— Но есть маленькая проблема, логарифм получается на сто лет ровно, или на тысячу! На меньшее, я не успеваю подобрать в ближайший год, а… ну еще на десять тысяч логарифм подойдет…
— То есть Гаврилыч вы сможете только на сто лет или тысячу в прошлое улететь?
— Да Миша, ну, еще и на десять тысяч!
— Прикольно, продолжайте!
— На верху моего устройства преломления временных волн, лежит клапан цикличного защемления схемы, которая, в случае перемещения во времени, подаст сигнал на капсулы с тринитротолуолом, находящимся под сараем, домом и бункером… — Михаилу показалось что-то зловещее в названии тринитротолуол, — …и через четыре минуты произойдет самоликвидация…
— Не торопитесь… тринитротолуол… ага записал, а что это такое, если не секрет?
— Это взрывчатка очень большой силы…
— Что? – чуть не упал со стула Михаил, – какая взрывчатка? Всё-таки вы хотите взорвать что-то? Мы так не договаривались…
— Не бойтесь, Миш! Это я сделал, чтобы мои устройства и записи не достались никому!
— А как же я? Я-то, не улечу с вами…
— Но я же вас перенесу в альтернативное настоящее! Вы тоже пропадёте в этом мире…
— Как то страшно… а если не перенесусь, что тогда? Я не хочу умирать!
— Ну, тогда за четыре минуты вы успеете покинуть это место, только бежать вам надо будет быстро... думаю, триста метров будет достаточно для безопасности вашей!
— Ладно, верю… но всё равно, как-то неуютно, — передернул плечами Михаил, перспектива взорваться не радовала, — ладно, говорите дальше, пишу!
— Значит так... мы отрабатывать будем первый логарифм... то есть переместимся на сто лет назад… я перемещусь. А вы Миша, будете находиться в очерченной зоне, вокруг устройства, это точный расчет магнитного поля этого шара, до сантиметра. – Михаил бросил взгляд на металлический шар и зону вокруг него, отчерченную белым порошком, как на футбольном поле, или как в "Вие" у Гоголя, но это был бы более печальный вариант, – это значит, то, что находится в ковчеге, и сам ковчег, переместятся в прошлое, а отчерченная зона, попадет в магнитное поле временной волны, и вы останетесь в настоящем, в соединение с вектором моего перемещения.
— Это значит, я окажусь в альтернативном настоящем! – сумничал Михаил, как прилежный ученик, вытирая со лба пот. В болотном костюме и купальной шапочке становилось все жарче и жарче.
— Тогда приступим? – по учащенной походке и нервным, порывистым движениям, видно было, что хозяин сей проекта на взводе.
— Фууу! – выдохнул Михаил, взяв себя в руки - было страшно, – Да!
— Ну, с богом, как говориться! Миша, заходи в зону, а я пошёл внутрь! – после этих слов, Гаврилыч подошел к шару и нажал на выступающую из корпуса устройства, красную кнопку. Откинулась в сторону дверь и хозяин скрылся за ней.
Михаил стоял в очерченном круге, вокруг шара. С каждой секундой становилось всё страшней, как бурсаку Хоме Бруту перед гробом ведьмы. Только герой был в монашьей рясе, а он в нелепом болотном костюме и в купальной, зелёной шапочке, на голове, тот ещё видок. Дверь за изобретателем закрылась, и по спине пробежали мураши.
— Ммиша, готттовы? – раздался из динамика дрожащий голос Гаврилыча.
— Да, Гаврилыч! – крикнул журналист, оглядываясь по сторонам в поисках микрофона.
— Тогда на счет три начнём наш опыт! Один!.. Два!.. Три!
«Полетели!» - мелькнуло в голове Михаила. В сарае и доме что-то затрещало в нарастающем темпе. Провода загудели как на электростанции, запахло озоном. Перед Михаилом, шар неожиданно стал вращаться вокруг своей оси и по стенкам его, заискрились электрические дуги. Журналист почувствовал, как волосы под шапочкой зашевелились, а пушок на руках встал дыбом.
