Когда-то я училась на филологическом. Моим научным руководителем был Виктор Иванович Чулков. О его знаменитых лекциях по русской литературе ходили легенды. Легенды эти даже публиковали в основанной Пушкиным "Литературной газете" (я тогда писала под псевдонимом Полина Ян). В честь 225 летнего дня рождения Александра Сергеевича решила продублировать на Пикабу.
Особенности национальной дуэли
Виктор Иванович Чулков, любимый мужчина всего филфака, на семинарах по Пушкину частенько цитировал «Повести Белкина». Однажды он зачитывал место первой дуэли Сильвио и графа («Выстрел»). После того, как по сюжету секунданты отмерили двенадцать шагов и граф сделал первый выстрел, очередь была за Сильвио. - «Жизнь графа, наконец, была в моих руках, - продолжал Чулков. – Он стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки, которые долетали до меня»… - Ничего себе! – неожиданно выкрикнула студентка Серебрякова, – Двенадцать шагов расстояния, а косточки долетали прямо до Сильвио! - Ну, - развел руками Виктор Иванович, - умел плюнуть!
Очень южные поэмы
На втором курсе мы сдавали ему экзамен по русской литературе. Очень волновались: все-таки мужчина! Когда очередь дошла до девушки Эли, она решительно высказалась: - К южным поэмам Пушкина относятся «Цыганы», «Бахчисарайский фонтан», «Евгений Онегин» и «Мцыри». Чулков, который в это время непринужденно пил холодную «Фанту», замер с бутылкой во рту и как-то нехорошо посмотрел в ее сторону. - Не понял… - наконец проговорил он. Раскрасневшаяся Эля повторила уже сказанное с прежней энергией. - Понимаете, - пояснила она, - «Евгений Онегин» писался в течение десяти лет. В этот период Пушкин взялся и за южные поэмы. А в «Мцыри» Лермонтова также прослеживается южная тематика. - Эля, ближе к поэмам, - попросил Чулков, несколько ошарашенный ее логикой. - Ну хорошо, - согласилась она, - к южным поэмам Пушкина относятся «Цыганы», «Бахчисарайский фонтан» … и другие. - Ну слава богу! – выдохнул Виктор Иванович и в глубокой задумчивости выслушал ее дальнейший ответ.
Медный всадник
Как-то Виктор Иванович читал нам "Медного всадника". Там есть момент, когда Евгений угрожает статуе Петра Первого: "Ужо тебе!" Так вот, мы начинаем разбирать личную трагедию героя. И Чулков внезапно спрашивает: "Оправдано ли такое количество трагедий?" Ну, то есть мы знаем, что Санкт-Петербург регулярно подвергался катастрофическим наводнениям, в которых гибли люди. Но все это для нас просто литература. Мы уверенно так заявляем: "Зато какой красивый город!" - наперебой хвалим архитектуру. Виктор Иванович нас выслушал и сказал: "Это все понятно, Вы совершенно верно считаете "Петра творенье" великим и прекрасным и будете считать все жертвы оправданными. Но ровно до тех пор, пока это не коснется лично вас"...
Со дня рождения Пушкина 225 лет. Юбилей) С детьми читали сегодня каждый по произведению, дабы прикоснуться. Я читала про русалку. Хорош Пушкин, нравится. Дети тоже заценили.
Да, конечно, Булгаков нам всем сообщил, что рукописи не горят. Но второго тома “Мертвых душ”, однако, так никто и не прочитал с тех пор, как Гоголь бросил его в огонь. От него уцелели лишь несколько глав.
И вообще, сжигание своих рукописей писателями – не такое уж редкое явление. Мы даже, наверняка, не обо всех таких эпизодах в курсе. Кто знает, сколько великих произведений человечество не смогло прочитать только потому, что их авторам по разным мотивам пришло в голову уничтожить свои тексты!
А кстати, о каких случаях сожжения черновиков нам доподлинно известно? Ну, например, о таких:
Николай Гоголь, “Мертвые души”, вторая часть
Для россиян – это, пожалуй, самый известный пример. Первое, что приходит на ум, когда слышишь о сожженном романе, это именно вторая часть похождений ловкого Чичикова, вышедшая из под пера Николая Васильевича.
Вторая часть “Мертвых душ” была уничтожена автором 12 февраля 1852 года. Точная причина неизвестна.
