Чуть позже Ирина подтвердила, что филиал пока молчит, причём сделала это таким странным голосом, что Костя бросил набирать сопроводиловку и вопросительно уставился на подчинённую:

- Что-нибудь случилось?

Вместо ответа Ирина подскочила на своём кресле, отъехала от стола и, уводя взгляд в сторону, пролепетала:

- Константин Михайлович, я всё-таки пойду…

- Ну, иди. Я один закончу, успею. Хороших тебе выходных.

- А… - Ирина, уже скрывшаяся под столом в поисках ботинок, замялась, - Ничего, что я Вас здесь одного бросаю?

- В смысле, “ничего”? Я ж не маленький – что со мной случится? И что тут вообще может случиться страшного?

Ирина замерла возле стола начальника в наполовину натянутой армейской ветровке на пару размеров больше.

- Вопрос не в том, что может случиться, а в том, когда это случится. Вы забыли про Ночь?

- Какую ночь? Что за…

Тут, конечно, Костя вспомнил, что за “Ночь”, и почему, действительно, “когда” важнее “что”. Самое печальное, что “когда” наступает уже через два с небольшим часа.

- Твою ж…

- Забыли, да? Пойдёмте вместе… Мне на “Юго-Западную”, и я пока успеваю… - пауза, сопение и всхлип, - Боюсь не успеть… Никогда не оставалась на улице Ночью… А Вы оставались?

- Было пару раз – ничего страшного. - Костя улыбнулся для подтверждения своих слов. – А тебе лучше, конечно, бежать.

Ирина почему-то никак не уходила. В огромных глазах, увеличенных линзами очков и расширенных от страха, читались восхищение и гордость за Костю.

- Константин Михайлович, пойдёмте, а? Там же звери натуральные, прирежут ни за что… А то и похуже… А завтра придёте, закончите… Хотите, я тоже приду?

- Ну что ты, вот ещё глупости. Приём заявок заканчивается сегодня – завтра уже поздно. И вообще, я не могу завтра. Мне сегодня нужно к родителям в деревню рассаду отвезти. Ну и какие ещё “звери”, чего ты выдумываешь? В первые годы – да, было небезопасно. А сейчас почти ничего и не случается. Несколько сотен на всю Столицу. До тысячи с областью. Смех! Оп, почти восемь! Всё, пока! Беги! Мне хватает этой долбанной закупки – не хочу ещё и за тебя беспокоится. Давай же!

Какое-то мгновение Косте казалось, что Ирина не то бросится ему на шею, не то схватит за руку, чтобы утащить с собой. Но она только протараторила скороговоркой: “будьтеосторожныберегитесебяявампозвоню” и выскочила из комнаты.

Костя немного посидел, успокаиваясь после словесной схватки и мысленно пиная себя за рассеянность. Да, он не мог предвидеть сегодняшней проволочки от филиала, но и забывать о грядущей Ночи права не имел.

Костя задумался. Отчасти, успокаивая Ирину, он не грешил против истины. Последние годы официальный “Период девиантного выравнивания” или, более традиционная, народная, “Судная Ночь” значительно остыла и рассматривать риски появления на улице после 22.00 сейчас, по сравнению с годами нововведения, было смешно.

Костя был старшеклассником, когда инициативная группа, состоявшая из нескольких членов Правительства и нескольких представителей силового блока, протащила законопроект об учреждении ежегодного “Периода девиантного выравнивания”. Идея была не нова, почерпнута из какого-то старинного иностранного боевика, и заключалась в разгрузке криминального бремени за счёт упразднения всякой уголовной ответственности в ночь с 30-го апреля на 1-е мая, на срок с 22.00 до 8.00. Другими словами, “братья-реформаторы”, как их окрестило благодарное население Российской Федерации, рассчитывали на самоочищение “дна” городов, пригородов и сельской местности. Отчасти идея дала плоды: в первые несколько лет были выполоты самые отвратительные сорняки преступности и бандитизма. Криминальная вертикаль резко постройнела за счёт уплотнения поредевших “диких” группировок под новыми, полугосударственными крышами. Без гражданских потерь, конечно, не обошлось, но тут к слову пришлась бы старая поговорка: “Лес рубят – щепки летят”.

Ажиотаж первого десятилетия сменился апатичным привыканием к данности ежегодного кровопускания. Забастовки, митинги и одиночные пикеты в поддержку запрета “Периода девиантного выравнивания” потихоньку сошли на нет. Саму Судную Ночь большинство граждан начало воспринимать как непонятный и необязательный праздник, типа Старого Нового года или Дня Народного Единства. Кто-то отмечает, а кто-то просто не замечает этих отмечающих. В случае с Судной Ночью, главное – закрыть дверь и не высовываться на улицу. В дома зло “Периода девиантного выравнивания” проникало очень редко.

Слова Кости о “паре раз” не были бравадой. Оба раза произошли в безрассудную студенческую юность, когда море было по колено, а пивом заливались по горло. В первую свою Ночь он, под давлением друзей, набрался нахальства прогуляться по Тверскому бульвару. Их компания, размалёванная аквагримом и вооружённая всевозможной скобяной утварью, пересеклась с зеркально похожей компанией. В завязавшейся вялой потасовке Костя оприходовал одного из врагов черенком от лопаты по спине, получил, в свою очередь, по голове чем-то похожим на носок с дробью и на этом успокоился, потеряв сознание. Отделался, по счастью, здоровенной шишкой и стойким нежеланием продолжать участвовать в таких глупых забавах, как Судная Ночь. В свой второй выход на улицу во время оно Костя, снова не без давления друзей, ограничился переходом до ближайшего ночного бара, где очень хорошо провёл время. Правда, голова наутро снова болела, но обошлось без носков, дроби и шишек.

Потеряв интерес к непосредственному участию в Судной Ночи, Костя перешёл в разряд “домашников”. Сначала он оставался на Ночь у родителей, а обзаведшись своей семьёй, перешёл в разряд “вечеринщиков”: после работы заезжал домой, подхватывал Римму и Лёльку с Мишкой и ехал к Семёновым – старинным друзьям жены. Там накрывали стол и развлекались болтовнёй под просмотр старых комедий – облегчённый весенний вариант встречи Нового года. Предполагалось, что традиция будет соблюдена и этой Ночью, но внезапное решение взять пару отгулов за свой счёт, которые вкупе с майскими праздниками должны составить отпускную неделю, перевернуло для него традицию с ног на голову. Вдобавок, откуда ни возьмись, появился бывший сослуживец отца, старый дачник-огородник, от всей своей широкой души одаривший отца десятью шикарными кустами рассады помидоров. Родители Кости с первыми тёплыми весенними деньками скрылись на подмосковной даче, в деревне Большие Мурашки, и, как бы Костю не ломало, но сегодня он, судя по всему, должен был исполнить будоражащую, богатую на адреналин, роль перевозчика. Он обещал, и никакая Судная Ночь не могла послужить причиной для отказа от своего слова.

- Чёртовы помидоры! - Костя с досадой пнул двухколёсную тележку с подставкой, на которой покоилась здоровенная корзина. Он взлохматил свою объёмную шевелюру и почувствовал, что от мыслей о помидорах ему страшно захотелось есть. Ещё он понял, что за сегодняшним авралом забыл пообедать.

Вытаскивая из рюкзачка судок с пюре, котлетой и обязательной зеленью, Костя несколько раз задел боковой вертикальный карман. Что-то твёрдое и вытянутое - как раз по длине кармана. Он вспомнил, что на прошлой неделе Римма заходила в хозяйственный, расположившийся в цокольном этаже соседней пятиэтажки, купить какую-то мелочь – спички или свечки. При виде россыпи китайских хозяйственных ножей, прикрывающихся бразильской маркой, она не удержалась и взяла два. И ещё это. "Я подумала, это же совсем недорого, сталь хорошая, и он такой длинный!" Костя вынул из кармана рюкзака увесистый полуметровый мачете, заботливо завёрнутый в тряпочку той же рукой, что укладывала в судок его обед, и сунул его в корзину, сбоку от горшочков с рассадой. С тоской посмотрел в экран монитора, на надпись "нет новых писем", и пошёл в офисную кухню, разогревать поздний обед.

***

Долгожданное письмо из филиала пришло через полчаса после начала Судной Ночи. Выгружая архив, Костя задумался о судьбе человека в далекой Вологде, который отправил Косте нужную информацию. Останется ли он сегодня ночевать на работе в относительной безопасности, или, как и Костя, рискнёт жизнью ради возвращения к комфортной обстановке?

Всякое беспокойство за судьбу безымянного коллеги вмиг улетучилось, едва только Костя услышал негромкое постукивание в коридоре. Негромкий топот и стук по стене. Чем-то твёрдым. Палкой, дубинкой, обрезком водопроводной трубы...

Распахнувшаяся дверь застигла Костю в полупозиции, на полпути к вешалке с одеждой. Он совершенно забыл про корзину с мачете и сейчас, глядя на силуэт в дверном проёме, мучительно соображал: зачем его понесло к вешалке в такой момент?

- Э-гей! Есть кто? - некто, прикрывая глаза ладонью, вглядывался в полумрак кабинета.

Костя решился. Он вприпрыжку преодолел оставшееся до выключателя расстояние и с силой ткнул в кнопку. Вспыхнувший через секунду свет заставил человека в серой униформе прикрыться табельной резиновой дубинкой.

- Фу-у, Кость, ты что ли?

