Да поможет ему Время...
Роджеру Желязны, с благодарностью
Павел Волевой, писатель с мировым именем и целой планетой поклонников, работал над своей новой книгой. Он не мог сказать, сколько уже продолжается этот процесс. Более того, он в принципе не имел представления о времени, что несётся мимо окружающих. Окутывает их пеленой, сносит ветром, погружает в кисель… Потому что для всех время существовало – а для него нет. Каждому оно приносило боль, радость… дарило новое и возвращало старое – его же обходило стороной, поскольку Павел находился, трудился, жил внутри полностью отгороженной от остальной реальности сферы.
Как долго он сидит там, одинокий, но не позабытый, писатель не помнил. Когда задумывался о вещах вроде этой, на ум приходила лишь мысль, что надо трудиться, чтобы оправдать собственное существование. Павел не забыл, какой недуг привёл его сюда, и в благодарность тем, кто помогал этого недуга избежать, а может, и справиться с ним – в будущем, - продолжал писать.
Сколько ещё секунд, минут, часов, дней… за границей сферы должно пройти, прежде чем к нему войдёт специально назначенный человек и объявит: «Павел Волевой, мы нашли лекарство от вашей болезни». Возможно, ему придётся ждать годы, а то и десятилетия… или века… либо даже больше… Но покуда он сидел в удобном кресле, которое обеспечивало его всем необходимым, ничто не грозило Павлу: ни голод, ни холод, ни болезни, ни внезапная смерть.
Сфера представляла собой камеру соответствующей формы десять метров в диаметре. У Волевого было всё: еда, вода, диагностика и профилактика здоровья, тренажёры, развлечения… Конечно же, их «дарила» ему сфера.
Внутри огромного шара, ближе к стенке, напротив монитора бесконтактного компьютера, возвышалось специальное кресло – почти трон. Посредством проводов, подсоединяющихся к контактам на голове гения, оно внушало нужные впечатления, ощущения, картины, сны… Оно же в итоге стало главным источником вдохновения, как и другие машины – питательная, развивающая (интеллектуально и физически), уборочная и прочие. Однако каждая, в итоге, являлась частью кресла – сделанного из гибкого, но удивительно прочного металла предмета мебели, что заменял сфере сердце, а Павлу – жизнь. Снабжённое саморегуляторами, процессором хай-энд-поколения, бесшумными вентиляторами, «украшенное» разноцветными мигающими чипами и многим иным, кресло являлось средоточием и источником фантазий гениального творца.
Иногда в его чистую, окружённую металлом клетушку заходили техник, или уборщица, или ещё кто-нибудь, чтобы выполнить свои обязанности. Происходило подобное редко, с пересчётом на реальное время. Да и о каких поломках, пыли либо о других привычных для людей помехах может идти речь здесь, в безвременье…
Впрочем, не так ли всё происходило в обычном мире? Может, люди там тоже сидели в суперкреслах и только и делали, что работали, развлекались и ждали – ждали, когда придёт техник, чтобы проверить или усовершенствовать их металлический источник радости, жизни, идей…
Павел не мог сказать наверняка, правда ли это. Слишком давно он покинул родную планету, по сути, оставшись на ней, а по существу, запертый во всесильной камере десять метров в диаметре. Болезнь, высасывавшая из писателя жизненные соки, пожиравшая его изнутри, заставлявшая худеть, утончаться и грозившая не оставить по себе и следа от великого человека, эта болезнь не знала жалости, названия и подобия. Известно лишь одно: болезнь алкала его беспокойства, нервного напряжения, питалась от них, развиваясь и усиливаясь. Доктора и учёные бились над разгадкой, а пока она не была найдена, Павел оставался закрыт в своей камере счастья, в райской темнице, где мог жить, и творить, и мечтать, и любить…
Дорогие ему женщины и поклонницы с горящими глазами входили в сферу, чтобы провести время с кумиром, и он платил им страстью и негой.
Внутри сферы отсутствовали источники информации, кроме развлекательных, да и те подбирались тщательнейшим образом, дабы случайно не поведать автору ненужного. Его нельзя лишний раз отвлекать, запрещено доставлять ему негативные эмоции… Понятно, дело в болезни и отчасти в невероятном таланте… Но почему тогда любимые девушки и женщины отмалчивались, а когда он задавал вопросы, отводили глаза?.. Конечно, это началось не сразу… если вообще есть «сразу», «потом» и схожие с ними понятия в бесконечном неохватном потоке ирреальности. И всё же…
Вопросы и вопросы… догадки, идеи мучили его – идеи, совершенно не связанные с очередным шедевром, над которым он работал.
И вот Павел принял решение.
Когда книга наконец была завершена – вторая по счёту и очень объёмная, возможно, труд всей несуществующей теперь жизни, - Павел отцепил от контактов на голове провода, поднял с кресла искусственно и искусно натренированное тело и подошёл к металлической двери. Рядом с дверью располагалась кнопка, при нажатии на которую открывался проход на оставленную планету – колыбель людей, природы… и смерти. Его, Павла, грядущей ужасающей смерти. Ему не запрещали нажимать кнопку, но сам бы он никогда не использовал её… по крайней мере, раньше Волевой так думал.
Сейчас же не имелось иного выбора, кроме как надавить на красный кругляш и дать сигнал двери открыться, чтобы выйти и разом разрешить скопившиеся вопросы. В конце концов, никто не запрещал этого.
И он поднял руку творца, мускулистую, здоровую – в безвременье – руку; во всяком случае, не более изъеденную болезнью, чем прежде. И нажал кнопку.
Ничего не произошло.
Изумлённый, испуганный и разозлённый разом, Павел снова вдавил кнопку, сильнее. Однако по-прежнему ничего не изменилось. Тогда он повторил это действие, ещё раз и ещё…
Наконец дверь со скрипом, медленно, будто делая одолжение, отворилась и неторопливо въехала в паз. Что-то настигло Павла, некое весьма навязчивое – и неприятное – ощущение, но знаменитый писатель не понял какое.
Он вышел наружу и осмотрелся. Увиденное повергло его в шок!
Стены были ржавые и покорёженные, в потёках. Всё перевёрнуто вверх дном и поломано: стол, стулья, полки, предметы интерьера… Хрустально-металлическая люстра разбита и валяется на полу. На месте прочнейшей и надёжнейшей двери, ведущей прочь из перемычки, зияла рваная дыра. А дверь в сферу – погнутая с внешней стороны и в следах копоти.
Закравшиеся было недобрые предчувствия усилились стократ.
Павел шагнул вперёд, наступил на задвигавшиеся, захрустевшие, заскрипевшие под ногами обломки. Ещё пара шагов, страха и неизвестности – и он оказался в коридоре.
Сознание Павла, отвыкшее от ужасов подлинной реальности, той реальности, которой управляло время, немедленно погрузилось в кошмар!
Длинный широкий коридор утопал в темноте. Одинокая грязная лампочка мигала из-под разбитого плафона. И повсюду, кругом, везде лежали неподвижные тела! Мёртвые люди в неестественных позах, обезображенные, с потёками крови, с застывшими глазами… Тем страшнее была явившаяся картина, что она увиделась нечётко проступающая в плохо разряжаемом неверным светом мраке. Но все как один умершие сжимали – кто одной рукой, кто двумя – некую книгу.
Павел, ступая сквозь густые отвратительные запахи и мигающую тьму, подошёл к ближайшему трупу, нагнулся и с трудом вынул книгу из крепко сжавших её в предсмертной судороге пальцев. Это стоило огромного эмоционального напряжения и приступа тошноты… Картон и бумага тотчас рассыпались в прах в руках Волевого.
Сердце билось гулко и часто.
Он повторил попытку, приблизившись ко второму мертвецу, и был на сей раз предельно осторожен.
Подойдя с книгой под дырявый плафон с дёргающимся глазом лампочки, Павел вгляделся в печатные строчки. С большим усилием прочитал первые два-три предложения… и в безумном страхе и какой-то неописуемой гадливости, омерзении отбросил книгу. Та разлетелась по коридору горелыми, перепачканными листами.
Он узнал её! Да, он прочитал лишь с десяток-другой слов, однако и этого хватило автору, чтобы распознать в вещи, которую не пощадили жестокие дни и неведомые обстоятельства, собственное произведение. Первый и пока единственный шедевр, вышедший в печать. Кажется, то крупное издательство… как бишь его… выпустило произведение Волевого давным-давно… Хотя можно ли быть уверенным, когда живёшь, думаешь, фантазируешь и трудишься в искусственном мирке, в плену сострадательного и безжалостного безвременья?..
Раздался навязчивый, судорожный скрип.
Павел опрометью кинулся назад… И с испугом, переходящим в отчаяние и панику, обнаружил, что дверь сферы закрыта! Никто, кроме него, не входил в перемычку и не выходил оттуда за последние минуты… если, конечно, он правильно воспринимал время, от которого порядком отвык. Значит, путь был отрезан по воле технической неисправности. Или, кто знает, высших сил.
Павел принялся колотить по металлической двери, сделанной из сплава самых прочных металлов – природных и изобретённых наукой. Пихал руками, бил ногами. А ещё нажимал и нажимал находящуюся снаружи, светящуюся, когда наступала темнота, красную кнопку – сестру-близняшку той, что скрывалась внутри сферы. Только это не приносило результата. Случай, что когда-то спас его, погрузив в автоматизированную пустоту, теперь изгонял и бросал в пасть мира, коий страшнее одиночества.
Обессилевший, напуганный, писатель стоял, облокотившись на дверь сферы – отменённый пропуск в его сверхзащищённый техногенный дом, верное и спасительное убежище. Павел глубоко дышал. И пытался справиться с мыслями…
Когда это более или менее удалось, он понял, что другого исхода нет. Выбора попросту не давали – боги, или люди, или кто бы то ни было.
Тогда он развернулся и немного нетвёрдой, но решительной походкой направился в коридор с лампочкой-глазом.
Мигнув напоследок, устройство освещения погасло, погрузив новый для Павла, жутчайший мир в вязкую темноту. Лишь за спиной маячил бледный овал прохода, ведущего к перемычке, но туда возврата уже не было: так он решил.
Автор ступал осторожно. Вот он коснулся стены и стал двигаться наощупь, стараясь не думать о том, что его окружало. Однако периодически Павел натыкался на трупы, которые вынужден был переступать или обходить.
Наконец впереди замаячило нечёткое пятно света – куда-то вёл этот коридор…
Вдруг раздался взрыв. Коридор содрогнулся. Всё затряслось, заплясало перед глазами!..
