Тула это ещё и мотоцикл
С 1984 по 1996 на Туламашзаводе выпускался вот такой мотоцикл:
Знакомьтесь те, кто про него не слышал и не видел это Ту́ла ТМЗ-5.951, ТМЗ-5.952, ТМЗ-5.953
Это мотоцикл был мечтой рыбаков и охотников потому как имел за счет свое конструкции ряд преимуществ на внедорожье по сравнению с обычным мотоциклом или другим транспортом.
Так же мотоцикл ценился на селе, где с дорогами так же не очень.
Сам помню, как катался на таком со своим двоюродным старшим братом. Мне запомнилось насколько он был мягким и быстрым.
Сейчас мотоцикл тоже можно купить. Не знаю. что там по запчастям, но уверен фанаты его до сих пор имеются. Цена от 20 000 в зависимости от состояния, есть и дешевле но в состоянии "на запчасти"
Самый дорогой 200 000 рублей, с пробегом 13км, как я понял из консервации, что то вроде капсулы времени:
ТТХ
Объём двигателя: 199 см3
Мощность, л. с.: 12,5 (ТМЗ-5.951), 13 (ТМЗ-5.952)
Коробка передач: 4-х ступенчатая с ножным переключением
Охлаждение: воздушное принудительное от вентилятора, нагнетаемое воздушной крыльчаткой
Расход горючего: в среднем 3,6 литра на 100 км
Топливо: смесь бензина с маслом
Допускается работа на бензине А-76
Объём бака: 12 литров
Максимальная скорость, км/ч: 85 (ТМЗ-5.951), 90 (ТМЗ-5.952)
Сухой вес, кг: 129 (ТМЗ-5.951), 126(ТМЗ-5.952)
Недостатки конструкции
Большой вес, что критично на бездорожье.
Низкая максимальная скорость.
Неустойчивость в мокрую погоду, из-за широкого профиля шин. В поворотах мотоцикл склонен «подсекаться».
Применение династартера предъявило высокие требования к пусковым качествам аккумуляторных батарей, а малогабаритного аккумулятора с требуемым стартерным током в СССР просто не существовало. Это вынуждало ставить на мотоциклы по два аккумулятора, но на поздних экземплярах аккумулятор остался всего один, зафиксированный клином из твердого материала (пенопласт, дерево).
Подробнее можно прочитать тут:
ДОРОГИЕ МОИ ШУРАВИ
Светлой памяти советских людей в Афгане – и 35-й годовщине вывода советских войск посвящается.
ШУРАВИ (شورى, шура – совет) – историческое название советских граждан в Афганистане. Произошло от афганского названия советских гражданских и военных специалистов, в большом количестве работавших в Афганистане с 1956 года.
Так же звали и ограниченный контингент советских войск – с декабря 1979 по февраль 1989 года выполнявших свой «интернациональный долг» перед Советской Империей. Введённых туда после Апрельской революции в самый разгар гражданской войны : исламисты против социалистов и против друг друга.
«Рука Москвы» социалист Тараки многократно обращался к Советскому правительству с просьбой срочно ввести войска для обуздании разгулявшихся сил исламизма и возникшего хаоса. Но в лучших традициях средневекового феодализма был свергнут и убит в результате дворцового переворота социалистом Амином... Утратившим доверие Москвы. Решившейся, наконец, удовлетворить просьбу товарища Тараки (посмертно).
Десантировавшиеся прямо на крышу дворца офицеры спецназа ГРУ и КГБ взяли штурмом дворец товарища Амина, ликвидировали его, и передали на афганском языке ещё одно экстренное обращение правительства ДРА к Москве с отчаянной просьбой срочно ввести войска. Что и было успешно сделано.
Сегодня нет уже той великой Страны-Империи... Но осталась память о советских парнях, честно исполнявших свой воинский долг там, куда Родина послала. Многим из них, как поётся в песне, будет вечно по двадцать.
Слово «шурави» в нынешнем Афганистане – как медаль за храбрость, звание круче генеральского, дань сентиментальности любимому врагу.
В этой стране, где война есть нормальное упражнение инстинкта, освященного обычаем, русские показали и широту натуры, и щедрость, и умение драться до конца.
Время стёрло ошибки и ненависть. Осталось уважение сродни тому, какое сильный зверь испытывает к столь же сильному. И подобие ностальгической нежности к тем, кто строил здесь госпитали и заводы, открывал школы для детей и прокладывал в непроходимых местах дороги. Кто был достойным противником и заклятым другом.
