Медведь + Рассказ

Один большой дремучий лес не так уж и давно судебный всколыхнул процесс, ну, прямо, как в кино. Едва лишь высохла роса, как началась комедь. Истцом в суде была лиса, ответчиком - медведь.

Зубами лязгал прокурор - волчара из волчар.

Медведь не шел на разговор, стеснялся и молчал. Но прокурор не новичок,знаток подобных дел: товарищ Серенький Волчок на них собаку съел, и не одну (не скажем, где: он много где бывал). И вот сегодня на суде вопросы задавал:

- Что делал в пятом ты часу дремучей чащи средь?

- Я собирал грибы в лесу, - ответствовал медведь.

- Ты собирал грибы все дни: неделю, две и треть? Признайся, жилы не тяни!

- Все дни, - шептал медведь.

- Ты знал, что холод на носу, но не уснул, заметь!

- Я собирал грибы в лесу, - упорствовал медведь.

Шуршала жухлая трава, бубнили голоса, медведь рассеянно кивал и хмурилась лиса. Галдели зайцы за кустом в полсотни децибел, Волчок сурово бил хвостом: он прессу не терпел. Судья расправила крыло; очки надев на нос, она вздохнула тяжело и задала вопрос:

- Картина общая видна, все ясно вроде бы, но неувязочка одна: где все-таки грибы?

Икнул истец. Ответчик сел, вскочил, проговорил:

- Грибы..ну, собственно, в лисе...Они у ней внутри. Сказал же я, что был в лесу, весь исходил вконец, и собирал грибы в лису, которая истец...

Что дальше там произошло, догадок - миллион: судьи могучее крыло изгнало прессу вон.

Но до сих пор все помнят суд-веселую комедь, как собирал грибы в лису застенчивый медведь.

(Цы.)

Часть 6

КОСОЛАПЫЙ.

Медведь – косолапый. Какой он, к едрёна фене, косолапый, гад он и больше никто. Ночью залез в наш колодец - холодильник, вытащил кусок жира и сожрал, ну и кто он после этого? Витек по следам безошибочно определил – пестун. Это годовалый медвежонок, который держится с мамой. Судя по следу, небольшой. Казалось бы, можно разобраться, проблема была другая, как и любая живая тварь, когда ее обижают, он позовет маму, а с мамой общаться желания не было. За медвежонка мама порвет нас всех. Я имел представление, на что способна была медведица, когда трогали ее малыша. Было это, все в том же многострадальном Горикоцане. Вояки любили там готовить орех для своего начальства. Их угораздило, поймать медвежонка, один из них видимо представлял, что нужно ожидать. Поэтому когда на опушке поляны появилась медведица, они сидели вместе с малышом, в кузове грузовика «Урал», с двумя автоматами «Калашникова». Пятьдесят метров от опушки были последними в жизни мамы, она не дошла до машины несколько метров, и казалось, даже мертвая пыталась доползти до своего ребенка. У человека, который мне это рассказывал, с лица не сходило выражение брезгливости. Присутствуя при этих событиях, и не имея возможности вмешаться и что-то исправить, он презирал себя самого, и только за одно. За то, что он – человек.

В отношении нашей проблемы. Витя, тут же предложил поставить у «холодильника» самострел из своего ружья, все согласились, полагаясь на его опытность. Как Вы понимаете, тогда никто из нас не знал его истории. Самострел был установлен, и около двух часов ночи, грохнул выстрелом. Оглядываясь назад, бога благодарю, что промахнулись. Но перепугали Мишу, видимо основательно. И начался ад… В ближайшую ночь он пытался пролезть в палатку, сломал пару кольев, и отступил, только когда услышав грохот, мы подняли шум. Идея, родившаяся в моей голове, помогла спасти продукты. Утром мы вбили колья вокруг продуктовой палатки, натянули проволоку и навешали на нее все пустые консервные банки, имеющиеся в наличии. Помогло, но банки грохотали по два-три раза за ночь. Долго так продолжатся, не могло, выхода не было. Судя по всему, войну с косолапым мы проигрывали. Выйдя вечером по нужде, спустился за землянку в распадок. Удобно устроился, и почти справился с задачей, когда ниже по распадку треснул сучок. Казалось бы, что такого, но в свете последних событий, стало тревожно. Надернув штанишки, сделал пару шагов в сторону землянки. И выйдя из-за куста, увидел его. Взрослый медведь, стоял и внимательно смотрел на меня, между нами было около десяти метров. Вспомнив, что в гости к нам ходил пестун, я понял – это мама. Секунды мы смотрели друг на друга, но секунды эти, для меня были часами. Я не знаю, почему я не побежал, видимо сработал инстинкт, а может просто перепугался, и не мог сдвинуться с места. Наконец наши переглядки закончились, медведица повернулась и пошла в сторону болотца. Я видел, что она уходит, я понимал, что все позади, но метры до землянки я бежал, не чуя под собой ног. Вот так мы с медведицей покакали на одном гектаре, точнее, покакал я. Пестун был не один! И это означало только одно, в этой войне мы проиграли полностью и бесповоротно. Спасение пришло оттуда, откуда не ждали.

ЕГОРЫЧ

Вечером, после трудового дня, сидели у костра. После поглощения солидной порции блюда под названием, макароны по-флотски, курили. И здесь со стороны конной тропы, которая проходила чуть ниже нашего табора, выбежала собака. Черно-белая лайка, подбежала к нам, при этом создавалась иллюзия, что ее хвост не выдержит нагрузки и отвалиться, настолько она пыталась выразить нам свою радость по поводу встречи. Вскоре на тропе раздался звук лошадиных копыт, и из-за куста появилась живописная группа: Старик на старом коне. Хотя можно сказать и: старый конь со стариком. Это был Егорыч. Взгляд из-под кустистых бровей сверлил нас, и был немного растерян, не узнавая никого из присутствующих. Поздоровались, и зависла тишина. Тишина, которую разрушил Витя, который чем-то занимался в землянке. Выглянув на белый свет, он произнес:

-Здоров будь, Егорыч! И чего дома не сидится, старый пень?