Внутри, в животе и груди, на мгновение сделалось больно. Это медленно возвращалось чудовище – казалось, забытый и погребённый в небытии недуг…
А Павел шёл дальше – опираясь о стены, почти вслепую, двигался он навстречу свету, тайне, разгадке. Навстречу гибели или жизни. Но – ответу. Иного выбора не нашлось.
Вторая книга осталась лежать внутри сферы. Он назвал её «Шаг наружу».
А книга первая, та, что написана им неизвестно когда и овеяна уж легендами, валялась на полу в тёмном коридоре в виде разрозненных, обгоревших, полусгнивших листов и их остатков. И истово сжималась пальцами, как теперь понимал Павел, страшных, обезображенных мертвецов. Это было художественное произведение. «Выживание в условиях ядерной катастрофы» - такое имя носил роман-эпопея.
Порой наша слава бежит впереди нас…
…Коридоры продолжались и продолжались – тёмные, светлые, полуосвещённые, перетекали они друг в друга. Каждый новый вырастал из соседа, точно матрёшка, настолько переходы были схожими, однотипными, обезличенными. И повсюду Павел встречал мертвецов: какие-то сидели, прислонившись спиной к стене, иные сползли на пол, а других разорвало на части. Стены и пол «украшали» потёки крови. Сдерживая рвотные позывы, Волевой брёл и брёл вперёд, надеясь, что этот кошмар когда-нибудь закончится. Впрочем, как могло закончиться то, чему он стал хоть и безвольной, но причиной? Нет, подобное просто так не завершается.
«Ядерная катастрофа…» - пронеслась в голове ужасающая мысль-предположение, и самым страшным казалось то, что эта писательская выдумка, каковая появлялась на свет сотнями, если не тысячами вариаций, скорее всего, стала правдой. Чистой и неизбежной.
Катастрофа, бедствие, апокалипсис… армагеддон… А значит, нет надежды на возвращение, обращение, восстановление… Люди сами себе вырыли могилу, да настолько глубокую, что выбраться из неё невозможно. Никому ещё не удавалось одолеть смерть, воскресить погибшего, повернуть время вспять. Это невероятно, немыслимо! И противоестественная сфера Волевого, источник его жизни и умирания, - лишнее тому доказательство.
Шаги человека, последнего из выживших, гулко отдавались в абсолютной тишине, которая давила на сознание хуже громогласного шума. Глаза Павла щурились, когда он высматривал дорогу в темноте, и жмурились, стоило вновь выйти на яркий свет. Всё тот же однообразный путь, и всё такой же коридор впереди… Такой же, да не совсем: Волевой увидел, что прямо по середине металлической тропы, той самой, которой он брёл последние… сколько? полчаса? час?.. по центру этой тропы расположена массивная металлическая дверь.
Без всякой надежды он подошёл к ней и нажал кнопку открывания. К его удивлению, дверь медленно, с неохотой, поскрипывая, отворилась. Павел зашёл внутрь.
Тотчас его виска коснулось что-то холодное – упёрлось больно и неотвратимо. И чей-то голос – женский – сказал:
- Как долго я ждала этого момента.
Павел медленно обернулся, и взгляду его предстало две вещи, одна поразительнее другой. Вещь первая: к виску ему приставили пистолет; приставили с явным намерением застрелить. Это помогла определить вещь вторая: женщина, красивая и стройная, что стояла перед ним в напряжённой позе. Весь вид её – от вспотевших пальцев, сжимавших пистолет, до сузившихся в ярости глаз – говорил, утверждал, кричал: «Я тебя ненавижу и хочу убить!» Как и любой писатель, Павел был достаточно восприимчивой натурой, а кроме того, ситуация представлялась ему совершенно однозначной.
Дальше поразглядывать и порассуждать ему не дали: пистолет ещё сильнее упёрся в висок.
- Ну, что скажешь, Дон Жуан? – зло проговорила незнакомка. – Даю тебе право на последнее слово.
- Кто ты? – только и смог сказать Павел.
Его охватила внутренняя дрожь; столь сильного страха он не испытал даже тогда, когда врачи вынесли ему смертельный диагноз-приговор. Он не настолько испугался и разразившейся атомной катастрофы. Всё-таки боязнь за себя, за собственное существование – наиболее сильная.
- Значит, ты не помнишь моего имени? – В голосе женщины с пистолетом прозвучали издевательские нотки.
- Я тебя впервые… - начал было Павел, но остановился.
Что-то нечёткое, какой-то смутный, размытый образ, на краешке памяти, старался ворваться в сознание. Павел закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
- Молишься? – презрительно хмыкнув, спросила женщина. – Зря: тебе это точно не поможет… Хотя – кто знает. Говорят, Бог дарит мир и покой каждому, в том числе и ублюдкам вроде тебя…
Павел не слышал её оскорбительных речей, они проносились где-то на кромке восприятия. Сейчас перед мысленным взором писателя представали старые, давно, казалось, забытые, поглощённые временем образы: страстные поцелуи… разгорячённые тела… жаркие объятия… ритмичные движения… громкие стоны… слова нежности…
- …А ведь ты говорил мне, что любишь, - прорвался сквозь пелену забытья звук женского голоса. – Уверял. Клялся. Слышишь?! Клялся! Там, на этом уродском кресле-раскладушке!..
Павел открыл глаза; краешком зрения он увидел, что пистолет в руках угрожающей ему дамы задрожал.
- Клялся, что не оставишь! Что я единственная и неповторимая! Что другой такой нет и не будет, и… и…
Дуло пистолета заходило ходуном. Наблюдая боковым зрением, как оружие выписывает кривые, касаясь его кожи, Павел действительно молился – о том, чтобы женщина случайно не выстрелила. Однако зачем жизнь здесь, в униженном, погребённом, прОклятом мире? Мире, который отправился в небытие по его собственной воле…
- …Ненавижу тебя! Ненавижу! Я хочу, чтоб ты сдох! – И без того высокий, голос незнакомки зазвучал совсем пронзительно. – Сдох, слышишь?! И я… я…
Рука женщины дрожала, будто у больного Паркинсоном.
«Вот сейчас», - понял Павел и приготовился принять неизбежное.
- …я… Не могу этого сделать! – выкрикнула женщина.
Она убрала пистолет от его виска и приставила к своему.
Надо было действовать стремительно, что Павел и сделал.
Он бросился на сходящую с ума даму. Грянул выстрел!..
Волевой и женщина рухнули на пол. Павел отбил себе весь бок о металлическую поверхность; боль усилил постепенно возвращавшийся страшный недуг. Но обращать на это внимание было нельзя. Он выкрутил женщине руку, и пистолет вывалился из ослабевших пальцев и упал со звонким стуком. Подняв его, писатель ещё раз взглянул на неудавшуюся убийцу.
- Не смотри на меня… - Говоря прерывисто, проглатывая звуки и слоги, она отвернула от него заплаканное лицо – истерика не отпускала ни на миг. – Не смотри… Уходи… Уходи же!..
- Я правда не помню, - сказал он, просто чтобы хоть что-нибудь сказать. И, со странным, непонятным ему до конца чувством, добавил: - Извини.
- Уходи… - Женщина затихла, однако её тело всё ещё сотрясали беззвучные рыдания.
Павел встал и огляделся.
- Это ты сделала? – спросил он, сам не зная, что конкретно имеет в виду.
Женщина что-то пробормотала в ответ, но он не разобрал слов.
«Конечно, она не могла стать причиной катастрофы, - размышлял Павел. – По крайней мере, сознательно. Зато могла…»
А что? Что она могла? Кто знает…
Тогда Павел решил сосредоточиться на помещении, в котором находился.
Итак, это некая комната управления; повсюду взгляд замечал экраны и кнопки. БОльшая часть оборудования выворочена и разбита, но центральный монитор, на котором вначале, ввиду обстоятельств, Павел не заострил внимания, цел. Только пара недлинных трещин сбегала вниз, к краю экрана.
Волевой подошёл ближе, со смесью самых разных чувств рассматривая то, что предлагал монитор. Писателя захлестнули изумление, радость, неверие…
- Доволен?.. – донеслось позади него. – Теперь ты… доволен, Павел Волевой?..»
«Разумеется, ей известно моё имя, - подумал Павел, - но она произнесла его так, словно бы нас связывает нечто бОльшее, чем простое знакомство. Да, наверняка эта женщина – одна из моих бесчисленных любовниц. Одна из сотен поклонниц и доброжелательниц, которые приходили в сферу. Жаль, что я её совсем не помню…»
На экране главного монитора с разных камер демонстрировалась сфера, ставшая Павлу пристанищем и спасением на долгие, несуществующие годы.
Приблизившись к пульту управления, Волевой, не рассчитывая ни на что, неторопливо оглядел выдранные с корнем кнопки.
«Не починить и, возможно, не восстановить…» - с грустью подумал Павел.
Однако всё-таки несколько кнопок сохранилось, и внимание мужчины привлекла та, под которой белыми буквами было написано «Заблокировать/Разблокировать». Не веря собственному счастью, Павел нажал на небольшой металлический квадрат. Не раздалось ни звука, и картинка на мониторе не изменилась, однако Волевой надеялся, что произошло именно то, чего он ждал, во что верил, на что надеялся. Надежда – единственная сохранившаяся в его жизни вещь. Надежда неясная, туманная, почти несуществующая; надежда на фантомы и призраки. Действительно, стоит ли забивать голову какими-либо фантазиями и планами, когда не сегодня-завтра тебя или убьёт собственная неизлечимая болезнь, или прикончит радиация, а может, и бомба, если война ещё идёт…
- Жди меня здесь, - сказал он женщине и повернулся, чтобы уйти.
- Куда ты?
Он не ответил…
…Однообразные, однотипные коридоры чёрно-белыми секциями, как у шахматной доски, мелькали мимо и уходили в небытие. Утекали в неизбывность и фигуры – размётанные по пространству, мёртвые фигуры пешек, офицеров, королей: целые и разбитые на части. Павел бежал изо всех сил; в руке он до побелевших костяшек пальцев, до боли сжимал пистолет.
«Только бы она не сглупила и не заблокировала дверь снова… - думал он. И ещё: - Почему радиация до сих пор не добралась до нас? Может быть, меня неким образом охраняет моя неведомая болезнь? Не исключено. Но как насчёт этой женщины? Неужели изобрели защиту от радиоактивного излучения в виде каких-нибудь таблеток, и их она и выпила? Или нам повезло, и заражение здесь пока не настолько сильно?.. Что вообще произошло в мире, что поменялось?..»