Подслеповато прищурившись, охранник Влад, коренастый и крепкий, как молодой жёлудь, шагнул назад, но тут же сократил дистанцию, сделав два шага вперёд. Дубинку он так и не опустил. Костя и Влад не то, чтобы дружили, но их повседневное общение было максимально доверительным, насколько это возможно между небожителями офисов и их привратниками. В дни своей смены Влад встречал Костю неизменно плоским и пошлым анекдотом. Костя же иногда спускался в комнату охраны и делился с Владом последними спортивными новостями и прогнозами на будущие матчи, до которых Влад был особо падок, делая на их основании ставки. Выигрыши равномерно чередовались с проигрышами, но Влад на Костю не обижался, потому что его приятель по работе был классным парнем, а классный парень не значит классный прогнозист.

Однако их приятельские отношения легко могли изменить полярность под покровом Судной Ночи. И сейчас Костя, всматриваясь в лицо Влада, пытался найти признаки такого изменения.

- Ты чего на меня уставился, как на покойника? Не приболел?

- Э-э... О-о-о...

Костя вроде бы забыл все слова, которые положено говорить при встрече с приятелем. Вспомнил о мачете, лежащем между помидорными кустиками. Понял, что ни за что не доберётся до корзины, прежде, чем Влад оглушит его дубинкой.

- Слушай, ты, это, почему вообще здесь? - Влад шагнул к Косте, тот синхронно отступил. - Чего ты?

- Владик, дорогой, уйди, а? Ну, не трогай меня... Зачем тебе? - слова вернулись, полились неудержимым потоком. - У меня семья, ты знаешь, дети... Почему сейчас-то? Влад, не надо...

Влад застыл на месте. Недоумение на его простом открытом лице сменилось недовольством и обидой.

- Так, Кость. Ты ё...ся? С ума все посходили с этой жопошной Судной ночью! - голос охранника дрожал от обиды, громкость нарастала, переходя в крик. - Б...дь, за все эти долбанные ночи, никого не приложил ни разу, пальцем даже не тронул! Всем похрену! Всё одно – не один, так другой мудак смотрит, как на Чикатилу, вроде как у меня руки в крови по пояс! И ты, блин, туда же!

Охранник взмахнул дубинкой, подтверждая своё отношение к людям, сомневающимся в его, Влада, нравственной чистоте. Костя вспомнил, что уже некоторое время не дышит, и облегчённо разжал губы.

- Вот скажи, Кость... Чего я сделал такого, что ты решил, что я тебя хочу грохнуть?

- Не, Влад, ты не думай, я не хотел тебя...

- Обидеть? У тебя получилось, если что.

- Понимаешь, я ведь никогда не задерживался на работе в такую ночь. Откуда мне знать – кто есть кто?

- Вообще-то, да, разумное говоришь, - запал Влада явно пошёл на убыль, - я бы тоже приссал.  Но всё равно ты меня обидел. А расплачиваться будешь кровью. Шучу. Бутылку поставишь, и будет с тебя...

- Ну какой разговор! - концентрация адреналина в крови Кости тоже падала. - Баллантайнс? Джей ди?

- Х...й ди. На биби. Ну, бруньки, понял? Ха-ха. Кстати, вот анек в тему...

Уже направляясь к двери, Влад вспомнил:

- Да, Кость, будешь уходить – стукнись в нашу коморку – я тебя выпущу. Просто, могу придремать, я же один.

- Как один? А Сергеич где?

- Да, связал я его, на всякий случай. Он же ветеран конфликтов – кто знает, что ему в голову взбредёт?

- Снова шутишь?

- Какие тут шутки? Давай, значит...

Эхо ещё некоторое время доносило звуки шелеста кроссовок по коридору, а Костя, вернувшийся к обработке пакета, порадовался, что сегодня дежурят Влад и Сергеич, а не Румянцев и Вадим. Костя на дух не переносил последних, и они, кажется, отвечали ему взаимностью.

***

Тележка с рассадой мягко катилась, пощёлкивая на стыках асфальта. Тяжесть почти не ощущалась, глубокие светлые сумерки и тепло поздней весны увлекали Костины мысли далеко вперёд - в отпуск, майские шашлыки и рыбалку на заре... Даже сцена прощания с постом охраны и обиженная физиономия Влада рассеивались в памяти и быстро уносились лёгким ветерком. На какое-то время Костя даже забыл, в какое время он оказался практически в одиночестве на улице Менжинского...

Практически? К действительности его вернул быстро приближающийся топот нескольких ног. Ещё не успев испугаться, Костя заозирался в поисках укрытия. Свернуть с освещённой улицы в тёмный двор между пятиэтажками? Бежать через дорогу, рискуя закончить ночь под колёсами редких сегодня машин? И куда бежать? С тележкой-то? Эти, сзади, догонят его за считанные секунды. Если только они гонятся за ним. Только сейчас Костя решился обернуться.

Гнались и вправду не за ним. Их было четверо: жертва и трое охотников. Жертва, невысокий худощавый парень, одетый в серую ветровку, тёмные джинсы и кроссовки, оторвалась от преследователей на несколько десятков метров. Могла бы и больше, но передвижение стеснял какой-то предмет, скрываемый под ветровкой и придерживаемый одной рукой. Охотники бежали значительно тяжелее; они были крупнее, обуты в берцы и держали в руках автоматы. Какие именно, Костя не сказал бы – он плохо разбирался в оружии, но похоже было на что-то из американских боевиков. Вид оружия мгновенно всколыхнул Костину память, подняв на поверхность давние истории об организованных военизированных бандах, убивавших всё, что движется, популярных в первые годы после введения "Периода девиантного выравнивания". Поговаривали, что эти "бригады смерти" быстро извели друг друга, но, видимо, не до конца...

"Сволочи, втроём на одного! Как гиены на раненого льва!" И хотя преследуемый напоминал, скорее, крупного зайца, а преследователи – не то медведей, не то располневших волков, на секунду Косте захотелось встать на защиту истекающего кровью царя зверей. Пускай только с мачете в руках, но броситься на этих уродов, не имевших в душе ничего светлого, готовых толпой растерзать беззащитного. Лишь на пару секунд, но захотелось.

Заряда адреналина хватило только на то, чтобы убраться вместе с тележкой с тротуара на придомовой газон. Но бежать Костя почему-то раздумал, он застыл столбом, с извращённым оживлением следя за развязкой.

Похоже, шансы жертвы были не так уж и малы – парень был невысок и лёгок, с быстрыми ногами. Догнать его мог разве что чуть опережающий подельников тощий верзила, но явно опасающийся отрываться от своих. Как сейчас же выяснилось, он имел на это все основания...

Преследуемый уже пробежал мимо места, на котором Костя слился с тележкой в одно целое. Сейчас пробегут и охотники, и, может быть, тогда забрезжит возможность продолжить свой путь незамеченным...

Не останавливаясь, жертва подпрыгнула и развернулась в воздухе. Костя и моргнуть не успел, а парень уже твёрдо стоял на ногах, лицом к своим вероятным убийцам. В руках он держал автомат точь-в-точь, как у тех, что бежали следом. Грохота выстрелов чуть пригнувшийся Костя так и не услышал – щелчки или хлопки, но не выстрелы.

Верзила прореагировал отменно: со скрежетом и матом он покатился по асфальту тротуара. Отставшие подельники даже не поняли, что произошло, когда голова одного из них, чуть менее полного, дёрнулась назад, а на груди в дополнение к пятнам камуфляжа появилось ещё одно – более тёмное. Верзила перевернулся на живот и начал беззвучно палить в свою жертву (жертву ли – Костя уже не сказал бы наверняка), туда, где она находилась какие-то секунды назад. Пустое – парень уже прыгнул с тротуара, проскочил перед капотом редкой в этот вечер легковушки, возник на другой стороне улицы и исчез в темноте разрыва между двумя пятиэтажками. Верзила, всё ещё матерясь, поднялся и потрюхал через дорогу вслед за своей опасной добычей.

Костя заставил себя посмотреть на "охотника", получившего смертельное ранение в голову, и чуть не охнул. Живёхонький, твёрдо стоящий на ногах, он сильно толкнул в плечо приятеля, нерешительно топчущегося на месте:

- Чего стал, б...дь, беги за Скелетом, а то этот щегол вертлявый разделает его во дворах как барана!

- Жир, а ты чо?

- Чо, чо – через плечо. В клуб пойду, к остальным мертвякам. Как сдохнете, подгребайте, воены... Ну, п...дуй!

- Ага, ты держись тут...

Хлопнув товарища по пятнистому плечу, "живой", озираясь, неторопливо потопал через дорогу.

- Я-то что? Это вы теперь держитесь. - "мертвец" с усмешкой в голосе бурчал себе под нос. - Дрючат нас "Крысы", что на полигоне, что Ночкою в одни воротца. Тьфу!

"Мертвец" стащил с головы шапочку, сунул её в карман, нашарил где-то подмышкой небольшую стеклянную бутылочку, не выпуская пейнтбольного (как уже догадался Костя) ружья из руки, открутил пробку зубами и начал жадно пить... Костя тихо-тихо перебрался через заборчик, перетащил тележку и, стараясь ступать как можно тише, продолжил свой путь к станции. Сердце его колотилось уже не так отчаянно, ветерок иссушал испарину на лице. Оказывается, Судная Ночь не так страшна, как о том рассказывают слухи и статистика. Большие Мурашки становились все ближе.

