С самого начала я решила, что напишу пост про эту историю. Во-первых, я люблю всё записывать (наверное, по мне сразу понятно). Во-вторых: может, кому-то мои заметки окажутся полезными.
Я издавала книгу с нуля, не имея никакого опыта, кроме редкой печати мерча. Это было увлекательное путешествие, и в то же время…
Просто покажу вам скрин:
Сразу оговорюсь, я не буду подробно освещать финансовый аспект этой ситуации. Я не планировала заработать на книге, а скорее понести великолепные убытки.
Мой бюджет тоже смехотворен
В результате убытки оказались небольшими. Почему именно – расскажу ниже, но кратенько. Мысли о деньгах всё ещё приносят тоску…
Зачем всё это
Я помню день, когда забрала из Лабиринта копию своей первой книги (напечатанной издательством). Это была холодная сибирская весна. Я шла домой из пункта выдачи и не знала, как сдержать крик: «У меня есть книга! Настоящая книга!»
С этим чувством сложно что-то сравнить. Высшая точка писательской радости (на мой взгляд) – увидеть свой текст на бумаге.
Поэтому, когда со второй книгой издательства меня продинамили, я решила выпустить её сама. Потому что мне так хотелось. И я очень надеялась, что мои читательницы тоже захотят получить экземпляр.
Так, кстати, и получилось *-*
Процесс
Чтобы издать книгу, нужны:
Текст
Обложка
ДЕНЬГИ
Стальные нервы (не обязательно)
Начнём с обложки
Она у меня уже была – нарисованная на заказ очень крутой художницей. Но кроме передней части обложки нужен ещё задник и корешок.
Обложка в развороте
Картинку для задника сделала та же художница, что рисовала обложку — я написала ей и попросила версию без главной героини. Получилось быстро и недорого. Лучи добра этой замечательной даме!
1/2
Моё усталое лицо + допинг для работы над обложкой
Заметка на будущее:
Всегда заранее продумывать, как будет выглядеть задник. Оптимальный вариант: заказывать его сразу с основной обложкой. Лучше, если он у тебя будет — чем нет.
Корешок я сделала сама – взяв за основу первую книгу.
Весь дизайн обложки делала в Иллюстраторе. Я немного умею им пользоваться – достаточно для подобных задач.
На мой взгляд, у Иллюстратора крайне недружелюбный интерфейс, особенно если сравнивать с Фотошопом. Но этот проект помог к нему привыкнуть. Если понадобится, буду делать обложки и дальше.
А ещё Иллюстратор жрёт очень много оперативки - и регулярно вылетает на моём слабом ноуте.
Текст
Я искренне думала, что подготовить его будет сложнее. Даже установила Индизайн — но он не понадобился.
Как оказалось, достаточно сделать макет в Ворде, экспортировать в ПДФ и скинуть в типографию.
Сейчас я немного жалею, что вёрстка вышла простенькой и скучной. Но в будущем буду чувствовать себя увереннее и смогу добавить что-то интересное.
Моя вёрстка / Книга из издательства
Типография
Как я вообще искала Типографию?
Да просто через Яндекс. Выбрала штук 10 Новосибирских типографий, написала всем, скинула ссылку на Диск с файлами текста и обложки. Мне прислали расчёт, и я выбрала самую выгодную.
Как оказалось, тут я прогадала. Ниже расскажу подробнее.
Сроки
Это пункт, который для меня стал большим удивлением. Раньше я печатала только мерч (открыточки и блокноты). Процесс занимал оч мало времени, через несколько дней можно было ехать и всё забирать.
Поэтому когда мне сказали, что книги будут печататься месяц, я… ну охерела слегка. Сильно. Даже испугалась, что кто-то откажется от предзаказа.
Это потом мне объяснили умные люди, что месяц – ещё недолго. Стоило, конечно, спросить заранее, но – это не наш метод.
На этом этапе меня много кто поддержал. И ребята с работы, и знакомая писательница, которая посоветовала регулярно напоминать типографии про заказ. И подруга, которая раньше работала в другой типографии — она проверила, как будет смотреться выбранный размер шрифта.
Творчество свело меня с множеством крутых людей~
Денежный вопрос
Стоимость книги я рассчитывала так: цена из типографии + доставка почтой России (можно прикинуть у них на сайте).
В результате доставка оказалась дешевле, чем планировалось. Я бы почти вышла в ноль, если бы на следующий день после заказа из Типографии не упало письмо счастья.
Они неправильно посчитали количество страниц — и нужно было доплатить.
*мем с котом «Тут не хватает»*
Пришлось отправить им ещё денежек, что мне не слишком понравилось. Буду считать это платой за опыт.
Заметка на будущее:
Всегда, всегда, ВСЕГДА задавать вопросы, даже если они кажутся тупыми. А вы точно всё посчитали? А это окончательная цифра, вы уверены? А это полные сроки?
Это может сэкономить немало нервов.
Если вам интересно, откуда я взяла деньги: я достаточно долго копила всё, что получаю от платных подписчиков. И если вы оплатите подписку на меня в ВК или на Бусти – то поможете в выпуске мерча и покупке кофе.
А ещё там есть крутые эксклюзивные рассказы~
Также я использовала деньги, которые получаю на основной работе. И меня поддержала семья.
На предзаказах я собрала деньги на 50+ книг. Заказала 70 – рассчитывая постепенно распродать их позже.
Но последние экземпляры разобрали через пару дней после того, как я получила их из типографии. Сама не ожидала, что так будет~
Шампанское, которое я купила себе в день получения книги
Отправка книг
Тут будет ода Почте России :)
Книги я отправляла через почту, с отслеживанием. На их сайте есть супер-удобная возможность ввести все данные и получить бланк со штрих-кодом, который можно наклеить на пакет.
Не нужно стоять на почте и подписывать ручкой все посылки.