Машина времени все быстрей и быстрей набирала скорость вращения, слившись в один светящийся шар, в какой-то момент, устройство пропало из вида - пару секунд Михаил смотрел на пустоту. И вот тогда то он почувствовал какие-то магнитные силы притяжения к шару, но тут же сила пропала, и из ничего появился злополучный «преломитель временных волн». Скорость вращения шара стала уменьшаться, сполохи электрических дуг пропали, а в сарае раздался сильный треск. Стоящий гул резко пропал и гудение проводов прервалось.
— Ааааааааааа! ДАААААААА! – из динамиков шара слышен был истеричный крик Безголового. Резко зашипела и откинулась дверь, из неё выбежал хозяин. Михаил в шоковом состоянии пятился назад к своему стулу и смотрел на сумасшедшего, не веря в происходящее. Ведь реально, на глазах, шар пропадал, а значит, что-то во всём этом есть! От Алексея Гавриловича шел белый дым, а глаз, под заледеневшими стеклами очков, не было видно. Создавалась, чуть ли не адская хоррор-картина. Из странного, круглого устройства выбегает комичный объект, в танковом шлеме, в заледеневших мотоциклетных очках и в резиновых перчатках, по локоть, и орёт хриплым голосом. – АААА! Получииилось!
— Гаврилыч! Всё нормально, я здесь! – крикнул Михаил, и не дым это был вовсе, а дымок, как от мяса, вытащенного с морозилки.
— Что? – резко остановился Гаврилыч. Сняв заледеневшие очки, с болью и печалью, он посмотрел на Михаила, тот как раз уселся на свой стул. – Вы? Ты? Миша, это ты?
— Я! – вздохнул журналист, горестно было смотреть на разочаровавшегося изобретателя.
— Но я же чувствовал… я ведь был в «междумирье»! Отключилась вся энергетическая система,наступила темнота и было очень, очень холодно. Я точно знаю! – сконфузился Безголовый, присаживаясь на траву, рядом с сидящим журналистом и медленно снимая с рук перчатки, – потом неожиданно система жизнеобеспечения включилась, аккумулятор моего «преломителя» взял нагрузку на себя…
— А ведь Гаврилыч, ваше устройство пропадало на несколько секунд… — приободрил Михаил, так жалко было смотреть на поникшего хозяина.
— Правда? – воодушевился Алексей Гаврилович.
— Так точно! Просто пропали и пустота, а потом бах… и опять появились из воздуха…
— А это уже интересно! – в глазах снова появился огонек, Гаврилыч ожил, – прям, вот пропал?
— Да отвечаю я, исчез ваш шар, потом хлопок в сарае и гудение пропало, после этого вы и появились…
— Боже мой! – неожиданно лицо Гаврилыча побледнело от страха, с остервенением он бросился к своему шару, упал на колени и заглянул под устройство. Под шаром лежал раздавленный прибор. – Сколько времени прошло после появления машины?
— Не знаю, вы меня пугаете….
— За мной! Быстро бежим! – поднялся на ноги Безголовый и поскакал к сараю. Для предпенсионного возраста хозяин уж очень был быстр. Испуг передался Михаилу, вспомнились слова, про какие-то капсулы с три нафиг каким-то толуолом.
Хозяин остановился перед лежащим железным листом, взялся за торчащие ручки из него, и отодвинул в сторону. Под листом находилась лестница, уходящая вниз.
— Быстро, быстро! – крикнул Безголовый, запыхающемуся в болотном костюме Михаилу и рванул по лестнице.
Перед взором журналиста предстал длинный коридор. Люминесцентные лампы с потрескиванием освещали подземный бункер.
— За мной! – дико кричал Безголовый, нажимая на кнопку и открывая двери всех отсеков бункера. В третьем отсеке, поблескивал белым светом монитор, к нему и бежал изобретатель.
— Да что за бадья… нафиг я подписался под этим бредом… — нервно шептал Михаил, он почти, не отстал от хозяина.
— Так… так... так, – стал повторять Безголовый, нажимая на кнопки клавиатуры, перед монитором. На экране шёл обратный отчет, и высвечивались цифры. С ужасом Михаил смотрел на цифру 26... тут же она сменилась на 25… 24.
