luchik.magazine

Дочка-второклассница пришла из школы расстроенная. У них была встреча с "Дениской" – сыном Виктора Драгунского, и тот сказал, что кашу из окна на шляпу прохожему не выкидывал, не было у него такой возможности – они жили в полуподвале...

«Значит, всё, что мы читали в книжке, неправда?!»

Детям нельзя этого говорить, но – да. И не только каша... Надеюсь, я об этом сказать могу, потому что нежно люблю детские рассказы Виктора Драгунского. И с каждым подрастающим ребёнком всё внимательнее и внимательнее их прочитываю.

Драгунский был клоуном (в буквальном смысле, по одной из множества своих профессий), а про клоунов часто говорят, что они грустные люди. Вот и Драгунский – писатель очень и очень грустный. И я люблю его за эту его умную грусть. А знаете, отчего он грустит?

"Это семейная история". Родился Виктор Юзефович в 1913 году в... Нью-Йорке. Годом раньше туда из Гомеля перебралась его семья: папа, мама и дедушка. Бабушку дедушка с собой не взял, он с ней развелся. В Америке у него появилась молодая жена.

Жизнь в Америке для родителей Драгунского оказалась несладкой. Им пришлось вернуться назад. Дедушка остался за океаном (и, кстати, занялся там детской литературой: издавал детский журнал, писал и переводил детские рассказы).

А семейная история вернувшихся Драгунских закручивается в немыслимую спираль... Отец будущего писателя из ревности стреляет в жену из пистолета. «Хотел попугать, выстрелил в землю, а попал в ногу.» – делится семейной историей Денис Драгунский, сын писателя, «подаривший» своё имя герою его рассказов Дениске Кораблёву.

Через несколько лет (на дворе уже страшный восемнадцатый год) его самого расстреливают, и вдова... выходит замуж за человека, который это сделал, а ещё через два года того тоже убивают. Но будущий писатель успел запомнить, как отчим сажал его рядом с собой в седло и давал в руки настоящую саблю.

Третий муж матери был актёром. Он часто ездил на гастроли, а потом исчез: уехал и не вернулся. Говорили, перебрался в Америку и обзавелся там новым семейством. (Этот семейный круг замкнулся.)

Виктору в это время шестнадцать лет. Он сменил множество работ: ученик токаря, лодочник, шорник (чинил конскую упряжь). Потом поступает в «Театрально-литературную мастерскую» и становится актёром.

В военные годы Драгунский защищает Москву в ополчении, потом возвращается в театр, ставший фронтовым, а в 1944 году работает в цирке на Цветном бульваре рыжим клоуном.

Воспоминания об этом легли в основу его повести «Сегодня и ежедневно». Главный герой – рыжий клоун. Он был на войне, и вот он вернулся. Его лицо теперь «в синюю крапочку». В самом начале повести клоун накладывает грим так, словно прячет свои раны за слоями ярких красок. И вот он выходит на арену и все тревоги отходят на второй план:

«Они смеялись, и слезы текли у них из глаз, они сморкались и задыхались и многое забыли в эти минуты, и, может быть, даже забыли, что еще не миновала ужасающая опасность войны, которая не дает мне спокойно спать по ночам, потому что я тревожусь за них, за тех, кто смеется сейчас здесь, в цирке, я тревожусь за них, за их любовь, за их жизнь, за их детей... И вот сейчас они смеются, и все во мне смеется в ответ, и они даже не замечают этого, а я все равно тянусь к ним всем сердцем и знаю, что делаю для них свое веселое и доброе дело».

В это самое время Николай Носов пишет свои знаменитые рассказы – весёлые, озорные и безоблачные – тоже делает доброе дело, чтобы дать людям отвлечься.

Ну, а Драгунский пришёл к литературному занятию через десять лет. Драматург Леонид Зорин вспоминал:

«Это было где-то в конце 50-х годов. Ему казалось, что жизнь надо кардинальным образом менять, должен был совершиться какой-то важный поворот. Он сидел на довольно холодной подмосковной даче зимой и в этом довольно мрачном состоянии написал тринадцать детских рассказов».

