SvaroG36

Дима сорвался с места, прекрасно понимая, что чудовищные обитатели стремятся дотянуться до него. Не имело никакого значения гадать, как он здесь очутился. Необходимо было выжить. Он бежал вперед, перепрыгивая редкие кочки, моля только о том, чтобы не попасть в окно – лужицу чистой прозрачной воды. Если уж провалится в него, то выбраться не сможет. Хотя, еще неизвестно, что лучше – утонуть или же попасться щупальцам.

И он мчался без оглядки. Несколько раз падал, изгваздавшись в вонючей жиже, весь перемазался. Не успев увернуться от одного особо проворного щупальца, Дима получил неглубокую, но обильно кровоточащую рану на щеке. И это послужило неким катализатором для остальных обитателей болота – почуяв кровь, щупалец стало появляться в разы больше. Впечатление создавалось такое, словно он бежит через живой колышущийся и извивающийся лес.

В какой-то момент очередное щупальце выскочило прямо из-под ног. Дима не успел уклониться, и спустя мгновение чудовище обхватило его за пояс, мощным рывком подбросило вверх. На высоте в несколько метров парень получил сильный удар по ребрам, от которого воздух выбило из легких. Короткий полет закончился приземлением в ледяную воду – он все же умудрился напороться на окно, погрузился с головой. Ноги в одночасье стали тяжелыми, налились свинцом, потянули на дно. Собрав все силы, какие мог, Дима рванулся вверх, к поверхности.

Он и сам не ожидал, что пробкой вылетит вверх, тяжело приземлится, больно ударившись. И это, пожалуй, удивило больше всего, ведь упасть он должен был на мягкое покрывало мха. Вместо этого под ним лежала спекшаяся до состояния камня земля. В воздухе остро пахло озоном. К этому запаху примешивалась раздражающая вонь горелого мяса.

Это было что-то наподобие небольшого городка: серые одноликие коробки трехэтажных домов, такие же серые рекламные щиты, изображающие… Дима так и не понял, что они рекламируют; какая-то абстрактная мазня с надписями на языке, непохожем ни на один из известных. Всюду металлический мусор, обрывки проводов. Деревья – если это были они – напоминали собой миниатюрные опоры ЛЭП, по “ветвям” которых пробегали синие электрические огоньки. Что-то вроде смотанной в тугие клубки спирали Бруно заменяло здесь кустарники. Где-то за городом бушевала гроза. Фиолетово-рыжие молнии били снизу-вверх в бездонные черные провалы неба. Вслед за ними раздавались удары грома, в которых проскальзывал пронзительный визг циркулярной пилы, пытающейся прогрызть дверь сейфа.

Но, по крайней мере, тут не было желающих убить его щупалец. Здесь вообще было как-то пустынно. Дима несмело двинулся вперед, с каждым шагом обретая все большую решимость. Отсутствие каких-либо видимых опасностей расслабляло, усыпляло бдительность. Парень потянулся рукой к металлической ветке – и едва не получил удар током. Сорвавшийся разряд лишь каким-то чудом пронесся мимо него, с сухим треском разбился о стену дома на противоположной стороне улицы.

И городишко ожил, пробудился ото сна. На грани слышимости зародился шум, как от растревоженного пчелиного роя. Он становился все громче – и вот уже это гул сотни трансформаторов, тяжелый, монотонный, просверливающий мозг. Достигнув своего апогея, когда уже невозможно было стоять, не закрывая уши ладонями, гул резко оборвался, сменившись зловещим треском.

Со спины на парня надвигалась ослепительно синяя искрящаяся стена. Кроме того, двери домов одновременно открылись, из каждой выплывало по нескольку шаровых молний. В этих смертоносных сферах различались искаженные злобой и ненавистью нечеловеческие лица. Они наступали с двух сторон, с каждой секундой сужая и без того неширокую улочку. Но почему-то парню подумалось, что его просто пытаются вытеснить, убрать подальше. Так, если бы он был чужой, а его присутствие крайне нежелательным. Ведь при желании убить Диму могли бы моментально. А если все же не бежать? Что будет, если он просто встанет, ничего не предпринимая? “Умрешь, умрешь, умрешь”. Слова зашуршали в голове шелестом сухих ломких листьев. Чей-то знакомый голос настоятельно предупреждал не делать глупостей. “Беги, беги. Ищи дверь”. Вспышка боли пробила виски, едва не заставив парня рухнуть на колени и напрочь заглушив голос. Дима не смог понять, кому он принадлежит, а времени на то, чтобы вспомнить, не оставалось – шаровые молнии неуклонно сокращали свободное пространство.

Несколько секунд он затравленно вертел головой по сторонам, а затем все быстрее и быстрее пошел, почти побежал, в единственно свободном направлении. Позади себя он различил что-то, напоминающее вздох разочарования. Может, его хотели не только прогнать… Он бежал по улочке, видя, как меняются дома. Стены серых коробок пошли волнами, как расплавленный, а потом застывший пластилин. Строгие прямоугольники окон и дверей принимали самые причудливые формы. Памятую о совете голоса, Дима пытался открыть некоторые из дверей, но тщетно, а задерживаться надолго было чревато последствиями.

Дома менялись, уменьшаясь в размерах, постепенно принимая пирамидообразную форму. Спустя пятнадцать минут бега они были уже чуть выше человеческого роста, а улица сузилась до ширины обычной тропинки. Дима не знал, что он будет делать, когда тропинка исчезнет вовсе, оборвавшись тупиком. Электрические сферы хоть и остались позади, но неуклонно следовали за ним. Он видел их, когда оборачивался, и от этого зрелища сердце сжималось от страха, в груди разливался пронизывающий колющий холод. Внутри кипела обида и злость на самого себя за то, что полез в эту чертову комнату. Что, если он не сумеет выбраться назад? Придется бесконечно бродить здесь? Это только в том случае, если его не убьют.

Тропинка все же не пропала, она оборвалась, уперевшись в большую площадь, отливающую маслянисто-черной поверхностью. На противоположной стороне виднелось хаотичное переплетение металлических “деревьев”, над ними поднималось оранжево-голубое зарево. На “ветвях” висели обугленные трупы людей в неестественных позах.

Треск сзади усилился – шаровые молнии сокращали расстояние. Дима осторожно дотронулся носком ботинка до черной глади площади.Наступить полностью он не решился, страх не дал этого сделать. По всей площади побежали тонкие синие змейки. Они разветвлялись, стремительно мчались к центру. Вскоре вся площадь сверкала и гремела, а из ее центра в небо бил мощный электрический столб.

Капкан. Дима начал паниковать. Пока его не заставили шагнуть на эту поверхность, необходимо что-то решать. И решать срочно. Парень бросился влево, где еще не было никаких препятствий. Дома в той стороне напоминали собой гигантские муравейники. Он метался от одного к другому, дергал за шишковатые наросты “ручек” дверей, затылком ощущая неотвратимое приближение смерти. Одна дверь, вторая, третья… Седьмая или восьмая все же отворилась. На Диму дохнуло холодом черного провала. Он смотрел в темный зев и не мог ничего рассмотреть. Шагнуть туда? А если это конец? Секунды промедления обернулись для него не слишком хорошо. Сухой треск раздался совсем рядом, каждый волосок на теле поднялся дыбом, а затем болезненный удар в спину послал его вперед, аккурат в страшную пасть двери.

В воздухе витал неприятный запах жженых волос, сильно болела спина. Дима разогнулся, провел рукой по волосам. Да, все же не стоило мешкать. Треклятая молния сожгла половину шевелюры. И это он, должно быть, еще легко отделался. Могло быть намного хуже. Сделав несколько шагов, он тяжело вздохнул, скривился. Так далеко не уйдешь. При каждом движении всю спину словно пронзали раскаленными иглами. К тому же рана на щеке вновь начала кровоточить, добавляя еще больше неприятных ощущений. Но куда же он попал в очередной раз?

Туннель. Шириной метров пять, сводчатый потолок, с которого свисали покрытые синей слизью сталактиты, на высоте метров трех-четырех. Между гротескных колонн сталагнатов что-то шуршало и двигалось. На стенах светились тусклым желтым светом круглые, покрытые сетью черных вен, бурдюки с чем-то шевелящимся внутри. Ну почему? Почему все здесь против него?! Вряд ли в таком мрачном месте живут розовые единороги! Парень тяжело привалился плечом к стене туннеля. Та наощупь казалась теплой и пульсирующей. Именно это ощущение и не дало расслабиться. Сложно отдыхать, когда рядом находится нечто чуждое и живое. И пусть, возможно, это только ложное впечатление, но иногда нужно доверять своей интуиции и внутреннему голосу.

Ближайший бурдюк интенсивно затрепетал, что-то пыталось протолкнуться изнутри. Не отрывая от него взгляда, Дима бочком начал удаляться подальше. Мокрый рваный звук – пробившийся сквозь стенку кокона коготь располосовал сдерживающую его оболочку. Края разреза расширились, одна за другой начали появляться мохнатые лапы. Шмяк! Тот, кто скрывался в бурдюке, вывалился на землю. Выглядело существо так, словно безумный ученый пытался создать своего Франкенштейна, но не стал заморачиваться, а просто пришил сверху к телу паука часть ящерицы и добавил несколько кривых лап с бритвенно-острыми когтями. Пауко-ящер провел ими по ближайшей колонне, как будто проверяя остроту. Противный визг, сноп искр, а на каменной поверхности остались глубокий борозды. Удовлетворенно заурчав, чудовище повернуло голову и заметило человека. В янтарных глазах вспыхнуло сначала любопытство, а потом голод. Прорыв сферы требовал много сил и следовало основательно подкрепиться.

Не дожидаясь, пока монстр броситься на него, Дима, собрав все силы и волю в кулак, бросился прочь. Бежать, бежать. Он уже понял, что если хочет выжить, то придется очень и очень много бегать. Из оружия у него в кармане имелся только складной нож, но им против таких тварей не навоюешь. Если его бросает через двери из мира в мир, то рано или поздно должен отыскаться проход домой.

Цокот паучьих когтей не давал остановиться ни на секунду. Пожалуй, парня спасло только то, что новорожденный монстр был еще слаб, иначе его ничто не спасло бы. Лавируя между сталагнатами, он слышал все больше и больше звуков рвущихся коконов. Черт, настоящее логово какое-то, рассадник зла. Как долго он сможет продолжать этот безумный забег прежде, чем рухнет от усталости?

Туннель неожиданно разделился на два. Не раздумывая, он свернул в правый, но уже через несколько шагов споткнулся о торчащий из земли каменный осколок, покатился кубарем, постепенно ускоряясь – пол резко уходил под уклон. Дима катился вниз, пытаясь ухватиться хоть за что-то, но руки предательски дрожали, постоянно соскальзывали. В целом, можно было считать чудом, что он ничего не сломал себе, но синяков и ушибов заработал изрядно.

Экстренный спуск закончился коротким, буквально в три секунды, полетом. Дима рухнул на что-то твердое и хрустящее. Просторная круглая пещера, в которой он очутился, была заполнена обглоданными дочиста костями. Причем тут находились не только человеческие останки, но и принадлежащие не пойми кому. Он сумел различить несколько скелетов пауко-ящеров. На место массового захоронения это не походило, скорее уж на… Столовую? Но если нашелся кто-то, кто справился с этими монстрами, то что он сам за тварь?

Скрежет раздался со стороны туннеля, откуда он свалился. Дима посмотрел туда и с удивлением отметил, что чудовища в нерешительности стоят у края обрыва, скребут когтями по колоннам, но не решаются спрыгнуть вниз. Слава богу, одной проблемой меньше.

- Сосед, выручай, дай спичек! – гнусавый голос прозвучал, как гром среди ясного неба. Сразу вспомнилось нечто, напавшее на него в общежитии. Но как такое могло быть?! Он инстинктивно отпрыгнул в сторону. Там, где он только что находился, опустилось, ломая кости, существо: метра два роста; черно-серая лоснящаяся кожа, лишенная растительности; неестественно вывернутые колени; на руках было как минимум на один сустав больше, чем у простого человека. У чудовища отсутствовали глаза и уши. На вытянутой, чуть приплюснутой сверху голове находились только две прорези ноздрей и усеянная несколькими рядами острых зубов пасть, занимавшая большую ее часть. Монстр поднял метровой длины кость, с аппетитом захрустел, как сухариком. Достаточно быстро сжевав, он выковырял когтем застрявший между зубов кусочек кости.

- Я же просил, дай спичек, сосед, - жуткий оскал вывел парня из некоего подобия транса, в котором он находился. Стараясь не оступиться на костях, Дима пятился к противоположному концу пещеры, где виднелся неширокий лаз туннеля. И неважно, выведет он куда-то или нет. Главное, чтобы была возможность спастись.

Парень, словно в оберег, вцепился в складной нож. Глупость, конечно, иллюзия защищенности, но это придавало немного уверенности и хоть чуть-чуть, но успокаивало нервы, которые звенели натянутыми струнами, вот-вот готовясь лопнуть. От первого прыжка чудовища он почти смог увернуться. Пролетая над человеком, монстр все же изловчился зацепить его лапой, благодаря повышенной подвижности за счет дополнительного сустава. Удар пришелся вскользь, Дима устоял на ногах, поспешил – насколько это представлялось возможным – убраться, как можно дальше. Еще один прыжок, хриплое рычание. Мимо! Затем еще и еще.

К парню пришло горькое осознание того, что с ним просто играют, как кошка с мышкой. Монстр наслаждался беспомощностью жертвы, его забавляло то, как нервничает человек, глупо надеясь на спасение. Паника. Паника является величайшим врагом всегда. Если ты запаниковал, ты заранее обречен. Не помогут ни молитвы, ни какие-либо действия. Значит, нужно заглушить свой страх. Пусть ненадолго, но заглушить, загнать в самый дальний уголок подсознания.

Рука крепче сжала бесполезный, но так необходимый сейчас, нож. Прыжок, прыжок. Дима заметил одну особенность: монстр не нападал прямо, не заходил с разных сторон. Он всегда прыгал, чтобы обрушиться на жертву сверху. Это определенно можно использовать, но как? Тут бы подошло какое-нибудь копье или что-то похожее. Рогатина, например, с которой раньше, поговаривают, ходили на медведя. Но ничего такого рядом не было. Только обглоданные кости.

А ведь это идея! Взгляд Димы заметался вокруг, выискивая кость побольше. Как назло, рядом валялись мелкие, либо изломанные останки. А вот ближе к лазу уже можно было рассмотреть и что-то побольше. Добраться бы… Если чудовищу наскучит игра, он умрет в ближайшие несколько секунд. Монстру не наскучило, но парень получил ощутимый удар в грудь, отбросивший его на несколько метров. Дыхание перехватило, пара-тройка ребер если и не были сломаны, то трещины получили сто процентов. Широко открывая рот, как выброшенная на берег рыба, он тяжело дышал, руки лихорадочно шарили вокруг.

- Я не стану тебя проклинать, - прогнусавил монстр. – Просто сожру, надоел.

И взвился в воздух, пикируя на растерявшегося, как ему думалось, человека. Практически в последний момент Дима выставил перед собой длинную заостренную на конце кость, малодушно закрыв глаза. Он не видел, как существо напоролось на импровизированную пику, но отчетливо услышал утробный стон, вырвавшийся из страшной пасти. Открыв глаза, он увидел, что тварь конвульсивно дергается, ее восьмипалые лапы пытаются дотянуться до человеческой плоти, но это, безусловно, была агония.

Отпихнув от себя мертвую тушу, он поднялся, пошатываясь и держась руками за ребра. Больно… И дышать затруднительно. Если так пойдет и дальше, то ему осталось совсем немного. Ковыляя и припадая на левую ногу, Дима направился к лазу туннеля…

С багряного неба моросил необычный дождь. Тягучие тяжелые капли падали вниз, били по лицу, стекали по губам, оставляя солоноватый металлический привкус – кровь. С неба капала самая настоящая густая кровь. Диме показалось, что в воздухе парят какие-то изувеченные части тел, конечности и куски плоти, но он предпочел не присматриваться. Мозг и без того с трудом воспринимал жуткую картину.

Каменная мостовая, по которой он шел, была скользкой от толстого слоя красной жижи. Он переступал ногами, как инвалид, выверяя каждый шаг, боясь оскользнуться. Барахтаться в крови казалось чем-то отвратительным, противоестественным, вызывающим приступ тошноты. Где-то далеко впереди пробивалось сквозь алую завесу радужное сияние. И парень ковылял туда. Просто потому, что вокруг невозможно было что-либо различить. А это свечение служило хоть каким-то ориентиром.

Зловещий хохот прозвучал в плотном воздухе, эхом отразился от каждой вязкой капли, нахлынул разом с сотни сторон, заставив содрогнуться, вжать голову в плечи, буквально захлебнуться от собственного страха. Навстречу ему мчался человеческий силуэт. Парень почти уже собирался окрикнуть незнакомца, но слова застряли в горле. Да, это был человек, но вывернутый наизнанку. На него бежала куча внутренних органов, волею темных сил оказавшихся снаружи. Сквозь них просматривались мышцы, сосуды, сухожилия. Куском омерзительного желе трепетал от бега мозг.

Дима не выдержал, согнулся пополам. Его рвало. Вроде, ел он достаточно давно, но желудок сокращался от спазмов, выталкивая из себя жалкие остатки.

