В свободное время бродяжка берет горсть сахара и уходит куда-то. Мужик подумал: «Может у него девушка появилась, сахаром ее кормит». Решил проследить за ним. Оказалось он в степь уходит, где кони пасутся, наблюдает там за конями. Парень любовался на коней и особенно приглянулся ему конь один - черный как смоль, а ножки до колен белые, как будто в белых сапожках, резвый, не стоит на месте, задирает других коней. Парень подошел к нему с сахаром, погладил его, конь принял сахар. И вот так каждый день он к нему ходил, к этому коню. Конь совсем к нему привык как будто он его хозяин. Даже позволил сесть на себя. Парень стал каждый день на нем носиться по степи.
Вечерами у речки на лужайке собираются молодые парни и девушки, гармонист среди них, играет на гармошке, песни поют. В доме мужика слышно, как они поют. Дед говорит парню:
- Что ты, молодой, сидишь тут со мной, выходи к ним, к молодым, веселись, не скучай.
Ну вот стал он выходить. Сначала просто наблюдал, а потом стал участвовать в играх. Играли молодые люди в незатейливые игры: жмурки, пятнашки, ручеек. Много молодых девушек красивых и особенно одна выделяется: высокая, стройная, личико белое, темноволосая с большими карими глазами и длинными ресницами, ротик маленький, губки пухлые, алые. Под гармошку они танцевали парные танцы, типа вальса, танго. Однажды он решился и пригласил эту девушку на танец, она не отказала ему.
Иногда, когда уже стемнеет совсем, образовывались парочки, отделялись от общей компании и прогуливались по парам. В один такой теплый летний вечер и наш парень решился, пригласил девушку прогуляться с ним. Она согласилась, ничего не подозревая, так как уже не раз ее приглашали другие парни прогуляться. Ничего - думает - прогуляюсь да приду, как обычно. Он ее привел в степь, а там стоял конь оседланный. Схватил он эту девушку, закинул в седло, сам вскочил на коня и помчался. Когда уже отскакали довольно далеко от станицы, девушка затревожилась, задергалась, заплакала, просит его вернуться, а он молча скачет во весь опор. Что девушке делать? Ничего не поделаешь, конь мчится во весь опор не соскочишь, да и парень одной рукой крепко ее прижимает к себе. Девушка думает: «Все пропала я. О замужестве и свадьбе я уже думала, но жениха еще не выбрала. Так как я самой красивой девушкой считалась в станице, парней за мной ухаживало много, да мне никто из них особо не нравился. Вроде все красивые, хорошие, а чувств ни к кому нету. 14 годочков мне всего, рановато замуж, думала может еще появиться парень, которого я полюблю».
А парню что оставалось делать - родители самой красивой девушки не отдадут ее за первого попавшегося бродягу. Девушка была единственной в семье девочкой у родителей. Были у нее братья, отец, мать, бабушка, дедушка. Она была любимицей в семье, все ее холили, лелеяли, работать сильно не заставляли, жили они в достатке. Братья ее были служивые, вроде кавалерии в запасе, пока в стране спокойно- занимались своими хозяйственными делами, а когда в стране какой-нибудь бунт или чужеземцы нагрянут, тут эта кавалерия казацкая и на передовую идет, бунты усмирять, чужеземцев гнать. Возле этого хутора земли полно, кто сколько может столько и обрабатывает. Так как у них семья большая, работников много, довольно большой участок земли они обрабатывали, птиц несчетное количество, свиней держали, корову. Кто ж такую девушку замуж отдаст-то за безродного бродягу, с которым даже и поговорить нельзя, языка не знает. И хозяин такого коня ни за какие деньги бы не продал, тем более бесплатно никому не даст. Оставалось только выкрасть. Братья догнали бы может быть его, но они наверно подумали, раз он с Кавказа, то погонит на юг, в свой родной Кавказ, а он погнал на север.
Долго ли они мчались, домчались до Саратовской губернии.
