Книжная лига

Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.

Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.

В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.

Итак, поехали.

“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен

На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.

Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!

“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен

Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.

Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.

“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон

Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.

Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.

“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф

Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.

Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.

“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм

Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.

Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.

“Волшебный мелок”. Синкен Хопп

Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.

У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.

“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер

И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.

У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.

Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?

Источник: Литинтерес (канал в ТГ, группа в ВК)

Книга небольшая, но яркая, эмоциональная. Автор, Джузеппе Иорио - не журналист, технолог, более двадцати лет проработавший в индустрии моды. Всему описанному сам был свидетелем, не боится называть громкие имена и раскладывает по полочкам как, с помощью кого и зачем происходит делокализация производств и чем в итоге это грозит как покупателям, так и производителям модной одежды и прочих предметов роскоши.

Как вам такая генерация одной нейросети?

Джек родился в мире, где границы между реальностью и кошмаром были стерты еще до его рождения. Его мать, женщина с глазами, полными пустоты, забеременела от отца, которого она описывала как "тень в углу комнаты" — мужчины, чье лицо Джек никогда не видел, но чье присутствие ощущал в каждом ночном кошмаре. Отец исчез за неделю до родов, оставив мать в приюте для психически больных, где она пыталась убить себя, проглотив иголки, которые Джек позже выковыривал из ее живота своими детскими пальцами. Врачи диагностировали у нее шизофрению с параноидальными галлюцинациями: она видела демонов в стенах и слышала голоса, шепчущие о крови. Джек унаследовал это — не как генетический груз, а как проклятие, впитанное через пуповину, пропитанную ее безумием.

С раннего детства Джек проявлял признаки психопатического расстройства личности, хотя никто не диагностировал его вовремя. Он не чувствовал боли — ни физической, ни эмоциональной. В пять лет он разрезал котенка на части, чтобы "посмотреть, что внутри", и наблюдал, как животное дергается, с улыбкой, которая не достигала глаз. Его глаза были пустыми, как у куклы — холодными, без эмпатии, без жалости. Психологи позже назвали бы это "аффективным дефицитом": отсутствие способности к сочувствию, привязанности или любви. Джек не плакал, когда мать умирала от передозировки транквилизаторов, которые она глотала горстями, бормоча о "доме из плоти". Он просто сидел рядом, трогая ее остывающую кожу, и думал: "Почему она не шевелится? Может, она просто спит внутри себя?"

Его мотивы были не просто жаждой крови — это было бы слишком примитивно для такого, как он. Джек страдал от диссоциативного расстройства, где его разум раскалывался на фрагменты, как разбитое зеркало. В одном осколке он был ребенком, ищущим семью, которую никогда не имел; в другом — богом, творящим мир по своему образу. Дом, который он строил, был манифестацией этой раздвоенности: попыткой создать "идеальную семью" из частей тел, где каждый элемент — кожа, кость, орган — представлял утраченную связь. Он верил, что, слившись с жертвами, он обретет бессмертие. "Они станут мной, а я стану ими," — шептал он себе, когда резал. Это было не убийство ради удовольствия (хотя садизм был частью его природы), а ритуал трансформации. Он читал книги по психиатрии, украденные из больниц, и диагностировал себя как "шизоидного психопата с некрофильскими тенденциями": отсутствие интереса к живым, но одержимость мертвыми телами как объектами контроля.

В подростковом возрасте Джек начал убивать систематически. Первая жертва — одноклассник, который дразнил его "психом". Джек заманил его в лес, связал проволокой и медленно разрезал, наслаждаясь каждым криком. Он не испытывал оргазма от боли (как некоторые садисты), а скорее эйфорию от власти — контроля над жизнью и смертью. Его мотив был в доминировании: каждая жертва была "материалом" для его творения, способом заполнить пустоту внутри. Садизм проявлялся в деталях: он оставлял жертв в сознании, пока резал, шепча: "Ты станешь частью меня. Мы будем семьей." Это было его версией любви — искаженной, патологической, где привязанность выражалась через насилие.