- Помочь, парнишка?

Дима моментально разогнулся, будто распрямленная пружина. Сзади стояли… Ну не люди же! Язык не поворачивался так их назвать. Куски мяса. Их было очень много, они тянули к нему свои руки, капая кровью, издавая воюще-хрипящие звуки.

Парень бросился прочь от них, поскользнулся спустя десяток метров и дальше полз уже на четвереньках, пачкаясь в густой бордовой каше и тихонько подвывая от стократ усилившегося страха. Время растянулось, превратилось в бесконечную ленту, а он все полз и полз, пока в какой-то момент не понял, что кровавый дождь больше не льется с неба. Приподняв голову от земли, он увидел прямо перед собой кристалл, переливающийся всеми цветами радуги. Многогранный камень медленно вращался вокруг собственной оси, будто безупречный алмаз, ограненный искусным ювелиром и выставленный на витрину. От кристалла ощутимо тянуло силой. Дима осторожно дотронулся до него кончиками пальцев. По телу сперва разлилось приятное немного покалывающее тепло, но затем жгучий жар буквально пригвоздил его к земле.

- Не трогай Кристалл, человечишка, - внезапно появившаяся аморфная черно-серая масса злобно зашипела. – Не трогай или умрешь в страшных муках.

- Не пугай его, - это появилось то самое существо, смесь паука и двуногой ящерицы. – Он уже и без того готов для употребления в пищу.

Две твари начали медленно приближаться к обреченному парню. Он понимал, что не сможет убежать – некуда. Да и желания сопротивляться почти не осталось. Но просто так он тоже сдаваться не собирался. Лезвие складного ножика уперлось в одну из граней Кристалла, прочертило на нем едва заметную царапину. В воздухе раздался тоненький звон, наполненный… Болью? И в ту же секунду оба чудовища замерли, явно не ожидая от затравленного человека такой реакции.

- Не трогай Кристалл, говорю в последний раз, - масса взволнованно заколыхалась, ежесекундно меняя форму.

- Не делай глупостей, - закивал чешуйчатой головой ящер. – Тогда ты сможешь умереть быстро.

- Я разобью вашу побрякушку, - осипшим голосом заявил Дима, усиливая нажим на Кристалл. Звон тоже усилился. Чудовища бросились на парня, тот занес руку для последнего в своей жизни удара, но… За его спиной открылось что-то похожее на портал. Чья-то морщинистая рука схватила Диму за шиворот и втянула внутрь. Дверь между мирами схлопнулась в струну, исчезла. Только монстры стояли, раздосадовано глядя туда, где еще несколько секунд назад находилась их законная добыча.

- Чай пей, - Иосифович подтолкнул к парню дымящуюся ароматную кружку, придвинул вазочку с печеньем и конфетами. – И сладкого побольше жуй, тебе силы восстанавливать надобно.

- Что это было? – Дима отхлебнул обжигающий напиток, еще до конца не веря в собственное спасение. – Что это все вообще значит?

- Это значит, что ты прошел испытание, - дед Иван закинул в рот конфету. – Я, Димка, старый уже. И мне нужен преемник. Да все не попадались подходящие люди. А ты мне сразу чем-то понравился. Есть в тебе эдакий внутренний стержень. Барахтаешься до последнего, молодец. Из тебя выйдет отличный Хранитель.

- Хранитель? Меня самого чуть не похоронили! – парень от возмущения едва не подавился.

- Видишь, юморишь. А другой бы на твоем месте и слова сказать не смог бы. Да, именно Хранитель. Равновесие между Добром и Злом, Тьмой и Светом не должно быть нарушено. Та комната – дверь в иные миры. Темные миры. Да и почти все на твоем этаже не от мира сего. В буквальном смысле. Но! – Иосифович поднял вверх указательный палец. – Нельзя допускать, чтобы твари оттуда проникали в наш мир. Поэтому тебе придется иногда… Находить каких-нибудь нехороших людей, нуждающихся в жилье и подселять их в общежитие.

- Это же убийство! Что за бред? Нет, я таким заниматься не стану, - почему-то Дима безоговорочно верил каждому слову старика.

- Убийство? А если ты знаешь, что человек, которого ты привел – дрянь. Что, если по его вине погибли люди, искалечились чьи-то судьбы? Ты приводишь сюда человека, нежелательного для общества. Твари его забирают и не трогают никого другого. Равновесие сохранено. Пойми, прорывы чудовищ, призраков – они и так бывают, их нужно ликвидировать. Но если не приносить своеобразные жертвы, к нам будет ломиться бессчетное множество такого ужаса, что только держись. Да и общежитие наше не одно такое. Подобных мест, как и Хранителей, много.

- Но почему вы не дали мне разбить Кристалл?! Ведь можно было покончить с этим раз и навсегда одним ударом!

- Повторюсь – Равновесие. Не мы придумали эти законы. У Вселенной свои правила. Если есть Свет, то обязана быть и Тьма. Необходимо только следить, чтобы ее не стало больше. Ты подумай, я ведь не заставляю. Выбор в любом случае за тобой, но держался ты очень хорошо.

Дима долго молчал. Иосифович его не торопил, давая парню все обдумать и тщательно взвесить. Лишь когда был допит чай и выкурено по сигарете, Дима, сминая окурок в стеклянной пепельнице, поднял полный решимости взгляд на старика. Тот усмехнулся, все поняв без слов, протянул парню руку.

- Молодец! У мира появился новый Хранитель.

Темные миры. Часть 1

- Не сможет. Люди слабы и ничтожны. Следим.

Существа замолчали, с интересом созерцая, как мечется в панике молодой парень, по незнанию угодивший в западню.

Дима стоял на общем балконе и курил, наслаждаясь открывающимся видом. По правде говоря, вид был так себе: обычный дворик спального района, с парой скрипучих качелей, ржавой детской горкой, чахлой растительностью и перекошенными лавочками. На последних расположился подобающий контингент: местные алкаши, соображающие на бутылку в любое время суток. И тем не менее, на душе у парня было радостно. Еще бы, удалось снять комнату в общежитии всего в двадцати минутах ходьбы от колледжа, да еще и за смешную цену. Собственный угол и свобода. Что еще нужно учащемуся первого курса?

Сперва он несколько расстроился, когда узнал, что в общежитие при колледже он не попадет. Неглупый парень, на зачислении был одним из первых в списке. И ему клятвенно обещали, что место в комнате для него найдется. Но, как это обычно бывает, пропихнули кого-то по блату или за символическое вознаграждение. Конечно, было очень обидно, но опускать руки Дима не привык, а посему занялся срочным поиском жилья, пока до начала учебного года оставалось несколько дней. Хотя, занялся – это громко сказано. Когда он в расстроенных чувствах выскочил из колледжа, матеря бюрократию и взяточничество на чем свет стоит, к нему подошел мрачного вида старичок и поинтересовался, почему столь молодой человек так грязно ругается? Узнав причину, старик воодушевленно закивал, кляня правительство и выказывая солидарность с Дмитрием, а в конце неожиданно предложил тому поселиться в общежитии неподалеку, благо там оставались свободными около десятка комнат.

Так Дима и обзавелся личной жилплощадью. Пятиэтажное серое здание с облупившейся краской на фасаде, но красующееся стеклопакетами, которые смотрелись здесь, как седло на корове. Будка дежурного вахтера на входе, одна общая лестница, от которой направо и налево расходился длинный коридор. По обе стороны коридора разномастные двери, в конце – кухня и балкон. Благо еще, туалет и ванная находились в комнате. Но, будучи по натуре человеком не привередливым, Дима искренне радовался и этому, быстро перевезя все необходимые вещи и кое-какую мебель.

Несколько огорчало то, что установить дружеские отношения с соседями особо не получалось. Они либо не шли на контакт, либо отвечали односложно, с некоторой долей брезгливости и высокомерия. Создавалось впечатление, будто они тут короли, а он один из их немногих подданных. Единственным человеком, с которым он достаточно хорошо общался, оказался тот самый старичок, который его сюда и пригласил. Звали его Иваном Иосифовичем и проживал он на втором этаже, в то время, как сам Дима заселился на четвертый. Иногда по вечерам старик наведывался в гости, попить чайку да рассказать пару-тройку занимательных историй из жизни, коих у него набралось прилично. Диме это было только в радость: друзей у него еще здесь не было, девушкой обзавестись не удосужился, вечно сидеть в телефоне – с ума сойти можно. А так, живое общение, возможность узнать что-то новое.

Потом начался учебный год, и все мысли о налаживании дружбы с жителями общежития отошли на второй план. На первом месте была учеба. Кроме того, Дима периодически искал какие-нибудь подработки, чтобы не сидеть на шее у родителей. Круговерть из учебы-работы полностью поглощала, не давая расслабиться ни на минуту. В редкие дни отдыха, он проводил свободное время за ноутбуком или же книгой. Так прошли первые два месяца на новом месте.

Освещение на лестнице моргало, отчего подниматься было неудобно, в глазах мельтешило, приходилось аккуратно переставлять ноги, чтобы не оступиться. Наконец, четвертый этаж. Дима услышал странные звуки, похожие на глухие удары. Рука замерла, не решаясь открыть дверь. Что это? Кто-то пытается достучаться до соседа? Или нечто совсем другое? Да ну, бред. В мистику он никогда особо не верил. С противным скрипом рассохшаяся дверь приотворилась, Дима шагнул в коридор. Через пару дверей от его комнаты он различил темный силуэт, который с автоматической размеренностью бился головой о дверной косяк. Бум, бум, бум. Именно эти звуки он и услышал, будучи еще на лестнице. Пьяный, сумасшедший? Может, человеку просто стало плохо? Вряд ли, когда тебе плохо – головой о стену биться не станешь. С девушкой, возможно, поругался, переживает? Вот это уже более правдоподобно, пусть и звучит все так же глупо.

- Эй, приятель, с тобой все хорошо? – Дмитрий стоял уже возле своей комнаты, на всякий случай готовясь как можно быстрее заскочить в нее.

- Аргх! – буквально прорычал в ответ что-то нечленораздельное “приятель” и повернул голову. Дима отшатнулся в ужасе: содранная кожа, все лицо в кровавых потеках, среди всего этого месива зло блестят две щелочки глаз.

- Э-э, да тебе помощь нужна, - парень начал открывать дверь. – Стой здесь, никуда не уходи. Я вызову врача.

- Мя-ясо, - прохрипел мужчина, развернулся лицом к двери, ударился в нее еще несколько раз, а потом как-то незаметно для Димы исчез, видимо, зашел в комнату.

Точно псих. Но не бросать же человека на произвол судьбы! Неизвестно, есть там еще кто-то в комнате или нет. Вдруг, там алкаши какие-то живут, упились в хлам и на израненного товарища даже внимания не обратят? Трясущимися от напряжения руками Дима набрал короткий номер, а уже спустя пятнадцать минут объяснял медикам, приехавшим на вызов, почему их зря вызвали.

Бригада сперва стучала, но никто не открывал. Кто-то догадался толкнуть дверь и та, к удивлению Димы, открылась. Заглядывая через плечо врачей, он заметил, что комната почти пуста. В ней находилась только кровать и небольшой стол у окна. Никаких следов крови, никакого присутствия кого-то постороннего. Да здесь даже спрятаться негде было! Разве что под кровать, но что-то подсказывало, что там никого нет. Он стоял, виновато потупив глаза, пока суровая женщина-врач отчитывала его, как нашкодившего ребенка, угрожая привлечь к ответственности за ложный вызов. После пятиминутной экзекуции, на него махнули рукой, пообещав, что в следующий раз он так легко не отделается.

Удаляющиеся шаги стихли. Парень тяжело вздохнул, еще раз бросил взгляд на пустую комнату. Это надо же так опозориться! Вот и пытайся помогать после этого людям. Он собирался было отправится к себе, но что-то не давало ему покоя, некое ощущение неправильности происходящего. Смотри, смотри, кричало нечто в мозгу! Возможно, это была интуиция или пресловутое шестое чувство. И он увидел. И понял, что его так смутило.

Окно. Он возвращался домой после учебы, плюс долго гулял по городу – познакомился с одногруппницей. А в начале ноября темнеет довольно рано. И по лестнице поднимался бы в темноте, если бы не мигающий свет. А тут через грязное пыльное стекло пробиваются яркие солнечные лучи. Можно даже рассмотреть, как пылинки кружатся в воздухе. Неужели это никого не насторожило, кроме него? Или же ему это все кажется? Присмотревшись, он понял, что это не видение и не игра мозга. За окном действительно был день в самом разгаре. Осторожно прикрыв за собой дверь, парень поспешно удалился. Разбираться в подобной ситуации не хотелось совершенно. Тем более, что-то подсказывало, что добром это не кончится.

Настойчивый стук в дверь заставил освободиться из цепких объятий сна. Дима открыл тяжелые глаза, глянул на экран мобильного – половина второго ночи. Кому не спится в такое время? Нет уж, постучат и перестанут. Покидать теплую уютную кровать не было никакого желания. Он накинул одеяло на голову, но стук никуда не исчез. Чувство такое, будто в коридоре находился огромный метроном – удары в дверь раздавались через одинаковые временные интервалы. “Сейчас встану и набью кому-то морду”, – подумал парень, влезая в домашние тапочки.

- Кого там принесло?! – рявкнул Дима, тщетно пытаясь рассмотреть что-либо в глазок. На коридоре царила непроглядная темень.

- Сосед, выручи, дай спичек, - гнусавый голос оказался совершенно незнакомым. Нет, конечно, он не знал всех, кто проживает в общежитии, но голос определенно не внушал доверия. Особенно в такое время.

- Нет у меня спичек, не курю, - соврал Дима. – Иди вон на кухне возьми, там есть коробок.

- Да нету там, я смотрел, - продолжал канючить голос. – Прихватил, может, кто-то. Ну дай спичек, что тебе стоит. Курить охота, спасу нет.

- Сказал же – нет! Спать иди, время почти два часа ночи.

- Прокляну-у-у, - зловеще провыл невидимый собеседник. Голос зазвучал глухо, как будто бы раздавался откуда-то из-под земли.

- Пошел вон! – парень наделся, что его слова прозвучали как можно злее и агрессивнее. Тишина. Как не прислушивался он, но не сумел различить за дверью ни звука. Ушел этот ненормальный или стоит там же? Проверить? Наверное, нет. Но, к своему удивлению, он понял, что открывает дверь, будто какая-то сила сподвигла его сделать это против воли.

Пустой коридор, в дальнем конце неяркое пятно – свет на кухне редко выключался на ночь, да и работал не в пример лучше ламп в самом коридоре. Странно, куда же мог подеваться этот любитель ночного курева? Из-под двери той самой комнаты, куда он накануне вызывал “скорую”, пробивалось яркое кислотно-голубого цвета свечение. Казалось, что свет пульсировал, дышал, пытался обрести материальную форму. Парень даже сделал несколько шагов ему навстречу.

- Спичек! Да-а-ай спичек! – неожиданно раздалось откуда-то сверху, и на Диму свалилось нечто скользкое, холодное и отвратительно воняющее. Не удержав равновесия, парень упал на пол, в глаза попало что-то липкое, тягучее. Пока он наугад отползал назад, пытаясь одновременно протереть глаза, к его лицу и ладоням несколько раз дотронулись чьи-то тонкие костлявые пальцы. Причем их было гораздо больше пяти.

Глаза, наконец, он сумел кое-как протереть, панически заозирался по сторонам. Дима сидел почти на пороге своей комнаты, но рядом по-прежнему никого не было. Только голубое свечение превратилось в кроваво-красное, как если бы за дверью странной комнаты пылала жарким огнем звезда класса красных гигантов. Правда, на кухне уже не горел свет, но там сам мрак ворочался, клубился и… Двигался все ближе и ближе к нему. Не тратя времени на то, чтобы подняться, парень просто переполз порог и захлопнул за собой дверь, закрыв замок на два оборота. С трудом он добрался до постели, но сил, чтобы забраться на нее, уже не хватило. Так он и уснул прямо на полу.

Через несколько дней расшатанные нервы немного успокоились. Возвращаясь как-то после учебы, Дима увидел на лавке сидящего Иосифовича. Старичок сидел, кутаясь в поношенное пальто, и пыхтел самодельной папироской. Парень поздоровался, присел рядом. Завязалась ничего не значащая беседа. Старик как обычно рассказывал какие-то свои истории. Дима вежливо слушал, не перебивая, но мыслями был где-то далеко. В итоге он не выдержал и, невежливо перебив Иосифовича, выпалил ему одним махом все о последних событиях. Дед Иван только ухмылялся своим полу беззубым ртом.

- Ты вот что, молодой человек, - вынес он свой вердикт после того, как парень закончил рассказ. – Завязывал бы так на учебу налегать. Уходишь чуть свет, возвращаешься поздно. Подработки опять же эти твои. Вот и мерещится тебе всякое.

- Может, вы и правы, - Дима тоже закурил. – Дед Вань, а кто в той комнате раньше жил?

- Что, на призраков грешишь? – понимающе усмехнулся старик. – Я особо-то и не знаю, кто там жил. Сам понимаешь, общежитие, народ меняется часто. Но могу сказать точно, что никто там не умирал, никого не убивали. А чертовщины у нас отродясь не было. Ты бы лучше у соседей своих поспрошал. Они ж все-таки живут на одном с тобой этаже. А я так, только слухами пробавляюсь, но тут ничем помочь не могу.