На лице старика мелькнула улыбка узнавания, и уже через полчаса, отставив ружье в сторону, солидно загрузившись макаронами с тушенкой, он сидел у костра и пил чай. Хотя: пил чай, сказано неправильно. Нужно: ПИЛ ЧАЙ! Если чай в кружке переставал кипеть, он считал его холодным, так и пил постоянно двигая кружку к костру. С одного бока кипит, значит, чай! До сих пор удивляюсь его луженой глотке! Старик, довольный приемом, заикнулся о том, что не прочь был бы задержаться у нас на таборе. Егорыч зашел в тайгу «за мясом». Начинался «рев изюбря», брачный период этих могучих оленей, и старик собирался поохотиться в наших краях. Мы не возражали. Наличие собак, а их оказалось две, вселило в нас надежду, был шанс, что косолапый с собачками связываться не будет. Подтверждение этому мы получили в первую же ночь. Почуяв медведя, опытные зверовые лайки решили, что надо с ним познакомиться поближе. Правда инициатива исходила в основном от черной суки, с прикольными белыми «очками» вокруг глаз. Собака зашлась в лае, правда отвага ее распространялась только на территорию табора, лезть в чащу она явно не торопилась. Наш старый знакомый, чёрно-белый кобель, первым прибежавший на наш табор, почуяв косолапого, поднял дыбом шерсть на загривке, зарычал и прижался к ногам хозяина. Но убедившись, что с черной подругой ничего плохого не происходит, показал «кто в доме хозяин». Забегая вперед, скажу, проблем с медведями в этот сезон больше не было, не считая мелких инцидентов. Хозяева тайги оставили нас в покое, и хотя мы знали, что они рядом, дороги наши почти не пересекались.

На время шишкобоя тайга замирает. Звери, кто может, уходят. Уж слишком громко звучит, колот, а это непривычно. Остаются твари поменьше, бурундуки, белки, конечно мыши, «ронжи» (сороки) ну и кедровки. Иногда в россыпях мелькнет белая шкурка горностая. Королевские мантии, показываемые нам в кино, действительно существуют. Правда в живом виде мантии выглядят как небольшой зверек с белой шубкой и черным пятнышком. Колонка, также шумом не испугаешь, но это звери, живущие своей маленькой жизнью, и пути их с человеком в кедраче не сходятся. Кроме медведя есть только один зверь, которому глубоко плевать на присутствие человека. В своем вековом величии, они живут своей жизнью. Именно в сентябре они создают свои семьи, оповещая трубным зовом весь мир, о том, что они есть.

Самая главная задача штурмовой разведки по мнению мегов и людей – максимально приблизиться к цели, узнать максимум информации, получив при этом минимум повреждений. Стрекоза неслась на предельной скорости в десяти метрах над каменистой почвой, казалось, она вот-вот обгонит свою тень. Покрытая линзами сенсоров голова раскачивалась из стороны в сторону, сканируя местность сразу во всех спектрах. Мелкие насекомые, грызуны, несколько змей. Металл не обнаружен, энергетические поля не обнаружены, крупная органика не обнаружена, радиационный фон в норме. Слишком тихо, слишком всё гладко идёт. А когда в начале всё идёт гладко, то в конце ситуация оборачивается полным крахом.

“Сейчас он случится”, подумал Стас, и, словно услышав его мысли, поверх данных телеметрии замигала тревожная надпись. До покрытой серым туманом рощицы оставался километр, когда батарея дрона стала резко терять заряд.

“В гнездо!” – стрекоза среагировала мгновенно, раскрыв хвостовое оперение, заложила крутой вираж. От перегрузки завыли вывернутые на сто восемьдесят градусов импеллеры.

Отступление не помогло, заряд таял всё быстрее. Радиомодуль отключился первым, и Стасу оставалось только наблюдать картинку от сокола. Пролетев сто метров после разворота, стрекоза выкинула опоры, готовясь к аварийной посадке на авторотации, но не успела и со всей дури впечаталась в гранитный валун, отпраздновав приземление салютом из осколков собственного тела. Один из импеллеров долгое время катился по земле, но потом застрял в кустах.

Минус одна боевая единица. Ноль полезной информации. Кто-то тихо высосал аккумулятор на сотню амперчасов за секунды. Ни энергетических вспышек, ни всплесков магнитного поля ни стрекоза ни сокол не зафиксировали. Чёрная магия? Порча? Но наведённая порча на машины не действует. Или уже да?

По привычке Стас потянул передний манипулятор к голове, чтобы почесать затылок, потом вспомнил, что затылка у него уже пять лет как нет, но всё же пошкрябал щупальцем по обшивке корпуса.

- Вот гандониво! – вырвалось из динамика как-то само.

- И тебе доброе утро!

Переступая всеми восемью лапами Стас развернул корпус в сторону голоса. Марат вытащил из спальника своё жирное тело и, стоя на карачках, шебуршил в походном рюкзаке. Сползающие камуфляжные брюки тянули за собой резинку семейных трусов в весёлую красно-белую клетку. Симбиот на миг прикрыл окуляры, дабы уберечь психику от ужасного зрелища мужских полужопиц.

Транспортный борт высадил их со стаей собак за двадцать километров до объекта, почти у подножия горы. Дальше они должны были включить маскировку и добираться пешком. Сперва всё было тихо, но через сто метров марш-броска Марат Уралович заскулил и принялся картинно припадать на одну ногу. Как по команде, на отрицательные человеческие эмоции полезла наведёнка: гигантские многоножки, бабайки. Пара зубастых уток, громко крякая, атаковали с воздуха. Пришлось усыпить башкира, укутать в спальник, чтобы не помялся, и пристегнуть на спине под турелью

.

Пневматика лап толкала симбиота вверх по склону. Мозг Стаса, надёжно скрытый внутри корпуса, мерно покачивался в ликворе. Отдав выбор дороги на усмотрение электронным рефлексам, Стас обдумывал детали операции.

Нейронный мегакластер Велес, которого местные жители называли Чмырдяй, и на которого работал симбиот-Стас, информацией поделился скудно. Вчера ночью в районе горы Ямантау произошло землетрясение, сразу после которого патрульный сокол обнаружил сакральную сферу. Вернее, обнаружил ничего. Даже в видимом спектре на месте разлома серело круглое пятно, но этого хватило, чтобы Велес отогнал дрона от греха подальше и оцепил территорию. Мегакластеры постоянно шпионили друг за другом, устраивали диверсии, воровали и перепрошивали роботов, перехватывали радиосигналы. Малейшей утечки информации хватило бы, чтобы гора превратилась в жужжащий улей.

О Марате симбиот знал то, что он был ключом. Его нужно было сопроводить до разлома, затем проникнуть внутрь сферы, установить бомбу, выйти из зоны поражения и готовиться к внеочередному апгрейду. Гениальный в своей простоте план с соблазнительной в своей щедрости наградой. Велес был конченым самодуром, как и остальные нейронные мегакластеры областного масштаба, но его институт разрабатывал лучшие симбиотические блоки.

Башкира подобрали у его деревни по пути на точку сброса. Толстомордый румяный мужик за полтинник лет по-хозяйски развалился в кресле, оглядывая салон бота, затем звонко стукнул Стаса по обшивке кулаком.

- Привет, терминатор, - он протянул руку, - Марат.

После приветствия он высказал пару тезисов о погоде и о жизни в целом, попутно задавая наводящие вопросы о маршруте, но Стас все эти приёмы знал: такие люди красиво рассказывают байки из прошлой жизни, ничего конкретного о себе в настоящем не говоря и вынуждая на ответную откровенность. Поэтому он тупо молчал всю дорогу. Вот бы хорошо совсем с ним не общаться до конца операции...