Второй круг замкнулся.

В правильном, почти идеальном мире придуманной им семьи мальчика Дениски Кораблёва много вымысла, много такого, о чём самому писателю только мечталось. Но разве не для этого и существует литература – чтобы делать жизнь лучше? Пусть даже – лучше, чем она есть...

Так вот, о вымысле и реальности.

Помните, в рассказе "Поют колёса тра-та-та" папа хочет взять Дениску с собой в командировку, а мама против? (Это похоже на правду, в жизни так у многих пап и мам бывает.) Но папа в рассказе говорит "пристегни его к своей юбке", и у мамы глаза становятся "зелёные как крыжовник" (ух!.. замечательно! Тут же вспоминается катаевское "жёлтые от зависти, как у козы" – в сказке "Цветик-семицветик"). Литературная мама говорит"Делайте что хотите! Хоть в Антарктиду" и выходит из комнаты. И папа с Дениской едут. Вот это уже не очень-то похоже на правду... Но дело в другом.

Зачем вообще было сообщать в рассказе об этой детали? Какое это имело отношение к рассказу о поездке в поезде? Это же рассказ о поездке в поезде? Или нет?

Нет, не об этом. Да, имело.

Но сперва ещё похожий пример: в "Девочке на шаре" к папе в воскресенье пришли друзья, и они много курили и спорили над каким-то чертежами, в результате чего "у мамы разболелась голова". А об этом зачем было сообщать в рассказе о первой мальчишеской влюблённости?

Эти два рассказа, кстати, прекрасны. Они стоят в ряду лучших рассказов на русском языке, написанных в ХХ веке. Но... в отличие от остальных "Денискиных рассказов" они не детские. "Поют колёса, тра-та-та..." – это рассказ о семейном одиночестве.

Одиночество тут – сквозной мотив. "Я подошёл к окошку и стоял, и смотрел, как мелькают в темноте огоньки..." "А потом папа подошёл ко мне, и мы с ним вдвоём помолчали..." А потом они ложатся спать – вместе, на одной полке, но подробно оговаривая свою отдельность: "Ты где ляжешь? К стенке?" – "Лучше ты к стенке, а я с краю".

Потом случается вот что: Дениска просыпается, когда все вокруг него спят. Помните, как принц Гаутама стал Буддой? Он внезапно проснулся, когда все слуги вокруг него спали, и впервые оказался в одиночестве. И тогда он задумался о смерти и смысле жизни – повстречался со своей душой.

Что-то похожее случается с Дениской, когда он просыпается в спящем плацкарте. Только вместо души он встречает мужчину, который догнал замедлившийся на подъёме поезд, "хрупая сапогами по камешкам". И мужчина раскрывает перед Дениской свою душу – рассказывает историю, которую вложил в его уста автор.

История простая и короткая, всего из двух пунктов: 1) не складываются отношения с женой; 2) жена забрала сына – вот такого же, как Дениска. И скармливает Дениске малину, которую собрал – зачем? Наверное, тоскуя по сыну, собирая будто бы для него...

Вот и весь рассказ. А теперь вспоминаем его начало:

– Возьму-ка я Дениску с собой!

Я сразу посмотрел на маму. Но мама молчала.

Молчание – терпеливое, протестное или бессильное – лейтмотив этой своеобразной дилогии из двух "самых взрослых" рассказов цикла. Молчит мама, молчат (каждый по отдельности, о своём ) отец и сын, а драматичный финал "Девочки на шаре" увенчан грандиозным, апофеозным молчанием отца, который крепко сжимает Денискину руку и всё прибавляет и прибавляет шаг...

Словно хочет убежать – от чего? От угрызений совести за то, что не отвёл сына в цирк вовремя? Мне думается не только. Молчать и прибавлять шаг – это образ жизни самого Виктора Драгунского.