Это невероятно экономит время. У меня есть принтер, так что я печатала бланки прямо дома. В принципе, их можно сохранить на флешку и распечатать в любом удобном месте.
1/2
Собираю посылки и подписываю открытки
Упаковкой я занималась тоже сама. Все штуки для неё заказаны с Вайлдберриз: пакеты и пупырка. Ещё потребовался скотч. МНОГО скотча. У меня ушло где-то пять катушек.
Хотя я, как ненормальная, всё на несколько слоёв заматываю…
Вместе с книгой я отправляла открытки — и некоторые из них закончились прямо в процессе упаковки. Пересчитать их заранее я, конечно, не додумалась.
Заметка на будущее:
Заранее убедиться, что всего хватает. Пересчитать пакеты. Дозаказать пупырку — она быстро уходит. Купить побольше скотча. И обязательно проверить, достаточно ли осталось мерча.
Осталось только отнести всё на почту. Мне повезло: я живу в пяти минутах ходьбы от отделения. И всё равно, пришлось сделать где-то пять рейсов, чтобы отправить около 60 книг.
Сама почта меня не бесила. А вот злобные клиенты на ней, срывающиеся на персонал – ещё как.
Часть посылок, подготовленных к отправке
Как лучше издаваться
Теперь я могу сравнить работу с издательством и — самиздат.
Второй вариант приносит намного больше нервотрёпки. Всё придётся делать самой: начиная от подготовки текста и обложки, заканчивая визитами на почту. В случае с издательством: я просто отправила им текст и файл с обложкой от художницы, книга сама появилась в магазинах.
Но – у самиздата больше приятных бонусов.
Во-первых, я смогла подписать каждую книжечку. Положить в посылки открытки и стикеры. Поговорить с каждой читательницей лично, а с некоторыми и встретиться лично – и это было очень круто.
Подписываю книги
Во-вторых, я смогла добавить к тексту повести несколько рассказов. Не нужно было думать, понравятся они издательству или нет.
Кроме того, когда книга выходила через издательство, я понимала, что она должна окупиться — иначе со мной вряд ли захотят работать в будущем. Поэтому я бегала по блогерам, заказывала рекламу, рассылала за свой счёт экземпляры и открытки.
Мне дико не нравилось всем этим заниматься. Самиздат освободил меня от необходимости волноваться о продажах и тиражах. Все, кто хотел книгу — получили её по почте, прямым рейсом из Новосибирска.
Зря я боялась самиздата, как выяснилось.
Финал
Сейчас я почти каждый день получаю сообщения о том, что книга дошла. На полке стоит мой, авторский экземпляр. И семье я парочку подарила.
Я всё ещё не могу описать это чувство: когда держишь в руках что-то, созданное тобой с нуля. Сплетённое из текста и фантазий. Я невероятно, невообразимо рада, что во всё это вмешалась.
И уже хочу повторить, если честно :д
Если бы не мои читательницы, книги бы не было. Спасибо огромное за всю поддержку, которая помогала в самые тяжёлые дни~~
Было много беготни. Нервотрёпки. Походов на почту с пятикилограммовыми пакетами в каждой руке. Шея болела, пока я сидела на полу и собирала посылки. Да и в финансовом плане нужно восстановиться, да.
Но каждая страничка того стоила~
А это самое главное.
ps: отвечая на потенциальный вопрос «Можно ли будет прочитать «Убийства», если не получилось купить книгу». Можно! Сначала текст выйдет в платных источниках (он уже есть в подписке ВК и на Бусти). А потом постепенно я выпущу все главы в общий доступ.
Это автобиографическое эссе Роберт Шекли написал в 2004 году, за год до своей смерти.
Разные источники в интернете пишут, что эссе фантаст написал для CA. Мои поиски в попытке расшифровать эту аббревиатуру привели меня к предположению, что под этими буквами скрывается сборник "Contemporary Authors". Он выходит с 1962 года и в нём опубликовано более 116000 биографических и автобиографических статей. По моим ощущениям автобиографическое эссе Р. Шекли написано очень спонтанно и отрывочно. В нём автор вспоминает наиболее яркие эпизоды из своей жизни, но при этом приводит и много мелких деталей. Поскольку на русском языке автобиографию Р. Шекли я не нашёл, то привожу свой перевод [автор перевода — Fyodor, источник публикации — сайт Фантлаб].
Я родился 16 июля 1928 года в больнице Бруклина, штат Нью-Йорк. Мои родители жили в маленькой квартире с балконом. Одно из моих самых ранних воспоминаний – как один из моих дядей подвешивает меня над маленьким балконом. Я был в ужасе. Улица была так далеко внизу!
У меня есть ещё одно воспоминание о тех днях. Это сон. Я смотрел вниз на город, и казалось, что он горит. В земле были дыры. Из них выползали люди в шапках странной формы. Может быть, пожарные?
С матерью Рае Хелен Файнберг
Моя мать, Рейчел, была фермерской девушкой из Лейк-Плэсида, штат Нью-Йорк. В колледже она прошла курсы, которые давали ей право преподавать в Америке и Канаде. Позже она часто рассказывала о том, как преподавала в однокомнатном классе в Саскачеване. В школу она ездила на лошади.
Она познакомилась с Давидом, человеком, который стал моим отцом, когда ей было около двадцати пяти лет. Он был примерно на десять лет старше, восстанавливался после нервного срыва, вызванного, как говорили, его стремлением добиться успеха в бизнесе. Он уже отслужил в американской армии, в Первую мировую войну. На поле брани он прошел путь от сержанта до младшего лейтенанта и получил медаль за храбрость в Мёз-Аргонском наступлении. Его родители были польскими евреями, эмигрировавшими из Варшавы в Америку, вероятно, в 1880-х или 1890-х годах. Отец Давида, Цви, был раввином не от мира сего, который никогда не проповедовал перед прихожанами. Он был полным неудачником в бизнесе. Последние годы жизни провел в Бруклинской публичной библиотеке, читая Шекспира. Давид сосредоточил своё внимание на деловом мире. Он нашел работу в страховой фирме Schiff-Terhune на Джон-стрит в нижнем Манхэттене. Он начинал как офисный мальчик, постепенно рос и в итоге стал секретарем-казначеем фирмы.
