Мы будем благодарны, если поддержите лайком наш канал YouTube.
Ваш лайк = больше контента на тему мистики и паранормального, загадочного для вас.
Если тебе не досталась старая поваренная книга двоюродной прабабушки, непременно стоит завести свою собственную. При этом ни в коем случае не следует мелочиться и экономить на переплете или бумаге, чтобы потом переполненную загадочными рецептами, как следует засаленную и измызганную не стыдно было передавать внучатой племяннице…
Впрочем сей фолиант отнюдь не поваренная книга. Тяжелые его страницы полнятся не рецептами блюд и даже не тонкой вязью заклинаний. Пред вами Черная Книга Шепота! Существует в единственном экземпляре, да и тот покоится в лапах чудовищных созданий гаргулий. Именно оттуда зловещим шепотом они зачитывают одни безумные истории и с истерическим смехом записывают другие.
чел, как они ходят, это их дело. и то, что они не бегут, это тоже их дело.
хочешь считать их говном, считай, хочешь злиться на них? злись. только в чём смысл?
пойми простую вещь, мир не вокруг тебя крутится, и если ты опаздываешь, они в этом не виноваты, это их жизни и их выбор. если ты опаздываешь, в этом виноват только ты
научись уважать пешеходов
сам через дорогу иду обычным шагом. и смотрю по сторонам. и детям обьясняю что НЕХУЙ БЕГАТЬ. и на велосипеде когда езжу, спешиваюсь.
то что ты на авто, не значит, что остальные нищеброды. ведь наверняка ты ещё и рукой машешь, типо идите быстрее? а они тупят(только они не тупят, а боятся за своё здоровье). возможно и по дворам ездишь сигналишь что вот мол, расступитесь?))
водитель. стаж больше 20 лет
У меня водительский непрерывный стаж 14 лет. И за эти 14 лет небыло ни дня, что бы не встретилось это чудовище:
Описываю: оно выходит на "зебру" не регулируемого перекрёстка, разговаривая по телефону или что-то в нём разглядывая, по сторонам не смотрит, темп шага прогулочно-энергосберегающий. СУКА!
Ты че бессмертное? Или может ты поняло жизнь и не спешишь? Желание только одно - вылезти из машины, забрать телефон, запинать его в карнавальный проход по самые гланды этому существу и придать такое ускорение, что бы оно очухалось в канаве от звонка внутри себя. Я, как водитель понимающий это всё, убедившись в безопасности перехода, всегда преодолеваю это препятствие лёгким бегом, либо очень быстрым шагом, в ответ на что однажды даже услышал "спасибо чувак"!
Короче жёстко подгорает, спасибо за внимание.
UPD: Ахах, налетело "знатоков ПДД". Знатоки, не долбитесь в глаза, а читайте внимательно! Чёрным по русски написал: "УБЕДИВШИСЬ В БЕЗОПАСНОСТИ ПЕРЕХОДА".
Ещё один персонаж который должен выглядеть иначе...
Собрание третье
В разных частях загородного дома то и дело появлялись страшилы: кто-то из тёмных углов, кто-то отделялся от огня в камине, некоторые являлись из ниоткуда – проходили сквозь слои из мира живых в мир мёртвых. Остальные заходили через дверь, проделав путь через город Мёртвых.
Помещение наполнялось атмосферой присутствия, как наполняется ею пустой класс с утра или ресторан в обеденное время. В доме стоял умеренный гул общения. Мало что отличало это собрание от обычного человеческого, если не вглядываться в мёртвые глаза собравшихся, бледную кожу, деформированные тела, покинутые жизнью.
Вдруг сгустки тьмы по всему дому обрели форму и начали стягиваться к массивному трону возле камина. Постепенно заслоняя свет от огня, явно указывая на его вторичность здесь, Первород материализовался в огромную чёрную человеческую фигуру. Участники клуба рассаживались по кругу. Собрание началось.
– Приветствую всех! – провозгласил глава клуба, когда все расселись. – Рад видеть вас на нашем третьем собрании. Начнём!
Все заёрзали на стульях и немного подсобрались. Первое слово досталось худощавому долговязому мужчине без лица в чёрном костюме.
– Тёмной ночи всем. Меня зовут Слендер, – прозвучал голос в умах страшил.
– Тёмной ночи, Слендер, – растерянно поприветствовали его некоторые, озадаченно поглядывая на лица соседей.
– Как вы понимаете, я из безликих, поэтому говорю сразу в вашей голове. Прошу вас не беспокоится о конфиденциальности своих мыслей. У меня нет к ним доступа. Мой вид из-за отсутствия органов зрения, слуха, нюха присасывается к органам чувств собеседника или жертвы. Знаете, как я вижу на охоте? Глазами жертвы. Это очень тяжело поначалу. Представьте, весь мир для меня во тьме, и только лучи зрения из глаз жертвы освещают для меня мир. И часто я вижу себя со стороны. И вот что я вам скажу: да, хорошо окутать себя легендами – это даёт вам больше энергии для существования. Но за всё нужно платить. И за легенды я плачу тем, что, видоизменяясь, легенды видоизменяют и меня. Понимаете?
В кругу тихонько зашептались.