Но в современном Афганистане назвать кого-то «шурави» – всё равно что вручить ему медаль за отвагу, храбрость и мужество.
Бывшие моджахеды говорят в интервью :
«Мы думали, что победили русских, но без них с каждым днём всё хуже и хуже. Мы хотим извиниться за прошлое. Советский солдат – благородный солдат, всегда носил автомат на ремне. А эти пробираются по деревне «цепочкой» – в шлемах, в бронежилетах, оружие наизготовку».
Сами афганцы говорят, что за девять лет присутствия советские войска построили здесь новое государство с сильной армией и административными органами. А американцы и их союзники за такой же временной отрезок не смогли создать даже дееспособное правительство в Кабуле, не говоря уже об армии и административных органах.
Афганцы с горькой иронией отмечают, что русские учили их созиданию и развитию, а американцы – коррупции и воровству.
Из 40 миллиардов долларов гуманитарной помощи, заявленных международным сообществом, до Афганистана дошли только 4 ... 36 лярдов «съели мыши».
Советская ГЭС в Наглу возведена советскими специалистами в 60-х годах прошлого века. Гидроэлектростанция в Наглу по сей день обезпечивает электроэнергией Кабул и значительную часть страны.
Кабульский политехнический институт закончили строить в 1967 году. СССР подарил этот комплекс афганскому правительству и народу в знак дружбы. Памятную табличку об этом событии не тронули даже талибы. Практически вся нынешняя техническая элита Афганистана – выпускники политеха.
С самого открытия институт поддерживал тесные связи с Советским Союзом. Все направления на учебу в СССР шли через него. Кабульский политех считался элитным вузом. Он довольно успешно конкурировал с Кабульским университетом. Однако особенность политеха была даже не в том, что все преподаватели учились в СССР, а в том, что вернувшись сюда, они учили своих студентов по советским же учебникам, на русском языке.
Сейчас об этих временах преподаватели вспоминают с особой теплотой – и ждут, что российские специалисты сюда вернутся.
– Мне по работе приходится общаться с бывшими моджахедами, – рассказывает директор Российского центра науки и культуры в Афганистане Вячеслав Некрасов. – Я говорю : понятно, вы считали нас врагами, «неверными», нападали на наших солдат. Но я же своими глазами видел, как советские инженеры возводили стадионы, строили шоссе, учебные заведения, предприятия, завозились племенной скот, семена для посева, новейшая сельскохозяйственная техника.
Всё было абсолютно безплатно – для народа Афганистана. Зачем же вы именно это жгли, взрывали, разрушали, уничтожали? Чем вам мешало, что самые нищие дехкане будут сыты, а ваши дети станут учиться в современных школах?
Я никогда не получаю ответа. Моджахеды молчат, отводят глаза.
В целом на территории Афганистана было разрушено три четверти объектов, построенных Советским Союзом в дар афганскому народу.
Сейчас бывшие «воины джихада» за голову хватаются – для чего они так поступали, ведь своими же руками вогнали промышленно развитое государство в каменный век!
«Русские» пяти- и девятиэтажки с отоплением, центральным водоснабжением и канализацией в «первом микрорайоне» Кабула уцелели, стоят до сих пор. Когда-то их целыми кварталами строили здесь советские специалисты : квартиры безплатно получала афганская интеллигенция – учителя, врачи, журналисты. Здания пережили и крах «промосковского режима» президента Наджибуллы, и бои между фракциями моджахедов в 1993–1994 гг., и даже власть талибов, уничтожавших любые следы пребывания «шурави» в Афганистане.
Из подъезда, опираясь на костыль, выходит старый афганец, здоровается. «Вы откуда?» – «Из России», – отвечаю я. «Хорошо, спасибо!» – радостно говорит он на моём родном языке. 60-летний Ашраф, в 80-е воевавший против СССР на стороне полевого командира Ахмад Шаха Масуда, а сейчас работающий «народным адвокатом», приглашает в гости. Он показывает шрам от осколка советской гранаты на голове и говорит: «Грудь прострелили, когда бился с бывшими союзниками Масуда, а мою ногу оторвала мина «Талибана». Наливая чай, Ашраф сокрушается: «Зачем я сражался против русских? Зря! Они строили тут дороги, мосты, больницы, школы! Я дурак! Теперь моя страна принадлежит американцам, которые просто грабят её». И это удивляет больше всего – спустя 30 лет после ухода советских войск из Афганистана в Кабуле цветёт ностальгия по временам «шурави».