Когда мне было около четырех лет, мои родители переехали из Нью-Йорка в Нью-Джерси, сначала в Вест-Оранж, а затем в Мейплвуд. Лето мы проводили на ферме брата моей матери, Мозеса Файнберга, в северной части штата Кин, Нью-Йорк. Я заинтересовался писательством в раннем возрасте, вскоре после того, как обнаружил, что то, что я читал, было написано людьми, очень похожими на меня. Это было где-то между пятью и семью годами. Я был ранним читателем и довольно ранним писателем. Я читал самые разные материалы. Всё было вперемешку: великие книги, обязательные книги, детские книги, книги для взрослых, научную фантастику и фэнтези – моя мельница была готова к любому зерну.
С отцом Давидом Шекли
В какой-то момент моей юности я приобрёл пишущую машинку благодаря дяде Сэму, младшему брату моего отца, продавцу и демонстратору пишущих машинок. Он подарил мне портативную Royal. Но ещё до того, как она попала в моё распоряжение, я начал писать свой первый роман, от руки, в школьной тетради. Я назвал этот роман «Fathoming the Maelstrom» («Постигая Водоворот»). В то время я находился под сильным влиянием Эдгара Аллана По.
Я так и не закончил этот роман. Вскоре я вернулся к своей первой любви – чтению рассказов. У меня было много мастеров. Джек Лондон, например. Ещё Генри Каттнер. Де Мопассан. И великий О. Генри, чьи рассказы я считал последним словом в умном сюжете и привлекательности на рынке. Но их было так много, что я не могу вспомнить их все.
Я читал истории о ковбоях и индейцах, детективные истории. Я читал «Отверженных» в очень старом четырёхтомнике. Я читал Уиллу Кэтер, Конрада Эйкена и стильного «Короля в желтом» Роберта У. Чембера, который привил мне вкус к Парижу, а также к фэнтези.
Мейплвуд был «милым» городком на севере центральной части Нью-Джерси, недалеко от Ньюарка и Нью-Йорка. Я вырос под звуки свинга биг-бэндов – Томми и Джимми Дорси, Бенни Гудмана, Зигги Элмана, Глена Миллера, Вона Монро и несравненного Дюка Эллингтона. В те дни я много слушал радио – Эдди Кантора, Бена Берни, радиотеатр «Люкс». Я был очарован поздними ночными шоу, особенно «Я люблю тайны» с его великолепным актерским составом – Джеком, Доком и Реджи.
С собакой Пенни
Моим любимым комиксом был «Принц Валиант». Когда я учился в средней школе, Америка воевала с Японией и нацистской Германией. Я ожидал, что со временем меня призовут в армию, и когда я стану вернувшимся военным, я буду встречаться со всеми красивейшими девушками. Газеты пестрели сообщениями о победах и поражениях американцев. Родители велели мне брать только ту еду, которую я смогу съесть, и помнить о голодающих финских детях, которым не хватало еды. Я слушал, как Лоуэлл Томас рассказывал о зимней войне финнов с русскими, и в моей голове возникали образы мужчин в белых парках с винтовками на спине, скользящих на лыжах по густым, темным заснеженным лесам.
В раннем возрасте мы, мальчишки, спорили друг с другом о том, кто должен стать следующим президентом – Лэндон или Рузвельт. Мы ничего не знали ни о том, ни о другом. Мы просто хотели принимать в этом участие. Мы мало говорили о войне, хотя она доминировала во всём. Фильмы конца 30-х и начала 40-х годов были героическими и сентиментальными. Джон Уэйн был королём. Фильм «Миссис Минивер» Грира Гарсона дал мне первое впечатление о героической Англии.
В те дни, в начале 40-х, ещё существовали бульварные журналы, и я был завсегдатаем нашего магазина на углу, читал то, что не мог позволить себе купить, и покупал всё, что мог, из научно-фантастических журналов. Там были «Удивительные истории» (Startling Stories), «Захватывающие истории чудес» (Thrilling Wonder Stories), «Странные истории» (Weird Tales) (до сих пор выходят!), «Истории о планетах» (Planet Stories), «Знаменитые фантастические тайны» (Famous Fantastic Mysteries), «Фантастические романы» (Fantastic Novels) и другие, которые я уже забыл. Я мечтал стать писателем научной фантастики. Но это было не все, что я читал. Джек Лондон, Эмброуз Бирс, О. Генри, Стивен Ликок, Гомер, Вергилий, Данте, Гораций, огромная недисциплинированная масса книг, в основном взятых в городской библиотеке. Список влияний можно было бы продолжать бесконечно, если бы я только мог вспомнить.
Я научился играть на гитаре у своего кузена Бада. Не очень хорошо, но громко и в такт. После этого я поступил в школьную танцевальную группу, за что мне платили. Мне нравилось иметь собственные деньги и не полагаться на пособие от родителей. Это казалось скорее признаком достижения, чем жизненной необходимостью. Депрессия прошла мимо нас, незаметно для меня. И хотя мои родители всегда были бережливыми, мы с сестрой ни в чём не нуждались.
Когда я вошёл в мир свиданий, то часто брал семейную машину (всегда новый Plymouth каждый год или около того – отец считал, что в марках GM есть что-то броское).