***

Давно уже никого не удивлял тот факт, что общественный транспорт в Судную Ночь работал точно так же, как и в любую другую. В первые годы после введения Судной Ночи машинисты метро и электропоездов, водители автобусов и трамваев активно саботировали работу после десяти вечера, но муниципальные власти, движимые какими-то своими соображениям, ввели для водителей значительные премиальные за несколько часов, равнявшиеся едва ли не месячной зарплате. Мера подействовала, скоро другие экстренные службы и производства безостановочного цикла приняли её на вооружение. В итоге, вслед за понижением градуса Судной Ночи, а, может, и способствуя этому понижению, работа городских и областных служб нормализовалась, а судноночные смены стали не только высокооплачиваемыми, но и почётными...

Расплатившись картой, Костя купил билет на электричку в терминале. До поезда оставалось ещё пятнадцать минут, но, чтобы попасть на платформу "от Москвы", нужно было перейти через мост; переход с тележкой займёт больше времени, поэтому Костя торопливо пошёл к валидаторам. Скучающий пулемётчик в гнезде, сооружённом из мешков с песком у стеклянных дверей, рассеянно мазнул взглядом по Косте и вернулся к изучению яркого журнала с кричащими заголовками. Охранники у валидаторов уделили Косте чуть больше внимания.

- На Посад? Тогда лучше садитесь в четвёртый - пятый вагоны. Там спокойнее. - грузный мужчина в форменной куртке не по размеру доброжелательно улыбнулся.

- А что, - Костя протащил тележку через багажный проход и присел, завязывая непослушный шнурок на кроссовке, - могут быть проблемы?

- Ну, как сказать. - к беседе подключился напарник – высокий худой, с лицом, иссечённым шрамами, похожий на бывшего военного. - На Ярославском хвост поезда спецы из огнемёта обрабатывают, но они всё одно, нет-нет, да и заскакивают...

- Шмыгари-зацеперы! - грузный двинул кулаком, сбрасывая воображаемого шмыгаря-зацепера с поезда. - Есть, кто как обычно катается, а кто по беспределу в вагон щимится. На Маленковской, на Лосе. Обычно с ними поездные бригады быстро разбираются, но ведь, знаете, бережёного...

Худой перебил его:

- Всё, хорош пугать! Такого почти уже и не бывает...

- Ну да, как же! На нашей ветке давно уже тихо, а на клинской в том году что было, а? Мешки десятками по моргам развозили!

- Преступная халатность - и точка! - сердито отчеканил худой. - На двенадцать вагонов два сопровождающих с тэтэхами. Это раз! Работала банда, большая и хорошо вооружённая. Это два. А три – это то, что всю банду уничтожили. Особым распоряжением сам знаешь кого. Невзирая даже на статус Ночи.

- Ой, ну всё. Я же не спорю. Остынь!

- А я и не кипел. - худой подмигнул Косте. - Езжайте спокойно, гражданин, счастливого пути!

Оробевший и сбитый с толку рассказами охранников, Костя затарахтел тележкой в сторону лестницы на мост.

Судная Ночь по дороге в Большие Мурашки (окончание)

-Да и странность есть одна, - немного помолчав, добавил он. -Я не говорил об этом Славе (по той фамильярности, которую ученый позволил себе по отношению к майору Куракову, Семен понял, что тот хорошо знаком с его начальником), но мы будто найти то место не можем. Вот вроде по всем признакам стоим мы в том месте на берегу озера, да только никаких следов, что там совсем недавно был высоченный идол, нет.

«Как вернули шигира обратно в родные места, так сразу неладное началось. Лучше стоял бы себе и дальше под электрическим светом в стеклянном куполе в музее!» - подумал про себя Семен.

-Разберемся, - вместо этого вслух произнес он. -И не такие дела распутывать приходилось.

На самом деле, на первый взгляд, выпавшее на его долю дело выглядело самым сложным из тех, что ему доводилось прежде вести (и, как показали последующие события, таким оно и оказалось) – уж слишком много в нем таилось неизвестных переменных. Однако было одно обстоятельство, которое могло бы помочь разобраться ему в событиях, представлявшихся безумной круговертью человеку несведущему в таежной жизни – а лесная жизнь подчинялась своим законам мироздания, отличным от тех, что царили в задыхавшихся от бетонной пыли шумных городах: до шестнадцати лет Семен, в ту пора звавшийся Сотром, жил в мансийской деревне, почти не контактировавшей с «цивилизацией». Об этом обстоятельстве было отлично известно майору Куракову… Ведь, в конце концов, именно благодаря его ходатайству, Сотр, решивший сменить имя на более привычное для своих коллег, оказался на службе в КГБ.

Ходатайство же это появилось на свет благодаря оказанной Сотром советской контрразведке помощи в тысяча девятьсот сорок третьем году в поимке заброшенной немецким командованием в глубокий тыл противника поисковой группы Аненербе, заинтересовавшейся тем самым идолом, что теперь бесследно пропал.

Правда, была одна вещь, которая могла бы поколебать уверенность майора Куракова в безошибочности своего решения направить именно Нелюбина разбираться в загадочном деле, знай он о ней: в последнее время Семен все чаще ловил себя на мысли, что все меньше помнит о своей «таежной» жизни, представляющейся ему, порой, ярким, но все же сном. Будто пронизанный химическим дымом город, где он жил уже пятнадцать лет, навевал на него забвение, стараясь убедить, что за закованными в бетон смрадными пределами нет ничего стоящего. Однако стоило Семену оказаться в родных местах, как морок дымного города начал развеиваться, обнажая под собой почти позабытый жизненный опыт.

-И все же, - немного осмелел Бахтияров, обратившись к Семену, -как вы узнали про иттарму? Про то, где я ее нашел…

Семен немного помолчал, не зная, стоит ли делиться с малознакомым ему человеком частью своей биографии. Спустя минуту размышлений, когда собеседник уже потерял всякую надежду на ответ, решил, что все же стоит: в конце концов, Бахтияров был действительно заинтересован в культуре манси, и рассказанная Семеном история могла бы немного пополнить его копилку знаний, которыми тот с радостью делился с другими.

-Какое-то время я жил в этих местах, - начал комитетчик, ловя на себе изумленный взгляд Бахтиярова, -и был знаком с охотником, вырезавшим иттармы для усопших. Не то, чтобы само по себе это умение было из ряда вон выходящим, ведь почти каждый в моей родной деревне худо-бедно мог вырезать вместилище для души из куска дерева, однако именно Нярох был способен наделить куклу неуловимыми чертами, придававшими ей пугающе живой вид, - Семен не стал добавлять, что отличительной особенностью вышедших из-под ножа Няроха иттарм были наполненные смесью воды и брусничного сока полые каналы внутри деревянных тел, от создания которых сам охотник всячески открещивался – дескать, это настоящая кровь, появлявшаяся от слияния души с искусно выполненным вместилищем.

-Была у нас даже легенда, - продолжил Семен с таким видом, будто забывшись начал разговаривать сам с собой вслух, стирая пыль с завалявшихся в углах сознания воспоминаний, - что руки его направляет сам злобный Куль-отыр, к которому в логово Нярох угодил во время одной из своих вылазок за дичью. Дескать, Нярох не растерялся и попросил Хозяина нижнего мира наделить умением, всегда его привлекавшим, взамен на служение на земле темным замыслам Куль-отыра.

Одно я знаю точно: Нярох никогда бы не стал общаться с жителем «каменного капкана» - так он называл города. Поэтому я сразу понял, что вы берете столь качественные иттармы не у него самого (сомневаюсь, что он жив – ведь тогда ему должно было бы быть около ста пяти лет, - хотя родители в детстве мне говорили, что последователи Куль-отыра могут жить гораздо дольше обычного человека), а с Каменного лога, где хоронили жителей нашей деревни.

-Вы правы, - признал Бахтияров после небольшой паузы, когда Семен замолчал, -не стоит заниматься популяризацией культуры малых народов, похищая ритуальные предметы с недавних захоронений…

Наконец спутники достигли входа в парк, где единственным обитателем в то время был охранявший его сторож – остальной персонал милицейский следователь, как только узнал о предстоящем прибытии коллеги из вышестоящего ведомства, велел не пускать, до завершения разбирательства. Проследовав прямиком к приземистой сторожке, Бахтияров сильно постучал в дверь, досадуя на то, что старый Тепан не заметил вошедших на территорию посетителей.

-У вас же есть ключ от двери? – спросил Семен.

-Да, конечно, - растерянно пробормотал ученый, доставая связку ключей. -Куда же мог запропаститься этот старый лентяй?!

Когда дверь была открыта, Нелюбин велел Бахтиярову оставаться на улице, и не входить в сторожку, пока он не разрешит. Расстегнув шинель, на которой отсутствовали знаки различия, не обращая внимания на изумленный возглас Бахтиярова, он выудил из наплечной кобуры табельный «Макаров» и, сняв его с предохранителя, осторожно перешагнул порог.

В небольшом выстуженном помещении, обставленном с воистину спартанской простотой, царил легкий беспорядок. Узкая кровать, на которой взрослый мужчина мог поместиться только если на боку, была небрежно застелена; на столе под квадратным оконцем, едва вмещающим солнечный свет, стояла грязная посуда, словно обитатель помещения, ныне отсутствующий, быстро заканчивал свою трапезу, куда-то торопясь; на полу перед дверцей стоявшей в углу буржуйки, еще хранившей в своем чугунном теле слабые остатки тепла, лежал пепел.

-Ну, что там? – нетерпеливо выкрикнул Бахтияров с улицы.

-Сообщу, когда разберусь! – рявкнул недовольный вмешательством Семен, с силой захлопнув дверь и задвинув изнутри щеколду.

