- Доктор, разрешите?

- У меня на это время назначен другой пациент, а вы не похожи на Варю Сметанину ни возрастом, ни, извините, полом, - Надя строго посмотрела на молодого человека и поправила очки.

Со зрением у нее было все в порядке, но очки без диоптрий и строгий гардероб делали ее старше, поддерживая образ опытного детского психолога. Как бы она не любила свою профессию, но мало кто согласился бы на платные консультации у двадцативосьмилетней незамужней девушки, не имеющей собственных детей.

Когда она еще только начинала и вела блог, скрываясь от обеспокоенных мамочек за монитором компьютера, все было в порядке. Но стоило назначить встречу, как первый вопрос, который задавали родители, касался ее возраста и семейного положения. Одни бестактно спрашивали напрямую, другие завуалировано намекали на недостаток опыта, и каждый раз приходилось выкручиваться, лавируя между оправданиями и ответной дерзостью.

Надя с силой сжимала кулаки, каждый раз, когда вспоминала эти высокомерные взгляды от людей, которые зачастую были старше нее. Так и хотелось напомнить им о том, что их не смущал ее возраст, когда они изучали советы в блоге, а при встрече у них вдруг возникли сомнения, но Надя держалась. Она отлично понимала, что репутацию, наработанную годами слишком легко испортить. Помимо того, что это может отразиться на ее доходах, дети, которым она так стремилась помочь, попадут в лапы ее коллег. А это такая разношерстная братия, что после их сеансов у некоторых из них человеку уже во взрослом возрасте могут потребоваться консультации психоаналитика.

И вот, спустя пару месяцев после открытия собственной практики в качестве детского психолога Надя, наконец, нашла образ, который не вызывал вопросов у родителей пациентов.

- Я знаю, - ответил мужчина, переминаясь с ноги на ногу в дверях, - я ее отец – Петр Сметанин. Понимаете, Надежда Николаевна, у нас в семье творится что-то невообразимое и Варя… Она непросто отдаляется от нас, мы ее теряем. В общем, вы наша последняя надежда, простите за тавтологию.

- Что ж, после такого заявления, мне сложно вас прогнать, - чуть смягчилась Надя, но осталась серьезной. – Проходите, садитесь, рассказывайте, что у вас произошло.

Мужчина сел на мягкий диван, сбоку от кресла детского психолога. Он никак не мог успокоиться и прийти в себя, то вертел головой, оглядывая углы комнаты, то тер руки о джинсы, то замирал глядя на Надю, но снова отводил глаза, не решаясь заговорить. Надя не торопила, она привыкла к тому, что ее маленькие пациенты подолгу молчали, иногда не произнося ни слова до конца сеанса. Доверие – первое, чем должен заручиться психолог. Мысленно попрощавшись с обедом, запланированным после этой консультации, Надя молча наблюдала за нервничающим мужчиной.

- Можно воды? - наконец, спросил он, остановив свой взгляд на кулере.

- Конечно, - кивнула Надя, сдерживая улыбку от того, что первые слова прозвучали. Вряд ли Сметанина мучила сильная жажда, просто он искал возможности раскрыться. Попросить и получить согласие – первый этап выстраивания доверительных отношений. Наблюдая за тем, как молодой человек осушил один стакан и начал наливать следующий, Надя решила ему чуть-чуть помочь: - Вы можете рассказывать с самого начала, мы никуда не торопимся.

Петр кивнул, поставил недопитый стакан и вернулся на диван. Психолог отметила про себя, что он уже вел себя гораздо спокойнее. Тяжело вздохнув, посетитель сказал:

- Все началось с носка.

- С носка? – переспросила Надя, мысленно коря себя за то, что вмешалась, да еще так сразу, на первом предложении.