Что там говорил Алексей Гаврилович? Самоуничтожение через четыре минуты?... 22… 21... до мозга Михаила дошёл зловещий смысл происходящего… 18… 17. Надо бежать, быстро бежать, еще Гаврилыч говорил, что под сараем и домом, в бункере установлены капсулы… 14. А именно сейчас они находились в бункере! Бежать, надо бежать, стал оглядываться Михаил по сторонам... 9…
— Миша! Помоги! – закричал Безголовый, указывая на край комнаты, – дёрни тот рычаг!
В прострации, Михаил посмотрел в указанном направлении и увидел красный рычаг… 6… как во сне он подбежал к нему, 3… 2, и опустил рычаг вниз, 1... В этот момент Безголовый нажал на клавиатуре, одновременно с Михаилом, на несколько кнопок.
«Отбой», появилась надпись на экране. В изнеможении Безголовый сполз на пол, перед монитором. Михаил подошёл к хозяину и тоже уселся. Так они и сидели ещё минут пять тяжело дыша, спиной к спине и в молчании.
— А вы знаете, Миша? – прервал тишину Безголовый, снимая свой шлем, – вон там, под аварийным рычагом, лежит двадцатилитровая бутыль с детонатором, наполненная тринитротолуолом и нам не хватило доли секунды, чтобы разложиться на миллионы атомов…
— Да уж, понял… и я стоял около него?
— Вот мне повезло… думаю, моя шапочка для купания и болотный костюм, немного бы смягчили ударную волну!
— Точно! – после чего, оба истерично захохотали.
— Я двадцать пять лет не пил, Миша! – сказал Безголовый, меланхолично смотря на стакан. В него на четверть был налит прозрачный самогон.
— А я тринадцать часов… — улыбнулся Михаил. Оба сидели за столом на кухне, перед ними стояла почти полная литровая бутылка и вываленные в тарелку солёные огурцы, другой закуски не было. В стаканы снайперски точно, по риске, налит алкоголь.
— А вы хотите знать, из чего я сделал этот самогон? – зачем-то спросил Алексей Гаврилович, поднимая на уровень своих глаз, стакан, и всматриваясь в прозрачный раствор.
— Не особо... ну раз уж пошла такая тема… просветите! – тоже поднял стакан Михаил, взбалтывая содержимое.
— Закисленный навоз и силос…
— Блин… — выдавил сквозь зубы Михаил, но удивительное дело, рвотных спазм не наблюдалось.
— Да Миша... гавно и травяной силос. Брожение и тройная ректификация дает такой результат, ну, и конечно, хорошая фильтрация вещества…
— А разве это открытие не эпохальное? Срать и пить, не к этому ли человечество стремиться? – пошутил журналист.
— Эх, Миша… приземлённый вы... ты какой-то! – вздохнул Безголовый.
— Зато живой! Ну Гаврилыч, с Новым Днём Рождения что-ли? – поднял для чоканья стакан, Михаил.
— Это точно! – поддержал тост хозяин, и задержав дыхание, неумело, маленькими глотками, стал отпивать самогон. Михаил уже захрустывал выпитое огурцом.
— Хорошо пошло! – прокряхтел журналист. На Гаврилыча было больно смотреть, это его медленное поглощение, вызывало рвотные спазмы. – Гаврилыч, ну не тяните резину... одним глотком. Задержите дыхание и раз…
— Фууу! – поднес огурец к носу Безголовый, по совету Михаила он проглотил спиртное.
— Вот, другое дело! – одобрил Михаил. Что, что, а пить научить он умел хоть кого. Был даже попугай у журналиста, и того он научил пить водку. Правда год назад он умер, то ли от голода, то ли от водки... но пару слов матерных, перед смертью, успел выдать в адрес журналиста.
— Когда я стоял перед монитором, то нажал на клавиатуре код… а отчёт времени продолжил идти… — отставил стакан Безголовый, — ...и я напугался. Я подумал, что сейчас Бог накажет за эту мою попытку изменить мир! И вот тогда я вспомнил, что зациклил пароль с аварийным выключателем… надо же как глупо…
— Глупо, точно! - согласился Михаил, опять наливая в стаканы.
— Если бы я один тут был, то всё бы решилось сегодня, и без вариантов! Миша, я благодарен, что вы были со мной! А ведь могли сразу бежать от дома подальше…
— Я просто ступил… но сейчас не об этом... мы то здесь, и за это надо выпить! – с улыбкой поднял свой стакан, журналист.