На первый взгляд, ничего подозрительного внутри не было, однако комитетчик тщательно обследовал все углы и простучал стены, надеясь найти тайник, способный пролить свет на загадочную историю, разворачивающуюся в этих урманах. Ничего не обнаружив, он пошел было к двери, чтобы запустить внутрь сгоравшего от нетерпения Бахтиярова, однако не дойдя пары шагов хлопнул себя по лбу, словно вспомнив о какой-то очевидной вещи, которую забыл проверить.

Вернувшись к печке, Семен отворил дверцу и, аккуратно орудуя взятой с кованой подставки кочергой, начал ворошить золу и обугленные останки поленьев, не прогоревших до конца из-за слабой тяги. Почти сразу же найдя то, от чего хотел избавиться пропавший сторож, в спешке не проверив состояние огня в печи, Семен выудил обгоревшую записную книжку в толстом кожаном переплете с красной звездой на лицевой стороне. Бегло пролистав записи Тепана, большая часть которых не представляла никакого интереса для следствия – львиную долю страниц занимали бытовые заметки, адреса различных организаций и обрывочные мысли сторожа по поводу будущего, ожидавшего парк (весьма мрачного, по мнению автора сих умозаключений), - Нелюбин, дойдя почти до конца блокнота, наконец наткнулся на то, что могло пролить свет на произошедшее с туристами.

«Сегодня я встретил Видящего!» - было написано большими буквами на всю страницу и подчеркнуто несколько раз. Следом за этим, несомненно, знаковым для Тепана событием, изложенным на бумаге, шел написанный убористым почерком перечень действий, которые должен был сделать сторож в определенные дни. Эта своеобразная инструкция была написана на редком диалекте мансийского языка – очевидно для того, чтобы затруднить расшифровку, попади она не в те руки. Несмотря на то, что в родной деревне Нелюбина говорили на другом диалекте, гораздо более распространенном и изученном филологами, он пусть и с трудом, но все же понял, о чем шла речь в тексте, благодаря знакомым словам, общим для его и Тепана диалектов, и осведомленности о произошедших событиях.

«Ясно одно» - начал размышлять Семен, продравшись сквозь дебри незнакомых слов, - «кто-то, представляясь Видящим, разыгрывает свою карту, пользуясь доверчивостью Тепана, с радостью выполняющего все его приказы, даже если нужно разрубить иттарму в выставочном павильоне. Вот только какова цель злоумышленника? Неужто отпугнуть возможных посетителей от парка? Единственный способ это узнать – последовать за Тепаном».

Из своей прошлой жизни, жизни в качестве Сотра, Семен знал, что неизменно скрывавший свое лицо под маской из кедра Видящий считался у многих представителей его народа полубогом, способным читать предсказывающие будущее знаки созданного Мировым скульптором шигира – того самого идола, что пропал ныне с Гадючьего озера. Раз в несколько лет Видящий приходил в любой павыл и выбирал себе ванынхума – помощника, - при этом никто не мог отказаться от выпавшей ему чести, хоть служба под началом Видящего и означала быструю старость и смерть от тяжести знаний, полученных от шигира. Уверенность же Семена в том, что под личиной Видящего скрывается самозванец, появилась не на пустом месте: много лет назад он своими глазами видел, как закутанную в медвежьи шкуры фигуру расстрелял один из членов группы Аненербе.

-Он там? – накинулся на Семена Бахтияров, стоило ему выйти из сторожки. -Живой?

-Ушел ваш сторож, - усмехнулся Семен, пожав плечами. -Испугался чертовщины, что вокруг парка творится, да и излишнее внимание со стороны властей ему тоже оказалось не по нутру. Можете нового искать.

-Этого еще не хватало, - пробормотал Бахтияров растерянно. -Что думаете делать дальше? – спросил он, когда увидел, что Семен направился в сторону чуть заметной, звериной тропы, когда-то проходившей по нынешней территории Хорын павыла.

-Пойду, прогуляюсь, - сухо ответил Нелюбин, недовольный излишним любопытством, проявляемым к его расследованию со стороны ученого. -А вы лучше поисками нового сторожа займитесь, - с этими словами он нырнул в тайгу.

***

Наверное, впервые за много лет Нелюбин был по-настоящему напуган. Куда там темным сырым подвалам брошенной пятиэтажки, где он как-то раз искал безумного маньяка, или полный лихого люда барак, в недрах которого пряталась банда фальшивомонетчиков – ночная тайга и ее обитатели могли напугать куда сильнее. Вот уже с полчаса Семен лежал в щели между отколовшимся от скалы валуном и стылой землей, в то время как совсем рядом с ним бродил медведь, недавно пробудившийся от зимней спячки и оттого сильно голодный.

Загнанный в угол комитетчик уже не один десяток раз проклял себя за то, что пошел в сторону Мохового оврага один, надеясь нагнать ушедшего туда – как то следовало из записей в блокноте, - Тепана. С того момента, как солнце нырнуло за горизонт, в лесу резко стемнело; одновременно с этим округа наполнилась сонмом различных шорохов, скрипов и выкриков ночных птиц. Поначалу Семен даже думал, что темнота будет ему на руку: тропу он продолжал неплохо различать благодаря своему острому зрению, в то время как ничто не мешало ему отойти в сторону и затаиться среди поросли, заметь он что-нибудь подозрительное. Однако когда поблизости начал раздаваться вполне человеческий стон боли, перемежающийся с холодившим кровь в жилах звериным рычаньем, Семен отчаянно пожалел, что не взял с собой хотя бы Худякова с Дыбенко, которых до того момента считал лишь обузой, не говоря уж о ком-то из своих коллег.

Когда издававшая жуткие звуки темная громада вышла на тропу, где растерянно застыл Семен, он понял, что лучший способ спастись от голодного медведя, определенно имевшего какие-то проблемы с голосовым аппаратом – затаиться в укромном месте, нежели пытаться отпугнуть его с помощью табельного пистолета. Медленно начав отходить в сторону, стараясь остаться незамеченным, вскоре Нелюбин побежал со всех ног, продираясь сквозь острые ветки  – зверь, тяжелое дыхание которого раздавалось все ближе, заметил чужака. Когда Семен в последней отчаянной попытке спастись начал доставать пистолет, отлично понимая, что с этим слабосильным оружием шансы его малы, он заметил впереди себя скалу высотой чуть выше окрестных сосен с круглой аркой посередине. Под скалой лежал отколовшийся под воздействием природных сил валун, упавший таким образом, что под ним образовалась узкая щель – туда Нелюбин и закатился, благодаря все сверхъестественные сущности за то, что места под камнем оказалось достаточно, чтобы туда пролез человек, но недостаточно, чтобы туда смог просунуть лапу медведь настолько далеко, чтобы достать до своей жертвы.

Правда, первоначальное облегчение вскоре сменилось тревогой: ночная температура резко упала, «лежанка» в виде холодной земли и каменного «покрывала» едва ли добавляли тепла, а медведь и не думал уходить – сторожа свою добычу, он ходил перед валуном взад-вперед, тяжело дыша и периодически издавая звуки, похожее на старческое бормотание.

Прождав какое-то время, Семен решил попробовать отпугнуть хищника, пока не замерз окончательно. Выудив из кобуры пистолет окоченевшими руками, выглянув из-под камня он направил его было в сторону медведя, однако тот, увидев оружие, с удивительным проворством, неожиданным для столь грузной туши, метнулся в сторону, распознав угрозу.

«Стреляный» - с досадой решил Семен. «Небось, будет меня тут караулить до скончания века! Одна надежда – что Бахтияров все же заподозрит неладное, и пошлют за мной кого».

С этими неутешительными мыслями начавший дрожать от холода Нелюбин сгруппировался настолько сильно, насколько позволяло узкое пространство его укрытия, в жалкой попытке согреться. Осознав, что ни один из тех способов, которыми жители городов надеются отогнать хозяина леса в случае неприятной встречи, в его ситуации не сработают, будучи сомнительной эффективности даже в более благоприятных условиях, Семен от безысходности начал рыться в памяти, пытаясь вспомнить приемы, используемые манси для отпугивания медведя.

Перед глазами тут же поплыли картины из детства – будто память только и ждала, когда ее хозяин приоткроет заржавевшую створку чулана, где хранились связанные с жизнью среди «лесных людей» образы прошлого. Семен ярко, почти как наяву увидел пляшущих вокруг огромного костра людей в берестяных масках, пытающихся умилостивить убитого ими накануне медведя; плавно растаяв, видение Медвежьего праздника сменилось двумя старыми охотниками, вешавшими на себя мешочки с растертым багульником, отпугивавшим косолапого, в угодиях которого они захотели наловить дичи. Краем сознания Семен понял, что перестал чувствовать холод и хотел было пошевелиться, чтобы, насколько это было возможно, попытаться согреться, однако тут на него накатила волной сонливость, полностью смывшая все тревоги за свою жизнь.  

Семен будто переместился в прошлое на семнадцать лет назад, вновь став Сотром. Его, как и остальных мальчишек, достигших двенадцати зим – всего семь человек, - согнали на крутой берег возле пробегавшей прямо за павылом реки Змеевки, что вытекала из Гадючьего тумана. Стоя среди сверстников, Сотр слышал, как один из мальчишек, стоявших рядом с ним, молил Нуми-Торума о том, чтобы приплывший по Змеевке на лодке-долбленке Видящий выбрал именно его в качестве ванынхума – помощника. Однако большая часть угрюмых ребят стояла, как и он сам, молча, недоверчиво глядя на фигуру в лузане из крапивной кудели, чье лицо скрывала маска из коры кедра, с прорезями для глаз и носа.