Методы убийств Джека были тщательно спланированы, как хирургические операции в его больном разуме. Он выбирал жертв по принципу "полезности": мужчин для костей и мышц, женщин для кожи и органов, детей для "непорочности" — чтобы их страх был чище, а плоть мягче. Заманивание было манипулятивным, играя на его психопатической харизме: он притворялся дружелюбным, предлагал помощь или подарки, заманивая в заброшенный дом на окраине, который служил ему мастерской. Там, в подвале, оборудованном самодельными инструментами — ржавыми ножами, пилой для костей, клещами и веревками, — начинался ритуал.

Убийство всегда было медленным, чтобы максимизировать страдания и "собрать" все нужные части свежими. Джек начинал с фиксации: связывал жертву за руки и ноги к металлическому столу, растягивая тело, чтобы кожа натягивалась. Он не использовал анестетики — наоборот, вводил стимуляторы, чтобы жертва оставалась в сознании. "Ты должна чувствовать каждую секунду," — бормотал он, его голос ровный, без эмоций. Затем следовала фаза сбора: он резал кожу длинными полосами, начиная с живота, где плоть была самой мягкой. Нож скользил по коже, отделяя ее слой за слоем, как бумагу, пока жертва вопила, а кровь брызгала ему на лицо. Он собирал кожу в ведра, солил ее для консервации, чтобы она не гнила, и думал: "Это будет крыша — теплая, живая."

Далее — органы. Он вскрывал грудную клетку, ломая ребра клещами, хруст которых эхом отдавался в подвале. Легкие он вырывал руками, сжимая их, пока воздух не выходил с бульканьем; сердце он резал ножом, наблюдая, как оно дергается в последний раз. "Ты дашь мне дыхание и пульс," — шептал он, помещая органы в формалин, чтобы они сохранились. Кишки он вытягивал метр за метром, наматывая на бобины, как веревки, для стен — прочных, гибких. Мозг он добывал через череп, сверля дыру дрелью, пока жертва еще дышала, и выскребал серое вещество ложкой, смешивая с кровью для "цемента" — густой, липкой массы, которая склеивала части.

Кости требовали больше усилий. Джек пилой отделял конечности: руки и ноги он отпиливал у плеч и бедер, хрящи трещали, как сухие ветки. Черепа он разбивал молотком, извлекая кости для фундамента — твердые, вечные. Зубы он вырывал плоскогубцами, один за одним, пока рот не превращался в кровавую дыру. Кровь он собирал в баки, смешивая с пеплом от сожженных волос, чтобы создать "краску" — красную, блестящую, которой он покрывал стены. Каждая жертва умирала от потери крови или шока, но Джек ускорял процесс только после сбора: перерезал горло или разбивал голову, чтобы "завершить" трансформацию.

По мере того как дом рос, его психопатия углублялась. Джек развивал паранойю: он верил, что жертвы "шепчут" ему из стен, требуя больше. Это было галлюцинацией, вызванной шизофреническими эпизодами, унаследованными от матери. Он слышал голоса — не демонов, а жертв, умоляющих о пощаде, но их мольбы только возбуждали его. Аффективная тупость делала его нечувствительным к ужасу: он мог есть сырое мясо из живота жертвы, жуя хрящи, и думать, что это "ужин с семьей". Его мотивы эволюционировали: изначально дом был метафорой целостности (собрать разрозненные части себя), но со временем стал тюрьмой его разума. Он начал видеть себя как жертву — "Я строю этот дом, чтобы спрятаться от мира, который меня ненавидит," — но на самом деле он был охотником, чья нарциссическая личность требовала постоянного подтверждения превосходства.

Однажды ночью, когда дом был почти завершен, Джек осознал истину: он не строил дом, дом строил его. Стены из кожи сжимались, как легкие, дышащие его дыханием; пол из конечностей шевелился, как щупальца, обхватывая его ноги. Его психопатия достигла пика — диссоциативный эпизод, где он видел себя одновременно строителем и жертвой. "Я — дом," — прошептал он, пока кости проламывали его тело. Ребро за ребром, кожа за кожей, он был поглощен. Его разум раскололся окончательно: один фрагмент кричал от боли, другой — смеялся, радуясь слиянию. Дом стоял, пустой и живой, ожидая следующего психопата, чтобы начать цикл заново. Джек стал частью своего творения — вечным, безумным, без конца. И в этом не было ни спасения, ни смысла, только бесконечная жесть.