В Саратовской губернии нашлось село, где наш парень, с удивлением обнаружил, что он понимает, что говорят жители этого села, тут он и решил остановиться. Жители его расспрашивают: кто он? откуда? Он молчит. Только и сказал, что он с берегов реки Сунжа. Буква «ж» в татарском языке звучит мягко, почти как «ч». Так его и стали звать Сунчали. Что означает «с Сунжи». Жителям они понравились, красивая пара. Про себя он ничего рассказывать не желает, а может и не может - татарский язык понимает а говорить трудно. В деревне родились две версии: первая, женская, что они влюбленная пара, которым родители не разрешили пожениться; вторая версия, мужская, что он совершил какое-то преступление, может быть даже убийство и сбежал, боясь кровной мести. А девушка не могла ничего рассказать, так как не знала языка.
Деревня эта называлась Карлыган и жили в ней татары. Девушка только и сказала, что зовут ее Мариной, что она с Дона. Больше они ничего не поняли - в деревне никто не знал русского языка. С помощью карлыганских мужчин за один день построили баню, и стали они жить в этой бане пока дом строился. Пришел к ним мулла - негоже жить без благословения Аллаха, почитал над ними молитву, спрятали ее роскошные волосы под платок- вот и вся свадьба. Не о такой свадьбе она мечтала, готовила приданое, и семья готовилась, откладывала на пышную свадьбу. Каждое воскресенье ездили в город на базар, очень удачно продавали продукцию со своего хозяйства: уток, кур; возвращались с хорошими деньгами и со всякими подарками для своей единственной доченьки: всякие там сапожки, платьишки, украшения. Полно всего у нее было, а теперь ничего, все осталось. Вспомнила своих родителей, свой дом, свою кровать с перинами и подушками пуховыми, опять заплакала. Спим теперь в бане, принесли соседи два одеяла старых, на одном спим, другим укрываемся. К зиме построили довольно просторный дом деревянный, перебрались в дом пустой. Лес возле Карлыгана был большой, рубили кому сколько надо. Хозяйничали не так как в казачьем хуторе, там землю обрабатывали каждой семьей, а здесь одно огромное поле обрабатывали общиной, коллективно, всем селом. Мужики работали на этом общественном поле, а женщины, в своих небольших огородах, при доме. Сеяли в основном зерновые: пшеницу, овес, гречку и картошку сажали.
Марина скучала, здесь девушек не выпускали вечерами никуда, дома они все сидели. Как стемнеет спать ложились и очень рано вставали, работали целыми днями, в обед носили мужчинам в поле еду, вот и вся прогулка, а вечерами при свечах пряли, ткали, вязали.
… это мои пра прапрадед и пра прапрабабка…
Мне бы надо по закону знать свой род до седьмого колена по мужской линии, но Сунчали так ничего и не рассказал никому про своих родителей, только и знаю, что он жил где-то в бассейне реки Сунжа. А по обеим берегам реки Сунжи, вдоль почти всей реки, жили чеченцы. Единственное сомнение в том, что он чеченец - у него ярко голубые глаза, а у чеченцев не бывает голубых глаз, почти у всех черные глаза и волосы. Так что о своем предке в седьмом колене, я только и знаю, что он был чеченец и жил где-то возле реки Сунжа.
У Марины было одно единственное развлечение, как и у всех других девушек татарок - ходить к Ак-Булаку за чистой ключевой водой для питья. Девушки от этого ручья не очень торопились домой с водой, а болтали там. О чем они болтали Марина не понимала, но они так заразительно смеялись, что она смеялась вместе с ними, может быть и над собой. Девушки начали ее учить татарскому языку, вот такая у нее была школа - двадцать учителей и одна ученица. Постепенно она научилась говорить по-татарски и рассказала девушкам свое приключение. Девушки смеются:
- Ждала принца на белом коне, а появился шайтан на черном.
С конем беда - не дает себя впрягать ни в телегу, ни в соху. Он привык к войнам и парадам. Хозяин поскакал на нем в город на базар. Выгодно его продал. Вернулся домой в телеге и с простой неказистой лошадкой, впряженной в эту телегу. А в телеге самые необходимые в хозяйстве вещи, посуда и т. п. Марина опять заплакала - этот конь был единственное, что связывало ее с родиной.
