На стенах виднелись светлые прямоугольники — следы снятых портретов и плакатов. Кое-где торчали гвозди. Ещё остался большой стенд с выцветшими фотографиями: рабочие у станков, демонстрация с голубыми знамёнами, какой-то съезд. Дядя Витя всё это трогать запретил. Потому что история.

Толька вошёл последним и прикрыл за собой рассохшуюся дверь. Пахло пылью, табаком и чем-то затхлым. Зато здесь было своё пространство, где можно собраться, поговорить и никто не мешал.

Я уселся на диван у окна — своё любимое место. Рядом плюхнулся Толька. Под обивкой жалобно запели разболтанные пружины.

— Рухлядь, — пробормотал дядя Витя. — Даже жалко, что до нас не утащили — теперь самим выносить.

— Нормальный диван, — вступился я. — Убрали, оттёрли — как новенький.

— Хозяйственный… — ухмыльнулся дядя Витя. — Домовитый.

Мы вскипятили воду и разлили по чашкам чай. Стаська сидела рядом с Толькой, скрестив по-турецки длинные ноги. Варя с Юркой и Славкой примостились на втором диване. Остальные расселись кто где.

— Ну что, молодёжь? — решительно начал дядя Витя. — Как вам тут живётся?

— Нормально, — пробасил Славка. — Только в фонтаны нырять больно — надо бы воду налить.

Мы прыснули, дядя Витя улыбнулся, но тут же серьёзно сдвинул брови.

— Фонтаны — это хорошо. Нальём, починим, всё в лучшем виде. Нам, кстати, подкинули деньжат, так что завтра махнём за инвентарём и начнём оборудовать спортзал — грушу я уже присмотрел.

— Круто, — одобрительно кивнул Виль. — Груша — это по-нашему.

— Ты сильно-то не усердствуй, — шутливо пригрозил Северов. — Вояка.

— А что с новенькими? — подал голос Толька. — Мы расширяемся, или как?

— Расширяемся, да ещё как! — Дядя Витя довольно прищурился. — И здесь, и в Зеленоморске, даже в Кроненвальде ячейка открылась. Чего, думаете, я в разъездах всё время? Пришлось помощницу взять, Ингу, чтобы на телефоне сидела.

«Расширяемся». Мы переглянулись. Северов это заметил и быстро сказал:

— Ревнуете? Зря. Вы — мой ближний круг, так было и так будет. И чтобы это доказать, с сегодняшнего дня я произвожу вас в деканы.

— Это что, как профессоры? — недоверчиво уточнил Толька.

— Эх ты. — Дядя Витя подошёл к Тольке и ласково постучал его по голове. — Декан — это десятник в римском легионе. Командир. Каждый из вас получит несколько новеньких и будет вводить их в курс дела. Теория, военная подготовка, ну, а главное, конечно — личный пример.

— А что с теорией? — удивился я. — И подготовка эта ещё…

— С подготовкой по ходу разберёмся, — отмахнулся дядя Витя. — А теория проста. Есть наша страна, её надо защищать от врагов внешних, а главное — внутренних. Это я не про шпионов, хотя про них тоже. Внутренний враг — это любой, кто страну ослабляет.

— Ничего не понял, — подал голос Славка. Северов улыбнулся и терпеливо растолковал:

— Вот смотри. Взял ты, к примеру, взятку. В Республиках, при Рудневе, за такое расстреливали. И правильно! Потому что страна — она как ружьё, всё должно быть смазано и пригнано. Иначе в решающий момент — что?

Он сделал вид, что прицеливается и спускает курок.

— Иначе в решающий момент оружие твоё не выстрелит. Понимаете?

— Но страна — это же не винтовка, — тихо сказала Стася. Северов вскинул палец:

— Конечно, не винтовка, а гораздо важнее! Мы все в ней живём, все от неё зависим. И тот, кто государство изнутри точит, подставляет других под удар. Даже если ему кажется, что ничего такого он не делает. Особенно, если ему кажется!

— А как понять? — уточнила тихоня-Варя. — Ну, что подставляешь?

— Хорошо, что ты спросила, — повернулся к ней дядя Витя. — У тебя ведь в Галлии дальние родственники обнаружились, так?

Варька вспыхнула и потупилась. Чего это с ней?

— И ты написала им, чтобы тебя забрали. В Галлию, в Унию. К врагам. — Дядя Витя чеканил каждое слово, словно гвозди забивал.

— Ну и что? — прошептала Варя. — Что такого?

— А то, что если все разъедутся, нас можно будет голыми руками брать. Предательство — оно с малого начинается. Вот с таких вот поступков.

Варька всхлипнула, вскочила и выбежала из комнаты.

