Я работаю четвёртой отрицательной.
Это самая редкая группа крови, если вы ещё не знаете. Таких, как я, — меньше одного процента во всём человечестве. Может, потому мне отлично платят за каждый укус?
Три-четыре визита в бар — и целый месяц можно жить спокойно.
Я приезжаю сюда на трамвае. Выхожу у танцевальной академии в самом центре Города и сразу сворачиваю в подворотни. Меня ждёт тихий двор, и ступеньки, и мрачный подвал.
Кажется, когда-то здесь было узкое окно. Но кирпичи, которыми оно заложено, уже не отличить от остальных.
Бар называется «У Елизаветы». Вывеска, как говорят, пропала лет пятьдесят назад — какие-то хулиганы украли. Владелица не стала заказывать новую. Зачем, если некоторые клиенты ходят сюда столетиями?
За это время могли бы и запомнить.
Я не слишком часто хожу по барам и не могу сказать, выделяется ли это место среди других. Узкая стойка, высокие табуреты без спинки — мне никогда такие не нравились. Полки, на которых блестят бокалы, непрерывно гудящие холодильники с кровью. И фотографии. Сотни фотографий: от тусклых чёрно-белых снимков до кадров на цветной глянцевой бумаге.
Говорят, их снимает сама Елизавета. Мы с ней встретимся, но чуть позже.
Сначала мне нужно скользнуть в потайную дверь за крайним холодильником и немного поработать.
Укус оказывается быстрым. Клиентка — вампирша средних лет, с которой мы уже несколько раз встречались, — облизывает губы, будто не хочет потерять ни капли. Рана на шее привычно ноет.
В первые разы было страшно. Теперь — не сложнее, чем сдать кровь на анализ.
Клиентка застёгивает пальто, быстро благодарит и уходит в ночь. Я жду. На этом моменте всегда открывается дверь, и на пороге тайной комнаты появляется хозяйка бара.
Елизавета.
Она выглядит моложе меня. Выглядит как студентка, вот правда! Милое личико без морщин, большие карие глаза. Прекрасные тёмные волосы и кожа такая бледная, чуть ли не светится в темноте.
На своей тонкой шее Елизавета всегда носит украшение. Я видела её с серебристой цепочкой, бархатной лентой, простым чёрным шнурком. Одно неизменно — маленький серебряный медальон.
Говорят, это фамильная реликвия.
Она передаёт мне несколько купюр и сообщает дату следующей встречи. Склонив голову набок, взволнованно спрашивает, приду ли я.
Конечно, приду. Где ещё можно получать плату просто за то, кто я есть?
Тоже выхожу в ночь: зажглись фонари, улицы почти опустели. Начинается дождь, но я успеваю спрятаться на трамвайной остановке.
Раны на шее болят. Снова забыла дома пластырь и, наверное, уже запачкала весь воротник. Нельзя тратить настолько ценную кровь — так однажды сказала Елизавета.
Трамвай уносит меня в сторону спальных районов. Прислонившись лбом к холодному окну, смотрю, как особняки сменяются пятиэтажками, а те — новостройками. Город растёт. Город никогда не стоит на месте.
Одно неизменно — тот самый подвал.
И слишком юное лицо хозяйки бара.
186/365
23/31
Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.