Но Петю этот вопрос не сбил, он кивнул и продолжил рассказ, глядя перед собой:

- Был выходной, суббота или воскресенье – не помню. Я вернулся из зала, а жена как раз собиралась стирать. В машинку отправилась форма, а заодно и носки, которые были на мне. Я это хорошо помню, потому что она уже включила стиралку и выбирала программу, когда я подошел с носками в руках. В барабан я забросил их собственноручно. А спустя пару дней, собираясь на работу, мне не удалось найти один из этих носков. Один висел на балконе, а второго нигде не было. Это новые носки со смешным рисунком и их никак не перепутать с другими. Я обыскал всю квартиру, осмотрел пол на балконе, исследовал барабан и все резиновые прокладки вокруг. Залез даже за стиралку, хотя как он мог туда попасть – ума не приложу. И ничего! Я бы даже внимания не обратил, если бы не положил их сам в машинку, - Петя посмотрел на Надю, внимательно его слушающую и отвлекся. – Вы, наверное, думаете, что я – псих? Ну, потерялся носок – бывает, из-за чего такая паника?

- Я не склона делать какие-то выводы по трем предложениям. И не думаю, что вы пришли ко мне из-за этой потери. Продолжайте, пожалуйста.

- Спасибо, - очень искренне сказал Петя. – Вам, скорее всего, интересно, а при чем здесь моя дочь – Варя? – Надя не знала, что на это ответить и привычным жестом поправила очки. Мужчина хмыкнул и, уткнув взгляд в пол, заговорил снова: - Спустя пару дней за ужином, когда жена поинтересовалась, не нашел ли я носок, Варя сказала, что его взял Митя и просил передо мной извиниться, но его носок совсем прохудился, а мой такой красивый, цветной, и он не удержался. Прохудился, - повторил Петр со вздохом, - откуда шестилетняя девочка может знать такие слова? Может в сказке какой-то слышала или в мультфильме. Я тогда не придал ее словам значения, а только рассмеялся в ответ и сказал, что, раз такое дело, то Митя может забрать и второй. Негоже ему в разных носках скакать.

- Митя? – снова переспросила Надя, еще раз пробегая глазами анкету Варвары, которую составили при записи на первый прием, со слов ее мамы.

Семья из трех человек: папа, мама, дочь шести лет. Ни о каком Мите ни слова.

- Митя – причина, по которой я здесь, - подтвердил Петр и снова вытер вспотевшие ладони о штаны. – Помните, был мультик про домовенка, который дружил с девочкой? Там был Кузя, а у Вари – Митя. Точнее, Митрофан, но он разрешает называть себя Митей, как сказала Варя – единственная, кто его видит. Мы – взрослые, по ее словам, на это не способны. Потеряли веру в чудеса, - посетитель развел руками. – Моя жена давно подписана на ваш блог, и мы почерпнули оттуда много полезного в процессе воспитания дочери, поэтому совсем не беспокоились, когда у Вари появился воображаемый друг, ведь, судя по вашим постам, это нормально. Она с ним играла, разговаривала, смеялась о чем-то в своей комнате. Поведение Варвары не изменилось. Все вроде нормально, только часто о нем говорила, что-то рассказывала. Ну, думаю, что и с носком все понятно – его зачем-то взяла Варя и свалила на домового. А, может, действительно для него и взяла. Спрятала куда-то и забыла, как будто Митя забрал. Только вы в блоге не написали, что делать, если воображаемый друг, совсем не воображаемый. Он невидимый, неслышимый, но вполне реальный, - закончил Петр и пристально посмотрел на психолога.

- Да, действительно, в воображаемых друзьях ничего плохого нет, - дрогнувшим голосом ответила Надя, снимая очки. – Это альтерэго ребенка, на которого можно свалить какую-то проказу или найти смелость нарушить запрет. Обычно это тоже ребенок, чаще того же возраста или чуть старше, иногда младше, но домовой в моей практике впервые. Давайте расставим все точки над и: вы верите в его существование?

- До сегодняшнего утра я еще сомневался, но теперь мы с женой в этом уверены, - Петр выставил руки перед собой, - но не спешите записывать нас в шизыки, может, мне удастся и вас убедить в реальности Мити или укажете мне на логические дыры в восприятии реальности.