От стариков Сотр слышал, что прежде фигура Видящего почиталась у его соплеменников наряду с низшими богами и сама, в свою очередь, считалась наделенной божественной искрой. По поверьям, живущий в чаще шаман, с помощью шигира – трехметрового идола из лиственницы, - мог читать будущее: благодаря ему, «лесные жители» вовремя узнавали о близящейся опасности, и успевали либо перебраться на новое место подальше от разливающейся реки, либо схорониться под камнями так, что кровожадный чужак не заметит, либо прокопать широкую канаву на пути лесного огня, идущего в сторону павыла. Его воля беспрекословно исполнялась; подчиняться ему считалось за счастье. Ну а быть избранным ему в помощники и вовсе считалось невероятной удачей: семье, член которой безвозвратно уходил в чащу к Видящему, в деревне обеспечивался почет и уважение, а соседи ежемесячно приносили родителям ушедшего в лес дары.

Но теперь ситуация изменилась. Все чаще лесные жители неизбежно контактировали с «большой землей»: кто-то переехал жить в «бетонные капканы», другие ушли добровольцами на войну с нацистской Германией - а потому вера в Видящего все больше иссякала и держалась, по сути, лишь благодаря авторитету стариков. Ну а когда в павыл возвратился с фронта отпущенный командованием в отпуск за боевые заслуги Шакул – двоюродный брат Сотра, - вера молодого манси в Видящего окончательно пошатнулась.

Шакул приплыл в павыл по Змеевке на несколько дней раньше шамана; с ним было двое молчаливых фронтовых друзей, точно так же отличившихся перед командованием, как и он сам. Фронтовик много чего рассказал: и про беспощадные бои, и про зверства немцев, и про разрывы снарядов над головой. Но больше всего из рассказов Шакула Сотра восхитили рассказы о больших городах, несмотря на испещренную вражескими бомбардировками внешность, сохранивших свое величие. Он, все больше убеждаясь, что «бетонные капканы» были построены Мировым скульптором, раз за разом просил брата вновь и вновь повторить свои рассказы о высоких красивых домах, поражавших своим видом привыкшего жить в приземистой избе человека; об увенчанных огромными золотыми крестами церквях, где люди молились о скорейшей победе; о широких мостах, перекинутых через бурные непокорные реки.

Шакул, во время того, что сам он упорно называл «отпуском», часто куда-то отлучался со своими боевыми товарищами, в точности никому в павыле не сообщая маршруты своих вылазок, в ответ на недоуменные вопросы неопределенно отвечая что-то о желании показать гостям округу. Однако по порванной обуви, грязной одежде и исхлестанным острыми ветвями лицам, изможденным после очередного перехода, Сотр понимал, что «отпускники» ползают по таким лесным трущобам, куда не каждый манси сунется по своей воле.

Как назло, в день, когда приплыл Видящий, Шакул в очередной раз отлучился со своими товарищами – уж он-то, повидавший жизнь в большом мире, сказал бы свое слово против заплесневелых верований! Но нет – никто не заступился за Сотра, когда Видящий указал на него своим скрюченным пальцем, избирая его в качестве ванынхума.

-Что, тяжела жизнь вортолнута? – ехидно прошамкал старушечий голос совсем рядом.  -Сидел бы себе в избе у очага, так нет же – решил шкурой косматой обрасти!

В ответ раздалось угрожающее медвежье рычание.

-Ах, ты еще огрызаться будешь! – зло проговорила старуха. -Пошел вон отсюда, иначе шапку себе из твоих жил сплету!

Странный «диалог», происходивший поблизости от Семена, заставил его вынырнуть из обманчиво мягкого плена сновидений, перенеся из юного, полного энергии тела в окоченевшее, сжавшееся на мерзлой земле. С вялым равнодушием он понял, что если бы его сон не был потревожен еще какое-то время, то он бы так и умер двенадцатилетним Сотром, избранным Видящим в качестве своего помощника.

«Впрочем, все равно мне осталось недолго» - подумал Нелюбин, не чувствуя ступней. «Теперь уж либо пан, либо пропал».

С трудом собрав остатки сил, он выполз из-под валуна, держа перед собой пистолет, показавшийся ему теперь жалкой игрушкой. Каждое мгновение ожидая смертельного удара когтями, Семен медленно осмотрелся; поляна перед подернутыми изморозью скалами пустовала, словно зверь прислушался к увещеванью загадочной старухи. Оглянувшись на имевший форму трапеции выход горных пород, он заметил в нижней части каменной глыбы отсветы огня, горевшего в глубине грота с низким входом, не замеченного им во время своего беспорядочного бегства от медведя.

В тот момент, когда Семен, напряженно прислушиваясь, приблизился к гроту, откуда-то сверху послышался тихий шорох. Вместо того, чтобы поддаться слепому любопытству, порой становящемуся для людей гибельным, и попытаться разглядеть в кольцеобразной арке того, кто стал причиной звука, похожего на скрежет когтей по камню, он доверился умудренному сотнями лет выживания инстинкту, резко метнувшись в сторону как раз в тот момент, когда медведь прыгнул на него из своей засады в скале. Зверь, рухнувший с высоты третьего этажа не на мягкое человеческое тело, а на твердую каменистую поверхность, зарычал от боли и, пока он силился встать на лапы, Семен выпустил весь магазин в косматого хищника, сильно вздрагивавшего от каждой из восьми пуль.

-Повезло тебе, что не прижилась на нем еще шкура, - усмехнулась старуха, вышедшая из грота на шум. -А не то твой пугач ничего бы не сделал ему… Ну, заходи, погрейся, а этот пусть тут лежит – я из него все же совью себе шапку на следующую зиму.

Семен, все еще не пришедший в себя после смертельной схватки, пошел в пещеру вслед за старухой. Несмотря на потрясение, он не смог не отметить странный вид ее одежды: похожая на малицу рубаха с накинутым на плечи платком, широкие штаны и даже высокая обувь навроде няр, были сшиты из толстых волокнистых нитей, слегка пожелтевших от времени – ни шкур, ни камуса, ни сукна обитательница грота в пошиве одежды не использовала. Незнакомка посадила гостя на нагретый камень возле коптившего потолок костра, на котором в ржавом котелке булькало отвратительно пахнувшее варево, сама же расположилась на лавке, продолжив то, от чего ее отвлек шум снаружи – шитье.

-Ты не сильно-то принюхивайся, - усмехнулась она беззубым ртом, перемешав гадкую похлебку деревянной ложкой. -Она, может быть, пахнет и не очень, однако как попробуешь, так за уши тебя не оттащить будет!

-Спасибо, - подавив рвотный позыв, отозвался Нелюбин, -я лишь согреюсь чуть, да дальше пойду.

-Ну-ну, - хитро усмехнулась старуха. -А ты куда направлялся-то, в такое время? Или не знаешь, что ночью в лесу своя жизнь, где человек – чужак?

-До Мохового оврага шел я, когда медведь на меня напал, - протягивая руки к костру ответил Семен. -Кстати, не подскажете, как мне теперь пройти до него? Я пока убегал, так совсем ориентацию в пространстве потерял…

-Неужто и ты решил в него прыгнуть, чтобы там шкурой звериной обрасти? – удивилась незнакомка. -Чем это вас жизнь вортолнута привлекает? А ну поведай без утайки!

При этих словах что-то шевельнулось в памяти Семена. Он вспомнил, как когда-то давно лежал возле пыхавшего жаром чувала, а в соседней комнате отец, полагавший, что младший сын давно уже спит, рассказывал матери о том, что пристрастившийся к мухоморным отварам Порунь случайно упал в Моховый овраг.

«Теперь нужно будет медвежьи капканы вокруг павыла ставить – не дай бог попробует вернуться в своем новом обличье…» - сетовал отец.

-Ничем, - задумчиво ответил застывшей в ожидании старухе Семен, догадавшись, что теперь ему нет смысла идти в Моховый овраг – ведь это Тепан лежал мертвый перед входом в грот. -Вы мне лучше поведайте, не видали ли вы в окрестностях девятнадцатилетнего рыжего парнишку… - и он описал внешность пропавшего Пети Васильева.

-Видала, конечно, он на берегу Гадючьего тумана лежит, где сосна трехзубая растет, - последовал ответ после небольшого молчания. -Больше тебе скажу: как почки на деревьях начнут набухать, так я из него себе начну сарафан шить – пряжа уже заготовлена! – старая безумица кивнула на дальнюю стену грота, где стояло два больших веретена с той странной белесой нитью, из которой была сшита ее одежда.

-Тан-варп-эква, - прошептал одними губами Семен. -Прядущая жилы…

-Ну, так меня тоже называют, - облизнув губы, согласилась ведьма. -Раз знаешь мое имя, значит знаешь, что тебя ждет.

-В детстве меня часто пугали тобой, - пробормотал Нелюбин. -Многие у нас по-настоящему боялись тебя, оставляли дары в чамьях… А всего-то и надо было, что сдать тебя в дом для умалишенных! Ничего, как закончу дело, так и тобой займусь!

-Ты, видать, совсем закостенел, живя в бетонном капкане, - осклабилась старуха; в это время тень, отбрасываемая ею на стену позади, начала менять свои очертания, увеличиваться в размерах, обрастать рогами – спустя несколько мгновений, всю неровную стену занимал огромный силуэт рогатого чудовища.

-Многое из того, чем тайга живет, позабыл, - продолжала ведьма, с усмешкой наблюдая за реакцией растерянного Семена, бросавшего взгляд то на нее, то на стену. -А ведь тут свои законы мироздания.

