-Бог с вами, сёстры, - ступив с лестницы на покрытый мешковиной и соломой земляной пол, обратился он к находящимся там.

Отовсюду послышались тихие голоса, отзывающиеся на приветствие. Женщины ещё находились под впечатлением присшедшего и приход Архипа вызвал в них ещё большее волнение. Он присел на ступеньку лестницы и обвёл почти отеческим взглядом измождённых и уставших душевно послушниц. Некоторые робко, некоторые с внутренней усталостью смотрели на него.

-Бог вас любит. За ваше усердие, за вашу преданность, за вашу жертву. Вы здесь сокрылись от зла и божья рука над вами. Вокруг вас не земляные стены, вокруг вас не сырость и тьма, а благая внутренность божья. И не мне, не мне надо увещевать вас в эту минуту испытания, бодрить вас, а вам, вам следует давать мне сил к труду веры! Ибо здесь, в этой тиши, в глубоком общении с богом, вы крепните к твёрдому свидетельству вашей истинной веры. Мария и Марфа уже прямые свидетели трудов ваших перед нашим создателем.

Архип находил ещё и ещё слова в своём воображении веры. Послушницы в который раз молча слушали разъяснения их затворнического подвига, соглашаясь со своей святой избранностью в этом веке зла. Их увещеватель призвал их к молитве - и их воззвания к творцу, одно за другим, отрываясь от простёртых вверх рук, ударялись в тёмный потолок и отзываясь тупым эхом в холодных земляных стенах.

-Архип, - позвал Савелий сверху, открыв крышку люка.

Архип встал с колен и посмотрел мутными от слёз глазами на тесно стоящих или павших на колени среди двухярусных нар, послушниц.

-Будьте счастливы в боге! – благословил он питомиц и полез вверх по лестнице.

Пойманную Анну поместили в закрытую землянку, недалеко от дома, где начинался густой хвойный лес. Савелий шёл спереди с зажжённой керосиновой лампой. Молча подошли к земляному бугру, вздыбленному посреди могучих лесов, зайдя за который, Савелий нагнулся и открыл замок, распахнув перед Архипом дверь. Оставив замок отпертым висеть на двери и ничего не сказав, он тут же ушёл.

Архип прикрыл за собой дверь и подсел к горящей на столе свече. Анна, скомкавшись на углу грубой скамьи, насквозь пропитаная грязью, сидела тупо уставившись в пол. Он придвинул свечу на отколотом с краю блюдце ближе к себе и, заинтересованно наблюдая за крошечным пламенем, заговорил:

-Анна, я верю, что ты свой подвиг совершишь.

Он был артист действия, действия живого, сущного. Что может остановить его желания? Какая сила? Он знал великую силу только в себе, силу действия - когда желания имеют исполнения. А в нём жило желание божее, воля божья. Бог избрал его принести людям освобождение от гнёта греха, призывая скрыть себя от власти антихриста над этим миром в глухих скитах, в освобождающей смерти. Он был готов плакать или радоваться как ребёнок, быть суровым и жестоким как беглый каторжанин, любить, как любит мать своих детей, ненавидеть, как ненавидит загнанный волк свору псов, провонявшихся человеком. Он мог всё. И это всё он принял для божьего дела, подчиняя себя этому для приобретения заблудших душ.

-Неужели это сатана научил тебя так любить жизнь, Анна?..

-Да, да - я хочу жить, я хочу домой! - Она обхватила руками голову и, чувствуя своё бессилие, зарыдала.

-Ты хочешь в колхоз? - Брови Архипа поднялись вопросительно ко лбу. - Там, за скитом, последнее время антихриста. Он хочет всех согнать сегодня в колхозы, что бы легче их пожрать в последний день гнева своего! Не это ли тебе знамение от бога?.. Думай, думай хорошо.

-Не хочу думать, и знать больше ничего не хочу!.. Я хочу назад, в свою прежнюю жизнь!

-В жизнь греха и служения антихристу! - добавил Архип.

Ему вспомнилась прошлогодняя поездка по южным равнинам, кода он там тайно посещал некоторых из старцев, боль всеобщего отступничества жгла его сердце:

-Он жрёт уже. Разве ты сама в прошлом не говорила это? Разве ты ни сама пришла однажды на собрание и просила укрытия? Мы помогли твоей душе тогда. Мы не отбросили тебя. Так доверши же с достоинством начатое!..