Мужчина замолчал и выжидающе посмотрел на психолога. Больше всего он боялся, что доктор выгонит его или нажмет какую-то тайную кнопку сигнализации, и в кабинет ворвутся здоровенные санитары со смирительной рубашкой в руках. Но Надя его удивила: надев очки, она просто сказала:

- Давайте попробуем.

Петр выдохнул и продолжил:

- Черт бы с ним с этим носком, но через некоторое время случилась такая история: я возвращался с работы и у подъезда встретился с председателем нашего ТСЖ. Боря – старый хитрый еврей – собирает со всех взносы, но тратит по своему усмотрению, а жильцов ставит перед фактом, ежегодно отчитываясь завышенными сметами. Все работы он выполняет через фирму своего друга, который тоже в соседнем подъезде живет. То есть, понимаете, какая-то работа стоит, скажем, сто тысяч, а он заключает договор на сто пятьдесят, та фирма находит самых дешевых исполнителей за семьдесят, а остаток можно поделить. Раньше с ним многие ругались, но смирились, типа он хоть что-то делает, до него председатель был – одно название. А мы не так давно сюда переехали, и я постоянно с ним ссорюсь, потому что однажды поймал его на том, что цена работ в два раза завышена. Сцепились мы и на этот раз. Слово за слово, я обозвал его вором и вообще много нехороших слов в его адрес бросил. Самое неприятное, что свидетелями этой перепалки стали мои жена и дочь, шедшие из магазина. Вечером я решил… ну, как решил, под давлением супруги, пришел к выводу, что надо поговорить с Варей, извиниться, объяснить, что был не прав. Так и сделал, но как-то увлекся, перешел к вопросу о том, что воровать нехорошо, как смог объяснил ребенку схему вывода Борисом денег и забыл об этом случае. А через месяц где-то, вижу в подъезде объявление об общем собрании собственников для выбора председателя. Сначала не придал значения. Борис опять бабкам на мозги накапает, они все разом за него проголосуют – даже смысла идти нет. Потом возвращаюсь с работы и вижу, как ближайший друг Бориса гоняет грузчиков у подъезда. Подхожу, спрашиваю, что обстановку задумал поменять, с намеком на то, что денег наворовали столько, что решил всю мебель обновить. А он в ответ сказал, что переезжает, что нечистая сила в доме завелась. Я только рассмеялся, но он продолжил, говорит, Бориса в дурку забрали. Он сначала жаловался, что кто-то ходит по квартире ночами, потом кран постоянно сам открывается, а как-то проснулся, и все вещи, что в шкафах и комодах были, по квартире разбросаны. Ничего не разбито, все цело, но на полу. Даже в той комнате, где сам Борис спал, а он несколько раз за ночь вставал кран проверить, и все было в порядке. Убрался, а на следующую ночь то же самое. Он, по словам друга, вообще спать перестал, нервный был и в какой-то момент кукушкой поехал. Я уточнил у соседа, почему он-то съезжает, а он ответил, что уже несколько дней слышит, как по квартире ночью кто-то ходит, а сегодня проснулся, а кран на кухне открыт. Он намек понял, не хочет по пути Бориса пойти. Пока на даче поживет, подождет, пока квартира продастся, а потом другое жилье себе подберет подальше отсюда.

