Черный светоч. Часть 1
Теплая летняя ночь раскинула над миром свои крылья, накрыла мягким одеялом, ограждая от забот и суеты. Черный бархатный шатер неба был вышит звездами, мириадами крупных драгоценных камней, рассыпанных чьей-то щедрой рукой. Лишь за городом или где-нибудь в деревне можно увидеть такое сияющее многоцветие. В городе тоже дано наблюдать звезды, но там мешает световое загрязнение: фонари, огни реклам, свет фар, тысяч окон, прожекторов. Чтобы увидеть истинную красоту, требовалось покинуть пределы города, выбраться из своих душных бетонных коробок. Только тогда первозданное великолепие ночного летнего неба раскрылось бы перед вами, заставляя смотреть в него, погружаясь взглядом все глубже и глубже, вынуждая дыхание восторженно замирать.
Где-то в чаще леса изредка довольно ухал филин; крохотные зеленые и зелено-желтые огоньки, чуть реже – синие говорили о том, что в густой траве прячутся светлячки; ночные птицы перекрикивались друг с другом, практически бесшумно перелетая с дерева на дерево и не касаясь в полете ветвей; хрустели порой ветки под чьими-то лапами. Лес не спал, он жил ночной жизнью, такой же бурной, как и дневная.
Людей, шедших в этот час о тропе, не интересовали ни звезды, ни природа. Они шли вперед, не говоря ни слова: молчаливые призраки, безликие и безымянные. Четыре человека, одетые в весьма неподходящие для прогулки по ночному лесу наряды. Мужчина лет сорока пяти был облачен в строгий классический деловой костюм с галстуком, завязанным виндзорским узлом. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал краешек дорогого платка. Лакированные туфли, казалось, отражали звездный свет.
Еще двое сопровождавших выглядели лет на тридцать и походили на двоих из ларца, одинаковых с лица: широкоплечие, мускулистые, с короткими “бандитскими” стрижками. У обоих холодные цепкие взгляды, рыщущие по сторонам, но не блещущие особым интеллектом. Одеты гораздо проще первого мужчины, но тоже в костюмы.
Четвертый путник на первый взгляд попал в эту компанию совершенно случайно. Невысокий плюгавый мужичок, затравленно озирающийся и постоянно поправляющий пальцем сползающие на нос очки. Облачен он был в старую, еще советскую, одежду, изрядно поношенную, но добротную. И пусть он шел первым, указывая дорогу, но лес действовал на него угнетающе, на хорошо знакомой тропе мерещились зловещие тени, а за каждым кустом чудился страшный монстр. Для возрастного мужчины такие страхи казались глупыми и нелепыми, но этот человек знал, куда шел.
Прогулка продолжалась не менее получаса, пока наконец вековые дубы не расступились, открывая взгляду большую прогалину, почти в самом центре которой обнаружилась квадратная яма четыре на четыре метра. По ее краям располагались работающие от аккумуляторов светильники. Их было не много и стояли они, скорее всего, лишь для того, чтобы обозначить границы ямы, чтобы люди не свалились в темноте. Из центра квадрата в небо бил черный луч, видимый вопреки ночному времени. Он был плотным, густым, буквально осязаемым. И от него веяло страхом. По крайней мере именно такое чувство испытывал плюгавый мужичок.
- Это он? – мужчина в дорогом костюме склонился над краем ямы, с холодным интересом рассматривая то, что там находилось.
- Да, это он, я уверен абсолютно точно, - залебезил мужичок, вытирая так некстати проступивший на лбу пот. – Я как только узнал, что ребята раскопали, сразу же поспешил поставить в известность вас…
- И выдернул меня из важной поездки в Эмираты, - заметил мужчина. Впрочем, в голосе не были ни злости, ни раздражения.
- Простите, Мстислав Сергеевич, - проблеял мужичонка, - но вы же сами говорили…
- Я помню, что я говорил, - снова перебил Мстислав. – Не паникуй, ты все сделал правильно. Итак, ошибки быть не может?