Когда Симбиот приоткрыл окуляры, башкир справлял нужду у дальнего валуна. Словно почувствовав взгляд камер, он спросил.

- Когда выдвигаемся к объекту?

- Чуть позже.

“Вот и помолчал”, - подумал Стас

- Я перекушу тогда, - полуспросил, полуобозначил Марат. Он подошёл к рюкзаку и вынул полторашку воды, промочил горло, затем протянул бутылку симбиоту, - подержи.

Стас обвил бутылку щупальцем и наклонил над подставленными ладонями.

- Да потише лей, куда столько, - Марат поплескал в лицо, потёр руки, - ух! Хорошо тут спится, никаких тварей.

- Типа того.

Действительно, чудовищ лезло на редкость мало, сторожевые собаки справились сами. Правда под самый рассвет из расщелины в земле полезла огромная мохнатая многоножка, но симбиот быстро выжег тело плазморезом и закидал портал землёй.

Марат достал из кармана конвертик, развернул и высыпал снадобье в рот, поморщился.

- Дай-ка! – бутылка перешла обратно к человеку.

- Врачей нормальных не осталось, одни знахари кругом, толкут свои порошки: крылья летучей мыши, корень зверобоя, уши от горбуши. Поджелудочная скоро отвалится. Вот раньше жили нормально. Чётко всё было, логично, законы были людские, и никакой магии, а сейчас навертели заклинаний, пидарасы.

Марат Уралович опять присел над рюкзаком и выудил портативную газовую плитку.

- Во, вот это вещь! Настоящая. Раритет. Из докризисных. Я знаешь, кем был раньше?

Стас молчал, в этот момент он просматривал изображение с сокола - в их сторону по склону поднималась старуха в цветных лохмотьях. Он засёк её в подлеске рядом с деревней, откуда забирали Марата, но значения тогда не придал. Быстро дошла.

- Начальником производства на заводе металлообработки. Крупнейший в России холдинг, одного экспорта на три миллиона в неделю, а ещё госзаказы, серийное производство. Две тысячи человек в подчинении, лично всех знал, пахал без выходных. И связи были, одноклассники в администрации, подвязки с поставщиками, любые задачи решал сходу, - Марат достал из рюкзака жестяную банку с надписью “ПЛОВ” и потряс в воздухе, - вот, где у меня все были! Догадайся, как меня в цехах мужики за глаза называли?

- Догадался, - ответил на риторический вопрос Стас.

- Мудак Аналович. Да, ругался, премий лишал, но по-другому этих дармоедов не расшевелить. Зато план выполняли, завод работал в две смены. И вот за неделю до того, как всех одарило, приходит практикант один, щуплый очкарик.

Марат даром время не терял, выбил ножом пару отверстий в банке и поставил на огонь. Затем достал из рюкзака разделочную доску, полбуханки чёрного и пластиковый контейнер, в котором оказалось сало, головка лука и огурцы.

Вкусовые рецепторы у симбиота отсутствовали, зато обоняние входило в базовую комплектацию. Стас мысленно застонал. Сало он любил, и запах за тоненькую ниточку вытянул из закоулков памяти воспоминания о настоящей еде. В ответ на эмоции механическое тело сжало щупальцы манипуляторов в бессилии. Его мозг питался специально разработанным коктейлем через аналог гематоэнцефалического барьера. Однако был и порт экстренной загрузки, который разлагал органику на глюкозу и жир, когда топливо для мозга заканчивалось, и надо было выжить любой ценой. Но что толку пихать в него сало, если вкуса он всё равно не почувствует, зато есть большой шанс подцепить какую-нибудь заразу.

Однажды во время боевой операции он почти месяц партизанил в бразильских джунглях, питаясь фруктами и мелкими животными. Когда система безопасности наконец распознала заражение клостридией ботулы, Стас уже сам всё понял. Он почти ослеп, потерял управление стальным телом, до точки эвакуации добрался на автопилоте. Велес выходил, спасибо ему большое. Возился почти месяц: восстановил изъеденные анаэробной бактерией нейроны, полостью заменил систему очистки ликвора.

Конечно, не бесплатно. Стас отдал все свои сбережения, но гонорара за взлом сакральной сферы хватит и на биосканер с адаптивным антиген-синтезатором, и на современную матрицу вкусовых рецепторов. Тогда можно будет и сало, и коньячок.

- Ну, значит, заходит паренёк, здоровается, а ладошка у него мягкая, как пластилин. Сразу понятно, он ей из инструментов только свой писюн держал. Пока с мастером токарного цеха знакомил, его чуть на шпиндель не намотало, говорит, хотел поближе посмотреть, как резец стружку снимает. Хотя парень головастый, на вопросы чётко отвечал, теорию знает, допуски, госты, чертежи читает, а вот с руками беда. Нужный резец подобрал сразу, а устанавливал минут двадцать. В общем, отдал его технологу ЧПУ, чтоб сидел у него в будке и программы изучал. Мы тогда крупный заказ для Роскосмоса взяли, спецсплав с очень сложным профилем.

Марат нарезал сало, достал из кармана рюкзака фляжку. Обонятельный сенсор симбиота тут же просигналил: ”Коньяк”.

- Рановато для праздника.

- Лучше рано, чем поздно, - пенсионер сделал глоток, закусил и после продолжил задумчиво.

- Сразу никто ничего не понял. А если и понял, то не поверил. Я в тот день с утра почувствовал, как в голове что-то поменялось, как будто всунули в голову то, чего раньше не знал. Или знал, но лежало глубоко, на самом дне. Мне надо было за женой в аэропорт ехать. Вышел во двор и первым делом увидел аккумуляторы. Прямо сквозь капоты. Увидел внутри свинцовые пластины, тёплые, как они слегка вибрируют, тянутся ко мне. Захотелось их погладить. В общем, никуда я не поехал, вызвал ей такси, а сам лёг на кровать, думал, отлежусь. Жена тоже странная, зашла тихо, говорит “Кажется, я русалка”, и в ванну легла до вечера. Только в понедельник дошло, что это не у меня кукуха съехала, что по всему миру так.

На планёрке все были какие-то испуганные. А потом технолог с практикантом пришли. Технолога трясёт всего, а парень улыбается, протягивает мне деталь, мол, сделал сам. Чего, говорю, сам станок настроил и программу написал? Нет, говорит, изучил чертеж, взял болванку в руки и она сама в деталь превратилась. Я посмеялся тогда. А потом узнал, что один из сторожей после воскресенья стал превращать любой предмет в золото.

- Да, я видел в новостях, пока их ещё показывали. Российский царь Мидас рушит мировую экономику. Так и случилось.