Марина превратилась со временем в бабку Мару. Прожила она сто один год, умерла в 1915 году, значит родилась в 1814 году. Бабка Мара была достопримечательностью Карлыгына - единственная казачка, единственная долгожительница, необычное ее появление в Карлыгане. И смерть ее была необычной; поплелась она, в своем 101 летнем возрасте с молодыми девушками в лес по ягоды. Ягод в лесу было тьма и особенно много было смородины, отсюда и название деревни – Карлыган, что в переводе означает «смородина». Один парень, решил подшутить над девушками - нарядился среди жаркого лета в тулуп мехом наружу, шапку меховую надел и выскочил из кустов смородины на эту группу девушек во главе с бабкой Марой, рыча как медведь! Девушки с перепугу побежали в рассыпную в разные стороны, а бабка Мара, наоборот, застыла от испуга на месте как парализованная, двинуться с места не может. С помощью девушек кое как доплелась до дома, легла в постель, а на следующее утро обнаружили ее мертвой.
Когда мой предок ее выкрал ей было 14 лет. Значит в Карлыгане они поселились в 1828 году. Так что Карлыган древнее село. Сунчали так и прожил, как говорит Марина, без имени, только с кличкой. Все его так и звали Сунчали да Сунчали, а он и не обижался. Работал себе да работал молча на общественном поле со своей рабочей лошадкой. Вечерами дома до темна: дрова рубил, небольшой огородик вскопал, посадил кое-что. Прожил он недолго. Пошел ранней весной в лес по дрова, одежды и обуви теплой у него не было, шел мокрый весенний снег, весь промок, кашлял, лечила его знахарка всякими травами, но ее лечение ему не помогло, он умер. Было ему 35 лет. Родилось у них двое детей, старшего сына назвали Юсуф (мусульманским именем), а младшую девочку назвали Марией (христианским именем) по желанию Марины. Но мулла, когда записывал в своей книге, записал ее на татарский лад – Марьям.
Когда Сунчали умер Юсуфу было всего 12 лет, остался он один мужчина в доме. В Карлыгане в поле работали одни мужчины, женщинам не принято было находиться среди мужчин. Собранный урожай ссыпали в одно большое помещение, называемое «магазей» и потом делили между работниками, так что Юсуф объявил маме:
-Придется мне идти работать, не побираться же нам.
Марина посмотрела на него с грустью: такой мальчик красивый нежный как девочка, худенький, личико бледное, один остренький носик да большие голубые глаза, волосы русые кудрявые обрамляют его нежное личико. Когда он был маленький, волосики у него были совсем белые, а сейчас немножко потемнели. Так ей его стало жалко, не хотелось ей отправлять его в поле на тяжелую работу. Думает: «С такого красивого мальчика только иконки писать, чистый ангел, какой он работник». Заплакала она. Мужа похоронила плакала. Да что делать. Других мужиков в семье нет, мама да маленькая сестренка, надо их кормить. Пошел он на работу в поле вместе с лошадкой. В обед понесла Марина ему еду и увидела, что не один он в таком возрасте работает, много мальчиков со своими отцами работают, чтобы побольше получить. Немножко успокоилась.
Когда Юсуфу исполнился 21 год, он привел в дом девушку татарку с приданным, с коровой. Девушка ростом маленькая, худенькая. Марина подумала: «Вот еще один ребенок в доме». Но она ошиблась, девушка оказалась очень работящей, энергии хоть отбавляй. Утром рано встает и до вечера крутится: корову доит, кормит, завтрак готовит, полы до бела драит, постель сушит, вытряхивает, пыль вытирает. Марине только осталось обеды готовить. Очень чистоплотная и работящая оказалась, хотя по виду как ребенок. Юсуф высокий, она ему до груди не достает. У Юсуфа родилось пятеро детей, среди них мой прапрадед Ахтям. Юсуф получается был на половину казак на половину чеченец, а Ахтям уже на половину татарин и по 25 процентов донской казак и чеченец. Марина всех учила русскому. В доме разговаривали они все по-русски, как выйдут на улицу - по-татарски. Так что все в нашем роду знали два языка- татарский и русский.
