- Ну как дела у Вики? – тихо спросил Антон, положив руку на моё плечо, когда я при помощи измерительного «глаза» устанавливал ширину наружной оболочки силового, трехжильного кабеля.
- У Вики? А мне откуда знать. – как можно спокойнее, не отрываясь от «глаза» ответил я, а в голове закрутились мысли: «Почему он спрашивает у меня? Он что нас видел? Или может Вика ему рассказала?»
«Ладно успокойся – говорил я себе – Чего мне бояться? Драки? Пустяк. Я уже давно хочу разделаться с этим уродом. Лучше послушаю, что он ещё скажет.»
- Какой же ты наивный! – продолжил Антон, немного повысив голос, со своей гадкой улыбкой на лице – Неужели ты думаешь, будто бы я не вижу, что ты сохнешь по этой девчонке, а? Конечно: красивое и мягкое тело, упругая грудь, хороший зад, тебе же это нравится! Всем это нравится! Разве нужно что – то ещё!? Но твоя главная ошибка, в том, что ты искусственно ставишь её выше себя: считаешь её богиней или может ангелом, да? А затем ты пытаешься «дотянуться» до неё. Всё это бред, тебе просто нужно быть с ней на равных – она такой же человек, как и ты: она должна быть для тебя таким же обычным человеком, как кондуктор в троллейбусе или как продавщица в магазине, понимаешь? Она также, как и ты по утрам: ходит в туалет, чистит зубы, у неё тоже есть вредные привычки и недостатки, как и у всех людей. Ты ведёшь себя, как маленький мальчик, который впервые, через телескоп, увидел далёкую комету, и теперь сходит с ума от счастья и изумления. Конечно же его можно понять – большой светящийся шар, где – то в недосягаемом космосе, а он смог его увидеть, да ещё так близко. Знаешь почему он удивляется? Потому что он впервые именно впервые увидел комету. Для какого – нибудь астронома, который провел ни одну ночь наблюдая за кольцами Сатурна, далёкими синеватыми точками Урана и Нептуна или спутниками Марса (Фобос и Деймос) эта комета не представляет ничего интересного, для него это обыденность. Так и с девушками: тебе нужно как можно больше знакомиться с ними, а не бегать только за одной.
Я не знал, что ему ответить, да мне действительно нравилось тело Вики, это было глупо отрицать. Но я задавал себе вопрос: нравится ли мне в ней что- то ещё или нет? И не отвечал себе, возможно я боялся ответа, боялся правды.
- А сейчас ты «копаешься» в себе в надежде найти, что можно противопоставить моим словам, правда?! – засмеялся Антон. – Не ищи. Я прав. Знаешь, я мог бы и дальше наблюдать за твоими жалкими попытками заговорить с Викой и наслаждаться твоими подношениями, которыми ты одариваешь её, кстати мандарины были очень вкусными, спасибо. Да, не удивляйся она отдала их мне, так как она знает, что я их обожаю. В общем я мог бы и дальше наблюдать за этой комедией, но у меня есть сердце и поэтому я тебе говорю: не мучайся из – за этой кареглазой – она любит меня, а я ещё не наигрался с ней. Ещё год или два, а потом я выкину её на дорогу и мне не хотелось бы, чтобы ты губил свою молодость на этот высохший цветок. Ты молод, найди кого-нибудь ещё - тебе будет не сложно, только побольше холодности и пренебрежения, ну и неожиданных поступков тоже. К примеру, когда мы с Викой поругались – это я спровоцировал её на ссору вот и все, а за день до этого мы целый день провели вместе в любви и согласии, как тебе такой эмоциональный маятник?! Учись!
Закончив свой монолог, он поднялся и ушёл к своему рабочему месту, а я стал пытаться найти доводы и аргументы чтобы противопоставить их его словам, но меня не покидало постоянное чувство того, что он прав.
Всю оставшуюся смену он вел себя как в ни чем не бывало и был полностью погружён в работу: ходил смотреть за раскладкой кабеля на барабан, следил за уровнем пластиката в бункере, заполнял журнал выработки нормы, а я погруженный в сказанные им слова, совершенно выбился из рабочей колеи и мои дела шли из рук вон плохо: несколько раз мне приходилось останавливать рабочую линии из – за ошибки в маркировке кабеля, несколько раз в бункере кончался пластикат, из – за чего на барабан наматывалась голая жила. До окончания смены оставалось пол часа, и в это оставшееся время я, сидя на скамейке задавал себе вопросы: зачем он рассказал мне все это? Чего хотел добиться? Может быть всё это большая игра? Может быть он любит Вику, а во мне видит угрозу и таким образом, хочет, чтобы я отстал от неё? Да, наверное, так и есть.
В восемь часов вечера, кончилась смена и мы стали собираться домой. Я привел рабочее место в порядок и направился в душевую, но заметил, как Антон пошёл в туалет. Я немного подождал, вдруг кто-то еще решит туда зайти (мне не хотелось лишних свидетелей), но никто туда так и не вошел. В туалете было шесть кабинок. Я проверил первую – никого, дёрнул ручку второй – никого, открыл третью – пусто, двери четвертой и пятой кабинок были распахнуты – и там его тоже не было, оставалась только шестая. Я остановился возле последней – шестой кабинки и стал ждать. Прошло десять минут, а он так и не издал не единого звука.