Эти и многие другие мысли сменяли друг друга со скоростью калейдоскопа в его голове, пока Павел нёсся по бесшумным, безликим коридорам.
Но когда он отдышался и подошёл к сфере, то понял, что на сей раз ему повезло – если, конечно, можно говорить о везенье в подобных обстоятельствах. Павел нажал на кнопку, дверь открылась. Мужчина поспешно зашёл внутрь.
Разгорячённый, полный решимости, он окинул взглядом помещение, с которым сроднился в течение безвременья. Уверенная рука подняла пистолет.
Павел не отрываясь смотрел на соединённый с креслом, беспроводной центральный компьютер. Устройство продолжало функционировать, в настоящий момент блокируя подачу безвременья, чтобы оно не вырвалась наружу, в реальный мир.
Волевой подошёл ближе и направил дуло пистолета на прикреплённый к чудо-креслу, бесшумно работающий миниатюрный системный блок.
«А вот это мы сейчас поправим. У человечества должен быть шанс!»
И он выстрелил. Затем снова; и снова…
И тогда наконец взорвалось!.. И разлетелось осколками – повсюду!.. И повалился на пол «умершей» сферы человек… И пистолет откатился, выпав из безвольной руки…
И другой человек, в комнате управления, зарыдал пуще прежнего, когда главный монитор показал, как всё произошло…
У человечества должен быть шанс!..
И практически одновременно со случившимся яростный, бушующий, неостановимый поток безвременья вырвался на свободу и понёсся по коридорам, лестницам, шахтам лифта – чтобы выпрыгнуть в окна, дыры в стенах, дверные проёмы – и постепенно, неотвратимо, агрессивно подчинить себе этот мир, спеленать его, завоевать – весь, целиком, без остатка…
Планета погружалась в нечто без времени, в трансцендентальный кисель, с каждой секундой всё глубже и безысходнее. Невидимая, неощутимая, однако беспощадно-непререкаемая волна охватывала собой всё – мертвецов и их имущество: личные вещи, транспортные средства, дома… Улицы городов и сами города, разрушенные, истлевшие… Сгинувшие в небытии страны… Выжженные леса, испарившиеся озёра, реки и моря, отравленные океаны… АБСОЛЮТНО ВСЁ…
Но где-то же должны быть живые… где-то, должны быть… Как и шанс, шанс для всего человечества. Возможно, найдутся те, кого не коснулась рука всеобщего ментального и физического уничтожения. Может быть, они вернут всё на круги своя…
…Неизвестно, сколько это продолжалось, ведь осуществить подсчёт было невозможно, - однако вдруг что-то закрутилось, завертелось и ударило в безвременной поток. Волна без часов, минут, секунд сопротивлялась, пыталась взять напором… Тщетно. Неясная мощь продолжала наседать и наконец выдавила «замораживающую» силу из её цитадели. И закинула куда-то на задворки действительности, а может, и вовсе аннигилировала, разметав по Вселенной и низведя в ноль.
Павел не понял, что изменилось вокруг: просто в один миг он, умирая, лежал на полу техногенного супер-устройства, источника безвременья, а в другой – не было ни ран, ни боли, ни болезни, ни сферы, ни безвозвратных разрушений и заражённой природы… НИЧЕГО!..
Он сидел у себя дома, за ноутбуком, и оторопелым взором глядел на безразличные чёрные буквы, усеивавшие яркий белый фон.
- Ты кричал? Что случилось?
На пороге комнаты стояла стройная, красивая женщина.
Павел помотал головой: всё случившееся казалось таким… нереальным. Но ведь оно было. Чёрт возьми, было! Это ему не привиделось! Это не галлюцинация, не сон, не выдумка какого-нибудь фантаста.
Или…
Он повернулся к ожидающей ответа женщине, мягко улыбнулся. Что-то внутри подсказало: это – его жена, и живут они вместе, в радости и горе, уже довольно давно. Воспитывают двух прекрасных детей.
«Мальчика и девочку», - подумал Волевой.
Ещё немного, и он вспомнил бы их имена. Но…
- Всё в порядке, дорогая, - нежно молвил он. – Просто у меня родилась новая, очень хорошая идея, и я безмерно счастлив.
- Не пугай меня так больше, - произнесла жена – или та, кого Павел за неё принял, - и, покачав головой, скрылась в коридоре.
Когда дверь затворилась, Волевой опять повернулся к ноутбуку. Вопросы и вопросы, сбивая друг друга, роились в голове, однако он должен был сосредоточиться на совершенно определённой задаче.
Экран компьютера утверждал, что новое произведение закончено – вот уже и дата написания стоИт. Осталось книгу озаглавить.
«Что касается названия, с ним давно всё ясно, - подумал Павел. – Если только происходящее не чьи-нибудь шутки или не какой-нибудь сверхъестественный заговор. Но я ведь помню и сферу, и катастрофу, и свои ощущения, и мысли, и ту женщину… мою жену?!.. И остальное… Помню предельно чётко!..»
Он мог бы рассуждать долго. Например, о природе, которая, по только ей вЕдомой причине, сначала позволила разрушить планету и утопить её в безвременье, но после взбунтовалась и повернула события вспять.
Коснулись ли изменения только времени? А может, и пространства? В любом случае, Вселенная не хотела или не могла допустить того, что происходило с Землёй, позволить безвременной силе вырваться в космос. И она нивелировала её, обнулила события, и всё возвратилось туда, где история ПОКА ЕЩЁ могла пойти иным путём… По чьей же воле это произошло? Бога? Инопланетян? Людей? Самой природы?..
Или мир, поступками людей и его, Павла, стремлением, на самом деле оказался безвозвратно разрушен? И реальность, которую он сейчас якобы зрит – мимолётное сновидение умирающего, последний сон перед всемирным, вселенским забытьем? Мельчайшая частичка времени – или безвременья? Всего лишь отголосок правды?
Однако ЧТО есть правда?..
У него не получалось отыскать ответ. Да и был ли он?..
Это не столь важно. Как и то, ктО стал источником ОБРАЩЕНИЯ. Гораздо важнее другое…
Пальцы легли на клавиатуру и застучали по чёрным квадратикам, выводя на экране название:
«Выживание в условиях ядерной катастрофы».
Сохранить…
И да, он прекрасно знал, как назовёт следующую книгу. Безусловно, «Шаг наружу».
Но о таких вещах – о будущем – рассуждать пока рано. Сейчас надо спешить, нужно ещё раз прочитать набранный текст и отредактировать, если понадобится. А после писАть второй роман, третий, четвёртый… сопротивляться занесшему меч над его головой безжалостному року. Року, который не удовольствуется только им одним – который жаждет заполучить и уничтожить человеческое общество без остатка. Либо даже больше… Следует что-то делать, чтобы успеть; бороться и творить вещи, события, мысли, кои под силу создать.
Ну а дОлжное обязательно придёт – со временем…
Глубоко вздохнув и сосредоточившись, Павел Волевой вернулся к работе – к тому, чем умел заниматься лучше всего: рассказывать.
На этот раз он попробует не допустить ошибки. И да поможет ему Время…
Зелёнка, будь че!...
Рассказ-предыстория Операция "Аппендицит"
(Что было после «Операции “Аппендицит”»)
Homo no pasaran!
1/4
«Нет ничего более неприятного, чем продираться сквозь лес, - подумалось кучеряво-волосатому Скелету. – Особенно когда чаща не встречает с распростёртыми ветвями. Особенно когда на каждом шагу мины естественного и противоестественного происхождения. Особенно когда тебе это отнюдь не в радость и солнце жварит как безумное. И в особенности когда до этого ты был зомби, а потом какой-то толстый неуклюжий охранник превратил тебя обратно в человека».
Да, так оно и произошло. Только-только Скелет стал забывать адовы муки работы программистом, едва-едва начал постигать азы жизни зомби… ну ладно, существования, которое всё равно интереснее, чем бытность человеком… как обязательно надо появиться врагу оживших мертвецов, чтобы испытать на противнике новое оружие. Скелет и остальные трое из отряда, благодаря кому скромный айтишник и стал отважным умертвием, не успели понять, что случилось. Одну секунду бежали от корпоративщиков по лесу – в следующую валяются с ножевыми ранениями. А ещё через какое-то (короткое) время превращаются в людей: волосы отрастают, кожа розовеет, струпья спадают, конечности начинают работать нормально… В общем, мрак.
Дальше последовал побег, или, если говорить словами формального начальника отряда Гнутого, «вынужденная передислокация». Вначале уходили подальше от этого проклятого места, чтобы поразмыслить, потом тикали от глаз, рук и оружий бывших братьев-зомби, после чего сделали привал.
- Предлагаю обсудить, - в перерыве между рок-песнями, которые постоянно играли у него в наушниках, веско высказался Зелёнка, поводя худощавым плечом.
Он был младше по званию, чем Гнутый, и по росту тоже ему уступал. Но почти всякий раз, когда начальник пытался усмирить непокорного подчинённого, это заканчивалось для Гнутого переломом новой части тела. Проще пережить подобное и восстановиться, хотя бы и искусственными методами, когда ты зомби. С человеческим же телом всё гора-аздо неприятнее…
- Ну давай обсудим, - буркнул высокий, темноволосый, мускулистый и не слишком-то храбрый Гнутый.
Рядом с ним молча сидел светленький рядовой Огрызок, поедая мох. Жрать хотелось так, что, казалось, желудок сейчас отвалится, а нерешительный в остальное время Огрызок совершенно не напрягался. Лучше мох, чем ничего, принял он смелое решение.
- Идти наугад – бессмысленно, - вспомнил, кто тут главный, Гнутый.
- Глупо, точнее, - крикнул сквозь грохот в ушах Зелёнка.
- Мху не желаете? – предложил Огрызок. – А то я весь съем.
- Кушай на здоровье, - неискренне пожелал Гнутый.
Скелет ободряюще похлопал Огрызка по плечу. Тот улыбнулся, подмигнул и продолжил вгрызаться в коричнево-зелёную массу.
«Цвета нас каких-нибудь несколько часов назад», - с грустью подумал Гнутый.
Ради такого дела – совещание! – Зелёнка приглушил звук и выдал новую мысль:
- Есть идея идти к реактору. Трансформеры-то разрядились, чтоб их. Учёные, ёлки колючие!.. Не могли придумать аппаратов с зарядом побольше.