Петр замолчал и посмотрел на психолога. Надя сидела, поджав губы, и молча ожидала продолжения истории. Истолковав ее напряженное выражение лица, как знак недоверия, мужчина продолжил:

- Вы не подумайте, что я принял слова соседа близко к сердцу, - он натянуто улыбнулся, - Боря – мужик пожилой, мало ли что у него там, в мозгах замкнуло. Какая в двадцать первом веке нечистая сила? Я как-то читал историю: у мужика в квартире из розеток кровь начала течь, даже МЧС приезжало. Оказалось: теплые полы наверху дали течь, а наполнены они красной жидкостью, вот вода дырочку и нашла. Выглядит жутко, но все можно объяснить. А когда я жене про председателя с товарищем рассказал, ко мне подошла Варя и похвалилась, что это она Мите нажаловалась, а воровать нехорошо, вот он их и проучил, - Петя тяжело вздохнул. - Внушил на свою голову. Даже тогда у меня ничего не екнуло, но мы с супругой решили, что пора с этими фантазиями заканчивать. Она связалась с вами и назначила встречу, а вчера Варвара закатила нам скандал, что не хочет идти. – Посетитель замолчал, очередной раз протер руки о штаны, посмотрел на недопитый стакан с водой, как будто решая, допить или нет, и закончил: - А сегодня мы проснулись, и оказалось, что все вещи, убранные в шкафы, разбросаны по квартире, - он пристально посмотрел в глаза Наде и повторил, - все! В коридоре, на кухне, и, самое страшное, в комнате, где мы спали. То есть кто-то разгрузил огромный шкаф-купе, выбросил все из тумбочек, разворошил комод, а мы даже не проснулись. Только в комнате Вари все осталось на своих местах. Я знаю, о чем вы думаете, но она не могла этого сделать, до верхних полок она бы не дотянулась даже со стула, который мы непременно услышали бы. А кое-что она бы просто не смогла поднять, но выброшено оказалось абсолютно все. Естественно, я не решился силой привезти дочь сюда, приехал сам, а жена осталась наводить порядок, но я не знаю, как пройдет следующая ночь. У нас ипотека и нет возможности съехать, Надежда Николаевна, посоветуйте, что нам делать?

- Массовый психоз, помешательство, - сказала Надя, снимая очки и откладывая в сторону, - вот, что сказали бы мои коллеги. Я же предлагаю вам посмотреть на ситуацию под другим углом: у вас есть свой личный домовой, девочке удалось с ним подружиться, взрослым нужно последовать ее примеру. Что собственно страшного произошло? Председатель ТСЖ оказался не чист на руку и был наказан. Его подельник предпочел изгнание сумасшествию. Вы пытались заставить ребенка делать то, что она не хотела. Не объяснили, не проговорили, а попытались надавить, естественно включилась защитная реакция. Неважно существует Митя или нет, главное, чтобы в вашем доме был покой и взаимопонимание. Вернитесь домой, пообщайтесь с Варей, объясните, что были неправы, а на ночь оставьте на кухне конфету или какое-нибудь другое лакомство, озвучив, что это для Митрофана, и все у вас наладится. Более того, мой вам совет: купите телефон с автоответчиком. Если вы уедете в гости и не сможете вспомнить выключили ли утюг, то всегда сможете позвонить и попросить сделать это Митю, - улыбнулась Надя.

- Вы издеваетесь? - нахмурился Петя. – Я надеялся…

- На рациональный ответ, - закончила за него Надя. – На объяснение, на диагноз в худшем случае. Но я не специалист по нечистой силе, так же, как не специалист по теплым полам. Вопрос ведь не в том, могут розетки оказаться стигматами или нет, главное, верите вы в саму возможность такого явления. Если удастся наладить контакт с Митей, то вам не страшны ни пожары, ни потопы, ни поражение электрическим током. Домовой не может контролировать все в большом многоквартирном доме, но за вами он присмотрит.

- Но мы же окажемся у него в заложниках. У него и у Вари. На долгие годы. Во всяком случае, пока не расквитаемся с ипотекой. Вы же сами писали о том, что нельзя занимать позицию ведомого по отношению к ребенку.