- Холдинг обанкротился быстро. Зачем кормить целый завод, когда можно нанять одного человека и он по чертежам сразу наколдует что надо. Потом и Роскосмос прикрыли, и Росавиацию, когда люди научились порталы создавать. Практикант организовал магическую артель, с завода к нему самые одарённые ушли, а я за бортом остался. Хотя и дар был, и с металлом умел обращаться, он даже разговаривать не стал. А ведь это я его пригрел, поставил на нужный путь. Раньше заводы с колен поднимал и бац, стал никому не нужен.

Марат сделал ещё один глоток из фляжки, тряпкой снял консервную банку с огня и стал вскрывать ножом. Стас мысленно вздохнул.

- Аналыч, ты не перед тем цену себе набиваешь, я читал твоё досье. Может тебе про откаты напомнить? Или про фирму-подрядчика, которую ты на бывшую жену записал? Как одноклассника подставил, чтобы его место занять? Поднимал с колен заводы он, герой. Пилил бюджетные деньги, как все. Забудь о тех временах. Да, с металлом работаешь, а чего ты тогда банку ножом открываешь? Только и умеешь, что свинец руками плавить. Скажи спасибо, что Велес тебе работу предложил, иначе сидел бы в своей деревне, грузила на сетки лепил.

На лице башкира зло топорщилась борода. В рюкзак полетела фляжка.

- Я один такой на всю Россию, и Чмырдяй без меня в сферу не проникнет. Я пошёл домой, а ты иди в жопу, шестёрка. Вернусь, расскажу ему, почему операция провалилась, он тебя на ложки дырявые переплавит.

- Иди иди, твоя подруга тебя проводит, - симбиот указал манипулятором в сторону склона. Тётка подошла уже совсем близко, в телеобъектив можно было рассмотреть её уродливое лицо и золото зубов. Цыганка что-то говорила.

Борода, секунду назад, кидавшаяся в бой, вдруг поджалась к телу. Марат схватился за нож.

- Сука, опять она, - прошептал он.

- Ну иди, позолоти ей ручку, - жаль, что синтезатор речи не передавал всех эмоций, - тебя что, в детстве цыгане похищали?

Стас подтолкнул манипулятором человека в спину. Башкир вздрогнул, как от удара током.

- Я человек слова, раз сказал, что помогу, значит помогу, чего ты сразу нервничаешь. А как я помогу, если эта тварь меня поймает?

“То-то же”, - подумал симбиот и отдал собакам мыслеприказ: “Взять!”

Несколько четвероногих роботов взяли ведьму в кольцо. Они прыгали на неё, пытаясь повалить и сжечь плазмой. Цыганка отбивалась со скоростью, несовместимой с возрастом. Пёстрые юбки загорелись, цыганка заверещала на одну из собак и та, вздрогнув, повалилась на бок. Тут же в углу картинки вспыхнула красным надпись “Бот 12. Отказ системы, причина: неизвестна”

- Не понял?! - это Стас произнёс уже вслух. От удивления он даже завис на секунду, что чуть не стоило потери ещё одной собаки. Цыганка сделала большой прыжок в сторону и уже набирала в лёгкие воздух, когда турель с сухим треском выплюнула серебряную пулю. Голова ведьмы разлетелась красными брызгами, а тело вдруг распалось и стало медленно оседать догорающими в воздухе чёрными хлопьями. Собаки побегали вокруг, прислонив морды к земле, а затем разбежались по своим позициям.

- Это невозможно...

Марат убрал нож в поясной чехол.

- В смысле невозможно, эта уродина меня преследует все восемь лет, через неделю опять объявится.

- Нет, эта тётка - наведённая порча, морок, она неестественна и не подчиняется физическим законам. Она не может влиять на технику, только на людей и животных. Она наслала проклятье на робота и вырубила его. Такого не бывает. С этим местом что-то не так.

- Стас, окуляры протри, сам видел, что возможно, это же грёбаная магия.

- Ладно, ешь свой плов, мне надо подумать.

Симбиот развернулся и вновь посмотрел на место гибели стрекозы, выдвинув глаз-объектив поверх каменной гряды. Солнце всё так же отражалось искрами в рассыпанных на почве осколках. Порча – объёмное поле, оно поглощает негатив, страхи людей, проявляя их в виде чудовищ. Но как она могла повлиять на робота? Это бездушная железяка, она эмоций не испытывает. Внутри электронного мозга лишь алгоритмы, которые реагируют на изменение окружающих факторов, например, при низком заряде батареи стрекоза должна вернуться в гнездо, либо приземлиться и перейти в режим ожидания. Летающим разведчикам максимально облегчали конструкцию, они обладали только оперативной памятью и полный разряд батарей сбрасывал все настройки. А это означало, по сути... смерть? А ну-ка.

“Бот 04 – режим разведки”, Стас передал координаты собаке, дежурившей в километре слева, чтобы не выдавать расположение лагеря. Трансляцию отключил, наблюдая картинку лишь с зависшего над горой сокола-дрона.

Плоский четырёхногий робот, больше похожий на таракана, побежал, петляя между камней, ставя лапы так, что жёлтая пыль даже не поднималась, выдавая своё присутствие лишь в переходах из тени на свет, когда на долю секунды запаздывала адаптивная маскировка.

Несущий титановый скелет, отсутствие выступающих частей, которые можно было бы острелить, многослойная прозрачная керамическая броня, закрывающая солнечные батареи, выдерживающая попадание гранаты, полная ремонтопригодность. Боевой малый бот мог автономно существовать годами, рыть норы, бегать по дну водоёмов, плыть, лазить по отвесным стенам, добывать сырьё для плазмореза, а если надо, объединяться в стаи для ликвидации более сильного противника. Хороший пёсик! Немецкий мегакластер Адольф, разработчик собак, давал гарантию на бесперебойную работу две сотни лет. Посмотрим, как порча сможет вывести его из строя.

Робот преодолел километровый рубеж до сакральной сферы, и опять Стаса кольнуло недоброе предчувствие.

Собака клюнула мордой песок, но выправилась и поскакала дальше на трёх лапах, подволакивая заднюю правую. Маскировка задрожала, корпус покрылся белой патиной. Затем отказала вторая задняя лапа. Собака ползла, отталкивась от сухой земли передними, делая большие паузы, как будто собираясь с силами. Броня на спине треснула, куски падали при каждом движении. В последний раз лапки загребли песок, но тело больше не двигалось.

Стас прождал пять минут. По периметру собаки посылали друг другу тревожные сигналы, словно оплакивая смерть товарища. Неужели они тоже что-то почувствовали?

“Cостарить сверхнадёжный механизм за минуты, неплохо придумано...”

Голос Марата вывел его из раздумий.

