Мичурин мог часами разговаривать с погибающим растением, и оно возвращалось к жизни. Мог спокойно войти в любой двор и огромные сторожевые псы не лаяли. Более того, птицы без опаски садились ему на шляпу, плечи, ладонь и клевали зерна. Только в 51 год он начал печатать свои научные работы. Популярность мичуринских методик шагнула за пределы России, и плодовые сорта селекционера занимали значительные площади в США и Канаде. В 1898 году Всеканадский съезд фермеров, собравшийся после суровой зимы, констатировал, что все старые сорта вишен как европейского, так и американского происхождения в Канаде вымерзли, за исключением «Плодородной Мичурина» из города Козлова.
Голландцы, знающие толк в цветах, предлагали Мичурину большие деньги (20 тысяч царских рублей золотом) за луковицы необычной лилии, которая выглядит, как лилия, а пахнет, как фиалка, с условием, что этот цветок больше не будет выращиваться в России. Причем предлагали ему большие деньги. Мичурин лилию не продал, хотя жил бедно. На памятнике в центре Мичуринска пиджак ученого застегнут на «Женскую» сторону. Многие полагают, что это ошибся скульптор. Однако Матвей Манизер, которому был заказан памятник, ваял его по фотографиям. Из-за крайней бедности Мичурин сам перелицовывал старую одежду. Сам шил рукавицы, туфли носил, пока не развалятся. Все, что он зарабатывал,уходило на оплату труда работников. Ему ничего не оставалось.
Летом 1912 г. канцелярия Николая II послала в Козлов к Мичурину одного из своих видных чиновников полковника Салова. Полковник был удивлен скромным видом усадьбы Мичурина, которая состояла из кирпичного флигеля и плетневого сарая, а также бедной одеждой её владельца, которого он принял сначала за сторожа. Салов ограничился обозрением плана питомника, не заходя в него, и рассуждениями о святости «патриотического долга», малейшее отступление от которого «граничит с крамолой». Через полтора месяца Мичурин получил два креста: Анну 3-й степени и Зелёный крест «за труды по сельскому хозяйству». В гражданскую войну, когда в город приходили белые, он прятал в своем подвале раненых красных, и наоборот: когда приходили красные – прятал раненых белых. Как случилось, что на него никто не донес – тайна.
На другой день после октябрьской революции 1917 года, несмотря на продолжавшуюся на улицах стрельбу, Мичурин явился в только что организованный уездный земельный отдел и заявил: «Я хочу работать для новой власти». И она стала ему помогать. В 1918 году Народный комиссариат земледелия РСФСР экспроприировал питомник Мичурина, впрочем, тут же назначив его самого заведующим. Комната Мичурина служила кабинетом, лабораторией, библиотекой, мастерской точной механики и оптики и даже кузницей. Мичурин сам изобретал и конструировал свои инструменты: секаторы, барометры, прививочное долото, изящный портативный аппарат для выгонки эфирного масла из лепестков роз. Имел уникальную мастерскую по изготовлению муляжей фруктов и овощей из воска. Они считались лучшими в мире и были настолько искусны, что иные пытались их надкусить..
Все оборудование он ковал и паял при помощи печи собственной конструкции. Ивана Владимировича соседи любили и боялись одновременно. За ним в народе закрепилась слава знахаря и колдуна. Он знал множество трав, которые обладают лечебными свойствами готовил из них всевозможные мази и отвары, исцелял мигрень, свинку, почечные колики, фурункулез, сердечную недостаточность, даже рак, удалял камни из почек. Он обладал способностью влиять на рост растений и поведение людей. Бывало, шел с тросточкой и показывал: «Этот, этот и этот оставить, остальные выкинуть». Из 10 тысяч сеянцев каким-то чутьем определял два-три.
Его помощники втайне от него пытались пересадить отвергнутые им саженцы, но ни один не приживался. Так называемая «черноплодная рябина» – это не рябина (Sorbus), а арония (Aronia melanocarpa), также из семейства «Розовые». Выведена Иваном Мичуриным в конце XIX века как особая разновидность аронии черноплодной, с другим набором хромосом. Так что черноплодная рябина – это не совсем арония, но и совсем не рябина.
В конце 80-х, самом начале 90-х дети на улице спрашивали о людях в подрясниках кто это. И родители уважительно поясняли, что это батюшки.
Сейчас вернулось время, когда дети не знают кто такие священники и как они выглядят. Потому опять слышу на улице от детей (наивно громко) : «Мама, мама, а кто этот дедушка?». И родители опять, кто как, но тихо объясняют. Кто-то священником называет, кто-то батюшкой. Кто-то презрительно говорит, что «поп».
А сегодня я услышал, как ребенок спросил обо мне у матери и та, нарочито громко, сердито заявила: «Это – никто!.. Служитель культа!»
- А что такое «служитель култа»?
- Это обманщики. Они обманывают за деньги.