- У Варвары вряд ли. На следующий год она пойдет в школу. Это новые друзья, новые интересы. Через год-два она изменится, повзрослеет, а взрослые не видят домовых. Как вы сказали? Теряют веру в чудеса. Даже уверенная в его существовании, она не сможет его увидеть, не сможет поговорить, точнее, поговорить сможет, но ответа не получит. Что же касается Мити… Любые здоровые отношения можно сравнить со сдачей в заложники. Постройте дружбу и, даже если его не существует, вы ничего не теряете. Больше мне вам посоветовать нечего. А сейчас простите, вышло не только время нашего сеанса, но и обеда. У меня следующий посетитель, - Надя демонстративно посмотрела на часы и надела очки.

Петр встал и собрался уходить, но обернулся и сказал:

- Я вас ни хрена не понял.

- Тогда переезжайте, - хмыкнула Надя, - так понятнее?

- Вот уж дудки, - пробурчал он и, выходя, добавил – попробую подружиться.

Надя дождалась, пока дверь за Петей закроется, достала мобильник и позвонила домой. Подождав пять гудков, она услышала знакомый сигнал и проговорила:

- Афоня, привет! Представляешь, сегодня у меня был отец девочки, которая тоже видит домовых… Не знаю, общаетесь ли вы между собой, но, думаю тебе будет приятно знать, что ты не одинок. Надеюсь, ты меня слышишь… Прошло столько лет… я очень скучаю.

Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

Признаться, что я мама , которая раздражается и злится на своего ребёнка, очень непросто.

Но! Я живой человек. Со своим набором чувств и определенным количеством ресурсов. И вы живой человек, и важно понять, что вы имеете право на свою злость.

Сейчас очень распространено мнение, что Мы злимся на самом деле на ситуацию, обстоятельства, а не на ребёнка. Но… скажу честно, что это правда лишь отчасти.

Когда ребенок бьет по голове книжкой, когда ребенок подошел и укусил, когда объясняешь уже 50 раз одно и тоже, про невозможность скупить все сладости в магазине или круглосуточный просмотр мультиков… Мне кажется это вполне реальная злость, конкретно в рамках ваших отношений и ситуации.

Нормально ли бить, обзывать ребёнка и ломать вещи рядом, когда злишься? Нет.

Но, простите, закричать когда вам больно, когда вам на голову по вине мельтешащего под ногами ребенка падает коробка, вам сильно наступили на ногу - это адекватная реакция.

Злость, гнев - это нормальная реакция нарушения ваших границ (физических или психических).

Вы закричали - потребовали отойти, так не делать, сказали «хватит» или это был просто эмоциональный возглас «ААА».

За что вы берете здесь вину? За то что закричали, громко сказали?

То есть ваш ребенок должен видеть маму, которой не бывает больно, которая не бывает злой и которая никак не реагирует или реагирует ласково и по-доброму на причинение ей боли, попадание в опасную ситуацию?

Что за мир розовых пони, где никто никогда не злится? А если злится - тут же находит причину в себе и успокаивается ? Мы с вами разве в этом мире живем?

Да, злость принадлежит только нам, мы несём ответственность за то как мы ее предъявляем , она является отражением наших ожиданий и потребностей.

Но мы не можем совсем не строить планов, не иметь потребностей и находиться в дзене, когда угрожают нарушением наших границ и целостности.

Вы знаете , мне написание этого текста далось очень тяжело, у нас сейчас прям какое-то табу на выражение злости детям. Многие испытывают чувство вины за злость и ее выражение, но главный момент - в каком виде вы ее выражаете?

Я хочу дописать остальной текст на эту тему, про злость от усталости, злость от того, что не получается договориться, злость на ситуации из своего детства, которые выливаются злостью на своего ребёнка.

Скажите, вам интересна эта тема?

Что вы думаете по поводу выражения злости ребенку?

Какие еще аспекты этой темы вас волнуют?

Часть I. Идеальный вариант.

Несколько раз рассказывал подобное родителям и друзьям, но решил вдруг поделиться со всеми. Не влезает в один пост, поэтому разделю на два и вторую часть опубликую завтра.