Гнутый от такого предложения встал на дыбы, правда, больше по привычке и из вредности.
- Ага, к реактору! Чтоб нас там убило.
- Вот именно. Рад, что сегодня ты понял меня с первого раза.
- Не понял.
- Эх, а я-то надеялся… Тебе действительно хочется быть человеком?
- Нет, - честно ответил Гнутый.
- И, что-то мне подсказывает, никому из собравшихся не хочется, - продолжил Зелёнка.
Скелет с Огрызком обречённо покивали.
- Ну так давайте зомбироваться взад! – И Зелёнка опять врубил рок на полную.
Гнутый серьёзно озадачился; остальные тоже.
- Хочешь сказать, радиация в реакторе прикончит нас и сделает опять мертвяками? – проговорил задумчиво руководитель отряда.
- Чего?! – между делом напевая “Suicide Solution”, выкрикнул Зелёнка.
Гнутый повторил, прямо в ухо подчинённому и не без удовольствия.
- А, да, - спокойно ответствовал младший лейтенант, не вынимая «блинов» из ушей.
- Я хочу снова быть страшным, разлагающимся и бессмертным, - прогундел Огрызок.
Скелет потрепал его по волосам. Рядовой вздохнул и вгрызся в мох.
- В принципе можно попробовать, - протянул, одновременно размышляя, Гнутый. – Однажды ведь сработало, ну, когда люди только начинали превращаться в зомби.
Из наушников Зелёнки доносилась “If You Want Blood (You’ve Got It)”.
- А если промахнёмся? – поразмышляв, задал вопрос Гнутый.
Как выяснилось, Зелёнка всё слышал. Он раздражённо проронил некую фразу, явно нецензурного содержания, выключил плеер и обратился к шефу:
- Мимо реактора промахнёмся? Или в вычислениях?
- Второе.
- Так это даже лучше – значит, наверняка обратимся.
- Уверен?
- Не-а. “Empty spaces what are we’re living for?..”
- Ладно, я согласен. А следовательно, и остальные.
- Минуточку… - заговорил наконец Скелет.
- Молчать, новобранец! – рявкнул что было сил Гнутый.
Скелет скорее удивлённо, чем обиженно, примолк.
- Шоу, как верно заметил господин Зелёнка, должно продолжаться! – торжественно объявил майор.
- Я так заметил?
- Процитировал, можно сказать.
- Ага, ну да. Тогда вперёд?
И Зелёнка уже вскочил с коряги, на которой сидел, стряхнул особо кусачих муравьёв и ринулся в бой.
- Погоди, балбес! – донеслось вдогонку от Гнутого. – Надо по навигатору станцию найти.
- Не надо, балбес, - в тон прилетело назад. – Тут ядерная станция поблизости одна.
- Насколько поблизости?
- Километров четырнадцать, не больше.
- Ау-у-у.
- Это точно, для бешеной собаки четырнадцать вёрст не крюк. Надеюсь, в малышке достаточно радиации для облучения. Короче, айда на верную смерть, товарищи! – И Зелёнка загорланил на всю округу, видимо, не заботясь, что его могут услышать враги и дикие звери или что сослуживцы оглохнут: - Mad dog I got nothing to lo-o-ose!..
2/4
По пути героическому отряду встретилась компания подвыпивших людей, одинокий писающий зомби да стайка диких псов. Людей благоразумно обошли стороной: мало ли чего этим субъектам с нормальным сознанием в голову взбредёт. Зомби-одиночку оставили справляться с нуждой, не выказав желания помочь. Собаки же прошли стороной метрах в ста пятидесяти. А затем из-за деревьев, здоровенная и величественная, старая и грязная, отравленная и благостная, показалась станция.
- Мгм-м, - философски изрёк Гнутый, созерцая закрытые, когда-то автоматические, а ныне просто сломанные толстенные двери здания. – Внутрь как попадать будем?
Зелёнка посмотрел на него как на дебила.
- Через проход?
- Через какой, умник?!
- Через задний! Хе. Узнаешь спустя секунд двадцать.
- Что?.. Бомба?! Ложись!
Пока все разбегались, Зелёнка спокойно прошествовал к упитанному дереву, зашёл за него и закурил. После одной пятой сигареты раздался взрыв. Оглохли все – кроме младшего лейтенанта, которого «спас» хэви-металлический гром в наушниках.
- Готово, да? – уточнил он.
- Готово!.. – проорал Гнутый и прибавил пару крепких выражений, впрочем, не обращённых конкретно в адрес Зелёнки.
Младший лейтенант, точно бабки, умел слышать то, чего не надо, и пропускать мимо ушей самое важное. Однако в этой ситуации он промолчал. Может, притворился, но, вероятнее всего, просто слушал новый трек.
- М-м-м, какие мелкие обломки, - любовно произнёс он.
Гнутый беззвучно выматерился.
Все четверо вошли внутрь станции. Скелет с любопытством оглядывался. Огрызок вытащил из кармана остатки мха, покрутил немного на ладони, надеясь, что заразит их радиацией, и доел. Смачно чавкнул, вытер рот ладонью, спросил:
- Далеко ещё? А то ножки побаливают.
- Выдерну – не будут побаливать, - елейнейшим голосом проворковал Гнутый. И вдруг гаркнул: - Отставить глупые разговорчики!
- Есть!
- Да жри, если хочешь. Вот скоро станем зомби – тогда…
- Можно будет нести чушь?
- Нет! Можно будет быть зомби.
- А-а…
Пока майор и рядовой выясняли что-то близкое к отношениям, а Зелёнка, размахивая пакшами, горланил “You’re in the army now! Oh-ooh-oh!», Скелет прочёл надписи на стенах. Попадались и неприличные, и непонятные, и – для него – бессодержательные, но дорогу к реактору экс-программист обнаружил-таки.
- Туда! – Он указал куда.
Четвёрка двинулась по настенным указателям; Зелёнка полушагал-полуволочился, потому что Гнутому приходилось тащить за собой не вполне адекватного, хотя и сверхпрофессионального солдата.
И вот вырисовалась дверь к реактору – освинцованная, как положено, и, с виду, нерушимая.
- Только, Зелёный, прошу, никаких бомб, - чуть ли не умоляющим тоном попросил Гнутый.
- All right, папаш. А внутрь как попадать будем?
- Может, так, - предположил Скелет.
Он приблизился к двери, послышался писк, оповещающий, что сработал сенсор, и дверь, издавая шумные, грузные звуки, крайне неторопливо отворилась.
- Прошу. – Скелет указал рукой на темноту.
Когда глаза привыкли к мраку, выяснилось, что и это не совсем реактор. Само «сердце» - в центре помещения, внизу, под защитным колпаком, а окружает реактор операторская.
- У кого какие идеи? – призвал к диалогу Гнутый. – Взрывы и взлом не предлагать, - прибавил он немедля, понятно кого имея в виду.
Тот человек, кого прямо сейчас имели в виду, вышагивал по операторской, фальшиво насвистывая “Die Hard the Hunter” с «Пиромании» и накручивая правый наушник на палец левой руки.
- Система сложная, - мрачно оповестил Скелет.
Приблизился Огрызок.
- Очень?
- Очень. Чересчур, я бы сказал. Пока взломаю – и если взломаю, - мы с голоду подохнем.
- Я чуть позже: мху наелся до отвала, - обрадовал Огрызок.
- Молодец, молодец, - мягко, чтобы не обидеть, откликнулся Скелет.
Гнутый хмурился с каждой секундой сильнее. Когда брови дошли примерно до уровня губ, недовольно выдохнул:
- Надо что-то делать.
- Для начала прекратить изъясняться штампами из древних фильмов, - бросил Зелёнка. – Во-вторых, глаза расшнуровать и освободить от ненужной обуви. А в-третьих…
Из стены, плохо различимый в окружающем мраке, выпирал рычаг. Его-то младший лейтенант и дёрнул, без особых усилий. Тотчас что-то загудело, заскрежетало, после – зашуршало и зарычало… Оказалось, футляр, закрывающий реактор, заваливается набок. Металл въехал в паз с душераздирающим звуком: поморщились и Гнутый, и Огрызок, и Скелет. И Зелёнка – но последний из-за мурашек, которые у него всегда вызывала песня “Armageddon It”.
- Вроде рифф простой, да и нетяжёлая, но какая ж крутая, ёлки! «Истерии» под стать.
- Ты о чём? – не въехал Скелет.
- И об альбоме тоже, - малопонятно пояснил Зелёнка.
- Да он опять со своими устаревшими, никому не нужными, демоническими песнопениями лезет! – не выдержал Гнутый.
Зелёнка без слов вырубил плеер, вытащил наушники, подошёл к боссу. И, подпрыгнув, что есть силы заехал двухметровому солдату в глаз. С криком Гнутый упал в реактор.
- Вперё-о-од! – сумасшедшим соколом заорал Зелёнка, летя туда же.
Скелет неспешно спустился по лестнице. Огрызок повторил его путь, ещё более осторожно.
Гнутый валялся на пыльном радиоактивном полу с переломанной шеей. То ли потрескивало вокруг, то ли чудилось.
- Готовы? – озорно воскликнул Зелёнка, выхватывая пистолет.
- Погоди-погоди. – Скелет выставил руки вперёд, а сам сделал шаг назад. – Какой у тебя план?
- Перестрелять всех.
- Отличный план, - одобрил Огрызок.
- Угу, - с сомнением буркнул Скелет. – А потом?
- Себе пулю в голову, естественно.
- Замечательно. А дальше-то что?!
Зелёнка аж опустил огнестрельное оружие.
- Кто из нас двоих интеллектуал, в конце-то концов? – Младший лейтенант для вескости сплюнул. – Радиация доделает дело, разумеется!
- И сколько нам лежать придётся?
- А я знаю?
- А действительно ли мы превратимся?
Зелёнка подумал.
- Вот и проверим.
Вскинул пистолет и проделал дырку в голове коллеги. Скелет рухнул замертво.
Гул выстрела постепенно стих. Огрызок отошёл от шока и, как следствие, принялся отходить ещё и от опасного лейтенанта.
- Зелёнка, будь человеком, - призвал рядовой, - покрути мозгами.
- Крутить-вертеть мозгами надо умеренно, - поучил собеседник. – Когда навертелся, действуй.
- Ты же специально укокошил Гнутого?
- Ну конечно!
- То есть чтобы сделать его зомби?
- А не для этого ли мы пришли? Чего-то я не понимаю!