Тут я приостановился. Скандалить бы я не стал, но хотя бы взглядом хотел ей высказать свое негодование. И вдруг:
- Мама, а папа тоже служитель култа?
- С чего ты взял?
- А дядь Валера говорит, что он всех за деньги обманывывает! - просто выкрикнул малыш.
И тут нерадивая мать невольно на меня посмотрела. Да, други, не скрою, я злорадствовал. Теперь мне стыдно за это. Однако-ж, метит «шельму» Господь!
У меня была знакомая — по храму св. Николая Чудотворца, что находится на Охте. Старушка имела глубокую детскую веру и была большая молитвенница. Иногда мы шли из храма пешком и разговаривали. Некоторые из ее рассказов я записала. Вот один из них.
«Мать моя умерла, когда я была еще совсем маленькой. Отец женился снова. Его вторая жена оказалась настоящей мачехой. Отец был у нее в полном подчинении. Однажды он взял меня в поле. Доехали на телеге до пашни. Отец выпряг лошадь, приспособил плуг и, пройдя несколько борозд, сказал мне:
— А теперь ты паши. Тебе уже девять лет, ты девочка большая и не должна есть хлеб даром.
И ушел. Я взялась за плуг, пошла за лошадью, а когда дошла до конца поля, то не смогла развернуть плуг. Людей кругом нет, спросить не у кого, помочь мне было некому. Стою и горько плачу: боюсь мачехи, бить будет. Посмотрела на церковь, что виднелась вдали, протянула руки к храму, да как закричу:
— Николай Угодничек, помоги мне! Боюсь мачехи, она будет меня больно бить!
Вдруг вижу: идет старичок. Подошел ко мне и говорит:
— Что ты плачешь? Не можешь справиться с плугом? А ты возьмись за это кольцо,— с этими словами он направил плуг на новую борозду,— и иди за плугом.
Я взялась за кольцо, лошадь пошла, и так легко мне показалось, что я от радости засмеялась.
— Сумеешь? — спрашивает старец.
— Сумею, сумею,— ответила я и обернулась, чтобы поблагодарить дедушку. А его и нет. Поняла я тогда, что помог мне св. Николай Угодничек. Молиться я любила, особенно св. Николаю Чудотворцу».
Этот случай мне рассказал старичок Георгий, ссыльный — сосед по селу Колпашеву, где я работал после войны… Случилось это весной 1931 года в Нарымском крае в селе Тогур. Жил здесь ссыльный священник с Украины — отец Димитрий. У него не было ни копеечки, ни крошечки хлебушка. Матушку сослали в Красноярский край, а его самого в Томскую область забрали, в Нарым. Он ходил и подаяние собирал — старенький, обросший батюшка, в пиджачке, без подрясника, в шапочке. Нашелся один человек — пожалел его:
— Дедуль, на вот тебе удочку, на вот тебе червячков, бери лодочку и поезжай на речку, порыбачь маленечко — рыбы здесь полно.
Он в лодку сел, а сам качается — вот-вот упадет. Голодный, истощенный, измученный. Смотрит — кустик недалеко, вниз по течению. Он к нему подъехал, хотел привязать лодочку и начать рыбачить. Смотрит, а там небольшая сеть стоит, а в ней рыбы полно. Веслом приподнял сеть — и чебаков (рыба такая, мелкая) себе на уху набирает в лодку. Трясется от слабости и голода, сам плачет: "Господи, прости меня, чужую рыбку беру…".
А хозяин сети — сторож сельпо — в 9 часов сменился с поста и поехал сеть снимать. Ехал в лодочке с ружьем. Увидел, что какой-то старик из его сетки рыбку вытаскивает — поднял ружье и хотел его убить. Я удивляюсь, как у людей хватает силы, чтобы убить человека из-за какой-то рыбы! Не вмещается в душу такое понятие… Вскинул сторож ружье, а оно не стреляет. Чак — осечка! Чак — осечка! Он второй патрон заложил — опять осечка. Он повернул патрон — опять осечка. Что такое? Ружье никогда не осекалось. Новое, двадцатый калибр. Ствол вверх поднял — сразу же выстрелило. Этот дедушка, священник, оглянулся. А хозяин, раз ружье не берет, — давай матерками его: кто ты такой, да что ты делаешь?! Дедуля говорит:
— Милый, сынок, я ссыльный с Украины, с Почаева. Я у тебя рыбку беру — я ведь голодный.
— Да знаю я, что ссыльный! Что ты за человек, что в тебя ружье не стреляет?
Тот говорит:
— Я был священником, а теперь, видишь, — никто.
Сторож тот, Иван, закричал, заплакал:
— Батюшка, прости меня! Я хотел тебя застрелить, а ружье оказалось умнее меня… Не выстрелило в тебя ружье. Сетку с рыбой снял, привез батюшку домой, накормил.
— Ложись, отдыхай.
Два месяца кормил его:
— Кушай-отдыхай. Отдыхай-кушай.