Парень поблагодарил Иосифовича, посидел с ним из вежливости еще минут десять и засобирался к себе. Он решил воспользоваться советом старика и поговорить с соседями. Если не сложились дружеские отношения, это не значит, что нельзя просто поговорить.

К сожалению, с этой затеей ничего не вышло. Никто из проживающих на этаже не изъявил желания рассказывать что-то о странной комнате. Диме даже казалось, что они специально уходят от ответа. Да и само поведение жильцов не особо располагало к ведению задушевных бесед. Парень ощущал на себе внимательные цепкие взгляды. Он не мог точно описать их, но… Так голодный смотрит на сочную мясную вырезку на прилавке. А один раз – он чем угодно готов был поклясться – Дима явственно различил за спиной подозрительное причмокивание. Обернувшись, он увидел у двери комнаты девушку. Она жадно смотрела на него, из уголка губ тянулась длинная струйка слюны. Но, стоило лишь моргнуть, и коридор был совершенно пуст, а за дверью кто-то громко чавкал.

И этот случай не был единичным. С каждым днем висящее в воздухе напряжение становилось все более и более осязаемым. Диму начали преследовать ночные кошмары настолько яркие, что их легко было спутать с реальностью. И комната… Проклятая комната не давала ему покоя. Он неоднократно замечал, как кто-то из жильцов заходит туда. Вот только назад никто не выходил. Парень иногда по нескольку часов стоял, прижав ухо к двери и пытаясь разобрать хоть какие-то звуки. Напрасно. Тишина. Но случалось и так, что можно было, проходя мимо, услышать целую какофонию звуков: пение птиц, чьи-то рыдания, механический скрежет, раскаты грома, истерический смех. От всего этого мороз шел по коже. И вместе с тем это манило и притягивало, разжигало нездоровое зудящее любопытство.

В конце концов он не выдержал. В одну из ночей, когда сон к нему не шел, он взял с собой отмычку, вышел на коридор, воровато озираясь по сторонам. Сегодня он выяснит все: что это за странная комната, кто ее посещает и что за исходящий оттуда свет он видит. Должно же быть хоть что-то, что даст сколь-нибудь разумное объяснение. Или же он понемногу сходит с ума. Такой вариант тоже следовало рассматривать.

К его удивлению, отмычка не понадобилась. Несколько раз, проходя мимо комнаты, он дергал за ручку двери, но та всегда оказывалась запертой. Сейчас же, стоило только дотронуться, как дверь открылась, словно ждала его и приглашала войти. Крадучись, он пробрался внутрь, тихонько прикрыл за собой дверь, зашарил рукой по стене, пытаясь найти выключатель. Вот и он. Нажать на клавишу Дима не успел. Яркая вспышка света ослепила его. После темноты помещения казалось, что сетчатку просто-напросто выжгло. Спустя какое-то время зрение восстановилось, радужные пятна перестали плясать перед глазами. Но вместе с исчезновением пятне исчезла и сама комната.

Темные миры. Часть 2

Левая рука человека была поднята внутренней стороной ладони вверх. На ней лежал раскрытый толстый фолиант, от страниц исходило зеленоватое свечение. У меня еще как-то хватило сил вяло подумать, что такая книга непременно должна упасть. Ведь она явно тяжеля, громоздкая и удержать ее на ладони да еще и на ходу невозможно. Но падать она не собиралась. Мужчина иногда заглядывал в нее, что-то нараспев читал заунывным глухим голосом на чужом языке.

Костры горят все ярче. Их жар теперь достигает моего лица, обжигая и без того высушенную кожу. В эту минуту я отдал бы все за глоток любой воды. Пусть грязной, вонючей, но воды. Ощутить, как вновь начинает слушаться язык, как влага животворящей струйкой бежит в желудок, придавая сил. Напрасно. Это несбыточная мечта, а рассчитывать на милосердие собравшегося здесь контингента не имело никакого смысла.

Фигура человека оказалась совсем рядом, буквально в полуметре от меня. В ноздри ударил землистый аромат сандала и пачули. Чернокнижник, пользующийся туалетной водой, встречался мне впервые. Правда, я и чернокнижников до этого времени не встречал никогда. Книга куда-то испарилась, а вот нож пропадать не торопился. Я задергался, но веревки лишь больнее впились в запястья. Мне бы хоть одну свободную руку – я бы вбил ему клюв маски внутрь лица. По крайней мере, очень постарался бы это сделать.

Где-то в глубине чащи протяжно затрубили десятки рогов. В унисон с ними завыли ведьмы, конвульсивно задергались в невообразимом ритуальном танце. И вместе с этим рука чернокнижника взметнулась вверх, а затем нож начал свое движение к моему телу. Острая боль пронзила грудь, когда я ощутил, как металл разрывает мою плоть. Не в силах сдержаться, я закричал, но крик потонул в многоголосом ведьмином хоре…

Открыл глаза я от собственного крика. Некоторое время лежал, пялясь в потолок и пытаясь унять тяжелое дыхание. Кошмары стали посещать меня с завидной регулярностью. Стоило только заснуть, как сознание проецировало такие картинки, что хоть кричи. Что я, к слову, периодически и делал. Сны накатывали яркие, красочные, реалистичные до мельчайших подробностей. Раз за разом я просыпался в холодном поту и подолгу лежал с открытыми глазами, пытаясь понять, что со мной происходит.

Пошла вторая неделя моего добровольного заключения в этом домике. Правда, заключения – это громко сказано. Лена уговорила меня уехать на какое-то время, пока она попытается разобраться в ситуации. Она же и нашла этот дом в садовом товариществе со звучным названием “Зеленые холмы” километрах в пятидесяти от Минска. Дачный сезон еще не наступил, поэтому людей здесь было раз-два и обчелся, да и те нелюбопытные. Электроэнергия в товариществе имелась круглый год, отопление печное. Так что расположился я, можно сказать, с комфортом. Честно признаться, я не особо желал отсиживаться, но Берегиня настояла. Фамильяр Реми проявил подозрительную солидарность с ней, приведя кучу аргументов в пользу моего временного отъезда. Может, так и было правильно. Пока я сижу здесь, у них имеется куча времени все проанализировать. Только что тут анализировать? Подумать, конечно, было над чем, но…

Я взял с прикроватной тумбочки пачку сигарет, достал одну, щелкнул зажигалкой. В темноте трепетным мотыльком вспыхнул крохотный огонек. Подкурив, я глубоко затянулся, выпустив струйку дыма в потолок. Что мне не нравилось или казалось подозрительным больше всего в данной ситуации? Не слукавлю, если отвечу, что совершенно все. С какой стати нашей доблестной милиции меня разыскивать? Олег в органах был далеко не последним человеком и связи у него имелись более, чем солидные. К тому же, именно он мне когда-то и поведал о ведьмах и прочих “прелестях” нашего мира. После того откровения он помогал мне не единожды, потому как без покровительства определенных структур я бы уже давно прослыл маньяком-психопатом и в лучшем случае сгнил за решеткой. Убивать порождений тьмы приходилось не только в подземельях, коллекторах или заброшенных зданиях. Зачастую я уничтожал их в местах более людных, где полным-полно камер видеонаблюдения. Естественно, потом я всегда звонил Олегу и данные записей чудесным образом исчезали. Равно, как и тела убиенных мною ведьм. На моем счету не один десяток бестий, и всегда все заканчивалось хорошо. Олег не раз благодарил меня за выполненную работу. Что же пошло не так в этом случае? Почему меня обвиняют именно в убийстве ведьмы Ольги, а не во всех предыдущих грехах? У Олега внезапно пропали все связи, и он лишился возможности подчищать видеозаписи? Во все это мне верилось с трудом. И от этого вопросов и подозрений возникало еще больше.

В щели между стеной и печкой раздался едва слышимый шорох, мрак там стал гуще, заклубился. Я знал, что будет дальше, но сигарету из принципа гасить не стал – нервное напряжение нужно было как-то снять.

- Опять смо́лишь? – гневный вопрос прозвучал практически возле самой кровати. – Смотри, спалишь мне хату – прокляну! И житья не дам, помяни мое слово.

Я рывком сел на кровати, свесил вниз ноги. Передо мной стояло существо в метр ростом, облаченное в старый потрепанный пиджак и заношенные льняные штаны. На голове красовался старомодный картуз. Лицо густо покрыто волосами так, что видны только живые бойкие глаза, нос картошкой и рот. Да и то только тогда, когда существо начинало говорить. Домовой, самый, что ни на есть настоящий. Звали его Вениамин Карпович или же попросту Карпыч. Именно с ним Лена договаривалась насчет того, чтобы я спокойно пожил какое-то время в этом доме. По сути он был очень добродушным и хозяйственным домовым, но поворчать очень любил. Кстати, с фамильяром они почему-то не сдружились. Первое их знакомство едва не закончилось дракой. Поэтому, когда меня изредка навещал Васька, домовой предпочитал не отсвечивать и никак не выдавал своего присутствия.

- Не спалю, не переживай, - заверил я хозяина дома, попутно делая очередную затяжку. – Пожарная безопасность превыше всего.

- Импортные, поди? – домовой повел носом, ловя запах дыма. Эту фразу от опытного вымогателя я слышал не впервые. С другой стороны, он представлял собой сущность бессмертную, и никакой табак или же алкоголь ему вреда не причинят.

- Угощайся, Карпыч, - я протянул ему пачку. Тот ловко заграбастал ее, взял себе сразу несколько сигарет. Одну сунул в рот, остальные исчезли где-то внутри пиджака. На указательном пальце домового вспыхнул крохотный зеленый огонек, от которого он и подкурил, после чего деловито забрался на кровать, сел рядом со мной.

- Не надоело тут куковать? – заговорил домовой после непродолжительного молчания.

- Сам не рад, - я удивился тому, что Карпыч впервые за время моего присутствия решил заговорить на эту тему.

- Боишься, что в кандалы закуют?

- Честно, не думал об этом. Наверное, не боюсь.

- Тогда пошто сбежал сюда? – резонно вопросил домовой.

Я не сразу нашелся, что ответить. А ведь и действительно – “пошто”? Как я уже упоминал, это целиком и полностью была инициатива моих друзей. Почему же я так легко согласился? Боялся наказания? Нет, не боялся. Скорее, переживал за своих близких. Находясь рядом с ними, я мог доставить им неприятности. А так… Я далеко, мое местонахождение официально ни для кого неизвестно. Если ко мне домой будут приходить из органов, Лена с чистой совестью может отвечать, что я в бегах, а где – неизвестно. Допрашивать с пристрастием ее все равно не станут. Время не то. Да и не такая я фигура, чтобы из-за меня человека истязать. По крайней мере, в это хотелось верить.

- Не хочу проблем для Берегини. И для Васьки.

- Для этого драного кошака? Да что ему сделается-то, окаянному?

- Слушай, Карпыч, чего вы друг на друга так взъелись? Оба же мне помогаете. Так зачем склочничать?

- А этот твой французишка считает нас, домовых, атавизмом, пережитком прошлого! Да на нас все дома́ держатся. Напомнил бы я ему, как мой прадед их брату под Бородино навешал по самое не балуй, да связываться не охота. Коли уж на то пошло, так он вообще не настоящий, а созданный какой-то ведьмой. А домовые, как и прочие, дети природы, существуют издревле. И не этому беженцу меня судить!

- Это ты про каких детей природы говоришь? – я надеялся, что в темноте моя улыбка видна не будет.

- Да про разных. Те же самые ведьмы жили рядом с людьми испокон веков. Домовые опять же, лешие, оборотни, вурдалаки, берегини.

- Вурдалаки – это вампиры в смысле? Как в фильмах?

- Ага, держи карман шире. У них общего только то, что и те, и другие кровь сосут. Вампир он ведь как? От человека почитай и не отличается. Разве что рожа бледная, да глаза краснющие. Ну, клыки, ясное дело. А вурдалаки… Те еще твари, скажу я тебе. У некоторых человеческого-то ни на грош не осталось, такие страхолюдины становятся, что смотреть без содрогания нельзя. Вампир одного-двух человек засосет, а вурдалаки в первую очередь кровь родных пьют. Помню, при князе Рогволоде один вурдалак три деревни вырезал. Понятно, кругом одни родичи жили. Поймали потом, конечно, но свое черное дело он сделал.

- Тогда почему мне не встречались ни вампиры, ни оборотни?

- А ты их искал? Да и молод еще. Ты же с самого начала на ведьмах зациклился. Присмотрелся бы вокруг повнимательнее, глядишь и нашел бы еще чего интересного. Не переживай, встретишь этих гадов, к бабке не ходи. Людям помощь не только от ведьм нужна. Тут ведь вот что еще. Вурдалаки только по ночам озорничают, а оборотня так и вообще выследить проблематично. Он же обычной жизнью живет. Это когда полнолуние на дворе – он с катушек съезжает. Правда, есть и такие, которые в любое время оборачиваться могут. Вот таких нужно особо остерегаться. Злые, кровожадные, беспощадные. Звери, одним словом.

Я задумался. Наверное, домовой был прав. Для меня главной целью после смерти супруги были только ведьмы. Месть застилала глаза, требуя выхода. Кроме того, Олег мне рассказал только о том, что бок о бок с нами живут лишь ведьмы. Не знал сам или же умолчал сознательно? Еще один вопрос, остающийся без ответа. Не хотелось бы попусту наговаривать на человека из-за собственной подозрительности. Тем более, сколько себя помню, человеком он всегда был положительным, на хорошем счету у начальства. Если уж на то пошло, то он с самой школы являл собой эдакий образец человечности и дружелюбия. Могло что-то измениться столь радикальным образом, что он лишился всех этих качеств? Не знаю. Как известно, чужая душа – потемки. Тут в себе иногда разобраться не можешь. Что уж про других говорить.

- Делать-то что собираешься? – Карпыч решил вернуть разговор в первоначальное русло.

- Думать, - честно признался я. – Не хочу бросаться вперед, очертя голову. Слишком много непонятного. Нужно все как следует взвесить. Единственное, что раздражает и связывает руки, так это то, что я теперь вне закона. Особо не побегаешь.

- Молодец, что горячку не порешь, - похвалил домовой. – А сейчас спать ложись. Время позднее, да и у меня еще дел вагон и маленькая тележка.

С поздним временем я был полностью согласен, а вот какие у домового могут быть дела в такой поздний час понять не мог, хоть убей. Он, бывало, пропадал иногда куда-то, но мне об этом не отчитывался. Что ж, утро вечера мудренее. Я лег в кровать, укрывшись одеялом по самый подбородок, и уже через несколько минут провалился в сон. Без сновидений.

Ни наступившее утро, ни следующее за ним мудрости не добавили. Я по-прежнему не видел никакого выхода из сложившейся неприятной ситуации. Единственное, пожалуй, что я мог сделать, так это сдаться властям, но каждая клеточка моего тела была категорически против этого. Поэтому я слонялся без дела по дому, как тигр в клетке, иногда заглядывая в пресловутый “Молот ведьм”. Раньше все руки не доходили до этой книги, а теперь времени было более, чем достаточно. Говорят, что после одобрения Папой, этот средневековый “шедевр” стал буквально настольной книгой инквизиторов. В основном, конечно, там был написан полный бред, призванный целью задурманить простых людей, затмить их разум, чтобы они безоговорочно принимали на веру каждое слово инквизиции и судей. Но попадались там и интересные строки. Например, в книге говорилось, что одной из задач ведьм, кроме вреда людям, было преумножение на зеле нечистой силы – оборотней, бесов, злых духов. Тогда, получается, Карпыч не соврал, и все это на самом деле существует. Кроме того, говорилось, что колдовству неподвластны сами инквизиторы, борцы с ведьмами и просто люди, оберегаемые священными обрядами и ангелами. Там даже имелась одна глава, посвященная колдунам-мужчинам. Авторы утверждали, что мужчины тоже колдовали, только владели таким даром считанные единицы. В основном же они напирали на то, что женщина повинна перед богом уже своим существованием, а если еще и с дьяволом спуталась, то жизни, как таковой, не достойна. Кстати, я где-то слышал, что благодаря этому талмуду Европа и потеряла основу своего женского генофонда, да и просто красивых женщин. Существуй в то время феминистическое движение, любому инквизитору не поздоровилось бы. Это я уже молчу об авторах самого “Молота”.

В один из вечеров я засиделся за штудированием книги далеко за полночь, постепенно начиная клевать носом, но упорно продираясь сквозь дебри изобилующих софизмов, иногда чересчур запутанных и возвышенных фраз. Из состояния полудремы меня вывел громкий стук в дверь. Сонливость как рукой сняло. Кого еще принесло в такое время? Неужели фамильяр решил наведаться в гости? Сердце тревожно екнуло. А если что-то случилось с Леной? Позабыв обо всем на свете, я опрометью бросился к дверям, выскочил в сени. За окошком царил мрак. Единственный фонарь на крыльце я на ночь никогда не зажигал, чтобы не привлекать лишнего внимания. И теперь искренне жалел об этом. Первый запал как-то разом сник, включилось благоразумие и нежелание спешить.

- Кто там?!

- Это я, Сашуль, - до боли знакомый голос Берегини звучал почти спокойно, но слышалась в нем какая-то надтреснутость, нечто, ему совсем несвойственное.

- Лена?!

- Да, родной, это я. Открывай быстрее, с фамильяром беда случилась.