— Да, Миша, за жизнь! – на этот раз, Гаврилыч проглотил одним глотком и смачно откусил огурец.
— И что теперь? Машина времени не запустится больше? – набрал смелости, для этого вопроса, Михаил, после того, как дыхание восстановилось от проглоченного самогона.
— Что ты, конечно запуститься! Пару дней придётся подождать, ик… — прикрыл рукой отрыжку Гаврилыч, — энергию сконденсируем, и вперед!
— А не повторится то же, что и сегодня?
— Нее, я просто сегодня поторопился, по моим расчетам энергии хватало на рывок, но всегда есть погрешность в цифрах, плюс, минус тысяча Ампер. В этот раз тысяча минус… Теперь ик… теперь я скоплю на пять тысяч больше. А этого точно хватит с запасом! Миха, а чё не наливаем? – "повелитель временных волн" двинул пустой стакан по столу, в сторону журналиста.
— Извините, Гаврилыч, задумался… а всё же, что вы затеяли сделать в прошлом? Как вы хотите изменить мир?
— Если честно... пока не знаю. А давайте выпьем за Теслу! – придумал тост хозяин чуть захмелевшим голосом.
— А давайте! – кивнул головой Михаил, кто или что такое Тесла, он не знал, но звучало красиво.
— Нууу, за Николу! – выдохнул изобретатель, движения его, всё профессиональней и профессиональней становились в употреблении, отметил журналист, гордый за прилежного ученика.
— Пусть здравствует и процветает Коля! – махнул стаканом Михаил.
— Это ему уже не грозит, – пьяно улыбнулся Гаврилыч, – он уже давно как умер… правда я ещё могу его увидеть и даже познакомиться, в прошлом.
— Знаете, Гаврилыч... вы мне сначала не понравились... да, да! Букой неразговорчивой такой показались, а потом я увидел, что вы просто необыкновенный человек! Талантище!
— Перестаньте, – покраснел изобретатель, – скажете тоже… ик... вот вы ДА! Молодой, талантливый, работа у вас творческая!
— Ну не без творчества… — согласился Михаил, отрицать очевидное не было смысла, —вы знаете, Гаврилыч... я ведь написал два романа!
— Что вы говорите! Ик… о чем же?
— Прежде всего, о любви, – понесло Михаила, – о жизни обычной официантки... как она тяжело пробивалась через жестокий наш мир… Может, еще по одной накатим?
—И накатим! - кивнул головой Гаврилыч, подставляя свою тару.
— И вот значит, официантка, не особо красивая, если честно, но с внутренним обаянием. Встречает свою любовь… — налив в стаканы жидкость, Михаил продолжил: — ...и начинается война...
— С немцами? – спросил Гаврилыч, прервав Михаила. Сфокусировав, не без труда, взгляд на протянутом, Михаилом, стакане.
— Немцами?.. – сбился с мысли журналист, — почему с немцами?.. Нет, с душманами или там ИГИЛом… ну, за СПРАВЕДЛИВОСТЬ!
— Согласен, прекрасный тост...
— Охххх! Ядрёна! – прошипел Михаил, хрустнув огурцом.
— А зря вы про душманов! – на удивление, как воду проглотил хозяин, самогон, даже не поперхнувшись. Не без таланта к этому делу, отметил Михаил. – Надо писать про фашистов! Сколько несчастья они принесли в наш мир, миллионы и миллионы ик... судеб были загублены по всей матушке России, да что там России, по всему миру. Сколько детей было уничтожено, а ведь они могли принести очень много для развития нашего общества. Ик… я просто скорблю по невинным, загубленным дУшам…
— Гаврилыч, ну что вы в самом деле, — попытался утешить разволновавшегося Безголового, из глаз того полились пьяные слезы, — давайте лучше еще по одной!
— Давайте, — согласился Гаврилыч, вытирая рукавом мокроту, — жалко ведь бедных детей…
— Конечно, жалко, – ох, чувствовал Михаил, что наливать больше не стоит изобретателю, но все-таки, налил, – ну, за погибших на той войне!
— Да за них! И ещё за тысячи и тысячи репрессированных интеллигентов в нашей стране!
— Ой, ёёё… — тихо прошептал Михаил, чувствуя, что у хозяина прорвало наболевшее, но тост поддержал и выпил.