Каждое лето в те годы, когда мне было от шести до шестнадцати лет, мои родители собирали нас и ехали за триста миль или около того на ферму моего дяди Мозеса в Кине. Тогда не было ни Северной дороги, ни супермагистралей, поэтому мы ехали по местным дорогам и шоссе, проезжая через такие места, как Механиксвилл и Саратога-Спрингс, и наконец, добравшись до Кина, долины Кина и, проделав долгий путь вверх по Еловому холму, мимо хижин Берты, оказывались на ферме Мозеса площадью 200 акров, граничащей с Адирондакской пустыней. Мозес был братом моей матери, единственным из семи братьев, кто не стал заниматься юриспруденцией или медициной. В основном он занимался молочным животноводством, хотя на заднем дворе у него были и кукуруза, и трава, и овощные грядки, а на боковом – свиньи. У него было стадо из двадцати или около того коров, молоко он покупал и у местных фермеров. Он был первым в Северной стране (как её называли), кто применил пастеризацию, и мог бы сделать на этом хороший бизнес, если бы был бизнесменом, а не трудолюбивым мастером.
Моим другом и кумиром в те годы был мой двоюродный брат Бад (Бернард). Он был младшим сыном Мозеса, примерно на десять лет старше меня. Он доставлял молоко, которое Мозес пастеризовал. И я тоже доставлял его, стоя на подножке пикапа, чтобы делать это быстрее и успеть закончить, пока Бад играл в софтбол в городе или ходил на свидание ранним вечером. Старший сын Мозеса, Стив, жил в городе, во время войны служил на торпедных катерах и погиб в аварии на мотоцикле. Его сестра Сесилия, которую мы все звали Сис, работала медсестрой в местном лазарете. Она была замужем за Си, высоким черноволосым парнем индейского происхождения, который занимался скачками на рысистых лошадях.
Си лишь много позже узнал, что у его жены был роман с Фредди, чужаком из глубинки, который, как говорили, приехал в эти края «для успокоения нервов» и снимал дом и несколько хижин по дороге в Элизабеттаун. Фредди был высоким, красивым парнем, но выглядел каким-то хрупким. Я часто ходил пешком за пять миль от фермы Мозеса до его дома, и Фредди ставил мне классическую музыку на своем «Виктроле». Часто я отправлялся дальше, проезжая на попутках двадцать с лишним миль до Элизабеттауна, где была аптека, в которой продавались «Гиганты современной библиотеки», и где я впервые познакомился с Альфредом Лордом Теннисоном и другими.
Сейчас я смотрю на всё это в золотом свете. Но не всегда было всё так хорошо. Мозес и остальные члены семьи не особо общались друг с другом. Наёмный работник, франко-канадец из Квебека, часто ни с кем не разговаривал, а местный идиот, которого Мозес поселил за определенную плату, иногда вообще молчал, размышляя о каких-то пустяках, реальных или воображаемых. Может, он и был идиотом, но зато замечательно играл на пианино. А ещё были танцы на площади, которые улучшали ситуацию, по крайней мере на некоторое время. На них обычно присутствовал Док Гофф, дачник из Нью-Йорка, в сопровождении своих прекрасных дочерей или племянниц. Бад был любителем кадрилей, а также гитаристом. Я наблюдал за всем этим с восторгом. Я с трудом мог дождаться того дня, когда стану достаточно взрослым, чтобы тоже танцевать кадриль или, может быть, играть на гитаре.
Иногда летом тот или иной из моих дядей приезжал и оставался ненадолго. Среди них был Зип (Эзра), успешный нью-йоркский адвокат, и его жена Энн. Зип был заядлым рыбаком и коллекционировал ранние американские стеклянные бутылки. Он и Энн погибли много лет спустя, когда на пересечении 72-й улицы и Бродвея неуправляемая машина сбила их обоих. Иногда приезжал мой дядя Саймон. Он был дантистом, мужем сестры моего отца, Иды, статной, красивой женщины.
Всё это происходило между моими пятым и шестнадцатым годами. По мере взросления жизнь на ферме становилась для меня всё менее ценной, но мне всегда хотелось туда поехать.
Моя сестра Джоан, которая была на три с половиной года младше меня, всегда ездила на ферму вместе с остальными. Она была (и есть) симпатичной светловолосой женщиной, внешне приветливой и покладистой, не выказывающей никаких признаков внутренних сомнений и неуверенности, которые её тревожили. Впоследствии она вышла замуж, родила дочь Сьюзан, развелась, стала лицензированным психотерапевтом и по сей день практикует в Вест-Сайде на Манхэттене. В те ранние годы мы были друзьями и товарищами, до тех пор, пока я не стал одержим своими проблемами взросления. Помню, отправились мы однажды в гору на смотровую площадку. Мы заблудились, проплутали целый день, наконец нашли дорогу и с ужасом узнали, что наши родители вызвали полицию, чтобы разыскать нас.
Летом я в основном занимался сенокосом, доставкой молока, иногда ловил рыбу в маленьком ручье, протекавшем через землю Мозеса, иногда купался в Зеркальном озере в Лейк-Плэсиде, где от холодной воды у меня синели губы.
Тем временем в Мейплвуде, где я жил большую часть года, я продолжал учиться в школе. Я был прилежным учеником, хотя отмечалось, что я никогда не делал того, на что был способен. Вместо этого я читал книги, играл в танцевальном ансамбле, достаточно освоив игру на гитаре, и мечтал стать писателем. Я встречался, мне разбивали сердце, я восстанавливался. Сейчас, оглядываясь назад, всё это кажется очень банальным. У меня было очень мало проблем. Но, видимо, что-то было не так, потому что в возрасте пятнадцати лет или около того я сбежал из дома, уехал в Нью-Йорк и устроился на работу в фотолабораторию. Я позвонил родителям, чтобы сообщить, что со мной все в порядке. Они попросили встретиться со мной. Я согласился, и они уговорили меня остаться дома, пока мне не исполнится семнадцать и я не закончу школу, и тогда, если я всё ещё захочу уехать, я смогу поехать с их благословения. Я согласился, но больше никогда не убегал.