Когда Ахтяму исполнилось 20 лет, он решил уйти из семьи, начал строить свой дом. Дом он построил с помощью всех карлыганцев, как обычно, быстро, месяца не прошло. Дом был попросторней родительского – одна большая комната и две небольшие спальни. В большой комнате они готовили, обедали, работали, а в спальню уходили спать. Когда дом был готов, его мама пошла по деревне подыскивать ему жену. Нашла на свой вкус: высокую, полную, белую, и семья не бедная. Кроме работы на общественном поле, эта семья разводила тонкорунных овец. Ахтям, уходя из родительского дома, забрал теленка и жеребенка, потомство той самой кобылки и приданной коровы; а невеста в приданое пригнала несколько тонкорунных овец, прялку, ну и кое-что для дома. Мама Ахтяма не хотела такую свадьбу как у себя, простую, решили позвать гостей, сделать угощение. Мужчины собрались в новом доме Ахтяма, а женщины в доме невесты. У Ахтяма родилось 10 детей. Жена Ахтяма была большая любительница поесть сама и любила кормить всю свою большую семью, наверно поэтому все дети росли здоровенькими, крепенькими. Как только им исполнялось 10 лет мальчики шли на общественное поле работать, а девочки нянчили младших и делали всю работу по дому. Оказалось, овец очень выгодно держать. Когда наступало время стрижки овец, приезжали стригали, забирали шерсть и хорошо платили за это. Ахтям скопил денег, совершил паломничество в Мекку. Теперь он имел право носить чалму – атрибут святости, и стал на арабский манер брить голову на лысо и отпустил бороду. В Мекке ему посоветовали средство для укрепления и лучшего роста бороды, это средство окрашивало его бороду в рыжий цвет. Поэтому он стал очень отличаться от других карлыганцев: с ярко-голубыми глазами, унаследованными от своего деда и отца, и рыжей бородой. Люди зауважали его. Так как он выглядел намного представительней старенького и маленького муллы. Стали Ахтяма приглашать на такие события как рождение, свадьбы, похороны. Так как Ахтям не знал грамоты, не умел читать и писать, он на память от муллы выучил нужные молитвы для этих случаев. Это тоже было выгодно. Ради таких случаев люди не жалели денег и подарков для муллы, так как очень верили в чудодейственную силу этих молитв, особенно от человека, посетившего святые места.
После отмены крепостного права, в России все жители страны стали государственными, и решили провести перепись населения. В Карлыгане тоже появился переписчик, русский. Спрашивает у людей: «Имя?» Ему отвечают: «Абдулла». Переписчик спрашивает: «Фамилия?» Отвечают: «Хали улы» (сын Хали). Переписчик переделывает на русский лад, пишет: «Халиуллин». «Наби улы» (сын наби), переписчик пишет «Набиулин». Вот так образовались основные татарские фамилии. Переписчик спросил у Ахтяма фамилию отца, он подумал и сказал: «Сунчали». Переписчик на русский лад переделал, написал: «Сунчелеев Охтям». Так образовалась наша фамилия. У моего пра прапрадеда была только кличка «Сунчали», то есть с берегов реки Сунжа. А у моего прапрадеда появилось имя – Юсуф. А у моего прадеда появилась фамилия - Сунчелеев.
Еще одно событие в Карлыгане произошло, после отмены крепостного права - появились новые люди и начали отвоевывать у леса пространство для жизни. Из срубленных деревьев строят себе дома. Пни выкорчевали, начали распахивать землю. Сказали, что они финны по национальности. Может быть это были освободившиеся крепостные, а может быть такие финны которым надоело жить в очень холодном климате, решившие перебраться в более теплые места. Русские назвали их мордвой, наверно потому что они были в основном круглолицые – мордастые. Так появилась новая нация в России – мордва. А у Карлыгана появилась приставка Эски (старый Карлыган). А где поселилась мордва назвали Новый Карлыган, в народе называли его Мордовский край.