* * * * * * *
Корреспондентка «Комсомольской правды» Дарья Асламова побывала в Афганистане, где царит ностальгия по советским временам.
– Дело было в горах Афганистана. Наша машина, попав в глубокую яму на разбитой дороге, так сильно накренилась, что я вскрикнула от испуга. Идиот-водитель захихикал от удовольствия и, показывая на меня пальцем, сказал: «Смотрите, она боится!» «Это ты, дурак, боишься, – оборвал его замначальника местной полиции Акрам. – Она шурави (советская). А ШУРАВИ НИКОГДА НИЧЕГО НЕ БОЯТСЯ ! »
Я раздулась от гордости, получив в награду этот почти забытый титул «советская».
Первый раз, когда таксист заблудился (в Кабуле нет ни названий улиц, ни номеров домов) и машину окружила толпа оборванцев, по которым явно плакала тюрьма Гуантанамо, я по-настоящему испугалась. «Здравствуй, шурави!» – по-русски кричали оборванцы, и я пожала десяток тёмных, как сажа, рук, тянувшихся в окно машины. Нам охотно объяснили дорогу, и на моё местное «ташакор» радостно закричали «спасибо».
Один из «моих» таксистов по имени Абдулла мог даже сносно объясняться по-русски. На вопрос, сколько ему лет, ответил неопределённо: «Сорок – сорок пять». (В Афганистане многие понятия не имеют, сколько им лет, и не придают возрасту большого значения. Дни рождения здесь не празднуются, и после долгих подсчётов люди отвечают весьма приблизительно.) Зато Абдулла чётко помнил : когда русские ушли из Афганистана, ему было двадцать.
«Брежнев – хорошо, Горбачёв – плохо», – сумрачно сказал мне Абдулла.
«Почему же?» – удивилась я.
«Брежнев был – шурави пришёл. Горбачёв был – шурави ушёл. Нехорошо».
У моего собеседника готов ответ на все политические вопросы современности : «Американцы и империализм – плохо. Социализм и коммунизм – хорошо». Я совершенно неприлично засмеялась, и Абдулла обиделся : «Зачем смеёшься?» Я извинилась. Можно только восхищаться живучестью советской пропаганды. Вот человек, столько лет не говорил по-русски, почти забыл язык. Но ты разбуди его ночью, и он тут же скажет : «Коммунисты молодцы, капиталисты подлецы».
Новая, ещё не достроенная вилла наркодилера средней руки в Кундузе. Все мы не без приятности располагаемся на дорогих красных коврах. На потолке множество лепнины, до боли напоминающей дома «новых русских» после перестройки. В ожидании хозяина все пьют безконечный чай и ведут светскую беседу.
Поскольку я «шурави» (советская), мне стараются сказать нечто приятное: «Вот у нас в Тадж-Кургане в таком-то году воевали ваши спецназовцы. Какие люди были! Здоровенные лбы! Сколько наших положили!» Все уважительно цокают языками и качают головами. Дикие натуры умеют ценить мужество, а особенно мужество врага.
– Знаешь, в нашей деревне старые моджахеды очень любят поговорить о русских. Сядешь с ними, бывало, попить чаю – и спросишь : а какими они были, «шурави» (советские)? Отвечают : о, прекрасный народ! Какие люди! С ними интересно было воевать. Вот встаёт русский солдат во весь рост, идёт прямо на тебя – и стреляет в упор. Вот это воин! И добрые, доверчивые. Прямо в разгар войны останавливают автобус и спрашивают мужчин-пассажиров : душман (враг) или дост (свой)? Скажешь «дост», и тебя пропускают. И никогда женщин наших не трогали. За это мы их очень уважали. Ах, как было хорошо в те времена! А вы, русские, хотите эти добрые сладкие воспоминания вычеркнуть из вашей памяти?!
Я уже давно привыкла, что в Афганистане старая советско-афганская война превратилась в легенду, а воины «шурави» – в героев, о которых рассказывают детям и внукам. И в этом – удивительное великодушие афганского народа, уважающего честь и доблесть врага. Но назвать такие воспоминания «сладкими»?!