В его семье не было красивой и мудрой Денискиной мамы (была только красивая) и не было Дениски Кораблёва – отважного, но вместе с тем нежного, лиричного, способного расплакаться перед "другом детства" – плюшевым мишкой и променять дорогущий игрушечный самосвал на светлячка, потому что тот "живой и светится".

Драгунский этих людей выдумал. Такими, как ему хотелось.

Я бы никогда об этом не догадался, если бы сын Виктора Драгунского сам об этом не рассказывал...

Журнал «Лучик»

Было в древнерусском языке слово «льга» – «свобода». Его следы хорошо видны в слове «льгота» (разрешение, поблажка). А ещё от слова «льга» образовались современные слова «польза» (исторически – «польга») и «лёгкий».

Выходит, «лёгкий» – это «свободный»? Совершенно верно! Любое дело даётся легче, если занимаешься им свободно – не из-под палки, а по собственному желанию.

А теперь смотрите, как интересно получается... Форма дательного падежа («кому? чему?») у этого слова была «льзѣ» («льзе»). То есть «нельзя» – это буквально «не по свободе!»...

А как возникло слово «можно»?

Тоже очень просто. Было древнерусское слово «мога», или «можа». От него произошли слова «мощь», «подмога», «невмоготу» и «можно». Догадываетесь, что значило «мога»? «Сила»! Таким образом, «можно» переводится с древнерусского на современный примерно как «посильно» («тебе это по силам»).

«Лучик» на «Озоне»: https://www.ozon.ru/seller/miar-233981/?miniapp=seller_233981

«Лучик» на Wildberries: https://www.wildberries.ru/brands/312150842-zhurnal-luchik

Оформить подписку: https://podpiska.pochta.ru/press/П5044

Представьте, открываете вы книжку и читаете: «Дарья Ивановна схватила сына на руки, звонко расцеловала в обе щеки и застегнула ему лифчик». (Валентина Осеева, «Выходной день Вольки»)

Или такую характеристику прилежного ученика:

«У него в портфеле ножик,

На груди горят значки...»

(Агния Барто, «Очки»)

С точки зрения современного читателя эти цитаты кажутся бессовестной провокацией. Мальчик напялил лифчик? Что за чушь?! А если сегодня у какого-то мальчишки найдут «в портфеле ножик», наверняка сбегутся и охрана, и психолог, и даже директор школы...

Но речь идёт вовсе не о современном лифчике. Этот предмет детского гардероба больше всего напоминал короткую маечку или жилетик с застёжками; к нему пришивались широкие длинные ленты, к которым, в свою очередь, прицеплялись чулки.

А перочинный нож был главным богатством любого мальчишки 10 лет и старше. Ножами хвастались друг перед другом (как современные школьники – смартфонами), их дарили, ими менялись, их использовали для заточки карандашей, вырезания свистулек и других деревянных игрушек, с ними играли «в ножички», «в танчики» и «в слоника», и у тогдашних взрослых это никакой негативной реакции не вызывало...

Можно вспомнить ещё Маршака:

«Подарок именинный

Отличный, перочинный

Стальной складной карманный нож

Шестнадцать лезвий в нём найдёшь!»

Приобрести журнал «Лучик» можно на Wildberries и в «Озоне».

Для кого-то это работа, но таких счастливцев не очень много. Часто люди работают – чтобы еду было на что купить. Ну и вообще, так принято – ходить на работу. А радости она не приносит… Бывают девочки и мальчики, которым нравится в школе, а бывают – которые ждут не дождутся каникул. И только на каникулах живут. А в школе – мучаются.

Вот и у взрослых так. Работать бывает трудно, скучно, неинтересно. А ведь работа – это большая часть жизни! Получается, что и жить таким людям тоже трудно, скучно, неинтересно. Они в этом не виноваты. Просто их работа им не подходит. А где та, которая подходит, они не знают...