– Живые, сочиняя легенды о нас, пассивно подпитывают наше существование своей верой, что мы есть. Но они же и обретают власть над легендой, передавая из уст в уста, меняя с каждой итерацией какие-то детали, тем самым меняют и нас, – объяснял Слендер в умах страшил.
Слушатели занервничали. Кто-то прошептал: «Я так и думал».
– Конечно, наша суть останется нетронутой. Суть неизменна – Айо, – закончил он.
– Весьма поучительное выступление. Мракодарю, – сказал глава клуба.
После короткой молчаливой паузы вступил следующий оратор, одетый в костяную броню, обтянутую мехом и шерстяными нитками:
– Приветствую всех. Моё имя Тайлай.
– Привет, Тайлай! – поприветствовал его клуб.
– Моё активное пребывание в сумеречном мире не столь продолжительное. Несколько сотен лет я провел запечатанным в кукле, – Тайлай пробежался взглядом по лицам слушателей. – Однажды я напал на спящего экзорциста, который испортил мне охоту. Ведомый местью, я переоценил свои силы и запутался в сетях обыкновенного, примитивного ловца снов над кроватью. Вот уж не думал, что так всё обернётся. Экзорцист появился в своём астральном теле, увидел меня, трепыхающегося в сетях ловца, как мотылёк в паутине, и смекнул что к чему. Его техника была поистине превосходной: он в мгновение ока разбил всё стеклянное и хрупкое в доме, порвал все картины и гобелены, сломал мебель и испортил продукты. Помещение наполнилось энергией разрушения, хаоса и энтропии. И из этих осколков и смрада, из этой энергии, он начал ткать вокруг меня кошмары, в которых я лгал себе, страшилам, людям, Карме. Вы знаете, как губительна ложь для страшил.
Присутствующие согласно закивали.
– Я старался отбиваться от налипающих на меня снов, но то и дело проваливался в них. Ложь проникла в моё тело и стала разрушать мою суть изнутри. Не поверите, но я сам начал бояться, расплёскивая энергию страха. Из последних сил я загорелся яростью отчаяния, прожигая кошмары. Этим-то отчаянием он меня и окутал. Ловко обмотал, как мумию. Затем вернулся в тело, проснулся и уже из реального мира запечатал мою сущность в небольшую тряпичную куклу.
Тайлай осмотрел очарованных рассказом слушателей и продолжил.
– Это был поистине достойный противник. И я мракодарен ему за эту легендарную битву. Он подарил мне очень дорогой урок: эмоции и чувства соперника можно использовать против него самого. После освобождения, я искал следы того мастера. К сожалению, он погиб не в легендарной схватке со Фобосом, не умер в постели от старости, а был убит мерзким грабителем в подворотне, когда заступился за жертву.
– Очень жаль… – огорчилась Руно.
– А как ты выбрался из куклы? – спросил Харви.
– О, это занятный случай, – улыбнулся Тайлай. – Её постоянно передаривали, продавали, выбрасывали, потому что она приносила несчастья и беды обладателям. В конце концов, её передали в музей, где люди зачем-то собрали множество проклятых экспонатов. Со временем силы неудач и проклятий сложились, синхронизировались и мракополучно привели к несчастному случаю: короткое замыкание в проводке, сбой в системе пожарной сигнализации и сонный паралич у охранников. Всё сгорело дотла. Мы стали свободны.
– Потрясающая история, – заключил глава собрания.
– Мракодарю вас за то, что выслушали, – сказал Тайлай.
– Руно, твоя очередь, – сказал Первород.
Руно сконцентрировалась и старалась отойти от услышанной истории.
– Да уж, сложно после такого чем-то удивить. Пожалуй, даже не буду пытаться, – смущённо сказала она.
– Как продвигается прогресс с узником Смерти? – поинтересовался Первород.
– Ну, мы вместе поужинали, я впервые попробовала бутерброды с докторятиной.
– Это ещё что-такое? – удивился Харви.
– Бутерброд – это такая еда для живых. Снизу хлеб, посередине колбаса, а сверху сыр. Хлеб сделан из растений, колбаса – из докторов, а сыр… не знаю из чего. В целом, это очень вкусно. Но докторов я не пробовала, чтобы сравнить. Я вообще редко занимаюсь живоедством, разве что, только покусыванием, – поделилась Руно.
– Зачем же ты это ешь, если это для живых? – прозвучал вопрос Слендера в головах страшил.
– Интересно, – просто ответила Руно.
– Я однажды в одной из квартир попробовала холодец, когда гуляла ночью. Меня потом рвало до рассвета. Не пригодно наше пищеварение для такого, – подключилась Хаё-Мара.
– Ради научного эксперимента можно и попробовать, – вступился Первород. – А как дела идут именно с переходом узника на эту сторону?
– Пока никак, – печально вздохнула Руно. – Он пытается, но почему-то не выходит. Будто что-то защищает его, я не знаю.
– Может он заговорён? – спросила Хаё-Мара.
– Он крещёный? С ними бывает такое, – вбросил Тайлай.
– Видал я такое, когда душа вписана в Кармическую сделку, – подхватил Аргос. – Хоть что с такими делай, им хоть бы хны.