– А мы до сих пор помним доброту русских, и как они здесь работали, – говорит директор Дома афганской печати Зия Бумия. – От русских остались микрорайоны с крепкими тёплыми домами, где выросли наши дети и внуки, дорога на Саланг и тоннель в горе, электростанции, даже вот это здание, где мы сидим. Правда, и мины остались. Хорошие у вас минёры. Советские мины до сих пор с нами воюют.
* * * * * * *
Нас уже давно нет в Афгане. Нет даже Страны, которая нас туда посылала. Там сейчас вместо нас американцы. Я приехал в Кандагар как представитель сопредельного государства. Ничего там за двадцать лет не изменилось. На первый взгляд. На самом деле изменилось отношение людей к нам.
– Как вам живётся? – спросил я у одного из бывших известных полевых командиров.
– Воюем, – кратко ответил он.
– Ну и как противник? – спросил я.
– А, – махнул он рукой. – Это не мужчины. Они только знают – ракеты. Мужчины так не воюют. Сначала сто ракет, потом появляется один солдат. Ты выйди на поле! Один на один! Как мужчина! Покажи силу!
И помолчав, продолжил :
«Я тебе расскажу историю. Это было во время войны с шурави (советскими солдатами). Нас было сто пятьдесят человек. Нам нужно было пройти в долину. На высоте по дороге засели шурави. Мы точно знали – их там пять человек.
Мы вначале пошли напрямую. Застрочил пулемёт. Мы в обход. Там тоже нас встречает пулемёт. Мы с трёх сторон к высоте. Так нас с трёх сторон поливают пулемётным огнём. И так шесть дней! Шесть дней мы не можем прорваться в долину. Потеряли сто человек.
Наконец, на седьмой день на высоте кончились патроны. Мы добираемся до высоты. Там пятеро молодых солдат. Каждому из них двадцати ещё нет. Голодные, у них еда пять дней назад кончилась. Не пили двое суток. Еле держатся. А смотрят – волками! Готовы загрызть заживо! Я посмотрел на них, сказал: «Всё, шурави. Читайте молитву!». Клянусь всеми святыми – мы были готовы растерзать их на куски!
И все пятеро сомкнулись, взялись за руки – и встали в ряд. Мужчины! Мы их накормили, напоили, завязали раны. На следующий день дали им в руки их оружие, и я сказал: «Шурави, я хотел бы, чтобы мои сыновья были такие же, как вы. А теперь идите».
И они ушли. Но никто из них за всё время не оглянулся назад! Вот это противник! А ты говоришь – американцы...»
И я подумал : великая была Страна, которая имела таких сыновей. Которыми даже противник восхищался.
И я сказал: «Кумандон (командир), а ведь я тоже был в тех рядах. Я тоже стрелял по афганцам».
Он встал, поклонился – правда, слегка, только головой – и сказал: «Мужчина закаляется в боях. Я вижу по твоим глазам – ты воин. Иначе бы ты никогда не произнёс такие слова! И ты ещё спрашиваешь – с кем мы сегодня воюем!»
Вечная Память вам, Вечная Слава, дорогие мои ШУРАВИ !
Я вспоминаю утренний Кабул
Live on, Soviets! / Виват, Шурави! (Салам, Бача)
«Мы уходим» - ансамбль «Каскад» 1989 год
Советская игра «Настольный кольцеброс»
Советская игра «Настольный кольцеброс».
До безумия простая на вид игрушка, но сколько нужно было потратить сил и времени, чтобы приловчиться надевать колечки на нужные штырьки с цифрами. Пик популярности игрушки пришелся на середину 80-х годов и далее потихоньку угасал.
Принцип игры был не сложным, но интересным - оттянутый рычажок нужно было отпустить, чтобы кольцо с силою вылетело и попало на один из штырьков. Под каждым торчащим штырьком были цифры, так называемые баллы. Боковые штырьки имели ценность в 50 баллов, потому что на них было тяжелее всего надеть колечко.
Проведенный час за игрой пролетал, как 5 минут.
ИСТОЧНИК - НОСТАЛЬГИЯ ВСЕМ
Красивое
Jawa
Мечта детства.
Первое детское воспоминание
Мне 4 или 5. Самое начало 80-х. Живем мы с родителями в старинном доме, дореволюционной постройки. Дому этому сейчас лет под двести наверное. Сейчас он уже не жилой. Просто памятник архитектуры уездного значения.
Внутри этого дома, за входной дверью огромный холл. Лестница из белого мрамора, с кованными перилами, ведущая на второй этаж. Перед окном, которое вы видите по центру фасада, огромная лестничная площадка. Говорили, что раньше там был балкон, но проход на него заложили кирпичом, потому что сам балкон разрушился, от времени и осадков.