- Клянусь, это действительно он! Его созданием занимался лично оберфюрер СС Вольфрам Зиверс. Нет, это он и еще раз он! То, что вы так долго искали, наконец найдено.
- Я знаю, кто им занимался, - вскинул руку Мстислав Сергеевич, обернулся к своим телохранителям. – Достаньте эту штуку, ребята. Только аккуратнее, не повредите.
Телохранители спустились в яму по заранее приготовленной там лесенке. Почти сразу же исчезло черное свечение, будто его выключили. Вскоре они достали небольшой сундучок, обитый каким-то металлом и украшенный странным орнаментом. Мстислав довольно кивнул, развернулся и направился прочь.
- Подождите! – воскликнул обескураженный мужичок. – А что теперь дальше делать?
Мстислав остановился, посмотрел на телохранителей и взглядом указал на плюгавого, после чего преспокойно зашагал обратно. Когда за его спиной раздались два выстрела, он даже не вздрогнул. Лишь удовлетворенно хмыкнул, довольный работой своих подчиненных.
********
- Красота какая, Перун Сварожич! – Нестеров с нескрываемым восторгом смотрел по сторонам. – Лес, природа, птицы поют, солнышко светит. Все ж таки жизнь прекрасна!
- Это ты вон тому объясни, - мрачно кивнул Перун на яму, в которой лежал труп мужчины. – Думаю, он с тобой не согласится.
- Ну, знаете, живым – живое, - не сдавался лейтенант. – Если над каждым трупом так убиваться, то и с ума сойти недолго. Это наша работа, которую мы делаем и которая не должна оказывать негативного влияния на реальность нашего бытия.
- Живым – живое, - передразнил Перун, не разделяя оптимизма коллеги. – Вот и получишь ты живую головную боль и втык не только от меня, но и от столичного руководства, если вместо дела станешь заниматься созерцанием окрестных пейзажей. Так что давай, натуралист-любитель, не отлынивай. Или напомнить тебе, как нас таскали по делу о моей сестрице?
- Умеете вы настроение испортить, — беззлобно и без всякой обиды хмыкнул Дмитрий и на какое-то время замолчал.
Про Мару он не забыл. Да и как тут забудешь, если не так давно зажившие ребра нет-нет, да и напомнят о себе легкой ноющей болью. Про начальство же вспоминать вообще не хотелось. Крик тогда в отделении стоял такой, что стены тряслись, а под увольнение рисковал попасть чуть ли не каждый второй. Перун закрылся с гостями у себя в кабинете, о чем-то долго беседовал. Содержание того разговора не знал никто, а сам громовержец о нем не распространялся. Главное, что после “совещания” все как-то разом успокоилось, а бредовую версию о психически нездоровой дамочке и весеннем обострении приняли, как рабочую. Скорее всего, просто хотели поскорее закрыть слишком громкое дело, чтобы не дай бог слухи о нем не поползли еще выше. А так получалось, виновная найдена, оказалась шизофреничкой, погибла при задержании. Убийств более не будет, все молодцы.
Но, как известно, свято место пусто не бывает. Убийства, как и прочие злодеяния, не прекратятся никогда. И наглядный тому пример находился сейчас на дне странной ямы. Странной даже на взгляд Нестерова. Взять хотя бы стены: облицованы каким-то тусклым металлом без малейшего признака ржавчины. В том, что это не нержавейка, он был уверен точно, но и что это – ответить не мог. Сквозь слой грязи и пыли можно различить символы, очень сильно напоминающие нацистскую свастику. Надписи, вроде бы, на немецком языке, но вперемешку то ли с иероглифами, то ли с рунами, то ли с рисунками. На полу битые глиняные черепки, полусгнившие сундуки, оцинкованные ящики, истлевшее от времени оружие, превратившееся в труху тряпье. Попадались, правда, и старинные монеты, и украшения, и какие-то свитки, туго перемотанные шпагатом. Последние, к сожалению, рассыпались в прах от малейшего прикосновения. Создавалось впечатление, что яма когда-то была чем-то вроде бункера или тайника. Неужели этот бедняга, распластавший руки крестом, очередной “черный копатель”? С виду не похож, конечно, но кто их знает, любителей легкой наживы.