Подкормил его, подкрепил, одел. А потом помог домой вернуться — дал ему денег на дорогу. Кверху по течению вез его на маленькой лодочке, обласок называется. 40 километров они вместе гребли. Посадил на пароход и отправил до Томска, а оттуда — на поезде на Украину. А потом, уже после войны, батюшка приглашает этого Ивана — приезжай ко мне. Уж стали друзья. Вот чудо какое. Этот случай в то время был всем известен. Георгий, который возил меня к этому Ивану, говорил: "Сам хозяин, который хотел застрелить батюшку, рассказывает, а слезы у него текут." А как же? Ведь это Господь руководил ружьем. Вот как Бог удерживает своих верующих людей. Так что будьте верующие. Нам сейчас дается истинная правда — вера.
В июле 1708-го по обвинению в обманном доносе на Мазепу казнили главного писаря и генерального судью Войска Запорожского Василия Кочубея. Последний предупреждал государя Петра о готовящейся госизмене, но тот не поверил и сурово наказал. Уже очень скоро царь пожалел о своем решении. Осенью того же года Иван Мазепа открыто переметнулся к шведскому королю Карлу XII. И действительно, у Кочубея были весомые причины навредить давнему соратнику, но государя он не обманул.
Древний род Кочубеев шел из крымских татар. Знатный глава семьи Кучук-Бей в 16 столетии обосновался среди казаков Малой Руси и крестился под именем Андрей. Его потомки впредь верой и правдой служили российскому государству и её правителям. За самоотдачу и готовность отдать за империю жизнь семейству был пожалован графский титул, а позже и княжеский. Сын Андрея Леонтий был товарищем самого Богдана Хмельницкого, но наибольших успехов достиг внук Кучук-Бея Василий. Он появился на свет на территории нынешней Винницкой области, где рос среди войсковых казаков. Смекалистый, способный и отважный Кочубей сблизился с генеральным есаулом Мазепой, приняв участие в коллективном доносе на гетмана Самойловича. Старшины и полковники обвинили руководителя во взяточничестве и планах преобразовать Малороссию в независимое образование. Их стараниями Самойлович был отправлен в ссылку, а место гетмана занял Мазепа.
В благодарность за содействие Кочубей получил от нового командира земельные владения, включая любимую Гоголем Диканьку, а в довесок и должность генерального войскового судьи. Так Кочубей фактически взял в свои руки всю исполнительную власть в Малороссии. Мазепа безгранично доверял Кочубею, делясь с ним самыми сокровенными мыслями и планами. Между казаками крепли и личные связи: гетман покрестил дочку Василия Матрену. Но в итоге именно она стала поводом для раздора. Красивая, бойкая и всесторонне образованная девушка стала мечтой лучших женихов. Выдать ее за своего богатого родственника предлагал даже князь Меньшиков. Да вот согласия не получил! В один прекрасный день престарелый крестный отец Матрены Иван Мазепа заслал в дом своего побратима сватов. От неожиданности Кочубей даже растерялся, а после, собравшись с духом, дал грубый отказ. Помимо всех остальных деталей, брак между крестным родителем и крестницей считался громадным грехом.
А дальнейшие события разнятся в версиях. По одной, Мазепа сначала соблазнил 16-летнюю девушку, после чего обязан был жениться. По другой, она сама влюбилась в богатого и властного гетмана, предлагая ему себя. Кочубей прислал сватов повторно, настаивая на твердом решении, но родители снова и снова отказывали в благословении. Вскоре Матрёна сбежала из отчего дома к возлюбленному, но мудрый гетман через время убедил ее вернуться домой, понимая, что так нельзя. При этом он регулярно отправлял ей письма, дорогие подарки и искал родительского расположения. Но прошел месяц-другой, и девичьи страсти улеглись. Да и Мазепа, судя по всему, остыл от бурных желаний. Матрена вышла за приближенного гетмана Василия Чуйкевича, а Кочубей, несмотря на произошедшее, продолжил служить под началом гетмана. Вот только затаенная обида осталась.
Роковой донос
Оскорбившись из-за чести дочери, Кочубей стал мстить.
Возненавидев в глубине души своего влиятельного начальника, Кочубей мог отомстить ему только тайно. Зная, что Мазепа давно мечтал отделиться от России, главсудья решил обличить его намерения перед самим государем. Чтоб наверняка. С лета 1707-го по зиму 1708-го Кочубей отправил на имя Петра I три доноса, где утверждалось, что Мазепа ведет переговоры с польским и шведским правителями по выходу Малороссии из состава империи. И если первые послания царь проигнорировал, доверяя Мазепе и зная о постоянных попытках украинских воевод оклеветать друг друга, то в итоге решил разобраться. Узнав о причинах возможной личной неприязни после истории с дочкой, Петр I решил, что Кочубей мстит. Да и историки все еще спорят: были у него реальные сведения о заговоре Мазепы или вышло совпадение? Как бы там ни было, Петр в Мазепе не сомневался, считая его надежным товарищем. Он написал гетману, чтоб тот поймал доносчиков и наказал их. К заговору против предателя Кочубей привлек свояка – полтавского полковника Искру. В Витебск на допрос после задержания их доставили вдвоем. Там доносчики подверглись жестоким пыткам, признав под давлением всю свою вину.