Внезапно стало интересно — а какие ТОП-10 книг классической литературы рекомендуют два самых главных поисковика в России? Сразу напишу — это несерьёзный пост, методика исследования явно далека от научной, тем более есть уникализация выдачи для каждого пользователя и т.д. и т.п..

Методология очень простая: забиваю запрос "топ 10 книг которые должен прочитать каждый" поочерёдно в Гугл и в Яндекс, смотрю каждый сайт из выдачи, выписываю, какие книги указаны, и в конце суммирую всё в таблице.

Получилось такое для Гугла:

И такое для Яндекса:

Что бросается в глаза?

• Google явно благоволит к русским классикам: 5 против 3.

• "Анна Каренина", "100 лет одиночества", "Маленький принц" и "Преступление и наказание" одинаково уважаемы обоими поисковиками.

• Чтобы прослыть культурным человеком в глазах Я. и Г. нужно прочитать всего 15 книг.

• Самая "молодая" книга в рейтингах - "Лолита" В. Набокова, а самая "старая" — "Гордость и Предубеждение" Дж. Остин. Обе — Яндекс.

А что интересного заметили вы? =)

Спонсор поста: fkniga.ru — отличный книжный интернет-магазин!

• 100 000+ книг и других товаров

• 500+ издательств

• Акции и скидки!

ООО "ИНТЕРСЕРВИС ЛТД" ИНН: 7453030775

Михаил Елизаров - "Юдоль", 2025
(ссылка на livelib)

Привет друзья.

Сегодня расскажу вам о новой книге музыканта и писателя Михаила Елизарова. Многим он стал известен после неплохой экранизации "Библиотекаря".

Аннотация в книге есть, однако там нет ни слова о сюжете. Но я вам расскажу в двух словах.

Склонный к мизантропии счетовод из собеса Андрей Тимофеевич Сапогов, сразу после выхода на пенсию твёрдо решает продать душу Сатане. Чтобы взамен получить возможность мстить всем явным и надуманным обидчикам.

В конце концов, кто бы сомневался, эта затея ставит всё сущее на грань тотального коллапса и нисхождения в небытие, в данном случае в Юдоль.

По жанру это, в первую очередь, юродствующий магреализм с примесью, как ни странно, производственного романа, про сатанистов, да.

В целом получилась гремучая смесь из задорной хтонической фантасмагории в стиле Дмитрия Липскерова (кому не знаком этот автор - крайне рекомендую ознакомиться), околорелигиозной демагогии, социальной философии и чёрного юмора.

Отдельно хочу выделить то, какие прекрасные у автора получились персонажи. Особенно второстепенные. Удивительно живые. Наблюдать за их арками и злоключениями одно удовольствие.

Подводя итог, скажу, что книга получилась интересная, но неоднозначная. Полная, как в песне Шклярского, мракобесия и джаза. Возможно не всем зайдёт, но никого не оставит равнодушным.

Читайте хорошие книги.

«Шестерка воронов» удачно сочетает в себе элементы YA-фэнтези и аферы в духе «Одиннадцати друзей Оушена». Это первая книга дилогии «Кеттердам», которая прочно стоит на плечах громадного успеха цикла «ГришиВерс», но при этом является идеальной точкой входа для новых читателей. Перед нами история о сломленных людях, которые, собравшись вместе, могут совершить невозможное.

Завязка романа звучит как синопсис голливудского блокбастера: печально известный лидер подростковой банды Каз Бреккер получает невероятное предложение: спасти ученого, создавшего юрду-парем – опасный наркотик, способный усиливать способности магов-гришей. Задача невыполнима: ученого держат в самой защищенной крепости мира – Ледяном Дворе, расположенном во враждебном государстве Фьерде. Награда за успех баснословна, а цена провала – смерть.