«Чудики» (странные люди) — любимые персонажи Василия Шукшина. Один из них, утаив деньги от семьи, покупает микроскоп и открывает для себя мир одноклеточных. Другой устраивает ружейный салют, узнав, что в далёкой Африке учёным удалось провести пересадку сердца. Третий бежит из тюрьмы, когда отсидеть осталось несколько дней, потому что очень соскучился по дому, по близким. Четвёртый топит баню каждую субботу, несмотря ни на что. А пятый...

У Василия Шукшина есть рассказ «Упорный».

«Всё началось с того, что Моня Квасов прочитал в какой-то книжке, что вечный двигатель — невозможен. По тем-то и тем-то причинам — потому хотя бы, что существует трение...

...Прочитал, что многие и многие пытались всё же изобрести такой двигатель… Посмотрел внимательно рисунки тех «вечных двигателей», какие — в разные времена — предлагались… И задумался. Что трение там, законы механики — он всё это пропустил, а сразу с головой ушёл в изобретение такого «вечного двигателя», какого еще не было. Он почему-то не поверил, что такой двигатель невозможен. Как-то так бывало с ним, что на всякие трезвые мысли… от всяких трезвых мыслей он с пренебрежением отмахивался и думал своё: «Да ладно, будут тут мне…» И теперь он тоже подумал: «Да ну!.. Что значит — невозможен?»

Весь день Моня думал, чертил, паял, скручивал… Ему было хорошо. Ему было интересно. Он был счастлив – как бывает счастлив каждый человек, который занят любимым делом...

А ведь до этого Моня даже не догадывался, что живётся ему... никак. Он думал, что это «нормально», что так живут все. А занялся интересным делом, и жизнь преобразилась. Ничего, что вечный двигатель не получился! Зато познакомился с хорошим человеком – с инженером, который внимательно, с интересом и даже некоторым уважением взглянул на Моню. Может, первый раз в жизни на Моню кто-то посмотрел с уважением! В конце рассказа Моня сидит у окна, смотрит, как занимается утро, и на душе у него нет горечи от того, что велосипедное колесо не крутится. Наоборот, есть ощущение покоя и мира. Потому что он – работал. Впервые по-настоящему, с удовольствием и радостью, работал. Хоть эта работа и оказалась «непродуктивной деятельностью» – то есть игрой. Но как знать, может, теперь ему повезёт найти своё призвание в жизни?..

Журнал «Лучик» можно приобрести на Wildberries и в «Озоне».

Однажды мы получили письмо от читательницы, назовём её Соня… Нет, на самом деле её зовут не так. Просто когда люди рассказывают о своих проблемах, принято менять имена, чтобы никакому умнику не пришло в голову их дразнить. В статье мы будем обращаться к ней. Итак...

«…У меня синдром отличницы. Родители мне говорят, что я могу получать любые оценки, ведь я живой человек, имею на это полное право, а я всё равно страдаю от очень редких четвёрок. Психологи говорят, что нужно научиться с этим жить, а мне хочется избавиться от этого… Может быть, ты сможешь мне помочь?»

Есть такая болезнь, называется «перфекционизм».

Это от латинского слова perfectus – «абсолютное совершенство». Перфекционисты стремятся всё доводить до совершенства. Если делают уборку – то гоняются за каждой пылинкой. Если уроки – то так, чтобы от зубов отскакивало. И даже если просто идут по улице, стараются, например, не наступать на швы между тротуарными плитами или на трещинки в асфальте. Почему? А просто! Для совершенства ходьбы по улице!

Обрати внимание, никто не считает, что наступать на трещинки – плохо. Это человек сам себе такое дополнительное условие выдумал. Точно таким же выдуманным условием является задача получать только пятёрки. Ну вот смотри: «дойти до магазина» и «дойти до магазина, ни разу не наступив на трещинку» – это ведь разные задачи? Совершенно разные. Дойти до магазина надо – для жизни. Чтобы еды купить, чтобы семья вечером голодной не осталась. А дойти, не наступив на трещинку, – это уже игра. Что важнее – игра или жизнь?