Кочубея и Искру приговорили к высшей мере наказания. По иронии судьбы арестантов обвинили не только в клевете, но и в содействии шведам в ослаблении России. 15 июля 1708-го их обезглавили у лагеря Мазепы под Белой Церковью. Происходило это действо при огромном скоплении людей в оцеплении русских солдат. Историки находили в переписках по делу свидетельства того, что Петр ждал просьбу от лица Мазепы помиловать Кочубея с Искрой. И даже серьезно удивился, когда казнь все же состоялась. Возможно, тогда в голове государя промелькнула первая мысль о том, что Мазепа темнит. А гетман же, расправившийся со свидетелями, только ускорил тайные переговоры с Карлом XII и Станиславом Лещинским. За спиной русского царя было заключено соглашение о предательском союзе.
А спустя несколько недель Иван Мазепа открыто перешел на сторону шведского короля. Это событие стало для Петра Первого огромным потрясением. Измена доверенного лица не укладывалась в прагматичной голове государя. По его высшему приказу выковали «Орден Иуды». Правда вручить «награду» так и не получилось – после предательской Полтавы Мазепа скрылся в Турции вместе со шведами и вскоре умер. Кстати, не пережив осложнения апоплексического удара, гетман впал в тяжелейший психоз и был в буквальном смысле слова съеден вшами. А Петр нашел в себе достоинство покаяться не только перед убитыми Василием Кочубеем и Иваном Искрой. Он просил прощения у жены генерального судьи, вернул обеим семьям все отобранные земли и имущество, выдав из казны очень щедрые отступные.
Наверное, сегодня немногие вспомнят Георгия Максимилиановича Маленкова, человека, правившего страной сразу после Сталина. А между тем именно он провёл важные реформы, улучшившие жизнь советских граждан, и первым выступил против культа личности. Всё это затем поставит себе в заслугу Никита Хрущев, захвативший власть с помощью дворцового переворота.
Несколько фактов о Георгии Маленкове:
Он правил два года
Вопреки расхожему мнению, Хрущев не сразу пришел к власти после Сталина. С марта 1953 года по февраль 1955 года Георгий Маленков был председателем совета министров, то есть фактическим руководителем СССР.
Во время выступления на 4-й сессии Верховного Совета СССР 15 марта 1953 г.
Должно быть, это не вызывало ни у кого сильного удивления, ведь именно Георгия Максимилиановича считали преемником Сталина, особенно после того, как он выступил наXIX съезде КПСС.
Выступал за развитие лёгкой промышленности и сельского хозяйства
Георгий Маленков понимал бедственное положение колхозов из-за удушающих налогов, при котором и без того убыточное по своей сути сельское хозяйство никак не могло прокормить страну. Когда каждое дерево и каждое животное облагалось дополнительным налогом, о развитии данной отрасли не могло быть и речи:
Все это привело к отрицательным последствиям в развитии сельского хозяйства. У крестьян не создавалось материальной заинтересованности в лучшем ведении личного хозяйства, так как появление каждой новой овцы или свиньи, каждого нового улья пчел или плодового дерева влекло за собой увеличение (прогрессивное) уплачиваемого налога. Поэтому некоторые хозяйства, чтобы уменьшить размер налога, продавали или убивали на мясо коров, сокращали поголовье овец и свиней, находящихся в их личной собственности. Личных подсобных хозяйствах в целях уменьшения уплачиваемого налога не полностью использовался приусадебный участок. В ряде мест колхозники вырубали плодовые деревья и сады, не приносившие постоянного дохода, чтобы уменьшить размер уплачиваемого сельхозналога. [1]
Для того, чтобы улучшить положение дел, Георгий Максимилианович принял серьезные меры.
Первым его решением в данном направлении стало Постановление Совета министров СССР и ЦК КПСС «О новом снижении государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары» от 1 апреля 1953 г. И мне действительно встречались комментарии людей, чьи родители застали снижение цен.
8 августа 1953 г. он выступил с речьюо необходимости развития легкой промышленности и сельского хозяйства, снижении розничных и повышении заготовительных цен на V сессии Верховного Совета СССР.
Тем же числом датируется Закон СССР о сельскохозяйственном налоге, в котором устанавливается "обложение сельскохозяйственным налогом хозяйств колхозников по твердым ставкам с одной сотой гектара приусадебной земли, находящейся в личном пользовании колхозного двора, независимо от размера общей суммы хозяйств колхозников, получаемых ими от личного хозяйства, предусмотрев значительное уменьшение сельскохозяйственного налога" а так же система льгот.
