Сага о призраках - 68 (Ведьмы)
Зайдя в воду по пояс, Анишка и Домческа, не сговариваясь, одновременно окунулись и умелым кролем поплыли вперёд. Кикосец наблюдал за ними, затая дыхание, которое у него, впрочем, давно уже затаилось. Барда измывало подойти поближе. Ведь он же призрак, а призраки невидимые. Но они, получается, ведьмы, а ведьмы, кто их знает, могут его увидеть. А! Всё это их напыщенные бредни. Поди, обычные знахарки. Да как они его увидят?! Он же мёртвый, холодный, синий и прозрачный, а они вон какие… жиивыыые, гооряяячие. А если… а если попробовать прикоснуться к ним? Точно! А вдруг как-нибудь получится?
И когда женщины, наплававшись вдоволь, вернулись на прибрежный песок, Кикосец верной псиной нетерпеливо стерёг их одежду. И то ладно. Мало ли кто на острове вздумает спереть её. Никогда не оставляйте на кладбище свою одежду без присмотра! Ведьмы, однако, выглядели так, будто приняли горячую ванну с солями, ароматизаторами и струйным массажем, а не вылезли из ледяной воды. От них даже пар шёл, как после бани, тела раскраснелись, орозовели, глаза блестели, а голоса звучали куда бодрее. Уж да, быть ведьмой не так и плохо. Теперь понятно, почему люди их недолюбливают. Только от зависти. И от зависти сжигают на кострах.
– Насколько мне известно, – сказала Домческа, залезая изящной смуглой ногой в штанину, – на этом острове всего два кристалла, но их влияния должно хватить на необходимый заряд. Неохота, знаешь ли, плыть до Хилохрящного. Откуда ты вообще взяла, что на Кладбищенском четыре кристалла? Если прочла в гримуаре Морриган из Диких земель, так, знай, там опечатка, но ты никогда не читаешь комментарии.
Хилохрящный остров Кикосец знал. Он находился к югу от Радруга. Отсюда до него около суток парусного хода при попутном ветре. Но именно сейчас Кикосец забыл обо всём на свете. Он отважился! А, плевать! Двум смертям не бывать, а одну он миновал. Трепещущий бард подкатил к Анишке, которая не торопилась облачиться, и словно бы что-то обдумывала. Кикосец протянул к женщине свои синие лапищи и прикоснулся к вожделенной плоти. Вот оно, высшее эстетическое наслаждение! Я достиг просветления! Ха-ха-ха!
И с отчаянным воплем стремительно отлетел назад, шлёпнувшись на песок. Его словно молнией шибануло. Больно!.. Сознание, казалось, расщеплённое на атомы, вновь медленно, как недавно плывущая в тумане лодка, восстановилось, а после вернулось и зрение. И Кикосец узрел, что над ним с грозным видом, уперев руки в боки и расставив ноги, стояла абсолютно, великолепно, блестяще нагая Анишка.
– Совсем одурел, кусок синего дерьма?! – прошипела рассвирепевшая ведьма. Сейчас Анишка была похожа на ведьму как никогда. В плохом смысле. – Мало тебе пялиться на нас с самого нашего появления здесь, мало и того, что мы милостиво игнорировали столь наглую дрянь как ты, ты до того охренел, что вознамерился ещё и полапать меня?! – Анишка глумливо расхохоталась. – Бедненький синенький дурачок, и как ты собрался меня лапать, чем, скажи? Да и зачем, собственно?
– Вы слишком красивы, чтобы этого не делать! – не без пафоса воскликнул Кикосец, поднимаясь с песка, и невольно скрючился. – Чем это ты меня так беспощадно, так зло и ненужно?
– Высокомерием Саллоса. Больно? – Анишка зло усмехнулась. – Могу добавить, синий ты дурачок.
– Спасибо, спасибо, не стоит благодарностей! – залепетал Кикосец, отлетая на безопасное расстояние.
– Никогда не связывайся с ведьмами. Смерть не убережёт тебя от их гнева.
– Прошу прощения! (Я был прав! Они ведьмы! Надо бы к ним подсахариться) – Кикосец отвесил низкий поклон, при этом умудрившись неотрывно таращиться на всё ещё голую Анишку.