Остатки былой купеческой или дворянской роскоши в камне..
Холл и лестница огромны. Эхо всегда от любого звука. Будь то открывание входной двери или просто топот каблуков по лестнице.
Бывшие барские хоромы поделены на коммунальные клетушки по 15м2. Из удобств только электричество, канализация и отопление. За водой на колонку, к счастью она во дворе. Готовили на электроплитке, на ней же добывали горячую воду. По выходным всей семьёй в баню. Мы жили на первом этаже. Дом врос, со временем, в землю так, что уровень пола ниже чем уровень земли. Видите как низко окна и подоконники на первом этаже? Из за этого в квартире сыро, особенно весной и осенью.
Дом живет дружно. Все друг другу помогают. Контингент жильцов тоже разный. В основном молодые семьи, такие как наша. Но есть и старички доживающие свой век.
На втором этаже жила Лидия Ивановна, бывший школьный учитель музыки и пения на пенсии. Обладательница весьма крупных форм, черного кота, усов под носом, привычки курить папиросы "Герцеговина Флор" и роскошного низкого грудного голоса. Она рассказывала, что до учительства, когда была молода, пела в опере. По большим праздникам, на которых собирался весь дом, прямо во дворе, под яблонями, она исполняла женские партии из обожаемого ей Вивальди. Одна из них - Ария Ферначе из одноименной оперы. Название запомнил на всю жизнь.
На дворе лето, солнце, а мать занята стиркой. Подхожу спрашиваю мать, можно мне выйти во двор одному погулять. Мать смотрит на меня, потом на кучу белья. Вздыхает. Говорит: "Можно, иди".. Только далеко не уходи и подходи постоянно к окну в нашей комнате, чтоб я видела что ты далеко не ушел.
Во дворе только песочница, но это гораздо интереснее чем сидеть в 4-х стенах. По телевизору только скучные взрослые передачи. Игрушки, которых не много, все уже надоели. А во дворе лето, солнце, голоса соседских детей.
Решаюсь.
Одеваюсь, беру на всякий случай хоккейную клюшку. Зачем? Не знаю..
Выхожу сначала в общий коридор нашего крыла, потом в подъезд. В подъезде полумрак, сырость, пахнет мышами. Двигаюсь вдоль стены, так безопаснее. Впереди лучик солнца через щель в входной двери манит к себе. До него рукой подать.
И вот когда до заветной цели осталось буквально пара метров, сверху, с площадки второго этажа, раздалось громоподобное:
"Барсик! Сука, иди жрать!"
Женский грудной голос закалённый в оперных партиях и в криках на учеников в школе. Загрублённый пачкой папирос в день, до тигриного рыка, отраженный от стен и мрамора лестницы обрушился на меня лавиной, буквально вдавив в пол и в стену.
Голос прозвучал, как гром среди ясного неба и оглушил меня.
Руки мои разжались, оружие моё, клюшка, выпала из рук и застучала по мрамору пола. Мочевой пузырь показал мне, что бывает, если меня и его сильно напугать.
С воплями, соплями и слезами, в мокрых колготках, я как раненый лось, ломанулся обратно домой, к маме, забыв и про лето и про песочницу.
Путаясь, в слезах и соплях, сквозь рыдания рассказал матери, что произошло. Она быстро переодела и успокоила меня.
Подошла к окну нашей квартиры, открыла.
Можешь выйти и зайти пока тут.
Лето, солнце, песочница, друзья, встречайте! Я уже бегу.
А клюшку я вечером забрал, когда нашу орущую ватагу матери загнали домой.
Такое вот первое детское воспоминание.
Меньше чем через год мы переехали, в новую квартиру. С газом, горячей водой и собственным туалетом. Там, в первый же день во дворе, я встретил друга, с которым дружу до сих пор. Но это отдельная история. как и при каких обстоятельствах, я его встретил.
А ещё, меня уже смело гуляющего около дома после того случая, однажды чуть не увели цыгане... Во время то было!
Всем спасибо, что прочитали.
Помните, как потом в подъезде веником снег отряхивали
Источник - интересный проект, где два историка воссоздают эстетику и атмосферу прошлого столетия.
Такой стиль у нас был в СССР!
Источник - интересный проект, где два историка воссоздают эстетику и атмосферу прошлого столетия.