– И что же мне делать? – спросила Руно.
– Что если сходить к гадалке? – предложил Тайлай.
– Зачем ей гадалка, если она сама страшила? Не нужно этих посредников, переврут ещё всё! – вмешался Аргос.
– Нужно спросить у Кармы, – подключился Слендер.
– Ну да, и получить от неё нагоняй за трату её времени, – спорил Аргос.
– Свари ему яд. Я дам тебе рецепт – эффект гарантированный. Ты передашь ему и он выпьет. Так что, технически, он сам наложит на себя руки, – посоветовала Хаё-Мара.
– Да не работает это так. Ему нужно самому сварить, шоб душа не перешла тому, кто яд варил, ёлки-палки, – аргументировал Аргос.
– Нет, думаю, ты не прав. По твоей логике, он и верёвку сам сплести должен, и мыло сварить? Нелогично, – противостоял Аргосу Харви.
– Послушайте, я зн… – начала было Хаё-Мара.
– Тише, не превращайте собрание в сельский базар, – остановил всех Первород. – Я уважаю мнение каждого из вас, но давайте будем последовательны. Руно, ты можешь всех выслушать, но решение принимать тебе. Действуй обдуманно.
– Дорогие страшилы, храни вас Мрак за советы. Мне очень приятно, что моя проблема вызывает у вас такой отклик. Мне вообще очень нравится здесь быть. Я приму все ваши рекомендации после собрания, – Руно с искренней радостью обратилась ко всем и кивнула Хаё-Маре. – И буду мракодарна за рецепт яда.
– Договорились, – подмигнула Хаё-Мара.
– Рад помочь, – сказал Аргос.
– Хорошо, – ответил Слендер.
– Что ж, черёд Аргоса, – обозначил Первород.
– Тёмной ночи, страшилы! – махнул он рукой и сделал лёгкий поклон. – Я Аргос, по-живому: Лёшка просто.
– Привет, Аргос! – все поприветствовали страшилу.
– Я, собсна, шо хотел спросить? Мне поклонялись тёмные ведьмы, а моему брату, Сашке, – светлые. Так из-за того, шо он недавно в мир живых возвратился, его обязанности на меня упали, ёлки-палки. Ну как упали, он мне записку оставил. А записку ту я увидал, когда он уже… ну, того.
Страшилы слушали и проникались проблемой своего собрата. Как вдруг, неожиданно даже для себя, Руно выпалила:
– Что?! Мы можем вернуться в мир живых?
– Ээ, ну да. А шо? Ну, как бы… да. Цена высока, пуша это рушит баланс, ёлки-палки. Ну, и такие вещи регулируются только Кармой, само собой. А характер у неё, скажем так, специфический.
Некоторые удивлённо покосились на Руно, будто такие вещи всем известны с самой смерти. Первород пристально изучил её тяжёлым беспристрастным взглядом. Руно съёжилась внешне, но внутри у неё разыгрался интерес.
– Так о чём это я? – Аргос почесал голову когтистыми пальцами, сбившись с мысли. – Ах, да. И вот, значится, работаю на двух работах: за себя и за Сашку. С ритуала на ритуал только и хожу – мира тёмного не вижу! И так мне всё надоело! Перегорел я, в общем, понимаете?
Страшилы понимающе закивали.
– Плюнул я на всё, перестал появляться на ритуалах. Бродил по тьме, наслаждался каждым лучиком Луны, пением волков. И тут вдруг слышу – сквозь слои прям брезжет! Вслушиваюсь, а там, в мире живых, кто-то тёмную молитву читает – демона зовёт. Прохожу я, значит, сквозь слои, вижу – девушка молодая на мосту стоит, сброситься хочет. Ну, я давай выяснять, что к чему. И что бы вы думали? Несчастная любовь! Проходят эпохи, меняются времена, а маниакальный почерк богини Любви так и остаётся неизменным, – с напором рассказывал Аргос и усмехнулся – Мне порой кажется, что она людей угробила больше, чем мы своим живоедством.
Руно хмыкнула. Аргос продолжил:
– Ну и думаю, значится: «Ёлки-палки, зачем я сюда полез? Сейчас она спрыгнет, а меня потом засудят в Сумрачном Секретариате за нарушение политики невмешательства». Ну, слово за слово, я её уговорил шоб не прыгала, взамен стану её демоном-хранителем, значит. Да и понравилась она мне, чего таить. Ну и всё, рукопожатие-кровь-печать. Теперь мне не нужно питаться страхом и верой для существования, а нужно лишь оберегать мою подопечную.
– Ого! – восхищённо удивилась Руно.
– Поздравляю, – сказал Первород с улыбкой.
– Хорошая сделка, – прокомментировала Хаё-Мара.
– Так я вот, шо хотел спросить-то, собсна? У ней же явно и ангел-хранитель должен иметься, хоть и бестолковый? Мне теперь как с ним себя вести? Он если одно говорит, мне нужно обратное утверждать? Каким законом руководствоваться: вторым или третьим?