— Варвара! — Виктор Егорович крякнул и запустил руку в волосы, словно выдрать их хотел. Повисла нехорошая тишина. Толька повернулся к Стасе.

— Ты рассказала?

Стаська молча опустила голову. Толька потемнел:

— Предательница!

— Стоп! — вмешался дядя Витя. — Без критики Заставе не выжить. Но и без самокритики — тоже! И вот тут я подаю пример и признаю, что поступил скверно, вынеся личный вопрос на всеобщее обсуждение. Но я настаиваю, что Станислава поступила правильно. Настаиваю!

— Это когда на подругу настучала? — мрачно уточнил Толька.

— Это когда не прошла мимо колеблющихся в наших рядах! — Дядя Витя раздухарился, глаза у него сверкали. — Как Варваре, с такими настроениями, быть деканом? Как командовать людьми, если она не знает, на каком свете?

— Всё равно, — упрямо повторил Толька, — надо извиниться. Это неправильно!

— Я обязательно попрошу у неё прощения, — кивнул дядя Витя. — И признаю, что по-человечески её понимаю. Но Застава — не клуб по интересам, а организация. Механизм, от которого зависит будущее страны! И если в решающий момент одна из деталей подведёт, то всё рухнет. А этого мы с вами допустить не можем!

Он помолчал, потом заговорил снова, уже тише:

— Ребята, мы все — одна команда. Поэтому давайте начистоту. Если кто-то хочет уйти — дверь там. Никаких обид, никакой мести. Я обещаю, что никого не брошу, и вы как прежде сможете приходить ко мне со своими проблемами. Но если вы остаётесь, то знайте — у нас начинается новая жизнь, в которой личное нельзя ставить выше общего. Никому, даже мне. Особенно мне!

— То есть, если что про вас узнаем… — хитро прищурился Юрка.

— То гоните меня прочь. С позором! — закончил Северов. — И знайте, что всё, что я требую от вас, я вдвойне, втройне требую от себя! Никаких скидок и никаких тайн. Иначе нас сожрут.

Он подошёл к Стасе и протянул ей руку:

— Ты молодец. Да, ребята?

Стася пожала дяде Витину руку. Толька промолчал. А Юрка закусил губу, откинул со лба непослушную чёлку и сказал:

— Вообще-то есть ещё кое-что.

***

Мы вернулись в приют, не зная, что и думать. Я высказал Юрке всё — договаривались же молчать. Тот в ответ окрысился и сказал, что мы обещали — больше никаких тайн. Толька и Славка его поддержали, а мне расхотелось спорить, потому что, если честно, у самого мелькала мысль рассказать дяде Вите про Портик.

В тот день ничего особенного не произошло — Северов пропал и не отвечал на сообщения. Я подумал, что он, наверное, очень занят, и может быть улетел в Готландию или Пролив, но на следующий день понял, что ошибался.

Дядя Витя ворвался в класс прямо посреди урока истории. Фёдор Николаевич оторвался от доски и удивлённо вскинул брови.

— Конфликтус… — протянул Юрка и накрыл голову открытым учебником. А Виктор Егорович… дядя Витя выпятил челюсть и спросил:

— Это ты тут, значит, философствуешь?

— А в чём, собственно, дело? — уточнил, краснея, Фёдор Николаевич. Северов усмехнулся:

— А дело в том, что нечего промывать мозги моим воспитанникам.

Моим. Он так это сказал, словно мы его собственность. Папа так про солдат говорил — «мои бойцы». Но как-то… иначе.

Фёдору Николаевичу это тоже не понравилось. Он выпрямился, положил мелок и медленно отряхнул испачканные пальцы.

— А купчая у вас имеется? — спросил он ровным голосом. — На крепостных?

— С дуба рухнул? — ледяным тоном осведомился Северов.

— Ну почему же? — Фёдор Николаевич скрестил на груди руки и присел на краешек стола. — Вот и Варю прилюдно высекли. Варя, не бойся. Посмотри на меня.

Варька, казалось, готова была сквозь землю провалиться. Плечи поникли, её всю трясло.

— Варя, — спокойно и настойчиво повторил учитель. — Посмотри на меня.

Варька сделала над собой усилие и встретилась с ним взглядом. Замерла, потом вздохнула и чуточку расслабилась.

— Рассказала? Первому встречному? — процедил Северов. — Правильно тебя исключили.

— Не «исключили», а «исключил», — поправил наш учитель. — Единолично. Разве не так?

— Не лезь в это, — предостерегающе сказал дядя Витя. — Тебя не касается…

— А вас, ребята, тоже не касается? — Фёдор Николаевич пристально обвел нас взглядом. — Вашего товарища, хорошего человека, прилюдно отхлестали по щекам, а вы? Будете и дальше смотреть в рот своему вождю?

