На том конце зашелестели бумаги. Застучали пальцы.
— Это было до подписания контракта?
— Нет. И после того, как меня попытались съесть на банкете.
Консьерж ненароком подслушал и присвистнул. Август поймал его удивление, переросшее в немую просьбу. Карандаш нацелено ткнул в четыре клетки.
— Кто «стремится урвать материальную выгоду в деле»? Вор не подходит. Уже. Четыре буквы.
— Рвач. — Август прикрыл трубку для ответа.
Консьерж попытался вписать разгадку, но количество клеток тут же увеличилось. Последовал обреченный вздох.
Зина переложила бумажные массивы, судя по звуку.
— Заходи на открытое разбирательство жалобы, Август.
Он довольно приподнял брови. Слова наконец-то возымеют силу и приведут к судебной справедливости. Покушение достойно порицания, пытки или казни. Ада еще пожалеет, что связалась с ним.
— Еще кое-что. — Недавний вопрос кроссворда подвел его к новой жертве возмездия. — Перейдем к Бережлобу. За вашей спиной чужие руки рыщут по углам, присваивают душки, воруют среди белого… ада.
— Расширяя свой карман? — Воскликнул мемуарист.
— Да. Но здесь замы не могут потратить ни монетки. А руки чешутся, тянут пальцы к каталогам, услугам, вещам. Они экономят средства, перекладывают суммы с места на место. Им кажется, что вот-вот под их перчатками появится необходимая сумма, число, разбивающее кандалы. Запрет сильнее. Их это доводит до нервного срыва.
— Не удивительно, что Бережлоб после второй пары перчаток стал выворачивать их наизнанку. Видимо, личные средства имеют ощутимые границы.
— Теперь о главном, — Зина ударила по больному месту, — как поживают мемуары? Авторский лист набрался?
— Связь пропадает, пока-пока!
Мемуарист несколько раз ткнул трубку невпопад. Он сумел забыть об основной работе. Кажется, привычка Августа делать все в последний момент сыграет с ним злую шутку, ведь в его распоряжении время до падения всех цивилизаций.
Все мемуаристы попадают в…
Кровать почти перестала походить на камень, как его тело подскочило от трех уколов в поясницу. А «Жить здорово» советовало не спать на животе. Август с воплем отполз к изголовью. Перед ним стоял бес, тощий, как жердь. Вилы в его руках по-боевому направлены на него. Он открыл зеленую гнусавую пасть.
— Вставай. Пошли. — Последовал новый укол.
— Оставь мои бока! — Эта лаконичность подбешивала Августа.
Бес молча уставился на него пуговицами глаз. Мемуарист восторжествовал.
— Все, сломался? — На полпути в коридор он резво обернулся к бесу. — И чтобы никакого тычка, а то насажу, как зефир на шпажку.
Таким было его сопровождение в резиденцию к открытому разбирательству. Виновный и пострадавший должны были пройти разными коридорами: один устрашался видом усохших на цепях, фресками излюбленных мук и пыток, другой помыкался бесом, видимо, для тонуса. Зина уже беседовала с Адой, когда мемуарист под бдительными вилами подошел к креслу. Покусительница показала ему язык вторым ртом. Август откашлялся.
— Адреса в навигаторах тем и чудесны, что порой можешь разминуться с бесом. — В последний момент его приземления вилы воткнулись в бок. — Он опять это сделал!
Зина кышнула сопровождающему. От снисходительного тона зама кривило.
— Это профессиональное. Не заостряй внимание.
— Куда уж острее. А кого он все поднимает?
— О, это с прошлой должности. Вороны сыграли с ним злую шутку, когда подбросили пару чучел в открытые могилы. Бес долго поднимал, увы, не тех. Заработался, сбрендил. Итак, озвучим претензии.
Надо же, Зина ожидала кучу жалоб, хотя это дело под стать червивому яблоку. Станешь ли разглядывать плод тщательнее после главного признака паразита? Август поерзал на месте. Бугристое сиденье впивалось всем скопом пружин. Мебель делали бесы, очевидно.
— Эта работа могла быть моя. Вообще, как и любая в этой клоаке. Не люблю лишний раз напрягаться. Но тут приспичило ему откуда-то вылезти и заделаться мемуаристом.