В наше время большинство специалистов в области педагогики и психологии сходятся во мнении о том, что главный сензитивный период развития речи у ребёнка – до 3 лет. И если до 3 лет ребёнок не освоил речь на уровне, близком к большинству его сверстников, нагнать упущенное бывает очень трудно. И потом мучаются дефектологи и логопеды, родители и бабушки, заставляя ребёныша произносить ненавистные слова и соединять их в предложения. Почему так происходит? Почему развитие речи в период после 3 лет всё больше напоминает изучение иностранного языка – через зубрёжку, постоянные тренировки и обязательно богатую языковую среду?

Окунёмся в эти вопросы с головой!

Итак, поговорим про условную норму. Допустим, внутриутробное развитие проходило отлично – Мама и Папа были преданные ЗОЖники, не болели со школы и не знали, что такое стресс, жили в лесах Сибири и питались экологически чистыми продуктами. Роды прошли максимально успешно, без обвитий, надавливаний, асфиксий, щипцов и прочих радостей. Ребёнок пришёл в этот мир абсолютно «нормальным» (что в современных реалиях скорее чудо, чем обыденность). Коммуникация (для которой и появилась сложная языковая система) ребёнка и матери начинается ещё в утробе, и развивается новыми методами после рождения. Через тактильный контакт во время кормления и укачивания, через первые крики и попытки фокусировать взор, ребёнок постоянно говорит матери: «Вот он я, корми меня, люби меня, вытирай меня, давай мне комфорт». Всего лишь две основные эмоции: приятно (сухо, приятно, сыто, тепло) и неприятно (мокро, болит, голодно, холодно). Соответственно, два способа показать эмоцию – улыбка или плач.

Чуть позже ребёнок понимает, что этот человек с колючим лицом и более резким запахом, постоянно тусующийся возле матери, тоже может приносить пользу – подстраховать мать, когда она ушла, щекотать и подкидывать, пока она не видит, подержать бутылку или поменять пеленки, пока она спит. Но с ним не так-то просто наладить контакт. Он даже грудь не даёт. Приходится чуть иначе показывать удовольствие и дискомфорт. На ребёнка и его онтогенез начинает оказывать влияние ближайшее социальное окружение.

Раннее психическое развитие тесно связано с физическим. Каждый новый этап, виток, достижение в физическом развитии обуславливает «рывок» в развитии психики, как способа отражения мира и взаимодействия с ним. Ребёнок лежал и его мир был совсем мал. Поднял голову – научился чуть дальше видеть. Научился переворачиваться – доступный изучению мир увеличился до объема кроватки. Научился сидеть – рассмотрел родительскую однушку. Начал ползать – тебе подвластно практически всё. Научился ходить – теперь точно всё, держитесь, предки. Психика нашего «нормативного» ребёнка – это жесткий наркоман, чьим основным наркотиком являются новые впечатления, эмоции, приятные раздражители. Он постоянно требует увеличения «дозы», больше всего, более интересное, захватывающее. Уже недостаточно просто поесть и ощущать сухость в пеленках. Хочется больше. Хочется, чтоб подкидывали. Чтоб тискали. Чтоб дольше держали на руках. Чтоб ходили и качали, чтоб развлекали песней и игрушкой. Сиюминутные желания становятся все более специфичными, конкретными, и для отображения их уже недостаточно лишь улыбки и плача. Приходится придумывать что-то новое.

С момента сидения ребёнок понимает, что эти два человека рядом – не просто кормильцы и игрушки-карусельки-подавайки. Они тоже что-то там делают, как-то занимают своё время помимо ребёнка. «Но ведь я король!» – возмущается малыш и ищет новые способы привлечения внимания. Вот вроде чуть иначе хохотнул – все смотрят на меня. Из бессвязного ранее гуления выдавил первый слог – опять все вокруг меня бегают и хвалят. «Это работает!» – понимает ребёнок и продолжает совершенствовать свой словарь звуков.