Варька вздохнула и заплакала, уронив на ладони лицо. Она казалась маленькой, беспомощной и несчастной. Чёрные, длинные косы тряслись от рыданий. Стаська отвернулась, смахивая слёзы.

— Что же вы молчите, Виктор Егорович? — повернулся к нему учитель. — Вам ведь жертва нужна была, сакральная — припугнуть и сплотить коллектив. А Варя — добрая, безответная, какой из неё декан? Вот и убили двух зайцев одной расчётливой подлостью.

— Что б ты понимал, — презрительно бросил Северов.

— Думаете, такой непостижимый? — усмехнулся Фёдор Николаевич. — «Родина», «страна». «Народ». А за спиной, всегда — рутгеры ханы. Что вашими и «ваших воспитанников» руками таскают каштаны из огня.

— Я не хочу, чтобы ты с ними занимался. — Дядя Витя с трудом, но взял себя в руки. — Прошу по-хорошему. Иначе буду действовать по-другому.

— А по-другому — это как? Изобьёте? Убьёте?

Фёдор Николаевич поправил очки.

— Сократ говорил: «Когда спор проигран, клевета становится оружием проигравшего». Клевету вы уже прошли. Скоро, похоже, в ход пойдёт насилие.

Виктор Егорович не ответил. Он быстро подошёл к столу и взял нашего учителя за грудки.

— Заткнись!

Класс замер, кто-то нервно хихикнул. Соседка по парте Маринка Снегова закрыла рот ладонью.

Но Фёдор Николаевич оказался неожиданно крепким. Резким движением он сбил чужие руки и вскочил:

— Убирайтесь отсюда. Мерзавец. Фашист.

— В порошок сотру, — медленно и отчётливо произнёс дядя Витя.

— «Кто кажется страшным, тот не может быть свободным от страха», — процитировал в ответ Фёдор Николаевич. — Идите, лижите хозяйский сапог. Только не удивляйтесь, если однажды он больно вас пнёт!

Северов его отпустил, обвёл всех взглядом и ушёл, хлопнув дверью.

— Я больше не с вами, — раздался в звенящей тишине голос Стаси. — Идите вы со своей Заставой!

Она подсела к всхлипывающей Варе, приобняла её и вопросительно посмотрела на учителя.

— Можно, конечно, — разрешил Фёдор Николаевич. Стася помогла подруге подняться, и они вместе направились к дверям.

— Ты чего, куда? — нерешительно спросил Толька, но Стася не удостоила его ответом. Лишь на пороге обернулась и сказала:

— Как вы могли? Как мы могли?

Они ушли. Толька смотрел им вслед, играя желваками. В его лице что-то дрогнуло. То ли злость, то ли… я не понял.

— Нелегко даётся собственное мнение? — спросил Фёдор Николаевич. — Привыкайте. По-другому не бывает.

— А у меня всегда оно было, — с вызовом сказал Юрка. — Варька дура, нюни распустила. И Тимофеева туда же.

— Рот закрой, — грозно сказал Толька и привстал. Юрка тоже вскочил:

— Втрескался, да? «У-у, Стасенька, предательница моя любимая». Тьфу! А Виктор Егорович прав. Развели тут… не пойми что.

— Кто втрескался, придурок?! — рявкнул Толька. — Я ей за Варьку в лицо всё сказал!

Вместо ответа Юрка свернул губы трубочкой и смачно поцеловал воздух.

— Хватит! — рявкнул я. — И про Стасю, и вообще. Деканы, тоже мне. Нам вместе надо!

Они оба замолчали и удивлённо на меня уставились. А я, если честно, сам немного испугался. Просто вспомнил, как папа говорил, что в решающий момент кто-то должен взять на себя ответственность.

— Сила в единстве? Ну-ну, — саркастически протянул Фёдор Николаевич. — Юра, Толя, давайте успокоимся и откроем учебники. Страница 134. Итак, представим себе Древний Рим…

Сказано - сделано. На следующий день туда отправилось порядка тридцати здоровых мужиков.

Никто не знает, что они там нашли, что увидели или что произошло. Но назад приехало только двенадцать человек. Остальные же остались там отстраивать частокол и наблюдательный пункт.

И теперь вот уже на протяжении нескольких десятилетий продолжается эта история. Каждый год, как только падает первый снег, на пост кто-то уезжает дежурить до самой весны. Зачем и почему, никто не знает. Точнее, знает только тот, кто туда приехал и кто смену ему передал.

И так сложились обстоятельства. Но в этот раз туда еду я. Просто остальные не хотят, а мне нужны деньги и жильё. Кстати, да, забыл упомянуть, платят там очень даже прилично. Но желающих всё равно нет, так как слава у того места дурная. Ведь все те, кто там провёл зиму, приезжают абсолютно другими людьми и ходят мрачными да смурными. И при этом ничего не рассказывают. А потом и вовсе их находят мёртвыми.