Однажды летом закончилась Вторая мировая война. Мне было семнадцать, я жил на ферме Мозеса в северной части штата Нью-Йорк. Призыв в армию всё ещё продолжался. Если бы меня призвали, это означало бы трёхлетнюю службу. Но если бы я записался в армию, то служил бы восемнадцать месяцев. Конечно, призыв мог закончиться к тому времени, когда до меня доберутся. Но мог и не закончиться. Отслужив восемнадцать месяцев, я мог получить три года колледжа по программе GI Bill (закон о военнослужащих). А я ещё не был готов к колледжу. Я завербовался.
Меня отправили в Форт-Дикс, а затем в Кэмп-Полк, штат Луизиана, для прохождения базовой подготовки. После четырехнедельной подготовки в качестве санитара меня отправили в лагерь Стоунман, штат Калифорния, а оттуда на военное судно, направлявшееся в Корею, где я должен был стать пехотинцем, хотя ещё не стрелял из винтовки.
Я высадился в Корее, в порту Инчхон. Долгий, медленный переезд на поезде в Юндунпо, затем ещё один переезд на поезде в Сеул. В Сеуле я пробыл достаточно долго, чтобы получить назначение в роту «Джордж» 32-й пехоты 7-й дивизии, дислоцированную в Кэсоне на 38-й параллели.
Там я попал на караульную службу. Охрана заставы, охрана склада боеприпасов, охрана заставы. Караульная служба – это всё, что делала наша рота. У меня был один перерыв от этого, когда сержант, заметив по моим документам, что я умею печатать, поручил мне набирать секретные отчёты о расположении золотых приисков в Северной Корее.
Мне хотелось попасть в Сеул, где я мог бы найти работу в полковом танцевальном оркестре. Но пропусков в Сеул не было. В конце концов я получил пропуск, разбив свои очки.
Норман Спинрад, Харлан Эллисон, Роберт Шекли
Жизнь в роте Джорджа была неспешной. В основном у нас были пешие караулы, перемежающиеся с сидячими караулами на двух наших заставах. Одна из этих застав находилась в тридцати ярдах от небольшого деревянного моста. По другую сторону моста находилась Северная Корея. Там дежурили русские: дружелюбные люди с плоскими восточными лицами, все они утверждали, что они из Москвы. Мы нашли с ними общий язык настолько, что обменялись оружием для осмотра. Их винтовки и пистолеты-пулеметы, оснащенные снайперскими прицелами, явно превосходили наши винтовки M1 Garrand. Иногда мы прикидывали, как скоро они смогут загнать нас через всю Корею в море. Предположения варьировались от одного дня до трёх суток. Наш боевой дух был невысок.
Капитан нашей роты поручил мне написать о работе, которую выполняла рота Джорджа на 38-й параллели, для публикации в полковой газете. Я написал, как мне казалось, неплохую статью и сдал её. Он вызвал меня на следующий день. После долгих разговоров я узнал, что он был недоволен той ролью, которую я отвёл ему в работе роты, которая, насколько я мог судить, заключалась в том, что он ходил по своим постам охраны. Я забрал статью и переделал её. Он всё ещё был недоволен. Я расширил его роль в своём уже полностью выдуманном рассказе. Ему всё равно не понравилось. Я сказал ему, что сделал всё, что мог, и больше ничего не могу сделать. Он спросил, действительно ли это так. Я ответил, что да. Он махнул на меня рукой.
Через неделю я вышел за территорию роты, чтобы отдать своё белье корейским прачкам. Мы всегда это делали без пропуска. Когда я вернулся, то узнал, что меня начали искать. Меня объявили отсутствующим без разрешения, и мне предстояло выбрать: семь дней наказания в роте или военный трибунал.
Поэтому я семь дней выкапывал лёд из ротных канав.
В Сеуле я занимался тем же, чем и в школе, – играл в оркестре, и мне за это платили. С моими деньгами рядового и тем, что я зарабатывал, играя на офицерских танцах, я получал сумму, эквивалентную зарплате майора. Так продолжалось до тех пор, пока мой срок не истек и меня не отправили домой.
Я прибыл в Северную Калифорнию, получил почётную отставку и продолжил играть в оркестре. Наконец я вернулся в Нью-Джерси, подал документы в Нью-Йоркский университет, был принят и осенью приступил к занятиям.
Занимаясь летом и зимой, я смог закончить университет за два с половиной года, имея при этом новую жену – Барбару Скадрон, с которой я познакомился на занятиях по писательскому мастерству, которые вёл в Нью-Йоркском университете Ирвин Шоу, – и ребёнка. Я не особо планировал всё это, но так получилось. Я нашёл работу в компании Wright Aeronautical в Нью-Джерси, снял квартиру в Риджфилд-Парке и попытался вернуться к написанию рассказов.
Мой единственный реальный шанс сделать это появился, когда мой профсоюз объявил забастовку. В пикетах я не нуждался, поэтому отправился домой и в течение нескольких недель, пока длилась забастовка, писал короткие рассказы так много и так быстро, как только мог. Когда забастовка закончилась, я вернулся на работу – делать рентгеновские снимки деталей реактивных двигателей. Работа с будущим, говорили мне. Но на тот момент единственным будущим для меня было фриланс-писательство.
В течение следующих месяцев я начал продавать эти рассказы. Первую историю я продал в журнал Уильяма Хэмлинга "Воображение". Затем в журнал "Дока" Лоундеса "Future Science Fiction". Потом стали продаваться и другие. Я нашел агента – не сомневающегося Фредерика Пола. В самом начале нашего сотрудничества он сказал мне: "Я продам каждое слово научной фантастики, которую ты напишешь". Это был самый лучший комплимент, который я когда-либо получал. Айзек Азимов, также клиент Фреда, сказал мне несколько ободряющих слов. Вскоре после этого я бросил свою работу на фабрике и вступил в ненадежный мир фриланс-писательства на полный рабочий день.