Важнейшим документом является Постановление Совета министров СССР и ЦК КПСС № 2457 «О мерах по дальнейшему развитию животноводства в стране и снижении норм обязательных поставок продуктов животноводства государству хозяйствами колхозников, рабочих и служащих» от 21 октября 1953 года, в котором помимо всего прочего уделяется внимание механизации сельского хозяйства.
Георгий Маленков выступал за подъём благосостояния трудящихся, то есть за рост производства предметов потребления и за развитие лёгкой промышленности. Это выглядит довольно необычно и свежо в контексте истории СССР, страны, в которой ставку делали всегда на тяжелую промышленность, на производство танков, самолётов, крейсеров и т.п., из-за чего быт советских граждан был полон трудностей и дефицита всего, что могло бы его облегчить.
Примечательно, что готовился проект постановления Совета министров СССР о сокращении численности армии, ВВС и ВМС СССР, а так же что может сказать о возможном последующем перераспределении ресурсов в пользу лёгкой промышленности.
Как видно, за тот короткий срок, что Георгий Маленков был у власти, он сделал многое для улучшения жизни советских граждан. Именно это сохранилось в народной памяти в виде частушки: "Пришёл Маленков, поели блинков".
Помог избавиться от Ежова
Про "кровавого карлика" Николая Ежова можно писать много и долго. Но примечательно то, что Георгий Маленков был причастен к его устранению. Из книги "Георгий Маленков: "Низверженный преемник Сталина"":
Он [Маленков] знал, что Ежов пользуется большой поддержкой в Политбюро и располагает полным доверием Сталина. Но на поверхности лежал следующий вывод: Ежов, получив в свои руки огромную исполнительную власть, был готов уже идти и против своего Хозяина. Раскрыв глаза Сталина на это и получив его поддержку, Маленков мог рассчитывать на его доверие.
Тщательно подготовившись, он в августе 1938 года через Поскребышева передает Сталину личную записку "О перегибах". Он очень рисковал, так как знал, что тот не посмеет вскрыть конверт, на котором было написано "лично Сталину". В записке утверждалось, что Ежов виновен в уничтожении невинных людей.
Тревожное ожидание Маленкова на приеме длилось сорок минут. Сталин ходил по кабинету и молчал. Затем спрашивает: "Это вы сами так думаете?" - "Да, я так думаю". На записке написал: "Членам Политбюро на голосование. Я согласен".
В конце января 1939 года Ежов добился через Поскребышева приема у Сталина. Тот принял его, но в присутствии Маленкова. Оправдываясь, он обвинил Маленкова в попустительстве врагам народа и белогвардейщине, намекая на его дворянское происхождение. Сталин сказал: "Пройдите в кабинет Маленкова, поговорите ещё, я сообщу своё решение". Они прошли в кабинет Маленкова на Старой площади. Через некоторое время туда вошел Берия и арестовал Ежова. По рекомендации Маленкова Берия был поставлен на должность первого заместителя наркома НКВД.
Казнивший Ягоду Ежов был арестован, долго испытывал "прелести" политического заключения и был расстрелян в подвале на Никольской улице 4 февраля 1940 года.
Нельзя не отметить проявленное Георгием Максимилиановичем мужество и выдержку, благодаря которым он нашёл в себе силы вступить в бой с жестоким и превосходящим его по силе противником.
Остаётся только догадываться, что ему пришлось пережить и что он чувствовал, когда ждал доставления записки Сталину, когда был на приеме и когда остался один на один с Ежовым в ожидании решения вождя.
Уже за один вклад в избавление от наркома-чудовища Георгия Маленкова можно уважать. Но, как видно, этим поступком не исчерпывается польза, которую он принёс своей стране.
Отменил конверты
Согласно вики:
"В мае 1953 года по инициативе Маленкова было принято Постановление Правительства, вдвое уменьшавшее вознаграждения партийным чиновникам и ликвидировавшее т. н. «конверты» — дополнительные вознаграждения, не подлежащие учёту[39]. Это позволило Н. С. Хрущёву через четыре месяца совершить «дворцовый переворот»: отменить коллективное руководство ЦК партии и восстановить прежние привилегии[40]."
То есть Георгий Максимилианович пошёл против системы, потратил ресурс, который должен был быть направлен на укрепление своей власти, в сторону простого народа. Оттого его позиция пошатнулась.
Имел семью, полную талантливых личностей
У Георгия Маленкова было трое детей - одна дочь и двое сыновей. Особого внимания заслуживает его жена, Валерия Голубцова, чей жизненный путь ничуть не менее интересен, чем судьба самого Георгия Максимилиановича.
Валерия познакомилась с Георгием в 1920 году, когда работала в агитпоезде. В своей книге "Георгий Маленков" их сын Андрей писал, что не встречал более любящей, бесконечно преданной друг другу супружеской пары [2].