Среди 10ти детей Ахтяма, наш дед Закир был самым слабеньким из всех детей, худенький с большими голубыми глазами, кудрявый, точная копия своего деда Юсуфа. Наверно поэтому, бабка Мара очень его полюбила, учила его русскому языку, подкармливала. Очень красивый был мальчик, нежный похожий на девочку, не очень пригодный для тяжелого крестьянского труда. Может быть поэтому Ахтям решил из него сделать муллу, так как действующий мулла был уже очень старенький и больной, а сам он был безграмотным. Молитвы то он читать умел в особых случаях, а записывать в книгу не мог. Когда Закиру исполнилось 12 лет, он повез его в Крым, устроил в турецкое медресе. В медресе Закир проучился 4 года. Точные науки там не преподавали, научили только четырем действиям арифметики, но зато очень серьезно обучали языкам- турецкому и арабскому. Серьезное внимание уделяли каллиграфии, очень красиво учили выводить арабскими буквами слова и предложения, в основном из Корана. Так что после окончания учебы дед знал четыре языка: татарский, русский, арабский и турецкий. Самым главным предметом было конечно подробное изучение Корана. Многие выдержки из Корана заставляли учить наизусть. Еще большое внимание уделяли истории Египетского и Османского ханства. Так что дед в общем вышел из этого заведения довольно образованным человеком. Учился он хорошо, кроме документа об окончании медресе, получил еще похвальную грамоту за отличную учебу. Еще он каким-то образом познакомился в Крыму с русским мальчиком, Барсеевым. Когда у него было свободное от учебы время, он не гулял по городу, как другие мальчики, а проводил время в доме Барсеевых. Там он получал как бы второе светское образование. Семья его была, наверное, из интеллигенции, у них была большая библиотека в доме. У них он впервые увидел большой глобус, стоящий на полу. При помощи этого глобуса, и с помощью русского друга он изучал географию. Узнал какие существуют материки, страны, крупные города и т. п. Еще тот мальчик научил его писать русскими буквами. Они читали книги, там он узнал многих русских и зарубежных писателей. Когда Закир уезжал домой, Барсеев подарил ему несколько книг. До этого в доме Ахтяма уже была одна книга- Коран, который он привез из Мекки. Он стоял просто для красоты, никто в доме не умел читать. Теперь Ахтям заставлял каждый вечер Закира читать Коран. К этому Корану добавились книги, которые подарил Барсеев. Так было положено основание нашей библиотеки. Закиру больше нравилось читать русские книги: Пушкина, Лермонтова, французского Дюма. Во время учебы Закира в медресе мулла умер, обязанности муллы выполнял теперь Ахтям. Книги записей он взял домой у муллы, но в них ничего не записывал. Около 2х лет никто не записывал родившихся, умерших и т. п. И другая книга в которой вели записи сельскохозяйственной продукции также не заполнялась. Теперь он передал эти книги Закиру:
-Я всех умерших, родившихся, приехавших наизусть помню. Я все тебе расскажу, а ты записывай.
Закир ходил с ним на совершение различных религиозных обрядов. Ахтям читал молитвы, а Закир записывал. И стал он еще общинным счетоводом. Староста освободил его, как и прежнего счетовода, от сельскохозяйственных работ. Теперь у него была маленькая конторка в помещении магазея. Его обязанностью было считать, записывать сколько собрано урожая, кто сколько проработал, кому сколько положено, в общем был счетоводом в общине. Было ему в ту пору всего 16 лет. Это был 1896 год. Закир был единственным грамотным человеком в Карлыгане. Уважаемым человеком, завидным женихом. К тому что он был очень хорошо образован, еще был очень красив, высокий, стройный, с тонким интеллигентным лицом. Когда ему исполнился 21 год, он сам себе выбрал невесту, не так как было принято раньше - невест и женихов выбирали родители. Жениться он решил на дочери кузнеца Ибрагима. Женился в 1901 году. Уже существовали фотографии. Я помню у моей тети Юли, на серванте стоял портрет молодого деда Закира с невестой Араб.