Васька опять накуролесил и куда-то влез? Если Лена явилась сюда среди ночи, не боясь, что ее проследят, значит, и в самом деле что-то серьезное произошло. Рука потянулась к двери, чтобы снять крючок. И в этот момент что-то темное с силой толкнуло меня в бок, отбрасывая в сторону. Я ударился о стену, вскинулся навстречу опасности, собираясь влепить со всего размаху нападающему, но меня остановил окрик домового.

- Ошалел ты что ли?! Кому ты дверь отпирать собрался? Али совсем чутье потерял, пока бока здесь отлеживал?!

- Карпыч, ты чего творишь?! – возмутился я, понимая, что это домовой от души приложил меня. – Не слышишь что ли, Берегиня приехала?

- Это у тебя крыша уехала, а не Берегиня приехала! Глаза раскрой да к ощущениям прислушайся! Мне тебя учить что ли, как беду распознавать? Смотри, - он обернулся к двери. – Эй ты, за что мы договорились, чтобы я твоего охотника тут приютил?

Ответом послужила тишина. Какая-то глупая проверка. Я собрался было и дальше препираться с зарвавшимся домовым, но сдержался. Действительно, что-то я размяк без дела. Случись что-то с Реми, Лена нашла бы способ, как сообщить мне об этом. Помимо того, она не назвала его по имени, что по меньшей мере странно. Дверь что-то с силой дернуло с той стороны, и я мысленно поблагодарил сам себя за то, что весте с крючком я запер ее еще и на массивный засов. Снизу через щель потянуло сыростью и невероятным холодом. Прижавшись лицом к стеклу, я всматривался в ночь. Нет, ничего не разглядеть. Чудится только какое-то непонятное движение, будто что-то плавно перетекает из стороны в сторону. И звуки. Больше всего они напоминали гортанные щелчки хищника из знаменитой серии фильмов. Человек хоть и может их сымитировать, но Лена на такое точно не способна.

В стекло ударила уродливая дряхлая ладонь с черными длинными когтями. От неожиданности я отшатнулся. Карпыч что-то зло проворчал. Причем мне показалось, что это он ругался на старославянском. Впрочем, я мог и ошибиться. Дверь, покрывшаяся с нашей стороны колючим слоем инея, сотрясалась от ударов, которые становились с каждым разом все сильнее. В какой-то момент мне даже показалось, что она не выдержит, а из оружия я прихватил с собой только стилет. И отчего-то я сильно сомневался, что он поможет мне справиться с тем, кто явился из мрака. Я высказал свои опасения домовому. Тот грозно сверкнул глазами.

- Не сунется она сюда, потому как не приглашали. Вот если бы ты дверь открыл, то всем нам пришлось бы туго. С одним своим ножичком ты и правда бы не навоевал много. И не факт, что я смог бы помочь.

- Делать-то сейчас что?

- Ничего не делать. Спать иди ложись. Побесится – успокоится.

Совет хозяина дома прозвучал, как бред умалишенного. Идти спать, когда за дверью беснуется не пойми что? Но дверь держалась стойко, несмотря на то, что прогибалась внутрь под тяжелыми ударами. Не удивлюсь, если домовой ее как-то заговорил. Постояв минут десять и дыша через раз, я в итоге прислушался к совету Карпыча и отправился в постель. Правда, уснуть удалось лишь под утро. Всю ночь в окна скребли, что-то громыхало по крыше, будто там катали булыжники. Эта вакханалия сопровождалась протяжным завыванием, жуткими причмокивающими звуками, способными довести до отчаяния и седых волос простого человека. Я же вместо страха чувствовал раздражение оттого, что невесть кто мешает уснуть. Будь со мной все мои вещи, я бы рискнул выйти на улицу. Конечно, Карпыч говорит, что даже он не смог бы совладать с ночной гостьей, но, может, он немного преувеличивает. Надо бы еще выяснить, кто это решил навестить меня. Хотя, больше всего интересовал вопрос, как удалось меня найти здесь. Но я не исключал и того, что все это могло оказаться совпадением. Вокруг садового товарищества со всех сторон красовались леса. И если с одной стороны до оживленной дороги было всего пять-шесть километров, то в другую сторону лесной массив простирался на несколько десятков километров. Обитать в той глуши мог, кто угодно. С этими мыслями я и погрузился в сон на несколько часов.

Визиты чудовища продолжались несколько ночей подряд. Я ходил не выспавшийся, стал злой и нервный. Наверное, больше всего напрягало то, что ничего поделать с этим я не мог. Как назло, фамильяр Реми не появлялся, так бы я обязательно попросил бы – нет, даже потребовал бы – принести мне мой меч, обереги, цепь и прочее снаряжение. Увы, пушистый помощник где-то запропал. В душу закралось подозрение, что с началом марта кошачья натура взяла верх над мистической сущностью, и он теперь скачет где-нибудь по крышам, охмуряя местных кошек. Да, домовой, кстати, объяснил мне, кем была та ночная гостья. Ведьма, как и следовало полагать. Единственное, что меня ошарашило, его заявление про то, что ведьма была мертвой, а посему и более опасной. Ведьма-зомби – это даже похлеще ведьмы-оборотня, с которой я недавно имел возможность познакомиться. К сожалению, Карпыч не знал наверняка, откуда она взялась, но одно предположение высказал. Дело в том, что в чаще леса когда-то давно было кладбище. Только хоронили там не порядочных верующих людей, а самоубийц, иноверцев, разбойников, ведунов, ведьм, упырей. Упырей в прямом смысле слова. Вбивали кол в сердце, отрезали голову и набивали рот чесноком, после чего и зарывали в землю. Подумалось, что с моей верой в исконных славянских богов и мне там нашлось бы местечко. Получалось, что если тварь пришла оттуда, то на древнем погосте стало неспокойно, ведь многие десятки лет о нем уже никто ничего не слышал. Сомнительно, что это произошло из-за появления поблизости моей особы, но эту версию я отбрасывать все равно не спешил. В последнее время вокруг меня все туже закручивался водоворот событий, в котором я отчаянно барахтался, пытаясь не уйти камнем на дно.

В конце концов, я не выдержал сидеть в четырех стенах столько времени, а по ночам выслушивать печально-устрашающие завывания ведьмы. В одно тихое безветренное утро я взял с собой стилет, сигареты с зажигалкой, собрал несколько бутербродов на случай, если вдруг захочется перекусить, кусок черного хлеба да коробок соли. Из дома выходил тихонько, стараясь, чтобы не раздалось ни одного лишнего скрипа или шороха. Уверен, домовой моей самовольной отлучки не одобрил бы, а, значит, и знать ему об этом не нужно. Притворив за собой калитку, я бодро направился по неширокой улочке к виднеющемуся в полутора километрах лесу. То ли сказывалось раннее время, то ли и в самом деле сезон еще не наступил, но повстречался мне только один дед, одетый в линялые джинсы и поношенную телогрейку. Он сосредоточенно раскуривал самодельную папироску и на мое приветствие лишь скупо кивнул, резонно полагая, что папироса стоит большего внимания, нежели я. Не скажу, что я от этого расстроился. Чем меньше людей меня увидит или запомнит, тем лучше. Да, кто-то посчитал бы меня дураком, решившим сунуться в возможное логово ведьмы. Да и Карпыч подозревал об ее больших силах. Но я не собирался вступать с ней в прямую конфронтацию. По крайней мере, не сейчас, когда при мне, считай, и нету ничего. А вот разведать, что и как, чтобы потом вернуться во всеоружии, - это уже мой прямой долг и обязанность.

У самого края лес стоял сплошной стеной. Колючие лапы вековых елей плотно переплетались меж собой, образуя практически единый массив. Неужели никто по грибы и ягоды не ходит и не протоптал мало-мальски пригодную тропку? Хотя, возможно, она и имеется где-то на несколько сот метров левее или же правее, но я не собирался бегать вдоль всей лесной посадки и искать заветный проход, если таковой существовал. Вместо этого, низко пригибаясь, я смело двинулся вперед, отводя в стороны ветки, настырно пытающиеся приложить меня по физиономии. Удивительно, но густая стена исчезла через десяток-другой метров, начался обычный лес, по которому пройти не составляло труда. На несколько минут я задержался, достал черный хлеб и, поклонившись всему лесу сразу, с почтением положил кусок на землю.

- Прими, дедушка Леший, мой скромный дар. Не дай заблудиться во владениях твоих, не заморочь голову. Не со злым умыслом иду, по надобности скромной.

Пусть со стороны это и могло показаться наивным, но такое отношение к хозяину леса мне внушила еще с детства бабушка. Потом, когда подрос, я всегда удивлялся тому, как в ней уживалась истовая православная вера и уважительное отношение к лешему, в существование которого она, если разобраться, верить не очень-то и должна. Тем не менее, в моей голове накрепко засело, что, идя в чужой лес, следует сделать хотя бы небольшое подношение местному духу. А если уж забыл, то в следующий раз непременно исправь это недоразумение.

Через пол часа неспешной ходьбы я понял, что поговорка “чем дальше в лес, тем больше дров” полностью оправдывает себя. Все чаще приходилось пригибаться едва ли не до земли или же наоборот перелезать через поваленные стволы толщиной в несколько обхватов. Коварство последних заключалось в том, что они были покрыты толстым слоем наледи. Про голые ветви кустарника и говорить нечего – цепляются за одежду, тормозят продвижение. А еще спустя четверть часа над землей начал стелиться туман – молочно-белый, густой. Он полз мне навстречу, двигался, извивался будто живое существо. Его высота не превышала полуметра, но с каждым шагом он поднимался все выше и выше. Появилось противное чувство, что кто-то невидимый прячется в этом мареве, следит хищным взглядом, выжидая удобного момента для того, чтобы броситься.

Шагать дальше среди такой пелены не представлялось возможным. Я развернулся назад, чтобы направиться к дому, но туман как-то сам собой окутал меня со всех сторон так быстро, что я и опомниться не успел. Пройдя почти вслепую сотню метров в обратном направлении, я чуть не подвернул ногу на какой-то коряге. В сердцах собирался ее откинуть, но вовремя одумался, подобрал, чтобы ощупывать дорогу перед собой. Чувствовал я себя как никогда беспомощным, слепым котенком, тыкающимся наугад своим мокрым носом. Даже хуже – слепцом, от которого убежала собака-поводырь, и который вынужден теперь стоять у края проезжей части оживленного проспекта в надежде, что кто-то обратит на него внимание и поможет перейти на другую сторону или доведет до дома. Мне, собственно, надеяться было не на кого. Интуиция, обычно не подводившая меня, забилась куда-то далеко и отказывалась работать. Где-то высоко раздалось громкое хлопанье крыльев и насмешливый крик ворона. Черная птица пророчила беду, вещала о скорой гибели. Ну уж нет! Только не сегодня. Я, к счастью, жив-здоров и руки опускать не собираюсь.

Медленно, но верно, я двигался вперед. Хотя насчет “вперед” я, возможно, и погорячился. Главное, что я не стоял на месте, а там, глядишь, кривая вывезет. Я, конечно, никогда не любил полагаться на авось, но иногда без него было просто не обойтись. Шаг за шагом, стиснув зубы, я пробирался сквозь завесу. Ощущение чужого взгляда усилилось стократно, в голове раздавался легкий шелест, как будто морские волны разбивались о прибрежные камни. Затея пойти на разведку уже не казалась такой уж блестящей. Но поворачивать назад было поздно. Точнее, поворачивать особо и не куда.

Мельком взглянув на часы, я отметил, что блуждаю уже около трех часов. По всем моим прикидкам туман просто обязан был рассеяться, но создавалось впечатление, что он стал еще гуще. Скрип обледенелых веток, хруст снега под ногами, завывание ветра среди верхушек сосен и елей. Почему-то ветер резвился только там, сверху, начисто игнорируя подлесок. На грани слышимости я различил какой-то странный звук, остановился, прислушиваясь. Кто-то подвывал? Нет, не похоже. Я побрел на звук и вскоре понял, что это пение – хриплое, протяжное, наполненное болью и тоской. Слов разобрать не получалось, но звучало оно как-то… Жалостно? Если это ведьма, то откуда такой мотив? Обычно они пытаются напугать, будь то зловещий хохот или же абсурдные стишки, которыми разве что детей стращать. Слыша эту песню можно было представить только крестьян, работающих в поле от зари до зари на барина и клянущих свою нелегкую судьбу.

Туман впереди поредел, начал потихоньку расползаться в стороны, прятаться под пнями и корягами. Я ускорил шаг. Ходьба в стиле “ежик в тумане” уже порядком поднадоела, ноги сами стремились вынести прочь из этого “нигде”. Минута, другая, третья – и вот я уже стою на краю большой поляны. Да, Карпыч определенно был прав насчет старого погоста. Взору предстали каменные покосившиеся надгробия, полуистлевшие кресты, имелось даже несколько строений, напоминавших низенькие покосившиеся склепы, на дверях которых позвякивали проржавевшие насквозь цепи. Было странным видеть все эти атрибуты на кладбище, предназначенном для, мягко говоря, отребья. Особенно бросались в глаза несколько куч желтого песка, нарытого, скорее всего, относительно недавно.

На всякий случай достав стилет, я аккуратно двинулся меж могил, с интересом разглядывая иногда весьма вычурные надгробия. Возле одного даже остановился. Каменная плита, сверху украшенная небольшой, но искусно выполненной статуэткой, изображавшей не то фавна, не то черта или бесенка. Фигурка казалось живой, в особенности поражали глаза – два маленьких камушка, горящие жаркими угольями. На лице – или морде? – выражение надменности и пренебрежения ко всему сущему. В одной руке длинный трезубец, вторая держит переливающуюся дымчато-серым цветом сферу. Отерев с плиты толстый слой сизого мха, я с трудом разобрал выбитую на ней дату – первая половина семнадцатого века. М-да, и в самом деле старый погост, если не сказать древний.

Между двух песчаных куч что-то белело. Туда я и направился, хотя и так догадывался, что там увижу. Кости. Два скелета лежали череп к черепу. Дочиста обглоданные, без всяких следов одежды. Многие кости раздроблены, как если бы их кто-то разгрыз. Определить, кому принадлежали останки, не представлялось возможным. Правда, некоторые предположения все же имелись. Неподалеку обнаружились разбросанные консервы, погнутый охотничий нож и металлоискатель. Ясно, “черные копатели”. Любители поживиться за счет спрятанных сокровищ. Однако, это кладбище наживы им не принесло. Вот не зря я всегда полагал, что большая часть бед исходит от всякого рода научных экспедиций и таких вот кладоискателей. В попытках разгадать тайны и отобрать у земли спрятанные сокровища они обычно имеют неосторожность будить дремлющее зло. Только я не совсем понимал, как это вяжется с появлением возле моего дома ведьмы. Тревожить меня она начала относительно недавно, а останки выглядят так, словно пролежали здесь не один год. Правда, если допустить, что их долго и методично обрабатывали, скажем так, при гастрономическом подходе, то…

Инквизитор для охотника. Часть 2

- Ты чего тут делаешь?!

- Как это чего? – парнишка удивился. – Вам помогать пришел, ага. Так что нечего на меня повышать голос, вот.

- Это я еще не повышаю. Нашел-то ты меня как?!

- Так дело ж нехитрое, - он махнул рукой с видом опытного следопыта. – Из наших в лес никто не ходит сейчас. Я к вам в гости пришел, а вас нету. Ну и понял, что вы за ведьмой отправились. А как же настоящий ведьмак может без своего ученика за ведьмами бегать? Вот я по вашим следам и пошел, ага. А классно вы тех волков порубили, я видел, чего от них там осталось. За ведьмой скоро пойдем, тут же недалече осталось, да? Ой, а чего это тут за палатки такие? О, и мужик тут у вас какой-то валяется, видали?

Слова из него сыпались как из рога изобилия. Он с легкостью перескакивал с одной темы на другую, стоило лишь его взгляду зацепиться за что-то интересное. Видел ли я мужика? Нет, конечно, я же слепой! Пришлось еще сделать несколько глубоких вдохов-выдохов. Любопытно, возьми я его в ученики, через сколько месяцев, недель или же часов меня бы посадили за убийство заведомо несовершеннолетнего?

- Никуда мы сегодня уже не пойдем. И не мужик это, а пострадавший. Ему помощь нужна. Понесем в деревню, ко мне домой, а то окоченеет здесь.

- Тогда можно я ваш меч понесу?

- Нельзя, - отрезал я. - Мечи детям не игрушка. Лучше смотри по сторонам, чтобы на нас не напал никто. Будешь, так сказать, прикрывать наш тыл.

Андрея такой расклад вполне устроил. Я взвалил бесчувственное тело, оказавшееся не таким уж и тяжелым, на плечо, и наша процессия двинулась в сторону дома.

От болота мы отошли максимум на пару километров, когда я заметил приближающийся к нам навстречу, проваливающийся в снег по самые уши пушистый черный ком. Да что ж это сегодня происходит? Они все сговорились что ли? Васька-то чего тут забыл? Сидел бы себе дома на печи или пил бы чай с хлебобулочными изделиями! Нет же, бежит прямой наводкой к нам. Причем, бежит как-то странно, вихляя из стороны в сторону, будто из-под обстрела уходит.

- Вы сговорились все?! – справедливо возмутился я. – Довести меня решили?

