Маяк
Совсем недавно я решил переехать жить ближе к морю. Климат приморских районов благоприятно сказывался на моём здоровье. В один из приятных вечеров в пабе, я разговорился с одним местным. Он поведал мне историю о маяке в сердце моря, свет которого мог открывать двери в другие миры. Каждый раз, когда загорался свет в башне, погибало очень много людей, но к счастью, маяк уже полвека не подавал признаков жизни. А может и вовсе разрушился со временем.
Эта история меня очень вдохновила и даже немного напугала. Я не верил в подобные мифы, но отчего-то на сердце стало тревожно. Окна моего дома как раз выходили на море и однажды, мне даже почудилось, что я видел яркий свет перемещающийся по кругу, где-то в морской дали... прям как у маяка.
Сборник рассказов - https://author.today/reader/325125/3013582
Вереница. Глава первая
Вступление
Книгу эту я пишу, вернее продолжаю писать уже давно, интересна обратная связь, в целом узнать ощущения от прочтения, надеюсь что все не скатится и другие главы книги будут по прежнему тортом.
Они жили в огромной башне над обрывом, ранее бывшей маяком.
Она прилетала к нему с первыми лучами солнца, как только могла.
Темница, озаренная светом лишь наполовину (а скорее на четверть), из-под кладки светло-коричневого окна, располагалась на самой вершине старого маяка.
Окно было только одно, на самом верху башни. Когда мрак ночи проходил, под окриками диких птиц, слышался звук крыльев, летящих по воздуху. Рассветы, стоит сказать, в этих местах просто чудные. Алое марево зари мягко и нежно поднималось над горизонтом, согревая все земное теплом, освещая мир вокруг, греет душу. Дата, при которых эти события происходили, нужно полагать, 1648 год.
Во дворе этого чудного здания, две аллеи парка, с деревьями, обвитыми плющом.
Она прилетала к нему, махая огромными крыльями. Прилетала каждое утро високосного года, ровно в семь пятнадцать утра, когда тень маяка смотрит ровно между двумя аллеями парка.
Здание окружала небольшая рощица деревьев, там были дуб и ясень, клен и пихта, за этой рощей абсолютно ничего не было видно. Так вот, звук летящих крыльев был так громок, что на небе летящие птахи неловко замолкали.
У нее было порезано крыло. Шла кровь, стекая на пол темницы. Кап-кап, очень тихо, звук капель отдавался этом по темнице, в это время дня еще довольно светлой.
Она приподняла голову после полета, обнажая очень живое лицо молодой эльфийки. В углах глаз сияли блестки, а на губах - довольная улыбка.
За спиной виднелся лес, шум ветра качал деревья из стороны в сторону, солнце озаряло затылок и светлые на свету волосы прилетевшего существа.
- Я не опоздала?,- спрашивает она с милой улыбкой
- Как всегда вовремя,- не смотря на время, произносит он, весь в свету. Секунда в секунду.
Она крепко прижимается к его мускулистым рукам, мятой футболке.
Он осторожно кладет ей руки под крылья. Мягкой, нежной коже. Под самые лопатки, ощущая ладонями твердость костей, на которых держатся крылья.
Она прилетела. Наконец то. Как же долго тянется время до нужной даты.
Ветер еще кружит желтые листья деревьев по комнате, что служат постилкой и ночлегом, местом для размышлений.
- Я принесла тебе поесть, произносит она, доставая свежие листья салата, щавель, рукколу и веточку маленьких помидоров черри.
Он садится за стол и наблюдает, как она, ловко орудуя острым когтем, разрезает продукты и кладет их миску, изготавливает салат. Он достает бочонок вина из погреба.
После чего они немного едят, внимательно смотрят друг другу в глаза.
Она кушает, с забавным шипением втягивая в себя напиток.
Едва поев, он хватает ее, притягивая к себе, и они падают на мягкую перину из листьев и сушеной травы, обнимаясь.