«Не мог же он там испариться? - сказал я про себя – А может я схожу с ума, и здесь вообще никого нет?». Я уже собирался уйти, когда раздался плеск воды унитаза, а затем шуршание туалетной бумаги и смыв. Открылась дверь, и я увидел Антона.
- Тут полно других кабинок, не обязательно было ждать, когда я закончу. – сказал Антон и повернув рукоятку подачи воды, принялся мыть руки.
- Вика не будет твоей! – грозно сказал я и подошёл к нему.
- Успокойся, не нервничай – спокойно и с улыбкой на лице ответил Антон.
- Ты наврал по поводу Вики – дрожащим голосом сказал я и схватив его за плечо развернул лицом к себе, и тем же голосом продолжил: - Она любит меня, а ты специально всё это выдумал! Ты боишься, что она станет моей!
Он сбросил мою руку и сказал:
- Ты себя слышишь? О чём ты? Что я выдумал? А по поводу того, что она полюбит тебя – это глупости, у неё аллергия на собак. Так что будь спокоен пудель. – и рассмеявшись он направился к выходу.
Перед моим глазами пронеслись события последних дней: та утренняя встреча, беседа с Антоном, встреча с Викой и наш с ней танец. Потом я представил, как Антон рассказывает Вике о нашем с ним разговоре и меня охватила паника.
В тот момент, когда он взялся за ручку двери, я подбежал к нему и схватив за шею оторвал его от двери и кинул в кабинку. Приземлившись на опущенное сидение унитаза, он попытался встать, но несколько ударов ногой в лицо успокоили его. Моё тело дрожало, биение собственного сердца пугало меня, но я понимал, что выхода нет и нужно прикончить его. «Если начал что – то делать, делай это до конца» - пронеслось в голове, и я вошёл к нему в кабинку, заперев дверь на щеколду.
Его мягкие, жирные щеки сминались под ударами моих кулаков. Он пытался дать отпор, но когда он занёс кулак, я схватил его руку и выкрутил её так сильно, что тот закричал от боли, после чего я ударил его об белую крышку бочка унитаза, которая тут же стала красного цвета, а на голове Антона появилась большая дыра, извергающая потоки пульсирующей тёмной крови, которая заполнила всю кабинку, но мне было мало: я поднял сидение унитаза и положив на обод чаши унитаза его волосатые пальцы, резко ударил сидением об его пальцы. Я бил и каждый раз надеялся услышать его жалкий голос, но вместо этого слышал только хруст его разбухших пальцев, которые уже начинали темнеть. На последнем издыхании я схватил его за голову и окунул в унитаз. Не единого пузырька воздуха не появилось на поверхности воды. Антон был мёртв.
Закончив с Антоном, я тут же бросился к входной двери, желая как можно быстрее покинуть место преступления, но вспомнил про свои окровавленные руки. Я подошёл к зеркалу и обнаружил что мое бледное лицо тоже покрыто кровью. Включив воду, я окунул голову под струю холодной воды, а потом вымыл руки. Приведя себя в порядок, я быстрым шагом вышел из туалета и направился в раздевалку. Не переодеваясь, захватив только свою куртку и надев её поверх рабочей одежды я вышел из цеха и пошел на проходную. В очереди стояло всего два человека – делов на пять минут, но эти пять минут стали для меня целой вечностью. «Да, не это момент своей жизни я хотел растянуть» - подумал я и вспомнил о Вике. Обернувшись, я увидел её. Её карие глаза «бегали» по лицам людей, но никак не могли найти нужного ей человека. Пройдя проходную я решил подождать Вику.
Она вышла вся взволнованная, постоянно оглядываясь по сторонам.
- Ты не видел Антона? – спросила она у меня.
- Нет. – ответил я как можно спокойнее. – Послушай давай…
- Он не отвечает на мои звонки. Ты не знаешь, может он решил остаться на подработку, а? – взволнованно спросила она.
- Я не знаю! – крикнул я.
Она заморгала мокрыми глазами и заплакала.
- Постой! Я не хотел! – жалобно сказал я и попытался схватить её за руку.
Она оттолкнула меня и ушла прочь.
«Антон был прав – она не любит пуделей» - с грустью подумал я и почему – то улыбнулся.
В эту же ночь приехала полиция - кто – то из работников ночной смены обнаружил тело Антона, а на следующий день уже весь завод знал об убийстве. Когда Вика узнала о смерти Антона, она захотела увидеть его тело, и не смотря на уговоры подруг и начальства она все-таки добралась до него, после чего впала в истерику и её забрали в больницу, где я часто навещал её. В больнице она сильно похудела, её пушистые, длинные волосы, стали похожи на солому, а взгляд стал отчуждённым и стеклянным. Спустя месяц её отпустили домой и в тот же день она повесилась. Её бездыханное, болтающиеся тело, случайно обнаружила соседка.
Так и вышло, что я убил ангела, который теперь каждую ночь с петлёй на шее, является ко мне.»