-Замолчи! - рявкнул Нелюбин, взяв себя в руки и сумев оторваться от морочной тени. -Один уже испытал на себе законы, которыми я живу, - он с угрозой продемонстрировал пистолет. -Так теперь вон, бездыханный на морозе лежит. И ты, коли не хочешь судьбу его повторить, лучше скажи мне, где старика, столь же безумного, как и ты, Видящего называемым, мне найти?

-Ах, так это ты! – догадалась ведьма; темный силуэт позади нее разом сжался, став обычной тенью прижимаемой к земле годами старухи. -Это о тебе вся тайга гудит! Так и быть: не буду твои жилы на веретено наматывать…

-Где он? – вновь повторил свой вопрос утомленный круговертью безумных событий Нелюбин.

-А прямиком рядом с тем молодцем, что на сарафан мне пойдет, его и найдешь, - деловито ответила Тан-варп-эква, начав чертить путь к озеру сажей на стене. -На том самом месте, где ты когда-то предал свою судьбу. Жаль, конечно, что такой пряжи лишаюсь, однако не могу же я самому посланнику богов отказать? – добавила она, обращаясь сама к себе, глядя в спину уходящему прочь из грота Семену.

Продолжение.

Бэтмэн и Робин берутся за расследование и ищут Альфреда, и находят довольно быстро, и от детективной работы переходят к рукомашеству и дрыгоножеству, то есть, к сражению. После первой стычки бандитам удаётся сбежать, но хотя бы Альфреда отбили, хоть какое-то достижение. Кроме того, Альфред пересказывает Бэтмэну все подслушанные разговоры бандитов, это позволяет вычислить, где злодеи нанесут удар в следующий раз. На Бэткатере Динамический Дуэт отправляется к Вестминстерскому мосту. Катер бандитов удаётся остановить и всем подчинённым главгада настучать по голове, но сам главгад сбегает и прячется в Вестминстерском дворце. Но от Тёмного Рыцаря не скрыться! Бэтмэн находит и обезвреживает преступника (Альфред оказывает в сражении посильное участие – боец из него так себе, но подножку вовремя поставить врагу может), после чего Динамический Дуэт с Альфредом возвращается в Готэм, а в музее Скотленд-Ярда устанавливают статую в честь Бэтмэна и Робина.

Значит, пора перейти в комикс Detective Comics #111. Беда в небольшом шахтёрском городке Глейдвиль, обвал в шахте, шахтёры застряли под землёй. Казалось бы, работа для Супермэна, но его поблизости нет, зато мимо городка проезжают Брюс Уэйн и Дик Грейсон и решают остановиться и помочь. Бэтмэн и Робин становятся свидетелями напряжённого разговора – Салли МакГроу винит Тодда Рида в том, что его отец, владелец шахты, не установил нормальные вентиляторы и иные средства безопасности. Но она смягчается, когда Тодд помогает достать её отца из-под завалов. Всё же, много других шахтеров погибло, и их родственники винят Тодда. Бэтмэн присоединяется. Тодд в непонятках. “Так а ч0 я-то, шахтой заведует мой батя! – Ну так пора уже унаследовать его дело и взять ответственность в свои руки! Ну или хотя бы бате на мозги прокапать”. Тодд идёт к бате, но батя стоит горой: “Будем оспаривать в суде любые иски, а нормальная вентиляция и прочее оборудование для безопасности это трата денег, и я не лох деньги тратить, а за забором очередь из шахтёров всегда найдётся, эти помрут – других наберём”. Пожилая учительница, Эмма Додд, которую все в посёлке любят, собирает пикет против отца Тодда, но школой он тоже владеет, и увольняет учительницу, и обещает в случае дальнейших пикетов использовать силу, пусть в пикете и участвуют старики и дети.

И да, скоро прибывают личные силовики владельца шахты, с водомётами. Тут уж в дело вступают Бэтмэн и Робин. Салли вновь теряет интерес к Тодду, раз его батя такое говно. Бэтмэн пытается с батей Тодда переговорить, но тот встаёт на принципы – “Закрою шахту нахрен, но не дам быдлу указывать, как мне шахтой управлять! А за то, что родного сына против меня настроили, вы вообще страдать будете!”. Ну фигли. Старика заводят в шахту, типа посмотреть, какую подляну шахтёры приготовили, и устраивают контролируемый обвал, так что отец Тодда остаётся взаперти с Тоддом, Робином, стариком МакГроу и мисс Эммой, и учительница берётся вправить ему мозги. План такой – она “воспитает” отца Тодда, запугав его в ситуации “почувствуй себя в шкуре шахтёра”, а Бэтмэн потом расчистит завал и всех спасёт. Но силовики дают Бэтмэну по голове, связывают его и кладут его в тележку с динамитом. И вот, отец Тодда истерит, угрожая вычеркнуть сына из завещания за такой прикол, и тут по рации присутствующим звонит Бэтмэн. “Спасайтесь! Мне дали по голове силовики, еду в вашу сторону в вагонетке с динамитом!”. Всё же, Тёмному Рыцарю удаётся выбраться, но после взрыва начинается обвал. К счастью, удаётся всех заваленных спасти. Помятый, но живой батя Тодда усваивает урок и передаёт шахту сыну.

А я перехожу к комиксу Detective Comics #112. Даже Лучший в мире детектив порой ошибается, и именно о таком случае повествует этот комикс. В зале трофеев Бэтпещеры лежит, среди прочего, обычная однодолларовая купюра. Она напоминает Бэтмэну и Робину о старом деле. Однажды Брюгель, отец семейства, владеющий крупным магазином, не досчитался в кассе 99 долларов. Все в семье сразу начали подозревать друг друга – этот подозрительно зыркает по сторонам, что скрывает? А эта себе часы купила, на какие деньги? А Брюс Уэйн и Дик Грейсон посещают бал-маскарад, на котором объявляется Женщина Кошка, и она типа крадёт у одной из посетительниц ожерелье. Но и ожерелье оказывается пустышкой, и Кошка – не Кошкой, а одной из дочерей Брюгеля. Она просто очень хотела стодолларовый приз за лучший костюм. Она рассказывает Бэтмэну, что случилось в магазине отца, и она уверена, что деньги похитил её брат, Эдди. Сумма по меркам того магазина не серьёзная...но дело лучше решить как можно скорее, чтобы подозрения не переросли во вражду и не развалили добрые отношения в семье.

Бэтмэн и Робин берутся проследить за Эдди и видят, что он очень подозрительно посещает карнавал. Какой нормальный человек способен отправиться на карнавал без улыбки на лице и без девушки? Эдди, оказывается, не развлекаться прибыл, а хочет заработать сто бачинских – он уверен, что его сестра Коринн (“Кошка”) умыкнула эту сумму из кассы. Но всё же, почему именно 99 долларов? Ответ приходит внезапно, и не Бэтмэну, а Брюсу Уэйну, и он спешит в магазин. Он в этом магазине купил костюм, расплатился, но ему по ошибке вместо одного доллара сдачи дали сотку, отсюда и 99 долларов недостачи. Всё выяснив и рассчитавшись правильно, Брюс поместил правильный доллар сдачи под стекло в комнате трофеев.

В море Бэтмэн собирается выйти в комиксе Detective Comics #113 за июль 1946 года, от Билла Фингера и Дика Спрэнга. На голову старого капитана корабля, Джиббса, падает мачта, и старик слепнет. В следующий сезон он не сможет выйти ловить устриц, но вместо него обещает выйти его дочь, Джозефина “Джо” Джиббс, не слушая возражения о том, что это не женское дело. Но Джо оказывается боевитой девушкой, её не страшат даже “устричные пираты”, которые нередко нападали на её отца. И так совпадает, что на этих же “устричных пиратов” охотится Бэтмэн, потому что они ещё и контрабандисты. Вот в погоне за ними в море Бэтмэн и встречает Джо. После быстрого знакомства Тёмный Рыцарь решает помочь Джо разобраться с пиратами. Не, она так-то и сама не промах, но у неё парусник, а у пиратов моторка, так что скорости несоразмерные.

Решают Бэтмэн и Робин поймать пиратов “на живца” и приманивают их типа богатой добычей. И таки успешно приманивают. И получают по голове, и бандиты ещё и берут Джо в плен, а Бэтмэна и Робина бросают за борт, чтоб те утонули. Доставив Джо в своё убежище, бандиты заставляют её написать записку с требованием выкупа, но Джо также оставляет в записке характерные вмятины. Её ослепший отец, уже освоивший шрифт Брайля, “читает” эти вмятины (которые с обратной стороны, соответственно, выпуклости), и оказывается, так Джо дала подсказку, где найти бандитов. Остаются мелочи – надавать бандитам лещей, а уж в этом Бэтмэн и Робин поднаторели (они не утонули). Устричных пиратов в итоге сдают властям, и Джо Джиббс остаётся лучшей добытчицей устриц в Готэмских водах!

Поскольку Загадочник в комиксах ещё не дебютировал, в выпуске Detective Comics #114 загадки загадывает Клоун-принц преступности. В газете появляется объявление: “Челлендж от Дерзкого, Жёсткого, Офигенного, Крутейшего, Единственного, Распрекрасного, Болвану, Экстракту Тупизны, Малоумному Эгоистичному Неандертальцу! Каждый вечер на Готэмской площади будет высвечиваться какая-нибудь буква, с которой будут начинаться три слова, подсказывающих, где я нанесу удар! Сможешь всё разгадать?”. Первая буква - J, Дж. Джокер грабит здание суда, здание правосудия, где судьи отправляют преступников в тюрьму (Justice, Judges, Jail). Всё сходится. Но поймать Джокера с первого раза не удаётся – он бросает в Бэтмэна и Робина моток колючей проволоки, в которой герои оперативно запутываются. Пока выпутываются, Джокера и след простыл.