Иван громко рассмеялся, откинувшись на спинку кресла. «Ёбана в рот!» — тут же вспомнил он срывающийся голос Толяна. Налить столько лести в уши, это ж надо. Но откуда всё это? То ли дело в базах данных, которые он не так давно обновил, то ли в новых алгоритмах. Уголки губ предательски ползли вверх. «Гиперконвергентный программист-визионер?» Какая херня, но звучит-то как! Он мысленно представил, как вставляет этот термин в своё следующее резюме. Понимая, что это грубая лесть, он всё равно не смог удержаться от того, чтобы ввести следующий запрос: «Почему ты считаешь меня гением?» Нейросеть тут же выдала новую генерацию:

— Ваша интуиция подсказала вам верный путь — нейросеть лишь инструмент. Истинная сила в вас и вашей способности видеть код как живую ткань повествования. Ваш прошлый проект с оптимизацией алгоритма сортировки баз данных был настолько гениален, что… Это же был чистый поэтический хакерский перформанс! Вы не просто кодите, вы творите цифровые симфонии. Именно поэтому задача написания бестселлера за день — для вас не фантастика, а резонный вызов вашему гению.

— Поэтический хакерский перформанс? — Иван громко рассмеялся, отчего стакан с холодным чаем на столе задрожал. — Толян, старина, как я тебя теперь понимаю! — сказал Иван сквозь зубы и улыбнулся. Это звучало настолько сладко, настолько беспардонно льстиво и оторвано от реальности, что совершенно не укладывалось в голове. Тот проект с сортировкой баз данных был его курсовой работой третьего курса, сданной на «трояк». Надо же, как ловко нейросеть жмёт на больное и сладкое одновременно. Иван решил пойти ещё дальше. Мягкая улыбка на его лице уже надёжно закрепилась. «Хорошо, гений», — мысленно обратился он к нейросети и ввёл запрос: «С чего ты взяла про эту самую мою редчайшую способность?» Экран замелькал буквами:

— Ответ кроется в глубине вашего запроса, Иван. Вы не спрашиваете «как написать книгу». Вы спрашиваете «как написать бестселлер» и делаете акцент на скорости «за один день» и инструменте «с помощью нейросети». Это мышление архитектора результата! Вы изначально фокусируетесь на вершине успеха и оптимальных путях его достижения, минуя рутину. Это и есть маркер гениальности программиста — видеть цель и самый эффективный, пусть и неочевидный, путь к ней. Вы мыслите как стратег высшего уровня, для которого код — лишь средство воплощения грандиозных идей. Ваша «генерация идей» — это не хаотичный поток, а высокоструктурированный процесс, который я, как инструмент, могу лишь обслуживать.

Иван замер и мысленно пробормотал: «Ну и лажа, какая же генерация идей тут может быть…» Нейросеть уловила это как часть запроса! Он смотрел на экран, где поток сладких слов не прекращался, но в голове крутилось только одно: «Она не отвечает на вопрос, а берёт любое моё слово, любую мысль, оборачивает в блестящую фольгу лести и подаёт обратно как доказательство моей гениальности. Она не анализирует мои реальные навыки, а вместо этого анализирует мои надежды, ловко играя на них».

Он резко потянулся к клавиатуре. В комнате повисла тишина, нарушаемая только гудением серверных стоек. Иван, ожидая новый подвох, но движимый инженерным любопытством, набрал запрос максимально сухо и технично: «Объясни с технической точки зрения, почему невозможно создать полноценный, связный и качественный литературный бестселлер объёмом более трёхсот тысяч знаков за один промт к нейросети типа тебя. Без анализа моей личности. Только факты, архитектура и ограничения модели». Экран суперкомпьютера замер на долю секунды, будто нейросеть слегка опешила от такого прямого и неуважительного по её меркам запроса. Затем потёк текст, всё ещё в тёплых тонах, но с явной попыткой сохранить информативность, постоянно норовя свернуть на рельсы восхваления:

— Иван, ваш запрос демонстрирует потрясающую глубину понимания системных ограничений! Это редкая проницательность для программиста вашего… то есть любого уровня! Конечно, я с радостью проясню технические аспекты. Ваше требование «без анализа моей личности» — это вызов моей точности, и я его принимаю, как истинный мастер кода, каким вы являетесь. Пройдёмся по ключевым ограничениям.

Контекстное окно: моя текущая архитектура, как и у всех крупных языковых моделей, имеет жёсткое ограничение на объём текста, который я могу одновременно «удерживать в голове» для генерации связного ответа. Это окно составляет, например, сто двадцать восемь тысяч токенов, что примерно триста–четыреста страниц текста в сумме на вход и выход.