- Ты не представляешь, как долго я тебя ждал!
- Ты же знаешь, что я могу прилетать к тебе не чаще чем раз в четыре года. Впрочем, и это для тебя слишком много!
Они нежно глядят друг другу в глаза.
Каждая секунда этих мгновений отпечатывается на сердце.
- Что с твоими крыльями?
- Они такие же, как и раньше. Просто немного помялись!
Он встает, находит в старинном, покосившемся комоде пузырек и повязку из мха.
Давай посмотрю...
Она не произносит ни звука, хотя видно, что ей больно. Перевязывает одну из мышц, держащих крылья.
Флюгер наверху с забавным скрипом вращается. Дождь начинает стучать по крыше. Ветер яростно влетает внутрь. Окно с громким хлопком закрывается.
— Вот зачем нужно было так торопиться, - притворно ругает он ее
— Приехала накрашенной, - с улыбкой отвечает ему она.
За окном с громким треском капли бьются в стекло, камин с дровами потрескивает в углу комнаты. Можно услышать еще и тихий вой ветра. На столе задорно поблескивает тарелочки и бокалы. Резная деревянная салатница с грохотом едва держится на столе.
Они лежат, кушают, болтают до самого вечера, а когда восходит полная луна, и на небосводе показывается гроздь звезд, лежащих на небе, они долго всматриваются в небо, облака, летящие по небу, звезды, стрекот сверчков..
Они будут вместе в тот тихий полночный час, когда вой волков из прилегающей чащи леса снова сменит пение лесных птиц, идущие с горящими во тьме глазами поглощать тех, кого встретят на пути, и луна злобно отражается в бойницах их глазниц.
Они проводят день, не вылезая из кровати. Разве что с перерывами на еду. Вечером, идут смотреть на закат на старую пристань, где стоит проржавевшая, но все еще рабочая шхуна.
Гуляют по саду, по его тенистым аллеям, совершенно счастливые и довольные сидят на лавке, в теплом закатном солнце, наслаждаясь звуками океана, дурманящих трав: гвоздики, зверобоя, тысячелистника.
Но увы, эту ночь им не суждено провести вместе: ей нужно лететь. На закате, крепко обняв его на прощание, она распахивает свои крылья и, последний раз, украдкой влюбленно посмотрев на него из-за спины, взмахивает крыльями и улетает.
Он вернется в свою тихую обитель. Когда полная луна станет больше походить на полумесяц,
в этот самый момент тот самый мужчина, встав на колени, протяжно воя, судорожно стуча головой об пол, издав крик (что-то среднее между свиным и коровьим мычанием), и постепенно станет в несколько раз больше размером, насколько позволяет помещение. Пот каплями струится по телу, крепким мышцам. Густая, бурого цвета шерсть заиграет в слабом свечении ночи. Длинные нижние клыки немного вырастают из рта, с которого капает слюна. С громким рыком существо, похожее на медведя, бросается в открытое окно, кажется, пролетая прямо мимо луны, едва ее не задев.
Тихий звук лап, бегущих по аллее парка. Вой. Звуки разрываемой плоти.
Он обречен до конца жизни искать всех, кого только повстречает в ночи, раздирать и съедать заживо. Он не знает, как снять это проклятье.
И каждую ночь в году, за исключением одной только ночи в году, он вынужден выходить на охоту. Лес, при этом, как ни странно, не опустел, и почти каждое утро в лесу лежали мертвые волки, люди, олени. Задранные в клочья, с торчащими из-под ребер костями, и ужасающими ранами.
По прошествии ночи, утром, когда первые лучи багрового света начинали согревать землю парка, он возвращался обратно, в старый маяк, одним прыжком запрыгивая за его каменную кладку. Там, понемногу, шерсть его обращалась обратно в кожный покров, а огромное тело понемногу обретало человеческие очертания.