Когда клацали зубы работницы архива, он представлял их на своей шее, а упрямство продолжало раскладывать перед ним все палитры сарказма.
— Ну да, извини, все понимаю, кормить голодные рты, все такое. Стоматологи нынче кредиты выдают на свои же услуги, а когда вместо тридцати двух…
— Август Гущин, — Зина отложила будильник на десять минут, разбирательство задерживало ее график, — получи извинения от Ады. Либо она отправится в железную деву.
— И только извинения? — раздосадовался мемуарист.
Ада задумчиво откинулась на спинку. Наверно, готовила трогательный монолог.
— Хм… все еще сложно выбрать. А шипы будут смазаны горчицей? У меня жуткая аллергия.
— Да я сам сейчас ее проткну, позовите бе-е-еса!
Август зажал рот руками, удивленный собственным блеяньем. Захотелось ощупать голову на наличие рогов или шерсти. Какая дикость преследовала его с самого утра? Ада уперлась ладонями в ручки, какие потуги сопровождали ее скудные извинения. Он кивнул дамам на автомате, взял пакет с мемуарными сводками, вышел в коридор. Четыре всадника с картины смотри сквозь него, дождевое пятно, которому суждено катиться по наклонной.
Ада раскуривала две сигареты. Сорила прямо на ковер. С такой же легкостью она гадила ему в душу, если та еще принадлежала мемуаристу. Он обхватил себя холодными руками в предчувствии, что сломается гораздо раньше, чем Аде надоест.
— Ты и при жизни был такой занозой, мемуарист?
Первая трещина. Ада медленно пошла вперед, Август был вынужден следовать за возможным ответом. И она заговорила.
— За этим следит каждый сам. Момент профукивали единицы, да и те по воздуху не бегали, когда заканчивалась земля. Твой вопрос к чужим ушам. У заведующего Вратами записаны все имена мертвых и причины визита в список гостей.
Август сжал кулаки. И его инициалы красуются там. Гадания будут отброшены в сторону, он выспросит ясность у бытия, а где один ответ, там и другие. В сапере достаточно наступить на одну мину, чтобы раскрылись положения других. А где он, если не на чертовом минном поле?
— Ого, один выговор, и ты уже помогаешь, — с излишним азартом подметил он.
— Помогаю, если только облажаться в основной работе. Больше отвлеченных вопросов, самокопания и поисков. — Ада выпустила смольную тучу. — Глядишь, бланки сберегу на пополнение трудов мемуаристов в архив. Ты ведь и строчки не выдавил.
— Курсовая по «Фаусту» была защищена мной на отлично, так что вступление есть, — Август похлопал бумажный фонд сгинувших мемуаристов, — а может и вывод. И золотая середина.
Массивные врата с горгульями, огромные черные цепи, крики грешников, бешенное рычание сторожевых — нет, один вшивый шлагбаум, очередь и будочка в полоску. Пришлось переспросить Харона, точно ли в тягучей пробке и заторе скелетов они прибыли к нужному месту. Харон попался матерый, церемониться с объяснениями не стал, а просто обругал с головы до хвоста. Август нервозно пошутил в мыслях, вот только фантомный хвост ужасно путался под ногами, вынуждал мельком ощупывать копчик. После блеяния он опасался метаморфоз.
Серость здесь разбавляли бесы-работники в белых одеяниях. Даже обувь сияла снегами. И пусть бесы были грязнулями, их наряжали, чтобы позлить ангельских пташек.
Молниеносность слухов противопоставлялась атрофии движения. Время здесь потеряло свое главное свойство — идти. И каждый толкает его сам и по-своему. Кто-то сверяется по лодочнику, что завершает свой круг с похожей манерой, и объявляет начало двухсотого часа. Кому приходится чертить сложные схемы на глиняном песке. Сизифов труд здесь занимает каждого, хочет тот тащить свой камень или облокачиваться на валун спиной.
Скука пожирала вкопанных. Десяток человек сидело в яме со скучающим видом. Предполагаемое чистилище оказалось карцером. В бренное время десять заключенных продали души игровой компании за подписку. Пока выяснялась законность такого оборота, продавцы душ уныло томились на дне.