-Не знала я тогда, что делала. Мама умерла, а я… я… - Анна опять уронила голову на колени и, не имея уже сил плакать, только тяжело дышала.

Архип нутром чувствовал, что её будет тяжело смирить. Эта напряжённая неделя, проведённая в долгих беседах с послушницами, дала о себе знать – усталость, после внутреннего разочарования во взбунтовавшейся воспитаннице, навалились как будто одним разом на его утомлённое тело, уставший мозг.

-Думаю, недели две тебе хватит одуматься. - Архип встал и повернулся к двери. - На работы водить тебя не будут, твоя работа – молить бога о разуме, Анна... А дороги домой отсюда нету.

Когда щёлкнул замок и его осторожные, ощупывающие тьму шаги скрыла ночь, Анна сползла со скамьи на глиняный пол и царапая его, почти по-собачьи, заскулила. Только сейчас, за все эти долгие месяцы, она спросила себя: зачем, зачем она сделала этот страшный шаг? Может, она не совсем понимала, что её ждёт там, за чертой нормальной жизни? Так нет же - она даже хотела этого! Она хотела от всего уйти, убежать, спрятаться от повседневной суеты! У неё было желание прикоснуться к чему-то возвышенному, одухотворённому, чего так не хватает в действительности. Ей верилось, что здесь, в скиту, она получит мир своей терзаемой душе… Теперь же она поняла, что так называемый антихрист царит не только там, за идеалами скита, но и в самом скиту, в его стенах, построенных из людских заблуждений. За эти долгие месяцы она самостоятельно перечитала Библию несколько раз, и вот результат - все сочинения Архипа, которые их заставляли изучать, стали терять всякую духовную ценность, так как в них жил полнейший абсурд, не имеющий в смысле своём ничего общего со всеми учениями Библии. Горька обида на себя была в том, что она не читала Библию внимательно тогда, когда ещё была далеко от всего этого кошмара... А теперь она была почти мертва. Убита злом ненормальных людей, разрушена своим невежеством веры. Где и что она? Слышима ли она действительным Богом, и где Он? Ей больно всё, ей больно везде, ей больно отовсюду...

На подходе к дому навстречу Архипу из-за сараев вышла Агата. Её услужливую походку Архип почему-то не любил; да и не только походку. Но как помошница, она была незаменима. Хотя она и была смотрительницею над данным женским скитом, иногда ему приходилось пользоваться её услугами и во втором женском скиту – когда у кого-то не хватало веры…

-Что делать с мальчишкой? - спросила она, как только он приостановился.

Он знал наперёд, что этот вопрос будет его раздражать. Он повернулся к ней. Начинающийся в далеке рассвет давал возможность разглядеть её лицо. Архип пристально посмотрел на неё, стараясь сдержать гнев, но заискивающиеся глаза над распухсшим носом почти взбесили его.

-Не знаешь, что с ним сделать? - сверкнув глазами и выговаривая каждое слово, спросил он её или, вернее, спросил с неё.

Она молчала и расстерянно смотрела ему в глаза, не понимая его. Архип, буравя её своими глазами, растягивая слова, намекнул ещё раз:

-Неужели он не просится больше к матери?

-Зовёт он её, Архип. Спрашивает про мамку-то свою, про Марию. - Агата аж обрадовалось, что Архип не закричал на неё. - До сих пор не заснул. Я в свинарнике его заперла.

-Так отдай его мамке... - прорычал он и зловеще подчеркнул: - Да и она его уже давно заждалась.

Духовник резко развернулся и пошёл в дом, пряча голову в плечи, а Агата тенью скользнула к сараям. «С матерью и покладём его, и могилку новую копать не нужно», - думала она о мальчишке и была довольная тем, что Архип не накричал на неё, не обругал.

Прилетевший с отдыха начальник практически прямо у вертолёта вручил мне мешок со свежей капустой и радостно сообщил:

– Держи, студент! Порадуй нас чем-нибудь капустным!

