Конкурсные рассказы
Привет! Выкладываем рассказы всех участников конкурса. Вы их пока читайте, а мы запустим голосование во вторник, так что вам домашка - все прочитать =)
Читать все рассказы
Привет! Выкладываем рассказы всех участников конкурса. Вы их пока читайте, а мы запустим голосование во вторник, так что вам домашка - все прочитать =)
Читать все рассказы
За столом сидела женщина в прекрасном вечернем платье. Она курила сигарету через длинный женский мундштук. Перед ней стояла и бутылка крепкого алкоголя. Женщина предавалась грустным мыслям и воспоминаниям, периодически запуская вопросы в атмосферу, будто невидимому собеседнику.
– Я его растила, вложила в него всю свою любовь, все свои силы. А он теперь так вот относится к матери.
Женщина отхлебнула из бокала, затем затянулась и продолжила:
– Я хотела, чтобы он был самым лучшим, добрым, искренним, рациональным. Чтобы мог ухаживать за мной, когда я состарюсь.
Женщина заплакала. Одновременно за окном застучал дождь по карнизам. Немного поплакав, она успокоилась.
– Надеюсь с возрастом это пройдёт. Он просто глуп и не понимает ещё. У них же в этом возрасте только и мыслей, что о деньгах, власти и сексе.
– Ладно, порой, он играет с братьями в войнушки. Перегибает, конечно, играет до смерти, но может тут и моя ошибка в воспитании есть. Я тоже с эволюцией перегнула, но ведь зато как совершенно получилось! А если б я его баловала, то он бы совсем не был готов к самостоятельной жизни.
– Ну может и не целиком совершенный, но это не значит, что я его не люблю. Он всё-таки моё дитя.
Женщина опустошила бокал, докурила сигарету и налила себе ещё, обжигающего нутро, алкоголя в бокал.
– Знаешь, как говорят, ребёнок - перелётная птица, в доме твоём – гость. Ещё говорят, если любишь – отпусти. Да как я его отпущу? Он же вылетит в космос без моего притяжения. Он ещё не готов к самостоятельной жизни. Пусть пока поживёт со мной. Хоть и мусорит постоянно, конфликтует с соседями. Но зато будет под присмотром.
Женщина перевела взгляд с бокала на холодильник, на котором магнитами зафиксированы детские рисунки. На одном нарисована планета Земля, которая держит за руку человека. Они вместе улыбаются и машут случайному наблюдателю. На втором рисунке детской рукой коряво нарисованы этапы эволюции из обезьяны в человека. На третьем удав, проглотивший слона, в разрезе. А рядом фотография: астронавт на луне рядом с небольшим роботом-луноходом, а на тёмном фоне выглядывает массивная Земля.
– Я тебя очень люблю, мой Человечек, надеюсь скоро ты повзрослеешь и исправишь свои ошибки.
Автор книги Макс Максимов - https://pikabu.ru/@MaxMaximov86
Всю книгу вы можете прочитать у автора на странице.
Сфера – ужасный космический хищник, пришедший в наш мир из параллельной вселенной. Сфера уничтожила и поглотила Титан. Теперь она движется в сторону Солнца, пожирая на своем пути планеты. Ученые рассчитали, что до Земли она доберется через несколько недель. Человечество обречено погибнуть, став частью Черной дыры уже в конце этого месяца.
Внимание, важный дисклеймер! В тексте будут ссылки на стороннюю платформу 😮, так как поиск на пикабу сейчас у меня не хочет работать, а перебирать все рассказы вручную мне лень, так что если это вам претит, то просто проигнорируйте этот пост. Всем остальным приятного чтения. Спасибо за понимание =)
Сегодня предлагаем вам разгадать кроссворд, который был когда-то создан одной из основательниц проекта - Кристиной 😊
Как обычно вы можете прочитать историю чтобы найти там нужный ответ, правда чтива там на неделю и даже больше =)
А когда все слова будут вписаны, то напишите в комменты что получилось в горизонтальной линии =)
1. Кому нужно было принести жертву, чтобы выбраться, в истории «Мой дом не дает мне уйти»?
2. Как звали доктора, который на самом деле не был доктором, из истории «Полуночная газета»?
3. Какой предмет изначально послужил причиной исчезновения героя истории «Каждый год я на неделю исчезаю из жизни»?
4. Что использовала для «психометрии» экстрасенс из истории «Я оказываю услуги экстрасенса»?
5. Суть загробной жизни по версии автора истории «Я социальный работник для детей-экстрасенсов»
6. Место, где работал главный герой истории «Жизнь предателя»
7. В конце истории «На что ты готов пойти за 300 миллионов», кроме главного героя, выжила еще одна девушка. А кем она ему приходилась? Читать 1, 2, 3, 4, 5
8. Воспоминания о каком событии преследовали героиню истории «Я только что выпустилась из меда»? Читать 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
9. Каким оружием пользовалась Сниппити Снап?
10. Для кого были написаны правила школы-интерната «Ред Грув» из истории «В школе-интернате, где я работаю, есть странные правила»?
11. Что привлекало тварей из истории «Я проснулся от сигнала тревоги»?
12. Как звали Гиганта, предводителя бродяг, из истории «На берег моего острова выбрасывает людей»?
13. Кто оказался главным антагонистом истории «У моей матери есть еженедельный странный распорядок»?
14. Как звали чудовище из истории о человеке с кривыми рогами?
15. Серийный убийца из истории «Бэдсайд Мэнор»
16. Какое существо в итоге удалось призвать герою истории «Мое хобби… немного странное»?
17.Как называлась закусочная из истории «Я думаю, один из завсегдатаев нашей закусочной – дьявол»?
Я ненавижу Хэллоуин по многим причинам.
Мне приходится открывать дверь каждые десять минут. Приходится притворяться, что я в восторге от возможности бесплатно раздать наглым детям конфеты. Приходится сидеть дома, потому что одна мысль о поездке по дорогам, заполненным бегающими туда-сюда свихнувшимися от сладкого детьми, вызывает панические атаки.
Я плюхнулась в кресло у окна. Толпы детей в ярких костюмах бегали по тротуарам, под присмотром уставших матерей.
Очередная стайка попрошаек пересекла улицу и направилась к моему дому. Черт.
Динь-дон.
Звонок эхом отразился от стен. Я поднялась, взяла пакет "Милки Вэй" и направилась к двери.
– Кошелек или жизнь!
Пятеро детей стояли на пороге. Несколько принцесс, Бэтмен и дьявол. Бесцеремонно набрав полную горсть конфет, я побросала их в протянутые наволочки. Один из них пробормотал "спасибо", остальные предпочли остаться неблагодарными сопляками.
– Можно мне еще?
Я подняла глаза.
Дьявол смотрел на меня, протягивая сумку. Светлые волосы блестели в свете фонаря, глаза были пронзительно-голубыми, как лед.
В нем было что-то странно знакомое, но я не могла понять, что именно.
– Э-э, конечно. – Я бросила еще несколько конфет в его наволочку.
Он не поблагодарил меня. Просто молча повернулся и сошел с крыльца, вслед за другими детьми.
Я закрыла дверь и вернулась к своему месту у окна.
Четверо детей ушли с моей лужайки, присоединившись к женщине у конца подъездной дорожки. И исчезли в сумерках.
Буквально через две минуты зазвонил звонок.
Динь-дон.
Снова подхватив пакет со сладостями, я потопала к гостям навстречу. Поправила блузку, изобразила на лице улыбку и распахнула дверь.
– Кошелек или жизнь!
Снова группа детей. Две Эльзы, Маршалл из "Щенячьего патруля", и ниндзя.
– Ууу, какие вы все страшные! - сказала я.
Дети хихикали и столпились вокруг в ожидании конфет. Все, за исключением ниндзя.
Он стоял в стороне от остальных, молча наблюдая. Его лицо было полностью закрыто черной тканью... за исключением жутких, леденящих душу голубых глаз.
– Спасибо! – кричали дети, спрыгивая с крыльца.
Когда они ушли, ниндзя шагнул ближе. Его глаза блестели в свете фонаря, и хотя рот его был закрыт тканью, я поняла, что он не улыбается.
– Можно мне еще?
У меня кровь застыла в жилах.
Тот же голос.
Я стоял там, в дверном проеме, застыв на месте. Пакет "Милки Вэй" безвольно повис у меня в руках. Он не смог бы так быстро поменять костюм. Как... как это может быть он? Это, должно быть, какая-то шутка.
– Можно мне еще? – спросил он снова.
Я вынырнула из водоворота мыслей.
– Конечно, конечно, – торопливо сказала я и бросила большую горсть конфет в его пластиковое ведерко в виде тыквы.
До сих пор пустое ведерко.
Если он весь вечер собирал конфеты, как оно могло быть пустым?
– Эй! – сказала я. – У тебя все хорошо?
Но он уже отвернулся и побежал обратно через мою лужайку. А через несколько секунд растворился в тенях, смешавшись с другими детьми.
Я снова опустилась в кресло и уставилась на пол. Я больше не хотела смотреть на толпы детей. Просто хотела остаться в одиночестве.
Те голубые глаза... Я знаю, что видела их раньше.
И не при хороших обстоятельствах.
Я видела их и тогда произошло что-то пугающее… И теперь меня снова охватила тревога.
Задумчиво, я провела пальцами по волосам. Он приходил в прошлом году? Но это невозможно: в прошлом году я отмечала Хэллоуин у бывшего парня, Дрю. Мы жутко поссорились тогда, и я уехала поздно вечером.