- Вот. И я о том же! Пойми! А для этого – подумай.
Зелёнка хмыкнул.
- Разговорился ты, смотрю. Жуй лучше мох – умнее смотришься.
- Зелёнка, будь че!..
- Нет: надоело!
И грянул выстрел – ещё один. Тело Огрызка, потеряв равновесие, повстречалось с плитами.
Довольно крякнув, Зелёнка дулом пистолета пересчитал трупы. Крякнул контрольно, поднял оружие, приставил к виску. Палец нажал на гашетку…
…Через секунды грохот стих, и внутри реактора вновь наступила тишина.
3/4
- Очнитесь! Очнитесь, прошу вас! Умоля-аю! Они уже близко!..
Огрызок распахнул глаза.
- Кто близко?
- Люди!
- Ну и ч… Стоп. – Спутанное сознание рядового тонким крючочком зацепилось за услышанное. – Значит, мы боимся людей?
- Не знаю, как вы, а я – весьма и весьма!
- То есть мы не люди?
- Да! То есть нет!
- Хм. Внесём уточнение: мы – зомби?
- Да, да, да! Все пятеро!
- Ага-а!.. Ой, стоп ещё раз. А кто пятый?
- Я, понятное дело.
Наконец соизволив повернуть голову, Огрызок узрел толстомясую ряху. Толстомясую и для человека, и для зомби, каковому она принадлежала.
- Ты кто, господин хороший? – вопросил очнувшийся следом Скелет.
- Мы – зомби! – тут же вклинился Огрызок.
- А. Поздравляю, - не до конца вникнув в ситуацию, сказал бывший программист.
- И я тебя!
- А это кто?
- Тоже зомби.
- Да, я зомби. И освободил вас, чтобы вы бежали и помогли нашим… О нет! Я их слышу!
- Погоди, не кипешуй, - включился в разговор Гнутый. – Кого слышишь? Лично я – никого.
- Аналогично, - прозевавшись, вставил Зелёнка; плеер лейтенант пока не включал.
- Головные имплантанты усиливают слух, - страшным шёпотом объяснил спаситель, кем бы он ни был.
- Да? – усомнился Гнутый. – Дай-ка глянуть!
- Они в голове!
- Ла-адно тогда…
- А мы где? – озвучил назревший вопрос Огрызок.
- В будущем!
Повисла тишина.
- В отдалённом? – до странного серьёзным, размеренным тоном поинтересовался Зелёнка.
- От вашего времени отстоит веков на пять – на шесть.
- Ну, это терпимо, - высказал мнение Огрызок.
- Смотря, кто победил, - назидательно проговорил Гнутый. – Кто победил-то?
- Люди или зомби, в смысле?
- Так точно.
- Да никто пока не победил.
Скелет поперхнулся подобной мыслью.
- За пятьсот-шестьсот лет?!
- И неизвестно когда победит, - добил спаситель. – Но вы принесли с собой надежду! Вернее, вас с нею принесли… Как говорится в книге, около пяти, а может, шести столетий назад четырёх будущих героев нашёл отряд зомби…
- Не хочу быть героем!.. – заныл Огрызок.
- Молча-ать! – по-начальственному осадил Гнутый. – Продолжайте, господин хороший.
- Вы тогда заразились основательно, только не превратились ещё, - продолжил господин. – Зомби завершили начатое при помощи излучателей. Далее последовала стычка с отрядом людей, наткнувшимся на собратьев наших. Полегло немало чудесных зомби, и всё-таки они одолели человека и принесли вас в недавно (на тот момент) построенный центр реабилитации, и заморозили, и ввели вам под кожу вещества, и засунули туда же имплантанты, и провели разные исследования, чтобы потом…
- Остановись, - не грубо, но жёстко потребовал Зелёнка. – Два вопроса: где мы находимся географически и куда бежать?
- У меня созрел и третий вопрос, - обрадовал Огрызок. – Про какую книгу ты болтал?
- Секунду, - остановил коллегу младший лейтенант.
Рядовой, сразу погрустнев, всё же замолчал.
- Вы находитесь вот здесь, - ответил спаситель, и внезапно в разумах всех четверых в отряде загорелась карта, на которой – четыре яркие точки. – А бежать надо сюда. – Возникли стрелки, указывающие путь.
- Отлично. Спасибо, брат, и до свидания. Возможно. – Зелёнка вылез из вертикально стоящего саркофага, где до того лежал – или стоял. Размялся и побрёл к выходу, ориентируясь по плану в голове.
- Как тебя зовут, приятель? Меня – Скелет. – Зомби, когда-то побывавший программистом Германом, протянул дряхлую руку.
- Осклизь, - представился спаситель и разулыбался.
- Звучное имя. Поздравляю.
- Ы-ы-ы. – Улыбка стала ещё шире, уже не вмещаясь в пухлое лицо, а сама ряха раздалась до размеров чуть ли не воздушного шара.
- За мной, салаги… Солдаты, я имею в виду, - как мог скомандовал Гнутый, уходя прочь.
- Пока-пока. – Огрызок похлопал Осклизя по предплечью и двинулся за боссом, на ходу вслух радуясь, что для зомби пара-другая сотня лет – не помеха. Мертвяки ведь и без того… мёртвые.
- На улице поверните налево! – крикнул Осклизь.
- Договорились, - отозвался Скелет.
- Или направо!
- Хорошо.
- И они близко-близко!
- Почему же я никого не слышу? Ведь у меня в черепушке должны быть имплантанты.
- Активируйте их: стукните по голове.
Радеющий за благо других зомби Зелёнка помог Скелету с этим справиться. Потом стукнул и себя, и Гнутого, и Огрызку заехал. Когда все поднялись на ноги, до слуха добрался топот десятков ног, злобно кричащие голоса, а перед глазами закрутились цифры. Не надо быть Скелетом, чтобы догадаться: шёл отсчёт расстояния от врага до храброй четвёрки.
- Не так уж они близко. – Зелёнка фыркнул. – Дайте-ка я неспешно взломаю дверку.
- Да я с ней разобрался, пойдём, - убирая в карман электронную отмычку, обломал Скелет.
Зелёнка обиженно глянул в его сторону, однако смолчал. Воткнул в уши «блины», нажал на плеере кнопку.
- Вот чёрт мертвяцкий! Аккумулятор разрядился!
- За пятьсот-то лет? Очень удивительно, - не удержался Гнутый.
Младший лейтенант и тут не отреагировал. Вытащил наушники и принялся беззаботно насвистывать.
- “Iron Man”? – внезапно узнал Скелет.
- Точно! – радостный, подтвердил Зелёнка.
- Тоже её люблю. Не думал, что это рок.
Зелёный глянул на Скелета осуждающе.
- Хомо но пасаран, Осклизь! – выкрикнул знаток компьютеров.
- Но пасаран, брателло!..
…Коридоры продолжались, пока, как и положено, не закончились. Гнутый вышиб дверь, и военные очутились на улице.
- Направо – налево? – предложил внести чёткость Огрызок. – А, есть же имплантанты! Прямо, ребят.
- Тогда – прямо! – дал команду Гнутый, и они, подгоняемые шумом преследования, понеслись через ночной город будущего.
4/4
В секретный подземный штаб попали, когда Огрызок на бегу провалился в незакрытый канализационный люк. Патрульные вмиг заметили и скрутили рядового. И Скелета, спускавшегося ему на помощь. А Гнутого с Зелёнкой выманили угрозами. Что и зачем одни зомби могут сделать другим – непонятно, но ни майор, ни лейтенант решили не рисковать.
Отряд разместили на ящиках из-под овощей, допросили и, когда выяснилось, кто они, приветствовали дружным одобрительным криком. Даже вроде бы троекратным.
- Пророчество исполняется! – провозгласил лидер.
- Чего? Какое пророчество? – Зелёнка скривил губы.
- Вас спасли и создали, чтобы придумать пророчество про освобождённых зомби из прошлого, которые принесут мир нашему миру. Или чуть меньше войны, на крайний случай.
- Каким макаром?
- Не знаю.
- Ясно. Всё как всегда: понятно, логично и умно.
- Согласен!
Гнутый ткнул Зелёнку локтем, чтобы тот не забывался и сохранял безопасную вежливость, в ответ на что майор получил острым локоточком с такой силой, что рухнул с ящика. Близстоящий солдат сопротивления помог ему встать.
- А плана у вас нет? – продолжать гнуть свою линию Зелёнка.
- Ну как это нет! Куда ж без него! План следующий. – Лидер заговорщически – поскольку был заговорщиком – понизил голос. – Мы лишаем людей способности воспроизводить себе подобных, и через многие годы война заканчивается сама собой.
- У вас и устройства, полагаю, имеются специальные?
- Обижа-аете!
Лидер щёлкнул пальцами. Вышел солдат, показал две разные металлические штуки с надписями “For men” и “For women”. Огрызок задохнулся, Скелет выкатил глаза, Гнутый захрипел, Зелёнка расхохотался.
- И этим вот… вручную… - сквозь гогот попытался выговорить лейтенант-рокер.
Лидер заговорщиков снова щёлкнул, и солдат с «устройствами» удалился.
- У вас есть иной вариант?
- Облучение хотя бы, - предложил Зелёнка. – Аппендикс-то тут не поможет. Да, вещество, производимое этой штукой, отвечает за человеческое обличье. Только, думается мне, люди давным-давно на генетическом уровне избавились от отростка, чтобы случайно в зомби не превратиться. Война же кругом, понимаете ли.
- Всё верно! Но как вы догадались?! Вы правда избранные!
- Мы правда мыслящие, - поправил Зелёнка. – Zombi sapiens.
- Потрясающе!
- Хватит восклицать и отвечайте: люди ведь усовершенствовали обращатель? Ну, ту хреновину, с помощью которой делают из зомби, бр-р, человеков.
- Угу, он существует в виде жидкости, спрея, пилюль, даже мази.
- Отлично. А образцы?..
- На складе.
- Превосходно. Можно их получить для дела? Например, ёмкость со спреем.
- Без проблем! Рублёныш, выдай господину…
- Зелёнке.
- …вот. Выдай спрей от зомби.
- Как звучит-то! Фу! – Огрызок в отвращении вывалил гнилой язык.
Тот самый солдат, что показывал «устройства», выдал стандартное «Слушаюсь!» и бросился на склад. Вернулся буквально через минуту, с маленьким баллоном, где было красивыми буквами, ярко, жирно написано «Zombiekiller».