– Окейно, Яков Карлович! – не менее радостно ответил я, судорожно вспоминая, что же мне известно о капусте. Если честно, то до этого максимум что я делал с ней – это нарезал на шинковке для засолки, а вот готовить её мне ни разу не доводилось. Мама нас с отцом на время приготовления обедов с кухни обычно выгоняла, так что все мои знания о приготовлении пищи основывались на личном опыте армейской службы, туристических походов и двух полевых сезонов. И если с картошкой, мясом, рыбой и всяческими консервами я «общался» легко, то с капустой столкнулся впервые. Совершенно неожиданно мне вспомнилась детская книжка «Фердинанд Великолепный» про пса, который решил стать человеком. Там в одной из глав рассказывалось про «знаменитое охотничье рагу», которое знакомый Фердинанда готовил из капусты, картошки и дичи. Дичи у меня не было, зато была капуста, картошка и полукилограммовая банка тушёнки, густо смазанная солидолом. Что такое «рагу» я, если честно, тоже не особо представлял, поэтому решил действовать по интуиции: нарезанную картошку с капустой закинул в котёл, слегка обжарил, после чего добавил тушёнки и поставил всё это тушиться примерно на полчаса. К моему большому удивлению «знаменитое охотничье рагу» было сметено практически моментально! Так что ещё пару дней подряд мне пришлось исполнять его «на бис» - восхищённая публика никак не хотела отпускать меня со сцены, т.е. с кухни.

Как-то раз я рассказал эту историю жене и сыну, после чего пришлось его приготовить. Правда, вместо тушёнки я использовал свежее мясо, но сам принцип оставил тем же: обжарить и потушить. Как это ни странно (всё же полевая кухня довольно специфичная), но и в этот раз рагу было съедено с большим удовольствием.

Но что самое интересное, пытался я найти этот рецепт в книжке и не нашёл! Той самой книги у меня не сохранилось, а в найденной на просторах интернета написано про бигос! И никакого «знаменитого охотничьего рагу»! То ли переводчик другой, то ли решили это название заменить в новых изданиях.

Скит

Тем временем наш отряд продвигался дальше на север, и чем дальше мы шли, тем меньше становилось лесов, зато болота начали разрастаться до каких-то необъятных размеров, подавляя нас своим величием и запахами. Никогда раньше не знал, что болота могут издавать огромное количество запахов: мимо некоторых мест мы старались проскочить как можно быстрее, настолько удушающими миазмами нас обволакивало, зато в других местах мы наслаждались густыми ягодными ароматами. К нашему сожалению, воняли болота гораздо чаще, чем приятно пахли, а ведь нам там приходилось не только их проезжать, но и жить на них!

Впереди на профиле нас ждало Койдозеро, огромное даже на карте. Вот только между нами и озером лежало здоровенное карстовое поле, настолько изрытое карстовыми воронками, что больше всего напоминало заросшее лесом поле какой-то древней битвы. Бригада Игоря первой сунулась в эти места, но вынуждена была объехать карстовое поле с востока, поскольку сплошные завалы из поваленных деревьев, огромные ямы, заполненные тёмной водой и мрачный хвойный лес не пропустили их к озеру. О чём Игорь и предупредил нас на вечерней связи.

Весь вечер мы с Яковом Карловичем изучали карту, придумывая, как бы объехать это поле. Соваться туда смысла не было никакого, с юго-востока поле подпирало довольно гиблое болото с большим количеством промоин и только с северо-запада к Койдозеру можно было подобраться довольно спокойно. Пусть это выйдет на 15-20 километров длиннее, зато вездеход не угробим во всех этих буераках и не утопим в болоте.

Итак, мы потихоньку пробивались на вездеходе к западному окончанию Койдозера как вдруг совершенно неожиданно вылетели на здоровенную поляну, на которой стояло несколько домов. Точнее, дом был один - огромный, длинный домина из толстенных, потемневших от времени брёвен. Рядом стояли пара бань, какие-то сараи и высоченный сарай для сушки сетей - точно так же, как и дом, срубленные на века. Невольно возникало ощущение, что мы с разгона угодили из конца двадцатого века в век восемнадцатый, а то и раньше – очень уж всё вокруг выглядело древним. Время явно остановилось в этих местах лет триста тому назад.

Начальник вытащил карту, и мы стали её разглядывать. На карте было Койдозеро, было Куприяново озеро, были карстовые поля... А вот никакого поселения на карте не было!

Что это за поселение? Если заброшенная деревня, то очень уж всё вокруг выглядело жилым, даже несмотря на то, что нас никто не вышел встречать. Если жилая - то почему её нет на карте? Похоже, что мы ненароком наткнулись на староверческий скит. И это, если честно, совершенно не радовало. Староверы не любят чужих людей, и как они отнесутся к нам - мы не знали.

Бросив вездеход на краю поляны, мы подошли к дому. Дверь дома была не заперта, как в то время было принято в северных местах – для заблудившегося человека подобный дом может стать единственным спасением в этих негостеприимных местах.