– Если до получения демона-хранителя у неё не было ангела-хранителя, то она получит его в ближайшее время. Карма об этом позаботится. Это может быть и человек, кстати говоря, – поведал глава собрания. – Не думаю, что здесь можно следовать закону противодействия или двум другим. Вы же не направляете внутренний выбор человека, а лишь оберегаете от внешних воздействий. Для вас обоих задача – сохранить подопечную, где-то пригодятся твои методы, где-то его – ангельские.
– По правде, мало шо понял. Схожу всё-таки в Секретариат, узнаю. Храни вас Мрак, – почесал голову Аргос. Первород кивнул в ответ.
– Всем тёмной ночи. Я Хаё-Мара. Страшила средней руки, – вступила женщина с дредами и покрытым чёрными пятнами лицом.
– Тёмной ночи, Хаё-Мара! – поприветствовали её слушатели.
– Я люблю коллекционировать жуткие места. В моём четвёртом походном дневнике уже почти закончились страницы. Я пыталась передать свои труды людям, чтобы они их увековечили, но живые не понимают язык мёртвых. Тогда я попыталась передать устно, но все претенденты убегали, завидев меня, а некоторые падали без сознания, – Хаё-Мара вспомнила момент из смерти и улыбнулась. – Как-то я даже нашла человека, который в реанимации болтался между жизнью и смертью. Я начала второпях пересказывать ему первые главы. В его призрачном лице читалось глубокое удивление, но он старался что-то запомнить. Потом он исчез, я подумала, что его всё-таки вытащили из лап Сумрака, но затем он снова явился за очередной главой! И так, он несколько раз выныривал в наш мир из своего, пока не дослушал до конца первый дневник.
– Интересная схема, – оценил Тайлай.
– Да, надеюсь он успел что-то запомнить. Я позже пыталась найти его в мире живых, но безуспешно, – сказала Хаё-Мара.
– А какое самое жуткое место, в котором ты была? – спросила Руно.
– Одно из жутких зрелищ – это, когда я посетила какой-то фестиваль музыки, на котором живые вели себя как обезумевшие приматы. Мне было отвратительно. Но самое жуткое – это некая лаборатория, в которой учёные барьерами ограждали от реального мира кусочек пространства. Я приблизилась к барьеру и ощутила нечто вроде титанической пустоты в том пространстве. Будто бы целую завакуумированную вселенную, в которой ничего нет. Обычно, я испытываю чувства в загадочных местах, словно настраиваюсь на частоту окружения и начинаю слышать эхо событий: страданий, убийств, горя, обреченности. А здесь, чувство невероятных размеров пустоты, левиафан нуля. Я даже не знаю, как это описать. Представьте мир на стенке мыльного пузыря, вдруг он лопнул, и осталось то, что было под плёнкой.
– И это так страшно? – поразился Слендер.
– Это самое ужасное, что я встречала – ничего внутри.
– Это звучит жутко, да. Но не могли бы вы мне помочь? Меня зовут Харви. Всем смертствуйте, – вступил следующий участник.
– Смертствуй, Харви!
– Я хотел узнать, могу ли я из страшилы стать демоном и как это сделать? – спросил он.
– А почему ты этого хочешь? – удивилась Хаё-Мара.
– У меня сильная тяга к живоедству. Проматывая в памяти сотню раз момент смерти, я понял, что моя суть – насилие. А в ранге страшилы за частое живоедство Сумрачный Секретариат приговорит меня к исчезновению. Я не могу контролировать свою жажду крови.
– А что тебе посоветовали в Секретариате? – спросил Аргос.
– Посоветовали держать свою суть под контролем, – ответил Харви.
– Долбаные бюрократы! У самих души из камня, а всякая личность для них – бумажка, – эмоционально отреагировал Аргос.
– Вы же знаете почему они ввели ограничение на живоедство? – прозвучал в головах голос Слендера.
– Почему? – спросила Руно.
– Рождаемость в мире живых упала. Если не поставить на контроль живоедство с нашей стороны, то мы ускорим вымирание цивилизации, – пояснил Первород.
– Да и Страх с ними! Нас-то это не касается, – отметил Аргос.
– Живое и мёртвое – одна суть, забыл? Если живые вымрут, чьим страхом ты будешь существовать? – пояснил Тайлай.
– А, точно, – потупился Аргос.
– Вообще, нужно снова идти в Секретариат и составлять заявку на перевод в ад. Описать сколько у тебя лет стажа страшилы, какой опыт живоедства, какие навыки охоты и прочее, указать причину перевода. Можешь приложить выписки нарушений за твоё чрезмерное живоедство. Было бы неплохо сходить к нашей местной Мухомор-Бабе, чтобы она выписала тебе справку о том, что ты не можешь контролировать свою суть, – посоветовал Первород.
– А разве это ограничение не влияет на ад? – уточнила Руно.
– Нет, у дьявольского и божественного свои юрисдикции. Они нам не подчиняются, мы – им, – прокомментировал Первород.
– Ага, мы здесь как Сумеречная буферная зона. Пограничье, – усмехнулся Аргос.
– А ещё есть варианты? – спросил Харви.
– Другой вариант: работать на репутацию, укреплять своё имя в легендах. Так, когда ты станешь достаточно известным, тебя могут индивидуально пригласить на службу в ад, – сказал Первород.
