Фёдор невольно вспомнил бабку и с тревогой посмотрел на быстро темнеющее небо. Поминать покойников к ночи – плохая примета, но заставить себя не думать о преставившейся в конце лета родственнице он не мог. Всё же не без её участия он здесь оказался.
Перунов цвет за треснувшим стеклом медальона ярко светился в сгущающихся сумерках – значит, цель уже совсем рядом. Сомов отшвырнул окурок, тяжело вздохнул и, закинув лопату на плечо, двинулся по мягко пружинящей под ногами почве к виднеющейся сквозь чахлые деревья возвышенности…
Никита с раздражением захлопнул книгу. Банальщина! Снова болота, глухие деревни, загадочные старухи – одно и то же, из раза в раз. Скука смертная. Кто только читает подобную чушь? Ещё название такое стереотипное – «Заговорённый клад», будто у писателя совсем с фантазией беда. Нет, этот сборник точно покупать не стоило. Не сможет автор, поленившийся придумать интересное название, ничем удивить. Киреев с тоской уставился на проплывающий мимо окна поезда унылый осенний пейзаж. Монотонный перестук колёс о стыки рельс убаюкивал, но засыпать сейчас было бессмысленно – до Намаргана оставалось всего полчаса.
Он неприязненно покосился на сборник рассказов в мягкой обложке и снова отвернулся к окну. Зачем он его вообще купил? Никита считал себя человеком рациональным и редко поддавался спонтанным порывам, но название «Сокровище твоей мечты» сразу отозвалось в его сердце дразнящей надеждой. Очень уж явно оно перекликалось с целью поездки. Клады, схроны, тайники. Киреев с самого детства бредил идеей разыскать что-нибудь этакое, поэтому любую мало-мальски стоящую зацепку воспринимал как личный вызов.
— Занято? — прервал его размышления прокуренный бас.
Он повернул голову к вопросительно пялящемуся на него бородатому коренастому мужичку.
— Я говорю, купе свободно? Разместиться тут можно?
— А, да, конечно, — Никита кивнул. — Устраивайтесь.
Мужичок скинул рюкзак и, плюхнувшись напротив, протянул руку: — Фёдор.
— Надо же, — усмехнулся Киреев, пожимая крепкую ладонь. — Никита.
— Чё не так? — подозрительно уставился на него новый знакомый.
— Да нет. Всё нормально. Просто книжку сейчас читал, там тоже Фёдор… Имя не особо распространённое. Забавное совпадение.
— Бабка так назвала, — вздохнул попутчик. — Самому не нравится, а что поделать? Матушка-то моя при родах померла, отца не знал никогда. Вот старая и выбрала имечко. Ладно, я привык уже. А что за книга?
Он покрутил в руках пухлый сборник.
— Типа того, — поморщился Никита. — Литературная макулатура. Ни уму, ни сердцу.
— А я люблю такое, — Фёдор заглянул в оглавление. — Отвлечься, самое оно.
— Забирай, — Киреев махнул рукой в приступе внезапной щедрости. — Дарю.
— Вот, спасибо, — попутчик радостно сунул книгу в рюкзак. — Далеко едешь?
— Фамилия друга как? Я сам оттуда. Может, знаю. Городок-то небольшой.
— Нормальный мужик. У нас участки дачные рядом. Только…
Фёдор замолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать.
— Чего? — не выдержал Никита.
— Да какой-то он странный последнее время. Замкнутый стал. На людях редко появляется. Говорят, в тайге часто пропадает.
Киреев хмыкнул. Уж он-то знал, в чём причина необычного поведения старого товарища. С Блиновым они сошлись на почве общего интереса к кладоискательству, ещё будучи студентами, и, судя по всему, Димка, наконец, наткнулся на что-то стоящее. Случайному попутчику об этом, само собой, знать совершенно не обязательно.
— Кризис среднего возраста, — зевнул Никита. — Разберёмся. Я его растормошу.
— Ну, дай-то Бог. А-то огород запустил совсем, двор не убран, забор покосился…
Остаток пути Киреев вполуха слушал о сельскохозяйственных и бытовых проблемах жителей маленького городка, изредка рассеянно кивая и поддакивая собеседнику.
Безлюдный перрон Намаргана встретил прибывших холодной осенней моросью. Никита пожал на прощание руку словоохотливому попутчику и, втянув голову в плечи, поспешил к автобусной остановке.