- Что думаете, Перун Сварожич? – решил прервать молчание лейтенант, видя, как голубые глаза бога потемнели, приобрел цвет морской волны во время шторма.
- Думать будем после того, как судмедэксперты закончат с ним возиться, а ребята допросят эту парочку грибников, его нашедших, - глухо произнес Перун. Только не нравится мне все это. Сильно не нравится.
- Убийства и трупы и не могут нравится, - резонно заметил Дмитрий. – Если ты, естественно, не маньяк.
- Дело не в этом. От этого схрона веет смертью и тьмой. Взгляни на эти письмена. Заклятия, охранные символы, сдерживающие. Тут намешаны несколько языков, переплетены множество символик, а все вместе это… Плохое место. Сила здесь какая-то была. Знакомая сила, черная, опасная для людей.
- А для вас? Вы уже сталкивались с чем-то подобным?
- Приходилось, - громовержец пригладил бороду, зачем-то поправил кобуру с пистолетом. – Во Вторую мировую.
Перун на мгновение прикрыл глаза, уносясь в воспоминания. Туда, в новгородские болота, где почти полностью полегла Вторая ударная армия. Холод, голод, страх. Да, ему тоже было страшно, что уж говорить про обычных солдат, среди которых оказалось много мальчишек, считай детей еще. Люди гибли сотнями и тысячами. Смерть пропитала собою воздух, ежесекундно собирая обильную жатву. Он помнил, как после одного наступления из целого полка в живых осталось пять человек, еще из одного полка – семь. Присылали безусое подкрепление, чтобы и оно погибло, если и не в первые же минуты, то в первые дни уж точно. Но умирали не только от этого… Котелок горохового супа-пюре на десять-пятнадцать человек. Сколько так можно протянуть и много ли навоевать? Да, иногда перепадала конина. Артиллерия была на лошадиной тяге, а фураж взять негде. Вот так помрет лошадка с голоду, но ее смерть давала крохотный шанс на жизнь кому-то из людей. Ничего у них тогда не было: ни еды, ни снарядов, ни должного обеспечения.
А немец пёр сытый и уверенный в себе, пусть и удивленный такому яростному сопротивлению. В небе то и дело мелькала крылатая смерть, танки ревели моторами, лязгала броня, надрывно и зловеще рычала бронетехника. Каждый день, каждый час и секунда были пропитаны липким жгучим страхом. Никто не хотел сдаваться. Никто не желал умирать. И выстояли бы, несмотря на то, что немцам помогали испанские войска. Но вот идущие в бой элитные бригады СС… Те были буквально одержимы. В глазах их солдат плескалась первозданная тьма. И это не фигура речи, это действительно так. Будто берсерки они бросались вперед, под пули и штыки, не чувствуя боли. Прошитые свинцом насквозь, они хохотали, что-то выкрикивали на своем лающем языке и продолжали сражаться. От них волнами исходил ужас и нечто древнее, злое. Ночами – Перун сам видел это – из болот поднимались черные тени, всасывались в нацистов, окутывали саваном их технику, растворяясь в ней без следа. И с рассветом одержимые бойцы, даже тяжелораненые, вновь наступали, не жалея патронов и снарядов.
Позже историки и прочие “знатоки” будут бить себя в грудь и с пеной у рта доказывать, что несколько сот тысяч солдат погибли из-за ошибки Ставки. Пусть, это их право. Перун же знал, что случилось на самом деле. Немцев вело в бой что-то невероятно сильное и могущественное. Что-то смутно знакомое, но все же необъяснимое.