– Да уж. До такого я, наверное, не дотяну, – ответил Харви.
– Третий вариант: создать свою секту с жертвоприношениями. Будет и вера, и живоедство. Но тут без помощи живых никак не обойтись. Если своим ртом ты будешь говорить с человеком, а не жрать его, то будет какой-то прогресс, – добавил Тайлай.
– О, а вот это интересно, – улыбнулся Харви.
* * *
После собрания, все стали расходиться. Кто-то исчез, некоторые остались и обсуждали услышанное. Руно заметила, как Клаустрофобия незаметно появилась и проскользнула к Первороду. Они о чём-то разговаривали. Руно, обрадованная появлением матери, приблизилась к ним. Она хотела спросить у Клаустрофобии про своё живое имя.
До Руно донеслись обрывки диалога:
– Этого не должно было произойти, – твёрдо сказала Фобия.
– Но это уже случилось, – мягко парировал Первород.
– Значит, я завершу это как мне нужно, – сказала она.
– На кону твоя дочь, – ответил он.
– Именно. И я никому её не отдам.
– Делай, что должно, и будь, что будет, – завершил дискуссию Первород, переводя взгляд на подошедшую Руно.
– Тёмного вечера, Дамы, – откланялся он и растворился дымкой в сумрачных тенях дома.
– Смертствуй, мам, – сказала Руно.
– Смертствуй, Руно, – поприветствовала дочь Клаустрофобия.
– Я узнала, что у страшил есть живое имя, и хотела бы узнать своё.
– Для чего тебе это нужно?
– Ну, все знают свои имена, мне тоже нужно.
– Ты – не все. Ты моя дочь, и так и останется. Или ты хочешь снова что-то выкинуть, вроде Печати Смерти?
– Но я…Я не… – замешкалась Руно.
– Ты влюбилась в смертного – это ещё полбеды. Но ты решила связать себя с ним Печатью. С первым встречным! – закипела Клаустрофобия. – Я говорила тебе: не играй с едой. Не вздумай даже приближаться к нему, иначе я лично с ним покончу.
– Мама, прошу, не нужно! – слёзно попросила Руно.
– Мне решать, что нужно, а что нет, – холодным тоном отчеканила Фобия и направилась к выходу. – Судя по тому, что у вас до сих пор ничего не получилось, он ещё и какой-то проблемный.
Клаустрофобия развернулась, махнув изящной бархатной накидкой. Направилась в тесную щель, между камином и стеной.
– Он особенный! – сорвалось с дрожащих губ Руно вслед исчезающей матери.
Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"
Благодарю за внимание)
Буду рад обратной связи в комментариях)
Второе собрание
Небольшой зал для собраний постепенно заполнялся страшилами. Все рассаживались. Те, кто не в первый раз, занимали полюбившиеся места. Новички садились на оставшиеся пустовать стулья. Страшил сегодня пришло меньше, чем в первый раз – один стул так и остался пустым.
Когда все расселись, Первород начал:
– Приветствую всех на втором собрании Клуба страшил! Приятно видеть новые лица, – он пробежался глазами по присутствующим. – Начнём. Первому слева – первое слово: представьтесь, расскажите о себе, о методах охоты или проблемах, с которыми столкнулись.
– Привет всем, меня зовут Жозефина, – начала девушка в лёгком ситцевом платье с золотистой диадемой в волосах.
– Привет, Жозефина, – поприветствовали её все.
– Я – полуденница. У меня есть иммунитет к солнечному свету, но за это приходится платить: мне требуется больше энергии страха. К сожалению, иногда даже недостаточно пугания и приходится прибегать к живоедству, – она обречённо вздохнула. – Я часто задумываюсь, а стоит ли оно того? Может быть, стоит всё бросить и исчезнуть?
– Понимаю тебя. Оттого у нас и осталось так мало полуденниц, – с сожалением сказал Первород, пытаясь подбодрить. – И что же заставляет тебя остаться? Где ты находишь силы?
– В попытках вспомнить свою жизнь. Умерев и став страшилой, я забыла родственников, друзей, знакомых. Весь мой путь в мире живых уменьшился до имени и сути. Но я стараюсь вспомнить. Я выхожу из темноты в мир наполненный жизнью, запахами скошенной травы, терпкого кофе, свежего хлеба. Правда, от этих запахов остались лишь тусклые фантомы, и все их перебивает вкус страха в моих рецепторах, – сказала девушка с тоскливой болью.
– Что такое кофе? – шёпотом спросил Аркаша у соседа.
– Я не знаю, – прошептал сосед.
Никто не обратил на них внимания. Жозефина продолжала:
– Я стою вдалеке, наблюдаю за каким-нибудь человеком и думаю. Мог ли он быть моим близким? Через что он прошёл? Сколько радостей и тревог он испытал, пока я гоняюсь за страхом, чтобы остаться в бытие? Стоит ли наше существование того, чтобы держаться за пребывание в загробном мире – цепляться за сумрак одной рукой, держа в другой крохи памяти и барахтаясь над бездной забвения?