На следующую ночь появляется буква О. Ну, тут вообще не проблема – очевидно же, что Джокер появится на торжественном Открытии Оперы, где будут играть Отелло. И на этот раз ему тоже удаётся Обойти героев с помощью граммофона с записью своего хохота – пока Бэтмэн и Робин мечутся в поисках Джокера, он грабит посетителей и сваливает. Следующая буква К – Джокер собирается похитить бриллиант Кан, принадлежащий Королю Моравии, из ювелирки мистера Найта (Knight). Против подоспевших героев Клоун-принц преступности выпускает боевитого кенгуру. И сбегает, пока Бэтмэн держит отчаянно брыкающуюся тварь, а Робин надевает ей на башку мешок, чтобы дезориентировать. Далее следует буква Е, и героям приходится разделиться – Робин отправляется  к зданию Electrical Engineering Enterprise, Бэтмэн – на выставку (Exhibition) Экселлы Эрмин. Робин таки натыкается на Джокера, получает по голове – но ему удаётся найти способ вызвать Бэтмэна. И общими усилиями Джокера побеждают. “Б – значит, бью. Э-энергично. Т-тебя. Э-энергично ещё раз. Н – не щадя!”. Побив, Джокера сдают властям и над ним все потешаются. “Последнюю букву в твоей аббревиатуре, Р, поставил Робин, загнав тебя в ловушку!”.

От увлекательных аббревиатур переходим к комиксу Detective Comics #115 и истории о человеке, который жил в стеклянном доме. В Готэме дизайнер Рэй Эрлисс строит дом из сверхпрочного стекла, которое выдерживает бросок кирпича. Но вряд ли оно выдержит взрыв гранаты – к дому подходят бандиты, и они хорошо вооружены. Борюс Уэйн и Дик Грейсон наспех переодеваются в Бэтмэна и Робина и бандитов скручивают, а те и признаются, что нанял их Граймс, архитектор, создавший дом из стали, и ему неймётся доказать, что дом из стали в миллиард раз круче дома из стекла. Например, дом из стали можно хоть обкидать гранатами, а обитатели будут в безопасности. Когда-то Эрлисс и Граймс были коллегами, но им предложили лям долларов за то, чтобы замять идею о прочном стекле и активно продвигать идею о строительной стали. Граймс согласился и построил стальной дом без окон, Эрлисс же отказался, и Граймс на него обозлился.

И вот, прихвостни Граймса собираются столкнуть на дом Эрлисса огромный камень. Но Бэтмэн вовремя уничтожает стены гаража, которые сделаны из стекла обычного, не сверхпрочного, ради экономии, и использует покатую крышу из сверхпрочного стекла в качестве трамплина – булыжник перепрыгивает дом Эрлисса и оставляет здоровую вмятину в доме Граймса. Всё же Граймсу удаётся загнать Бэтмэна, Робина и Эрлисса в герметичную ловушку за перегородкой из сверхпрочного стекла Эрлисса – но даже сверхпрочное стекло всё ещё можно разрезать алмазом, а у Бэтмэна, помним, инкрустированный алмазами платиновый значок.  Выбравшись, герои накидывают бандитам и не дают им уничтожить стеклянный дом с помощью взрывчатки. В процессе разыгрывается гроза и в оба дома бьёт молния, но стеклянный дом выдерживает это на отлично, а стальной превращается в оплавленное УГ. После такого Брюс Уэйн даже инвестирует в суперстекло Эрлисса. О котором больше никто и никогда не вспомнит.

Да и фиг с ним, давайте займёмся комиксом Detective Comics #116 за октябрь 1946 года. Некоторое время назад в сольнике Batman дебютировал учёный Картер Найколс, техника которого позволяет отправиться в прошлое, пусть и не на самом деле. Ну то есть, это не полноценное путешествие во времени, а что-то вроде самых первых Ассассинс Крид. Ну, почти. Подопытных погружают в гипноз и они видят образы прошлого, но не рискуют сломать таймлайн. И сейчас Брюс Уэйн и Дик Грейсон таким способом отправляются в 13 век, ибо Робину давно пора познакомиться с Робин Гудом. И практически сразу начинается экшен – Шериф Ноттингемский кошмарит едущих через лес Весельчаков и леди Мэрион, но за них вступаются сначала Бэтмэн и Робин, а затем и подоспевший Робин Гуд. Шерифа удаётся посрамить, тот спасается бегством, и Робин Гуд приглашает Динамический Дуэт в свою лесную обитель. А Шериф всё планирует, как бы Робин Гуда прищучить, и потому объявляет турнир, наградой за победу в котором будет золотая стрела и мешок золота. Разве можно такое пропустить?

Разумеется, нельзя. И конечно же, на турнире Робин Гуда вычисляют и берут в плен вместе с Бэтмэном. Но ему удаётся выкрутиться, подать тайный сигнал с помощью магии (на самом деле карманное радио), и Весельчаки всей гурьбой посрамляют Шерифа ещё разок. И все довольны, кроме Шерифа. А Брюс и Дик просыпаются в настоящем, в 1946 году. И раз история “ниочём”, а место ещё есть, вот Радиоволна на закуску. Линчеватель-радиолюбитель Ларри Джордан продолжает геройствовать под прозвищем “Радиоволна”, у него и сайдкик появился, попугай Статик. Но очередное дело оказывается сложнее предыдущих. Ларри знакомится с девушкой по имени Джейн, отца которой взяли в заложники бандиты. Она хочет поступить в технический вуз, но доступное место только одно, и бандиты её предупредили, что намерены пропихнуть туда своего человека (чтобы он научился радио-премудростям и мог противостоять Радиоволне), поэтому она должна провалить экзамен, иначе её отец погибнет. Отца заставляют давать бандиту правильные ответы через мини-радио. Радиоволна же взламывает частоту переговоров и даёт бандиту неправильные ответы, после чего находит логово бандитов и раскидывает их, и спасает отца Джейн.

В комиксе Detective Comics #117 Бэтмэн и Робин вновь впрягаются за честных работяг. В центре внимания Боб Скелли, глава компании, занимающейся высотными работами, промышленным альпинизмом. В последнее время зачастили преступления с использованием оборудования компании, и Боб решает взять ситуацию под контроль, ну и связывается заодно с Бэтмэном и Робином на всякий случай. При этом Боб решает лично принимать участие в работе своей бригады, а то что это такое, работяги жизнью на высоте рискуют, а он пылится в офисе сраном. И-и-и прораб его бригады, Логан, оказывается той ещё говной и решает от босса избавиться, чтобы не мешал использовать высотное оборудование для обворовывания квартир на высоких этажах. Динамическому Дуэту чудом удаётся спасти Боба от рокового падения. Боб не в курсе, что это была попытка убийства (Логан не муаххахакал вслед), а потому решает продолжить работу с бригадой, только сам на верхотуру уже лезть не рискует.

И да, в дальнейшем покушения продолжаются. То из руки Логана “выскальзывает” ведро с краской, то ещё что. Следящий за ситуацией Бэтмэн подозревает, что всё-таки Логан нечист на руку. И да, узнав, где сейчас “работает” Логан, Бэтмэн отправляется туда и видит, что Логан с напарником, Рыжим, обносит офис крупной и богатой компании. Но Бэтмэн на данном этапе – не тот непобедимый боец, каким его выставляют в современных комиксах, так что он огребает, его арматурой привязывают к стулу и собираются сбросить из окна. Но не сбрасывают, а подвешивают на трухлявой верёвке, которая вот-вот перетрётся и Бэтмэн сам упадёт. Всё же, ему удаётся через радио достучаться до Робина...но пацан тоже получает по голове и вырубается. Впрочем, прибывший с ним Боб преодолевает свой страх и спасает Тёмного Рыцаря. Логан пытается убить Робина, но спотыкается и падает с большой высоты и убивается насмерть.

Но кому нужны ноунеймы, когда есть враги именитые? Милости прошу в комикс Detective Comics #118. Джокер задумал новую серию преступлений, и их темой станет покер в целом и комбинация “Флеш-Рояль” в частности! В первую очередь банда грабит ювелирку и оставляет в качестве пасхалки карту, десятку бубен. Брюс Уэйн и Дик Грейсон читают об этом в газетах, но гражданскую жизнь Динамического Дуэта никто не отменял, так что они спокойнёхонько идут на встречу с давним другом, спортсменом, отставным бейсболистом по прозвищу “Бриллиантовый Джек”. И тот сообщает, что какой-то пранкер тайком вручил ему карту, бубнового валета. В тот же день банда Джокера угоняет броневик инкассаторов и устраивает погром на стадионе для бейсбола (традиционно бейсбольное поле называется “ромб”, то есть, Diamond). Бэтмэн и Робин немного накидывают бандитам по голове, но тем удаётся сбежать, ограбив кассу.