— Митяю, привет! — крикнул вслед ссутуленной спине Фёдор.
— Обязательно! — отозвался Киреев, исчезая за мутной взвесью дождя.
Фёдор поправил лямку рюкзака на плече и бодро зашагал в противоположном направлении.
С трудом вспоминая дорогу к дому Блинова, Никита какое-то время попетлял по одинаковым серым дворам. Шутка ли, почти десять лет прошло с тех пор, как он последний раз приезжал в гости к однокашнику. Наконец, Киреев наткнулся на знакомую пятиэтажку и, облегчённо выдохнув, нырнул в сырой полумрак подъезда.
Димка долго не открывал, а когда входная дверь всё же распахнулась, Никита не смог сдержать удивлённого возгласа:
— Ого! Ты бухаешь, что ли?
Блинов отрицательно мотнул головой и, втащив гостя за плечо через порог, захлопнул створку за его спиной. Киреев внимательно оглядел товарища. Димка выглядел так, словно не один месяц провёл в алкогольном угаре: растрёпанный, с лихорадочно блестящими покрасневшими глазами на осунувшемся небритом лице, он совсем не производил впечатление здорового адекватного человека.
— Проходи в зал, — буркнул он вместо приветствия. — Чай будешь?
Никита стянул промокшие ботинки и, оставляя влажные отпечатки ног на грязном линолеуме, прошлёпал в гостиную. В квартире и правда не наблюдалось следов длительного запоя, однако царящий кругом беспорядок, пыль и кучи мусора на полу говорили о том, что хозяин жилища давно не занимался уборкой. Видимо, были дела поважнее.
— Рассказывай, — сдвинув ворох мятой одежды с кресла, Киреев откинулся на скрипнувшую спинку. — Нашёл что-то?
— Не совсем, — коротко бросил Блинов и нервно потёр лицо ладонями.
— Ну?.. — Никита нетерпеливо подался вперёд. — Не тяни.
— Там сложный клад: заговорённый и сроковый…
— Снова ты за своё, — оборвал его Киреев, разочарованно покачав головой. — Тьфу! Зря только время и деньги потрачены. Знаешь же, что не верю я в эту ерунду. Думал, ты правда что-то нарыл. Карту там, дневники старые или ещё чего…
— Это не ерунда, — огрызнулся Димка. — Клад есть, но забрать его можно только в Велесову ночь и выполнив все условия загово́ра.
— Какие ещё условия? — зевнул Киреев. — Спеть и сплясать голым при луне или влезть на дерево ногами вперёд? Я надеялся, что эта дурь у тебя с возрастом прошла, а ты совсем с катушек слетел, оказывается. Где там твой чай? Неси давай. Согреюсь немного да спать лягу – завтра поезд с утра. Бельё-то хоть чистое есть?
— Есть. Слушай, а ты по пути ничего не находил необычного?
— Отстань, — отмахнулся Никита. — Не находил я ничего.
— Может, покупал? — не успокаивался Блинов. — Ну, что-то такое, что тебе совсем не нужно?
— Нет. Разве что книжку с рассказами.
Димка внезапно вцепился в его плечо.
— Где она? — просипел он севшим голосом. — Покажи.
— Совсем сдурел? — с трудом отдирая скрюченные пальцы, поморщился Никита. — Подарил я её. Рассказы – говно…
— Ой, дура-а-ак! — простонал однокашник, сползая по стене. — Надо же быть таким идиотом!
— Да объясни ты толком, что не так-то?
— Это часть загово́ра. Вещь, ненужная старому другу. Такое условие. Ты мне её вёз. Мне, понимаешь?
— Нет, не понимаю! — вскочил Киреев с кресла. — Чего ты мне голову морочишь этими поверьями? Совсем тут спятил от нефиг делать? Есть конкретное место, где клад зарыт, так? Значит, пойдём и выкопаем без всяких заклинаний и танцев с бубном.
— Тебе бесполезно объяснять, — сокрушённо помотал головой Блинов. — Впрочем, какая теперь разница? Без этой книжки всё зря.
— Ну давай заберём её обратно. Она у Фёдора – соседа твоего по даче.
— Постой, — поднял Димка блеснувшие надеждой глаза. — Так она тут? В Намаргане?
— Глухой, что ли? Говорю же, у знакомого твоего. Если адрес знаешь, можем прямо сейчас сходить и забрать.