- Прошу вас. – Лидер взял баллончик из объеденных рук Рублёныша и передал Зелёнке.
- Благодарю, господин…
- …Самоед.
- …господин Самоед.
Гнутый пытался вникнуть в происходящее, но вежливый и умный Зелёнка рушил его сознание.
- Дабы проверить догадку, а также подумать кое над чем, мне нужно подышать свежим воздухом, - объявил Зелёнка. – В одиночестве. Безусловно, приняв меры предосторожности для того, чтобы меня не заметили. Это можно устроить?
- Лишний вопрос, господин Зелёнка! – Самоед отмахнулся. Затем другой взмах. – Лестница там. Найдёте?
- Без проблем, как вы изволили выразиться.
Младший лейтенант скрылся с глаз…
…Первым неладное почуял Скелет.
- Разрешите, я тоже… проветрюсь?
- Да-да, господин Скелет…
…Выбравшись из люка, он нашёл Зелёнку на перекрёстке, где ночью практически никого нет. Одни только летающие фонари сновали тут и там, освещая тёмное пространство. Лейтенант грустными глазами смотрел на парящий в воздухе баннер, показывающий яркие рекламные ролики.
- Что поглядываем? – подкравшись, спросил Скелет. – А-ха, «Доступные квартиры для людей»! Так я и думал!
Зелёнка вздрогнул, обернулся и отшатнулся. В руке он держал баллончик со спреем.
- Отойди и не пытайся помешать, а то сам получишь! – пригрозил меломан.
- После того как у тебя плеер сел, ты сам не свой.
- Дело не в музыке – во мне.
- Надоело быть зомби?
- Надоели проблемы!
- Хочешь квартиру, жену и собаку?
- А почему нет?
И – о ужас! – Скелет сам задумался об этом.
Зелёнка решил воспользоваться моментом.
- Дружище, нет! – вскидывая руку, призвал программист. – Не делай этого! Прояви сострадание, будь человеком! Мне же после этого жить в обличии зомби хрен знает сколько лет, слушаться Гнутого, вести войну…
- Счастливо тогда.
- Будь же че!..
- Именно им я и собираюсь стать!
Айти-солдат не успел отнять “Zombiekiller” – Зелёнка обдал себя превращалкой с головы до пят. Более того, «мерзкое» средство облаком окутало и Скелета.
5/4
А когда появились Огрызок с Гнутым, братья по оружию с радостью превратили их тоже…
(Май 2014 года; сентябрь 2022 года)
Частичная мобилизация
- В связи с ухудшимися погодными условиями и неоднократными фактами бомбёжки пригородов Москвы со стороны НАТО объявляю пятую волну частичной мобилизации. На этот раз нам нужно ещё четыре с половиной миллиона человек. Наши западные партнёры уже почти пересекли красную линию, поэтому ответ будет жёстким.
Василич посмотрел на Михалыча:
- Чё думаешь?
- Так себе Новогоднее обращение... - ответил Михалыч.
- Да не, я в целом про ситуацию.
- А... Ты про политику... Я в политику не лезу. Это грязное дело, там чёрт ногу сломит. Тем более, что нас, Питерских, это пока не касается. Вон куранты бьют, давай чёкаться уже. Ну и с тебя тост!
- В Новый Год с Новыми Надеждами! - воскликнул Василич.
Операция "Аппендицит"
Операция «Аппендицит»
Zombus zombini homus est.
Раз
Апокалипсис был… неожиданным.
В смысле не внезапным, а попирающим самые основы того, что за неимением лучшего названия окрестили разумным восприятием. Конец Света предвосхищали, как предвосхищают инфляцию. Или невнимательность человека, который отдавит вам ногу. Все понимают, что и первое, и второе, и третье произойдёт непременно. Но когда именно?..
Фатализм если и помог, то нешибко: последствия этой мировой войны оказались гораздо неприятнее прогнозов наиболее умных, опытных, титулованных специалистов. Аналогичное происходило с альбомами Филиппа Киркорова.
(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)
Зелёнка напевал, увлечённо и гундосо. Музыка в его наушниках неистовствовала. Остальные прекрасно слышали обоих: иноязычного вокалиста с младшим лейтенантом. Рядового Огрызка, занятого сверхинтересным делом, песнопения не беспокоили – он отковыривал со стены краску камуфляжного цвета. А вот майору Гнутому ужасно хотелось вломить голосистому подчинённому. Но приходилось воспитывать в себе терпение, хотя бы потому, что в прошлой потасовке разъярённый Зелёнка вывернул старшему по званию палец и расквасил нос.
Шумели густые, обсыпанные листвой кроны берёз, бесстыдно заливались соловьи, тёплый ветерок гладил по шерсти кошку, спящую на крыше внедорожника. По небу плыли чистые белые облака. Загородный, спрятанный у чёрта на куличках одноэтажный офис интернет-компании “Humanity.ru” сверкал на солнце пластиковыми окнами, хромированными дверями, позолоченными табличками.
Зелёнка расположился на каменных ступеньках перед входом.
<!--[if !supportLists]-->- <!--[endif]-->Couldn’t see my funny side
As far as I recall
And it didn’t mean much to me… - пропел он в унисон с Фрэнсисом Росси, но солдат шепелявил ужаснее, чем ведущий ночной программы на областном радио.
Гнутый всё-таки не выдержал.
- Харэ, а!
Зелёнка продолжал беззаботно выводить рулады.
Майор подошёл вплотную, гаркнул на ухо:
- Завязывай!
Полутораметровый Зелёнка медленно обернулся, вынул правый наушник и саркастически воззрился на достающего головой до потолка Гнутого. Тот слегка поёжился, по возможности незаметно.
- В чём дело, майор?
- Ты, это… распугаешь врагов своим ором. Кого мы тогда будем захватывать?
- Да не запаривайся, Гну! – Зелёнка отмахнулся. – Никуда они от нас не денутся.
- Младший лейтенант, - Гнутый попробовал на всякий случай проявить твёрдость, - прекратите усугублять обстановку! Любовь к вражеским песням отставить!
Презрительное фырканье. Наушник возвратился на место, а владелец плеера опять отвернулся.
- Ну что вредничаешь, Зелёненький? – Неуверенная твёрдость сменилась приторной добротой. – Выполним задание – отдохнуть сможем.
- Walk about like a zombie
Run about like a freak…
- Зомби-гея тебе в казарму, - облегчил душу майор – тихо-претихо.
К тому времени Огрызок успел выковырять на стене своё прозвище, буквами не меньше 72-го кегля. Рядовой идеально подходил на роль объекта ментальной проекции, или, по-простому, «козла отпущения».
- Хватит фигнёй страдать! – насколько веско, настолько и громко прикрикнул на него Гнутый.
Дождался, когда Огрызок приземлится, рыкнул ему в физиономию и, испытав некоторое облегчение, потопал к внедорожнику.
- А чем мне страдать? – спустя секунд пять уточнил «художник».
Учитывая, что никто не обращал на него внимания, вопрос получился риторическим.
Штаб вышел на связь через два часа восемь минут. Гнутый засекал.
- Отряд «Зэд»! Приём, вашу мать!
- Приём-приём, - отозвался Зелёнка.
- Почему не отвечали?
- Песню дослушивал.
- Какую песню, ёклмн?!
- Хорошую. Про зомби.
- Младший лейтенант Зелёнка, вы понимаете…
- Конечно, понимаю, - беззаботно перебил опер, - мой плей-лист пошёл по второму кругу, а вы только чухнулись. Я чуть со скуки не помер.
- Младший лейтенант Зелёнка!..
- Босс, - ударение на этом слове. – Вам звонят.
Гнутый взял у подчинённого рацию.
- Алло… Почему сразу «урод»?!
Пока майор жёг барабанные перепонки ругательствами вышестоящих, долго, усиленно извинялся и запоминал ЦУ штаба, Зелёнка выключил плеер и предложил Огрызку сыграть в «Города».
- Да. Ясно. Выполним, - чеканил командир отряда. – Виноваты, что не отвечали. Более не допустим… Да? Да. Разумеется. Но и вы, позвольте заметить, целых два часа… с лишним… Не разобрал: связь плохая. Куда нам пойти?.. То есть?.. Ах, в переносном смысле!.. У штаба дела. Важные. Никаких сомнений. Да, да. Вас понял. Начинаем сию же секунду. Не извольте сомневаться!
Рация ещё немного потрещала и, дав отбой, наконец-то замолкла.
Гнутый облегчённо вздохнул.
- Аэродинамиковск.
- Краснокосмобург.
- Голодополь.
- Нет такого города!
Что-то резко упёрлось во впалую грудь Зелёнки. Он лениво опустил глаза и с неудовольствием обнаружил рацию. Забрал из рук Гнутого.
- Выступаем, - уведомил босс.
Рядовой состроил грустную мину, младший лейтенант поджал губы.
- Интересно, - задумчиво проговорил Огрызок, - почему никто не вышел на улицу? Даже покурить.
Но его, как всегда, не услышали.
- А-а-а! Ы-ы-ы! Всем стоять! Всех перестреляю! Ы-ы-ы! А-а-а!
Зелёнка размахивал пистолетом, как Уильям Уоллес – мечом.
Оценив ситуацию, Огрызок сунул огнестрелку в кобуру.
- Зелёный, успокойся, здесь никого нет.
- Как это нет?! Нам же обещали целую кучу опасных противников!
- Скорее, наглых. Это же надо додуматься – распространять по Интернету инфу о наших операциях, скрываясь за вывеской онлайнового дипломатического агентства!
- Наглых, опасных… без разницы! Тут нет ни тех, ни других!
Разочарованный Зелёнка опустил ствол.
- Ну и ладно. – Огрызок сел на стол и вытащил из кармана пакетик с семечками. Разгрыз одно, съел, сплюнул шелуху. Сказал в пустоту: - Меня лично радует, что мы трое не будем мериться силами пусть даже с десятком вооружённых лохов.
Гнутый ободряюще похлопал Зелёнку по плечу.
- Ничего, парень, будут тебе трупы. Обязательно будут. Не расстраивайся.
Младший лейтенант опечалился сильнее прежнего. Стукнул по столу, где восседал сослуживец, и пнул невысокий металлический стул, отправив его в полёт по офису. Высказал свои претензии к миру в нецензурной форме. И опять высказал – чтобы уж наверняка прозвучало обиженно-неприлично.