Не раздала ни одной конфеты.
Тук.
Моя голова резко поднялась.
Тук-тук.
Сквозь отражение собственного бледного лица в оконном стекле, в темных сумерках, я что-то увидела.
Пару голубых глаз.
Я вскочила с испуганным воплем. А потом схватила шнур и потянула. Жалюзи с грохотом опустились. Топ-топ-топ… шаги пронеслись по влажной траве, исчезая в ночи.
Кто он такой, черт возьми?
У меня не было времени об этом подумать.
Динь.
Я не пошевелилась. Не хотела открывать дверь и видеть того мальчика снова.
Динь. Динь.
Но и слушать, как мне беспрестанно трезвонят в дверь тоже не могла. Я поднялась со стула, выдавила из себя улыбку и открыла.
– Кошелек или жизнь!
Глаза скользнули по стайке детей на крыльце. Фея с кучерявыми волосами, мальчик из "Суперсемейки" с карими глазами, маленькая девочка в балетной пачке. Его среди них не было.
Я вздохнула с облегчением.
– Держите, детки! – Я так обрадовалась, что дала каждому по десять конфет. Завизжав от восторга, они побежали к родителям. Я медленно закрыла дверь. Она заскрипела на петлях, а затем с грохотом захлопнулась.
Я вернулась к своему месту. Взглянула на телефон: 20:19. Детский гомон снаружи, наконец, утихал. Через щель в жалюзи я видела, как поток маленьких фигурок в костюмах течет к главной дороге.
Через двадцать минут шум сменился тишиной. Я открыла книгу, проверила сообщения и устроилась поудобнее.
Динь.
Черт, конфет почти не осталось. На дне болталось всего четыре маленьких батончика. Надеюсь, их там не больше четырех.
Ребенок был один.
В черном костюме оборотня, с клочками меха, беспорядочно приклеенными к водолазке, и с ужасной маской на голове. Пластиковая морда исказилась в оскале, обнажив желтые зубы. Фальшивая кровь капала из пасти, пачкая мех на плечах.
– Хочешь конфет? – Мой голос почему-то дрожал. Дорога была абсолютно пуста, все дети исчезли.
Ужасное беспокойство овладело моим сердцем. Руки задрожали.
– Можно мне еще?
Я захлопнула дверь перед его лицом. Закрыла все замки. Побежала к задней двери и заперла ее. Закрыла окна.
А затем бросилась в кресло и расплакалась.
Этот костюм был мне знаком. Ужасно знаком. Желтые, безжизненные глаза... острые, пластиковые зубы... знакомые и чужие, одновременно. Обхватив колени, я неподвижно сидела в тишине пустого дома.
Тук.
Я вскочила.
Тук.
Сердце выпрыгивало из груди. Я резко обернулась, на шум.
– Кто здесь?
Тук.
Звук доносился из гостиной. В полумраке все формы сливались в черную массу. Вот силуэт торшера около окна. Вот громоздкий контур дивана…
Между ними что-то стояло.
Что-то маленькой, с ужасно искаженной головой.
– Можно мне еще? – тихо прозвучал голос из тьмы.
– Как… как ты сюда попал? – я отступила в прихожую. Золотистый свет окутал меня, и стало не так страшно.
Он просто потерялся. Я позвоню в полицию. Они найдут его родителей. Это все большое недоразумение...
– Мы найдем твоих родителей, хорошо? – Я старалась подавить страх. – Дай мне только позвонить. Мы вернем тебя домой в целости и сохранности, хорошо, приятель?
Он не ответил.
Вместо этого он медленно шагнул вперед. В тусклом свете, стало ясно: в нем было что-то ужасно странное. Голова неуклюже свесилась на бок. Левая рука была вывернута и изуродована. Он двигался неестественно, заваливаясь вперед на каждом шагу.
– Ты в порядке?
Тишина.
Поддельная кровь, которая капала с морды оборотня, теперь промочила его насквозь. Бледные маленькие ручки все были покрыты красной блестящей жидкостью. Черный костюм влажно поблескивал. Шерсть спуталась и свалялась.
– Можно мне еще?
Я попятилась. Попыталась нащупать телефон, но его не было. Я хваталась за все, что могла найти, наконец, вцепилась в почти пустой пакет из-под конфет.
– Это? Ты этого хочешь?
Ребенок не ответил. И шагнул ко мне.
– Вот, забирай! – в панике я запустила в него пакетом. Он отскочил от груди мальчика и упал к его ногам.
Оборотень не притронулся к конфетам.
– Можно мне еще?
– Я отдала тебе все!
Он уставился на меня этими ужасно знакомыми желтыми глазами.
А потом остановился всего в нескольких метрах от меня. Окровавленные руки неподвижно свисали по бокам. Я сделал шаг назад и ударилась о стену.
Меня загнали в угол.
– Кто ты такой? – завопила я. План оставаться спокойной и вызвать полицию давно канул в небытие. меня захлестнула паника. – Почему ты не оставишь меня в покое?
Крошечные черные зрачки устремились на меня, и он заговорил. Первый раз сказал что-то кроме “еще”.
– Ты помнишь меня?
– О чем ты говоришь?
– Ты помнишь, что сделала со мной? – Его высокий шепелявый голос глухо звучал сквозь маску. – Ты помнишь, что сделала год назад?
Год назад...
Год назад, в Хэллоуин.
Как я могла забыть?
Я вылетела из дома Дрю, кипя от ярости. Клялась, что больше никогда с ним не заговорю. Хлоп! Автомобильная дверь захлопнулась за мной с треском, разрезав ночь. Двигатель зарычал. Фары мигнули во тьме.
Я была вне себя. Продолжала ссору в голове.
Я даже не оглянулась, прежде чем выехать задним ходом с подъездной дорожки.
Тук.
Я не видела его. В черном костюме оборотня он слился с ночной тьмой.
Все было кончено прежде, чем я успела понять, что произошло.
Выбежав из машины и увидев изломанное, искалеченное тело мальчика в костюме оборотня... и сорвав маску, чтобы взглянуть в его безжизненные глаза, смотрящие на меня... я не вызвала полицию. Я не позвала на помощь.
Я запаниковала. Вернулась в машину, проехала по газону и уехала из района, прежде чем кто-нибудь увидел, что я сделала.
– Ты помнишь, Элайза? – Ребенок еще больше наклонил голову, уставившись на меня сквозь маску. – Ты помнишь теперь?
– Да, – пробормотала я сквозь слезы. – Прости. Я не хотела... Я была расстроена, я не внимательно...
– Можно мне еще?
Я подняла глаза.
Он снял маску.
Левая сторона его головы была раздроблена. Кровь стекала по лицу, окрашивая бледную кожу, запекаясь на светлых волосах. Один льдисто-голубой глаз был вдавлен глубоко в орбиту, другой цел. А шея согнута под жутким неестественным углом.
– Можно мне еще? – Его губы раскрылись, показав выбитые зубы и покрытый шрамами язык.
– Что ты имеешь в виду?
– Можно мне еще… пожить?
– Я бы хотела... Я бы хотела дать тебе это. – У меня перехватило горло. – Я бы хотела дать тебе жизнь, если бы могла.
– Ты можешь. – Его голос вдруг стал более хриплым, более темным. – Просто отдай мне свою.
Я не могла оторвать от него глаз. Онемевшая. Слабая. Сердце болело за бедного, несчастного, искалеченного ребенка, стоявшего передо мной. Это была моя вина. Я сбила его. Я сделала это с ним.
– Я не могу отдать тебе свою жизнь… – Я снова отступила назад, но он быстро приблизился ко мне легким, стремительным шагом.
– У тебя нет выбора.
– Почему ты так говоришь?
Разбитый рот оскалился в кривой усмешке.
– Кошелек или жизнь!
Я бросилась к двери. Я рывком распахнула ее, выбежала во двор, крича в ночь. А потом бежала не останавливаясь, пока один из соседей не нашел меня, посреди дороги, абсолютно невменяемую.
Это было год назад.
Скоро снова наступит Хэллоуин.
Я уже видела его. Маленькую фигурку на той стороне дороги, одетую в черное. Наблюдающего за мной. Ждущего.
В уродливой маске оборотня.
~
Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
— Возмущения по всему миру были вызваны требованиями президента Ханта экстрадировать печально известного бывшего адмирала ККОН Адама Вира обратно на Землю. Последний раз мужчину видели на Земле 48 часов после смерти президента Келли, и он сбежал прежде, чем властям удалось его задержать. Опальный адмирал поднял мятеж против вышестоящего командования, украв свой корабль, что некоторые в политическом мире назвали актом открытой измены, и хотя последние шесть лет местонахождение адмирала было неизвестно, правительственные источники утверждают, что он причастен к подпольной торговле на черном рынке. Некоторые неофициальные источники утверждали, что бывший адмирал был ответственен за вторую звезду, которая появилась в северном небе чуть более двух лет назад и погасла всего лишь три месяца назад.
— Ксенобиологи, работавшие на месте исчезновения звезды, обнаружили доказательства присутствия инопланетного биологического материала, который, по их утверждениям, принадлежит существу, известному как Исполин, ответственному за массовое убийство нескольких сотрудников ККОН в серии разрушительных атак. Хотя нет видеозаписи боя, ведущего к появлению звезды, все источники на корабле адмирала Козлова утверждают, что их спас неизвестный корабль усовершенствованной инопланетной конструкции, управляемый Адамом Виром, который впоследствии использовал его для уничтожения Исполина. Несмотря на все доказательства, президент Хант утверждает, что вторая звезда была неудачной атакой на земные, лунные и марсианские государства. Политическая ситуация на Земле оставалась стабильной до прошлой ночи, пока местонахождение бывшего адмирала Вира не было обнародовано. Больше нам расскажет Тим Грейсон с прямым репортажем.