То же самое с учёбой. «Хорошо учиться» и «получать пятёрки» – это две разных задачи. Первая – для жизни. Для всех. Вторая – для себя. Для игры.

Получается, что перфекционизм – это эгоизм. Когда мы стремимся к совершенству в мелочах, мы удовлетворяем своё самолюбие, а реальной пользы ни себе, ни людям не приносим.

Но как от этого избавиться? Вот вопрос! Лучик, Марь Иванна, Дорогая Редакция! На помощь!

Лучик:

Мне кажется, Соня, тебе нужно прочитать книжку Ирины Пивоваровой «Тройка с минусом, или Происшествие в 5 “А”». Ты узнаешь, что не одна такая на свете, что и у других бывает «комплекс отличницы». И узнаешь, как они тоже страдают от этого.

А ещё – вспомни рассказ Виктора Драгунского «Третье место в стиле баттерфляй». За кого ты в этом рассказе? За папу, который «снова уткнулся в газету», или за Дениску, у которого почему-то испортилось настроение?

Марь Иванна:

Дорогая Соня! Очень хорошо, что у тебя любящие и понимающие родители. Полностью с ними согласна – никто не может (и не должен) получать исключительно пятёрки. Человеку свойственно ошибаться! Больше того скажу: человек ошибаться – должен. Научись ценить и уважать свои ошибки, а к оценкам относиться легко. Почему? Потому что на ошибках учатся, а на оценках – нет.

Дорогая Редакция:

Жить интересно, когда делаешь много разных дел, а не какое-то одно. Но делать все дела одинаково хорошо невозможно. Вот, например, я секретарь редакции, это моя работа. А ещё я, – но учти, это мой секрет, – играю на флейте. Да, мои музыкальные способности не позволяют мне выступать перед публикой! Зато флейта приносит мне радость. Я делаю это не для оценки, а для души.

Крит Критыч:

Дорогая Соня, представь себе, что твой перфекционизм – это горячая картофелина. Она причиняет тебе боль, жжётся! Что в таком случае делают люди? Перебрасывают картофелину из руки в руку, чтобы ни одна рука не успевала обжечься. Вот и ты «перебрасывай» свой перфекционизм «из руки в руку». Направляй его на решение то одной, то другой задачи. Вчера он помог тебе хорошо учиться (ты ведь правда хорошо учишься, если для тебя четвёрка – трагедия?) – ну, значит, всё, эта задача решена. Направь теперь его на другую задачу: «Я не должна быть слабой и расстраиваться из-за четвёрок, как маленькая, я должна стать сильной!». А потом жизнь подкинет новую задачу – и тогда ты всю силу своего перфекционизма, всю свою требовательность к себе направляй на неё. Вот так и будешь благодаря перфекционизму «расти в разные стороны», а не только в какую-то одну, вкривь. Наши «недостатки» превращаются в наши преимущества, если правильно их использовать.

Подведём итог!

Мы выслушали всех, и нам кажется, что самый верный способ избавиться от «комплекса отличницы» – это увлечься каким-нибудь другим делом, помимо учёбы. И вот почему. Когда для тебя на каком-то одном деле «свет клином сошёлся», тебе каждая мелочь в этом деле кажется важной, и ты из-за каждой мелкой неудачи очень переживаешь. Но как только у тебя появляется другое дело, другое увлечение, все те мелочи «уходят на второй план», забываются.

Был такой исторический анекдот. Римский император Диоклетиан после 20 лет правления вдруг добровольно покинул Рим и уехал в своё поместье («на дачу», как сказали бы мы сегодня). Когда к нему явилась делегация сенаторов – уговаривать вернуться к исполнению своих императорских обязанностей, он махнул рукой:

– Да что там Рим? Видели бы вы, какую я вырастил капусту!..

Это была статья из журнала «Лучик».

Наш Telegram канал здесь.

Отчего мы путаем этих птиц? Нетрудно догадаться… Вот немцам и англичанам проще. В английском языке ворона – это «кроу», а ворон – «рэйвен». И в немецком названия разные: ворона – «крээ», а ворон – «рабэ».