Тут оказывается, что некоторые предметы, действия и даже сами двое взрослых сопряжены с определенными звуками. Тщательно всё «обдумав» и испробовав, ребёнок догадывается, что эта связь постоянна. Так возникают первые «псевдослова», тесно сцепленные с определенными знакомыми предметами и явлениями. «Ма», «Тятя», «Ба», «Ам» и так далее.

Но и этого мозгу недостаточно. Он требует больше. Он понимает, что родительская «тусовка» обладает большим количеством слов, они гораздо сложнее. И ребёнок-король должен отвоевать их внимание и вклинится в этот «движ», дабы постоянно получать новые эмоции, ощущения, впечатления. Речь развивается по накатанной, как бы сама собой, рвётся вперёд, подбадриваемая дикой мотивацией, она определяет развитие ребёнка с полутора-двух лет, приводит к словосочетаниям, предложениям, возможности описать произошедшее, свои эмоции, выразить мысли, ведёт семимильными шагами к словесно-логическому мышлению и сложной сюжетно-ролевой игре – ведущей деятельности дошкольного возраста.

Так уж повелось, что на канале в Телеге публикую спорные, резонансные статьи по субботам. Тут же я решил изменить традициям и опубликовать раньше, чем на канале.

Случаи, когда матери «выгодно» иметь ребёнка с особенностями, довольно распространены. Об этом не так часто пишут, потому что тема скользкая и вызывает бугурт у всех подряд.

Я не говорю про делегированный синдром Мюнхгаузена, нынче часто мелькающий в сериалах и популярных статьях. Это серьезный психиатрический диагноз, встречающийся очень редко.

Но гораздо чаще можно увидеть родителей, которые, вроде бы сохранные психически, всеми правдами и неправдами «мешают» развитию малыша. Обычно они это делают неосознанно, но почти всегда путём логических рассуждений можно прийти к печальному выводу - ребёнок с особенностями в развитии, требующий постоянного ухода и ни на что не способный, необходим одному из родителей или даже обоим. К категории таких взрослых, «тормозящих» малыша, относятся:

- постоянные «опоздуны» без видимых причин;

- «амбразурщики», которые любой ценой защищают ребёнка от любых трудностей, даже тех, которые ему давно под силу;

- «ленивцы», не выполняющие никаких рекомендаций, ссылаясь на невнятные причины;

- «теоретики», которые всегда говорят, что работу и рекомендации специалиста можно усовершенствовать и делать намного лучше, но сами при этом бездействуют;

- «революционеры», для которых любое слово специалиста является поводом для спора;

- «приспособленцы», давно привыкшие к особенностям малыша и делающие все за него, ведь так легче;

- «сверхгуманисты», у которых ребёнок такой необычный, индиго, человек 22 века, поэтому ходить в туалет, есть и сидеть за партой учить его не обязательно.

В отличие от реальных проблем, таких как эмоциональное выгорание или депрессия, перечисленные родители обычно ведут активную социальную жизнь, не выглядят дважды выжатым лимоном, поддерживают хороший уровень активности и в целом весьма счастливы. Ещё одно отличие - причину, почему им выгодно не решать проблемы ребёнка, приглядевшись, можно вычислить через пару-тройку разговоров с самими родителями.

Приведём пару примеров.

Пример первый. Сразу видно, что ребёнок необычный. Мама - типичный «амбразурщик». Поэтому вбегает по пять раз на занятие, вытирает недоумевающему ребёнку лицо от несуществующих соплей и слёз, смотрит на специалиста, как на мучителя. Ребёнок к 4 годам пьёт из только бутылочки, спит с мамой, не говорит, и вообще, уровень развития месяцев на 8, единственное отличие - ходит. Чуть порыться в «личном деле» - отец ребёнка ушёл из прошлой семьи (второй или третьей по счету) ради новой женщины и этого малыша. Как только малыш станет «нормальным», папа, возможно, пойдёт искать следующую молодую жертву.