— Спасибо, Дженнифер. Прямо сейчас мы ведем прямой репортаж с поверхности недавно созданной экзопланеты, известной как Аркадия. Основанная более трех лет назад в качестве перевалочного пункта, Аркадия с тех пор превратилась в процветающий терраформированный мегаполис с обширными территориями тщательно контролируемой флоры и загадочным, но прекрасным разнообразием генетически измененной инопланетной фауны. Владельцы и правительственная иерархия Аркадии были неизвестны на протяжении большей части трех лет, но прошлой ночью все изменилось, когда правительство Аркадии выступило с официальным заявлением о принятии условий присоединения к Галактической Ассамблее. Это является важным политическим заявлением со стороны ГА, особенно после отделения Земли и Луны от Ассамблеи, и, насколько мы можем судить, разозлило многих в администрации президента Ханта.
— Тим, можете рассказать нам побольше о том, почему администрация Ханта так разгневана соглашением Генеральной Ассамблеи наладить официальные связи с Аркадией?
— Разумеется, Дженнифер. В первую очередь это связано с правительством Аркадии. Из того, что мы узнали, Аркадия — это конституционная монархия, контролируемая тремя основными политическими фигурами, известными как Триумвират, куда входят царь Новой Спарты, ранее объявленный пропавшим без вести, гибрид Эрис Вир из Ноктополиса и… Адам Вир.
— То есть теперь мы знаем, где Адам Вир скрывался последние несколько лет?
— Похоже, так, Дженнифер. Мы провели небольшое расследование в дела сторонней фирмы по недвижимости, которая продала эту планету, и выяснилось, что первоначальным покупателем был Адам Вир, хотя его имя не было указано в договоре из-за бюрократической лазейки. После окончания слушания по делу проекта «Стальной Глаз», похоже, он медленно, но верно перекачивал деньги в инфраструктуру Аркадии.
— И что же означает соглашение ГА с Аркадией?
— Это означает, что, как и Марс, Аркадия не признает Землю своим правительством и не является частью Объединенных Наций. Это также означает, что Ассамблея встала на сторону адмирала Вира в конфликте с президентом Хантом.
— То есть, требования Ханта экстрадировать адмирала Вира обратно на Землю…
— Просто политическое заявление, не более. Адам Вир — суверенный правитель другой планеты, на которую у Ханта нет законных прав, во вселенной, где у него также нет законных прав, поскольку он утратил их, когда порвал связи с Ассамблеей. Адмирал Вир может быть задержан только в том случае, если он ступит на Землю, Луну, или в любую принадлежащую Земле станцию, космопорт или колонию, которая еще не вышла из состава ОН.
***
Подкаст «Большой Разговор» с Большим Майком Камински
— Сегодня вечером Адам Вир показывает администрации Ханта очередной средний палец. Серьезно, этому мужику, наверное, приходится возить свои огромные чугунные яйца в тачке. Представьте себе, что вы находитесь на вершине списка самых разыскиваемых людей на Земле за измену, покупаете целую планету, делаете себя королем, а затем официально вступаете в Галактическую Ассамблею, в то время как президент Хант плачет у себя в кабинете и не может ничего с этим поделать.
— Думаю, можно с уверенностью сказать, что ты поддерживаешь Адама Вира?
— Поддерживаю? Да он мой кумир! Кто в нашем мире не хотел устроить какую-нибудь ядерную месть сволочному начальству? Я считаю, что Вир сделал именно то, что должен был сделать. При первой же возможности накопить и вложить деньги он обязательно это и сделал, потому что, как еще можно позволить себе целую планету. Он был настолько зол на администрацию Ханта, что создал собственное гребаное государство. Мне к такому уровню злобы только стремиться.
— А что ты думаешь о его причастности к смерти адмирала Келли?
— Послушай, эту тему уже столько раз обсуждали, что вряд ли можно сказать что-то новое, но все-таки скажу то же, что говорил много лет назад. Мы изучили доказательства, рассмотрели все потенциальные сценарии и не нашли абсолютно ничего, что указывало бы на то, что адмирал Вир имел какое-либо отношение к ее смерти. Сами посмотрите, он женат на дочери инопланетянина, убившего Келли, но все истории, которые я слышал о Святой Анина, говорят, что она не ладила со своей матерью, поэтому как-то странно, если господин Вир внезапно начал испытывать к своей теще хоть какую-то симпатию.
— Как думаешь, почему администрация Ханта так настаивает на обратном?
– А, ну это просто. Хант облажался, и облажался по полной, и теперь он тщательно изображает занятость, чтобы скрыть, как сильно он облажался, потому что если кто-нибудь в здравом уме реально посмотрит на происходящее, то увидит, какую кучу дерьма наш дорогой президент навалил. Да ты только посмотри на Марс, колонии Европы, Брамбл и другие поселения, ранее входившие в состав ОН. Марсиане настроены враждебно, президент Хант отделился от Ассамблеи и разорвал большинство торговых соглашений с тецраки, что привело к астрономическому росту цен на оборудование для добычи полезных ископаемых на астероидах и другие природные ресурсы. Он полностью прекратил контакт с бюргами, которые после присоединения к Ассамблее работали над условиями торгового соглашения, которое дало бы Земле доступ к специализированному натуральному растительному волокну, которое произвело бы революцию в кораблестроении. Я сам не самый большой поклонник бюргов, но их новый лидер, регент Заран, кажется неплохим правителем, и он несколько раз официально извинился за действия бюргов при предыдущей королеве. Конечно, нельзя забывать про селзексов. Когда у тебя в соседях есть суперраса крошечных смертоносных пушистых шариков, обладающих огневой мощью, способной уничтожить целые солнечные системы, изгонять единственного человека, который хоть как-то с ними подружился, — наитупейший ход. Мы про лорда Авекса вообще не слышали за последние два года, и мне просто интересно, когда же он явится на своем императорском крейсере, чтобы стереть Землю в порошок.
***
— Когда же, когда же, — сказал маршал, наклонившись вперед, чтобы выключить видеотрансляцию, оставшись сидеть в частичной тишине. Снаружи доносился шум ночной жизни Аркадии, где молодые люди и инопланетяне направлялись в клубы и бары в центральной части города. Яркая голубая медуза проплыла мимо его окна, заставив Плута заинтересованно оторвать голову от пола.
Что он делает?
Маршал прожил на Аркадии чуть больше двух лет. После исчезновения адмирала Вира, отделения от ОН и разрыва дипломатических отношений он оказался в тупике и без поддержки со стороны своего начальства.
— Что ж, наконец-то догадались.
Хвост Плута его пару раз ударился о пол на звук голоса маршала.
Мужчина откинулся на спинку кресла и посмотрел в темный потолок.
Ситуация только усложнилась. Президент Хант теперь знал, где находится Адам Вир, а это означало, что он наверняка получит значительную награду, если завершит свою миссию. В то же время то, что он делал, было в высшей степени незаконным, и если он попытается осуществить свой план, то его наверняка бы упекут за решетку на всю оставшуюся жизнь. Часть его хотела просто раствориться в воздухе, слиться с толпой Аркадии и стать просто еще одним гражданином. В конце концов, это была не такая уж плохая идея, и ему здесь действительно понравилось.
У него был приятный распорядок дня: он ходил на работу в бар, а затем возвращался, чтобы выгулять Плута. Он гулял по заповеднику и фотографировал странную инопланетную жизнь. Он подружился с некоторыми странными животными, в том числе с одним из белых оленей с большими рогами. Он знал, что сможет прожить здесь счастливо всю оставшуюся жизнь, никому не мешая и не беспокоясь ни о чем.
Но.
Ему все еще есть что терять.
Столько времени прошло… живы ли они вообще?
После того как он технически потерпел неудачу?
Он вздрогнул, подперев голову руками и запустив пальцы в волосы, хватая их пригоршнями, пытаясь успокоиться. Раньше жизнь была гораздо проще, до того, как он согласился на эту новую работу, до того, как его имя было вычеркнуто из всех официальных документов.
До того, как его превратили в оружие.
Тогда он думал, что будет свергать деспотов, убивать диктаторов, а не отправляться на морально сомнительные миссии по убийству и захвату людей, которые этого не заслуживают.
Но кто был важнее?
Его залог или его цель?
Он знал правду об администрации Ханта, но он также знал, что никто ему не поверит, что никто не будет ему помогать.
Он резко встал.
Отреагировав на движение, из зарядного порта в стене поднялся его личный ИИ, Немо.
— Время прогуляться, Плут.
Пес поднялся и побежал к двери, радостно виляя хвостом, пытаясь сдержать волнение. Маршал погладил пса, пристегивая ошейник. Он заплатил много денег за Плута, и заплатил еще больше за то, чтобы зарегистрировать его как служебную собаку, выявляющую наркотики, как того требует межгалактический закон, и теперь он все еще платил за курсы подготовки, чтобы сертифицировать себя как кинолога, всё ради возможности просто оставить Плута себе.
Если все получится, у него будет работа, стабильный доход и повышение. Он сможет работать с Плутом целый день.
Но ничего не получится.