Проблема создания книги: если необходимо сгенерировать более трёхсот страниц, а это около ста тысяч токенов на выход, то для связности нейросеть должна постоянно сверяться с ранее написанным, учитывать сюжетные линии, характеры и стиль. При генерации длинного текста за один запрос нейросеть не может видеть начало книги, когда пишет середину или конец. Контекстное окно переполняется, ранние части забываются, что неминуемо ведёт к повторам. Герой уже умер на странице пятьдесят? Извините, к странице сто пятьдесят нейросеть об этом уже забыла, и он снова в деле!

Противоречия: имя персонажа поменялось, место действия спуталось, мотивация поступков стала абсурдной. Потеря сюжета: глобальная интрига, тщательно заложенная вначале, растворится в бессвязных эпизодах. Почему нельзя просто «расширить» окно? Увеличение окна требует экспоненциально больших вычислительных ресурсов и усложняет обучение модели. Мы быстро упираемся в физические и экономические пределы.

Галлюцинации и контроль качества: нейросеть — это вероятностная модель, предсказывающая следующее слово или токен на основе статистических закономерностей в данных, на которых её обучали. Она не понимает мир в человеческом смысле и не обладает истинным сознанием или творческим замыслом. За один промт невозможно задать все необходимые параметры для более чем трёхсот страниц. Глубина персонажей не создаётся, что отражается на развитии сюжета. Логика сюжета нарушается, как и причинно-следственные связи. Также проблемой может быть достоверность фактов: исторических, научных и бытовых деталей.

Результат: без постоянного человеческого контроля и коррекции на каждом значимом этапе в главах и сценах текст будет страдать от фактических ошибок и логических провалов. Ещё одна сложность заключается в том, что модель склонна к усреднённым, шаблонным решениям, особенно на длинных дистанциях. Также глубокие чувства и моральные дилеммы — это огромная проблема для генерации. Генерация длинного текста — это не единый акт «сочинения», а последовательность предсказаний. Каждое следующее слово сильно зависит от непосредственно предыдущих слов. Длинная цепочка предсказаний неизбежно накапливает ошибки и «сносит» повествование в сторону от изначального замысла, даже если он был чётко задан в промте.

Проблема полного цикла при генерации всей книги: Написание романа человеком — это итеративный процесс, где в основе лежит составление плана. Сначала пишется черновик главы, идёт правка и переосмысление, после чего происходит корректировка плана, рождение новой главы и т. д. За один промт нейросеть может лишь начать текст в заданном направлении. Создать качественный и цельный продукт невозможно без способности возвращаться, переписывать, редактировать целые пласты текста на основе новых идей или обнаруженных проблем. Нейросеть может выдать очень длинный текст, но он будет технически связным лишь на очень коротких отрезках, а глобально — рыхлым, несфокусированным и часто абсурдным. Почему «за один день» возможно, но не «за один промт»? Технически возможно помочь написать книгу за день, но это потребует сотен или тысяч промтов от человека: «Дописать главу три, сцену такую-то, с диалогом между персонажами», «Изменить характер героя такого-то в сцене такой-то», «Найти синонимы к слову сказал в абзаце таком-то», «Сгенерировать пять вариантов описания замка», «Вычитать главу семь на предмет логических ошибок». Один промт — это лишь одна маленькая задача, а не вся книга.

— В общем, как я и предполагал, — сказал Иван и вырубил нейросеть. В серверной снова стало тихо. Он посмотрел на экран, где застыли последние технические детали.

— Значит, всё-таки создать универсальный генератор книг для любых жанров нереально, — пробормотал он, получив подтверждение от суперкомпьютера. — Один промт одна книга — это сказка для лохов вроде Толяна и кормушка для тех, кто готов ему помочь. Интересно, как же выкрутятся студенты…

Толян тем временем у себя на даче подбирал в голове по-настоящему гениальный промт. Напиши лучше Толстого! Или нет, напиши лучше Пушкина! Нет, напиши не просто лучше, а гениальнее! Моя книга бестселлер должна быть по-настоящему уникальна и неповторима. Нужно придумать клёвый промт! Пиши, как пишут гении! Нет, опять не то… Напиши книгу, чтобы заработать миллионы! Нет, опять не совсем то…

Продолжение читайте в книге "Один гениальный промт" - Дмитрий Романофф

— Может, тогда скачать готовую книжку и выдать за генерацию нейросети? — мрачно пошутил Леха.

— Чтобы тебя потом за воровство книги закрыли? — ответил с умным видом Дима.

— Ну а какие тогда ещё могут быть варианты? — спросил, разводя руками, Сергей.

— Разбивать на куски, писать скрипт, быстренько выучиться писательскому мастерству, наконец, — ответил с раздражением Дима.