Александр Пушкин, “Евгений Онегин”, 10-я глава
А вот об этом случае сожжения своих черновиков часто забывают. Хотя в школе все проходили “Онегина”. Здесь тоже, кстати, отдельные фрагменты уцелели. Именно они и печатаются сейчас в качестве 10-й главы.
По одной из версий, ее текст вышел очень сильно политизированным, раскрывающим подробности заговора декабристов и личное отношение Пушкина к ним. Поэт не решился на публикацию и предпочел уничтожить столь компрометирующие стихи.
Борис Пастернак, роман “Три имени”
Известно, что помимо эпического полотна “Доктор Живаго” Борис Пастернак задумал еще один роман – под названием “Три имени”. Причем не только задумал, но и потратил много времени на его создание. Но когда произведение уже было готово, Пастернак его уничтожил.
Единственным его читателем (а вернее, слушательницей) была жена Бориса Леонидовича Евгения Лурье. По ее воспоминаниям, текст был великолепный. Именно после расставания с ней Пастернак сжег рукопись.
Михаил Булгаков, “Белая гвардия”, наброски второй части
И, наконец, сам автор знаменитого изречения тоже отличился уничтожением своих черновиков. Про то, что он сжег первый вариант самого романа “Мастер и Маргарита”, долго рассказывать не будем. Все-таки он восстановил роман, а значит, можно сказать, что эта рукопись де-факто и впрямь не сгорела.
Но вот наброски второй части “Белой гвардии”, которые Михаил Афанасьевич тоже кинул в огонь, потеряны для нас навсегда. Причем многие из тех, кто общался с автором, вспоминают о том, что писатель вообще задумывал делать трилогию. Вторая часть должна была рассказывать о событиях 1919 года, а третья – про 1920-й.
Какое из этих утраченных произведений вы хотели бы прочитать?
Недавно один наш читатель рассказал о мальчике, который не слышал ни одной сказки Пушкина. Его мама выбросила все книги Александра Сергеевича после того, как узнала про его скабрёзные эпиграммы и кощунственную поэму «Гавриилиада».
Над принципиальной мамой можно посмеяться, конечно. Но мы не будем. Лучше расскажем вот какую историю…
В 1826 году во время посещения Святогорского монастыря Пушкин увидел открытую Библию и машинально прочёл страницу, на которой она открыта. Это была Книга пророка Исайи, отрывок, в котором пророк говорит о том, как ему явились шестикрылые Серафимы:
«И сказал я: горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами…» (то есть «мне ли говорить о Боге, если это делают ангелы»). «Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих, и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твоё удалено от тебя, и грех твой очищен. И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? Кто пойдёт для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня» (Ис. 6, 5 — 8).
Атмосфера монастыря, душевное состояние, в которое погрузился поэт, оказывают на него странное и сильное впечатление. Несколько дней эти образы преследуют его, пока наконец он не встаёт ночью и не записывает стихотворение «Пророк». Напомним отрывок:
...И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул...
Почему этот случай так взбудоражил Пушкина? Может, потому, что его собственные уста были «нечисты» — осквернены многими от буйства гормонов происходящими скабрёзными строками?
И это он сам, Пушкин, ощущал «духовную жажду» — и желал быть призванным к служению, быть может, более высокому, чем легкомысленное «служенье муз»?
Заметьте, сколь сложен обряд, описанный в стихотворении: и язык вырвал, и грудь рассёк, и сердце вынул, и на место сердца вставил пылающий уголь, тогда как в Книге ангел всего лишь касается этим углём уст пророка. Словно не было у поэта уверенности, что одно лишь прижигание уст поможет. Будто чувствовал: без КАЗНИ никакое возрождение для него невозможно...
И вот наступает 1828 год. Он становится для Пушкина годом тяжёлого нравственного кризиса. В правительстве идёт следствие по делу написанной им за семь лет до этого ходящей в анонимных списках «Гаврилиады». За богохульство анонимному автору поэмы полагается каторга. Только надо его ещё сперва отыскать. Этим занимается специальный следственный орган — Временная верховная комиссия.
Допрошенные по делу указали на предполагаемое авторство Пушкина. Ему пришлось испытать небывалые доселе страх и унижение. Одно дело — встать в ряды декабристов, бунтовщиков, и совсем другое — оказаться осуждённым за литературное хулиганство.