Он ненавидел то, что этого просто не может быть.
Звучало как хорошая, прекрасная альтернатива.
Они вышли на улицу, окунувшись в прохладный ночной воздух. Фонари, окаймлявшие улицу, потускнели до ночного голубоватого оттенка, освещая облака над головой. За последние несколько дней на Аркадии погода менялась больше, чем за два года.
Дождь шел как минимум дважды, один из них с грозой.
Экологическая команда Аркадии объявила, что погодная система наконец-то начала стабилизироваться. Системы производства воды, которые работали последние шесть лет, наконец, синтезировали достаточно водорода и кислорода, чтобы произвести достаточно природной воды для создания естественных озер и ручьев, включая подземные резервуары. Искусственные системы отопления привели к испарению, которое привело к образованию облаков и выработке электроэнергии.
Ходили даже разговоры о медленно растущем внутреннем море в северном полушарии Аркадии, хотя сейчас это было скорее большое озеро, чем море. Потребуется еще несколько поколений, прежде чем оно разрастется до нужных размеров.
Конечно, нельзя забывать про все еще растущую природу.
Ученые уже наблюдали изменения в поведении растений и животных в ответ на естественный круговорот воды и отсутствие настоящего солнечного света. Никто не был уверен, каким будет результат, но многие были очень воодушевлены.
Хотел бы он радоваться вместе с ними.
Маршал свернул за угол и остановился, глядя вниз на внушительный черный шпиль спиральной башни.
Подняв глаза, он увидел тусклый свет в пентхаусе и заметил движение силуэтов за затемненным стеклом.
Если все пойдет по плану, он так или иначе лишит ребенка отца.
===========================================
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
В то утро Катя говорила с братом в последний раз. Мальчик исчез, и для всей семьи Воронецких солнечный май превратился в мрачное, черное наваждение: полицейские, расспросы, деланое и искреннее сочувствие, бесчисленная расклейка объявлений, нескончаемые сайты о пропавших и много-много слез.
Было известно, что Сережа вернулся из школы, разогрел и съел обед, оставил рюкзак и пошел гулять с Юлей Чиреньковой, его лучшей подругой еще с детского сада. Они, как обычно, бродили по округе до шести вечера, попрощались у подъезда девочки, и больше мальчика никто никогда не видел.
Май сменился июнем, затем – июлем, а Воронецкие продолжали жить во мраке черной весны, избегая друг друга и квартиры, где в огороженной шкафом-стенкой части большой комнаты был альков Сережи. Отец снова стал ездить в командировки, мать набирала все возможные дежурства, а Катя всерьез занялась подготовкой к поступлению – сама нашла нескольких репетиторов и зарылась в книжки. С началом учебного года она переключилась на школьную программу, хотя в десятом классе, казалось, даже учителя не относились к образовательному процессу серьезно.
Черная весна поглотила все лето и растянулась до конца осени, но к началу зимы над семьей пропавшего мальчика стали изредка проглядывать неуверенные теплые лучи, что светят тем, кто нашел силы жить дальше.
Охладев к учебе и сблизившись с Игорем, не самым популярным парнем в классе, который оказался довольно прикольным как друг, Катя чуть ли не поселилась в торговых центрах. Каждый день после школы она шла в один из трех любимых и торчала в нем почти до закрытия. Часто ей компанию составляли подружки, иногда Игорь, но и в одиночестве она находила, чем себя занять, возвращаясь в тихую, часто пустующую квартиру только для сна.
В конце апреля родители Кати начали заниматься какими-то юридическими делами, связанными с приближающейся годовщиной, если это слово вообще применимо к пропавшим без вести. Наблюдая за ними, девушка вдруг осознала, что все последние месяцы солнце светило лишь ей, а мать с отцом так и остались в вечной темноте прошлогоднего мая. Катя безуспешно пыталась как-то помочь им, отвлечь, а в итоге сама заразилась болью, с которой, как она думала, уже распрощалась.
Хотя мысли о братике часто мучили ее, откликаясь на любые события, девушка была полна решимости бороться с унынием.
Когда Игорь предложил однокласснице прогулять контрольную по геометрии и пойти в кино, Катя, не раздумывая, согласилась. Фильм оказался невероятно глупым и плохо сделанным фэнтези, парочка громко смеялась и подтрунивала над его нелепостями как во время сеанса, так и после.
– …Когда появился дракон… – давился смехом Игорь, присаживаясь напротив с подносом в руках. – «Ты мой сын!» Ахахаха! Откуда? Почему? Как?!
– По крайней мере, было неожиданно, – заметила Катя, макая картошку в соус. – Что огромный плюс, ведь фильм собрал все клише на свете, но так и не понял, что с ними делать. Взять того парня, стереотипного «не такого, как все». С чего он вдруг заметил тролля? У него-то драконьего родства не было! Просто взбесило! И этот тупой трюк повторяется из раза в раз, будто других завязок нет.
– Ха! Не «тупой трюк», а классика! Хорошо аргументированная, между прочим, если копнуть. Credendo vides. Ты видишь потому, что веришь. Фразочка тоже из второсортного кинца, но неплохо объясняет, почему с всякими мечтателями творится всякое. О! В ужастиках про вуду такая штука тоже встречается. Типа жертву возможно проклясть только после того, как она поверит в темную магию. Кать, ты чего?
Девушка вытерла слезы.
«Да что же это такое?! Теперь и на людях плачешь? Год прошел. Год! Возьми себя в руки!»
– Ничего. Извини. Я сейчас.
Она побежала в туалет умываться. Ее растрогали заумные рассуждения о какой-то фантастической чуши: Серый все время так делал. Он мог часами сравнивать сказки между собой или даже рисовать схемы, чем русалки из одних игр отличаются от русалок из других. Если кто-то, кроме Игоря, и слышал о теории, что не верящий в сверхъестественных существ не может их видеть, то только Сережа.
Девушка уставилась на отражение своего красного лица в растекшейся туши. Как же мелкий сказал? И был таким серьезным. Ее еще смутило, что он использовал именно эти слова, говоря о том, что увидь она, как кот терзает уродца, то без всякого отвращения тоже кинулась бы на помощь. Что же…
«Ты просто не видела. Не МОГЛА видеть».
Есть ли шанс, что тем утром Серый подразумевал что-то вроде кридендо штуки? Он точно захотел бы обсудить «волшебное создание» с особенным, «способным видеть» человеком и, возможно, что-то предпринять.
«Нет, чушь какая-то. Глупо пытаться. С Юлей много раз говорили… Хотя о фантастических тварях ни полиция, ни родители у нее стопроцентно не спрашивали… А вдруг это та самая единственная зацепка, которая поможет поставить точку? Которая сделает маму и папу прежними…»
У Кати не было телефона Юли Чиреньковой. Можно было связаться с ней через соцсети, но Воронецкая не представляла, каким образом уговорить девочку встретиться. Она бы на месте Юли увиливала любыми средствами. Подойти к ней в школе? После прогула возвращаться туда желания не было, а ждать до завтра не было терпения.
Поэтому девушка решила просто подкараулить пятиклассницу у подъезда, хотя и не знала, сколько у той уроков и как долго предстоит ждать.
Следующие несколько часов Катя просидела на детской площадке у дома Чиреньковой, постепенно примерзая к скамейке. Сообщения с назойливыми расспросами от Игоря вначале помогали скрашивать время, а потом стали откровенно злить. Да, она ушла, не попрощавшись, но ведь потом отписалась, что возникли срочные дела. Чего он докопался?
Девушке оставалось только набраться терпения и надеяться, что холодный ветреный апрель, который не спешил радовать людей ясным небом, но и осадками не досаждал, сегодня не решит выплеснуть на нее всю месячную норму дождя.
Наконец, уже не чувствующая пальцев Катя заметила Юлю. Девочка шла одна, смотря под ноги и держась за лямки большого рюкзака. Интересно, были ли у нее друзья, кроме Сережи? Как она перенесла все это? Кате вдруг стало очень неловко: она никогда не задумывалась о переживаниях маленькой Чиреньковой.
Девочка прошла еще несколько метров и повернула к подъезду, и Воронецкая, злясь на себя и жутко стыдясь своего эгоизма, все-таки окликнула ее.
– Юль, постой! – Катя подошла к девочке. – Привет.
– Привет, – тихо ответила пятиклассница, глядя на свои цветастые резиновые сапоги.
Воронецкая вдруг поняла, что за несколько часов не попыталась придумать, как начать разговор.
– Как дела? – спросила она.
Юля пожала плечами.
– Нравится учиться? – улыбнулась Катя, чувствуя себя идиоткой.
Девочка подняла на нее голубые удивленные глаза:
– Ты чего-то хочешь?
Воронецкая продрогла до костей, но от этого вопроса будто мгновенно покрылась потом.
«Какая умная. Мелкий не дружил бы с дурой. Ух. Сейчас или никогда. Серый называл ту тварь «Она». Точно».
– Я хочу поговорить с тобой. О ней.
– Что? – голубые глаза стали еще больше.
– О Ней, – повторила Катя с нажимом. – Я тоже Ее видела. Ведь Сережа, – Катя запнулась, – Сережа наверняка тебе о Ней рассказал в тот день.
Юля заметно побледнела, а Катя показалась себе омерзительным человеком. Она же сейчас попросту пугала ребенка!
– Вы Ее обсуждали? – все же не отступила девушка. – Вы поняли, чем Она была?