Взглянув на ближайший компьютерный монитор, Гнутый заметил мигающую лампочку. Озадаченно хмыкнув, плюхнулся на стул и щёлкнул «мышкой». Комп вышел из стэнд-бая.
- Семечки бу?
- Отвали, рядовой, я занят.
- Как хо.
Майор знал страницы, с помощью которых хозяева планеты следили за перемещениями повстанцев. Случайно упомянутая в Сети информация, указанный в профиле год рождения или номер мобильного телефона, просмотр сайта, специально созданного разведывательным управлением Земли, - и ты мгновенно попадал в военную базу данных. Открыв вроде бы развлекательный портал, а на деле – бесперебойный источник сведений о землянах, Гнутый залогинился в чате под ником “Marusya18”.
«Всем чмоки! :))) – напечатал он. – Собралась с бойфрендом на рыбалку, а он куда-то запропастился. В “Humanity.ru” батрачит. Наши, откликнитесь! Что случилось-то? Знает кто?!?!»
И нажал “Enter”.
В ожидании ответа Гнутый побарабанил пальцами по столу, закурил сигарету, поглядел по сторонам.
- Смотались, з-заразы, - бурчал Зелёнка, курсируя от левой стены к правой и протирая в полу борозду. – Умные, да? Думают, не найдём? Да я их и под землёй достану, и везде! А уж когда достану…
Окончательно разозлившись, он остановился возле шкафа. Выругался неприличнее, чем раньше, размахнулся, долбанул кулаком по коричневой дверце. Огрызок с Гнутым рефлекторно обернулись. Помещение усилило «бу-ум-м», покидало внутри себя и низвело до состояния тишины. Дверца бесшумно отворилась.
- О-опа-а, - протянул Зелёнка.
В шкафу, сжавшись чуть ли не до размера теннисного мяча, сидел взъерошенный худой человек с чёрными волосами и в очках.
Гнутый поднялся со стула, приблизился. Огрызок встал справа от командира.
- Здорово, - бодро сказал майор.
- З… здрасьте, - выдавил человек. Дрожащей рукой поправил очки. – Вы, наверное…
На этих словах раздался выстрел, и пуля, выпущенная из пистолета Зелёнки, пробила говорившему череп.
Два
Война зародилась таинственным, а следовательно, нехарактерным для любого противостояния образом. Обычно предпосылки кристально ясны. Не предпосылки, так причины. Не причины, так повод. Здесь же мотивация будто отсутствовало вовсе. Но только на первый взгляд.
Вскоре после того, как развернулась ядерная (биологическая, химическая) баталия, провели тщательное расследование. Оно выявило: смертельным первоисточником оказался алкоголь.
Смысл в том, что однажды поспорили два охранника Секретного Независимого Всепланетного Центра по Слежению за Оборотом и Использованием Оружия Массового Поражения, сокращённо: СНВЦСОИОМП. Приняв на грудь, они задумали вычислить наиболее опасную страну. К пульту регистрации удалось проникнуть без проблем, «благо», оба охранника должны были следить за его сохранностью. Удар по голове прикладом, и единственный находившийся рядом с пультом сотрудник растянулся на полу. Система наблюдения уже запущена. Поэтому десять минут возни с управлением и изобретательных выражений, а затем сигнал об атаке получили руководители всех без исключения ядерно (биологически, химически) «подкованных» государств. Просто спору решили добавить честности, да и вряд ли удалось бы повторить тест. В общем, каждый, от Австралии до Японии, счёл своим долгом шандарахнуть ракетами по агрессивным сопланетянам.
Краткий итог спора таков. Неадеквата среди мировых держав не вычислили ввиду поголовной неадекватности людей, судьба охранников, равно как и документы по их делу, не разглашались, начало же Войны обошлось её участникам в одну бутылку водки, один щелбан и двух дебилов.
(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)
- Убивать-то зачем, младший лейтенант Зелёнка?!
- Майор! Меня реально взбесили его корешки! А вас нет, скажете?
Огрызок молча, меланхоличным движением нащупал заткнутый за пояс трансформер – цилиндр с ручкой, - надавил на спуск, задержал палец. Невидимое излучение коснулось мертвеца. Мутация заняла около минуты. Сначала тело застреленного офисного работника облысело, потом позеленело, потом появился характерный запах. А потом несчастный, не открывая бельм, осведомился: «Всё, да?»
Зелёнка, заскучавший за этим обыденным, сто раз виденным зрелищем, вяло угукнул.
Вновь обращённый поднялся, внимательно осмотрел себя. Резюмировал:
- Невесёлая картина.
- Угу, - раздалось снова.
- И почему я не пошёл вместе со всеми…
- Балбес потому что. – Огрызок шумно сплюнул шелуху. – Семечки будешь?
- Я просто хотел проявить себя с лучшей стороны. Как-то негоже новичку, который проработал всего три дня, напиваться на корпоративе.
- Балбес и есть.
- И если бы вы не ударили по шкафу, наверняка бы меня не нашли. О карма! Будь ты проклята!
Худой очкастый зомби трагически обхватил голову и вселенски загрустил. Зелёнка безучастно кайфовал под музыку. Огрызок самозабвенно лузгал семки. Взять быка за рога мог лишь не занятый ничем важным Гнутый.
- Рассусоливать не стану, - предупредил он, подойдя вплотную к очкарику. – Ты теперь наш и, если хочешь живым остаться… ну, насколько возможно… помогай.
- Эх… А как помогать-то?
- Сперва расскажи, где твои бывшие коллеги.
- В лесу.
- Точнее. Лес-то кругом.
- Неподалёку от дачи директора.
- Корпоратив, значит?
- Он.
- Арсенал у них какой?
- Пиво, водка, коньяк. Закусь.
- Я о вооружении.
- Не знаю. Но в договоре, что я подписывал, указано: «Согласно Кодексу Военного Времени, работник обязан иметь при себе огнестрельное или холодное оружие для самозащиты. Боевые средства или финансы на их приобретение не выдаются».
- Молодец. Пошли.
- Куда?
Майор отвесил «зелёному» подзатыльник.
- В лес. По грибы. Покажешь нам, где растут.
- Грибы?.. А-а, тутошние работники?
- Умненький мох, уважаю.
- Слышь, многоглазый?
Избавившись от наушников, Зелёнка также одарил предателя подзатыльником, солиднее предыдущего.
- За что?!
- Профилактика. Ты кем работал-то?
- Программистом.
- Компьютеры – дети точных наук, любят основательный подход. Думаю, на тебя можно положиться. Но смотри, не ошибись, - внушительно произнёс меломан. – А звать тебя?..
- Германом.
- Не-э, не пойдёт. Скелет – вот ты кто. Я Зелёнка. Это Огрызок. А вон тот, главный, типа, - Гнутый.
- Поня…
Слово оборвал на половине «лещ» Огрызкова авторства.
- Не люблю лохматых, - предвосхитил он вопрос Скелета. И, довольный, пригладил ладонью несуществующие волосы.
Николай Иваныч прятался в хилых кустиках напротив крыльца. Пивной живот-бочка, реактивная одышка, врождённая неуклюжесть и неотвратимо приближающийся седьмой десяток лет всячески этому мешали, но Николай Иваныч не сдавался. Сидел тихо, словно мышка, - стапятидесятикилограммовая мышка-сторож. Почти незаметный в пухлой руке пистолетик (шестизарядный, устаревшей модели) выписывал концом ствола знак бесконечности.
Подлый офисный планктон уплыл в лесное море развлечений, бросив верного своего защитника погибать от жажды и одиночества. Однако профессиональный долг – превыше частных обид.
Троица зомбаков, увлечённая беседой с позеленевшим Германом, не заметила выпирающих из-за рододендронов боков. Отсиженная пятая точка превратилась в камень, и Николай Иваныч был только рад её размять. Когда противник отдалился метров на двадцать-тридцать, сторож восстал из-за кустов, потёр названный «камень» и, прицелившись, нажал на спусковой крючок.
Быстро последовали ответные выстрелы.
Николай Иваныч, смешно семеня затёкшими ногами, улепётывал к двери в подвал, докуда рукой подать. Беглец преодолел эти считаные метры, не получив ни единого ранения. Загвоздка случилась дальше: чья-то пуля достала-таки бравого мужчину, и он, вскрикнув, свалился с лестницы.
- Вырвался, - глядя вниз и созерцая запертую дверь, подметил Гнутый.
- Ушёл. – Зелёнка сплюнул. – Но, кажется, воробушек таперича подстреленный.
- Это я его! В ногу! – радостно озвучил Огрызок.
- Так. – Гнутый заозирался. – А куда делся тощий?
- Да вон он. – Рядовой ткнул указательным пальцем. – Отдыхает.
Скелет, с дырой между лопаток, валялся на асфальте.
Три
Боевые действия в ходе этой мировой войны особенными не назовёшь. Та же одержимость, тот же результат, те же бессмысленность и беспощадность. Разве что мест сражений не насчитывалось много, поскольку Земля, отринув звание «поля жизни», заняла должность «поля брани». Короче, банальщина, закономерность, скукотища.
Сюрпризы начались позже.
Во-первых, люди, уничтожив созданную собственными руками цивилизацию, так и не определились, кто победил (просто все друг друга перебили, как определить-то?).
Во-вторых, в то время как гомо сапиенсы мерялись боеголовками, зомби – кошмарные порождения отравляющих веществ и излучения – застали человечество врасплох. И одолели, без лишних проблем. А следом занялись восстановлением обращённых в прах городов.
Прошли многие годы, но вот, наконец, планета вновь обрела индустриальный лик. Сходный с прежним – и более красивый. Узнаваемый – и абсолютно иной. Радиация и заражение сыграли не только против будущих умертвий, но и за них. Обидели зомби отвратительной внешностью, порушенной физиологией, а порадовали возросшим IQ, долгожданным бессмертием. Однако, постоянно разлагаясь, бессмертием наслаждаться трудновато. Да и коэффициент интеллекта свинью подложил, увеличившись не у всех, не одинаково и кое у кого упав.
Возможно, этим проблемам отыскалось бы решение, если бы не проявили себя потомки людей. Гладкокожие рождались и умирали в катакомбах. Выживали любыми доступными, а порой и недоступными способами. Лелеяли мечты о мести, предвкушая момент расплаты. Когда же час X настал, дали зеленомордым бой. Теперь эффект внезапности был на стороне людей.
Второпях восставшие не учли особенность врага: будучи мёртвыми, зомби ни в какую не желали погибать ещё раз. Падая, неизменно вставали. Ничто не могло изменить хода возрождавшейся Войны.