Слева, у окна, стоит таз, куда собирается дождевая вода. Посередине комнаты, плафон освещения, прожектор, совсем ржавый, аккуратно проложенные пучки проводов.
Еще левее, печка буржуйка, вполне пригодная для приготовления блюд. В ней уже потрескивают дрова: сегодня на завтрак будут блинчики.
Слева, на столе – огромная рукописная карта мест, и перьевая ручка с чернилами.
Как же здорово, выйти утром, отворив скрипучую, разбухшую от воды деревянную дверь старого маяка, глядеть без конца на морскую гладь и искать взглядом проходящие мимо судна и яхты, смотреть, как волны разбиваются о каменистый берег, и шум океана на мгновение затихает, что вернуться через мгновение вновь.
Ходить по лесным склонам, обвитым легким маревом тумана, наслаждаясь ароматом полевых цветов, срывать плоды дикой малины. Ходить между деревьев, разглядывая кустарники, собирая с собой в корзинку грибы, орехи, фрукты.
Многое растет на этом чудесном острове. Ромашки и одуванчики, земляника и черника робко выглядывали из-под своих листочков. Но заросли борщевика могли бы испугать любого туриста.
Черно-белая карта маяка, лежащая на столе, выглядела довольно большой, но составляла несколько километров и город по соседству, тут была каменоломная шахта и спящий вулкан, кроме того, с правой стороны острова, возвышаясь, виднелась гладь гор, защищающая город от резких северных ветров. И небольшая, давно заброшенная радиовышка. Большую часть из этого по верхам, можно было увидеть, выйдя на мостик на самой вершине маяка.
Сквозь мерный шум деревьев и кустарников, Кен пробирался вперед, по тропинке, в сторону заснеженных макушек гор, рядом едва слышно пробивалось журчание ручейка, приминалась свежая зелень и галька.
Тропинка петляет, изгибаясь между склонов гор, кружа, завлекая за собой. Облака, кажется, хотят обволочь в своем тумане влагой морского бриза и утренней росы. Камни, то и дело катятся вниз по склонам. Лютики и эдельвейсы время от времени поблескивают. Есть небольшой секрет этих гор: внутри, на самой вершине, сияет, переливаясь сине-зеленым, озеро. Кен, сидя на поваленном стволе дерева, с травинкой во рту, положив ноги аккурат на край обрыва, готовит обед – пару зайцев, пойманных на обед. Уголья в костре потрескивают, зайцы, распотрошенные, мерно поворачиваются на вертелах, запах мяса стоит просто потрясающий. Капканы. Удачно расставленная сеть капканов помогала пополнять живот свежей дичью.
Столько лет живя на этом острове, не уставал Кен удивляться количеству дичи в этих местах. Первое время действительно не понимая, откуда появляются мертвые животные.
Говорят, если гуманитарий пройдет это головоломку до конца, он может считать себя технарем
А еще получит ачивку в профиль. Рискнете?
А Вы видели призраков?
Жили мы как-то в общаге с девочками. Ночью, просыпаюсь от того, что меня кто-то душит. Открываю глаза, стоит мальчик, подросток. Соседка моя на втором ярусе кровати спала. Я ей кричу: Саша, Саша, смотри. Мальчик руки убрал, я открываю глаза..Оказалось я спала. Но так странно, я видела себя со стороны будто и подругу тоже, и всю мебель как она стоит. А потом я увидела фильм «Астрал» и подумала, может что-то подобное было.
Спустя время, опять ночью. Ну а когда ещё) Слышу, как по стакану ложка ходит по кругу и звук такой неприятный. Я спрашиваю у подруги, слышит ли она или у меня глюки опять. Она сказала, что слышит. Я вздохнула с облегчением, хотя звук от кружки еще не прекращался. А потом, в эту же ночь, дверь от шкафа открылась…
В общем, у нас была какая-то аномалия в комнате. Мы даже кошку завели. Позже к нам приходил педагог с палочками, которые двигаются в руках, а они шевелятся. Так эти палочки как начали шевелится в том месте, где я сплю у изголовья. Мы преподу всё рассказали, она нам и сказала завести кошку и перелечь мне. Вроде это помогло.