Жозефина выдержала паузу, оглядев ошарашенных, озадаченных слушателей. Тяжело подняла взгляд на Перворода, сумев продержать его, и твёрдо сказала:
– Стоит.
Все взорвались аплодисментами. Девушка, обессилев, увела глаза от давящего взгляда Перворода. Тот уважительно кивнул и похлопал могучими ладонями, поддерживая овации.
– Очень вдохновляющая речь, – сказал он. – Мракодарю за столь проникновенное выступление. Кто-то ещё хочет что-нибудь добавить?
– Если вам тяжело добывать такое количество страха, почему бы не примкнуть к коалициям страшил, например, в заброшенной больнице в центре местного городка? – с добрыми побуждениями спросил Аркаша. – Место довольно проходное, даже днём, что для вас будет преимуществом.
– Полуденницы охотятся в одиночку, – гордо отчеканила девушка и подняла подбородок.
– Тогда, смею предположить, что причиной проблем является ваша видовая гордость. Если попробовать переступить через неё, то… – аккуратно подводил Аркаша, но Жозефина оборвала его.
– Я скорее исчезну, – отрезала она.
– Понимаю вашу принципиальность, но ведь сейчас время такое. Нам всем тяжело, без объединения попросту не выжить. Мы потому и стали собираться здесь, – сказал Аркаша.
– Он прав, Жозефина. Я знаю, как заслуженно горды собой полуденницы, как тяжело им достаётся существование. Я готов с уверенностью заявить, что никто не осудит за сотрудничество с другими видами страшил. Это будет примыкание, а не пресмыкание. Ваша гордость останется нетронутой, – сказал Первород.
– Я обдумаю это, – подытожила она.
Глава собрания кивнул и жестом предложил выступить следующему.
– Всем смертствуйтя. Я домовой – Ероша, – забавно поздоровался небольшой косматый старичок в лаптях, кивнув соломенной шляпой.
– Привет, Ероша.
– Интересно вы придумали: собираетеся, обсуждаете всякое. Любо-дорого послушать, – улыбался в густую бороду Ероша. – Бывал я и раньше на таких консилиумах, бывал. Трудности всегда объединяют: что живых, что мёртвых.
Все с интересом и почтением слушали.
– Я существо древнее, аки реликт, можно сказать. Энергия страха мне уже не нужна – шибко люди уверовали в моё существование. То, конечно, не моя заслуга, а всего нашего вида. Веками мы добивались признания в умах живых, своего местечка в человеческом мироздании. И не без помощи людей, замечу: знахарки нам помогали, да писари всякие, что суть нашу описывали. Всё это сблизило меня с людьми. Я обитаю в их хатах, слежу за бытом. Изредка, конечно устраиваю выходки, чтоб не расслаблялись. Понимаю, если сам расслаблюсь, то всё нажитое потерять могу, того и гляди. Люди развиваются, перестают обращать внимания на древние обычаи. Так и запамятовать нас могут – исчезать начнут домовые-то. Придётся нам сызнова на тропу охоты встать, да в потёмках охабиться. Посему, советую с людьми союзничать, ежели существовать остаться хотим. Мы две стороны одной сути – живое и мёртвое.
Слушатели выжидали паузу, переваривая наставление старичка. Первород поблагодарил домового за то, что поделился мудростью.
– Так ведь, служа, можно и прислужником стать, – воспротивилась объединению Жозефина.
– Ежели таков твой выбор – таков путь, – легко согласился Ероша, прищурив глаза и наклонив голову.
Вдруг из полумрака комнаты спешно вышла Руно. Она не пользуется дверями и совершенно не понимает их устройство. Чаще она является из ближайшей тени, связывающей мир живых с миром мёртвых, словно тёмная материя. Она извинилась и вошла в круг собрания.
– Извините, я задержалась, – сказала она, присаживаясь на пустующий стул.
– Ничего, всё нормально, – кивнул Первород. – Ты как раз успела на своё выступление. Как твои дела с узником Смерти? Если кто не знает, Руно смогла успешно наложить Узы Смерти на понравившегося ей юношу.
– Он сделал мне… – начала Руно.
– Предложение?! – ошарашенно перебил Аркаша.
– Лучше – жертвоприношение! – окрылённо сказала Руно, а затем смутилась. – По крайней мере, я так считала поначалу. Но оказалось, что это не так. Я неправильно его поняла.
– Ты не серчай, он парень молодой, живой, науки нашей не знает ещё толком. Ты ему расскажи, как то делается, – подбадривал Ероша. – Пусть сначала жабку подарит, потом птицу какую. Дальше – больше.
– Ага. У меня такая же проблема с ведьмами. Они мне делают жертвоприношения из чёрных петухов, козлов. А мне такое не нужно. Я, вообще-то, вегетарианец, – включился в разговор Трутс и подался вперёд гладким, испещрённым маленькими отверстиями телом.
– А ты им сказать об этом не можешь? – спросила Руно.
– Да я пытался, но они оберегами закрылись от меня. Могу ответить, только когда они сами спрашивают. Получается такой диалог: «Что ждёт меня в будущем?», «Брокколи», «Как мне решить такую-то проблему?», «Морковь». Очень весело, – усмехнулся Трутс. – Так, в итоге, знаете к чему это привело? Ведьма сделала «овощную» колоду карт таро, через которую обращалась ко мне и интерпретировала мои ответы как ей нужно. Шарлатанка, одним словом.