До тех пор пока люди не изобрели седативы. Компактные пистолеты с кривым стволом и широким дулом, стреляющие не видимыми глазу радиоактивными пучками. Седативное излучение «вывели» благодаря исследованиям процесса полураспада. Оно успокаивало недопреставившихся, что называется, намертво, вместе с тем не принося вреда человеку.
Потому-то зомби и взялись спешно разрабатывать аппарат для воскрешения.
(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)
Возлежавшего на дороге Скелета похлопали по щекам, попутно объяснив, что умереть он не может. Затем четвёрка зомби продолжила путь.
Вектор вёл прямиком в пышные объятия леса. Побродив среди деревьев часок-другой, «зэдовцы» неизбежно заблудились.
- Ты не говорил, что не знаешь, куда идти! – возмутился уставший Огрызок.
- А ты не спрашивал, - в тон ему ответил Скелет.
- А я думал, ты знаешь! Сам же сказал: сюда!
- Ну сказал. И что? О конкретном маршруте речи не было.
- Раздухарился, да? Н-на!
Огрызок от души протаранил тяжёлым ботинком филейную часть новобранца. За пендаль «расквитался» камень, опущенный на макушку забияки.
- Кончайте баловаться, - проворчал Гнутый, пиная растянувшегося на земле подчинённого. – Скелет, сними глаз с ветки, на которую только что напоролся. Огрызок, вставай давай и тропинку ищи!.. Если она есть. Вперёд, вперёд! Не найдём заговорщиков, так хоть не сгинем без вести! Мне неохота провести в этом стихийном палисаднике вечность. А вам?
- I was looking for love in the strangest places… - послышалось справа.
- А? Чего?.. Тьфу, Зелёнка, опять концерты даёшь! Утомил, честное слово, своими дьявольскими вкусами!.. Огрызок, ты в приказ не врубился? Шнуром за воротничками!
- Какими это?
- Белыми, умник!
- О. Понял. Скелет! Эй, Скелет!
- И не горлань, дикобраз тебе в… Скелет?
Запыхавшийся зомби снял очки, протёр их, водрузил обратно, на половинку носа. Нервничал, видимо, - но из-за чего?
- Э… - выдохнул он. – Э…
- Э, майор, - скорректировал Гнутый. – Что сам не свой-то?
- Нашёл! – в конце концов родил Скелет. – Нашёл! Они там!
Трое матёрых, утомлённых и злых до невозможности спецов сорвались с места. Раздвигая ветки, ловко хлеставшие по разным частям тела, мигом пробежали полсотни метров – и упёрлись в круглую поляну. Замерли.
На них в упор глядел усатый здоровяк лет сорока – сорока пяти, судя по всему, директор компании. Левая рука зажимает блатной ля-минор на акустической гитаре, правая висит в воздухе, готовая ударить по струнам. В шаге от усача, на траве, лежит охотничье ружьё. Такие же ружья, иногда перемежаемые пистолетами, автоматами и даже парочкой седативов, усеивали остаток поляны, будто армия маслят.
- Тоже мне, корпоратив, - злобно прошептал Гнутый, - сидят тихо, как мыши под нейролептиками. – Ему категорически не понравилась толпа врагов с оружием. Майор вежливо кашлянул. – Здорово.
Сложно двигаться, когда тебя ранили, а преследовать – тем паче. Но для человека нет преград! Эту истину или, может статься, теорию лишний раз подтвердил Николай Иваныч, всю дорогу ковылявший за отрядом Гнутого. Поверни кто из мертвяков голову, заметь его, и сторожу не уйти – по крайней мере, в родном, человеческом обличии. Однако судьба благоволила к преследователю. Весьма странным манером, и, тем не менее, благоволила.
Четверо зомбаков вылетели навстречу, когда Николай Иваныч только-только собирался по-тихому к ним подкрасться.
Первым нарвался Зелёнка. Отрикошетив от впечатляющего пуза, он грохнулся навзничь. Николай Иваныч сориентировался и всадил острый нож с длинным, измазанным непонятной субстанцией лезвием Зелёнке в живот.
Оглянувшись назад, Огрызок не заметил поверженного младшего лейтенанта, споткнулся об него и попал в цепкие пухлые руки. Необходимые манипуляции с холодным оружием уже закончились, а потому рядового постигла незавидная участь товарища.
Мчавшийся третьим Гнутый немного посопротивлялся: увидев Иваныча, выхватил пистолет, ещё и выстрелил. Промахнулся. Сторож отбросил пустую ампулу и метнул нож. Счастье, удача, случайность – что-то определённо направило лезвие точнёхонько в лоб майору. Командир тотчас повалился на неподвижного Огрызка.
Николай Иваныч присел. Постанывая сквозь зубы, схватился за рукоятку, рванул на себя. Выдернув, отлетел на полдесятка шагов назад.
И тут перед ним возник Герман. В струпьях и кровоподтёках, воняющий и гниющий, но всё же Герман.
Герман-Скелет озадаченно сдвинул остатки бровей. Поймал краем глаза что-то неестественно-зелёное внизу. Опустив взгляд, узрел трёх в высшей степени безмятежных зомби. Стал раздумывать, как поступить.
- Извини, - эту реплику Николай Иваныч счёл необходимой.
Свист пронзаемого воздуха, и острие заново смазанного лезвия впилось в мягкую ногу на уровне коленки.
Зомби усмехнулся.
- Неважнецки кида-а-а…
И рухнул спиленным деревом.
Зашуршали. Кто именно, в стрессовой ситуации Николая Иваныча не интересовало. Надёжный, проверенный временем побег всяко безопаснее.
Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо, вверх. Нож выскочил из хряща. В ягодице Николая Иваныча стрельнуло. Он аккуратно коснулся бинта – следствия полученного сегодня ранения.
В вывалившихся из ушей Зелёнки «затычках» играл рок.
- Дон-т трай суисайд
Ноубади’з ворс ыт… - Английский язык русский Николай Иваныч вспомнил строго приблизительно.
Сторож забавно покружился на месте, разворачиваясь, и по-пингвиньи сбежал с поля боя. Или, как говорил в подобных ситуациях Гнутый, вынужденно передислоцировался при помощи скоростного манёвра.
Новейшая антизомбийная разработка появилась на свет в нынешнем месяце. Предварительные опыты на животных, если этих жертв радиации можно так назвать, дали положительный результат. Но повторится ли эффект при воздействии на человекообразные объекты?
А тем временем с лежащими вповалку объектами происходили фундаментальные изменения.
Дальше
Вину взял на себя аппендикс.
Как выяснили учёные, на самом деле «бесполезный» отросток генерировал в человеке… человечность. В животе матери появлялся эмбрион, у эмбриона – аппендикс. Производя в мизерном, но достаточном количестве особое вещество, орган впрыскивал его в организм. Тело впитывало молекулы. Информация, заложенная в них, передавалась всему организму, и гомо сапиенс становился собой. Не доисторическим чудовищем, на которое похож в зародышевом состоянии, не рыбой, не слоном и не зомби. Он становился разумным двуногим живым прямоходящим с его привычками, суждениями, страхами и слабостями. Возможностями и невозможностями. С полным перечнем характерных человеческих свойств.
После этого аппендикс отключался навсегда.
(«Адаптированная Энциклопедия Сверхновой Истории»)
Почему его не тронули пьяные гуляки? Отчего не разорвали на кусочки? Гнутый даже предположить не мог.
Или другая загадка: куда подевались солдаты? Струхнули? Вполне в их духе.
Более успешные и удачливые оперативники называли отряд Гнутого не «Зэд», а «Зад». В общем-то недалеко от истины, если поразмыслить. Поразительно! И как кадрам типа них доверили настолько сложное задание – ликвидацию вражеской шпионской интернет-сети, на которую штаб вывел информатор?! «Задовцы»… то есть, «зэдовцы» - не дилетанты, нет. Только есть намного более достойные армейцы. Однако из отрядов свободен был лишь один…
Гнутый попробовал подумать активнее, логичнее, но мысли словно обленились, а голова вдруг заныла.
- Ничего не понимаю. Что за бодяга? Эй, Зелёнка! Огрызок! Скелет!..
То зовя молодняк, то бубня под нос невразумительные фразы, Гнутый шёл куда глаза глядят. В конечном итоге глаза привели к давешней корпоративной поляне. Она пустовала – если не считать тощей взъерошенной фигуры, сидящей на пеньке спиной к майору.
Гнутый сразу узнал Скелета.
- Вот ты где! – весело сказал командир отряда. Потом вспомнил о субординации и добавил строго: - Смылся, дезертир?! Да я тебя за это!..
- Завязывай, босс.
Странно. Вроде бы с голосом Скелета всё нормально. И в личности собеседника нет сомнений. Но что тогда заставило Гнутого заволноваться? Внятно произнесённые слова? Или необычный запах говорящего – отнюдь не резкий, не трупный? Или тёмные волосы кольцами?..
Фигура покинула пенёк, разогнулась, повернулась к майору. Улыбнулась. При взгляде на это в горле у Гнутого пересохло.
- Ге… Герман… ты же… твои зубы, Герман… Герман! Что с тобой?!
- Сам-то как думаешь? – иронично в ответ.
В небе кричали птицы. Кто-то подходил сзади. Человек продолжал молчать.
А страшная догадка, вот же беда, оказалась ещё и правильной.
[Рассказ озвучен и опубликован интернет-проектом.]
Остановитесь
Даже не знаю, что и сказать. Если совсем коротко, то американские ученые создали штамм-химеру на основе омикрона и уханьского варианта. Вакцины обходит. У мышей смертность 80%.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Откровение 9:13-19
Река Евфрат, сооружение города Анах, гробница Ангелов. Река высохла, в итоге гробница на поверхности. Как и сказано в Библии. Бог освободил их, дабы они начали ядерную войну.
13 Шестой Ангел вострубил, и я услышал один голос от четырех рогов золотого жертвенника, стоящего пред Богом,
14 говоривший шестому Ангелу, имевшему трубу: освободи четырех Ангелов, связанных при великой реке Евфрате.
15 И освобождены были четыре Ангела, приготовленные на час и день, и месяц и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей.
16 Число конного войска было две тьмы тем; и я слышал число его.
17 Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней--как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера.
18 От этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, умерла третья часть людей;
19 ибо сила коней заключалась во рту их и в хвостах их; а хвосты их были подобны змеям, и имели головы, и ими они вредили.
Откровение 9:13-19.