А вообще я часто видела то, что видеть не следует. Одна я ни за что не стану смотреть ужастики и про призраков. Как-то познакомилась с девочкой, которая ходила в черном и с крестами и мечтала увидеть призраков. Но у неё не получалось. А я наоборот, не хотела бы их видеть.
У вас такое было? Сталкивались с подобным. На самом деле, приятно осознавать, что я не одна такая)))
35-й день челленджа. На ночь пишу это. А потому что недавно Астрал посмотрела и вспомнила …(
Первая страница моей книги к комиксу
Название: Добро пожаловать на другую планету Йон
Дело было вечером делать было нечего вот и решили мои ручки добраться до написания книги ну что ж посмотрим что из этого выйдет.
Кстати вот первая страница к самому комиксу да я знаю что я супер пупер великий художник мирового масштаба 😂😂😂
Не такой как все
Рассказ по картинке на конкурс "нейровдохновение"
- Микур! – низкий, чуть хрипловатый голос хозяина таверны вывел старого охотника из хмельной прострации. – К тебе клиент.
- Я не беру заказы… - попытался, было, возразить тот, но был бесцеремонно прерван.
- Берешь, - тоном, не терпящим возражений, отрезал хозяин, отставив натертый до блеска стакан в сторону. – Или про долг забыл?
- Забудешь тут, - тяжело вздохнув, Микур перевел взгляд на топчущегося рядом посетителя.
Крепко сбитый мужчина со странной, всепрощающей улыбкой на обветренном лице. Эта улыбка настолько выбивалась из мрачной атмосферы бара, что рука охотника непроизвольно потянулась к пистолету в наплечной кобуре. Опомнился он только после окрика бармена. Черт бы побрал этого заказчика.
- Михаил Константинович Урванцев? – поинтересовался посетитель, не сводя взгляда с охотника.
- Микур, – мрачно поправил он гостя. – Чего тебе?
Чтоб не видеть раздражающую ухмылку, охотник, опустив взгляд, оглядел одежду гостя. Брезентовый плащ-палатка, полевой китель, просторные походные брюки с дополнительными карманами, на ногах новенькие кирзовые сапоги. Очередной любитель пощекотать нервишки, судя по всему.
- Мне нужен проводник, способный провести меня в сердце Гиблого Леса, - сообщил заказчик о своей цели.
О спине Микура пробежал нехороший холодок, и он непроизвольно отшатнулся от клиента.
- Зачем тебе туда? – охотник огляделся по сторонам в поисках выпивки, но стакан был пуст, а бутыль с самогоном со стойки исчезла.
- Меня зовут Гавр Бессонов, сотрудник научного отдела, - сообщил гость. – Мы разработали вещество, способное отпугнуть сущностей от людских поселений, но, чтобы понять его эффективность, необходимы полевые испытания.
- Почему я? – Микур отвернулся к барной стойке и упер взгляд в пустой бокал.
- Вы – единственный, кто на это способен, - просто ответил Гавр, словно это было что-то очевидное.
Охотник перевел непонимающий взгляд на бармена.
- Марс и Русел сгинули на задании неделю назад, - мрачно кивнул тот. – Вано с ними был – едва живой вернулся, а кода оклемался, молча заплатил откупную и ушел. У тебя выбора нет.
- …
- Вернешься – прощу долги и оплачу откупную, а нет… на «нет» и суда нет.
- Дай мне два дня.
***
- Это было довольно неожиданно, - спокойным, совершенно не соответствующим обстоятельствам тоном, сообщил Гавр, едва защитная створка убежища встала на место.