Пушкин не боялся ни смерти, ни гонений, но он боялся бесчестия. И — потерял лицо. Он лгал Временной комиссии, приписывал авторство «Гаврилиады» покойному князю Дмитрию Петровичу Горчакову, пытался вводить в заблуждение друзей. «Вряд ли был в его жизни момент большего в собственных глазах позора», — пишет литературовед В. С. Непомнящий.
Царь вроде бы поверил Пушкину и просил его лишь помочь следствию отыскать того, «кто мог сочинить подобную мерзость». Пушкин был в отчаянии. Граф П. А. Толстой посоветовал ему не запираться. И Пушкин пишет царю письмо, в котором признаётся в «шалости столь же постыдной, как и преступной».
Царь поступил благородно. Прочитав письмо, он повелел прекратить расследование, но никому не сообщил о признании Пушкина. (Недаром Николая Павловича Романова современники называли царём-рыцарем.)
Пушкин испытал огромное сотрясшее его душу облегчение. Бывают очищения слёзные, очищения страданием, очищения смехом, а бывает — очищение стыдом. Стыд — одно из сильнейших чувств: он способен провоцировать физиологические реакции от покрасненья ушей до обморока, стыд может мучить долго, как рана, и заживать, исчезая из эмоциональной памяти без следа.
Для человека чести, каковым Пушкин являлся, пережитое, без сомнения, было той самой «Серафимовой казнью», вследствие которой прежний человек умирает и появляется на свет другой человек. Вскоре после окончания следствия (завершившегося в конце осени) он пишет:
Как быстро в поле, вкруг открытом, Подкован вновь, мой конь бежит! Как звонко под его копытом Земля промёрзлая звучит!..
Злосчастный 1828 год заканчивался. В декабре 1828 или январе 1829 на детском балу у танцмейстера Иогеля Пушкин впервые видит юную Наташу Гончарову. Начинается, как принято говорить, «совсем другая история».
Из всех дней года, сегодня -- самый подходящий день, чтобы среди приготовлений к завтрашнему празднику, внимательнее посмотреть на один из его скромных атрибутов — крашеные яйца. Почему мы красим яйца на Пасху? Как их украшали в прошлом, и откуда этот обычай взялся вообще?
Меня зовут Елена Абдулаева, я художник-иллюстратор — и хочу рассказать об истории пасхальных яиц именно с точки зрения художника. У меня даже была мысль написать и нарисовать об этом нонфикшн-книжку для детей, но пока что, другие книги и проекты не дают этому замыслу подняться повыше в списке моих дел.
Так что пока вместо книжки — моё видео о том, как яйцо прошло путь от украшенной царапинами фляжки каменного века, к мистическому предмету, дарующему плодородие и здоровье, к традиционному христианскому подарку, и затем как этот подарок стал драгоценным изделием непредставимой роскоши.
И хотя я ещё не написала «Откуда взялось пасхальное яйцо», но первая книжка из серии «Откуда взялось...» уже у меня есть, это книжка про Пушкина, «Откуда взялся Пушкин», по заказу музея-заповедника «Михайловское». В этой книжке Пушкин летает на цапле, а сама книга получила диплом за лучшие иллюстрации к детской документальной книге на международном конкурсе «Образ книги» (2023). И самое главное, что всё это — чистая правда.
Буду рада комментариям — тут или на Ютуб, особенно положительным:)
«Н.Н. Пушкиной 12 мая 1834 г. Из Петербурга в Ярополец Какая ты дура, мой ангел! конечно я не стану беспокоиться оттого, что ты три дня пропустишь без письма, так точно как я не стану ревновать, если ты три раза сряду провальсируешь с кавалергардом. Из этого ещё не следует, что я равнодушен и не ревнив…»
Владимир Гау. Портрет Натальи Николаевны Пушкиной, урождённой Гончаровой. 1843
Но вот речь заходит о деле исторической важности...