- Смею заметить, - отдуваясь, заговорил Васька, - что я, выполняя свой долг, бросился в погоню за этим маленьким беглецом. Так что совесть моя чиста.

- А проворонил ты его как, совестливый наш?

Вопрос поставил фамильяра в тупик. Он переминался с лапы на лапу, не зная, что ответить. Ему на помощь пришел Андрей, ответивший за него.

- Так я ему валерьянки в чай налил, дядь Саш. Он же за мной хвостом ходил, а хвосты нужно обрубать, - он заговорщицки подмигнул мне.

Так вот в чем дело! Кошачья натура взяла свое и перед искушением сделать глоток-другой валерьянки не устояла. Теперь понятно, отчего кот бежал зигзагами. Нализался, значит. Как дети малые, ей-богу. Оставь одних – обязательно что-то учудят. Ничего, поест он у меня сметанников, как же. Исключительно сухой корм и только из миски на полу.

- Так вы, господин Реми, изволили нажраться вместо того, чтобы исполнить возложенную на вас обязанность.

- Я не знал, что там валерьянка, - огрызнулся фамильяр, но по глазам было видно, что врет. Все он прекрасно знал, запах стопроцентно учуял. Выходит, выпил подсунутое мальчишкой пойло осознанно.

- Он еще песни на французском пел и собирался в Москву ехать, - подлил масла в огонь Андрюшка.

- Знаешь, Реми, один твой соотечественник тоже все порывался Москву взять. Ничем хорошим это не закончилось. Так что ты бы призадумался, мало ли, чем это для тебя обернуться может.

Фамильяр собирался что-то мне возразить, но передумал. Вместо этого, низко опустив голову, со скорбным видом пристроился позади нашей процессии. Добивать насмешками я его не стал. Ведь если по сути разобраться, то его вина не такая уж и большая, а в целом он вообще являлся жертвой хитроумного плана мальца. Так что, сдерживая ухмылку, я бодро зашагал по направлению к дому. Настолько бодро, насколько это позволяла ноша на плече. За мной вовсю хрустел снег – низкорослая команда не отставала и следовала по пятам.

В сознание незнакомец пришел только дома, всю дорогу провисев на мне безвольным кулем. К слову сказать, помог с реанимационными мероприятиями именно фамильяр – подсунул бедолаге под нос пузырек с нашатырным спиртом. Слова сарказма так и рвались с языка, но я смолчал.

Пришедший в себя мужчина смотрел вокруг затравленным взглядом, ничего не говорил и трясся, как осиновый лист на ветру. Кружку горячего чая он обхватил ладонями, жадно глотал обжигающий напиток, но по-прежнему не проронил ни слова. К радикальным мерам прибегать не хотелось, поэтому я резонно подумал, что с расспросами можно подождать несколько часов. За это время я успел жарко натопить баню, куда и запихнул потом незнакомца, от всей души отстегав березовым веником, пропарив, как следует, вымыв и побрив. Найденные мною старые вещи сидели на нем мешковато, но все равно это было в разы лучше, чем его ветхое облачение. Окончательно его вернул к жизни обжигающий легкий бульончик, приготовленный все тем же рачительным Васькой. Правильно, тяжелая и сытная еда сейчас могли только навредить мужчине.

Незнакомцу на вид было лет пятьдесят. Представился он Леонидом Петровичем, но попросил называть его просто Леня. Леонид был доцентом кафедры истории в одном из наших столичных институтов. Дело свое любил до глубины души, беззаветно и трепетно. Студентов тоже старался приобщить к этому. Его манера преподавания и особый подход к каждому из учащихся сыскали ему добрую славу – Петровича любили и ценили, на его занятия ходили с удовольствием. Только закостенелые неучи рисковали прогуливать его лекции.

- Пришел как-то к нам представитель нашей доблестной милиции в чине капитана, - повествовал Леонид, прихлебывая бульон и с интересом косясь на фамильяра. – Сказал, что у них по одному делу проходили кое-какие документы. Дело успешно закрыли, а бумаги, судя по всему, имеют кое-какую историческую ценность, поэтому он счел своим долгом передать их нам. О, что это были за бумаги! Я до сих пор не могу понять, как они сохранились. Подробные карты поселений сарматов у нас, вернее, представителей одного из их племен – роксаланов. Описание численности, материальной и духовной культуры, места захоронений. Разумеется, эти бумаги были составлены не во времена самих сарматов, а значительно позже, но ценность имели огромнейшую. Да что я говорю. Они бесценны! Руководство дало добро на исследование и очень помогло финансово. Лучше бы не помогало… Я и еще пятеро моих лучших студентов не могли упустить такого случая для исследований. Собрались споро, до деревни вашей добрались хорошо. Тут, правда, долго искали того, кто согласится выступить в роли провожатого, но все же нашли. Мужичок, Митричем его звали, спустя пол часа уговоров решился отвести нас до Комариного болота, а дальше, мол, сами. Я еще тогда подумал, что странно, ноябрь месяц, а болото покрыто толстой ледяной коркой. Нужно было сразу разворачиваться и бежать оттуда, не оглядываясь. Если бы я только знал… По моей вине все ребята погибли. Мы нашли курганы. Со стороны эти холмики вряд ли кто назвал бы местом захоронений, но время, как известно, неумолимо. За многие века некогда величественные курганы превратились в небольшие возвышения. Неделя раскопок, да… Нам многое удалось найти. Великолепные находки, проливающие свет на быт и обычаи древнего народа! И все бы ничего, но по велению злого рока мы раскопали самый большой из могильников. В ту же ночь на нас напали. Огромные волки кружили возле палаток, поджидая нас. Еще одно чудовище чем-то вспороло палатку, круша на своем пути всех и вся. Началась паника. Дальше помню смутно. Я слышал крики студентов, наполненные непередаваемой болью и ужасом. Вроде, я пытался найти их в темноте, помочь. Не получилось… Я остался один, когда передо мной предстала она. Та самая тварь, что пробралась в палатку. Не знаю, зачем она меня пощадила. Она долго смотрела на меня, а потом пропала. Ни единожды я предпринимал попытки выбраться из болота, но каждый раз возвращался назад, к палаткам. Она не отпускала меня. Порой я слышал ее издевательский смех, в сердцах выкрикивал проклятья, но ничего не менялось. Временами я впадал в безумие, терял память. Не спрашивайте меня, как я выжил. Я все равно не смогу вам дать на это вразумительного ответа.

Ответ мне, собственно, и не требовался. Все и так становилось более-менее понятным. Древнее зло готово было к пробуждению еще до прихода экспедиции. Но сил у ведьмы имелось не так уж и много. Правда, их вполне хватило, чтобы укрыть болото льдом. Это было первой фазой ловушки. Далее все просто – долгожданное освобождение, первая кровь. А то, что Леонид выжил, так это такая своеобразная благодарность. И скука. Пощадила, как в награду за освобождение, а вот не отпускала потому, что игралась, наблюдала, наслаждаясь муками сходящего с ума человека, раздираемого страхом и отчаяньем. И жизнь в нем, скорее всего, поддерживала именно она. Никто не смог бы выживать столько времени без нормальной пищи, в обносках, на морозе. Зачем же ломать любимую игрушку, если можно сделать так, чтобы она развлекала намного дольше. И я понял, что был тысячу раз прав, согласившись приехать сюда.

На следующий день я двинулся в путь, только над миром появились первые лучи солнца. Фамильяр, мальчишка и Леонид еще сладко спали. Я очень надеялся, что сегодня за мной по пятам никто не последует. Не доверяя валерьяно-зависимому Ваське, я попросил доцента присмотреть за Андрейкой. Тем более, мужчина оказался интересным собеседником и знал множество интереснейших историй. Еще вчера Андрей слушал его, открыв рот и округлив глаза от восторга.

До болота добрался быстро. Никто не встретился на пути, никто не побеспокоил. Сам же лес будто вымер, притих, укрылся снежным одеялом, не издавая ни звука. Возле знакомого уже островка я ненадолго задержался. Остатки лагеря злосчастной экспедиции пропали. Там, где еще недавно располагались три палатки, теперь простиралась ровная белая поверхность. На всякий случай я извлек из кармана маленький пузырек с бледно-салатовой жидкостью, залпом опрокинул содержимое в рот. Слегка вяжущий вкус, отдающий горечью – зелье против морока, заботливо положенный Леной в чемоданчик помимо белья и прочего. Кроме того, я прихватил еще один флакончик с мутно-синим содержимым – мозговой эликсир. Очень хорош как защита от ментальных воздействий, и когда кто-то пытается проникнуть в твою голову. Еще в чемодане обнаружилась трехметровая цепь, тонкая, чрезвычайно прочная, отливающая сиреневым цветом и теплая на ощупь. И само собой, оберег, который я, собираясь, впопыхах забыл взять с собой. Зелья приготовила Лена, а Васька проконтролировал, чтобы я взял их с собой и обязательно использовал, заодно пояснив, какое для чего. Сам же я никогда со всякого рода эликсирами, травками и прочим не работал, не дается мне это. Привык больше полагаться на меч, амулеты и на собственную выучку.

Увы, выпитое зелье кардинально пейзаж не изменило – палатки так и не появились. Не иначе, ведьма постаралась. Правда, вместо большого вывороченного пня на меня смотрело шарообразное существо с всклокоченной шерстью буро-рыжего оттенка и глазами на пол лица. Или же тела, если взять во внимание то, что оно действительно по форме почти идеально походило на шар и головы, как таковой, не имело. Увидев, что я его заметил, существо возмущенно ухнуло и засеменило прочь на коротких ножках. Я и удивиться не успел, как его и след простыл. Да, чего только не встретишь в наших глухих местах. Наверное, какой-то из лесных духов. В основном они, конечно, безвредные, любящие иногда пошутить да покружить по лесу, но встречаются и такие, которым палец в рот не клади. Этот просто наблюдал за моими действиями, что не могло не радовать.

Оставшееся расстояние я преодолел за двадцать минут. Берег густо порос ивняком, среди которого едва различалась тропка, проложенная, судя по всему, погибшей экспедицией. Шагать пришлось недолго. Заросли закончились, уступив место холмам. Некоторые из них носили следы человеческого вмешательства: отброшенный в сторону грунт от раскопок. Черные провалы смотрелись как раны на теле вековых могил. Продвигаясь между ними, я думал, как смогу найти нужный мне курган. Жаль, что Леонид не помнил дорогу в подробностях. Он лишь говорил, что курган был самым большим, но на мой взгляд они все выглядели одинаково: припорошенные снегом, с основанием овальной формы и высотой метра полтора, максимум два. Так можно было промотаться тут бесконечно долго, если бы не воля случая. Обогнув цепь из десятка могильников, я очутился перед спуском в некое подобие котлована, на дне которого находился действительно большой курган. Но не это сказало мне о том, что я пришел. На плоской вершине, словно срезанной ножом, буйным цветом распустились настоящие заросли наперстянки всех возможных цветов и оттенков. Надо же, целый цветник решила себе устроить. Печально, что это не из любви к красоте.

Чем ближе я подходил к кургану, тем неспокойнее становилось на душе. Шепот возник из ниоткуда. Сначала он напоминал шум телевизионных помех, неразборчивый, назойливый, ничего не значащий. Потом стали различимы слова на незнакомом языке. Голос звучал металлом, скребущим по стеклу. С каждым шагом он раздавался все громче, настойчивее, угрожающе. Хотелось закрыть уши руками или начать кататься по земле, чтобы хоть ненадолго забыться от тихого ужаса, проникающего в голову. Когда до черного зева входа оставалось не более пары метров, голос стал совсем невыносимым, раздирающим на куски. Дрожащими руками я достал синий пузырек, выпил, не ощутив вкуса. Несколько секунд ничего не происходило, а потом голос понемногу начал затихать. Мне показалось, что он зазвучал удивленно и разочарованно. И внезапно стих, как будто кто-то выкрутил ручку регулировки громкости до минимума.

Узкий ход вел вниз под углом в сорок пять градусов. Экспедиция прорубила в замерзшей почве ступени, чтобы спускаться было удобнее. Ступени уходили на глубину метров десяти, а далее начинался длинный коридор, замысловато изгибающийся, ветвящийся многочисленными ответвлениями. И это тоже говорило о том, что я на верном пути. Для простых смертных никогда не стали бы строить целые катакомбы под курганом, соорудили бы обычную погребальную яму и дело с концом. Таких почестей удостаивались лишь личности незаурядные, имеющие определенный вес и статус. Вообще, курганы с такой разветвленной системой ходов встречались очень редко.

На стенах висели черепа лосей, куниц, волков и медведей, сверлили меня внимательным взглядом пустых глазниц, затянутых белесыми нитями паутины. Местами ход осыпался, в кучках земли можно было рассмотреть небольшие аккуратные следы, ведущие в обе стороны. Рядом с ними красовалась вереница волчьих отпечатков. Могу поспорить, что они были оставлены той четверкой, которую я недавно проредил.

Вскоре я перестал считать повороты и изгибы, продвигаясь интуитивно, больше полагаясь на шестое чувство, чем на логику. Хотя, какая логика могла быть в этом хаосе ходов. Масштаб захоронения поражал. Погребенную здесь либо очень уважали, либо боялись до колик. Либо же и то, и другое. В любом случае место вызывало только неприятные чувства. Впечатление такое, словно на тебя положили тяжелое гранитное надгробие, не позволяющее ни свободно вздохнуть, ни разогнуться. Каждый шаг вперед, как сквозь вязкую патоку. Каждый стук сердца – бьющий в голове тревожный набат, сигнализирующий об опасности. Не хотелось и представлять, каково же здесь было бы, не выпей я зелье. Наверное, рвал бы на себе волосы и пускал пену изо рта. Это в лучшем случае, естественно.

Вильнув в последний раз, ход уперся в… Самую настоящую пещеру. Древние могильщики постарались на славу. До противоположной стены навскидку было никак не меньше сорока метров. Потолок терялся где-то во мраке, но здесь, внизу, было достаточно светло. Это при том, что никаких видимых источников света я не наблюдал. Начиная от самого входа и вдоль стен, возвышались массивные не то столбики, не то тумбы. На них стояли глиняные горшочки, кувшины, мисочки, сосуды, поблескивали золотые украшения и драгоценные камни. На многих предметах изображался баран – символ “небесной благодати” у древних народов. Щедрыми дарами ведьму хотели задобрить, обеспечивая ей спокойную жизнь в царстве мертвых. Вот только бестия умерла не до конца. Или же специально оставляла себе лазейку, чтобы однажды вернуться.

Больше в пещере ничего не было, за неимением каменного саркофага в центре, стоявшем на метровой высоты пьедестале. Значит, это и есть ее лежбище. С комфортом устроилась, царица болот. На все эти сокровища безбедную старость можно обеспечить не только себе, но и своим внукам, еще и правнукам останется. Могли ли подумать древние, что ведьме не нужны ни предметы быта, ни сокровища. У нее совершенно иные потребности и мотивы. Материальные богатства ей ни к чему, а моральных, как таковых, и вовсе не имеет.

Я поднялся на пьедестал. Гладко отполированный камень крышки испещрен надписям и рисунками. Хм, мастера, наверное, к сарматам не имели никакого отношения. Последние являлись кочевниками и, вроде бы, письменностью не владели. Хотя, я мог и ошибаться. Напрягшись, я попытался сдвинуть крышку с места. Та поддалась на удивление легко, с грохотом упала на пол. От нее откололись несколько крупных кусков, откатились в стороны. Занеся горящий алым светом меч, я склонился над саркофагом. Конечно, на что я рассчитывал. На то, что ведьма будет преспокойно ждать меня в своем посмертном ложе? Ничего, кроме жуков и пыли, внутри не было. И в следующую секунду меня отшвырнуло от могилы. На ногах я удержался, чертыхнулся, развернулся. Дикое ощущение дежавю не покидало меня. Что за чертова натура, нападать со спины? И ведь у них же у всех хватило бы сил одним подлым ударом убить сразу, но нет же, предпочитают сначала нанести легкий удар в спину, как бы намекая на то, что ждет дальше.

Ведьма была высокой, под два метра ростом. Память услужливо подсунула информацию о том, что сарматские женщины имели высокое положение в племенах и ни в чем не уступали мужчинам. Бытовало мнение, что они являлись потомками амазонок. Не знаю, насколько это правдиво, но эта дамочка смотрелась внушительно. Облачена в длинные просторные штаны, на поясе висят какие-то украшения, цветы все той же наперстянки, высушенные лапки животных. Верх состоял из кожаной безрукавки, под которой просматривалось высохшее до мумифицированного состояния тело. Под стать телу было и лицо – иссохшее, какое-то перекошенное. Лишь на щеках да немного на лбу красовалась свежая молодая кожа, контрастирующая с остальным лицом. Ведьма постепенно восстанавливалась, приобретая относительно человеческий облик. Относительно, потому что ее голова была сильно удлинена и форму имела остро-коническую. Без искусственной деформации здесь точно не обошлось. Только волосы, длинные, отливающее сталью казались живыми.

В отличие от своих сестер она ничего не говорила, не угрожала и не насмехалась. Молча двинулась вдоль стены, не сводя с меня узких кошачьих зрачков, только расположенных не вертикально, а слева направо. Я тоже начал движение, аккуратно ступая на носочках, изучая бестию. Она передвигалась плавно, в каждом движении скользила грация хищного зверя. Слова для нее были излишни, она сама по себе излучала скрытую опасность.