- Заткнись, нахрен, пока я сам тебя на куски не порезал! – огрызнулся Микур, чиркнув по огниву кресалом.
Яркая вспышка на мгновение озарила мужчин, сидящих друг напротив друга. Сноп искр, попав на комок заранее подготовленного трута, воспламенил его, и робко разгорающееся пламя неуверенно переползло на тонкую лучину.
- Идиот! – рыкнул, отодвинувшись от очага, охотник. – Я же тебе по-русски сказал ни к чему не прикасаться, а ты что?!
- Исследовательский интерес, - с неизменной улыбкой на окровавленном лице сообщил Гавр, зажимая разрезанное ухо.
- Долбанат, - Микур обессиленно прислонился к стенке убежища, оборудованного охотниками в полом стволе напоминающего баобаб дерева. – Это тебе не плакучая ива! В этом лесу смертельно опасно абсолютно все! Тем более Ловчий…
- А это? – Гавр постучал костяшками пальцев по стенке «баобаба».
- Древесина прочная и не горючая, а сок ядовит для всех обитателей Леса, - фыркнул охотник. – Потому в них и делаем убежища.
За счет полого строения ствола и веток, дым утягивало вверх, создавая в очаге тягу и позволяя находившимся внутри людям свободно дышать. Пламя в очаге разгоралось, освещая тесное, метра три в диаметре, помещение. Охотник, продолжая недовольно ворчать, достал котелок, налил воды и повесил его над огнем.
- Садись ближе, - немного успокоившись, велел он спутнику. – Раны обработаю, не то помрешь еще…
На этот раз Гавр спорить не стал. Пересев ближе к проводнику, он осторожно убрал ладонь от уха. Кровь из рассеченной ушной раковины стекала по шее, капала на плащ. Чертыхаясь, Микур плеснул прямо в рану спиртом и достал банку с очищенной смолой драконьего дерева.
- Будет жечь, - предупредил он и, сведя вместе две половинки уха принялся наносить состав на рану. – Дернешься – себе хуже сделаешь.
Гавр не шелохнулся. Если бы не его сбивчивое дыхание, со стороны могло показаться, что он ничего не чувствует. Но это было не так. Не существовало на земле ни одного существа, способного проигнорировать попадание на кожу «слюны дракона» - неочищенного концентрата смолы драконьего древа. Для использования в медицине, «слюна» проходила через множество очисток и разбавлялась, но даже так пи нанесении на кожу, а уж тем более на рану, она причиняла пациенту труднопереносимый дискомфорт. И если бы не её способность залечивать даже тяжелые раны в походных условиях, вряд ли бы кто-то согласился применять на себе.
- Повезло тебе, что в рюкзаке дрова были, иначе – конец, - сообщил Микур, переключившись на дальнейший осмотр. – Плащ-палатка вон – вся в хлам!
Оценив выдержку спутника, он мысленно повысил его статус с «желторотого балбеса» на «неопытного новичка», а потому не стал прилагать силу для вбивания знаний в голову юнца. Однако пока обрабатывал остальные раны, несколько нотаций все-таки прочел ему. Гавр слушал старшего товарища внимательно, кивая и поддакивая в нужных местах, и все бы было ничего, если бы не одно «но». Блаженная, всепрощающая улыбка не сходила с его лица ни на секунду, чем сильно раздражала Микура.
***
- Скажи, Михаил Константинович, что ты думаешь об этих существах? – тихо поинтересовался Гавр, когда охотник уже устроился спать.
- К-ких сущ-щах? – встрепенулся тот, вынырнув из навалившейся дрёмы. – Ты о чем?
- Те монстры, на которых вы охотитесь, - пояснил Гавр.
- А… - Микур глубоко вздохнул и замолчал на некоторое время. – Ничего я не думаю, понял? Они нас убивают, мы – их. Так сложилось испокон веков, и не мне об этом рассуждать.