Второй пример. Мальчик, 5 лет. Во время консультации лезет на мать, отрывает ей волосы, отвлекаясь, просто бегает по кабинету и орет. Тем временем, мать рассказывает, сколько курсов она прошла, как они замечательно занимаются по АВА, и вообще, все круто, «мальчик все знает, все понимает». Расписал программу, проводил занятия. Опаздывали, не выполняли рекомендации. После занятий 5, я один раз похвалил ребёнка - мол, занимался сегодня лучше, чем вчера, схватил новое задание на лету. После этого занятия от меня ушли, разнося слух по городу, мол, вон тот психолог @username, который с детьми с РАС занимается, сказал, что у моего ребёнка все отлично, он одаренный и вообще «норма». Полгода слух ходил из уш в уши, а большинство коллег смотрели на меня, как на дебила. Открываем «личное дело». Мама - заядлая активистка. Везде и вся. За детей, гуманность, уникальность каждого, несправедливость властей и все остальное. Быть при этом матерью особого ребёнка очень круто. У неё и у старшего такой же «аутизм». Ох уж эти «сверхгуманисты».

Пример третий. Ребёныш хороший. Кое-что даже делает. Мама вроде адекватная, целый день с диточкой, тянет ярмо «матери особого ребёнка», у которой времени нет больше ни на что. На консультации с папой, который отпросился с почти круглосуточной работы, основная проблема - горшок. Ходили больше месяца, давал им кучу возможных вариантов решения. Знаете, сколько исполнили? Ни одного. Даже не пытались. Просто, мол, фигня, не зайдёт. Все остальные рекомендации - легко. Горшок - как горохом в стену. Ковыряемся в «личном деле». Семью обеспечивает только отец, работает на очень трудной работе, но денег маловато. Пытались год назад отдать ребёнка в сад, чтобы и мать вышла работать, но ребёнка не взяли - навыка горшка нет. Мама постоянно онлайн во всех соцсетях. На работе вряд ли дадут безвылазно сидеть в интернете.

Как это корректировать? Как работать с родителями? Мне помогает постепенное «капанье на мозги». Потихоньку, мягко, объясняю, что зачем и как. Один из действенных аргументов - тщательно обрисовать быт и жизнь их малыша, но уже в 16 лет. Действует отрезвляюще. Но это много времени. Обычно такие родители уходят не дольше, чем через пару месяцев занятий.

От коллег по цеху и знакомых слышал в основном про матерей с подобными симптомами. Но недавно мне встретился отец.

Ребёнок - ЗПРР, поведение хромает. Скорее всего по причине излишней залюбленности и оберегания от любых трудностей, так как по медицинским исследованиям и анамнезу все нормально. Папа дома с ребёнком, мама обеспечивает семью. С консультации начались споры. Мол, да это все не так надо делать, а это вообще не пойдёт, это ему не подойдёт и так далее. Вплоть до того, мол, у вас камер нет, как мне за ребёнком смотреть. Предложил совместные занятия, чтоб папа тоже участвовал. После первого, на котором он тоже спорил со мной, пропали на три недели. Недавно вернулись, мол, мы готовы снова начать.

Провожу занятие. Попросил отца подавать карточки по цветам и формам, с магнитам сзади. «Не, он форм не знает, даже не давайте». С первого раза ребёнок ошибся, со второй попытки и дальше цепляет без ошибки карточки на магнитную доску. Отец начинает давать по две сразу, хотя я просил по одной. Ребёнок ошибается, орет. «Я же говорил, он не может». Опять прошу давать по одной. Ребёнок с ошибками, но выполняет. Отец опять пытается по две дать. Завершаем упражнение.

Переключаем на переноску и сортировку цветных шариков по контейнерам. «Да ему тяжело, он это не сделает». Отец подсказывает на каждом шагу, подводя ребёнка к контейнеру. Забираю мелкого, отца сажаю подавать по 1-2 шара. С ребёнком почти не разговариваю. Думает, ошибается, но делает сам. Все получается. Папа негодует.

Пока не лез в «личное дело». Ваши варианты?