Одну за другой я метнул в нее три метательных звездочки. От двух она уклонилась, третья же вонзилась ей точно в грудь. Так легко? Как выяснилось, подумал я это зря. Железо не причинило ей вреда. Она спокойно вырвала засевшую в теле звездочку и швырнула обратно в меня. Я отбил снаряд мечом. Почудилось, что ведьма с каким-то одобрением что ли кивнула головой. Обмен приветствиями был совершен.

Шаг за шагом мы постепенно сближались. Сверху раздался короткий свист – что-то рассекало воздух. Инстинктивно я отпрыгнул в сторону. Там, где я стоял мгновением раньше, лежал каменный блок. А еще через миг звук рассекаемого воздуха обступил меня со всех сторон. Я прыгал, как загнанный заяц, рискуя быть раздавленным в любой момент. Перемещение затрудняли и те блоки, которые уже покоились на земле. Ведьма взирала на мои акробатические упражнения с холодным равнодушием. Так смотрят на муравья, волокущего свою ношу. Ничего не представляющее из себя создание. Увертываясь от очередного обломка, я очутился спиной к древней ведьме на расстоянии удара. Крутанулся всем телом на носке одной ноги, взмахнул мечом. Клинок зазвенел так, будто рубил металл, отскочил в сторону. На шее ведьмы появилась глубокая рана, едва не отделившая голову от плеч, но почти сразу же затянулась, не оставив даже шрама. С такой бешеной регенерацией мне еще не доводилось сталкиваться.

Камнепад прекратился. Я вздохнул чуть свободнее, прикидывая, как добраться до этого исчадия. По всему выходило, что просто так ее не убить. Или же следовало искать уязвимое место. Если она даст время на то, чтобы его найти. Забравшись на один из блоков, ведьма оскалилась в подобии улыбки и прыгнула на меня. В полете тело ее изменилось, в нем появились волчьи очертания, глаза полыхнули. Плавно уйдя с траектории ее полета, я не без удивления увидел, что этот тот самый черный волк, что сбежал от меня на болоте. Волчица, если быть точным. Подняв лапу, она прочертила в одном из блоков глубокую борозду, высекая яркие искры. Я и моргнуть не успел, как она снова приобрела человеческий облик. Продемонстрировала свои способности? Или же, что вернее всего, своей трансформацией показала, что будет сражаться до конца за убитых собратьев. Однако, ведьма-оборотень явление еще более редкое, чем катакомбы под курганом.

Человек, волк. Человек, волк. Ведьма ежесекундно меняла обличье, не давая сосредоточиться. В одно из таких изменений я не успел отреагировать, и ее кулак почти врезался в мою грудь. Я говорю “почти”, потому что на тысячу процентов уверен, что до меня он не дотронулся, но все равно чувство было такое, как если бы в меня врезался товарный поезд. От продолжительного полета меня остановил подвернувшийся под спину камень. Тряхнув головой, я попытался обойти ведьму сбоку. Та вновь обернулась зверем, рыча и брызжа слюной ринулась на меня. Металл меча буквально застонал, когда соприкоснулся с передней лапой волчицы, завибрировал, грозя выпасть из руки. Как есть отродье! Обычная ведьма уже истекала бы кровью. У этой всего лишь стекло на землю несколько капель с руки. Мозг лихорадочно соображал, но не находил вариантов уничтожения. Оставалось только рубить и колоть, надеясь, что один из ударов окажется смертельным.

Взмах – удар сверху. Взмах – снизу, сбоку. Нырок под летящий в голову кулак и ответный колющий выпад. Острие клинка вошло в грудь бестии хорошо, если на пару миллиметров. И все это в абсолютной тишине. Ведьма хранила молчание, а мне, собственно, говорить с ней было и не о чем. Я хотел было нанести удар в прыжке, попытавшись расколоть конусовидную голову, но так и завис в воздухе, беспомощно растопырив руки и ноги. То ли у защитного эликсира закончилось действие, то ли это было не ментальное воздействие, но я болтался между полом и потолком, как нанизанная на булавку муха. Ведьма же смотрела на меня снизу-вверх и скалила в улыбке превосходства гнилые зубы. Ее кулак начал медленно сжиматься, и вместе с тем я ощутил давление на свое тело. Она желала раздавить меня, стереть в порошок.

Я дергался безвольной куклой, отчаянно сопротивляясь. Под ногами вспыхнуло синее пламя, в которое я и начал опускаться. В нагрудном кармане трепетала, вибрировала монета – оберег со славянскими рунами. Он, как мог, старался защитить своего хозяина, не дать ему погибнуть. Но силы, которым он противостоял, были несоизмеримо древнее и пусть ненамного, но могущественнее его. И все равно я был благодарен за то, что он отсрочил мою гибель. Я закрыл глаза, дыша ровно и спокойно, отчуждаясь от происходящего, не замечая боли и насмешливого взгляда ведьмы. Так продолжалось бесконечно долго. По всем моим прикидкам я уже должен был лежать на полу и неспешно остывать. Но в какую-то минуту хватка ослабла, я упал на землю, хорошенько приложившись несколько раз о блоки. Сперва я услышал злой, наполненный болью хрип. И почти сразу же за ним жизнерадостный голос, которого здесь ну никак быть не могло.

- Здрасьте, дядь Саш!

Подскочив, как ужаленный, я, не веря своим глазам, смотрел, как ведьма вертится юлой, тщетно пытаясь выдернуть торчащий у нее из спины нож для нарезки хлеба. Рядом скачет вездесущий Андрей, уворачиваясь от взбешенной ведьмы, а от входа мчится поистине тигриными скачками Васька, яростно жестикулируя.

- Цепь! – орал он. – Для чего тебе выдали цепь, дурень!

А ведь действительно, для чего? Сиреневый металл светился, как раскаленный. Размотав цепь, я раскрутил ее и метнул в бестию, держа один конец в руках. Что-то зашипело, остро запахло горелым, когда цепь обмоталась вокруг ведьмы. Волчий вой эхом разлетелся по всей пещере. Болотной хозяйке было нестерпимо больно.

- Андрей, хватай цепь и тяни, что есть силы!

Парнишка все понял без лишних слов, схватил второй конец. Мы тянули цепь в разные стороны, как проклятые, напрягая жилы и чуть ли не обливаясь потом от натуги. Мальчик упирался в землю ногами, рывками тянул ведьму на себя, словно участвовал в перетягивании каната. Вой перешел в пронзительный крик, граничащий с ультразвуком. От ведьмы валил густой черный дым, а цепь упорно вгрызалась в нее все больше и больше. Рывок, еще один рывок! Вены на руках вздулись, каждая мышца была напряжена до предела. Я знал, что один Андрейка не сдюжит и продолжал тянуть изо всех сил. Васька то и дело мелькал в клубах черного дыма, с бешеным мявом орудовал когтями, периодически приправляя эту вакханалию отборной французской руганью. Давай же, дохни! Очередной рывок и… Мы с мальчонкой отлетели в разные стороны, сопротивление ослабло. Цепь разорвала древнее зло надвое. Тяжело дыша, из-под верхней половины тела ведьмы выполз взъерошенный фамильяр, присел рядом с Андреем, устало оперся о его ногу. Я подошел к телу Хозяйки болота, обмотал ее шею цепью и рванул на себя.

- Я прощаю тебя, - устало произнес я, потом повернулся к своим друзьям. – Не хочу знать, как вы сюда опять попали, но… Я чертовски рад, что вы рядом со мной.

- Дядь Саш, я же теперь стану ведьмаком, правда?

- Станешь, Андрюшка. Обязательно станешь. Ведь только благодаря тебе и Ваське эта ведьма теперь мертва.

- На будущее, уважаемый, - вмешался фамильяр. – Если Берегиня тебе что-то дала в дорогу или на охоту, то сделала она это не просто так.

- Виноват, - согласился я. – Исправлюсь, Реми. Я всенепременно исправлюсь.

В деревне пришлось задержаться еще на пару дней. Деревенские приходили подивиться на голову древнего чудовища, брезгливо плевали в нее, отворачивались. Потом долго благодарили меня, жали руку, похлопывали по плечу. Герасимовна попыталась всунуть приличную сумму денег, мол, всей деревней собирали, в награду, но тут я был непреклонен и от вознаграждения отказался. Чай, не чужие люди, чтобы с них деньги брать. Своя же деревня. И мне сюда еще не раз возвращаться. В конце концов удалось вырваться от благодарных жителей. Пора было возвращаться домой. Андрюшке я пообещал, что через годик-два возьмусь всерьез его обучать. Тот улыбнулся, по-взрослому пожал мне руку и сказал, что будет с нетерпением ждать, а пока станет сам тренироваться.

Дверь открыла Лена, радостно меня обняла, чмокнула в щеку. Васька требовательно заворчал, и Берегиня с нежностью потрепала его за ухом.

- Все хорошо?

- Просто отлично. Твои презенты очень пригодились. Было тяжело, но мы справились. А ты тут как? Скучала?

- Конечно, - она засмеялась, но тут же лицо ее стало серьезным и озабоченным. – Сашуль, к тебе тут приходили.

- Кто? – я насторожился.

- Твой друг из милиции. Олег который. И, ты только не волнуйся… Тебя обвиняют в убийстве. В убийстве Ольги. Ольги Кузнецовой.

Я присвистнул. Кажется, впереди меня ждет еще очень много интересного. Я пропустил фамильяра вперед, закрыл дверь за собой. Ну что ж… Будем думать, как выпутываться из очередной истории.

Хозяйка болота. Часть 2

- Очень смешно, - Реми ходил по дому, осматриваясь. Особенно его заинтересовала печь. – Отправили на помощь к тебе. А в чемодане всякое разное, что может тебе пригодиться. Между прочим, ты свой оберег забыл взять. Кстати, по поводу билета ты совершенно прав – назад я поеду с тобой, потому как сюда меня телепортировали. Правда, не очень удачно…

Я проследил взгляд фамильяра и с трудом сдержался, чтобы не засмеяться в голос. От самого конька крыши сарайчика по скату тянулась через снег широкая полоса, явно оставленная чьим-то кошачьим телом. У стены сарая в снегу красовалась большая дыра – точка входа незадачливого путешественника. Рядом дыра чуть поменьше – это приземлился чемодан. Могу поспорить, Лена сделала это нарочно, но не со злости.

- Ладно, помощник, извини. Чай будешь? Оголодал поди с дороги.

- Буду, - фамильяр скептически примеривался к печи, оценивая свои возможности по запрыгиванию туда. – С печеньем или какими-нибудь булочками.

- Будешь жрать булочки – ночевать останешься на полу. Про гравитацию что-нибудь слышал? Говорят, после мучного сложно оторваться от поверхности.

- Ничего, переживу, - Васька уселся за стол, ожидая, когда его начнут кормить. – Неси уж давай, а то я тут с голоду помру. Оно тебе нужно?

Чаепитие находилось в самом разгаре, когда входная дверь рывком отворилась, впуская в дом клубы морозного воздуха. Из этих клубов, словно джинн из дыма, показалась голова в шапке-ушанке не по размеру, затем обрисовался и сам ее обладатель.

- Здрасьте, дядь Саш!

От неожиданности я подавился чаем, поперхнувшись. Андрейка сейчас был ну совсем не к месту, но и выгонять парнишку с ходу – это как-то неправильно.

- И тебе не хворать. Садись, чай пить будем.

Андрей сделал несколько шагов и застыл, рассмотрев, наконец, что за столом рядом со мной сидит черный кот. Васька в этот момент как раз откусил от сметанника добрую половину, с аппетитом зажевал. На мальчишку он отвлекаться не стал, так как тот не представлял никакой угрозы. Да и вообще по отношению к детям фамильяр всегда был добродушен и отзывчив, хотя обычно в их присутствии ему приходилось изображать обычного кота, чтобы не травмировать психику. Тут же белорусский француз оказался пойман с поличным, но сохранял невозмутимость и спокойствие.

Для Андрея же такая встреча была полной неожиданностью. Он, не отрываясь, смотрел на трапезничающего кота и в глазах его читался и страх, и любопытство, и целое море вопросов. Но надо отдать должное самообладанию мальчика – не заорал, как резаный и не бросился с воплями нарезать круги вокруг дома. Все же из него мог бы получится толк.

- Не пугайся. Это фамильяр, мой самый верный и надежный помощник.

- Я и не пугаюсь, - нарочито бодро заявил парнишка, но предусмотрительно сел у противоположного края стола. – А кто такой фамильяр?

- Фамильяр – это я, - соизволил произнести кот, прожевав сметанник. – И зовут меня Реми, француз по происхождению.

Факт того, что кот может разговаривать, ввел Андрейку в еще больший ступор и замешательство, чем то, что он пьет чай. Пришлось подробно объяснить, кто такие фамильяры и как конкретно этот появился у меня. Реми во время рассказа, как ни странно, даже не язвил. Лишь изредка вставлял короткие замечания, но сугубо по делу, за что я был ему весьма признателен. К концу рассказа мальчишка подуспокоился и прихлебывал чай вприкуску с конфетами.

- Дядь Саш, а вы когда за ведьмой пойдете?

- Не решил еще, - я внимательно смотрел на ребенка, пытаясь понять, куда он клонит. – А ты для чего интересуешься?

- С вами идти хочу, конечно, - тон Андрея не терпел возражений. – Я у вас буду, как оруженосец, Санчо Панса.

Нет, меня исключительно радовало то, что в двенадцать лет он знает таких персонажей, но я не Дон Кихот. К тому же, если я помнил верно, оруженосец благородного идальго отличался практичностью и чрезвычайным здравомыслием. Желание юного дарования отправиться со мной граничило, скорее, с безумием, чем со здравым смыслом.

- Смею заметить, молодой человек, - фамильяр допил чай, отставил чашку в сторону, - что Александр отправляется воевать отнюдь не с ветряными мельницами. И никто не знает, что его ожидает там. Посему настоятельно рекомендую вам остаться здесь, в тепле и уюте. Во избежание, так сказать. Да и мне с собеседником будет значительно веселее, нежели одному.

- Это малышня пускай разговоры разговаривает, - обиженно поджал губы мальчик. – А я уже взрослый мужик и дяде Саше должен помогать. Тем более, он меня в свои ученики взять обещал. Так что пойдем, разыщем ведьму и убьем.

Слова не мальчика, но мужа. Правда, челюсть у меня все равно слегка отвисла. Я отчаянно пытался вспомнить, когда я дал свое согласие и записался в педагоги, но либо память мне отказывала, либо этого действительно не было. Да, малец определенно далеко пойдет. Главное, чтобы он не пошел со мной на охоту. И в этом мне без помощи Васьки точно не обойтись. Пока же я счел за лучшее немного слукавить.

- Скорее всего не раньше, чем послезавтра пойду. Надо еще подготовиться, чемодан разобрать, который Васька доставил, посмотреть, что там полезного передали. И запомни, охотник на ведьм никогда не должен спешить. Иначе вместо охотника сам можешь стать дичью.

- Да понял я, дядь Саш, - Андрей степенно кивнул, будто говоря, что он осознает всю важность и ответственность профессии.

Облегченно вздохнув, я налил себе еще чаю. Оставалось надеяться, что если мальчонка заявится в гости завтра, то Ваське хватит ума, смекалки и терпения, чтобы его отвлечь. Естественно, я не собирался ждать, пока Андрей соберется в поход. Но эта маленькая ложь была во благо.

Снежный покров кое-где доходил чуть ли не до колена, но скорости передвижения это особо не мешало. Я с детства привык к такому бездорожью. Главное, не отвлекаться и не сбивать дыхание. Вдох-выдох, левой-правой. Со снегоступами или лыжами, понятное дело, выходило бы быстрее и легче, но ими я не располагал. Хорошо еще, что первые шесть-семь километров дорога была весьма неплохой. Боровинский шлях. Когда-то по нему ездили лесовозы, вывозили вырубленный работниками лесхоза лес, раскатав вполне прилично. Потом лес здесь перестали заготавливать, переместив места разработок куда-то в соседний район, а дорога так и осталась, что мне сейчас было только в плюс. По такому пути, невзирая на снег, я планировал покрыть нужное расстояние часа за полтора. Да и снежные наносы не везде были высокими. Местами ветра сдули их практически до самой земли. По таким участкам идти вообще казалось сплошным удовольствием.

Кроме того, зимний лес мне всегда казался каким-то сказочным, волшебным. Вон белка прыгает с ветки на ветку, вниз серебристой вуалью падает сбитый ею снег, искрится, переливается в лучах солнца. А вон на дорогу выскочил заяц, одетый по-зимнему, в белую пушистую шубку. Остановился посередине, повернул голову в мою сторону, смешно дергая носом и шевеля длинными ушами. Не увидев для себя никакой опасности, резво поскакал дальше. Где-то с завидным упорством долбит дерево дятел, выискивая спящих под корой насекомых. Гул от него стоит на весь лес и слышен на километры вокруг. А вековые ели и сосны, укрытые бриллиантами снежных шапок! Сверкают так, что глаза режет. И если мне кто-то скажет, что зимний лес скучен и безжизненен, я рассмеюсь тому человеку в лицо. Зимой лес продолжает жить своей обычной жизнью, лишь несколько меняется ее ритм. Но все равно он полон великолепия, холодного очарования, детского восторга.