- Зора думал иначе, - тихо произнес Гавр, потыкав тлеющие угли палкой.
- И потому он мертв! – внезапно огрызнулся охотник. – И, заметь, убил его именно тот, в ком он пытался увидеть нечто большее, нежели просто монстра!
- Я слышал эту историю, - кивнув, тихо произнес Гавр. – Возможно дело в том, что они просто не смогли понять друг друга.
- Мой тебе совет, парень, - Микур натянул на себя циновку и, отвернувшись от спутника, лег на бок. – Ложись отдыхать и не рассуждай о всякой херне.
Гавр промолчал. Оставив угли в покое, он тихо сидел в сгущающейся темноте, глядя на темный силуэт охотника. Спустя час он, убедившись в том, что его спутник уснул, поднялся на ноги и нащупал щель между створкой и стволом «баобаба». Освободить проход не составило туда, и уже через минуту Гавр шагнул в густую ночную тьму Гиблого Леса. Отойдя метров на пятьдесят от укрытия, он замер на месте.
- Пора, - тихо произнес он в темноту, и угольно-черные миазмы, четко различимые даже в безлунную ночь, тут же окутали его тело.
***
Открыв глаза, Микур на доли секунды замер в замешательстве и тут же вскочил на ноги, попытавшись выхватить пистолет. Однако, ни пистолета, но топора, ни ножей у него не нашлось. Вместо привычного снаряжения на нем было черное шерстяное пальто, темно-синяя рубашка, классические брюки и остроносые туфли.
- Успокойся, Михаил Константинович, - донесся сквозь густую пелену белёсого тумана, окружившего охотника, знакомый голос.
- Гавр? – он крутнулся на месте в попытке определить источник звука. – Что происходит? Где мы?
- Мы там же, где и были всегда, - спокойно ответил голос, идущий, казалось, сразу со всех сторон.
- Что-то не похоже, - Микур попытался пройти вперед, но не изменилось ровным счетом ничего. – Что происходит?
- Скажем так, мы «откатили» твой мир к изначальной версии, - произнес Гавр. – Ты находишься в начале пути.
- Псих, - презрительно фыркнул Микур.
- Пойми, привычного мира больше не существует.
- Чушь не неси!
- Мне пришлось это сделать, чтоб донести до тебя одну вещь…
Микур судорожно схватился за грудь в районе сердца и упал на колено
- Скажи, Михаил Константинович, что ты думаешь об этих существах? – повторил свой вчерашний вопрос Гавр, и из-за плотного тумана появилась черная туша монстра. – Кто это, по-вашему?
- Кровожадный монстр!
- Ошибаешься… Скажите, что ты знаешь о душе?
- Какой, нахрен, душе? – охотник рефлекторно озирался по сторонам в поисках оружия. – Че ты несешь?
- Об этой душе, - черный силуэт распался на бесчисленное количество песчинок и вихрем закружился в пространстве. Спустя несколько секунд хоровод крупинок замедлился и опал на землю, растворившись в стелящемся тумане. И на месте огромного, высотой в два с половиной метра, монстра остался лишь небольшой трепещущий сгусток света, напоминающий золотистую бабочку.
- Что за фокусы? – Микур перестал шарить руками по земле и настороженно замер. - Что это?
- Человеческая душа, - пояснил Гавр. – Я лишь развеял её защиту
- Какую защиту? – затравлено прошипел охотник. – О чем ты?
- Видишь ли, ты не такой, как все. Ты родился мертвым, но врачи смогли тебя откачать, вернув тебя тем самым с Той стороны. Для организма это все прошло без особых последствий, но вот твоя душа получила способность взаимодействия с тонким миром. Она никак не проявляла себя до тех пор, пока ты не впал в кому.
- Какую, блин, кому?! – голос охотника сорвался на крик.