О, эти первые дни, когда я писал полный рабочий день. Жаль, что писать на полную ставку можно только один раз. Я снял офис в соседнем Форт-Ли, дополнительную комнату в кабинете дантиста. И я ходил туда каждый день и писал, писал, писал. И почти всё, что я писал, продавалось.
Меня иногда спрашивали, как я получаю идеи для рассказов. У меня не было определенного метода. Идеи приходили ко мне в любое время. Что-то, что я прочитал, или что-то, что мне сказали, или что-то, что я подслушал, могло послужить первоначальным толчком. Или же, просто ничего не делая, возникала идея или цепочка ассоциаций, и я следовал им, чтобы создать сюжет. Я постоянно носил при себе карманные блокноты, и вскоре после того, как у меня появлялась идея, я записывал её. В противном случае я мог забыть о ней.
Иногда я задумывался, не стоит ли мне попробовать формально изучить форму короткого рассказа. Стоит ли мне читать книги о том, как находить идеи? Мой более или менее инстинктивный ответ был категоричным "Нет! Я чувствовал, что похож на гусыню из старой народной сказки, которая несёт золотые яйца. Попытки выяснить, как я это делаю, скорее испортят мою внутреннюю работу, чем сделают её лучше. Я старался сохранить отношение, которое было у меня с детства: я был pulp-писателем, одним из той анонимной (для меня) группы писателей, которые писали для старых детективных бульварных изданий. В то же время у меня было чувство, которое я почти никогда не озвучивал, что я нечто большее, чем просто pulp-писатель с коннотацией посредственности, которую подразумевает этот ярлык. Я хотел писать лучше, создавать лучшие истории, создавать истории, которые читатель будет чувствовать, а не просто подчиняться механическим свойствам повествования. Я хотел быть чертовски хорошим, но я никогда не говорил с собой о том, что я имею в виду под этим. В то время у меня не было единой модели. О. Генри по-прежнему привлекал меня, но я признавал механические и предсказуемые качества многих его рассказов. В то же время я чувствовал, споря в своей голове с его критиками: "Если это так просто и объяснимо, давайте посмотрим, как вы это сделаете".
В начале первых лет писательской деятельности я продал один из своих рассказов в новый журнал под названием Galaxy. Вскоре после этого я познакомился с Горацием Голдом, который жил в то время в Стайвесант-Тауне, не так далеко от того места, где я позже поселился в Западном Гринвич-Виллидже. Горацию понравились мои вещи, и он сказал, что будет счастлив, если я буду показывать все мои рассказы сначала ему. Меня это устроило – он платил лучшие расценки в этой области. Я посылал ему почти всё, что писал, всегда оставляя себе время для продажи рассказов в старые бульварные журналы, которые любил с детства. В те годы я начал продавать рассказы в «Playboy», чья единая цена в 1500 долларов за рассказ была намного лучше, чем всё, что могли дать научно-фантастические журналы, или журналы формата дайджест, как их теперь называли. Они также предоставляли превосходные иллюстрации к рассказам, и вы могли сотрудничать с такими именами, как А.К. Спекторский, Рэй Рассел, а также с такими известными писателями нежанрового направления, как Ирвин Шоу, Джон Апдайк и многими другими.
Но «Playboy» не был тем рынком, на который я мог рассчитывать. Мой доход приносили научно-фантастические журналы, в первую очередь Galaxy. Я начал общаться с Горацием и стал завсегдатаем его пятничных покерных игр, где вечер обычно заканчивался ритуальным возгласом "однажды были с Шекли". На эти игры приходило много людей, не относящихся к научной фантастике. Я помню Джона Кейджа, молчаливого и улыбающегося, победителя в покере, как и во многих других вещах. Там были Луи и Биби Баррон, известные исполнители саундтреков к фильмам. Мы, писатели-фантасты, жаждали кинопродаж, но пришлось ждать несколько лет, пока рынок разовьётся.
В этот период я занимался несколькими разными писательскими делами. Меня наняли написать пятнадцатисерийный сериал для Captain Video. Это было тогда, когда я еще жил в Риджфилд-Парке, штат Нью-Джерси, и я помню посыльного, который каждый вечер приходил за моей дневной серией, чтобы отнести её на Пятый канал Dumont в старое здание Wanamaker Building в центре Манхэттена. Они очень торопились с моим сценарием, поскольку он был единственным подходящим для рекламы пластикового космического шлема, который один из рекламодателей предлагал вместе с каким-то товаром, который он продавал. Работа показалась мне достаточно лёгкой, но продолжать её не было смысла. С эстетической или художественной точки зрения она меня не впечатлила, а оплата в то время – 100 долларов за получасовой эпизод – или это был час? -– была сопоставима с работой в журнале, которую я уже делал.
Откуда мне было знать, что через несколько лет телевидение будет стоить гораздо дороже? А если бы я знал, что бы я с этим сделал?
Наверное, ничего. Я был свободным писателем-фантастом. У одного из французских писателей-сюрреалистов есть персонаж, который говорит: "Что касается жизни, то пусть за нас это делают слуги". Это было очень похоже на мою позицию. У меня не было серьёзных денежных желаний. Даже платежеспособность не была достаточной целью, чтобы отвлечь меня от того, чем я занимался без особого осознанного плана.
Радиостанция ABC попросила меня написать для них историю для двухчасовой драматической презентации. Я придумал "Ловушку для людей", которую кто-то адаптировал. В нем снялись Стюарт Уитмен и Вера Ралстон, а также другие актёры.