– Я не знаю, о чем ты! Мне надо идти! – Девочка развернулась и побежала бы к подъезду, если бы Катя резко не схватила ее за руку.
– Стой! Пожалуйста! Мне нужно знать!
– Отпусти! Я буду кричать!
– Мне нужно знать!
– Мне больно! – взвизгнула Юля.
Пальцы Кати разжались, ноги подкосились, и она расплакалась. Не было никакой зацепки. Была только шестнадцатилетняя дылда, наоравшая на ребенка.
«Дура! Сама же себя довела! Теперь еще и рыдаешь, как ненормальная, и успокоиться не можешь! Да что с тобой не так?!»
Словно где-то очень далеко раздался писк домофона. С трудом оторвав ладони от лица, Катя с удивлением обнаружила, что Юля не спряталась в подъезде: она стояла в проеме, схватившись за дверь.
– Не плачь, пожалуйста, – тихо попросила девочка. Она смотрела на Катю с жалостью. – Я не могу. Это секрет.
У Воронецкой мгновенно кончились слезы. Угадала. Что-то все-таки случилось в тот день. Сейчас было важно не оттолкнуть Юлю.
– Но я же тоже Ее видела, – начала Катя ласково. – Поэтому это мой секрет с Сережей в той же степени, что и твой с ним. Только у меня не было возможности обсудить Ее с моим братом. Юля, пожалуйста. Мне важно сохранить то, что у меня от него осталось.
Девочка переминалась с ноги на ногу, на маленьком круглом личике медленно проступала решимость. Юля открыла рот, но потом ее глаза расширились, она пискнула и скрылась в подъезде, захлопнув дверь.
Промедлив пару секунд, Катя обернулась. Несколько мамаш, сидевших на лавочке на детской площадке, уловили ее взгляд и сразу обратились друг к другу: видимо, они следили за школьницами после крика Чиреньковой. Совсем маленькие дети в толстых, заляпанных песком комбинезонах играли вокруг качелей; на низкой оградке, окружающей площадку, устроилась парочка голубей; вдоль дома шла по своим делам кошка, иногда недовольно оглядываясь на компанию десятилеток, отстающую от нее на пяток метров.
У тут Катя увидела его – типа, идущего от остановки. Вроде бы обычный мужик: в очках в роговой оправе, с залысинами на лбу, в куртке с грязным воротником, но интуиция подсказывала девушке, что с ним было что-то не так. Он буквально испускал злобное напряжение. Стараясь не перейти на бег, Воронецкая поспешила домой.
Но, оказавшись в пустой квартире, девушка поняла, какую глупость совершила: теперь подозрительный тип мог догадаться, где она живет.
Прижавшись спиной к закрытой двери, Катя грызла ноготь и пыталась придумать план. После появления напугавшего Чиренькову мужика все сомнения улетучились – девушка была уверена, что идет по верному пути и вот-вот с помощью Юли разгадает тайну случившегося с младшим братом.
Подумав, Катя решила написать обо всем Игорю. Две головы лучше одной, а она заодно сможет несколько раз перечитать перед отправкой длинное сообщение и убедиться, что все это не выглядит бредом сумасшедшего.
Девушка выуживала из памяти образ мерзкого животного и никак не могла вспомнить детали, кроме той, что тельце вызывало резкое отвращение, когда неожиданно пришло сообщение от Юли.
Увиденное в столбце переписок начало текста «Пожалуйста, удали, как…» – заставило сердце Кати заколотиться с такой частотой, будто она секунду назад установила рекорд в стометровке. Воронецкая открыла сообщение July Cherry.
«Пожалуйста, удали, как только прочтешь. Это был их секрет. И они не простили Сережу за то, что он раскрыл его мне. Ты видела ее. Мы решили, что она фея. Никому никогда ничего не рассказывай. Иначе они и тебя заберут. Мы похоронили ее в тайном месте».
Катя перечитала сообщение несколько раз, пытаясь понять его смысл.
«Мы решили, что она фея».
Как дети могли принять ту тварь за фею? У нее что, еще и крылья откуда-то торчали? Значит, это был какой-то птенец-мутант. У феи же должны быть крылья. Хотя Серый мог сказать, что в какой-то части какой-то игры феи бескрылые. И уродливые?
«Мы похоронили ее».
Получается, Сережа не выкинул тушку, а привез с собой, чтобы показать подруге. Вот почему он был такой тихий.
«В тайном месте».
Здесь все было очевидно: речь шла о кустах сирени на углу третьего дома. Можно ли придумать более подходящий склеп для феи? Серый с Юлей постоянно лазили под ветками, когда все было в цвету. О, как ее бесила любовь детей к этим зарослям, ведь ей приходилось следить за мелкими, а там даже лавочки близко не было.
У Кати защипало глаза, но она быстро заставила себя сконцентрироваться на тексте.
«Их секрет». «Они и тебя заберут».
Здесь, наоборот, очевидностью и не пахло. Идей было слишком много: от подшутивших старшеклассников, которые напугали Юлю и не имели к исчезновению брата никакого отношения, до представителей секретной лаборатории, которая располагалась недалеко от поселка, и чей опытный образец каким-то образом попал в зубы к коту.
«Кто они такие?» – написала Катя девочке и стала ждать, прохаживаясь по квартире, хватаясь то за одно, то за другое, грызя ногти и проверяя телефон каждые несколько минут.
July Cherry была в сети 20 минут назад.
Возможно, стоит выкопать останки животного и проверить, насколько они странные на самом деле? Глупо ориентироваться на секунду, которая едва осталась в памяти, и восприятие детей-фантазеров.
July Cherry была в сети 40 минут назад.
Что за мужик напугал Юлю? Прохожий? Или он, правда, следил за ними? Катя выронила ложку, которой лениво ковырялась в стаканчике пудинга. Тип мог оказаться педофилом, который поговорил с детьми, суетящимися под сиренью, подыграл их выдумкам, а потом просто подстерег Сережу! Такой сумел бы наплести что угодно и про секреты, и про волшебство!
Удастся ли ей убедить Юлю выдать типа следствию, объяснить ей, что пугающие россказни маньяка – лишь сказки, призванные заставить жертв молчать?
July Cherry была в сети час назад.
«Ну почему я не знаю ее номер?! Нужно что-то делать, иначе я просто свихнусь! Пойду и вырою эту «фею», будь она неладна! Хоть какая-нибудь ясность во всем появится!»
Полная решимости Катя вышла на балкон. Наверное, из-за общего напряжения ставшее уже привычным стальное небо показалось ей каким-то зловещим и чересчур давящим. Будто лишь тонкий белый лист отделял землю от всепоглощающей беспощадной тьмы. Редкие прохожие семенили внизу быстрыми шагами, словно боялись, что скрывающаяся чернота вот-вот раздавит их. Никто не курил в засаде и даже не смотрел в сторону ее дома.
Девушка долго рылась в балконном хламе, порезалась о гвоздь и, наконец, нашла пластиковое ведерко с вложенными в него формочками и лопатками; выбрала самую крупную из них.
«Мне казалось, она больше. Все лучше, чем копать руками».
Продолжая сборы, Катя поменяла юбку на джинсы, смыла косметику, надела некрасивую, ни разу не ношенную куртку, которую когда-то передала бабушка, и изъяла из самых недр шкафа какую-то дурацкую шапку и старый мамин шарф. Теперь она будет совсем на себя не похожа. На всякий случай. Даже если речь не о заговоре и тайных организациях, один потенциальный маньяк в роговых очках – уже повод перестраховаться.
July Cherry была в сети два часа назад.
На улице Катя старалась не вертеть головой, чтобы не привлекать внимания. Идти было недалеко, но то ли из-за промозглого ветра, быстро развеявшего дух приключений, то ли из-за яростно отрицаемой, но крепко засевшей на подкорке убежденности, что она занимается бессмысленной ерундой, которая никогда не сможет вернуть ей брата, девушка за время пути успела поменять свое решение в обе стороны несколько раз.
Глядя на жмущиеся к стене, едва умещающиеся на маленьком пятачке земли кусты сирени, Катя все же склонилась к эксгумации лжефеи.
«Будь ты Серым, где бы ты ее закопала? Конечно, между корнями центрального куста, где же еще».
Девушка вздохнула и на четвереньках пролезла под низкими ветками. Наверное, когда над головой был купол из фиолетовых цветов, это место и могло казаться волшебным, но сейчас голые ветви с только начавшими набухать почками лишь подчеркивали унылый вид пустых бутылок, окурков и каких-то бумажек. Сжав зубы, Катя начала ковырять землю пластмассовой красной лопаткой.
И тут полило! Да так, что за несколько секунд Воронецкая вымокла насквозь. Терять стало совершенно нечего, и девушка, нервно посмеиваясь над своим занятием, бесстрашно подключила левую руку к разгребанию грязи.
Катя надеялась, что десятилетние дети не смогли закопать тушку глубоко. Если вообще зарыли ее здесь.
Нащупала. Маленькое и твердое, как пластиковая игрушка, завернутое в тряпку, в которой с трудом узнавалось кухонное полотенце с едва проступающими гжельскими птичками. Взяв почти невесомый сверток, Катя грустно улыбнулась.
Что помешало бы двум фантазерам символически похоронить игрушку? Сережа был таким… таким…
Покрытые грязью пальцы медленно разворачивали истлевшую ткань, с каплями дождя на руки падали слезы. Последний виток. Глубокий вдох.