ПРИМЕЧАНИЕ О ПАМЯТНИКЕ КНЯЗЮ ПОЖАРСКОМУ И ГРАЖДАНИНУ МИНИНУ
«Надпись Гражданину Минину, конечно, не удовлетворительна: он для нас или мещанин Косма Минин по прозванию Сухорукий, или думный дворянин Косма Минич Сухорукий, или, наконец, Кузьма Минин, выбранный человек от всего Московского государства, как назван он в грамоте о избрании Михаила Фёдоровича Романова. Всё это не худо было бы знать, так же как имя и отчество князя Пожарского. Кстати: недавно в одной исторической статье сказано было, что Минину дали дворянство и боярство, но что спесивые вельможи не допустили его в думу и принудили в 1617 году удалиться в Нижний Новгород — сколько несообразностей! Минин никогда не бывал боярином; он в думе заседал, как думный дворянин; в 1616 их было всего два: он и Гаврило Пушкин. Они получали по 300 р. окладу. О годе его смерти нет нигде никакого известия; полагают, что Минин умер в Нижнем Новегороде, потому что он там похоронен, и что в последний раз упомянуто о нём в списке дворцовым чинам в 1616.
Издатель.
И. Мартос. «Памятник Минину и Пожарскому», 1818
Написанное рассерженным Пушкиным в августе – сентябре 1836 года предназначалось в качестве примечания к статье М. Погодина «Прогулка по Москве». Она должна была появиться в кн. III «Современника» за 1836 год. Но, по-видимому, не была пропущена цензурой. Опубликовано в 1922 году.
В защиту создателей памятника можно сказать следующее, Последние изыскания установили, что Козьма Минин и Козьма Сухорукий – две разные исторические личности.
Но в яростное негодование приводит Пушкина любимое детище – «Евгений Онегин». Вернее, первые иллюстрации к нему.
Стоит напомнить, что роман начат 9 мая 1823 года и закончен 5 октября 1831 года. Первая и вторая главы произведения вышли в свет из типографии департамента народного просвещения Санкт-Петербурга в 1825–1827 гг. Первое полное издание романа в одном томе выпущено типографией Смирдина в 1833году.
Но ещё в начале 1824 года поэт отправляет послал брату Льву рисунок:
На нём Александр Сергеевич изобразил двух молодых людей у Невы. Они стоят, опершись на парапет набережной. По реке скользит лодка. Далее виден шпиль собора Петропавловской крепости.
Рисунок Пушкина. Рукой поэта проставлены номера и сделана поясняющая надпись: «1 – Хорош – 2 Должен был опершися на гранит. 3 Лодка. 4 Крепость Петропавловская».
В письме пояснялось: «Брат, вот тебе картинка для “Онегина” – найди искусный и быстрый карандаш. Если и будет другая, так чтоб всё в том же местоположении. Та же сцена, слышишь ли? Это мне непременно нужно».
В середине ноября того же 1824-го вторичный запрос: «Будет ли картинка у “Онегина?”».
Но первое издание романа осталось без иллюстраций. Лишь в 1829-м рисунки исполнил русский живописец немецкого происхождениях Александр (Александр Иоганн Вильгельм фон) Нотбек (1802–1866).
Шесть картинок его руки вышли в «Невском альманахе».
Как минимум две из них ввергли Пушкина в полнейшее негодование.
«Лишь лодка, вёслами махая, Плыла по дремлющей реке» Иллюстрация к отрывку «Евгения Онегина», опубликованная в «Невском альманахе» на 1829 год. Художник А.В. Нотбек, гравёр Е. Гойтман
Как поэт мог отреагировать на то, что его пожелание исполнено с точностью до наоборот? Только соответствующими пиитическими строками:
Вот перешед чрез мост Кокушкин, Опершись ж...й о гранит, Сам Александр Сергеич Пушкин С мосьё Онегиным стоит. Не удостоивая взглядом Твердыню власти роковой, Он к крепости стал гордо задом: Не плюй в колодец, милый мой.
Не менее поразила Александра Сергеевича и Татьяна в исполнении Нотбека:
Иллюстрация к отрывку «Евгения Онегина», опубликованная в «Невском альманахе» на 1829 год. Художник А.В. Нотбек, гравёр А.А. Збруев
Последовал ещё более сердитый отклик поэта:
Пупок чернеет сквозь рубашку, Наружу титька – милый вид! Татьяна мнёт в руке бумажку, Зане живот у ней болит: Она затем поутру встала При бледных месяца лучах И на потирку изорвала Конечно «Невский Альманах».