Бог до боли сжал кулаки, не заметив, как из глаз скатилось несколько предательских слезинок. Ему тогда хоть на часок все его силы. Он бы наплевал на пресловутый Закон равновесия и стер бы всю ту нечисть с лица земли. Но вышло так, как вышло. Ничего уже не вернуть. И, наверное, Димитрий прав: живым – живое. Ушедшим же – покой и вечная память. На плечо громовержца легла рука, аккуратно сжала его. Нестеров.
- С вами все хорошо, Сварожич?
- Я в порядке, Дим, спасибо. Так… Вспомнилось кое-то. Но храни нас Род, чтобы мои воспоминания никак не оказались связанными с этой яминой.
- Все может быть настолько серьезно?
- Ты и представить себе не можешь…
*********
Дверь ночного клуба широко распахнулась, оглушив громкой музыкой тех, кто стоял на улице. Из дверного проема спиной вперед вылетел парень лет двадцати пяти, оступился, кубарем покатился по ступенькам и растянулся на асфальте. Тихонько постанывая, он все же сумел подняться, сплюнул багровую от крови слюну, процедил сквозь зубы:
- Козлы!
Затем оглядел ухмыляющуюся молодежь:
- А вы че ржете, уроды?! И вам навалять?!
В ответ послышались насмешки и замечания по поводу того, кому он может навалять, кого повалять и куда ему следует отправиться. Хамовато-наглый парень собрался дать достойный ответ насмешникам, но все же дошел своим умом до того, что численный перевес явно не на его стороне. Еще раз сплюнув, он побрел прочь от клуба, зажав разбитыми губами сигарету. Горячка после драки с охранником схлынула, в голову опять ударил хмель. Ноги заплетались, выписывая кренделя, перед глазами все плыло и двоилось, а к горлу подкатывал противный комок. Ко всему прочему появилось острое желание справить малую нужду. Пристроившись возле клумбы с пионами, он глупо хихикнул, подумав, что цветочкам не помешает удобрение. Как назло “молнию” на джинсах заело и ее никак не получалось расстегнуть. Раздавшийся за спиной шорох вынудил отвлечься от важного занятия, чтобы посмотреть назад.
Перед ним стояло двое… Нет, четверо… Черт, кажется, шестеро человек. Целая толпа! Только лиц не разобрать: не то бабы, не то мужики. Может, вообще куклы какие-то.
- Э-эй, вы кто такие? Че вам надо? – с пьяным вызовом выдавил из себя парень. Тишина. Только толпа начала раздаваться в стороны. Окружают, мрази!
- Вы че, ивзра… ирза… извращенцы?! Ни разу не видели, как человеки в сортир ходят? И это… слышь, мудаки, вы че вдесятером на одного, а?
Нелепо размахивая руками, он кинулся на обидчиков, но кулаки рассекли лишь воздух. С трудом удержав равновесие, парень коршуном, как ему казалось, набросился на ближайшего соперника, но снова тщетно. Большего сделать он не успел. По животу разлилось тепло, постепенно превращаясь в раскаленный вулкан. В кончиках пальцев закололо, сперва слабо, а потом все сильнее и сильнее. Парень приложил ладони к животу, чувствуя, как они мгновенно становятся липкими. Угасающее сознание отметило, что неплохо бы вот прямо здесь и сейчас лечь и поспать. Он сел прямо на асфальт, так и не отняв руки от раны, медленно завалился на бок.
Двое короткостриженых мужчин переглянулись. Один тщательно вытер лезвие штык-ножа платком, убрал оружие за пояс.
- Хорошая работа, - отметил второй. – Сколько ещё осталось?
- Ещё двоих. Пустяки. Начать – и закончить.
Две фигуры растворились в ночной темноте, оставив бездыханное тело возле клумбы с пионами.