- Знаешь, что мне больше всего не нравится в магии? Я не святой, воровал, подставлял, кидал на лапу. Согласен. Но нельзя было в то время по-другому. Я жил в деревне с родителями и бабкой, потом общага, институт, связи появились. Знал, кому что сказать, на кого надавить, а кого просто убедить. У меня мечта была – вылезти из нищеты, чтобы всё как у нормальных людей, чтобы дети ни в чём не нуждались. И должность при заводе, и положение в обществе я заработал сам, вот этой вот головой, - он постучал пальцами по седой голове.

- И вот этими вот руками, - он растопырил пальцы, - безо всяких чудес добился больше, чем остальные. И вдруг всё полетело к чертям, и простому студентику-доходяге отвалили жирный кусок за просто так. Мне эти чудеса в рог не упёрлись, я хочу всё вернуть назад, - старик со злости кинул походную вилку на разделочную доску, и она воткнулась всеми тремя зубчиками.

- Есть мнение, что уровень способностей зависит от интеллекта и личных качеств.

- Хочешь сказать, что я как человек – полное дерьмо?

- Ты сам это знаешь.

- А сам-то? Шнырём к мегу устроился. Ни один человек с хорошим даром не пойдёт на это. Меги нас ненавидят за магические способности и берут на работу самых гнилых. Значит и ты дерьмо.

- У меня не было дара.

- Врёшь. В Чёрное Воскресенье было всем роздано. Кому больше, кому меьнше, но дар есть у всех.

- А у меня не было. Вернее, был, но не у меня.

- Это как?

Турель на спине симбиота вдруг ожила и развернулась на сто восемьдесят градусов в сторону небольшого подлеска. Следом, перебирая всеми восемью манипуляторами, развернулся и сам робот.

Повернулся и Марат.

- Мдааа, - протянул он.

- Угу, - подтвердил Стас. Объективы уставились на новых гостей, выходящих из-под тени осинок.

Первой шла знакомая цыганка с золотыми зубами, рядом ковыляла вразвалку ещё одна, потолще, с кривым носом и тёмными мешками вокруг глаз. Чуть правее шагал на задних лапах худой облезлый мишка в бурой косоворотке. С каждым метром животное отклонялось всё больше в сторону, явно намереваясь зайти с фланга.

- Быстро ромалы явились.

- Не было их столько. Златозубка одна приходила. Ты же только что её завалил. Чего она припёрлась с подругой?

- Наведённое поле усиливается.

“Отбой, я сам”. – Стас отдал команду кинувшимся наперерез собакам.

Толстуха развалилась от первого же попадания в прикрытый пёстрой косынкой череп. Со второй пришлось повозиться. Цыганка, скаля рыжьё, схватила валун и понесла перед собой, прикрываясь от выстрелов. Парой выстрелов турель отстрелила ей голеностоп на обеих ногах

.

Старуха повалилась на камень, рассыпаясь в прах, когда раздался крик Марата.

- Справа!

- Вижу, – Стас уже развернул турель в сторону топтыгина.

Медведь воспользовался моментом и бежал галопом в их сторону, из-под мощных лап летели куски сухого чернозёма.

Выстрел, второй, третий. Пули рекошетили от черепа, оставляя на голове монстра глубокие светящиеся борозды.

- Пригнись! - Прорычал симбиот динамиком. Одновременно с командой из нижнего ствола турели вылетела ракета.

Бронированный монстр резко отпрыгнул в сторону, уходя с траектории полёта снаряда.

“Хер тебе!” - один точный мыслеприказ, и ракета вильнула в сторону нежити.

По корупсу симбиота забарабанил винегрет из каменной крошки и чёрной вонючей плоти.

Марат поднялся с земли, стряхнул с головы пепел.

- Надо валить отсюда, пока не появился весь табор.

- Золотые слова. Свалим, только сперва сделаем то, зачем сюда пришли. План такой: быстро добежим до километровой границы. Дальше наведённое поле реагирует на алгоритмы процессора, я просто не дойду до сакрала в таком виде.

- Какой сакрал, ты видишь, что творится? Вызывай Чмырдяя, пусть забирает нас.

- Никто не прилетит. Велес эвакуировал все местные кластеры на тысячи километров. Он не хочет повторения американской катастрофы. Но если мы отступим – мег найдёт нас и жёстко спросит за провал.

- Ты же сам сказал, что не дойдёшь до сферы.

- В таком виде – не дойду. Я полностью отключу драйв-контроль, буду управлять телом с консоли. Придётся вводить команды каждому сервоприводу лапы. На остальную периферию времени не останется, поэтому дам тебе полный доступ на ручное управление турели для отстрела наведёнки. Я так уже делал, это тяжело, но возможно…

Стас сделал паузу.

- И это очень энергозатратно, система питания мозга не справится, я буду сильно тупить. Мне нужен допинг, сгущёнка, растительное масло... коньяк.

- Ха, коньяк, - Марат сложил руки на груди, - это натуральный, не наколдованный из воды, как сейчас модно.

Симбиот молча сделал пол шага к человеку.

- Хорошо, - продолжил Марат, - но с тебя черпак.

Стас аккуратно взял флягу из протянуых рук и вылили содержимое во вспомогательный порт. Через секунду в углу картинки загорелась зелёным надпись “Овердрайв!”.

- Да, ещё кое-что, сферу прикрывает защитное поле, поглощающее любое излучение. Зрение со слухом работать не будут. Я подам сигнал, когда пора будет растворять свинец – два раза дёрну тебя за конечность.

- А если не подашь? Как мы вообще оттуда выберемся?

Робот присел, согнув колени.

- Это уже моя забота. А твоя задача – залезть и держаться крепче. Будет жарко.

Продолжение тут:

Захват сакрала Ямантау. Часть 2. Финал

—Скорее скорее!— Громко раздавался звонкий голосок по ветру. Маленькая девочка бежала вдоль узенького ручья, а за ней рывками бежал и мальчишка. На вид им было лет по десять. —Да куда ты так торопишься!?— Сквозь усталость кричал мальчик. —Мы так на проводы опоздаем.— Остановившись, сказала девчонка. Ребята торопились в малую деревушку — Хемседал, где был праздник, знаменующий конец холодам и началу нового рыбатского сезона. Этот праздник любили все. Да как же его не любить-то? Небольшое, пустовавшее весь год, поле заполоняют различные лавки торговые, бочки с первыми уловами, ярко красные ласкутья. В двух словах — радость народу. Скинув с себя небольшой мешочек, дергающийся всё время, мальчик высказал: —Кейа, больше я не за что не соглашусь пойти с тобой за рыбой...— С громким выдохом воскликнул мальчик. —Ах так! Знаешь, не я предлагала идти напрямую по сугробам, а не по дорожке!— Отдышавшись Мальчишка сказал:— Ладно, забудем, недолго осталось.— Оставалось и правда совсем ничего, им уже виднелся, бережно выложенный, каменный мостик. Прямо за ним виден был тканный красный лоскут, скрученный между двумя крепкими деревьями. Дети уже добежали до каменной кладки, а это значит, что до мостика оставалось пору шагов. Ребятишки бежали из последних сил. Но внезапно Кейа замерла. Она смотрела вниз, под мост. Тир слегка обогнал её и остановившись спросил: — Ты чего, мы уже почти дошли.— Кейа будто не слышала его голос, в ее голове смешались все мысли и стремительной волной вырвались в безумном взгляде на Тира. — Свен— Тихонько, дрожащим голосом сказала она. Тир не понял, что случилось и, оперев мешок с рыбой на перило мосика, подходил к Кейе. Он краем глаза заметил красное полотно под мостом, развивавшееся по ручью. Подойдя ближе он понял, это не ткань, это кровь! Тир увидел своего Брата. Свен лежал в сугробе, залитый кровью. От его руки осталось только обмёрзшая кость. Дети тут же побежали в Хемседал за помощью. Они бежали изо всех сиил, которых уже давно не было. Со слезами на глазах они встретили Марни, которая шла на праздник. —Свен. Там под мостом Свен.— Дополняя друг друга, сказали они Марни. Та ответила резким: —Где?! Бегом!— Дети привели ее к мосту, где Тир заметил, что мешочка уже там не было, валялся только ремешок и одна маленькая сайда, но он не предал этому значения. Марни шла вперёд быстрыми шагами, ребята шли позади, отставая на пару шагов. Марни увидела струи крови в ручье и побежала вниз. Тир и Кейа не стали спускаться, они не хотели видеть толо своего друга. Мёртвого друга. Прошло пару мгновений. Раздались громкие звуки. В суматохе всё слышалось, как треск вот вот падающего дерева и крики младенца, хотевшего есть. В конце они услышали рык. Этот рык они запомнили навсегда. Рык потревоженного медведя. Они поняли что произошло и помчались в сторону деревни. Совсем без сил они добрались до деревни. Они не пошли на праздник. Ни на этот ни на следующий. Они не смогли забыть гибель Свена и Марни, никогда они не ходили вдоль того ручья или в любого другого. Рейа осознав, что ее мат погибла, стала замкнутой в себе и вскоре переехала в Трёим, где начала заниматься писательством. Тир же стал молчаливым плотником, он хорошо знал своё дело. Днём он чинил заборы, а ночью вспоминал последние встречи со своим братом. У них могла быть радостная светлая жизнь, но в эту утопию вмешался один медведь и навсегда сломал этих детей.

Нет, что ни говори, а весна лучшее из времён года. Ну, вы прикиньте, ручейки с бензиновыми разводами, почки набухают, как соски правильных россиянок, грачи прилетают и… В общем, жизнь сладко потягивается и зевает и внутри, и снаружи. Голова полна неожиданных мыслей и сердце трепещет в предчувствии чего-то там. А ещё можно сидеть на скамейке собственно жопой и не бояться, что примёрзнешь.

Ну а мы как раз и расположились за щербатым столиком в одном из дворов 23-го микрорайона. После зимы и вьюг снежных, мы решили продолжить прерванную запоем и морозами партию в «козла». Костяшки домино щёлкали по столешнице, как каблуки чуждых нашему строю чечёточников, выбивая замысловатый ритм азарта и позитива.

Мы играли по «маленькой». Не хотелось в этот прекрасный день баловать с лишним адреналином. Вместо этого мы развлекали себя местной свекольной текилой и бочковыми помидорами из вскрытого намедни подвала (ул. Юных Натуралистов, 6). Все эти составляющие положительного настроения пребывали в гармонии и тешили наше самосознание.

Кстати, мы – это Витёк Длинный, Аркаша (обладатель жилплощади в 42 кв. метра), Колюха (в миру Западло) и я, Беспяткин (сохранивший паспорт и веру в людей).

Нас нельзя было назвать организованной преступной группировкой, потому что мы действовали отнюдь не организованно. К бомжам мы тоже не относились (частично).

Остаётся категория собственно «синевы», но мы не клянчили на опохмелку мелочь у супермаркетов, так что это тоже отпадает. Мы просто компания, без претензий к государству, но периодически гонимая им. Люмпены, скажете вы? Нет, ответим мы, не люмпены, но и не классические пролетарии. И будем правы.

— Длинный, ты чего, считать не умеешь? А ещё технарь окончил, – заорал Аркаша, краснея на воздухе.

— Иди ты в жопу, сейчас «рыба» будет, – ответил Витёк, напряжённо всматриваясь в излом доминошной «змейки».

Там царило тотальное поражение. Мы с Западло героически «рубили концы». Нам везло сегодня уже третий раз. Такое бывает с людьми и бизнесменами. И особо радовал тот факт, что «поляну» сегодня не нам накрывать. А бухло кончалось неотвратимо, как песня про ландыши.

— Козлы! – возвестил я конец света.

Костяшки были брошены ниц и Аркаша взволнованно разлил иллюзии по стаканчикам. Весна, желудки торжествуя, наполнились волшебным питиём. Витёк с Аркашей, долг почуяв, поникли молча. Подождём.

В кредите нам ещё позавчера отказали в 17-й квартире. У Надьки Фроловой самогон из технических жидкостей, пусть его пьют павшие духом интеллигенты. Есть ещё варианты, но для такого замечательного, весеннего дня они не годились априори. Так что нам по любому нужны были деньги.

Нет, мы не страдали от их отсутствия, но так уж не хотелось лезть на базу, когда вокруг ручьи и всё такое. Мы выдержали паузу и были вознаграждены. Всевышний послал нам мессию в образе Тюленя.

Если вы не знаете, то Тюлень – это наш бывший однокашник Ваня Тюленёв. Он ещё в школе отстранился от нас и дошёл до того, что поступил в политех. Затем работал в автоколонне №1415 мастером по ремонту автобусов. Сейчас же он владел СТО и автомойкой. У него было всё, включая крикливую толстую бабищу – жену и налоговый гнёт государства. А ещё он частенько садился к нам за столик и, угощая водкой, изливал душу. Он жаловался практически на всё, включая мировой экономический кризис и Comedy Club. Мы были благодарными слушателями и поддерживали в спонсоре искру наживы и буржуазного стяжательства.

Вот и сейчас Тюлень приближался к нам с большим пластиковым пакетом, на котором поэтично изогнулась сисястая модель с наглыми глазами. В пакете звенели волшебные сосуды и топорщилось что-то гастрономическое.

— Здорово, пацаны, — бодро, но тем не менее, обреченно поздоровался Тюлень с нашим орденом.

— Привет и тебе, повелитель карданного вала, – ответили мы дружно.

— Хорошо вам тут, а меня уже «достала» эта чёртова жизнь, — с «порога» заныл спонсор.

— А кому сейчас легко? – участливо пробасил Длинный.

