В мейнстримной экономической теории — от Адама Смита и Макса Вебера до представителей австрийской школы — капитализм часто представляется как наиболее рациональная система, способная эффективно распределять ресурсы через механизм конкуренции и свободного ценообразования.
Однако далеко не все экономисты верят в «невидимую руку рынка», в идею, что индивидуальное стремление к личной выгоде приводит к общественной пользе. Лауреаты Нобелевской премии по экономике Джордж Акерлоф и Роберт Дж. Шиллер в книге «Spiritus Animalis, или Как человеческая психология управляет экономикой» критикуют идею рациональности рынка.
Авторы показывают, как на капиталистическую систему влияют эмоции, доверие, иллюзии, вызывая кризисы и другие общественные взрывы. По мысли Акерлофа и Шиллера, капитализм в значительной степени иррационален.
К аналогичным выводам приходит и профессор политологии Эндрю Колин, автор книги «Иррациональность капитализма и изменение климата. Перспектива альтернативного будущего» (2022).
Но если нобелевские лауреаты говорят о поведенческой экономике, психологической иррациональности субъектов рынка, то Колин поднимает вопрос куда более масштабный: не стал ли капитализм жертвой собственной логики? Не является ли капиталистическая система источником глобальной иррациональности?
Книга Эндрю Колина — это свидетельства катастрофы. Автор приводит множество данных о медленном уничтожении нашей планеты.
Так, согласно отчету Всемирного фонда дикой природы, с 1970 года популяция млекопитающих, птиц, рыб и рептилий сократилась на 60 %. Нынешняя потеря биоразнообразия планеты сравнима лишь с массовым вымиранием, произошедшим более 65 миллионов лет назад, когда ¾ видов растений и животных, включая динозавров, погибли.
Колин пишет, что уровень углекислого газа достиг 420 ppm – это самый высокий показатель за миллионы лет. Углекислый газ удерживает тепло в атмосфере Земли: чем его больше, тем сильнее парниковый эффект и тем выше средняя температура планеты. Изменение климата и нагревание Земли приводят к усилению экстремальных погодных явлений — засух, наводнений, ураганов и аномальной жары.
Климатические изменения напоминают о том, как уязвим человек перед лицом разрушения природы и как тесно человеческий мир связан с природным миром. Но вместо того, чтобы беречь эту связь, капитализм уничтожает экосистему планеты:
Все формы жизни на Земле ощущают на себе развитие технологий, которые эксплуатируют природный мир и наносят ему вред. Право на существование является центральным правом, заявленным во Всеобщей декларации прав человека. При этом какие-либо упоминания о правах окружающей среды и правах видов, отличных от человека, в документе отсутствуют.
Одна из важнейших концепций книги — это экоцид: системное уничтожение среды обитания, которое ставит под угрозу существование множества видов. Эндрю Колин связывает экоцид с геноцидом, показывая, как массовое истребление животных, уничтожение экосистем и превращение жизни в ресурс становятся частью той же логики насилия, что лежит в основе колониализма, фашизма и других форм угнетения.
В середине XIX века на равнинах Северной Америки жило около 30 миллионов бизонов. Они были важной частью местной культуры, источником пищи и одежды. Коренные американцы убивали бизонов только для удовлетворения своих базовых потребностей. Но с приходом белых охотников, с развитием железнодорожных компаний вид оказался под угрозой исчезновения: популяция бизонов сократилась до одной тысячи к концу века.
Истребление этих животных было частью уничтожения индейцев в Америке. Убивая бизонов, захватчики лишали коренных американцев их материальной базы. Не зря полковник Ричард Додж говорил: «Смерть каждого бизона — это исчезновение индейцев». Так экоцид тесно переплетается с геноцидом.
Сегодня, в эпоху глобального капитализма, гибель животных, вырубка лесов, пересыхание рек означает смерть миллионов людей в беднейших регионах планеты. Экоцид — не локальное преступление, а структурная чертой мирового порядка.