Вблизи дом просто поражал своими размерами – он растянулся в длину метров на двадцать если не больше. Наверняка под его крышей были запрятаны и овины, и сеновалы, и амбары как это принято в северных деревнях. Хозяев в доме мы не нашли, а все жилые комнаты в нём были закрыты на здоровенные замки кроме гостевой комнаты.

Не найдя хозяев, мы вышли из дома, прикрыв входную дверь. Скит скитом, но нужно было нам нужно было ехать дальше. Объезжая поляну со скитом мы проехали мимо маленького кладбища с замшелыми резными деревянными крестами с крышами-голубцами и надписями, выполненными самой настоящей кириллической вязью. Сколько же лет этому кладбищу – страшно представить!

До Койдозера мы добрались уже к вечеру, когда солнце окрасило небо во все оттенки красного и розового. О том, чтобы ехать вдоль озера по берегу, не могло быть и речи, стоило только увидеть суровые утёсы, возвышающиеся по обеим берегам. Самые настоящие утёсы – такое чудо в исключительно низинной и болотистой Архангельской области мне довелось увидеть впервые. Да и потом я утёсы видел разве что на Тимане. Только там вообще горы наоборот: сверху – тундра, снизу – горы. А тут прямо самые настоящие белоснежные скалы, как где-нибудь на Урале. Ехать по ним, да ещё в потёмках – равносильно самоубийству. Поэтому мы поплыли. На вездеходе.

Дело в том, что ГАЗ-71, он же ГТС – вездеход плавающий. Теоретически. Практически мы это его свойство ещё ни разу не использовали. Поэтому перед поездкой по воде вездеход был загнан на маленький холмик так, чтобы под него можно было влезть. После чего Яков Карлович с Саней залезли под вездеход и проверили, закрыты ли сливные отверстия и цело ли днище. Не найдя в лодке (так называют корпус вездехода) никаких посторонних отверстий, Яков Карлович сказал:

– Поехали! – и махнул рукой, явно кому-то подражая.

Ехать по озеру оказалось довольно занудным занятием, поскольку наш дредноут полз со скоростью улитки, которой, как известно, вообще спешить некуда - она свой дом на спине таскает. Так что 4 километра мы прошли часа за 1,5, успев при этом довольно сильно замёрзнуть, поскольку ближе к осени ночи становились уже совсем холодными. Единственной отрадой на этом пути стала встреча с парой лебедей, спокойно плывущих на фоне здоровенной скалы и звёздного неба. К лагерю Игоря мы причалили практически в полной темноте, удивив бригаду до крайности.

– Вы на нём через всё озеро плыли? – больше всех удивлялся вездеходчик Вовка Смирнов. – Да на нём же через лужу опасно переплывать - утопнет!

Переночевали мы в охотничьей избе, стоявшей неподалёку от лагеря второй бригады – для того, чтобы поставить палатку посреди ночи да ещё после целого дня в пути у нас не оставалось никаких сил. А изба была знатная – с большой русской печкой, на которой лежала здоровенная шкура белого медведя. Вот под этой шкурой мы и провели ночь, чтобы на следующий день двинуться дальше по профилю к своей точке.

Бешеный заяц

Ваня Саенко, новый рабочий Игоря, пришедший на смену уехавшим домой студентам, был в полном восторге от нашей работы. Вообще-то он работал коком на одном из ледоколов (то ли на «Арктике», то ли на «Ленине»), но на время отпуска решил пошабашить, устроившись на месяц в геологическую партию. К нам вообще много моряков приходило работать: видимо много общего в нашей работе. Работу в бригаде Ваня воспринимал как самый настоящий отпуск:

– Это вам не 200 человек накормить! – восклицал он, готовя очередное невообразимо вкусное блюдо из обычных консервов, добавляя в них какие-то специи, привезённые из дома в необъятной сумке, или варя кисели с компотами из местных ягод и трав.

Вообще он, как хомяк, всё время что-то собирал, сушил, варил, мариновал и засаливал. В итоге бригада Игоря обросла банками, коробками и вёдрами, забитыми дарами местной природы. И когда в конце месяца августа Ваня получил квиток о зарплате то жутко удивился:

– Вам за это ещё и деньги платят!? – воскликнул он, разглядывая довольно приятную трёхзначную циферку в графе «к выдаче», - Да я бы и бесплатно поработал у вас!