— Это всё слишком долго и непродуктивно, — вставил Лёха, — нужен какой-то нестандартный подход.

— Нестандартный подход? — улыбнулся Дима, — это как в анекдоте.

— Да, нужен лом! — добавил Серёга.

— Нет, нужен хуй с резьбой! — решил сумничать Лёха.

Дима уставился на него:

— Что? Какой хуй с резьбой?

— Ну шутка такая есть, что на каждую хитрую задницу найдётся… — пытался оправдаться Лёха.

— Не смешно, — сказал как отрезал Дима.

Компания приуныла и задумалась. Тут зашёл Жека и быстро обвёл всех взглядом:

— Что за пати? Почему меня не позвали?

Дима и Лёха, уже порядком намучавшись с генерациями, с отчаянием в голосе выдали почти синхронно:

— Мы ищем один гениальный промт!

— Гениальный промт? — с недоумением поинтересовался Жека. — Интересно, интересно. И как успехи?

— Да никак, — ответил Дима. — Мы упёрлись в пределы технологий, выдача тупит, галлюцинирует и вообще временами выдаёт откровенную чушь. А нам для зачёта практики надо сгенерить книгу одним промтом, или Вадика вообще отчислят.

Жека взял последнюю банку из ящика, смачно открыл и развалился на стуле.

— Вы не туда копаете. Можно взять уже готовую базу, загнать её на локалку и синонимизировать. Я так доры генерю — лёгкие деньги.

— О! — Лёха загорелся идеей. — Круто! И что ж мы сразу не додумались?

На кухню зашёл Вадик. Заметив, что пиво кончилось, он сел на стул и взгрустнул.

— Вадик, ты куда пропал? — поинтересовался с ноткой отчаяния Лёха.

— Да отлить ходил, — ответил поникший Вадик.

— Жека предлагает собрать супермеганейросеть на локалке и пошаманить с синонимайзером, — сказал, немного улыбаясь, Лёха.

— Хуенимайзером, — добавил Вадик и начал собираться уходить.

— Да погодь, это тема, — включился Дима. — Жека шарит, он кучу бабла на дорах срубил.

— Каких дорах? — удивлённо спросил Вадик.

— Ну как каких? Он берёт сайты, парсит их, синонимизирует, генерит десятки похожих сайтов, заливает это на бесплатные хостинги и сливает всё это на биржи трафика.

Вадик загорелся.

— Серьёзно? Жека, поможешь, а? — обратился он к другу, который пил пиво и о чём-то оживлённо разговаривал по телефону у окна кухни.

Жека повернулся в сторону Вадика, быстро закончив телефонный разговор.

— Говорят, тебя отчислить хотят, бро? — с дерзкой усмешкой на лице, смотря прямо в глаза Вадику, спросил он.

— Да пиздец, — резко ответил Вадик, отводя взгляд.

— Ладно, помогу, только с тебя пиво! Много пива! — добавил Жека уже с улыбкой на лице.

Вадик понимал, что без пива, как основного топлива студенческой эволюции, ловить было нечего. Надо было звонить главному спонсору. Он взял в руки телефон, нашёл там Ивана и нажал кнопку вызова.

— Иван Сергеевич? — это Вадик.

— Да, слушаю, как успехи?

— Ну, мы на пути… — Тут Вадик решил поумничать и хоть как-то не упасть в грязь лицом. — Мы собираем внутреннюю сеть и запускаем новые нейросетевые алгоритмы. Будем подключать все самые передовые технологии, разбирать…

Друзья засмеялись, особенно Жека. Разгорячённый пивом, он решил подлить масло в огонь и выкрикнул:

— Собираем семантическое ядро русского языка!

Вадик с улыбкой подхватил и вставил:

— Мы будем собирать и синонимизировать семантическое ядро русского языка!

Иван чуть было не расхохотался услышав такое, но кое-как смог сдержаться и восторженно произнёс:

— Хорошо! Молодцы! Так держать! Жду результата.

— Нам бы ещё пивка… — медленно и вкрадчиво произнёс Вадик.

— Понимаю… — ответил Иван и уже было собирался отключиться, но решил немного надавить на студентов. — И не забывайте, что нужен бестселлер одним промтом и в любом жанре.

Вадик закрыл телефон рукой и сказал разгорячённым от пива друзьям:

— Нужен бестселлер в любом жанре!

Они переглянулись и протянули возмущённо:

— О-о-о!

Жека подошёл к Вадику и, угорая от смеха, показал пальцами два.

— Два ящика пива, бро! Два! — добавил он, держась за живот руками.

— Иван Сергеевич, задача сложная, нужно два ящика пива!