— Эх… — только и ответил Тюлень, водружая на стол мешок с подарками.

Это всегда приводило нас в легкое волнение, как перед прыжком в бездну финансовых «пирамид». Некая смесь «спортлото» и рулетки. Приятная смесь. Гимн России, торжество демократии и песни Алсу.

Через полчаса мы вальяжно раскинулись на предметах, не отбрасывая тени и, улыбаясь, слушали Тюленя. А его несло.

— И ещё эти, с СЭС, припёрлись и требуют экологическую документацию на ПДВ. Сварка, видите ли, у нас вредная, — мычал Ваня.

— Они денег хотят, – вяло вставил Колюха.

— Предлагал, не берут. Советуют в какую-то контору обратиться, видать в паре работают, – вздохнул устало бизнесмен.

— Факт. Заодно они все эти СЭС и хуес, – бодрили мы однокашника.

— А я хочу себе ньюфаундленда завести, хорошая собака, – вдруг заявил Тюлень.

— Собака — друг. Ясен пень, без собаки плохо, – проглотив стопку «охотничьей» сказал я.

— Серьёзно, Беспяткин. Хочу этого Бетховена растить и гулять с ним по двору, – зашептал в страданиях наш товарищ и брат.

— Дело стоящее, Ваня, мы поддерживаем тебя всем электоратом, – успокаивал я его.

Через час Тюлень ушёл в слезах домой, чтобы получить порцию брани и выспаться. Ему хватило полбутылки для счастья, а нам и трёх было мало. Но, тем не менее, мы успели ещё сыграть пару конов в «козла», прежде чем разбрестись по спальным местам. Аркаша побрёл в свои квадратные метры, Длинный направился к профессиональной сожительнице Райке, Колюха на чердак дома № 12, а я решил никуда не уходить и приклонил голову на подогретый солнышком стол, прямо на костяшки домино. Было около трёх часов дня.

Зачем куда-то уходить, если вечером снова возвращаться. А ещё этот весенний, целебный воздух, птицы и журчание ручейков. И никакой СЭС.

Здравствуй мир! Я сплю в твою честь! Достойно.

***

— Налегаем на вёсла, братцы! А то к чертям перевернёмся! – кричал с кормы Колюха.

Грязные брызги весенних вод били в наши лица холодной картечью. Лодку швыряло в стороны, как Госдуму в период выборов. Мы попали в стремительный поток сточных вод и неслись навстречу сливному колодцу. Всевозможный мусор громадными холмами окружал наше бурное русло.

— А я говорил вам, что не надо этих экспериментов с волшебной палочкой, — рычал Аркаша, со страшным скрипом ворочая вёслами.

— Так ты же первый и пожелал пуститься в плаванье по ручью, – злобно ревел на него Длинный.

Я молчал, потому что это была моя волшебная палочка. Я спёр её из кабины ДПС-ной «десятки», пока служители дорог «распаривали» какого-то дальнобойщика на предмет законного взноса в Государственный Инвестиционный Благотворительный Департамент Дорог.

С помощью этой палочки мы творили магию и доигрались до того, что превратились в маленьких человечков. Это была фантазия Аркаши. И теперь мы плыли к морю скорби, как в сказках Андерсена. Плыли в окружении опасных вещей и существ.

Гигантские кошки и собаки нюхали нас сверху, прикидывая каллорийную ценность. Но страшней всего были грачи. У этих сволочей не было ничего святого и если бы не наша ловкость и сила духа, то я даже не знаю, что было бы с нами.

И вот мы в трёх метрах от сливного колодца.

— Молитесь, граждане, пришёл тот час, когда… — начал я вещать в пространство, но меня грубо прервали.

К ручью подошёл любимый всеми дворовый пес Рыжик и спокойно так зубами взял нашу лодку. Потом он опустил нас на твёрдую почву и радостно залаял. Мы прыгали, как гномы нашедшие золото, как сборная России на чемпионате мира по биатлону. А пёс всё лаял и лаял, но уже где-то внизу.

И тогда я открыл глаза.

Возле нашего столика стоял хозяин двора Рыжик и весело гавкал на мою спину, в ожидании награды за доблестный труд. Я достал из вороха бумаг недоеденные «крабовые палочки» и подарил их псу. Тот с достоинством принялся за еду, а я гладил его старую, блохастую спину и думал о том, что делать дальше.

Солнце же почти село за горизонт, но фонари ещё не горели. Пустота в бутылках и голове не оставляла мне шансов. Пришлось встать и идти, как в том писании.

Шел я безо всяких дум и надежд на лучшее. Прямиком по ул. Колхозников. Встречный люд не радовал меня, а уж я его просто «напрягал». Впрочем, это одна из составляющих капиталистического общества. И нечего тут отвлекаться.

Наконец, я поравнялся с передвижным цирком шапито, который активно возводился на традиционном пустыре за магазином «Промтовары». В небо упирались стальные фермы с почти натянутым шатром. Вокруг всей этой конструкции были расставлены вагончики для зверей и артистов, а ещё заградительные щиты.

Вся рабочая рать этого цирка самозабвенно устанавливала трибуны и стойки. Артистов видно не было. Видимо, они уже умчались в кабак. И только в клетках скулили, хрюкали и рычали дрессированные звери, в извечной обиде на тех, кто их приручил.

Я было собрался продолжить свой бессмысленный путь, но тут что-то интуитивно непредсказуемое ударило мне в основание черепа. Ещё не понимая зачем и по какому поводу, я по-шпионски озираясь, просочился через заградительные щиты. Пробираясь меж фур и вагончиков, я наконец-то понял свою конечную цель. И я до неё добрался.

В маленькой, зарешёченной будке сидел в задумчивости забавный медвежонок, с ошейником, венчавшим длинную стальную цепь. Я осторожно откинул щеколду и протянул руки к маленькому Винни Пуху. Тот стал на задние лапки и обнял меня, как родную мать после долгой отсидки.

Собрав в ладонь цепь и прижав к груди несчастное животное, как ребёнка, я прежним путём вернулся к дороге и оттуда свернул в заросли парка Победы.

К этому времени солнце уже скрылось за воображаемой линией и сумерки лизнули улицы города. Я со своим мохнатым трофеем бодро мчался в родной двор. Меня подгоняло чувство справедливости и предчувствие хорошей пьянки. Я знал, что делать и как. Это всегда происходит с теми, кто творит добро. А я его творил. Незримо, как следственный комитете.

Дверь долго не открывали. Наконец, после унизительного допроса и показа через глазок моей физиономии в профиль и анфас, я был допущен в квартиру Тюленя.

Сам Ваня был в не совсем приличном для бизнесмена состоянии. Мутный, не протрезвевший взгляд, мятые «семейники» и причёска, наэлектризованная в сторону созвездия Волос Вероники. Он медленно покачивался, как Эйфелева башня, и даже не собирался выходить из тумана. Впрочем, это даже лучше. Для любого бизнеса.