Наглядным примером стал экологический кризис в Замбии: в феврале этого года река Кафуэ — ключевой приток Замбези — была отравлена после прорыва дамбы на медном руднике китайской компании Sino-Metals Leach Zambia. В реку попало около 50 миллионов литров токсичных отходов с хвостохранилища, включая серную кислоту и соли тяжелых металлов.
Яд распространился на 100 километров вниз по течению, уничтожив рыбу, птиц и других обитателей реки. Миллионы людей остались без питьевой воды и сельскохозяйственных угодий. Водоснабжение полностью отключили в Китве, где живут более 700 тысяч человек.
Климатические изменения обнажают и углубляют глобальное неравенство. В тропиках, где температура растет быстрее, снижается урожайность сельскохозяйственных культур. Люди, живущие в ветхих домах в прибрежных регионах, выживают в условиях наводнений и ураганов. Аномальная жара убивает рабочих, часами трудящихся на солнцепеке, бедняков, которые не могут позволить себе достаточно питьевой воды, пожилых людей, лишенных доступа к качественной медицине.
Но капитал продолжает использовать ресурсы бедных стран ценой войн, голода и болезней, поражающих их жителей. В суданском Дарфуре с конца 1980-х разразился кризис, связанный с дефицитом земли. В регионе участились засухи из-за нарушения привычного движения африканских муссонов — и виной тому, скорее всего, стало глобальное изменение климата. В конце прошлого столетия в Дарфуре началась борьба между представителями племени фур и арабами. Военный конфликт привел к массовому бегству местных жителей: два миллиона человек разбили палаточные лагеря и более 200 000 бежали в Восточный Чад.
И это не конец истории. В Чаде беженцы столкнулись с тем же врагом, от которого бежали: нехваткой воды, исчезающими лесами, истощенной землей. Дефицит ресурсов усилил напряжение между местными жителями и прибывшими беженцами, и нападения на лагеря беженцев стали обычным делом.
Система, построенная на бесконечном росте, неизбежно сталкивается с ограниченностью ресурсов: экологические катастрофы сокращают пространство для прибыли. Чем отчаяннее попытки выжать из планеты последнее, тем ближе крах — не только экосистем, но и самой логики накопления, считает автор:
Поскольку развитые капиталистические страны продолжают охоту на развивающиеся страны в условиях экологического кризиса, тенденция капитализма к самоуничтожению и, таким образом, к расточительности и разрушению в глобальном масштабе не может быть разрешена.
Но есть ли выход из этого кризиса? Может быть, зеленая экономика? Солнечные панели, которые заменяют угольные станции, электромобили, пришедшие на смену машинам с двигателями внутреннего сгорания? Эндрю Колин считает «экологичный» капитализм иллюзией:
Капитализму нужен безудержный рост. Стремление создать зеленую экономику в долгосрочной перспективе ограничено рамками экономики, основанной на быстром росте любыми способами.
Но есть другой путь, считает автор. Экосоциализм — система, в которой нет места безудержному накоплению, где нет необходимости разрушать природу ради прибыли, где труд освобождается от диктата капитала. Именно ее Колин находит наиболее рациональной:
Эта рациональность возникает в силу того, что трудящиеся продумывают, что нужно сделать в настоящем и будущем. Анархия капиталистической системы сменяется тем, что в отсутствие порядков, навязанных капиталом, трудящиеся имеют право принимать решения. Такая форма планирования учитывает будущие потребности человека. Без искусственных потребностей, созданных потребительским капитализмом, трудящиеся смогут четко формулировать свои настоящие потребности.
Спасение планеты немыслимо без спасения общества — и наоборот. Вопрос только в том, успеет ли человечество перейти от осознания этой иррациональности к действиям — или продолжить движение к точке невозврата?
Подпишитесь на нас в Telegram и YouTube, чтобы следить за проектом.