Сила романа не в оригинальности концепции «невозможное ограбление», а в его исполнении. Бардуго выстраивает сюжет с кинематографической точностью. Каждый шаг тщательно спланирован, каждый поворот заставляет усомниться в успехе предприятия. Повествование ведётся от третьего лица, но с фокусом на разных персонажей, что позволяет автору играть с ожиданиями читателей. Мы видим план глазами Каза, но не знаем, что в этот момент замышляет Инеж или Джеспер. Это создаёт постоянное напряжение и интригу. Сюжет динамичный, с идеальным балансом между экшеном, диалогами и личными размышлениями героев. Из-за этого книгу невозможно отложить.

Действие происходит во вселенной «ГришиВерс», но читать дилогию о Кеттердаме можно и как самостоятельное произведение. Сердце истории – город Кеттердам, аналог Амстердама эпохи расцвета Ост-Индской компании, но с магической составляющей. Это грязный, дышащий пороком и деньгами город, где все продается и покупается. Бардуго создала невероятно атмосферное место, где роскошь соседствует с нищетой, а власть держится на деньгах и интригах. Мир ощущается живым и настоящим, а магия гришей органично вплетена в повествование.

Безусловно, главное достоинство книги – ее персонажи. Это не типичные идеализированные герои YA-литературы, а группа молодых преступников, у каждого из которых за спиной темное прошлое, свои травмы и мотивы. Каз Бреккер, по прозвищу Грязные Руки, – гениальный тактик с репутацией безжалостного убийцы. Хромой, загадочный, движимый жаждой мести. Его холодный расчет и невероятные планы заставляют восхищаться и бояться одновременно. Инеж Гафа – правая рука Каза по прозвищу Призрак. Девушка, способная бесшумно проникнуть куда угодно. Ее прошлое связано с рабством и унижением, что сделало ее сильной, но не ожесточило до конца. Джеспер Фахи – очаровательный и остроумный стрелок с пристрастием к азартным играм и красивой жизни. За его легкомысленной маской скрывается глубоко ранимый человек. Нина Зеник – гриш-сердцебитка (маг, способный управлять физиологией тела), вынужденная скрывать свои способности в стране, где ее сородичей ненавидят и преследуют. Сильная, страстная и верная. Матиас Хельвар – воин-дрюскель из Фьерды, воспитанный в ненависти к гришам. Его путь от солдата-фанатика до человека, способного мыслить самостоятельно, один из самых сложных и интересных в книге. Химия между ним и Ниной – «враги поневоле» – прописана отлично. Уайлен – сын торговца, сбежавший из дома из-за преступления, которого не совершал. Одаренный изобретатель и подрывник, «мозг» команды в вопросах техники. Автору отлично удались их взаимодействия, конфликты, шутки и становление не просто как команды, а как своеобразной семьи. Бардуго даёт каждому из них глубину и историю, раскрывая которую, мы начинаем сопереживать героям.

Ли Бардуго пишет очень кинематографично, ярко и образно. Диалоги острые, полные сарказма и скрытых смыслов. Несмотря на молодость героев, книга поднимает вполне взрослые темы: искупление вины, травма, доверие, предательство, классовое неравенство. Автор не боится показывать жестокость и несправедливость мира, в котором живут герои.

К минусам романа я бы отнес некоторую нелогичность некоторых поступков персонажей и присущий им юношеский максимализм. Это легко объясняется возрастом героев – как-никак самому старшему из них всего 18 лет.

Итог: Я совершенно не фанат YA-литературы, но «Шестерка воронов» мне однозначно понравилась. Это книга, которая заставляет смеяться, переживать, замирать от неожиданных поворотов и искренне беспокоиться за судьбы героев. Это приключение с душой, которое понравится любителям качественного фэнтези, криминальных драм и историй о команде «непростых» героев.

Также подписываемся на мой ТГ-канал. Там ещё больше интересного.