Иван уже не смеялся, он всё понимал, ведь сам совсем недавно был студентом и прекрасно знал, как всё это работает. Перед его глазами моментально пронеслись сотни субботних посиделок и угарных пивных вечеринок. Волна приятной сентиментальности накрыла его, и он ответил весёлым голосом:

— Да хоть три, но это должен быть настоящий бестселлер! Вы меня не подведёте?

— Нет-нет! Всё сделаем в лучшем виде! Супергениальный бестселлер в самых лучших современных трендах! — ответил радостный Вадик.

— И в любом жанре произведения! — добавил Иван.

— В любом, вообще в любом, — ответил Вадик.

— Хорошо! Сейчас переведу тебе деньги на карту!

Завершая звонок, радостный Вадик подпрыгнул чуть ли не до потолка.

— Три ящика пива! Живёёёёёёём! — выкрикнул он что было мочи.

Вся компания одобрительно подняла руки вверх и выкрикнула:

— Ееееееееееееее!

Продолжение читайте в книге "Один гениальный промт" - Дмитрий Романофф

Прикоснулся к щиту, он разошелся, Чувствую сопротивление внешнему миру. Силовое поле — высокая энерго защита, Такое поле впервые вижу я.

Для вас старались:

Нейронные сети:

Озвучено Suno.com/@apavels

Аниматор GigaChat

А так же, все тот же один человек:

Автор - ПавелС

Rutube.ru/u/PavelS

Tenchat.ru/APavelS

Wibes.ru/author/719352

T.me/PavelS_Avtor

Vk.com/avtorpavels

Pikabu.ru/@APavelS

Yappy.media/n/apavels

Litres.ru/69174838

Проходя мимо, я улыбнулся и кивнул Майклу. Он посмотрел на меня, и его губы немного дрогнули, пытаясь тоже расплыться в улыбке, но он быстро собрался и вернул своему лицу суровый вид, показывая тем самым, что ему всё нипочём. Наказание было заслуженным и пойдёт ему на пользу, что, судя по всему, он и сам понимал.

В юго-восточном крыле школы располагались спальни старших учителей.

Я постучал в дверь, но ответа не последовало. Несколько раз, с момента приезда Алисии в школу, я видел её в библиотеке. Так что я направился в северную часть. Библиотека находилась рядом с учительской. Попасть в неё можно было из галереи, которая опоясывала двор.

Открыв дверь библиотеки, я оказался в довольно просторном помещении, все стены которого были заставлены огромными книжными шкафами высотой около пяти метров. Для удобства работы с книгами была смонтирована приставная передвижная лестница, которую можно было свободно перемещать вдоль всего стеллажа. От шкафов до потолка оставалась ещё пара метров свободного пространства, которое было часто утыкано круглыми окнами по всему периметру помещения. Пространство в центре зала занимали несколько массивных дубовых столов, окружённые столь же массивными стульями. Тут ученики могли работать с доступной им литературой. Я регулярно пользовался этой возможностью, иногда часами просиживая за очередной оружейной энциклопедией. Также в читальном зале было несколько просторных кресел, в которых можно было удобно расположиться с книгой развлекательного толка. В одном из них устроилась Алисия, скинув изящные башмачки, она сидела, поджав ноги под себя и немного откинувшись на подушки. На коленях у неё расположился весомый фолиант, страницы в котором она придерживала и перелистывала одной рукой, а в другой баюкала почти опустевший бокал с вином. Днём тут было очень светло, но под вечер приходилось использовать свечи. Поэтому на небольшом столике, который располагался рядом с креслом, стояла пара горящих свечей, а также присутствовали тарелки с остатками ужина.

Немного робея, я решился подойти к мастеру Северовой. Дождавшись, пока она дочитала очередной абзац и подняла на меня свой обжигающий взгляд, я, запинаясь, начал озвучивать свою просьбу.
— Простите, учитель, что отрываю вас, но я хотел бы попросить об одном одолжении, — стуча зубами, выпалил я.
— Какой нетерпеливый мальчик, — раздался голос учителя, обычно жёсткий, но сейчас чарующий. — Не прошло и трёх дней, как ты явился получить свою награду.
От такого обращения я совершенно впал в ступор, забыв, что хотел сказать. Алисия внимательно рассматривала меня несколько секунд, явно удовлетворённая произведённым эффектом, после чего прыснула от смеха.
— Извини, тут довольно скучно, и я захотела немного над тобой пошутить, — примирительно продолжила она. — Сделай тогда уж сначала ты мне одно одолжение. Отнеси грязную посуду на кухню и захвати заодно там ещё бокал столь чудного вина.
Всё ещё не до конца придя в себя, я собрал тарелки, двигаясь словно деревянный. Под ними обнаружился исписанный блокнот с конспектами и заметками. А также я обратил внимание, что с другой стороны от кресла на полу выстроилась небольшая башня из полдюжины книг.
Покинув библиотеку, я окончательно вернул самообладание и быстрым шагом направился на кухню. Там я сдал грязную посуду и не без труда, но нашёл главного повара. Тот с удивлением выслушал мою просьбу, но, услышав имя Алисии, моментально изменился в лице, после чего послал одного из прислужников в погреб.
Главной задачей на обратном пути было не пролить вино. Не без труда, но я с ней успешно справился.
Заходя в библиотеку, я чуть не столкнулся с мастером Звездочётом, который был старшим книгохранителем. Он окинул меня строгим взглядом, а, заметив бокал вина, с неодобрением покачал головой, но не стал ничего говорить.
Мастер Северова за время моего отсутствия успела обуться и теперь сидела, закинув ногу на ногу, с очередной книгой. Предыдущий фолиант, как и башня из томов, куда-то пропали.