Хотя у них действительно много общего. И во́роны, и воро́ны всеядны, хотя всё-таки предпочитают животную пищу. И те, и другие очень умны, привыкают к человеку, поддаются приручению и дрессировке. Как же различить, кто перед нами: во́рон или воро́на?

Размер

Воро́ны мельче. У крупной воро́ны размах крыльев может доходить до одного метра, но у крупного во́рона – до полутора. А весят воро́ны и вовсе в два раза меньше.

Полёт

В полёте воро́ны машут крыльями довольно часто. Они могут парить на спуске, но недолго, всего несколько секунд. У во́рона полёт парящий, как у орла; во время полёта он крыльями машет редко. Вообще во́рон летает гораздо лучше воро́ны – он умеет пикировать, поджав крылья, почти как сокол, и вообще владеет многими «фигурами высшего пилотажа». А ещё летящий во́рон расставляет в полёте «пальцы» (маховые перья) чуть шире, чем воро́на.

Посадка

Воро́ны – очень беспокойные птицы. Если воро́на приземляется, она никогда не будет сидеть неподвижно: то завертит головой, то начнёт чистить перья, то затрясёт хвостом, и так далее. Непоседа, короче. Если садится во́рон – то он спокоен, невозмутим, практически неподвижен.

Клюв

У воро́ны клюв меньшего размера, он более «остренький» и ровный. Клюв у во́рона – больше, толще, с характерной «горбинкой», часто с маленьким «орлиным» загибом книзу.

Хвост

Перья вороньего хвоста равные по длине. Поэтому хвост летящей воро́ны – это «веер», полукруг. У во́рона перья хвоста разной длины. Поэтому хвост летящего во́рона – это «ромб», квадрат.

Общительность

Воро́ны обожают собираться в стаи. Большая стая ворон – совершенно обычное дело. А вот во́роны – птицы не такие социально активные. Во́рон чаще всего – одиночка, иногда можно встретить летящих рядом двух во́ронов.

Борода

У воро́н горлышко покрыто перьями равномерно, оно «гладенькое», «выбритое чисто». У во́рона перья спереди горлышка распушённые, как бы «растрёпанные» и образуют характерную «бороду».

Голос

Описать в тексте птичий крик очень сложно. Лучше найти образцы криков во́рона и воро́ны в интернете. «Каркают» и те, и другие. Но в целом крик во́рона более мягкий, низкий, гортанный, ближе к «каорх», интонация ровная. У воро́ны – чёткое высокое «ка-а» с ниспадающей интонацией.

Между прочим, и воро́ны, и во́роны довольно часто и одинаково хорошо подражают человеческой речи!

Отношение к человеку

Воро́ны – так называемые «синантропные» птицы наряду с голубями и воробьями. Они обожают гнездиться рядом с человеком, с удовольствием исследуют и поедают содержимое городских мусорных ящиков. Дикие воро́ны часто не боятся людей – если они видят, что человек не агрессивен, могут спокойно подлететь поближе, а иногда – даже начать выхватывать из рук заинтересовавшие их предметы! Что касается во́ронов, то они неохотно селятся даже на окраинах городов и деревень. Во́рон – это типичная лесная, дикая птица. Хотя исключения бывают – например, знаменитые во́роны Лондонского Тауэра. О них даже есть такое предание: когда улетят все во́роны из Тауэра, разрушится Британская империя...

И ещё… Некоторые маленькие дети считают, что «во́рон – это муж воро́ны». Вот уж ничего подобного! Хотя эти птицы принадлежат к одному семейству (врановые) и одному роду (во́роны), биологические виды у них разные! Так что ни «семей», ни потомства у воро́н и во́ронов не бывает и быть не может. Род «во́роны», кстати, довольно обширен: в него входят ещё и грачи, и галки. Давайте уж посмотрим и на них тоже, чтобы не путать.

Это была статья из «Лучика».