В те годы я также немного поработал в Голливуде, время от времени приезжая в Калифорнию и останавливаясь у моего хорошего друга Харлана Эллисона. Обычно я оставался там около месяца, немного работал над сценариями и возвращался в Нью-Йорк, чтобы продолжить писать короткие рассказы для нью-йоркского рынка. В это время я продал свой рассказ "Страж-птица" компании Outer Limits и был нанят для написания сценария. Я уже работал, наслаждаясь разумным счастьем, когда мне позвонили со студии. Сильные мира сего хотели, чтобы я объяснил, как они покажут это на экране. Моя история, на которую они купили права, рассказывала о том, как выглядит Страж-птица, а как её показать –это, конечно, их проблема, а не моя. Я попросил снять меня с проекта и вскоре вернулся в Нью-Йорк.
Более впечатляющим для меня был шанс продать свои услуги по написанию коротких рассказов для программы Beyond the Green Door, предназначенной для радиостанции Monitor Radio. В ней Бэзил Рэтбоун читал короткие истории с неожиданной концовкой. Программа имела пятиминутный формат, и этот формат требовал трёх перерывов на рекламу. Таким образом, рассказ занимал от 1000 до 1500 слов и был структурирован определенным образом. Это была как раз та проблема, которая мне нравилась: техническая, без лишней студенческой болтовни о смысле, эффекте и т.д. То, что я решил эти вопросы, хотя бы в какой-то степени, должно было быть очевидно по реакции слушателя на сам рассказ. Было бы достаточно просто написать в три или тридцать раз больше слов для каждого рассказа, гораздо проще, чем написать сам рассказ. Но это был не мой путь. За прошедшие с тех пор годы я потерял или засунул куда-то большинство рассказов, не смог найти радиозаписи (их искали и лучшие исследователи, чем я), хотя мне удалось найти и опубликовать пять из шестидесяти историй.
Я сдавал эти истории каждую неделю, по пять штук. Вся моя жизнь превратилась в поиск сюжетов в течение всего дня, а потом яростное писание полночи. Это было очень похоже на моё представление о том, чем должен заниматься писатель, поэтому я не возмущался. Но по истечении шестидесяти дней я попросил отгул. Продюсеры не захотели его предоставить, и я уволился. Уволился, несмотря на очень приятный телефонный звонок от самого мистера Рэтбоуна с просьбой продолжить работу. Он был одним из моих героев, но я отказался работать дальше в таком темпе, даже для него. И 60 долларов, которые они платили мне за сюжет, не были большим стимулом.
За последующие десять лет со мной произошло много событий. За это время я написал свой первый роман "Корпорация «Бессмертие»", который сначала продал в виде четырех частей в журнал Galaxy под названием "Убийца времени". Написать его четырьмя кусками по 15 000 слов было проще для моего ума писателя коротких рассказов, чем рассматривать целый роман объемом в 60 000 слов. Несколько лет спустя я продал историю Рону Шуссету, который адаптировал его для фильма под названием "Фриджек" (Freejack), а в главных ролях снялись Эмилио Эстевес, Рене Руссо и Мик Джаггер. Мне фильм не слишком понравился – возможно, потому, что я уже знал сюжет. Но чуть раньше, я продал свой рассказ "Седьмая жертва" Карло Понти, который отдал его режиссеру Элио Петри, снявшему "Десятую жертву". Мне очень понравился этот фильм. В главной роли снялся один из моих любимых актеров — Марчелло Мастроянни, хотя мне показалось, что со светлыми волосами он выглядит не лучшим образом.
В течение десяти лет, примерно с двадцати двух лет, когда я начал продавать, до тридцати пяти, я был счастлив в писательстве. Я заполнял свои карманные блокноты, нумеруя их, чтобы не сбиться со счета. Иногда я всё равно сбивался. Я вёл свой писательский бизнес с минимальным количеством методов, достаточным, чтобы не потерять страницы черновиков и обеспечить выпуск готового продукта на рынок. Всё равно это было довольно хаотично. Но мне удавалось доводить свои рассказы до конца. В первые два-три года я писал не менее одного рассказа в неделю, иногда два или даже три. Все они были довольно короткими. В течение нескольких лет я с трудом выходил за пределы 1500 слов. Мне нравилась форма короткого рассказа, но я чувствовал, что должен уметь писать рассказы объемом 3 000, 5 000 слов или даже больше. Время от времени я находил идею, достаточно большую для новеллы.
Те годы, когда я писал рассказы для Galaxy, были лучшими годами моей работы над короткими рассказами. Но потом всё изменилось. Гораций Голд был вынужден покинуть Galaxy по состоянию здоровья и переехать в Калифорнию. Для Galaxy, да и для журнальной сферы в целом, наступили тяжёлые времена. Журналы стали закрываться, не выдержав конкуренции с телевидением. Мне стало неспокойно.
В этот период я начал писать романы. После первого, "Корпорация «Бессмертие»", я написал "Обмен разумов", "Хождение Джоэниса" и роман под названием "Человек за бортом". Для издательства Bantam Books я написал пять триллеров в мягкой обложке о секретном агенте Стивене Дэйне. Дэйн был моим представлением о жёстком правительственном агенте, безжалостном, но с хорошими либеральными ценностями. Моё представление об Иране и Аравии было ещё более наивным – на него повлияли "Ким" Киплинга, а также Эрик Эмблер и Грэм Грин.
Где-то в это время мой брак с Барбарой распался. Барбара была хорошим человеком. Но мы были слишком далеки друг от друга в важных вопросах. Я переехал в Адскую кухню (Hell’s Kitchen – район Манхэттена), поселившись в квартире, которую когда-то снимал писатель-фантаст Лестер дель Рей. Это была привокзальная квартира с холодной водой, отапливаемая керосиновой печкой, и арендная плата составляла 13,80 доллара в месяц.