– Да уж, сотрудничество с ведьмами сейчас совсем не то, что раньше. Сейчас они все белые, серые, зелёные – каких только нет. А нет, как раз, настоящих. Я вот помню, в Салеме обитал в самое интересное время. Так мы там такое вытворяли – самому вспоминать страшно! Мы наши слои воедино слили! – восторгался прошлым Ваал'Торн. По всей его коже песчаного цвета торчали наружу маленькие шипы, в некоторых местах протыкая одежду.
– Такое разве возможно? – удивился Аркаша.
– Да, только сложно. Нужно специальное мёртвое семя. Также необходимо соблюсти много условий ритуала. Я уж не говорю о том, сколько сил нужно приложить, – сказал Ваал'Торн.
– Хм. Вы знаете где достать это семя? – спросил его Аркаша.
– Не знаю, но думаю, мы можем попытаться поискать, – ответил он.
– Господа, я попрошу вас. Наше собрание превращается в балаган, – Первород покачал ладонью в воздухе. – Руно, ты что-то ещё хочешь добавить?
– Нет, я просто поделилась новостью.
– Хорошо. Переходим к следующему гостю, – Первород указал ладонью на «гладкого» страшилу.
– Всем привет. Меня зовут Трансильвандегерштутс, – поздоровался он быстро.
– Привет, Траслив..
– Шварден...
– Слив…
– Треснул?
– Привет, срандерштул.
– Да это же невозможно!
– Андерген…
– Кемберштуф?
– Я не могу.
Страшилы наперебой пытались повторить неповторимое. Поднялся хор голосов, подбирающих языком отмычку к труднодоступному имени страшилы.
– Можно просто – Трутс, – уточнил владелец сложного имени.
– Привет! – хором отрезали собравшиеся.
– Трутс, просто Трутс. Как вы понимаете, я был Фобосом длинных слов, моя специализация – гиппопотомонстросескиппедалофобия. Почему был, спросите вы? Потому что, к сожалению, некоторые страхи слишком узконаправленные. Людей с таким страхом трудно найти – их не больше 10% от всего населения Земли. Из-за этого редкие Фобосы и Фобии исчезают. Но какой же потрясающий вкус у такого изысканного страха! Говоря короче, я сейчас перепрофилируюсь на новую специальность – технофобия. В данный момент живые придумывают всё больше технических и цифровых нововведений. Но страх неизвестного – основной страх, – он скользнул взглядом по Первороду. – А исходя из этого, я выбрал встать на гребне новой волны фобий. Посмотрите, как они начинают бояться нейросетей. Вы слышали про нейросети? Я думаю, это золотая жила. Пока страха, конечно, маловато, но ещё не полночь, как говорится.
– Что-то я не пойму, а где у тебя пугательная железа в виде антенны 5G? Или ты волны страха на палец ловить собрался? – спросил едко Ваал’Торн.
– При чём тут 5G? Я пью страх по-обычному, как и вы. Без всяких волн и сигналов, – спокойно парировал Трутс.
– Да бредни это всё. Ваша новая школа, новые технологии – чушь, – Ваал’Торн обратился к Первороду. – Можно я вступлю в дискуссию?
– Пожалуйста, – кивнул Первород.
– Я как считаю, в живых вшита программа – бояться. Они без этого страха не выжили бы, они нам «спасибо» сказать должны. А наша задача – этот страх поддерживать. Пугай, но не спугни.
– Пугай, но не спугни! – хором продублировали присутствующие.
– Так, что ж мы теперь будем из-за каждого их новоиспеченного гаджета менять свои порядки и подстраиваться? Пусть они под нас подстраиваются! Тьма, высота, глубина, неизвестность – это у них на подсознании высечено. Без страха они все с края Земли сиганут, чтоб узнать, что за ним, – принялся объяснять шипастый страшила.
– Но Земля круглая, Ваал'Торн. Мы ещё в 1633 году встречали на нашей стороне Галилея, слушали его лекции, с пылу с жару. К тому же, люди совершенствуют своё бесстрашие. Их эволюция – адаптация. Они приспособились к жизни, учатся бороться со своими страхами. И заметь, делают это без насилия, как в средневековье. Они-то без нас прожить смогут, если достаточно адаптируются и разовьются интеллектуально, духовно, физически, а мы? Если мы задержимся в развитии на уровне средневековья – мы в нём и останемся. Пылью на полках истории. Мы просто не сможем их напугать, не то, что спугнуть, – доказывал свою точку зрения Трутс.
– Ну нет! Неужели ты не видишь, в их мире то же самое средневековье, обтянутое нанотехнологической тряхомудией. Не нужно ни под кого подстраиваться. Вышел в люди, напугал по-старинке – и дело с концом. Раньше люди что-то противопоставить могли, заставить нас самих бояться – жить было весело, мреть было интересно. А сейчас что? – выдал Ваал'Торн.
– А что сейчас? – уточнил Трутс.
– Да пресно всё, – кисло констатировал Ваал'Торн.