И он горделиво посмотрел на очередной рукотворный Эверест из банок и коробок с грибами и ягодами, подготовленных им к отправке домой. А из прилетевшего вертолёта выгружали присланные для Вани новые коробки с пустыми банками и вёдрами, чтобы было куда складывать солёные подосиновики и варенье из черники. А поскольку вертолёты к нам летали довольно часто, бензин-то наши вездеходы жрали просто бочками, то и Ваня без работы не оставался.

С одним из вертолётных рейсов Ивану прислали сеть для рыбалки, причём каких-то гигантских размеров: если в высоту она была примерно 2 метра, то в длину все 15 а то 20 метров с огромными ячейками, явно рассчитанными на ловлю каких-то крокодилов. Вот только одна беда – сеть была откровенно старой и драной. Так что в один пригожий денёк Ваня поставил её на болоте, чтобы залатать все крупные дыры. Сидя на складном брезентовом стульчике он латал очередную дыру, когда в дальнюю от него часть сети влетел здоровенный заяц и естественно там запутался. Бросив работу, Иван рванул к палатке за ружьём. Пока он копался, выискивая патроны и заряжая двустволку, заяц порвал сеть и сбежал, так что когда Ваня выскочил из палатки с ружьём, то косого уже и след простыл. Зато в сетке появилась новая дыра.

Унеся ружьё обратно в палатку, Ваня начал чинить новую прореху. В это время заяц, сделав огромный круг по болоту снова выскочил к лагерю и опять угодил в сеть! Иван снова побежал в палатку за ружьём, но когда выскочил из неё – косой снова сбежал, проделав очередную дырищу в многострадальной сети.

Плюнув с досады и выстрелив от избытка чувств в воздух, Ваня собрал сеть и волок её в палатку несмотря на то, что народ активно убеждал его оставить сеть на болоте – глядишь к ужину зайцев наловить сумеем! Сеть Иван в итоге починил, и мы даже воспользовались ею, когда стояли на море, но вот зайцы в неё больше не попадались.

P.S. Следующую историю про Очень мокрый поход и красные трусы я уже выкладывал в качестве поста, кто не читал - заглядывайте, а впереди у меня остался самый последний пост про море и конец сезона.

Заходите, читайте, пишите комментарии - я всегда вам рад!

В Польше исследователи нашли сокровища Антония Яцевича, известного афериста XVIII века, который утверждал, что исцелял людей от чумы. Благодаря своему обману он настолько разбогател, что превратил свой скит в укреплённую крепость.

В Свентокшиских горах в Польше исследователи обнаружили клад монет, связанных с Антонием Яцевичем, который в начале XVIII века убеждал людей, что может исцелять болезни благодаря благословению Девы Марии. Во времена его деятельности Польша имела сильную вспышку чумы с пиком с 1708 по 1712 год.

Свентокшиские горы имели религиозное значение и их называли "горами Святого Креста". Дело в том, что в монастыре на Лысой Горе, хранилась так называемая реликвия, которую выдавали за часть бревна, послужившего распятием Иисуса Христа.

Скит Яцевича, расположенный в Свентокшиских горах, стал центром надежды для тех, кто искал спасения от опустошительной чумы. Короче, он тоже сыграл на вере в реликвию. Люди стекались к нему, веря в его якобы связь с Богом. Его харизма и хитрость превратили его обман в прибыльное дело, и в его казну потекли потоки денег и ценных вещей.

Яцевич укрепил свой скит, превратив его в крепость, которую охраняли вооруженные люди. Однако его обман не остался незамеченным властями. После ареста и последующего побега из тюрьмы он продолжал свои махинации, пока его наконец не задержали и приговорили к пожизненному заключению.

Столетие спустя, вдохновлённая рассказами о подвигах Яцевича, команда исследователей с разрешения природоохранных органов обыскала местность и наткнулись на клад монет, датированных XVII-XVIII веками.

Среди монет обнаружили золотой гамбургский дукат 1648 года, украшенный изображением матери с младенцем, который, вероятно, носили как медальон. Учёные предполагают, что найденные вещи были платой сделанной Яцевичу за исцеление.

Сколько же людей им было обмануто! Печально, что после наказания Яцевича властями, обманутые вряд ли получили свои средства, которые добровольно ему отдали, в надежде на исцеление.