Анишка щёлкнула пальцами и будто обросла одеждой.
– Всё, синяк, занавес опущен. Лети к своим.
– Откуда вы знаете про нас? – удивился Кикосец. – Это вы напали на Радруг?
– Ну а кто ещё. Естественно, мы. Совершили налёт и спалили всё нафиг. Я оседлала огнеплюйкую кочергу, а она дерьмоплюйкую лопату. Терпеть не могу Радруг. Дрянной городишко, полный дрянных людишек.
– Я про алых магов-рыцарей.
– Не слушай её, она стебётся, – сказала Домческа. – Мы не нападали на Радруг. Это сделали роботы.
– Роботы? А кто это? Какой-то южный народ?
– Типа того, только не южный. Они вообще не с этой планеты.
– Заткнись, Домческа. Этому придурку вовсе не обязательно знать, насколько он глуп. Ему в жизни-то мозгов не доставало, так смысл ему после смерти умнеть? – Анишка потёрла грудь, к которой прикоснулся Кикосец. – Теперь чесаться будет. Поганая аллергия на призраков! – И с досадой добавила: – Самое малое, неделю теперь никакой личной жизни.
– Неделю! – обиженно воскликнул Кикосец. – У меня уже никогда не будет личной жизни!
– А так тебе и надо. Нечего ведьм за сиськи хватать.
– Но ты же ведьма, ты разве не можешь излечить свои, эээ, бюст?
– Какое тебе дело до моих, эээ, бюста?! – язвительно передразнила Анишка и снова упёрлась кулаками в бока.
Кикосец посчитал это не очень хорошим знаком.
– Хотите, песню сыграю? – сменил он тему. – Недавно сочинил. Очень красивая.
– Слыхали, – отмахнулась Анишка. – Дерьмо собачье, как и ты, и весь этот остров вместе с заливом, городом, морем и страной.
– А мне понравилась, – заметила Домческа. – Превосходная мелодия.
– Благодаря этой мелодии мне суждено сыграть особую роль в будущем! – тут же уверенно заявил Кикосец.
– Это да, – вдруг согласилась Анишка. – Тебе, дерьму собачьему, это на роду написано.
– Правда? – доверчиво обрадовался Кикосец и, забывшись, даже подлетел поближе.
– Да, – кивнула рыжая.
– Но… – захлопала глазами Домческа.
– Умолкни, – перебила Анишка. – Тебе, бард, суждено сыграть особую, важную роль в будущем, если в настоящем, ммм, ты сыграешь песню.
– Ух ты! – воскликнул Ветрокрылый. Его охватило какое-то неземное пленительное счастье. Наконец-то его заметят и оценят!
– Ага, заметят и оценят, – посулила Анишка. – Ну пока.
И ведьмы внезапно исчезли. Вместе с лодкой. Но Кикосецу уже и дела не было до ведьм, важно только одно: наконец-то он услышал достоверное, убедительное подтверждение тому, что боги избрали его для особой, важной роли! Ведь зачем ведьме врать ему?
Ближайшие полчаса Кикосец Ветрокрылый пребывал в каком-то эйфорическом забытье не способный сосредоточиться хоть на чём-то. Потом до него дошло, что для начала бы неплохо пропеть песню целиком, ведь как раз без этого творения сыграть важную, особую роль в будущем у него может и не получиться. Перетянув дульцимер вперёд, Кикосец взял аккорд, провёл по струнам и начал песню:
Мы тоскуем о бренных телах,
Хрусте яблока, запахе сливы,
Соке мяса на наших губах
И горчинке свежайшего пива.
О телесных забавах скорбим,
Сладострастных и крепких объятьях -
Кто однажды кого-то любил
Помнит шелест снимаемых платьев.
Но не помним ли голода мук?
Чад плавилен, слой угольной пыли
На мозолях натруженных рук?
Как они от работы саднили!
Прошлая прода:"Сага о призраках: Живым здесь не место..." - 67 (ведьмы прибыли на Кладбищенский остров!)
Весь текст: https://author.today/work/168329