Валерия Алексеевна была ректором Московского энергетического института с 1943 по 1952 год. Именно в военные и послевоенные годы страна больше всего нуждалась в специалистах. Без преувеличения можно сказать, что превращение МЭИ в крупнейший учебный и научный центр подготовки кадров в области энергетики, было делом всей её жизни.
При Валерии Алексеевне в МЭИ появились новые факультеты: электромашиностроительный и радиотехнический (1943), гидроэнергетический (1945), электрификации промышленности и транспорта (1951), началась подготовка инженеров для атомной энергетики (1949). Так же появилось особое Конструкторское бюро МЭИ.
Валерия Алексеевна работала с 9 часов утра и до 11-12 часов ночи. Он решала разнообразные вопросы жизни и работы коллектива, уделяла особое внимание быту студентов, в частности, бывших фронтовиков, семьям с детьми. Например, для студентов-отличников и тех, кто нуждался в усиленном питании, были выпущены специальные талоны "УДП" (усиленное дополнительное питание).
И, конечно, она старалась укрепить материальную, техническую и научную базу МЭИ. Были построены новые студенческие общежития, жилые корпуса для преподавателей, под Москвой выделили большой земельный участок для подсобного хозяйства, что улучшило питание в столовых.
Труды Валерии Алексеевны были по достоинству оценены и современниками, и потомками. Про неё написаны многиестатьи и сборник воспоминаний. О любви к ней коллектива красноречиво говорит эпизод, когда в 1975 г. МЭИ отмечал свое 70-летие.
Ректор М. Г. Чиликин, выдвиженец Голубцовой, ее бывший заместитель по учебной части, послал ей приглашение на торжественное заседание Ученого совета и общественности. В зале министры, высокие чины из ЦК КПСС. Ректорат, поколебавшись, решился включить Голубцову в список членов президиума. При их перечислении раздавались дежурные хлопки. Назвали Голубцову, и раздался гром аплодисментов. Валерия Алексеевна встала, поклонилась, прошла в президиум, села в задний ряд. Но овации не прекращалась. Прошло несколько минут, наконец, ректор попросил ее пересесть в первый ряд, и высшее начальство подвинулось, уступая ей место. [3]
Их дети пошли по стопам родителей по части трудолюбия и творческому подходу к карьере:
Воля Георгиевна Маленкова (в замужестве — Шамберг). Родилась 9 сентября 1924 года, архитектор. Она и её сын, художник Пётр Александрович Степанов, работали над постройкой храма Георгия Победоносца в подмосковном селе Семёновское. Работала в Строгановском художественном училище, преподавала композицию.
Андрей Георгиевич Маленков. Родился 29 мая 1937 года. Учёный, специалист в области биофизики; по образованию физик; доктор биологических наук, профессор, почётный вице-президент РАЕН. Автор книги воспоминаний «О моём отце Георгии Маленкове».
Георгий Георгиевич Маленков. Родился 20 октября 1938 года. Профессор, доктор химических наук. Заведующий лабораторией математического моделирования физико-химических процессов Института физической химии и электрохимии имени А. Н. Фрумкина РАН.
Работал по профессии и даже после отставки помогал улучшать жизнь людей
Сразу после прибытия в ссылку, город Усть-Каменогорск, Георгий Максимилианович и Валерия Алексеевна сразу устроился работать на гидроэлектростанцию. Будучи по образованию энергетиками, они смогли применить свои знания и занять достойное место в обществе. В последствии, Валерия Алексеевна стала говорить, что именно в Усть-Каменогорске у неё появился свой дом.
Мой папа – Чистяков Алексей Иванович, работал под руководством Маленкова при строительстве Иртышгэсстроя, когда Маленкова сослали в Усть-Каменогорск. Лучшего и более знающего руководителя вообще не было. По словам папы, даже зэки, которые работали на строительстве УК ГЭС, буквально молились на него. Наряды закрывали по-честному, продуктов и ширпотреба для людей было вволю. И только благодаря Его светлой голове. Великий был человек.
Но слежка КГБ, которая преследовала семью ещё на кремлёвском олимпе, в изгнании стала неприкрытой. От цепкого взгляда агентов спецслужб не укрывалось ничто: ни походы в гости к немногочисленным друзьям опального вождя, ни потеря партбилета (имевшего номер 3, сразу после Ленина и Сталина). Именно утерянный (или, по мнению Андрея Маленкова, украденный) партбилет стал причиной строгого выговора.
Семью снова сослали, на сей раз в город Экибастуз. И только после смерти матери Георгия Максимилиановича, Анастасии Шемякиной, им было позволено вернуться в Москву. Он так и не был восстановлен в партии, не просил ни о прикреплении к кремлёвской столовой, ни о помощи от новой верхушки СССР.
В конце жизни Георгий Маленков интересовался шахматами, наукой и литературой, ухаживал за больной парализованной женой, не позволяя никому кроме него этого делать. И пережил её лишь на три месяца, покинув этот мир под Рождество в возрасте 86 лет.