- Пребывая по середине между земным миром и миром загробным страдала от одиночества, и чтобы заглушить боль, постепенно, взаимодействуя с тонким миром, создала вокруг себя ту реальность, что ты знаешь. И все было хорошо, пока к тебе не потянулись другие неприкаянные души. Они так же, как и ты, не хотели страдать в одиночестве и стремились к общению, но ты отреагировал слишком агрессивно, поэтому в твоем мире они явились в виде монстров.
- Бред…
- Все двадцать лет твоей карьеры ты убивал не чудовищ, а души таких же, как ты, людей.
- Врешь…
- К сожалению, нет.
- Не верю.
- Тебе и не надо, - голос Гавра раздался сзади и в следующее мгновение в спину Микура вонзился нож. – Уже не надо.
- Гавр, с-сука…
- Гавриил, - поправил Микура собеседник. – Архангел Божий. До встречи в следующей жизни, Иной.
Здесь есть люди, интересующиеся паранормальщиной, в частности темой параллельных миров?
Ищу единомышленников, тг @sky3824, пишите. Дам ссылку на чат, где будет обсуждаться всякое такое
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Туннели
Мы знали, что в глубинах что-то есть.
Механизмов и подручных средств не хватало, чтобы выяснить это наверняка. Да и свободных людей Совет не отпустил бы — их никогда не хватает. Зацикленные Горизонтальные Туннели, хоть и давно исхожены вдоль и поперёк, они ж закартографированы, забыты, снова закартографированы... Идёшь на Условный Север — пройдёшь все города и вернёшься с Условного Юга. Говорят, раньше, когда Север и Юг были не условными, когда Земля была шаром, а не сеткой, и компасы с магнитными стрелками работали не вентиляторами, говорят, тогда можно было сбиться с пути, потеряться, ходить кругами… Но даже эта кажущаяся бесконечность тоже была по сути лимбом, с которого никто не пытался уйти перпендикулярно. Кроме нескольких человек, вроде Икара, или Циолковского.
А Вертикальные Туннели всегда манили мечтателей. Все они лазили вверх, наверное надеялись увидеть небо, как в старых легендах. Поначалу даже собирался народ, смотрел, верил в открытия. Плакаты приносили, песни пели. Все труболазы в итоге упали и растрескались, как переспелые сливы. Кто через час, кто через несколько дней, кто, уже истлевший, через месяцы. Ни один не пропал, ни один не остался там, в бездонной черноте Вертикалок. В конце концов все Верхние Лазы заварили решётками, и только редкие девианты тайком процарапывали себе путь наверх. Их тела в назидание остальным оставляют прямо там, где они упали, на решетках. Как говорится, каждому своя парабола. Понятно, что кроме пустоты и ходов там есть что-то ещё. Но где? Как далеко? Если там что-то полезное и небольшое, как это спустить вниз, на такую высоту? А если там что-то огромное, то как переселить туда стариков, детей, инвалидов? Как перенести жилища? Если там нет воды, как поднимать её туда, когда наши насосы и на этой высоте год от года всё бесполезнее и требуют всё новых патентов и всё больше ремонта?
Другое дело Нижние Лазы. Ими даже детей пугать не надо. Официальной информации в Праздник Гула вполне хватает. Такой себе праздник, когда подрагивают сами Горизонтали. Ходят ходуном здания. Из стен Туннелей вылетают болты. И когда ты понимаешь, что что-то звучит, но не слышишь этого. Зато слышишь, как сжимается твой желудок. И слышишь, как это гул резонирует внутри твоей грудной клетки. И ты просто перестаёшь слышать сердце. Кто-то раньше селился у Нижних Лазов — площади там были подешевле. Но врачи быстро забили тревогу, когда соотнесли регулярный массовый рост больных с тошнотой, сухостью во рту, звоном ушах, паническими атаками с их местом жительства и датой Праздника. Да и животные в том районе всегда бесились под праздник. Понятное дело, никому и в голову не пришло лезть в эти дыры в полу. Даже в словарях давно засели слова "труболаз" и "верхолаз", потому что никогда не было “низолазов”, и не было нужды разделять Исследователей по вектору.