Катя уставилась на ссохшееся тельце. Недоумение быстро сменилось почти что священным ужасом. Феей девушка никогда бы это не назвала, но это было… было чем-то. Вода смывала с трупика землю и придавала тонкой мумифицированной коже восковой блеск. Дрожащими руками Катя спешно завернула нечто обратно в тряпку. Она разберется позже. Здесь слишком темно. И грязно. Может, она сейчас не в себе? Лучше даже посмотреть завтра. Такого… такого просто не бывает.
Прижимая к груди сверток, девушка выкарабкалась из кустов и, встав, поспешила домой. Ей всего-то и нужно было: пройти вдоль длинной десятиэтажки, немного срезать через детскую площадку, завернуть за угол и войти в свой подъезд. Но в тот момент это расстояние показалось Кате Воронецкой огромным. И не только из-за дождя.
Все люди благоразумно прятались от непогоды – по крайней мере, она никого не видела, – но девушка всем нутром чувствовала чей-то неотрывный взгляд. Справа за горкой мелькнула тень, на втором этаже длинного дома дрогнула штора, но там никого не было. Не выдержав, Катя бросилась бежать, то и дело оборачиваясь так резко, что мокрые волосы хлестали ее по лицу. Никого. Только мелькающие, улавливаемые лишь боковым зрением, черные тени, скользящие в серебристой стене воды, как рыбы.
Катя вбежала в подъезд, грянул гром.
Когда за спиной захлопнулась входная дверь квартиры и оба замка были закрыты, страх немного отступил. Стянув мокрые кеды и верхнюю одежду, девушка бездумно положила сверток в раковину в ванной и прошлась по комнатам, оставляя влажные следы на ламинате и включая везде свет. Было около пяти вечера, но из-за ливня в квартире царил полумрак.
Справившись с простой первостепенной задачей и создав себе иллюзию безопасности, Воронецкая «зависла», тупо уставившись на маленькие лужицы, которые медленно натекали на пол с одежды и волос. Нужно было решать, что делать дальше, но голова шла кругом от вопросов.
Что это были за быстрые тени? Были ли они на самом деле? Связаны ли они с исчезновением Сережи? Связана ли штука, теперь лежащая в ванной? Что она такое?
Поняв, что в одиночку не справится, Катя решала позвонить Игорю и попросить его приехать. После первого гудка в голове всплыли слова из сообщения Юли: «Никому не рассказывай. Иначе они и тебя заберут».
– Алло? Неужели ты хочешь извиниться? – раздалось насмешливо-жующее из динамика.
– Нет. Да. Послушай, ты можешь прийти ко мне?
– Сейчас?!
– Да… Это очень важно! – Катя медленно вышла из своей комнаты в большую, пытаясь найти хоть какую-то адекватную причину, по которой молодой человек должен был пройти три автобусные остановки в такую погоду. – Я хочу тебе кое-что показать…
– Эээ, – Игорь замолчал, но через несколько секунд выдал протяжное и глубокомысленное: – Аааа… Блин! Блин! Я бы с радостью, но, если опять прогуляю репетитора, меня реально убьют. Скажи, ээээ, а твое предложение будет действовать завтра? Или, например, ближе к девяти?
Катя покосилась на проем, ведущий в коридор, откуда ей был виден край закрытой двери в ванную. Девушка включила свет и там, но вряд ли заставила бы себя войти в эту комнату в ближайшее время. Особенно в одиночестве.
– Кааать? Ты тут? – голос в телефоне прозвучал взволнованно.
– Да, можно и к девяти, – ответила Катя после паузы. Ей с трудом удалось отвести взгляд от светло-бежевого куска двери. – Родителей сегодня нет.
В ухе раздалось глуповатое «хех», а потом Игорь выпалил:
– И ну, типа, мы официально станем парой?
– Что?
Диалог быстро прокрутился в голове и расцвел всей своей двусмысленностью. Злость и отвращение мгновенно отбросили страх.
– Я тебя не с этой целью зову, пошлый придурок! Мне действительно нужно тебе кое-что показать!
– Аааааа, – протянул Игорь. Катя отчетливо представляла, как у ее друга, имеющего, как оказалось, на нее отнюдь не дружеские виды, краснеют уши.
«Ну как же не вовремя, а!»
– Знаешь, я не уверен, что сегодня у меня получится зайти. Прости, – закончил молодой человек прохладно.
Воронецкая была в ярости:
– Конечно! Если девушке нужна помощь, то она может и подождать! А если есть возможность перепихона, то так сразу: и в снег, и в дождь, и вообще… Пошел ты! Понял?! Свободен! Без тебя обойдусь! А то обломили его, несчастного…
Игорь отключился, напоследок назвав ее ненормальной. Катя швырнула телефон в стену и расплакалась. В тот момент девушка искренне ненавидела своего друга, злясь на его мужскую природу и мелочную обидчивость, но спустя какое-то время всхлипов и шумного втягивания воздуха Катя начала понимать, что во всем виновата сама.
Во-первых, это же она так нелепо и двусмысленно вела диалог, а, во-вторых, ей бы легко удалось перевести все в шутку и замять щекотливую ситуацию вместо того, чтобы называть одноклассника придурком. Воронецкая закрыла лицо руками, и по пустой квартире разнеслось набирающее громкость поскуливание.
А уж когда пришла мысль, что она лишилась единственного адекватного варианта действий и вернулась к тому, с чего начала – то есть к полному незнанию, что делать дальше, – Катя заревела в голос, как раненый кит.
Следующий шаг пришел на ум внезапно, и девушка мгновенно перестала плакать. Вытирая сопли, Катя начала обходить комнату за комнатой, осторожно выглядывая в окна в поисках преследователя. Дождь становился тише на глазах, а холодный и мокрый мир обретал четкость. Из общей комнаты виднелась пустая детская площадка, чуть вдалеке от нее под крышей беседки столпилось много промокших людей: одни неуверенно высовывали руки под редеющие капли, другие смеялись. И никто не казался подозрительным типом, который мог быть как-то связан с останками непонятного существа, лежащими в раковине.
Дождь кончился, но небо продолжало наливаться черным металлом, и спрятавшиеся в беседке начали быстро расходиться.
Из комнаты родителей людей заметно не было. Две кошки умывались рядом с клумбой, еще одна сидела на капоте синей «Хонды» и смотрела куда-то вверх. Скорее всего, они прятались под машинами, пока шел дождь. Окна кухни с балконом выходили на ту же сторону, что и окна родительской спальни, поэтому Катя, ежась от холода на балконе и глядя вниз, мысленно обозвала себя идиоткой. Разумеется, пейзаж не изменился, только на капоте нарисовалась вторая кошка.
В проулочке, который был виден из окна ее комнаты, тоже не притаился тот подозрительный мужик и не скрывались типы в широкополых шляпах. Людей вообще не было – только трусила по лужам крупная бродячая собака, частый гость помойки у магазина. Вдруг мокрая псина остановилась, потопталась на месте и рванула прочь. Мурашки побежали по спине, но вжавшаяся в стекло Катя так и не заметила никакого движения, кроме прыгающих по веткам ворон.
Губы девушки растянулись в неуверенной улыбке.
«Какая глупость! Никогда бы не подумала, что я такая трусиха. Да еще и с настолько богатым воображением».
Катя поправила волосы и вдруг поняла, что она с ног до головы мокрая.
«Дурочка», – беззлобно сказала она самой себе и принялась приводить себя в порядок.
Переодевшись – мокрая одежда осталась лежать на полу – и высушив голову свежим полотенцем из шкафа, Катя пошла на кухню включить чайник. Проходя мимо закрытой двери в ванную, она невольно ускорилась.
«Ну сколько можно трусить? Сейчас выпьешь чаю, съешь вкусняшку, залипнешь в сериальчик, а потом зайдешь в эту чертову комнату, где при свете рассмотришь новорожденного уродца какого-то мелкого зверя. А утром просто выкинешь тельце в помойку. Оно связано с исчезновением Сережи только тем, что из-за его похорон твой брат привлек внимание какого-то ублюдка».
Чайник почти вскипел, и Катя, злясь на себя за невольное ускорение шага в коридоре, пошла в свою комнату, чтобы включить компьютер. Пока неновая железка будет загружаться, она как раз успеет заварить чай. Процессор тихо загудел, а девушка неуверенно покосилась на окно. Желая доказать себе, что бояться нечего, она подошла к стеклу.
«О как, никого нет. Какая неожиданность!»
Катя уже начала отворачиваться, когда внизу что-то мелькнуло. Приглядевшись, девушка увидела в траве полосатую кошку, которая смотрела вверх.
«Теперь ты думаешь, что она таращится именно на тебя. Приплыли».
Поколебавшись, Воронецкая открыла створку и выглянула, пытаясь рассмотреть, что происходит у самой стены.
На узкой асфальтовой дорожке между домом и газоном сидели, подняв морды, четыре кошки. Медленно засунув голову обратно в квартиру, девушка закрыла окно и задернула шторы.
«Нет. Это бред. Сдалась ты им! Кто-то, наверно, поставил птичью клетку на подоконник».
Ноги начали подкашиваться, но Катя все же решила проверить двор из окна большой комнаты. Пустая беседка. Безлюдная детская площадка, а на газоне у дома – «Мама!» – шесть, восемь, двенадцать? Серые, черные, полосатые, гладкие, пушистые – все сидят и смотрят вверх.
«Они просто пялятся на небо. Не на тебя. Может, там птицы беснуются? С ними в непогоду чего только не случается».