«В память нескольких недель, проведённых со мною на водах, – вспоминал М.И. Пущин, – Пушкин написал стихи на виньетках из “Евгения Онегина” в бывшем у меня “Невском альманахе”. Альманах этот не сохранился, но сохранились в памяти некоторые стихи, карандашом им написанные…»
Рисунки Нотбека поразили не только Пушкина. Белинский полагал, что Татьяна изображена «в виде жирной коровницы, страдающей спазмами в желудке».
(Обратите внимание – демократический критик был не чужд сословной спеси! Хотя, не пойдя по стопам своего батюшки священника, сам не принадлежал ни к какому сословию – так, разночинец... Однако всё-таки горожанин! Не «коровница»! Столичная штучка...)
Друг поэта, князь Пётр Вяземский писал ему: «Какова твоя Татьяна пьяная в “Невском альманахе” с титькою навыкате и с пупком, который сквозит из-под рубашки?
Если видаешь Аладьина (хотя на блинной неделе), скажи ему, чтобы он мне прислал свой “Невский альманах” в Пензу: мне хочется вводить им в краску наших пензенских барышень. В Москве твоя Татьяна всех пугала».
Аладьин Егор Васильевич – издатель «Невского альманаха».
Пётр Плетнёв, преданный издатель Пушкина, которого поэт называл не иначе, как «кормилец» и «благодетель», разводил руками: «С художниками нашими невозможно иметь дела. Они все побочные дети Аполлона: не понимают нас они...»
Как писать сочинения? Как воспитывать взрослых? Что в жизни главное? Зачем человеку совесть? Рассказывает журнал "Лучик".
...как умении животных приспосабливаться к окружающей среде и, в частности, приобретать покровительственную окраску или прикидываться кем-то другим, чтобы не опознали.
Тут можно вспомнить шутку Льва Троцкого о редиске, которая похожа на Красную Армию: снаружи-то красная, а внутри насквозь белая... Многое можно вспомнить. Отечественная история богата примерами удачной мимикрии — вроде этого, из невыдуманной заметки Викентия Вересаева:
В середине двадцатых годов существовало в Москве литературное общество "Звено". Один молодой пушкинист прочитал там доклад о Пушкине. Пушкин такой писатель, что, надёргав из него цитат, можно пытаться доказать, что угодно. Докладчик серьёзнейшим образом доказывал, что Пушкин был большевиком чистейшей воды, без всякого даже уклона. Разнесли мы его жестоко. Поднимается беллетрист А.Ф.Насимович и говорит: — Товарищи! Я очень удивлён нападками, которым тут подвергся докладчик. Всё, что он говорит о коммунизме Пушкина, настолько бесспорно, что об этом не может быть никакого разговора. Конечно, Пушкин был чистейший большевик! Я только удивляюсь, что докладчик не привёл ещё одной, главнейшей цитаты из Пушкина, которая сразу заставит умолкнуть всех возражателей. Вспомните, что сказал Пушкин: "Октябрь уж наступил!" <...>
Даже если Насимович позволил себе глубоко замаскированный стёб, с мимикрией у этого певца революцьонных иваново-вознесенских ткачей тоже проблем не было.
А как по-вашему, переводы должны быть абсолютно точны или допустимы такие интерпретации?
Нет, недопустимы. И переводы должны быть абсолютно точны. (разве что игру слов или выражения можно заменять на те, что совпадают по смыслу в языке перевода). Суть ПЕРЕВОДА текста в том чтобы полностью передать ИЗНАЧАЛЬНУЮ мысль автора. Во всём. И в именах и во всём остальном. А если вы начинаете что-то менять, это уже не совсем перевод, это уже идёт редактура произведения в его сути. Так что если в русской литературе персонажа зовут Григорий, то и во всех переводах он должен быть Григорий. Если в арабской литературе персонажа зовут Ибрахим, то и во всех переводах он Ибрахим. И так во всём. Зовут персонажа в чукотском тексте Гив-ынкээв, значит во всех переводах он Гив-ынкээв. И тоже самое касается и названий мест в произведениях и всего всего прочего. Если произведение в таком переводе не подходит по закону страны, то придётся редактировать. Но это уже не совсем то произведение будет.
UPD:
Говорящие имена относятся к категории "игра слов" и их следует переводить.