В последние годы там, среди развалин, были только “уши Мутабова” - огромная сеть, которую сам Мутабов и построил. Не то улавливатели звука, не то датчики вибраций туннеля… никто особо не разбирался, кроме пары человек его факультета. Предсказывает точно дату Праздника — и ладно. Сидели себе как пауки в центре паутины, водили мух-добровольцев, и записывали в журналы, у кого звон в ушах чаще стал, а у кого уже не проходит. Бумаги перевели — тьму просто. Факультет хорошо платил добровольцам, они и не жужжали особо. Был ещё шаман, жил на другом конце города, противоположном от “ушей”, и хорошо предсказывал День. Слышу, говорит, как вас сейчас, песнь из под земли, после неё гул приходит всегда. Но всё равно учёным веры как-то больше, у них приборы, а шаман ещё и неграмотный, к нему и перестали со временем ходить. Так, оповещали его регулярно о Празднике, открытки слали, хотя он и сам отлично знал, когда празднование.
Только когда в больницу из факультета привели первого ослепшего — тогда и заволновались всерьёз. Через год и факультет прикрыли, когда к следующему празднику безглазых "мух" стало больше десятка. Слишком близко они стали людей к дырам подводить, что ли, а строитель или инженер всегда нужнее исписанной страницы в журнале. Ну как прикрыли, бюджет урезали, ставки поотбирали, а несколько учёных оставили, они и сидели себе там, подолгу сидели. Махали своими журналами, стращали, денег просили, да кто их слушать-то всерьёз станет.
А однажды этот шаман в город пришёл за полгода до ближайшего праздника. В магазин, и оттуда в ратушу сразу. Народ переполошился, собрались, ждут, чем напугает. Вышел с ним мэр, Сордов, что-то ободряющее сказал, только толку больше не стало — шаман-то немой был уже несколько лет, наслушался, небось, песен. И писать не научился. Всё на пол показывал да руками над головой разводил. И спиртом от него разило как от автомобиля. Ну ясно, что напуган, понятно, что снизу что-то, но про низ и так все или знали, или догадывались. Понятнее не стало, и разошлись. Шаман пошумел да ушёл. А наутро следующего дня слепого Мутабова привёл. Тот и рассказал, что глаза у всей его рабочей группы в один день будто поплыли, и вся группа ослепла, несколько человек, из лаборатории выбрались, а по развалинам до города дойти не смогли, разбрелись кто куда, хорошо что он быстро попался шаману на глаза. И дальше говорить начал, что туннели наши не просто гудят, а песни это, и поёт их огромная тварь, и что она уже наверх лезет, в город наш. И что тоннели наши — это её не то дом, не то она сама, неважно, а важно то, что придёт она скоро за всеми, и своё царство устроит, и кто выживет — наверх полезет, в неизведанное, ибо жизни в Горизонтали не будет. Улыбается ещё, говорит, ещё день за приборами — и массу бы её назвал, с точностью до центнера. Ну тут конечно снова без смешков не обошлось, но Сордов помрачнел и эвакуацию объявил. Он же сам из университетских, разбирается и в цифрах, и в прогнозах. Первый и пошёл паковаться. Ох и повозмущались тогда, и кто пожитки пошёл собирать, и кто не поверил и остался. Обещали даже переизбрать мэра досрочно, как только в новом месте расселятся. Всю дорогу его костерили, пока место новое не подобрали. И строиться начали — все не успокаивались, бухтели. А когда обратно поехали, через неделю, проведать оставшихся, и металл кое-какой забрать, город не нашли. А вместо него нашли дыры в полу, с туннелями вниз, ровно как Нижние Лазы. Только диаметром метров в сто каждая. Вот тогда и закончилась старая жизнь.