– Ну, так это говорит о движении, изменении. Пресно – значит непривычно. Разве нет? – уточнил Трутс.
– Это говорит о стагнации, а в условиях постоянного хода времени – о движении назад, – разъяснил Ваал'Торн.
– Смотря, откуда наблюдать. Если вам непривычно в новом мире – адаптируйтесь, изменитесь, – настаивал Трутс.
– Если мне непривычен новый мир, я его изменю под свои стандарты, – держался своей точки зрения Ваал'Торн.
– Ваши стандарты стареют вместе с вами, – сказал Трутс.
– Хорошо, увидимся через 100 лет. Посмотрим, чья позиция верная, – подвёл итог Ваал'Торн.
– Согласен. Кто останется, тот и прав. Время – лучший судья, – поддержал Трутс.
– Господа, я считаю вы оба правы. Точка зрения говорит о том, что вы наблюдаете. А мир такой большой, что в нём поместятся обе ваших точки зрения. Продолжим собрание, – урегулировал спор Первород.
– Хорошо. Нужно соблюдать последовательность. Меня зовут Ваал’Торн, – страшила показательно поклонился в сторону Перворода.
– Привет, Ваал'Торн! – приветствовал хор участников.
– Я, можно сказать, местный архивариус. Взаимодействую с ведьмами, беру у них заказы на той стороне, ищу исполнителей на этой. В свободное время веду летопись событий: ищу свеженькие мёртвые души и расспрашиваю их о мире живых, пока их память не стёрлась за 40 дней. Ну, что могу сказать – раньше было лучше. Светлая память тёмным временам. Я всё-таки буду настаивать на своём: раньше страх был вкуснее, углы темнее, луна полнее. Я вот достану архивы свои и принесу в следующий раз! Сухими фактами докажу! У меня всё.
– Мракодарю вас, господа, за ваши выступления. Это была интересная дискуссия. В спорах и рождается истина потому, что вы описываете её с разных точек зрения. Кстати, Ваал'Торн, вы могли бы помочь своими архивами Жозефине, – подвёл итог Первород. – Перейдём к следующему гостю.
– Всем привет! Я Аркаша, – он помахал сломанной рукой.
– Привет, Аркаша!
– В прошлый раз ты озвучивал проблему. Что-то изменилось после собрания? – спросил Первород.
– Да, мы начали встречаться с Каллисто,чтобы проводить уроки.
– И как успехи? – спросил глава собрания.
– Отлично. Но, в плане уроков – не очень: не могу применить её опыт в тесной лифтовой кабине без зеркал. Буду искать новое пристанище – «фешенебельное», как она выражается. С просторным лифтом и большим количеством зеркал. Она меня вдохновила изменить условия существования, – ответил переломанный Аркаша.
– О, это просто замечательно! Рад слышать, – прокомментировал тёмный великан.
– Прошу прощения, – вмешался Ваал'Торн, активно жестикулируя, – Но ведь, это же яркий пример того, о чём я и говорю. Аркаша вместо того, чтобы изменить мир, решил измениться сам.
– Но ведь, у него же нет зеркал в лифте обитания, чтобы применять зеркальную технику. Он изменяет себя, адаптируется. Или вы хотите сказать, что ему нужно самому зеркала в лифте повесить? – спорил Трутс.
– Я бы повесил, – сухо парировал Ваал'Торн. – Дело несложное.
– А мне нравится, что я перееду поближе к Каллисто. Мы сможем чаще видеться. Она мне очень нравится, – засиял Аркаша. – Я даже подумываю о церемонии мракосочетания.
Руно умилилась. Страшилы расплылись в улыбках. Даже хмурая и гордая Жозефина немного растаяла.
– И кстати, она мне посоветовала придумать страшилье прозвище и перестать представляться живым именем, – продолжил Аркаша.
– А так, это твоё живое имя? – удивился Ваал'Торн, – А я думал страшилье. Такое жуткое…
– Ваал'Торн, прояви уважение к живому имени. Мы все оттуда пришли. Живое и мёртвое – одна суть.
– Извиняюсь, – сказал он Первороду.
– А что значит живое имя? – спросила Руно.
– А ты не помнишь своё? – поинтересовался Аркаша озадаченно и переадресовал вопросительный взгляд главе собрания.
– В нашем мире живое имя, это как подпись. Если ты будешь делать что-то в рамках Сумрачного Секретариата, то тебе оно понадобится. Кто накладывает Печать, тот и передаёт узнику его живое имя после перехода, – объяснил Первород. – Если твоя мать Клаустрофобия, которая привела в этот мир, не назвала тебе его, значит пока не готова выпускать из-под своей опеки. Можешь спросить у неё, как представиться возможность.
– Хорошо, – ответила Руно и обратилась уже к Аркаше. – И какое же имя ты себе придумал?
– Выбираю между «Арканоид» и «Арканзас», – ответил он.
– Какой вздор! – удручённо отреагировал Ваал’Торн.
– А мне нравится как звучит, – сказал Аркаша. – Может быть, остановлюсь на «Аркан».
Благодарю за внимание)
Последующие собрания страшил в книге "Хроники Айо"
Буду рад обратной связи