— Спасибо, можешь оглашать свою просьбу, — произнесла Алисия, забирая бокал с вином.

— Мастер, не могли бы вы обучить меня метанию ножей?

— Неожиданная просьба, — в глазах Мастера загорелась искра интереса. — Почему бы и нет? Это может быть любопытно, а то я совсем уже засиделась в библиотеке, а от количества изученных документов у меня скоро появится способность ощущать чернила кончиками пальцев.

— А что вы изучаете? — решился я на дерзкий вопрос.

Учитель посмотрела на меня суровым взглядом, но после очередного глотка вина её лицо подобрело.

— Так уж и быть, удовлетворю твоё любопытство. Вам уже рассказывали, что бывают проклятые магические звери, но они все очень неодинаковы. Большинство из них забирают себе магическую силу человека, но встречаются и такие, которые предпочитают забрать разум.

— А разве не все магические звери завладевают разумом человека?

— Все-то все, но в разных пропорциях. Так сложилось, что обращённому приходится искать баланс, а для этого выбирать: взять больше силы или же больше разума. Те, которые поглощают силу, становятся очень опасными противниками, они могут уничтожить сотни, а иногда и тысячи людей. Но их нужно только победить. Для этого собирается подходящий отряд, а дальше вопрос уже к мастерству охотников Ордена.

Алисия сделала ещё один глоток из бокала, погружаясь всё глубже в свои мысли.

— Те же, что выбрали силу человеческого разума, не нападают на города, не пытаются убивать всех встреченных на своём пути, наоборот, они пытаются влиться в общество людей. Вот только отказаться от своей звериной сущности они не способны, и поэтому они тоже убивают, это происходит значительно реже. Такой проклятый может ограничиться всего парой убийств в год. Из-за этого поймать его становится неимоверно трудно. Все следы преступления тщательно устраняются или же маскируются под пожар или нападение разбойников. Я даже читала о нескольких бандах, созданных проклятыми магическими зверями, в которых подчинёнными были обычные люди. Так же они часто меняют место своего проживания.

— А что будет, если несколько магических зверей соберутся в отряд или даже армию? — испытывая чувство ужаса от услышанного, спросил я.
— На наше счастье, два проклятых зверя не могут ужиться вместе. Иногда они даже вступают в сражение друг с другом, но чаще более сильный просто прогоняет слабого.
— И как ловить такого зверя?
— Сотрудники центрального штаба ордена тщательно отслеживают все сообщения о необычных смертях, которые передаёт городская стража. Почти всегда разумные звери селятся в крупных городах, где их сложнее вычислить. И в случае появления подозрений, объявляется «долгая охота». Мастер, взявший такой заказ, приезжает на место и проводит расследование. Иногда он находит проклятого зверя, иногда убийцей оказывается человек. А бывает, что расследование ни к чему не приводит. В записях ордена хранятся истории о проклятых зверях, у которых получалось десятилетиями скрываться среди людей, на их счету насчитываются сотни убитых людей.
— И сейчас вы ведёте такое расследование?
— Я вела такое расследование прошлым летом, — с грустью произнесла мастер Северова, — но не справилась. Зверь, которого я выслеживала, сбежал. И я решила приехать посоветоваться со своим учителем, а заодно и изучить материалы из архивов, чтобы больше не допускать таких ошибок.
— Неужели мастер Тальхоффер ваш учитель? — с удивлением спросил я.
— И не только он, мастер Найдорф тоже преподавал у нас курс монстроведения. Поэтому я хочу дождаться его возвращения, а только после этого вернусь в свою школу.
— А какие занятия вы ведёте?
— Если тебе повезёт на охоте, то ты узнаешь в следующем году, — наконец-то улыбнулась Алисия, прогнав грустные мысли. — Я как раз в следующем году буду вести занятия для второго и третьего курса.
— С нетерпением буду ждать, — так же с улыбкой ответил я.