Мне по этому поводу больше нравится решение подобного вопроса, предложенное в Библии.
Среди заповедей Бога была заповедь «Не обманывай» (Мк 10:19). По Закону, данному древнему Израилю, если один человек обманывал другого, с целью завладеть его имуществом, то впоследстви он должен был вернуть пострадавшему всё в полной мере и добавить пятую часть.
20% сверху - компенсация морального ущерба. Если бы эта мера применялась к Яцевичу - вряд ли нашлись бы сейчас какие-либо сокровища на месте его скита.

"Церковь во имя преподобного Александра Свирского".

Имение состояло из отдельных дач, в том числе дачи села Ваулова с находящимися там двумя каменными церквами, с церковным наделом в 33 десятины пашенной земли, ризничным и прочим церковным имуществом, церковными денежными капиталами и всеми церковными и помещичьими усадебными постройками. Иоанновский женский монастырь обязался открыть «в сем имении убежище, в коем престарелые монашествующие сестры находили бы себе удобный покой, а больные – отдых и средства к восстановлению своего здоровья, и принимать все меры к тому, чтобы в вауловских храмах богослужение совершаемо было неопустительно и благоговейно и чтобы в храмах сих отнюдь не прерываемо было правильное отправление церковного поминовения».

"Монтаж видов Ваулова. Худ. С.В. Животовский".

Отец Иоанн Кронштадтский прибыл в Ваулово 26 июня 1903 году. Вскоре Вауловское имение было переименовано в Успенский скит Санкт-Петербургского Иоанновского монастыря. Для начала общежития отец Иоанн с игуменией Ангелиной перевели сюда из петербургской обители несколько опытных инокинь. Настоятельницей Скита считалась игуменья Ангелина, а заведующей – монахиня Евпраксия (Кононова), тетя игумении. Благодаря их трудам были построены дома для размещения сестер и причта, монастырская больница, богадельня, гостиница для приема богомольцев. Большую помощь в хозяйстве оказал небольшой кирпичный заводик, скотный двор, пруды, в которых разводили рыбу. Поначалу в скит монахинь присылали из Петербурга сроком на один год, а когда скит облагоустроился, то и на большее время.

"Святой праведный Иоанн Кронштадтский, игумения Иоанновского монастыря Ангелина, сестры и гости в окрестностях Ваулова".

Ваулово было любимым летним местопребыванием кронштадского пастыря. Для о. Иоанна специально был построен деревянный, двухэтажный домик. В саду за домом поставили беседку, которую батюшка называл «Мое уединение». В ней он любил проводить время за чтением, в размышлениях и беседах. С июля 1906 года он всегда останавливался в своем домике, здесь же принимал своих многочисленных гостей и лишь иногда уезжал на несколько дней.

В последнее лето в своей жизни отец Иоанн отслужил в Вауловском скиту 40 Литургий, в память об этом батюшка благословил посадить 40 липовых веточек. Посажены они были летом слишком поздно, когда ни один саженец не приживается, но по молитвам и благословению кронштадского пастыря все веточки принялись.

"Липовая аллея, посаженная по благословению прав. Иоанна Кронштадтского".

Незадолго до кончины о. Иоанн передал игумении Таисии свои распоряжения по Ваулову. В первую очередь, они касались того, чтобы осиротевшие сестры во главе с верной помощницей игумении монахиней Евпраксией строго придерживались порядка, существовавшего в скиту при отце Иоанне.

В 1908 году в Успенском скиту было около 100 сестер, к 1917 году их число уменьшилось до 84.

В 1919 г. Вауловский скит был закрыт. Разрушены обе церкви. Иконы переданы на "утилизацию", но по просьбе приходского совета Воскресенского собора сохранены и отданы в храм. Среди них и образ Пресвятой Богородицы " Благодатное Небо" - список с иконы Архангельского собора Московского Кремля.

"Иконе Пресвятой Богородицы «Благодатное Небо»".

В 1997 году на территории скита был организован православный приход, скит стал возрождаться. На территории обители стоят три разрушенных здания. Действующим является одно – бывшийстранно-приимный дом. В нём ныне располагается домовая церковь в честь Праведного Иоанна Кронштадтского. В 2005 году в скит была возвращена икона «Благодатное Небо». В 2007 году началось строительство храма Успения Пресвятой Богородицы по образцу прежнего.

"Храм Успения Пресвятой Богородицы".

1 ноября 2011, в день памяти праведного Иоанна Кронштадтского,храм был освящен, в нем совершаются богослужения. Монашеская жизнь в скиту восстанавливается. Гостеприимные насельницы скита всегда рады видеть гостей.