Ноги совершенно не слушались, с трудом отрываясь от пола; руки болтались вдоль тела, как грузные раздутые в воде макаронины; голова гудела, но была пустой. Внутри этого неладного и словно ставшего чужим тела все тряслось в лихорадочной дрожи. На припаркованной со стороны родительской спальни синей «Хонде» устроились шесть неподвижных кошек, превратив машину в подобие витрины с сувенирами. У каждой статуэтки морда была поднята.
Непослушными пальцами, как в полусне, девушка повернула ручку и высунулась, чтобы посмотреть вниз. Прямо под стеной тоже сидели кошки. Катя даже не удивилась этому. Она медленно подняла голову и уставилась вперед невидящим взглядом. Будто в задумчивости, только вообще без мыслей. Взгляд сфокусировался, вернув ее в реальность из абсолютного вакуума в голове. Что-то, что до этого билось и дрожало где-то внутри, лопнуло, разлив ледяную слизь по животу и груди – в доме напротив практически в каждом окне виднелось по кошке.
«Просто игра воображения… Что-то, ведь наверняка цветочный горшок или какая-нибудь игрушка… Ведь наверняка!»
Из глаз потекли слезы, падая с пятого этажа на асфальт между силуэтами застывших маленьких хищников.
В каком-то нездоровом азарте Катя, чуть ли не вываливаясь из окна, оперлась на водоотлив, нагнулась и, выкручивая шею, попыталась рассмотреть стену собственного дома. Большинство окон были закрыты в непогоду, но несколько остались распахнутыми. В них на мокрых железных пластинах всем телом или лишь передними лапами расположились кошки. В окнах справа животные смотрели влево. В окнах слева – вправо.
Девушка засмеялась и, развернувшись, выгнулась, вжимаясь в раму лопатками и рискуя выпасть. Сверху тоже торчали кошачьи морды.
Кате стало не хватать воздуха, она беззвучно открывала и закрывала рот, а потом истошно завопила, таращась на бездушные зеленые глаза, которые следили за ней с седьмого этажа. Продолжая кричать, девушка ввалилась в комнату, рухнула на колени, проползла два метра на четвереньках, прямо с пола стала залезать под одеяло родительской кровати и, оказавшись в темноте, свернулась в позе эмбриона и затихла.
Через какое-то время в ее совершенно пустой голове начал вырисовываться образ распластанного на земле человека. Кадр за кадром орды кошек подступали к телу со всех сторон, запрыгивали на него, вцеплялись острыми зубами в губы, пальцы, щеки, уши… Абстрактный человек превратился в Сережу. Джинсовая куртка, которую мама заставила его надеть, ведь по утрам еще было прохладно, вся пропиталась кровью. Он рыдал и звал ее, Катю, пока сотни клыкастых ротиков выгрызали из него по кусочку, пока его жрали заживо.
Девушка лежала под одеялом не в силах шевельнуться, не в силах плакать, но жуткая сцена потихоньку расплывалась, уступая место крохотной здравой части Воронецкой.
«Позвони кому угодно. Хоть в полицию. Пусть кто-то приедет. Объяснение найдется. Ведь есть собачьи свистки, которые люди не слышат, а собаки…»
Пум! Брык! Что-то упало с подоконника.
«Ты не закрыла окно», – прокомментировала здравая часть с беспощадным равнодушием и исчезла под натиском новой волны безумия.
Мягкие, но тяжелые лапы наступили через одеяло на ее голени. Горячее мускулистое животное уселось у нее на боку.
– П-п-пожалуйста…
Как быстро кошки могут съесть тело целиком?
«…никому никогда не говори…» «…заберут…»
– Я не скажу… Никому не скажу… Пожалуйста…
Сколько их нужно, чтобы от человека не осталось и следа?
Пам! Прыг! Лапы надавили на спрятанное под одеялом лицо.
Сколько кошек живет в одном доме? Сколько бродячих в одном дворе, подвале, на чердаке?
– Заберите его… Оно в ванной… Оно ваше… Пожалуйста…
Они были со всех сторон. Ходили, прижимались, терлись.
– Никому не скажу! Никогда не скажу!
Знают ли они, где именно находится сонная артерия, чтобы ее перегрызть? Что еще они знают? Что еще могут?
– Пожалуйста!
Мокрый нос дотронулся до руки.
«Они под одеялом!»
Катя потеряла сознание.
На следующий день девушка проснулась намного раньше будильника. В раковине ничего не лежало, окна были закрыты, а случившееся накануне казалось дурным сном. Только Катя Воронецкая понимала, что сном оно, увы, не было. В школе она помирилась с Игорем и старалась вести себя как обычно. Даже ближе к полудню, когда все только и говорили о том, что пятиклассница Юля Чиренькова пропала.
Со временем Катя превратилась в Катерину, а потом и в Екатерину Николаевну. Она научилась жить каждый день, каждую секунду ощущая взгляды: предостерегающие, испытующие, любопытные, насмешливые, угрожающие, желтые, оранжевые, зеленые, голубые, смотрящие из-под машин, из-за подвальных решеток, с веток деревьев, с заборов, из окон домов, из теней, сбоку, снизу, сверху.
Теперь она знала: человека, невольно вмешавшегося в их дела, кошки могут простить, но не оставить без присмотра. К тому, кто рискнет разболтать хоть один кошачий секрет, они будут беспощадны.
Этот и другие рассказы Анастасии Голиковой (меня ^_^) в бесплатном сборнике "Истории, в которых точно кто-то умрет"
Сережа Воронецкий одинаково комфортно чувствовал себя и за городом, и дома. Воображение позволяло мальчишке пускаться в волшебные приключения откуда угодно. Для его старшей сестры Кати дача всегда была мучительной неизбежностью, имеющей только один плюс – возможность позагорать. В эти майские праздники девятиклассница также большую часть времени проводила на небольшом квадрате газона, ограниченном стеной дома, грядками, кустами и дорожкой из скользкой плитки.
Девушка лежала на спине, наслаждаясь совершенно безоблачным днем, и предвкушала завистливые взгляды одноклассниц, когда чья-то тень легла прямо ей на лицо, лишив единственной радости. Не открывая глаз, Катя быстро вычислила злодея:
– Серый, отойди! Солнце загораживаешь.
Кроме брата это могли быть только дед или бабка, но их голоса доносились из настежь распахнутого окна кухни.
– Блин, мелкий, ты оглох?! – разозлилась девушка, когда препятствие между головой и солнцем не исчезло. За секунду до того, как она открыла глаза, откуда-то со стороны кустов смородины донеслось Сережино «Че?».
Над лицом девушки нависла клыкастая морда Василия Федоровича. Катя, вскрикнув, мгновенно оказалась на ногах. Она побаивалась этого огромного старого кота. Его длинный рыжий мех, массивную львиную челюсть, торчащие желтые клыки, омерзительные огрызки ушей, единственный глаз и длинный хвост трубой знал весь поселок. Словно издеваясь, грязная бродячая тварь, которую местные почему-то очень любили, улеглась на расстеленное полотенце и принялась остервенело чесаться, оставляя кругом клочья линялой рыжей шерсти.
– Какой ты противный, – прошептала девушка, отойдя в траву на пару шагов. Прогонять кота она не рисковала.
– Ого! Ты такая бледная, будто и не жарилась попой кверху все время, – встрял прибежавший брат. – Че? Ты его испугалась?
Мальчик хотел погладить Василия Федоровича, но зверь, застыв с поднятой задней лапой, одарил Сережу тем непередаваемым взглядом, который знаком каждому исцарапанному владельцу кошки. У Воронецких животных не было, но Катин младший брат оказался достаточно сообразительным, чтобы медленно убрать протянутую руку еще до того, как сестра прошипела «Не надо».
– Я его уже гладил, – похвастался Сережа. – Он просто сейчас не хочет, чтобы его ласкали. А ты, правда, его боишься?
– Я не боюсь! – возмутилась Катя, надеясь, что между «троганьем» грязного кота и каким-нибудь прикосновением брата к ней все же нашлось время для мытья рук. – Он просто мерзкий.
– Не согласен. Вот если бы он «подарок» принес, ты могла бы обвинять его в мерзкости.
– Мерзости, – поправила девушка, но мелкий будто не услышал.
– Женщины такое не любят. Я часто вижу, как он что-то носит: птицу, крысу, лягушку. Паука огромного один раз поймал. Он точно столько съедать не может, хоть и большой. Да и подкармливают его все, – Серый, тараторивший громко и бойко, как отличник, боящийся, что его прервут и он не успеет продемонстрировать все знания, вдруг резко замолк. На его лице проступило осознание по меньшей мере всех тайн Вселенной: – Значит, не для выживания убивает, а для чего-то другого.
Василий Федорович встал, выгнулся и, высоко подняв хвост, покинул общество Воронецких, медленно направившись через грядки к забору.
– Будто и приходил только, чтобы мне гадость сделать, – пробормотала Катя себе под нос. Поднимая порыжевшее полотенце двумя пальцами, девушка обратилась к брату: – И для чего же, ты считаешь, он это делает?
Если бы у нее поинтересовались, зачем коту лишний раз убивать, она, не задумываясь, ответила бы, что кошкам просто нравится охотиться. Пять лет назад Катя сказала бы, что Василий Федорович носит еду жене с котятами. Но мозги ее десятилетнего брата работали совершенно в другую сторону, а сестринский долг требовал если и не участия в безумных похождениях, то хотя бы проявления к ним интереса.