Правда, восторг и очарование вскоре закончились, равно как и закончился Боровинский шлях. Вырубленные делянки остались позади. Дорога же все сужалась и сужалась, пока не превратилась в узкую тропинку, да и та постепенно сошла на нет. Теперь пробираться приходилось через горы валежника, поваленные замшелые стволы, покрытые ледяной коркой, рискуя подвернуть ногу на очередном препятствии. Чахлые деревца тянули ко мне свои искуроченные ветви-руки, хватали за куртку, норовили замедлить еще больше. Они казались живыми существами, защищающими свою территорию от посягательства человека, не желая терпеть его присутствия. Двигаться пришлось со скоростью раненой черепахи. Продолжалось все это безобразие минут сорок, не меньше, а потом как-то внезапно цепкие объятия леса ослабли, разжались, и я очутился перед огромной снежной равниной.

На самом деле я стоял на краю того самого Комариного болота. Сейчас оно было скованно ледяным панцирем и заметено. Тут и там сквозь снег проглядывали пучки рыжей жухлой травы. Худосочные ивы, чахлые осинки и редкий кустарник смотрелись пародией на нормальную растительность. Где-то вдали поднимались облака густого пара. Сомнительно, что в болоте могли находиться какие-то теплые отдушины или источники, но само это место было… Темным, безрадостным, гнетущим. Встретить здесь что-то, не укладывающееся в привычные рамки, казалось чем-то обыденным. По крайней мере, так считали почти все в деревне.

Будь сейчас лето, пришлось бы обходить эти топи, а это крюк километров в пятнадцать, если не больше. Сейчас же предстояло пройти всего-то километров пять, именно такой была ширина болота. Но и небольшое расстояние могло обернуться какой-нибудь неприятностью. Дело оставалось за малым – пересечь эту жутковатую местность.

Раздвинув заросли рогоза, я успел сделать всего несколько шагов, как снежный покров взорвался фонтанами. Из-под снега выскакивали угольно-черные массивные тела, злобно рыча и скалясь. С шорохом меч вылетел из ножен. Это же надо так глупо попасться. Расслабился, потерял бдительность. Думал, что настоящая опасность поджидает впереди. Волки. Четыре матерых зверюги растянулись полукругом. Глаза полыхают огнем, с клыков капает слюна. Каждый из зверей метра полтора в холке, не меньше. В наших местах таких отродясь не водилось. Тем более, что поджидали они под снегом. Поведение, для этих хищников совсем не свойственное. Где-то я читал, что волки почти никогда не нападают первыми на людей, но что-то подсказывало мне, что конкретно эти лохматые о данной статистике не имеют ни малейшего представления. И вряд ли это были просто волки. Я ощущал токи темной энергии, исходящие от них. Существа были порождением магии. И, скорее всего, это постаралась ведьма. Значит, набрала силу, создала себе слуг, чтобы никто не смел вторгаться в ее владения без последствий для собственного здоровья. Жаль, что в чемоданчике, который передала мне Лена, ничего от хищников не нашлось.

Молниеносный прыжок, наполненный злой грацией и агрессией. Хорошо, что эта четверка не решилась нападать всем скопом. Видимо, были слишком уверены в своем превосходстве. Отбиваться от всех четверых разом – задача даже для меня не из легких. За исход такого сражения я бы не поручился. Черное брюхо оказалось надо мной, и я взмахнул мечом. Сперва подумалось, что удар не достиг своей цели – ни визга, ни рычания. Тело волка пролетело мимо, кубарем покатилось по земле и затихло, без всяких конвульсий и подергиваний. Я ожидал увидеть расплывающееся по белоснежному покрову алое пятно, но у зверя привычной крови не было. Снег вокруг тела приобрел сине-зеленый оттенок, растаяв до земли спустя считанные секунды. И это красноречивее всего говорило о магическом происхождении созданий.

Оставшаяся тройка начала обходить меня с трех сторон. Наиболее крупный из них, видимо, вожак, сделал несколько обманных движений, бросаясь влево-вправо. Отвлекает, хочет напугать, чтобы я меньше обращал внимания на его компаньонов. Не на того напали. Кого-нибудь из деревенских, кончено, уже бы сожрали, без вариантов, но я на эту провокацию не поддался. Длинным кувырком я бросился к тому волку, что был слева. Не ожидавший такой наглости хищник слегка замешкался, и выходя из кувырка я полоснул его по передним лапам. Волк уткнулся мордой в снег, но продолжал скалиться и тянуться ко мне, загребая снег задними лапами. Добить его я не успел. Внезапная тяжесть обрушилась на спину, придавливая к земле. Кто-то из животных оказался проворнее меня и не стал ждать, пока я разберусь с покалеченным собратом.

Смертельная хватка сомкнулась на шее. Пасть двигалась из стороны в сторону, пытаясь разорвать воротник куртки и добраться до податливой плоти. Но не зря я когда-то раскошелился для своей зимней амуниции. Все самые жизненно важные органы, а также спина и грудь, были защищены пластинами из самого прочного сплава – кобальта, хрома и никеля. В свое время меня подкупило еще и то, что его прочность и пластичность постепенно увеличиваются при понижении температуры. При абсолютном нуле я, конечно, драться не планировал, но для таких вот зим вполне сойдет.

Клыки прогрызли ткань и теперь яростно, но тщетно скребли по металлу. Собрав силы, я поднялся с земли, удивившись, сколько весит эта чертова туша. Выпрямиться полностью мне не удалось, но я на это особо и не рассчитывал. Вместо того, чтобы попытаться сбросить тварь с себя, я посильнее оттолкнулся ногами и рухнул спиной на землю. Что-то противно захрустело, давление на шею сразу же ослабло. Откатившись, я приготовился отбивать атаку последнего чудовища, но волк посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом и… Потрусил прочь от места схватки. Преследовать по замерзшему болоту я его не собирался. Сбежал – черт с ним. Двумя ударами я добил покалеченных волков. Тот, который решил покататься на мне, тоже был жив, но что-то сломал и двигаться не мог. Вытерев лезвие о снег, я спрятал меч обратно в ножны и направился в глубь болота.

Больше нападений не последовало, но меня это не подкупало. Я сторожко поглядывал по сторонам, готовый в любой момент встретить опасность лицом к лицу. Зловонные полыньи, исходящие паром, я старался обходить как можно дальше. Во-первых, отвратительный запах, словно там сдох кто-то большой и причем давно. Во-вторых, периодически из них на поверхность вырывалось нечто, напоминающее серые мохнатые щупальца. И в их естественное происхождение тоже верилось с превеликим трудом. Я быстрее бы поверил в существование Несси, чем в то, что в белорусских болотах водится нечто, над чем ломает голову криптозоология. В-третьих, иногда из них угрожающе-медленно выплывали чернильно-синие шары. По их поверхности пробегали мерцающие волны, шары дергались и пульсировали, улетали куда-то вверх, сплетались в чудной хоровод, разлетались по всем топям. Чем-то они напоминали шаровые молнии. И если они и не были электрическими, то связываться с ними все равно как-то не хотелось. Да, ведьма тут основательно расположилась. Обживается потихоньку, подстраивает все под себя. Прямо настоящая Хозяйка леса. Болота, если быть более точным. Хотя со временем точно и весь окружающий лес под себя подберет, а следом за ним и деревню со свету сживет.

Примерно километра через три с половиной, я сделал интересное открытие. Обогнув небольшой островок, густо поросший ивами, кривыми березами и черной ольхой, я наткнулся на три туристических палатки, присыпанные снегом. Зелено-серая нейлоновая ткань поразительно контрастировала на белом фоне. В двух из них полог был откинут, внутри намело. Заглянув, я увидел разбросанные в беспорядке бумаги, несколько книг, предметы утвари, перевернутый столик, успевший покрыться ржавчиной чайник, пробитый котелок, консервы россыпью. В одной из палаток задняя стенка разрезана чем-то острым сверху донизу. Кто-то пытался выбраться наружу. Или же наоборот, желал проникнуть внутрь. Интересно, а как эти палатки сюда попали? Или же в ноябре болото уже было скованно льдом? Надо бы поинтересоваться у Герасимовны, когда у них начались заморозки.

Третья палатка выглядела абсолютно целой. Дверь в крохотный тамбур была не повреждена и наглухо закрыта. Вокруг в снегу отпечатки следов. Босых следов размера так сорок первого. Рука потянулась к застежке, но остановилась – мелькнувшая слева тень отвлекла от этого. Что-то быстро двигалось, прячась за палатками, но никакого зла я не ощущал. Возможно, дикий зверь забрел? Например, кабан или рысь. Последние иногда встречались в наших краях. Правда, с каждым годом все меньше. То ли вымирали, то ли меняли привычный ареал обитания. Зверей я не боялся, но и отворачиваться от них не стоило.

Дикий крик раздался уже справа. Меч снова выпорхнул, готовясь пропеть песнь смерти, но в этот раз его голосу не суждено было раздаться. В первый момент я подумал, что передо мной стоит йети. Изрядно оголодавший, линялый, как последняя дворняга, но все же снежный человек. Разум тут же отверг эту версию, как несостоятельную. Ну какой, в самом-то деле, йети? Тем более то, что стояло в нескольких метрах от меня, ростом было под метр восемьдесят, болезненно худое, измученное, в свисающих лохмотьях, зияющих прорехами. Как мне известно, снежный человек имеет прямо противоположные параметры и никакое тряпье носить не станет. Так что вывод напрашивался сам собой – человек.

Незнакомец смотрел на меня, вытаращив полубезумные глаза, а потом закричал:

- Сгинь, сатанинское отродье!

И бросился на меня. Это смотрелось настолько смешно, что я и пальцем не дотронулся до бедолаги. Просто, когда он оказался рядом, я сделал всего один шаг в сторону и аккуратно выставил вперед левую ногу. Оборванец не успел уйти от столь подлого приема, зацепился за ногу, упал на землю и замер. Я забеспокоился. Неужели ударился обо что-то и убился? Не хватало мне еще взять на душу грех убийства невинного. Впрочем, виноват он в чем-то или же нет, мне предстояло выяснить. Как и то, кто он такой и что здесь делает.

К счастью, через короткое время человек зашевелился, начал подниматься, жалобно всхлипывая и причитая, бормоча что-то неразборчивое. Я не торопил, терпеливо ожидая, пока тот поднимется. Незнакомец же, поднявшись и вновь увидев меня, как-то тоскливо заскулил, тяжело опустился пятой точкой прямо в снег и обхватил голову руками.

- Не подходи. Не подходи. Не подходи. Слуга дьявола. Слуга. Сгинь, сгинь нечистый.

Так и хотелось съязвить насчет того, что я как раз-таки чистый и моюсь регулярно, но состояние мужчины оставляло желать лучшего, и вряд ли он сейчас способен оценить юмор или же сарказм. Поэтому я убрал оружие и, подойдя к несчастному на расстояние метра, присел на корточки.

- Эй, я тебя не трону, - я старался, чтобы мой голос звучал, как можно спокойнее и ласковее. – Я не слуга дьявола и никакой не демон. Я обычный человек и хочу помочь тебе выбраться отсюда. Но я должен знать, кто ты и как сюда попал?

- Человек? Не дьявол? – в глазах заморыша блеснула надежда, но темная водица безумия из них не ушла.

- Да, я человек. В деревню приехал, дом у меня здесь от бабки остался. Охотник я.

- Человек. Охотник, - бедняга вздохнул с непередаваемым облегчением, но как-то разом сник и распластался на земле, потеряв сознание.

Хозяйка болота. Часть 3

Хозяйка болота. Часть 1

Я сладко спал, когда раздался телефонный звонок. Подниматься не хотелось, но звонили долго и настойчиво. Накрывшись одеялом с головой, я наивно понадеялся, что снимать трубку не придется. Ранние звонки ничего хорошего не сулили, давно известный факт. Лена, мой вновь обретенный ангел-хранитель, плескалась в душе и телефона не слышала. А вот язвительный французишка Васька сослужил плохую службу – принес телефон мне прямо в постель и молча положил рядом. Молча, потому что знал, что если бы он чего-нибудь ляпнул, то узнал бы о себе много нового и преимущественно нецензурного. Да, чуть не забыл. С тех приснопамятных событий с ведьмой Ольгой минуло чуть больше года, и после ее гибели фамильяр Реми постепенно вернулся к своему язвительно-болтливому состоянию. Тем не менее, я периодически из вредности ставил ему на полу миску с кормом, чтобы он не забывал те дни, когда превратился в обычное животное. Фамильяр ужасно обижался, но быстро остывал. Хорошо еще хоть в тапки гадить перестал, за что ему отдельное спасибо.

Приложив трубку к уху, я первую минуту пытался понять, кто и зачем мне звонит. Потом суть проблемы начала проясняться, и сон с меня как рукой сняло. Звонила одна из соседок в деревне. Голос ее был тревожен, она часто сбивалась, повторялась и казалась напуганной. Я, как мог, старался успокоить ее, но получалось не очень хорошо. К концу разговора бабушка Маня – по паспорту Мария Герасимовна – всхлипывала, с трудом сдерживая рыдания и буквально умоляла приехать, чтобы помочь.

Беда заключалась в том, что перед началом зимы у деревенских начали пропадать куры, гуси и утки. Сперва грешили на хищников. Даже в моем детстве, помниться, волки и лисы приходили в деревню, когда лютовали морозы, и вырезали мелкую птицу. Иногда жертвами становились даже собаки, верные охранники домов. Сейчас же ничто не говорило о том, что это звери, даже следов никаких не находили. Потом стали исчезать животные покрупнее: козы, овцы, свиньи. У коров ни с того, ни с сего пропало молоко. Но и это могли бы списать на естественные причины. Вот только с прошлого месяца из деревни ушли в никуда трое детей и два взрослых мужика. Опять же, по себе знаю, что живущие сызмальства в деревне никогда не заблудятся в лесу. Ни в летнем, ни в зимнем. Все леса в округе давным-давно исхожены вдоль и поперек: сбор березового сока, смолы, походы за грибами, ягодами, зимой за елочкой на Новый год. Дети, само собой, помогают взрослым, заодно и к лесу привыкают.

В общем, в городе уже бы писали заявление в милицию и поднимали бы на поиски всю мировую общественность, но не здесь в глуши, где до ближайшего райцентра километров семьдесят, причем через такие же непролазные леса. Нет, одна единственная дорога, по которой я и приехал, имелась, но личного транспорта у местных не было. Да и в силу своей отдаленности от очага цивилизации и суеверий подозревать в своих несчастьях сразу же начали что-то темное и нечистое, но уж никак не людей или хищных животных. К слову сказать, мой номер соседка узнала от “Олежека”, того самого друга из милиции, который мне открыл глаза на этот мир. И почему-то мне казалось, что именно он и надоумил соседку позвонить мне, почуяв, что дело не в простых исчезновениях. Будь все банальней и прозаичнее, думаю, он бы запряг кого-нибудь из райцентра, должность и звание позволяли. Там, конечно, поворчали бы, повозмущались, но приехали.

Решив, что нехорошо забывать свою малую родину, я собрал с вечера все необходимое, чтобы выехать самым ранним утром. Признаться честно, я сильно боялся, что на машине не смогу проехать к деревне, но нет, дорога оказалась сносной. А спустя пару часов после моего приезда началась та самая пурга, о которой я уже упомянул. Если бы мне пришла в голову блажь уехать прямо сейчас, пришлось бы разгребать снежные наносы перед машиной.

И вот теперь я сидел за столом, пересматривая четвертую серию поттерианы на ноутбуке, попутно уплетая жареную картошку с дымящимися сочными, прожаренными до коричневой корочки кусками свинины. В печи уютно потрескивали поленья, отбрасывая багровые отблески. Дом, впервые за долгое время, оказался жарко натоплен. Когда я только переступил порог, температура внутри не сильно отличалась от той, что снаружи. В итоге в свой первый день пребывания здесь я только и делал, что бегал за дровами и подкидывал их в печь, чтобы не спать, как в криогенной камере. Пригибаясь под шквалистым ветром и кутаясь в воротник теплой куртки, улучил минуту и навестил соседку. Старушка сильно обрадовалась, попыталась напоить и накормить меня, но я мягко отказался от гостеприимства, сославшись на необходимость работать.

Все же, как бы я этого не хотел, задержаться пришлось. Горячий чай был настолько быстро заварен, что откажись я от него – и радушная старушка точно бы обиделась. Прихлебывая ароматный напиток вприкуску с овсяным печеньем, я повторно выслушал все, что произошло в деревне. В конце рассказа бабушка Маня с горечью поведала, что пропал еще один мужичок, живущий через несколько домов от нее. Вроде, слышали, как вечером Митрич колол дрова, а с утра не увидели дыма из его печи. Пошли проверить, но изба оказалась пуста, во всех углах висели сети паутины, на предметах лежал плотный слой пыли. Создавалось впечатление, что здесь уже давно никто не живет, но такого, конечно, быть не могло.

Я дожевал ужин, отставил тарелку в сторону, закурил. В городе я бы уже выслушал долгую и нудную лекцию о том, что в квартире курить нельзя. И если раньше свое “фе” высказывал только обрусевший француз Васька, то теперь к нему присоединилась Лена. Да, это не была моя супруга в прямом понимании, но что-то от той, прежней Лены, в ней безусловно присутствовало. Реинкарнация, если она существует, была, скажем так, частичной. Давать нагоняя за курение в квартире, пусть даже и на балконе, было ее любимым занятием.