У деда лицо тонкое, большие глаза, тонкий нос, худое овальное лицо, тонкие губы, под носом небольшие усы щеточкой, на голове турецкая феска с кисточкой. Портрет не цветной, но видно, что глаза светлые. А рядом с ним девушка с пухлыми щеками, такое лицо широкое, но миловидная, глаза большие темные с длинными ресницами, красивой формы небольшой рот с пухлыми губами и густые темные волосы. Видела еще в тете Юлином альбоме фотографию, видимо сделанную в тот же самый момент, потому что они были в той же одежде, в полный рост. Девушка сидит на стуле, а Закир стоит рядом, положил ей руку на плечо. Закир в удлинённом пиджаке и брюках темных, белой рубашке и белых ботинках. Араб сидит, и сидя почти достает до его плеча, так что она очень высокого роста, хотя и он не низенький, а она, видимо, даже выше его: полная, белокожая, в длинном темном платье в мелкий цветочек с белым кружевным воротником ручной вязки или вологодского кружева. По одежде видно, что они не бедная семья, с доходом средним или даже выше среднего.
У Закира и Араб посреди потолка в большой комнате был крюк, на этом крюке висела люлька. Эта люлька не пустовала - только один из этой люльки вырастал, его место занимал другой ребенок. У Ахтяма родилось 10 детей и у Закира 8. Каждые два три года рождались у них дети. У Закира с Араб в 1905 году родился первенец Рифат, он умер во младенческом возрасте; В 1907 родился Нагим, он тоже умер во младенческом возрасте; в 1909 году родился Рифат №2 (мой папа). В 1911 году родился Фагим; в 1913 родилась Гифат, она умерла во младенческом возрасте; 1916 году родился Фуад.
В 1913 в Карлыгане появился землемер, воплощать стал «Столыпинскую реформу» в жизнь. Сначала он землю мерил, делал геодезическую съемку земли при помощи специальных инструментов, наносил все на карту, а потом начал делить землю, по семьям, по количеству мужчин в доме. Кому-то попадался хороший участок, пашня обработанная, кому-то овраг, кому-то кочки. Начались обиды, ссоры, недовольства. Собрались все мужики и высказали недовольство этому землемеру в глаза – мол, убирайся отсюда! Не нужны нам никакие реформы! Мы хотим спокойно жить по-старому, как привыкли. После этого землемер пропал. Через какое-то время приехали следователи, нашли труп землемера в лесу. Начались допросы, нескольких Карлыганцев увезли в город, там допрашивали «с пристрастием», а из города они приехали побитые. Но никто не признался, в совершенном убийстве. А может кто-то и знал, да не выдал земляков. Так это дело замяли, за недостатком улик.
В начале 1914 года приехали в Карлыган военные, объявили, что началась мировая война. И мол все от 18 до сорока лет, собирайтесь воевать. Вызвали почти всех мужчин в город на медкомиссию. Один из братьев Закира, решил использовать старый метод: натер себе глаза крапивой, и сказал, что у него очень плохое зрение, больные глаза. Его освободили от мобилизации, но он остался на всю жизнь слепым на один глаз. Закира не призвали, может быть потому что он был единственным грамотным человеком. С этой войны, через год те Карлыганцы, которые остались в живых, вернулись инвалидами: кто без руки, кто без ноги, кто слепой, кто контуженный на всю голову.
А в 1917 году произошла революция, так что уже было не до «реформ Столыпинских». В 1918 году появился в Карлыгане красноармеец – пропагандист. Начал уговаривать добровольно вступать в Красную Армию. Вечером после полевых работ собрались мужики в помещении. За столом напротив окна сидел этот пропагандист, в помещении сидели мужики на досках, поставленных на табуретки. Дед сел в первом ряду прямо напротив пропагандиста. Как только он сделал такое предложение, мужики за спиной Закира зашумели:
-Не хотим мы вступать ни в какую армию!
-Нам все равно: хоть белые, хоть красные, хоть желтые, хоть фиолетовые; мы хотим спокойной жизни, лишь бы нам не мешали пахать и сеять.
-Мы умеем только сеять и пахать, стрелять мы не умеем, - послышался спокойный тихий голос одного мужика – толку на войне от нас будет мало. Только покалечимся и не сможем потом сеять и пахать. Что жрать будете?