— Так-так-так, — забормотал Блинов. — Получается, это Фёдор. Значит, это он проводник…
— Какой ещё проводник? — Никита подозрительно уставился на товарища. — Ты о чём вообще?
Однако тот проигнорировал вопрос. Было заметно, что Блинов воспрял духом: тон его смягчился, а глаза перестали лучиться неприязнью.
— Прости, что сорвался, — примирительно улыбнулся он. — Нервы ни к чёрту в последнее время.
— Ты посиди пока, сейчас чай сделаю.
Димка исчез за кухонной дверью. Отодвинув в сторону контейнеры с крупами, он нашарил рукой в углу настенного шкафчика небольшую пластиковую баночку, провёл пальцем по полустёртой надписи «Мышьяковистый ангидрид» и, вздохнув, открутил крышку.
Лиза осторожно ступала босыми ногами по бугрящейся кореньями земле, ветки царапали обнажённое тело, в темноте что-то зловеще ухало и копошилось. Девушке было очень страшно, но она упорно продолжала двигаться вперёд. Факел или масляная лампа сейчас бы пригодились, но тогда цвет папоротника нипочём не покажется.
Звонкие голоса и заливистый смех, доносящиеся со стороны деревни, с каждым шагом становились всё тише. На мгновение Лиза почувствовала укол зависти: ей бы сейчас купальские песни с подружками у костра петь, а не голой по лесной глуши бродить. Только вот Иванов единожды в год бывает, а Перунов огнецвет – цветок своевольный, может другой раз и вовсе в эти леса не заглянуть. Дед сказал, надо сегодня идти – все приметы сошлись.
Звуки резко оборвались. Звенящая тишина, какой девушка отродясь в лесу не встречала, окутала её липким саваном. Значит, уже совсем рядом. Меж стволов сверкнул алый огонёк. Лиза кинулась вперёд, не обращая внимания на хлещущие ветви. Ночной воздух взорвался какофонией звуков: что-то хохотало, стонало и выло вокруг неё. Дед предупреждал, что нечисть будет мешать, но, если всё сделать правильно, не тронет. Огонёк плясал и метался, то приближаясь, то удаляясь. Алая искра пропадала и через мгновение появлялась уже совсем в другом месте, однако, в конце концов, девушка настигла её.
Ещё нераскрывшийся бутончик пульсировал красным на верхушке стебля. До полуночи оставалось совсем мало времени. Лиза вытащила из ножен дедовский нож и очертила широкий охранный круг, шепча вызубренные заклятия.
— Лизавета, — голос деда раздался прямо за спиной. — Обернись, внучка.
Девушка вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки.
— Сгинь, нечисть, — громко крикнула она, не поворачиваясь. — Я знаю, кто ты.
— Посмотри на меня! — оглушительно взревело позади тысячей глоток.
Лиза упрямо мотнула головой, не отрывая взгляд от набухающего на глазах бутона.
— Ты никогда не выйдешь отсюда, — по-змеиному прошипело в траве.
Красные линии скользнули от цветоложа к вершине, с треском распахнулись крохотные лепестки, залив всё вокруг нестерпимо ярким светом. Лиза на секунду зажмурилась. Разочарованно заскулила нечисть, расползаясь по норам. Осторожно приоткрыв веки, девушка с восхищением уставилась на покачивающееся перед ней алое чудо. Медлить было нельзя. Острое лезвие чиркнуло по ладони, оставив глубокий порез. Осторожно отделив цветок от стебля, Лиза вложила его в кровоточащую рану и крепко сжала кулак. Самое сложное позади, но расслабляться нельзя. Нечисть так просто не отстанет, но если не поддаваться на её уловки, то всё получится…
Фёдор загнул уголок страницы, закрыл сборник и хмыкнул. И чего этому Никите не понравилось? Нормальный рассказ. Может, просто такой попался? Фёдору начало истории пришлось по душе, мистика со славянским колоритом всегда его привлекала. Опять же, героиню зовут как покойную бабку. Он задумался. А ведь старуха ему что-то такое про цветок папоротника толковала перед смертью…
Поднявшись с дивана, Фёдор забрался на стоящий у старого шкафа табурет. Заваленная хламом шкатулка пылилась в самом углу. Под пожелтевшими открытками лежал стеклянный медальон на тоненькой цепочке. Неприметная дешёвая бижутерия. Фёдору вдруг показалось, что в глубине подвески на мгновение слабо блеснула алая искра.
В дверь настойчиво забарабанили.