[2] Маленков А.Г Георгий Маленков / А.Г. Маленков / Под общ. ред. И.В. Храмова. - Оренбург: Оренбургское книжное издательство имени Г. П. Донковцева, 2019. - 320 с.: ил.
Николай Пищенко, сын Тимофея Пищенко, матроса 2-й статьи 37-го флотского экипажа Черноморского флота, который служил комендором на батарее Забудского (около 5-го бастиона). Мальчик находился при отце на батарее с самого начала обороны Севастополя, они жили при казарме флотского экипажа. У Коли на батарее были совершенно взрослые занятия: «банить» оружие, то есть брать «банник» (огромную круглую щетку из конского волоса на длинной палке) и после каждого выстрела прочищать ствол орудия от порохового нагара, а затем подавать артиллеристам картузы — специальные мешочки с порохом.
27 марта 1855 года его отец погиб в бою, однако сын продолжал помогать защитникам крепости отражать вражеские атаки. Участник обороны Н. Берг в своих "Записках об осаде Севастополя" писал: "Служба их обоих началась с 5 октября 1854 г. 27 марта 1855 г. Тимофей Пищенко был убит. Сын его, Николка (как звали его на батарее), подававший отцу кокора (пушечные патроны), некоторое время не имел никакой должности. Хотел было идти в город, к матери, но мать лежала в госпитале, раненная на улице пулей. Таким образом мальчик остался у Забудского и бегал от нечего делать по соседним батареям: между прочим однажды он забежал на Шварцев редут, где увидел 9 небольших мортир. "Позвольте мне выстрелить из мортирки!" - обратился он к командиру редута Ханжоглу (это случилось в июне, когда Шварц был уже ранен). Ханжоглу дозволил. Мальчик выстрелил хорошо и так полюбил мортирки, что стал проситься перейти в редут. Ханжоглу, для формы, послал его к Забудскому, как к старшему начальнику, спросить, дозволит ли он. Забудский отпустил Пищенко, и тот поселился на редуте Шварца, состоя под командой одного опытного матроса. 9-го июня этот матрос был убит и Коля Пищенко остался у мортир один и до конца осады управлял ими. Вскоре он приобрел опыт в артиллерийской стрельбе и стал славиться зорким глазом и исключительной меткостью огня"
Из книги Шавшина В. Г. «Бастионы Севастополя»: "По свидетельству очевидца: «Это самый знаменитый громовой редут нашей второй линии, от него очень близки неприятельские батареи, а траншея всего только в шагах 70-80. Из этой траншеи французы бросают в редут из небольших мортирок небольшие же бомбы и гранаты (1/4-1/2 пудового калибра), причиняющие нам очень большие потери. С нашей стороны на редуте действуют в неприятельскую траншею девять тоже маленьких кегорновых мортир, также не любящих шутить во французской траншее». Находясь при них безотлучно день и ночь и подвергаясь постоянным опасностям, Коля Пищенко, несмотря ни на какие убеждения, не хотел расставаться с означенными мортирами, говоря: «Маркелами заведую, при них и умру». Один из участников обороны писал: «Он мстит врагам за смерть своего отца и бомбы Николкиной батареи в неприятельской траншее страшнее и гибельнее пушек великанов. Можно долго любоваться Николкой, когда он с фитилем в руках беспрестанно снует от одной мортирки к другой, ловко прикладывая фитиль к затравке, его дядька, старый служивый моряк-артиллерист, не поспевает заряжать за ним».
Н.Р. Варення, «Сын матроса Коля Пищенко».Источник: Интернет
Узнав от командира редута лейтенанта Д.С. Ханджогло о юном герое, главнокомандующий русской армией князь М.Д. Горчаков наградил Николая Пищенко серебряной медалью «За храбрость» и приказал отправить его в Петербург в Школу кантонистов Гвардейского флотского экипажа.
После окончания войны Николай Пищенко, которому было 12 лет, имел уже 11-летний стаж армейской службы и унтер-офицерское звание (поскольку защитникам Севастополя один месяц выслуги в осаждённом городе засчитывался за один год). В столичном Петербурге, к бывшей уже у него медали «За храбрость» ему вручили и знак отличия Военного ордена на Георгиевской ленте — высшую награду для нижних чинов. А позже за участие в Крымской войне и в защите Севастополя матрос Николай Пищенко был награждён еще двумя медалями: серебряной «За защиту Севастополя 1854—1855 гг.» и светло-бронзовой «В память войны 1853—1856 гг.» на Георгиевской ленте.
За время службы в столице он ежегодно участвовал в парадах Георгиевских кавалеров, не раз посещал Зимний дворец.
В 1866 году матрос II статьи 3-й роты Гвардейского флотского экипажа Николай Пищенко за выслугу лет был уволен от службы в постоянный запас с пожизненной пенсией, как георгиевскому кавалеру. Было ему тогда 22 года. Дальнейшая судьба неизвестна.