– Возможно, эти маленькие жертвы для кого-то, кто пока слишком слаб и кому важна каждая пролитая капля крови, независимо от ее происхождения, – Серый начал рассуждения медленно, но с каждым словом раззадоривал себя все сильнее. – Всякие бессмертные твари могут почти полностью лишиться тела, но продолжать жить и восстанавливаться веками. А завладеть разумом животного им – раз плюнуть! Хотя… Он не выглядит, как безвольный раб. Значит, им овладели не полностью, и он сам хочет освободиться от своего хозяина и только и ждет достойного человека, чтобы его спасли!
Сережа, являющийся человеком самым достойным, многозначительно поднял вверх указательный палец и, повернувшись спиной к сестре, припустил к калитке.
– Я гулять! – крикнул он в окно.
– За вами же отец скоро приедет. – Между синими занавесками появилось лицо бабы Наташи.
– Через четыре часа, – заныл Серый, сверившись с телефоном. Женщина махнула рукой, а потом поглядела на внучку: – А ты, Катюш, оденься. Начало первого – солнце уже опасное.
Чтобы скоротать последние часы на даче, Катя тоже решила прогуляться, предварительно убив немало времени на прическу и макияж. Вдруг какой симпатичный мальчик захочет познакомиться?
Поросшая камышом и рогозом река с илистым дном не пользовалась популярностью у детей Воронецких как место для плаванья, но рядом с ней находился лесок, по которому действительно было приятно бродить, особенно если подобрать хороший плейлист.
Входящий вызов выдернул Катю из волшебства любимой песни. Взглянув на экран, девушка с легким раздражением провела по нему пальцем. Разумеется, в неподходящий момент мог позвонить только мелкий.
Недовольство резко сменилось тревогой – из динамика раздавалось хныканье.
– Серый? Что случилось? Все хорошо? Ты где?
– У к-ка-кааааарьера… Иди сюда бы-быстрее… Пожалуйста…
– Бегу! Говори со мной! Ты упал? Тебя кто-то обидел? Надо звонить 112?
– Нет! Не звони! Никому не звони! Просто приходи!
Связь прервалась.
Пока Катя, слушая монотонные гудки, спешила к покрытому высокой травой пустырю, в центре которого находился полный бетонных блоков и ржавых арматур котлован – след заброшенного строительства и любимое место всех мальчишек, почему-то называемое ее братом «карьером», – она немного успокоилась. Серый наверняка порвал или заляпал одежду, может, порезался обо что-нибудь и теперь боялся, что на него будут ругаться.
– Наконец-то! – выдохнула Катя, когда вместо гудков раздался всхлип.
Запинаясь, мальчик попытался объясниться. Он потерял Василия Федоровича у «карьера» и уже не надеялся найти зверя в зарослях, но вдруг раздался крик, вернее, тоненький писк. Побежав на звук, мелкий застал кота с трепыхающейся добычей в зубах. А рядом был камень, но в нем оказался штырь…
Младший из Воронецких снова расплакался, но Катя теперь слышала брата не только через динамик. Нырнув в траву, она легко нашла его: Сережа сидел на земле и одной рукой держал телефон у уха, а другой прижимал к животу что-то, завернутое в насквозь пропитанный кровью нижний край футболки. Рядом валялся угловатый кусок бетона размером с крупное яблоко, из него торчала какая-то железка, тоже в крови.
Заметив сестру, мальчик выронил телефон, а Катя опустилась на колени и дрожащими руками взяла брата за плечи. Ей хотелось обнять Серого, но она медлила из-за багрового свертка, один вид которого вызывал дурноту.
– Я вытащил ее у него из пасти. Но не успел… – Из глаз мальчика лились слезы.
Катя резко обернулась: ей почудилось какое-то движение сбоку. Наверно, ветер играл в траве.
– Где кот? – спросила она.
– Я ему башку раскроил, – ответил Сережа очень тихо. – Он в отключке был, а потом встал и, шатаясь, ушел. Я не хотел его бить так сильно, но она все кричала. И кричала… Она…
Катя прижала к себе брата, невольно вздрогнув от прикосновения к горячему и мокрому.
«Платью конец. Не отстирается», – подумала девушка, и ей тут же стало противно от самой себя.
Как не стыдно думать об одежде, когда для ее брата только что случилось самое страшное потрясение в жизни?! Он не спас несчастную птичку от кота, да еще причинил вред живому существу. А возможно, даже убил.
– Покажешь? – прошептала Катя.
Сережа, затравленно оглядываясь, развернул футболку. Девушка отпрянула.
– Выбрось это! Оно уже мертво!
Брат непонимающе переводил взгляд с сестры на то, что держал в руках. Катя смотрела только на лицо мальчика: мгновения было достаточно, чтобы оценить всю мерзость мертвой твари, и Воронецкая не хотела видеть ее снова. Уродец был размером с ладонь и походил на голую бугристую деформированную крысу или крота. На его белой складчатой коже отчетливо выделялись треугольные ранки от кошачьих зубов.
Не справившись с отвращением, девушка выбила трупик из рук брата, и тушка плюхнулась на землю.
– Это явно было что-то больное! Вымоешь руки так, как в жизни не мыл! – закричала она. Сережа таращился на нее огромными глазами. – Пошли!
Сестра схватила мальчишку за руку и встала, потянув его за собой, но он ловко выскользнул, схватил с земли отвратительное тельце и кинулся прочь.
– Серый! – Катя бросилась следом, но на втором шаге споткнулась и растянулась на земле. – Серый! Сережа! – звала она брата, но тот не вернулся. Катя тяжело вздохнула. Ей снова стало стыдно. Наверное, это был просто какой-то голый и слепой новорожденный зверек: может, кролик, может, крот, а может, и птица какая-то. И не было в тушке ничего настолько противоестественно гадкого, как ей почему-то показалось.
Что подумает о ней брат? Навечно заклеймит бессердечной стервой?
Катя попыталась дозвониться до мелкого, но музыка из заставки мультсериала раздалась в траве рядом. Девушка подняла брошенный гаджет и покачала головой: «Даже про телефон забыл! Ну и дела».
Не имея ни малейшего представления, куда сбежал Серый, Катя медленно двинулась в сторону дома, периодически останавливаясь и внимательно оглядываясь. Но с появлением прохожих ей стало очень неуютно из-за грязи на коленях и пятна на платье, и она поспешила к их участку, прекратив высматривать младшего Воронецкого.
Брат ждал у калитки, ковыряя палкой гравий дорожки. Не успела Катя подойти, как Сережа буркнул, что выкинул дохлую зверюшку в помойку, и попросил все оставить в секрете. Девушка кивнула. Разумеется, их внешний вид не ускользнул от внимания бабки, но невнятная история про сбитую машиной птицу ее устроила.
Через час приехал отец, и настало время для типичного дачного обеда перед их отъездом. Наталья Елисеевна стремилась накормить сына и внуков так, словно они больше никогда в жизни есть не будут; беззлобно отшучивалась в ответ на подколы мужа – те же, что и всегда; и постоянно на что-нибудь сетовала: то «Коленька» выглядит уставшим и похудевшим, то пирог – отличный на самом деле – получился «не таким», то куда-то делось кухонное полотенце, «совершенно новое с синими птичками», «в нижнем ящике на дне было», а она хотела его «Свете передать».
Степан Сергеевич с упоением рассказывал «гаражно-рыбацкие» истории, все больше краснея от домашней наливки, и вздыхал, что его отпрыск «за рулем». Только Серый был незаметнее обычного.
Они, как всегда, уехали позже, чем планировали. На выезде из поселка Катя заметила знакомого рыжего хищника, ловко трусившего по чьему-то штакетнику.
– Гляди, – сказала она брату. – Василий Федорович жив-здоров. Даже голова не кружится.
Серый, задев ее брюки грязными кроссовками, залез коленями на сидение и уставился на взлохмаченное животное через заднее стекло. Катя думала, что брату станет легче, когда он поймет, что с котом все в порядке, но мелкий не расплылся в улыбке, а лишь закусил нижнюю губу.
Отец хмуро глянул в зеркало заднего вида и велел «Сергею» сесть нормально. Он все еще сердился на сына за то, что тот перестал ходить в футбольную секцию.
Младший Воронецкий был молчалив и задумчив весь вечер, даже следующим утром во время суетных сборов оставался непривычно тихим. Катя знала, что должна что-то ему сказать, но никак не могла придумать, что именно. До школы, где Сережа доучивался последний – четвертый – класс, дошли, как часто бывало, вместе.
– Послушай… – начала девушка, так до конца и не подобрав слова.
– Не надо. Все нормально, – кивнул мальчик. И удивительно серьезно, как-то по-взрослому добавил: – Ты просто не видела. Не могла видеть.
Он повернулся и пошел к бело-голубому трехэтажному зданию, а девушка осталась стоять в некотором смятении. Складно излагать странные мысли ее брат был мастер, а вот привычки мысли странно формулировать за ним не водилось.
«Не могла видеть? Мелкий считает, что, если бы я застала, как кот раздирает добычу, то прониклась бы к уродливой жертве? И поэтому не осуждает меня?»
Катя вспомнила премерзкую тушку и вздрогнула.
«Хорошо, что он уверен в моем милосердии, потому что я – нет. Главное, – про себя подвела итог Воронецкая, глядя на то, как супергеройский рюкзак Серого скрывается за дверями школы, – он сам вроде справился».
В то утро Катя говорила с братом в последний раз.