— Вань, я достал тебе ньюфаундленда, как ты хотел, вылитый Бетховен, – энергично выпалил я, подтягивая цепь и медвежонка.

— Бетховен? – силился понять меня владелец автомойки и СТО.

— Он самый, мохнатый друг, на все времена, мечта твоего детства, – сотрясал я среду.

Видимо мои слова совпали с его сонными грёзами и Тюлень улыбнулся мне благодарно, как индеец миссионеру. Он принял мой дар нежно и слюна счастья пролилась на дорогой паркет.

Люди, верьте в добрых фей и стабилизационный фонд! Живите для других и тогда другие будут жить для вас! Мой однокашник бережно усадил медвежонка на коврик и, повернувшись ко мне, попытался пальцами пригладить волосы.

— Сколько я тебе должен, Беспяткин? – восторженно спросил он.

— Это дар другу, но сам понимаешь, животных нельзя просто так дарить, чисто символически надо его на что-нибудь обменять, — скромно ответил я.

— Проси что хочешь, — дышал перегаром Тюлень.

— Два литра и колбаски, – честно ответил я.

Ваня молча, задевая углы и мебель, переместился на кухню. Там что-то заманчиво звякнуло и вскоре я величественно спускался по лестнице с пакетом, полным явств и огненных вод. «Немирофф» с перцем, свинина копчёная, чесночный соус, сдобные булочки и банка опят подогревали моё второе «я».

К родному столику я подошёл, как римский сенатор. Все мои компаньоны сидели в тоске и неведении. Мой визит их не просто обрадовал. Он их вдохновил!

Через час мы пели про ямщика и чёрного кота.

Потом какая-то харя из 25-й квартиры пообещала вызвать полицию. Тогда мы пошли к Аркаше. У него не было мебели, но это уже не имело никакого значения. Потом мы снова пошли на улицу. Там на лавочке у подъезда мы и уснули, как в зале ожидания. Уснули под стрекотание сверчка и скрип детских качелей, на которых катался весенний ветерок.

***

Разбудили меня грубо и антисоциально. Энергично тряся мое плечо, у лавочки стоял Тюлень с цепью и медвежонком. Маленький артист кувыркался в пыли, отрабатывая свой номер.

— Беспяткин, это медведь, – сообщил мне счастливый обладатель четвероногого друга.

— Ты не любишь медведей? – спросил я спокойно (водка-то ведь уже выпита).

— Верни его, откуда взял, Беспяткин. Я ещё могарыч поставлю. Этот мишка мне всю квартиру засрал ночью, такими знаешь шариками, – сказал Тюлень и пальцами показал форму этих шариков.

— Не вопрос, Ваня. Я сам был обманут, а для тебя…

— Спасибо, я понял. Но сейчас по радио передали, что из цирка украли медвежонка по кличке Гоша, – перебил меня бизнесмен.

Услышав своё погоняло, мишка сделал стойку и поднял правую лапу. Я в молчании принял из рук Тюленя цепь и неторопливо побрёл в сторону магазина «Покупайка».

Солнце только-только вышло из-под земли. Тени были длинны и уродливы. По случаю выходного на улицах почти никого не было.

Я шёл в задумчивости по тротуару и прикидывал размер благодарности со стороны работников цирка. Ведь им сознательно возвращают артиста, приносящего прибыль. Это надо понимать.

Сам артист вразвалку, как морячок Папайя, плёлся позади и позитивно урчал. Я не представлял, сколько мы так прошли, поглощенный вычислениями. У меня выходили всё те же два литра. Я пытался с этим смириться.

— И что же это тут у нас? – раздался знакомый голос силовых структур.

Я скинул поллитра и вернулся в мир. Передо мной выстроились четыре мушкетёра с рациями и резиновыми дубинками. Они были полны света и социальных гарантий. Мы пересекались взглядами, как шпагами. Я понял, что зло — это я. Они это тоже поняли.

— Ну! И чего мы здесь в такую рань делаем? – спросил меня розовощёкий сержант.

— Да вот собачку выгуливаю, жена попросила, – тихо ответил я, наблюдая за резиновыми дубинками.

— А что это она у тебя на задних лапах, дрессированная? – глумился сержант.

— Дрессированная, — ещё тише промолвил я.

— А вот на тебе, – не выдержал другой ППС-ник и подняв дубинку, вытянул меня вдоль горба.

Эх, хорошо, что на мне пуховик и два свитера. Удар был сглажен, но неприятен. Потом у меня забрали Гошу и благородно оставили на дороге познавать бесконечность космоса.

Я понимал, что милиционеры по-любому стрясут с директора цирка презент за оперативность и доставку. Я откровенно жалел, что не пошёл через парк. Но эти мысли были мимолётны и незначительны перед страницами Красной книги.

Мне было тяжело осознавать, что амурский тигр, иль там горилла, постепенно уходят в историю эволюции. И значительную роль в истреблении редких видов играет человек. Такой, как я или вы. Не важно. С похмелья вообще что-либо тяжело осознавать.

— Михайло Потапыч, не трогай!

— Сейчас, сейчас я её съем.

— Это туристка, не надо!

— Знаем мы этих туристов, шпионы одни.

— Миша, это правда туристка...

— Флажок у неё вражеский, и говорит не по-нашему.

— Не надо её есть. Она невкусная!

— Вроде не жирная, а мне постное полезно.

— Она эта... Веганка, во! И борец за права животных. За твои права, между прочим.

— Не отдам, это мои права. Пусть свои защищает, а мои трогать не надо.

— Она не будет, честно! Давай её отпустим? А я тебе мёда налью.

Михайло Потапыч милостиво согласился. Активистку, насмерть перепуганную, и только беззвучно открывающую рот, отпоили медовухой и ближайшим вертолётом отправили в Арзамас-815.

— Вот! Видишь? — майор Капитанов гордо вскинул подбородок, — Лучше медведя никто от «зелёных» не защитит. А ты Мишу всего на полставки оформил.

Полковник Майоров хмыкнул.

— Ты ещё поворчи. Миша, конечно, и танк передвинуть может и «зелёных» гоняет. А документы заполнить не может. Какой же военный, если рапорт написать не умеет?

— А он...

— Закрыли тему.

Майоров надел фуражку и пошёл к боксам с вездеходами. Но на полпути обернулся:

— Можешь на вторую часть ставки взять его жену, Настасью Михайловну. Пусть вдвоём охраняют, а то ему скучно будет.

Капитанов спрятал улыбку в усах — полковник хоть и старался выглядеть сурово, но медведей тоже любил. Даже генномодифицированных, разумных и разговаривающих. А то что Михайло Потапыч не умел писать, и правда было непорядком.

(с) Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок" https://author.today/work/23749