Следующий удар Джокер наносит в здании, где проводится конкурс красоты. Победительница должна получить инкрустированную бриллиантами тиару, но украшение похищает Клоун-принц преступности, оставив вместо него карту, бубновую даму. На сей раз Тёмному Рыцарю даже удаётся догнать Джокера, но Бэтмэн и Робин вдвоём проигрывают Джокеру в рукопашке и он сбегает. Так...логично предположить, что следующее ограбление будет как-то связано с Королём. Но как? Похоже, целью Джокера станет Руперт Дейзел, эксцентричный коллекционер самоцветов, известный под прозвищем “Король спичек” за своё хобби, создание миниатюр из спичек. Именно это и происходит, и да, Бэтмэн и Робин вновь упускают Джокера. Он пытается скрыться на ближайшей ферме, но тут уж Бэтмэн его догоняет, позаимствовав кукурузник, и ловит, как настоящий ас (Ace, также это слово обозначает “Туз”). Джокер теперь соберёт фулл-хаус в тюрьме...до тех пор, пока не решит опять из неё сбежать.

А сегодняшнюю порцию бэт-трешака пора завершать на комиксе Detective Comics #119 за январь 1947 года, от Билла Фингера и Дика Спрэнга. Беглому преступнику удаётся всеми правдами и неправдами устроиться охранником в дурку, многие пациенты которой считают себя (и друг друга) историческими личностями. Он втирается в доверие к Джорджу Вашингтону, Аврааму Линкольну и Бенджамину Франклину и представляется маркизом Лафайеттом. Сбежав с ними из дурки, “Лафайетт” начинает использовать психов для совершения преступленгий. Ну типа, “Линкольн, у этого чела в кошельке наверняка доказательства сговора с целью твоего убийства!”. Полиция хватается за голову – весеннее обострение у людей, штоле? Такой наплыв жалобщиков, которые утверждают, что их ограбил то Линкольн, то Франклин! В небесах над Готэмом появляется Бэтсигнал, и Бэтмэн с Робином отправляются помогать полиции.

Довольно скоро Динамический Дуэт таки сталкивается со знаменитостями, и Бэтмэн сразу отмечает, что это не настоящие Франклин, Вашингтон, Линкольн и Лафайетт – хотя бы потому что Лафайетт чуть не назвал его Бэтмэном. Всё же, как положено, с первого раза банду поймать не удаётся, Бэтмэн и Робин получают по голове, а “президенты” и Лафайетт сбегают. Однако, банду удаётся заманить на крышу Капитолия, но в процессе Бэтмэн поскальзывается и хватается за край. Тут-то Лафайетт и палится. “Вот ты и попался, крыса мусарская, ща тебя фраера порешу! – Это что за словеса такие, маркиз?!”. Психи, всё ещё искренне считающие себя отцами-основателями США, не терпят такой речи от маркиза Лафайетта и считают моральным долгом вступиться за Бэтмэна. И накидывают “Лафайетту” бонусную порцию зипдячек, узнав, что он их дурил всё это время. И сдают его в тюрьму, а сами добровольно возвращаются в дурку – Наполеону без них совсем скучно стало. И жизнь продолжается!

Далее в программе Железный Человек

Я промолчала. Спорить с мамой было бесполезно – она всегда знала, как правильно. Знала, в какую школу мне поступать, какие книги читать, какое платье надеть на выпускной. Теперь вот знала, от кого мне рожать детей.

Андрей действительно не вписывался в ее представления об идеальном зяте. Начинающий фотограф, без постоянной работы, снимающий комнату в коммуналке на окраине. Зато у него были удивительные глаза цвета горького шоколада и способность видеть красоту в самых обычных вещах.

– "Лена, милая," – мама накрыла мою руку своей. "Ты же умная девочка. Сама подумай – как он семью содержать будет? На что детей растить? На фотографии свои?"

В ее голосе звучала искренняя забота. Она хотела для меня лучшего – как всегда. Только "лучшее" в ее понимании почему-то никогда не совпадало с тем, чего хотела я.

– "У него есть перспективные заказы. Его работы начинают замечать," – я попыталась защитить Андрея, но даже мне самой эти аргументы показались жалкими.

– "Перспективные заказы!" – мама всплеснула руками. "Доченька, очнись! Тебе скоро тридцать. Пора думать о серьезных вещах, а не о мальчишеских фантазиях."

Я посмотрела в окно. Снег падал все гуще, укрывая город белым одеялом. Где-то там, в своей холодной коммуналке, Андрей наверняка колдовал над очередной серией фотографий. Он умел находить свет даже в самых темных переулках.

– "Вот Игорь Васильевич из соседнего отдела давно на тебя заглядывается," – как бы между прочим заметила мама. "Молодой перспективный хирург. Квартира своя, машина. Это совсем другой уровень."

Игорь Васильевич. Сорок два года, разведен, двое детей. Действительно, перспективный вариант для правильной девочки из хорошей семьи.

– "Мам, я не хочу замуж за Игоря Васильевича."

– "А чего ты хочешь?" – в ее голосе появились знакомые стальные нотки. "Прозябать в нищете с этим... фотографом? Стирать его джинсы и питаться дошираком?"

Я хотела сказать, что хочу просыпаться рядом с человеком, которого люблю. Хочу, чтобы наши дети унаследовали его удивительный взгляд на мир. Хочу помогать ему расти и расти вместе с ним. Но слова застряли в горле.

– "Мы с папой не для того тебя растили," – мама встала из-за стола. "Не для того образование дали, карьеру помогли построить. Чтобы ты все перечеркнула ради первого встречного хипстера с фотоаппаратом."

– "Он не первый встречный," – тихо возразила я. "Мы уже год вместе."

– "Год!" – она горько усмехнулась. "А что изменилось за этот год? Он все так же снимает свои никому не нужные фотографии и живет в коммуналке. У него даже планов никаких нет!"

– "Есть," – я сжала кулаки под столом. "Он хочет открыть свою студию. У него есть бизнес-план..."

– "Бизнес-план!" – мама рассмеялась. "Милая моя, ты же экономист. Ты правда веришь в эти воздушные замки?"

Я верила. Потому что видела, как горят его глаза, когда он рассказывает о своих проектах. Как до поздней ночи корпит над портфолио. Как экономит каждую копейку на новое оборудование.

– "Лена," – мама подошла и обняла меня за плечи. "Я же о тебе забочусь. Не хочу, чтобы ты совершила ошибку, о которой потом всю жизнь будешь жалеть."

От нее пахло привычными духами Chanel №5 – запах моего детства, запах защищенности и правильных решений. На секунду захотелось снова стать маленькой девочкой, которая во всем слушается маму.

– "Я подумаю," – сказала я, высвобождаясь из ее объятий.

– "Вот и умница," – она погладила меня по голове. "А насчет Игоря Васильевича – может, пригласим его на воскресный обед?"

Я молча кивнула, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Через час у меня была назначена встреча с Андреем в нашем любимом кафе. Он хотел показать мне свою новую серию фотографий. И что-то важное сказать.

В прихожей я машинально накинула пальто и замоталась в шарф.

– "Только помни, что я тебе сказала," – донеслось из кухни. "Рожать от него даже не вздумай. Это преступление – обрекать ребенка на такую жизнь."

Я вышла в падающий снег, чувствуя, как предательски щиплет глаза. В сумочке лежал тест на беременность, купленный вчера. Положительный тест. О котором я еще не успела рассказать ни маме, ни Андрею.

Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от него:

"Я уже в кафе. Жду тебя. Есть потрясающие новости!"

Я глубоко вдохнула морозный воздух и зашагала по заснеженной улице, пытаясь решить, как жить дальше. Мамины слова звенели в ушах, смешиваясь с хрустом свежего снега под ногами.

За что браться? За разум или за сердце? За стабильность или за мечту? За маленькую жизнь, которая уже зародилась во мне, или за правильное будущее, расписанное по пунктам?

Снег падал все гуще, заметая следы, и я шла вперед, еще не зная, куда приведет меня эта дорога.

Мы живем в светлой трехкомнатной квартире, где одна комната отведена под детскую, а вторая – под домашнюю фотостудию. На стенах – наши семейные фотографии вперемешку с лучшими работами Андрея. Маша, наша четырехлетняя дочь, унаследовала папины глаза и его умение видеть красоту в мелочах. Она уже пытается фотографировать игрушечным фотоаппаратом, который Андрей подарил ей на день рождения.

Мама долго не могла смириться с моим выбором. Первые два года мы почти не общались. Она демонстративно игнорировала наши приглашения на семейные праздники и отказывалась смотреть фотографии внучки.

Все изменилось, когда Андрей получил премию на международном фотоконкурсе. В тот вечер мама впервые пришла к нам домой. Молча рассматривала фотографии на стенах, слушала, как Маша взахлеб рассказывает про свой игрушечный фотоаппарат, наблюдала за тем, как Андрей возится с дочкой.

– "Я ошибалась," – сказала она тогда, обнимая меня на прощание. "Ты выбрала правильно."

Теперь я жду второго ребенка. И когда смотрю, как Андрей с Машей колдуют над очередным фотопроектом, понимаю – счастье не имеет ничего общего с маминым представлением о "правильной" жизни. Оно в том, чтобы просыпаться с улыбкой, засыпать в объятиях любимого человека и верить в мечты – свои и своих детей.

Рожать или не рожать? Теперь я точно знаю ответ на этот вопрос. Рожать. От любимого. И неважно, сколько у него денег и какая у него работа. Важно только то, что теплеет на душе от его улыбки и хочется жить, когда он рядом.

А мечты... Мечты имеют свойство сбываться, если верить в них достаточно сильно. И если рядом есть тот, кто верит в них вместе с тобой.

• – У нас семейный ужин, а в твоём телефоне чужие признания? — дрожащим голосом спросила жена

ЕЩЁ РАССКАЗЫ ПРО СЕМЬЮ