Адская кухня была интересной, грязной, захудалой частью Манхэттена. Сейчас Линкольн-центр выходит на то место, где я раньше жил. Я начал налаживать свою жизнь. Встретил очаровательную женщину – Зиву Квитни. Я нашел квартиру в Вест-Виллидж и сделал предложение руки и сердца. Мы переехали на Перри-стрит, и так начался самый продуктивный этап моей жизни.
Ужас, как раньше писали книги? Этож печатаешь год. Потом тащишь в издательство. Ждёшь ещё года два. Тебе отвечают. Тащишь в другое издательство. Ждёшь ещё год. Потом издают. Потом проходит ещё лет 10. И тогда ты встречаешь на улице чела, который говорит тебе, "хуяси, бля, ну не, годно-годно, конечно написал... концовка только слита пиздец". И только тогда ты понимаешь, БЛЯ! А ведь внатуре -- концовка слита! Идёшь -- и пишешь новую книгу. Работаешь над ошибками, пишешь ахуенную концовку. Снова колесо сансары с издательствами... проходит ещё лет 10. Снова встречаешь на улице читателя. "Бля, ну не, ща прям годно. Ток идеи нет нифига, както приземлённо всё и както не па феласофски". И тут красная пелена заволакивает взор, ты набрасываешься на читателя, вцепляешься к нему когтями в глотку, валишь на землю подсечкой, вы валяетесь в грязи, барахтаетесь, кусаетесь и размахиваете кулаками. И вот через несколько минут тело читателя обмякает. Руки, сжатые на его глотке уже не ощущают пульса. И тогда ты, с чувством собственного достоинства поднимаешься на ноги, отряхиваешь фрак и....
И это если мы не берём палеолит, где ты рисовал на стене историю, как вы завалили мамонта, а обзор по ней пишут учёные университета через сто тысяч лет спустя.
Нувыпонели. Тяжёлое было время.
А щас наступил век развлечений и удовольствий. Мне вот сложно представить, чтобы я сел и стал писать, как лет 15 назад, в стол, чисто для себя. Можно, конечно, рассказец выдать, но уж точно вряд ли я бы решился на целую книгу. Вдохновение -- штука прекрасная. Но оно без подпитки быстро заканчивается. У меня оно редко живёт дольше месяца. И если нет самодисциплины, чтобы дожать...
Тогда в бой идёт ахуенное топливо -- это отзывы читателей, донаты, читательские обсуждения разворачивающегося в онлайн-режиме сюжета. Это, как бы смешно не звучало, вдохновляет, даёт второе и третье и четвёртое дыхание...
А раньше компа не было с интернетом. Времена были такие, ножей не знали -- хуём говядину рубили. Делать нечего. Поэтому писал и в стол. Литература -- этож та же самая игрулечка мечты, которой так не хватает душе. Этож общение с живущими на твоих страницах персонажами.
С другой стороны щас есть дофига альтернатив, на что потратить своё время "с толком". Я люблю писать, но это уж точно не "дешёвый дофамин", как сейчас модно выражаться. Это требует шевелений мозга. Гораздо проще -- залипнуть в тырнете.
Игор накачай -- совершенно на любую эротическую фантазию, да в соцсеть зайди, потрещи с кем угодно. ЗАТО! ситуацию спасает быстрый отклик современного читателя. Когда кучу отзывов можешь получить в тот же день выпуска рассказа/главы. Этот дофамин, конечно, перекрывает все типы потребления! С лихвой. ПРОСТО охуеть как перекрывает. Там подписчики прибавились, тут статистика выросла, а здесь лайков навалили от души... А если сверху ещё донат прилетает... и вот ты просто подсаживаешься на иглу бесконечного писательства.
Тебя просто уже не вставляет ничто другое.
Нахуй тебе игры или пивас, если ты можешь написать главку и потом обмазаться своей ахуенностью?
А ещё в современном мире очень легко творить и ориентироваться на мнение читателей, корректировать косяки, форсировать фишки и этим совершенствоваться. Комментаторы очень активно участвуют в становлении сюжета, проливая свет истины на нелогичности, на сюжетные дыры, предлагая порой ТАКОЕ, что охуеваешь. И книга от этого ещё лучше становится, и радует читателей ещё больше...
Как же хорошо, что мы живём в 21 веке. Просто заебись)
Гарри ты получил силу всех волшебников мира, которые существовали и существуют, так же ты получил знания этих же волшебников, то есть ты знаеш все заклинания мира. Ты владеешь ментальным блоком в миллиарды раз сильнее блока Воландеморта. Ты анимаг, но ты не обычный анимаг : ты можешь превращаться в любое животное, ты метафоромаг, ты владееш беспалочковой магией и еще кучей различных вещей. Твоя сила равна божьей. Спи.
Фильмы-катастрофы пользуются большой популярностью и собирают внушительные суммы в прокате, поэтому сразу несколько крупных студий и онлайн-платформ вступили в борьбу за права на киноадаптацию романа Майкла Крайтона и Джеймса Паттерсона «Извержение вулкана» (Eruption).
Книга только готовится к печати, но голливудские компании не сомневаются в ее успехе и готовы выложить за права на экранизацию круглые суммы. Поговаривают, что первый раунд аукциона пройдет на следующей неделе. Крайтон приложил руку к созданию «Парка Юрского периода», «Мира Дикого Запада», «Смерча» и сериала «Скорая помощь», поэтому интерес к книге вполне объясним. Наработки по роману были найдены после смертиМайкла. Наследники Крайтона доверили доработку произведения одному из самых успешных современных писателей — создателю книжного цикла «Алекс Кросс» Джеймсу Паттерсону. Общие тиражи романов Майкла и Джеймса составляют более 700 миллионов экземпляров.
Подробности книги не раскрываются. Сделку по продаже прав на экранизацию курирует студия Story Factory, которая сулит потенциал для грандиозных экшен-сцен и сравнивает главных героев истории с Дэвидом Эддисоном и Мэдди Хэйз из сериала «Детективное агенство "Лунный свет"».