Итак, ведьма. Откуда взялась, чего хочет, почему не проявляла себя раньше? Вопросы, ответы на которые мне еще предстояло найти. Чего хочет, понять в принципе можно. Это в человеке присутствует как добро, так и зло. Что из этого пробудится, зависит от воспитания, ближайшего окружения, психической устойчивости, наличия стрессовых ситуаций и прочего, и прочего. Ведьмы же, по сути своей, просто злобные, бескомпромиссные, жестокие существа. И движет ими, в основном, исключительно чистое истинное зло. Смысл их жизни заключается в том, чтобы творить черные дела. У них это в крови. На генетическом уровне, если можно так выразиться. Исключение, пожалуй, составила Ольга, жаждущая отомстить мне.

Пропавшие люди беспокоили, особенно дети. Среди ведьм каннибализм не редкость. Да это и каннибализмом в полном смысле не назовешь, потому что ведьмы себя к людям не относят. Пожалуй, как и я не считаю их людьми. Тогда почему сперва пропадала мелкая птица, а потом и более крупный скот? Пробовала свои силы, а когда поняла, что может гораздо больше, чем крутить головы курам, переключилась на людей? Хорошо бы, когда уляжется буран, самому посмотреть дом Митрича. Заодно и поговорить с теми, у кого пропали дети. Да, про исчезновение двух взрослых мужчин забывать тоже не стоило.

За спиной в стекло что-то ударило, отвлекло от размышлений. Ветер, должно быть. Подхватил слежавшийся ком снега да и швырнул в окно. Через несколько секунд последовал еще один удар, уже посильнее. Сомнительно, что метель облюбовала мишенью мои окна. Третий удар едва не разбил стекло. Так, это начинало нервировать. Неужели мне повезло, и ведьма решила навестить меня всего спустя несколько дней? Было бы неплохо, но, как известно, чудес не бывает. Я сильно сомневался, что бестия сунется в открытую к охотнику на ведьм. Если она была рядом, то должна чувствовать, что на моих руках кровь ее сестер. И переть напролом с ее стороны было бы непросветной глупостью.

Выйдя в сени, я какое-то время стоял у двери, держа стилет в руках и прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. К сожалению, толком разобрать что-либо не имелось возможности: завывания метели сводили на нет все потуги что-то расслышать. Значит, придется выходить и проверять. Но как не хочется-то! И если кто-то подумает, что я испугался, то поспешу огорчить: выходить не хотелось, потому что за дверью было холодно до жути, а я уже пригрелся в тепле и несколько разомлел от вкусного ужина. Хотелось просто завалиться спать. И черт с ними, с этими ведьмами. Пусть подождут и приходят завтра! Если бы так было можно…

Порыв холодного ветра ворвался в сени, только я приоткрыл дверь. Ледяное дыхание коснулось щек, носа, губ, пробралось под одежду. Да, отвыкли мы от таких морозов и такой погоды. У забора что-то лязгало. Преодолев расстояние от крыльца до калитки за пару прыжков, я увидел, что последняя открыта и ходит из стороны в сторону от ветра. Лязг же издавал металлический засов, свободно болтающийся на одном гвозде. Кто-то или что-то сорвало его.

Чуть слышный хруст снега за спиной. Я кинулся в сторону: мимо меня пролетело что-то, тяжело рухнуло в снег, завозилось, пытаясь подняться. Инстинктивно я собирался вонзить в это нечто стилет, но вовремя сдержался, услышав детский недовольный голосок. Причем голос этот был каким-то знакомым. Убрав стилет, я нащупал у барахтающейся кучи меховой воротник, за который и потянул на себя, вытаскивая из сугроба.

- Здрасьте, дядь Саш, - неудачливый нападавший втянул носом, вытерся обшлагом рукава.

- Следовало догадаться, - я потянул мальчишку в дом, чтобы не мерз почем зря. – Тебя как сюда занесло, разбойник?

- А я у мамки отпросился, - парнишка уже усаживался за стол, с интересом рассматривая ноутбук. – Я ж вас уже сколько не видел! Вот и уболтал ее, чтобы она меня к вам отпустила. С ночевкой!

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Вот только нянькой мне быть не хватало. Мальчишку звали Андреем и было ему от роду двенадцать лет. Ни одно происшествие в деревне, ни один переполох или скандал не обходились без него. Малец был вездесущим, совал свой любопытный нос везде, где можно и где нельзя, поэтому зачастую бывал бит своими сверстниками, что, впрочем, в науку ему не шло. Проходило совсем немного времени, и он снова принимался за свое. Про таких говорят – шило в заднице. У Андрея там была целая шильная фабрика. И вот теперь этот армагеддон грозил мне тем, что останется ночевать. Хорошо, хоть мать предупредил об этом. И есть у меня стойкое убеждение, что та отпустила его с легким сердцем, потому как с таким ребенком об отдыхе можно только мечтать.

- И не страшно тебе в такое время по улицам бродить? Метель вон какая метет, за несколько шагов ничего не видно.

- Так детское время еще, - беззаботно махнул рукой Андрей. – Десяти часов вечера даже нет. А дорогу к вашему дому я и с закрытыми глазами найду. А правда говорят, что вы за ведьмой приехали?

- Кто говорит? – я пододвинул мальчишке чашку с горячим чаем, выложил на стол печенье и конфеты.

- Так вся деревня говорит! – пацан запихнул в рот сразу и печенье, и конфету, с аппетитом зажевал. – Это ж бабуля Маня вас вызвала. А я вот всем говорил, что надо сразу было кого-то звать на помощь. Еще после того, как те туристы пропали.

- Какие туристы? – я насторожился.

- Да приезжали тут какие-то городские, - с важным видом принялся объяснять Андрей. – В начале ноября еще. За Комариное болото сходить хотели. Показывали старые карты и говорили, что там когда-то сарматы жили, и от них курганы остались. А в курганах тех, мол, сокровищ всяких разных ну просто выше крыши! И оружия всякого, и вообще. Их дед Митрич туда водил, ага. Деда их туда проводил да и назад пришел. А туристы эти не возвращались. Может, другой дорогой вернулись, а, может, и случилось там чего. Вы как думаете, дядь Саш?

Я не ответил, задумавшись. Про “туристов” мне никто не рассказывал. Да и, скорее всего, это никакие не туристы были. Либо экспедиция научная, либо черные копатели. Нашли древние карты и решили попытать удачи. Благо, в наше время металлоискателей хватает как у профессионалов, так и у любителей. Вот только причем тут сарматы? Насколько я помнил историю, то этот народ обитал на территориях современных Казахстана, Украины и России. С другой стороны, это их более-менее постоянное место обитания. А если учесть, что они являлись кочевым народом, то вполне возможно, что какие-то особо безбашенные их племена могли и до нашей глуши добраться.

Но за Комариным болотом я никаких курганов не припоминал. Места там опасные, лишний раз лучше не забредать. Даже клюкву местные жители собирали лишь по краю болота, не рискуя заходить вглубь. Во Вторую мировую там тьма народу полегло. Кстати, за болотом находились какие-то холмы или возвышенности, но их считали грунтом, выброшенным при рытье копцо́в, межевых ям. Были и те, кто утверждал, будто эти холмики остались от рытья укреплений в войну. Как бы то ни было, но курганами там даже и не пахло. Но пища для размышлений все же имелась. Взять хотя бы то, что проводником у туристов был Митрич. Можно, конечно, списать на совпадение, но лично я в такие совпадения не верил. Ничего не бывает просто так. Далее. Искатели объявились в ноябре, исчезновения начались примерно в то же время. Ну, плюс-минус. Нужно зацепиться за это и дальше уже действовать по обстоятельствам.

- Дядь Саш, оглохли что ли?! – прокричал у меня над ухом малец. Я даже вздрогнул от неожиданности. Вот негодник, надавать бы ему по шее, чтобы не повадно было.

- Да слышу я, не ори так. Не знаю, Андрюшка. Может, и произошло с ними что-то. А тебе-то что за дело до них? Или ты в ведьм веришь?

- Да я просто так спрашиваю, - парнишка снова уставился в ноутбук. – Так а в ведьм чего не верить-то? Вон, домовые у нас, считай, в каждом доме живут. Значит, и ведьмы должны быть. Особенно в лесу, там им самое место. И я вот чего думаю. Раз вы на нее охотиться станете, то вам помощник нужен. Или ученик. Так я вашим учеником и буду.

Я закашлялся. Нет, я всегда знал, что Андрюха может быть навязчивым и нахальным, но от такой наглости даже я опешил. Интересно, как он себе это представляет? Я вообразил, как бреду по заснеженному лесу в экипировке, выслеживая бестию, а позади за мной тянется этот мужичок с ноготок с перочинным ножиком в руках, одетый в валенки, какой-нибудь овчинный тулуп и шапку-ушанку. Да его же из первого попавшегося сугроба вытаскивать придется и переть на себе. О мобильности и свободе маневров можно было забыть раз и навсегда. И как я его учить-то стану, если на то пошло? Вспоминая слова Ольги, ведьмаки рождаются через поколение. Кем был отец Андрея, я и не представлял. Предполагаю, что обычным пропойцей, сбежавшим сразу после появления на свет ребенка. И что я скажу его матери, если он вдруг погибнет? А главное, как я сам потом проживу с таким грузом не плечах?

- Знаешь, я пока про учеников как-то не думал, - слукавил я. – Я для начала к тебе присмотрюсь, чтобы знать, чего ты стоишь, а там уже и решим, получится из тебя охотник на ведьм или же нет. Но особо не обольщайся, это не каждому по силам.

- Конечно, я все понимаю, - мальчишка сделал серьезное лицо, думая, что так выглядит взрослее. – Такие вопросы с кондачка не решаются. Сперва проверку пройти надо, а потом да, посмотрим.

Я тихонько выдохнул. Наглый, умный, сообразительный не по возрасту. Далеко пойдет, если сверстники все же рано или поздно не прибьют. Но и эти показатели не заставят меня взять его на охоту.

- Давай-ка, дружище, готовиться ко сну, раз ты уж все равно у меня остаешься. Утро вечера мудренее. Ты, кстати, где спать ляжешь?

- Рано еще спать-то, - заканючил парнишка. – Я тут у вас на компьютере игры, вроде, какие-то видел. Дадите поиграть, а? А потом я сам на печку спать полезу, мне там сподручнее.

Ну вот разве возможно с ним бороться? Строго-настрого наказав Андрею отправиться в царство Морфея не позже полуночи, я улегся в теплую кровать. Еще какое-то время я слышал, как мальчонка радуется компьютерной игре, восторженно охая и тихонько присвистывая. И почему-то я даже не сомневался, что играет он именно в “Ведьмака”, а конкретнее – третью его часть.

Метель стихла только к полудню. Все вокруг оказалось заметено снегом, в пронзительно-синем небе ослепительно сияло солнце, морозный воздух звенел, словно хрусталь. Такая погода мне нравилась в разы больше. Отправив нерадивого мальчишку восвояси, я сам пошел, так сказать, с обходом по деревне. Требовалось поговорить с односельчанами, заглянуть в дома пропавших.

Зима в деревне – время, когда все в основном сидят по домам, потому как всё, что нужно было подготовить, уже давно подготовили и сделали. Разные бытовые мелочи я не учитывал, ибо они в нашей жизни присутствуют всегда, вне зависимости от времени года. Вот и теперь на одной единственной неширокой улочке я встретил от силы пару-тройку человек. Меня узнавали, радостно и искренне улыбались, интересовались делами. В глазах каждого я видел надежду. Надежду на помощь и избавление. Сейчас людьми правил страх. Они верили, что во всем виновата ведьма, и видели во мне чуть ли не мессию. Это, конечно, льстило, но я никогда не строил иллюзий. Охотники на ведьм тоже смертны. И не знают, вернуться ли после очередной охоты или нет.

Дом Митрича я оставил напоследок. Все же человек жил один, и я там мог задержаться, чтобы спокойно все осмотреть, никому не мешая. Тяжелее всего оказалось войти в дома, где исчезли ребятишки. Те, у кого имеются собственные дети, поймут, насколько это страшно – потерять свою кровь и плоть. И уж видеть лица, убитые горем… По-моему, от такого зрелища и камень заплачет. Я камнем не был, и от этого становилось вдвойне хуже. К тому же, путного ничего выяснить так и не удалось. Родители всех троих ребят – двух мальчиков и девчонки – в один голос твердили, что дети пошли поиграть на улицу и не вернулись. Играли днем, а это значило, что ведьма явилась в деревню безбоязненно. Либо специально ждала где-то поблизости удобного момента, пока кто-то из детей не останется один, без присмотра. И это представлялось странным, неправильным каким-то. Творить свои черные дела ведьмы предпочитали под покровом ночи, когда наиболее сильны. Тут же, получается, мы имеем дело или с очень и очень сильной и опасной бестией, или же с чересчур самоуверенной. Ну или и то, и другое.

В случае с пропажей взрослых все было точно так же. Ушли к соседям, в картишки поиграть или сигарет стрельнуть – и все, с концами. Информации – ноль, зацепок – еще меньше. Зато пищи для размышлений – вагон и маленькая тележка. Особо ни на что не рассчитывая, я поплелся к Митричу.

Во дворе меня встретило запустение: калитка распахнута, на снегу разбросан инструмент, возле крыльца стоит перекошенная собачья будка, рядом разбросаны пучки почерневшей соломы. Примечательно то, что я нигде не заметил ни топора, ни колодки для рубки дров. Тогда что за звуки слышали жители? Стук топора вряд ли можно спутать с чем-то другим.

Ступив на крыльцо, я чуть не провалился: доски прогнили и просели под моим весом. Что тоже выглядело как минимум подозрительно. Митрич мужик хозяйственный, хоть и одинокий, мастер на все руки. Если что-то необходимо было смастерить или же починить, завсегда шли к нему. Помимо этого, он еще и не пил, что для деревни является чем-то из ряда вон выходящим. Не то, чтобы все здесь являлись беспробудными алкоголиками, но хоть иногда да выпивали. Митрич же спиртного вообще не употреблял после того, как похоронил жену. За отсутствие тяги к спиртному его особенно уважали.

В доме все оказалось так, как и рассказывала Герасимовна. Пыль покрывала все, включая грязно-серую печь. Глядя на паутину, нехотя вспоминалась фраза из мультика “Простоквашино” про настроечную таблицу. Такое обилие клейких нитей в давно заброшенном доме не всегда и за несколько лет появится, а тут времени-то прошло всего ничего. И запах. В воздухе витал какой-то определенно известный мне аромат. Я, как собака, втягивал носом воздух: сырость, щекочущий запах пыли, затхлый и кислый запах черной плесени, как будто в подземелье попал. Нет, все не то. Ощущалось что-то еще, неуловимо знакомое, с чем я уже неоднократно сталкивался. Не спеша обходя комнату, я принюхивался, желая определить источник запаха.

Возле печи запах практически не ощущался. Не там. Вернувшись на центр комнаты, я вновь ощутил его, тяжеловатый травянистый аромат. Шаг к окну – запахло сильнее. Со стороны это, должно быть, смотрелось нелепо – взрослый мужик водит носом по ветру и пытается что-то найти. На ум пришла игра “тепло-холодно”, только ходил я не с закрытыми глазами, а с гордо задранным носом. Ближе к старенькому буфету, за стеклом которого стояло несколько фотографий, запах усилился настолько, что я понял – вот оно, где-то здесь. Увы, осмотрев внутри все содержимое, мне не удалось ничего найти. Неужели теряю хватку? Или же почудилось мне? Да нет же, с обонянием все в порядке, и аромат никуда не делся. А здесь у нас что?

Слой пыли на полу у буфета казался чуть тоньше, чем в остальном доме. Я присел на корточки, присмотрелся. Точно, что-то здесь, видимо, упало и закатилось под буфет. Протянув руку, я зашарил по полу. Ага, есть! Я бережно достал часть стебля с колосовидным соцветием. Белые свисающие колокольчики внутри были украшены нежно-фиолетового цвета крапинками, похожими на милые веснушки. Но я со стопроцентной уверенностью мог заявить, что это изумительно красивое растение опасно. Это был именно тот случай, когда фразу “красота – страшная сила” стоило воспринимать буквально и с превеликой осторожностью.

Наперстянка. В некоторых кругах известна с давних пор еще и под названием “перчатка ведьмы”, “наперсток мертвеца” или же “кровавые пальцы”. Довольно распространена, между прочим, и частенько украшает собой сады и клумбы. Я читал, что ее используют в медицине, но даже один лепесток, съеденный человеком, может привести к летальному исходу. Все потому, что эта красота содержит в себе какой-то яд, теперь уж и не вспомню его названия. Само по себе наличие в доме этого цветка говорило о том, что ведьма здесь точно была. Ну не мог же, в самом деле, суровый деревенский мужик найти среди снега цветок наперстянки. Да если бы и нашел, тот у него давно засох бы. А вот ведьма могла и вырастить такой цветок, и среди снега найти, вдохнув в него жизнь. Для любого растения, в особенности ядовитого, у них применение найдется. Наперстянку бестия явно обронила, когда приходила за Митричем. Возможно, спешила и не заметила, как цветок свалился на пол и закатился под буфет. Гадать можно долго. Главное, теперь я точно уверен, что люди пропали не просто так.

Хозяйка болота. Часть 2