— Кто это там такой нетерпеливый? — буркнул он раздражённо и, оставив открытую шкатулку на столе, поспешил в прихожую.
— Где книга? — с порога накинулся на него запыхавшийся Блинов.
— Чего-о-о? — отшатнулся опешивший хозяин квартиры.
— Никита дал тебе книгу в поезде. Где она?
— Так в комнате вон лежит. Читаю как раз.
— Да не вопрос. Странные вы какие-то… что ты, что друг твой. Сам-то он где, кстати?
— А ты не командуй, — нахмурил брови Фёдор. — Жди тут, сейчас принесу.
Он смерил Митяя недовольным взглядом и вернулся в гостиную. Книги на диване не было.
Фёдор озадаченно почесал бороду, пошарил рукой в щелях между подлокотниками и сиденьем, обошёл кругом, нагнувшись, заглянул под выдвижной короб. Без результата – книжка исчезла.
— Слышь, Митяй, тут это… — крикнул он, поворачиваясь к прихожей, и осекся.
Блинов стоял прямо у него за спиной.
— Зажать решил, сука? — зло прошипел он, с силой пихнув хозяина в грудь обеими руками.
Фёдор рухнул навзничь, приложившись затылком о табурет. Что-то громко хрустнуло, голову пронзило ярким всполохом боли, и мир погрузился во тьму.
Сознание возвращалось медленно, будто после хорошей пьянки. В голове шумело, а за воротник по шее сползало что-то тёплое и влажное.
— Очухался? — голос Блинова неприятно резанул уши.
Болезненно морщась, Фёдор разлепил глаза. В комнате всё было перевёрнуто вверх дном. Митяй не терял времени даром, но, судя по всему, книгу найти ему тоже не удалось.
Фёдор попытался подняться, однако с удивлением обнаружил, что руки его крепко связаны за спиной.
— Не дёргайся, — негромко бросил Блинов. — Это что?
Он покачал перед лицом стеклянной подвеской на цепочке. Внутри украшения едва заметно мерцал алый огонёк.
— Бабкин кулон, — простонал Фёдор. — Забирай, если понравился.
— Не. Такие вещи только по кровному родству передаются, иначе силу теряют. Там же цвет папоротника внутри, да? Вот почему судьба меня к тебе направила. Так было предначертано с самого начала. Теперь всё понятно. Вставай!
Он грубо встряхнул Фёдора за грудки и поднял на ноги.
— Надо клад до рассвета найти. Заговорённый он, только в Велесову ночь достать можно.
— Никуда я с тобой не пойду.
— Придётся, — глаза Митяя нехорошо блеснули. — Без тебя амулет бесполезен.
Лезвие охотничьего ножа вдавило кожу под кадыком, как последний аргумент в пользу беспрекословного подчинения.
Солнце скрылось за верхушками деревьев, когда кладоискатели ступили на заболоченную поляну. В это время года темнело довольно рано, и без того мрачная чаща в наползающих сумерках выглядела ещё более зловещей.
— Ты же понимаешь, что тебе это с рук не сойдёт? — пыхтел Фёдор, неуклюже перебирая ногами. — Я заяву в ментовку накатаю!
— А может, ты вообще меня хочешь того?.. Чтоб не рассказал никому. Может, ты и друга своего кончил, а? Чтоб не делиться. Чего молчишь? Прав я?
— Это здесь не при чём, — отмахнулся Блинов. — Клад на голову заговорён. Нужно кого-нибудь убить, чтобы он открылся. Никита с самого начала был обречён.
— Ну ты и мразь, — с отвращением сплюнул Фёдор.
Он внезапно осознал, что теперь-то Блинов его точно живым не отпустит. Нужно было срочно что-то придумать. Свет висящего на груди медальона то тускнел, то разгорался ярче, указывая верное направление. Эх, баб Лиза, дался тебе этот чертов цветок! Нахрен такое наследство…
Фёдор метнулся в сторону и, грохнувшись на землю, принялся извиваться, выкручивая шею.
— Э, ты чего удумал? — раздражённо прикрикнул на него Митяй.
Наклонившись, он успел заметить, как подвеска с обрывком цепочки исчезает во рту связанного спутника.
— Руки освободи, а то проглочу, — издевательски ухмыльнулся тот.