— И что интересно Миша, ик... — отложил в сторону опустевший стакан Гаврилыч, — ...и что интересно Миша... и ведь интересно Миша... и Миша - интересно ведь…
Ударом кулака по столу, Михаил прервал начавшийся цикл у хозяина. Один огурец выскочил из тарелки и укатился под стол.
— Спасибо Миш ик... и ведь я хочу спасти всех тех, кто погиб… ик... и мне это по силу... ладно, что я всё о своём… так что ты там про официантку свою?
— Да, так, — передумал нести «пургу» про несуществующие романы, после глубины скорби Гаврилыча, как-то глупо звучало, – потом расскажу... а на репрессии то вы чего взъелись?
— Как чего? Лучшие умы сгнили в Гулаках там… ик... в Сибирях всяких там... сколько идей и людей уничтожил коммунизм. Фашизм и коммунизм – вот главные враги человечества. Это просто Гиены Вселенной, ик... уничтожившие всё хорошее на своём пути… ещё сотни и сотни лет Земля будет ик... зализывать раны после разгула этой нечисти... Миша, ну, в самом деле... что тупите?
— Ээ... вы про что? – не понял Михаил, в глазах хозяин начинал троиться.
— Ну, стаканы то, пустые, протри глаза, Миха! – Гаврилыч негодовал.
— Понял! – дошло до журналиста. Чуть расплескивая жидкость, он разлил в тару - бутыль чудовищно быстро пустела.
— Другое дело… – удовлетворенно прокряхтел Безголовый, с азартом выхватывая стакан, – давайте выпьем за Мир и Добро!
— За Мир и Добро! – протянул свою посуду Михаил и опасливо чокнулся с хозяином.
— И я вам обещаю Миша, ик… я принесу Мир и Добро, пусть и не в этот мир… — последняя реплика прозвучала зловеще…
— Миша, начинаем вторую попытку?
— Как скажите, Алексей Гаврилович! – вжался в своём стуле журналист, снова та же купальная шапочка на голове и болотный костюм на теле.
— Хорошо… двадцать пять тысяч ампер в конденсаторах, запаса энергии с избытком. Сегодня мы всё же совершим этот рывок на сто лет назад… — проговорил Безголовый, решительно опуская на глаза, со лба шлема, свои очки, – пусть поможет нам бог в этом благом деле…
— Постойте Гаврилыч! – остановил Михаил этого деревенского вундеркинда, – пока мы не начали менять этот безумный мир, можно я вам скажу кое-что?
— Гаврилыч, может мы больше не увидимся…
— Что за сомнения, конечно, не увидимся!
— Ну, так вот Гаврилыч, продолжу… я очень рад, что познакомился с вами. Вы оказались просто хорошим и добрым человеком, и я очень благодарен, что вы мне помогли бросить курить. Какой бы результат не получился сегодня, я всё равно - верю в вас! И если вы улетите в прошлое, я знаю, что вы плохого не сделаете, потому что вы, человек с большой буквы!
— Спасибо, — сконфузился хозяин, – насчет плохого, даже не знаю... но, а если для блага общего дела без плохого никак?
— То-то же!.. Ну да ладно, начнём, – пошёл к своему "преломителю" временных волн Алексей Гаврилович, в этот раз, наученный горьким опытом первого "нырка", на шее изобретателя развивался красный шарф, а на руки были одеты тёплые варежки.
— Гаврилыч, пока не зашли внутрь, можно задать вопрос?
— Конечно. – Хозяин остановился у ковчега и повернулся к журналисту.
— А если вы перенесётесь туда и измените мир, как этого и хотите... то, где я окажусь? Ведь как я понял, будет немного другой мир…
— Миша, я уверяю вас, что мир будет не, немного другим, он будет просто Другим…
— Хорошо, будет другим, но ведь в другом мире я уже есть? А оказавшись там, по логике, нас будет двое!
— Это называется временной парадокс, как всегда ты меня поражаешь своим интеллектом, интеллект меня поражает, мой интеллект поражен... да интеллектуально я покорен... ваш интеллект поражает меня… — Михаил пронзительно свистнул, прерывая очередное сумасшествие Гаврилыча, — ...так, на чём я остановился?