Только он это сказал, послышался звон разбившегося стекла и у Закира прямо возле уха просвистела пуля. Попала прямо в лоб пропагандиста. Головой он упал на стол, задергалась голова несколько раз постучала по столу и затихла. Кровь брызнула на Закира. Так и не узнал бедный пропагандист как Карлыганцы не умеют стрелять. Опять приехали следователи, начали всех допрашивать. Никто не признался. Никто не выдал меткого стрелка, хотя наверняка знали, кто лучший охотник на деревне. Решили свалить на мордву- мол, у нас нету ни у кого ружей, никто стрелять не умеет. Мордовцы говорят:
-Мы даже не знаем этого пропагандиста, к ним татарский пропагандист приехал, а у нас свой был, русский.
Но и с татарского края и с мордовского, нескольких особо подозреваемых забрали в город, там опять допросили «с пристрастием». Опять ничего не добились. Доказать ничего не смогли, дело закрыли. Но мордву сильно татары разозлили, за то, что на них хотели свалить убийство. Собрались мордовские мужики и пошли войной на татар. Татары дали им отпор. Завязалась жестокая драка. Были убитые и с той, и с другой стороны. Кто-то послал срочную телеграмму в полицию. Приехала конная полиция, начала разгонять дерущуюся толпу. Еще досталось мужикам от конских копыт и от нагаек полицейских. Хлестали толпу нагайками по чем попало, по лицу, по голове. Еле-еле разогнали. Пригрозили всех отправить в Среднюю Азию на войну с басмачами. Мол, хотите драться, деритесь с врагами, а не между собой. Драки прекратились.
В 1919 году брат Закира, Зариф, пришел к нему со своими двумя детьми, мальчиком Камилем десяти лет и девочкой Хайрией восьми лет, и говорит:
-Я надумал в Турцию уезжать. Эта революция наверно надолго продлится, не хочу я никаких войн, никаких революций. Мы с женой уедем в Турцию. Детей пока не возьмем с собой, пусть у тебя поживут.
-Ну пусть поживут, одним меньше, одним больше.
Брат Закира уехал в Турцию с женой. Через два года, в 1921 году, он вернулся из Турции, чтобы забрать детей. Хвалит Турцию:
- Люди там живут богато, возможностей заработать много, кредиты выдают на свое дело. Но у меня пока нет гражданства, я на фабрику мужской одежды устроился, а как получу гражданство, возьму кредит и своё ателье открою. А пока подучусь. Зарплаты хватает. Может и ты поедешь, тебе легче устроиться с твоим «дипломом» муллы, да еще с турецким. Ты человек образованный. В Турции тоже не очень много образованных людей. Тебя везде возьмут.
Закир подумал, посоветовался с женой, с отцом и решился ехать. Поехал с ним в Турцию, пока один. Мол, устроюсь потом семью заберу. Два года его в Карлыгане не было, в Турции гостил, потом в Крыму у своего друга Барсеева. В Турции он договорился в двух местах на работу: в мечеть, и в школу. Пришел к брату домой, брат ему говорит:
-Конечно муллой лучше. На всякие обряды, свадьбы, похороны и тому подобное турки денег не жалеют, разбогатеешь. А в школе не разбогатеешь, диплома специального педагога у тебя нет, а в этой школе, в которую тебя взяли, учатся дети бедняков, зарплата там маленькая.
-Не лежит у меня душа к профессии муллы, мне больше нравится учить. Я ведь два года, пока тебя не было, учителем работал в Карлыгане. Мне понравилось. Школу открыли в пустующем доме, я сидел за столом на табуретке, а ученики мои на полу. Рассказывал им все чему сам научился. Выделили мне немножко денег. На мебель не хватило, но тетрадок и карандашей кучу привез. Ученики у меня были от шести до шестидесяти лет. Собирались вечером после работы в поле, и до темна. Ночью уже выходили со школы. Я им показывал на небо, на звезды и говорил, что эти звезды, это не лампочки, а такие же планеты, как наша земля, и они не сами светятся, а отражают свет солнца. И если на этих планетах тоже кто-нибудь живет, то наша планета им кажется такой же светящейся звездочкой. Ученики меня слушали, разинув рот, забывали про ужин и домашние дела, битком набивались в помещение. Очень им нравилось учиться, а мне еще больше нравилось учить их. Так что я, наверное, в учителя пойду. Деньги не главное в жизни. Главное, чтобы тебе нравилась твоя работа.