Чертыхаясь, Блинов суетливо принялся елозить лезвием ножа по затянутым на запястьях узлам. Почувствовав, что путы слегка ослабли, Фёдор рванулся в сторону, откатился, вскочил и, развернувшись, не глядя, резко ударил ногой. Носок кроссовки угодил в кулак, сжимающий нож. Рука Митяя взлетела вверх по короткой дуге наискосок. Широкое лезвие впилось в шею. Блинов удивлённо выпучил глаза и рухнул на колени.
— Сук-ха… — выплюнул он хрипло, выдёргивая клинок.
Кровь хлынула одновременно изо рта и раны на шее. Митяй повалился на бок, конвульсивно дёрнулся и затих.
Фёдор подобрал выпавший из руки Блинова нож, срезал остатки верёвки и с силой вогнал лезвие в сочащийся смолой еловый ствол. Сплюнув в ладонь мерцающий алым медальон, он заметил трещину на стеклянном корпусе – видимо, придавил зубами в суматохе, но, похоже, на магические свойства это никак не повлияло. В кроссовках противно хлюпало. Сомов устало опустился на поваленное гнилое дерево, слил набравшуюся в безнадежно испорченную обувь жижу, выудил трясущимися пальцами сигарету из пачки и нервно закурил. «Да-а-а, баб Лиза, — раздражённо подумал он. — Удружила так удружила».
Тьма вокруг становилась всё гуще. Нужно было принимать решение: либо идти дальше, либо поворачивать назад. Тихо выругавшись, Фёдор поднял валяющуюся рядом с трупом Блинова лопату, закинул её на плечо и направился к виднеющемуся впереди холму, изредка сверяясь с горящим кровавым светом амулетом.
Взобравшись на покрытую чахлой увядающей травой вершину, он остановился в месте, над которым медальон сиял особенно ярко, и принялся копать. Первое время работа спорилась, но по мере углубления почва поддавалась всё хуже. Перекуры становились чаще и продолжительнее, усталость сковывала руки, предательски ныла затёкшая поясница, однако никаких признаков зарытого сокровища Фёдор так и не обнаружил. Вдобавок, мысли об оставленном на поляне трупе Митяя мешали сосредоточиться на работе. Зараза! Может, и нет тут никакого клада? Вдруг под острием лопаты что-то звякнуло. Упав на колени, он принялся яростно выковыривать из плотной глины небольшой металлический ящичек с незамысловатой узорной гравировкой. Сердце бешено стучало в предвкушении. Дрожащими руками Сомов откинул крышку и ошарашенно чертыхнулся. Не веря своим глазам, он достал из шкатулки пухлую книжицу, отряхнул от земли и уставился на серебрящееся в лунном свете название: «Сокровище твоей мечты».
Тот самый исчезнувший из его квартиры сборник!
Надпись дрогнула и медленно растворилась. Словно вступительные титры «Звёздных войн», по обложке заскользил уплывающий вглубь текст:
«Неважно, кто ты, читатель или писатель. Ты заглянул в книгу, значит, стал частью истории. Не имеет значения, читаешь ты или читают о тебе. Возможно, прямо сейчас некто следит за твоими злоключениями, а может, наблюдатель и сам всего лишь литературный персонаж, о котором кто-то читает? Как узнать, что и автор не выдуман тоже?
У тебя есть уникальная возможность переписать любой рассказ из этой книги так, как сочтёшь нужным. Можешь исправить уже минувшие события по своему усмотрению или изменить истории, которым только предстоит случиться. А хочешь – напиши свой собственный рассказ о поисках клада! У тебя есть время до рассвета».
Последние светящиеся строчки исчезли в глубине обложки.
Мысли в голове Фёдора бешено скакали в поисках верного решения. Больше всего ему сейчас хотелось избавиться от навязчивых воспоминаний об убийстве Митяя. Можно ли это исправить? Да и Никиту жалко – хороший парень. Сомов открыл самый первый рассказ – тот, где юная Елизавета ищет магический цветок. Нет, слишком глубоко в прошлое нельзя. Опасно. Надо изменить что-то, случившееся накануне.
Он пролистал страницы, нашёл нужную историю, коснулся пальцами названия. После заголовка «Заговорённый клад» проступила римская цифра «II».
Фёдор на секунду задумался, потом решительно приложил руку к бумажному листу. Буквы под его ладонью потекли и перемешались, формируя новый текст:
«Никита с раздражением захлопнул книгу. Банальщина! Снова болота, глухие деревни, загадочные старухи – одно и то же, из раза в раз. Кто только читает подобную чушь?..»