Памятник Коле Пищенко в оборонительной башне Малахова кургана, ставшей музеем. Источник: Интернет
Голос предков из глубины веков: образец верности для русских девушек.
- Дядя, я потерял матушку, где она? - У колокольни, беги к ней, княжич! Прочь отсюда!
Сын рязанского князя Федора Юрьевича бежит по городищу в поисках матери. Татарские стрелы бьют совсем рядом. Их едкий визг сливается с ревом пожара, звоном оружия и испуганным ржанием коней. Стоны умирающих русских воинов и бесноватые вопли бесчисленной тьмы кочевников. Перед княжичем появляется израненный дружинник. Истекающий кровью, он всю ночь провел на пороге смерти после вчерашней стычки с татарами. Спотыкаясь, и с трудом держа в руке скользкий от его собственной крови топор, он идет туда, где гибнут его друзья и братья. Идет, чтобы умереть вместе с ними, а не быть зарезанным в кровати. Боги отвели от него немощь и забытье, даруя великую честь умереть мужчиной. Не замечая ребенка, он уходит в огонь.
Колокольня еще не горит, но зажигательные стрелы уже царапают ее белокаменный свод, звонко бьют по чернеющему от копоти и жара куполу. Звонарь, пробитый пятью стрелами старик, в полубезумстве продолжает играть чудовищный набат. В Рязани 1237-ого года его уже почти никто не слышит.
- Матушка! Матушка! - Я здесь, родной, подойди. - Матушка! Цела ли ты? Я так боялся… - Нет! Ты не должен бояться. Посмотри на стяг твоего отца, что ты видишь? - Я вижу коня, бегущего в поле. - Разве он боится? Разве зверь клонит голову перед грозой или вихрем? Разве страшится он пойти в бой вместе со своим всадником? Ты будешь князем, и страх тебе неведом, запомни это, дитя. - Хорошо, матушка, прости меня, я больше не буду ничего страшиться. Но где же наш отец? - Он…он наверху, на колокольне, пойдем к нему, сын.
Князя Федора нет на колокольне. Его нет в пылающем рязанском городище. Он убит Батыем несколько дней назад. Убит после того, как отказался отдать хану свою красавицу-жену, княгиню Евпраксию. Не сказал ей последних слов, не обнял перед смертью. Не взъерошил волосы своего сына.
Княгиня идет по крутой лестнице вверх, пряча слезы от своего ребенка. Перед ее глазами казнь мужа, предпочетшего смерть позору. Она не предаст его памяти. Не предаст своей крови. Батый где-то здесь. Смотрит как его орды штурмуют город и предвкушает тот миг, когда княгиня станет его добычей. Его рабой. Но этого не будет.
Ветер обжигает лицо жаром пылающей Рязани. Огромные стаи воронья вьются над городищем. Дым сдавливает грудь и режет по глазам. Хорошо…теперь Евпраксия не прячет слез от княжича - это ведь просто дым.
- Матушка, где же он? - Дитя, помнишь ли ты те сказки, которые я рассказывала тебе, когда ты был совсем мал? - Помню… - А помнишь ли ты Ивана, который на волке летел за тридевять земель как нашел там молодильные яблоки и свою любимую? Помнишь ли ворона, поившего его мертвой, а потом живой водой? - Помню, матушка. - А знаешь, твой батюшка ведь тоже оседлал волка и полетел звать нам подмогу. Он вернется с большой, прекрасной дружиной и выгонит степняков из нашего дома. Но мы можем отправится ему вслед, хочешь? - Хочу! Хочу! Но как? - Нам тоже надо полететь. Видишь, вот и вороны уже вокруг нас собрались. - Я…понимаю. - Ты готов, дитя мое? - Да, матушка. - Тогда обними меня покрепче, чтобы ветер не разлучил нас.
Татарская стрела наконец нашла путь внутрь колокольни. Огонь вырывается из ее узких окон, а его языки лижут купол, раскаляя замолкшие колокола. Последний русский воин Рязани смотрит на высокое стройное здание. Он уже мертв. Копье вошло прямо под сердцем, а татары не стали добивать, спеша начать свой грабеж. Стекленеющий взор одинокого богатыря замер на крыше колокольни. В этот миг он забыл о себе и думает лишь о том, что не смог спасти от позора жену своего князя. Спустя миг он видит какое-то неясное движение на крыше, и как две крепко обнявшие друг друга фигуры камнем падают вниз. Красный подол платья княгини в дыму и крови погибшего города развивается как гордый, не сдавшийся стяг посреди битвы. Воин может лишь прошептать, – «Спасибо за мою честь…».
***
- Матушка! Посмотри, мы летим! - Да, родной, я же говорила тебе, скоро мы увидим твоего батюшку. Видишь реку? Уже скоро. - Я и не знал, что кони умеют летать! Почему ты мне не рассказывала этого?! - Умеют, дитя. Главное не страшиться их и делать то, что должно.