— На временном парадоксе.
— Ага, временной парадокс... — собрался с мыслями хозяин и продолжил: — Когда ты перенесёшься в параллельную вселенную, твоё Я того мира, сольётся с тобой в одно целое, но знание этого мира сохраниться в тебе, а вот его знание – испарится. Это называется континуум времени.
— Получается, что когда я там появлюсь, другой я пропадет?
— Да! Примерно как-то так… — замялся ученый, что не понравилось Михаилу.
— Но тогда кем я там буду? Как я узнаю, кто я там, если вы говорите, что я ту жизнь не буду помнить?
— Я думаю… нет, я уверен, всё, что будет одето на твоём том Я, окажется на тебе, и возможно, при нем будут какие-нибудь документы, — поник Безголовый, — …прочтете адрес, а там и поймете… по обстоятельствам будешь действовать…
— А если я буду в этот момент голый? – засосало под ложечкой у Михаила.
— Тогда я даже не знаю… в Бюро находок обратитесь… ну, в самом деле Миша, я не задумывался над этим… по логике, вы не должны быть без одежды… два часа дня всё же!..
— Поверьте, Гаврилыч, если там у меня похожая жизнь, я могу быть голым в любое время! Я ведь не женатый, и в поисках…
— Ну, хорошо, не давите на меня… я что-нибудь придумаю! Обещаю вам, не знаю что, но придумаю! – после этих слов, слишком уж поспешно, Гаврилыч удалился в свой шар, и закрыл дверь. Из динамиков раздался металлический и шипящий голос: — Мишшша, заходи в круг!
— Захожу, захожу! – крикнул Михаил и сделал шаг в прочерченную зону. Предательски мелькнула мысль развернуться и бежать отсель, на эти триста метров, а лучше на пятьсот, но любопытство взяло вверх над трусливым порывом.
— С богом, Миша! Раз!.. Два!.. Три! – День сурка начался. Опять затрещало в доме и сарае, загудели провода. Машина времени стала вращаться, ускоряясь с каждой секундой. Несколько раз, пропав и появившись, как старое изображение на древней видеопленке, шар с хлопком, исчез… И тут же, Михаил почувствовал нарастающую воздушную силу, затягивающую его в центр того места, где стояла пропавшая машина времени. Сила эта была очень мощная. Михаил почувствовал, как ноги отрываются от земли.
— Мама родная! – выдавил сквозь зубы журналист, страшно было ужас как. И темнота.
Кромешная тьма и дикий холод вокруг. Михаил не чувствовал под ногами опоры, лишь полет или падение в никуда! Было не понятно, то ли закрыты глаза, то ли открыты и замерзающими руками, журналист стал ощупывать себя, тело было на месте. Падение длилось то ли пять минут, или все несколько часов, чувство времени пропало - только холод и темнота кругом…
…И как локомотив на высокой скорости, в сознание Михаила ворвался СВЕТ, сплошной белый свет. Журналист почувствовал, что лежит на чём-то твердом, но от всепроникающего света, где он находиться, рассмотреть было нельзя. Непослушными, замершими кулаками, Михаил стал протирать глаза.
— Спокойно… — сам себе сказал журналист, надо было успокоиться и закрыть глаза, чтоб потихоньку привыкнуть к свету. Просчитав мысленно до тридцати, Михаил тихонько приоткрыл веки и, щурясь, посмотрел на окружающий мир. Он, дрожа от холода, лежал на простой, зелёной траве. Осмелев, журналист приподнялся и стал осматриваться по сторонам. Журналист находился на середине поляны, обнесённой высоким деревянным забором. Весь участок был заросший высокой травой, явно запущенный.
— Неужели получилось? – пробормотал в недоумении Михаил, поднимаясь на ноги. Дрожь от холода прошла, и зрение почти полностью восстановилось. Жизнь налаживалась.
Оглянувшись вокруг, Михаил понял, что окружен сплошным забором, и только одна калитка проступала через вьющие лианы растений. Туда и пошел журналист, спотыкаясь, как пьяный.
— Ну что? Надеюсь, не конец света меня ждёт там? – пробубнил Михаил, руками очищая от растений калитку. С трудом открыв дверь с проржавевшими петлями, Михаил сделал шаг вперед. И обомлел…