В будке у ямы появился плащ. Август подорвался к предполагаемому летописцу, что обратился черным птичьим существом с руколапыми конечностями.
Он увернулся от хлопанья крыльев и острого клюва.
— Мной еще вороны не помыкали. Жду не дождусь, когда пиявка заставит меня плясать на углях.
— Сегодня же не день прибытий. По будням Госпожа Пиявка просто подгоняет гостей на прокрустовом ложе.
— Так ты летописец судеб? — Отойдя от шока, поинтересовался Август.
— Ты ждал иную пташку, смешная почемучка? — Летописец Ошо закрякал подобием смеха. — Да, пташки бывают тут. Экскурсии, разбирательства, посещение второшансовых. И ангелу приятно иной раз высказать все претензии мертвому ублюдку, за которого напрасно ручался небесам.
Он оставил дверь будки приоткрытой, поэтому Август отважился войти. Двое вполне помещались в закоптелых стенах. Гость даже сел на жердочку в углу. Пахло птичьим пометом, да и перьев хватало. На плите варились мышиные хвосты, стол полнился чашками с темной жидкостью. С первого взгляда можно определить самую древнюю емкость: в ней торчала шапка мха с поганкой. Хотя, более старая могла эволюционировать и уползти под ковер на стене. Ошо с ногами — точнее ногоруками — забрался на стул, быстро заклацал мышкой. Август решил отвлечь его, пока тот не ушел в работу полностью.
— Я могу посмотреть свое имя в списке, ну, удостовериться, что мертв?
— Пардон, ты еще здесь, — тот развернулся вместе со стулом.
— Август Гущин. Посмотри, а?
— Пусть твои фетиши останутся, как и ты, за дверью. Знаю таких, перечисли им все проступки, поругай, да обзови словцом покрепче.
— Нет-нет, клянусь душой!
— Я не помню ни смерть, ни приговор. Раз — и стал мем, мемо, мур…
— Не продолжай, — Ошо закопошился в компьютере. — Видел похожие случаи.
В предвкушении Август разрумянился, наглее разглядывал окружение. За оконцем мрачнели земные беженцы. Август отвлек Ошо, единственного работника, уменьшающего очередь. Плевать! Такое дело разворачивается. «Похожие случаи». Гипотетически он не один. Будто обратился к поисковику и нашел по первой ссылке ответ восьмигодичной давности от «просвещенного», и сработало!
— Какой марки оборудование, интересно, — брякнул Август.
— Что бы тут ни маркировали, под наклейкой другая фирма. Ошо еще раз крякнул. — Так и думал, — время твое не пришло. По базе живой. Сказать, сколько там еще болтаться, от чего клюв треснет?
— Нет-нет, я же умом тронусь.
— Здраво, как и придерживаться левой стороны перед чаепитием, — Ошо выдал какую-то многозначительную чушь.
Август поднялся, как и столп перьев за ним. От сердца отлегло. Расправится с бумажной напастью и вернет зад из ада. О, это будет удивительная пора новой жизни!
— Расскажи ангелам, примут к себе раньше. Тут перспективы мертвее заключенных. Не надо челюсть ронять, ты очередная системная ошибка, которая стоит геенне в одну упущенную душу, хоть и такую ничтожную. Большинство мемуаристов таким же образом проскользнули в сад Эдема. Еще были дегустаторы, обувщики, псари, контролеры, парикмахеры, ветеринары, издатели. Из-за частоты ошибки запомнилось.
Задача по логике. Верно ли следующее утверждение? Люцифер нанимал около сотни мемуаристов. Так как большинство взялось из ниоткуда, и всем им перед вручением эстафеты нужно обязательно исчезнуть, Август тоже исчезнет.
Мемуарист нес с собой кучку перьев и потерянность. Он понимал все меньше. Будет момент, ценность его знаний поравняется с днем, когда пуповина была цела, а он впервые догадался возмутиться на боль криком.
Среди кишащей недовольством людей маячили белые тени, что фыркали и плевались на схожесть с чертями по униформе. Дёрен был среди них. Спутать с такой памятью на лица сложно. Август ножом прорезал масло толпы. Но белое существо удалялось. Уверенность затуплялась. О чем он думает, когда вот так бросается за едва знакомой возможностью? Обратно его тоже не пускали. Шахтер, чумазый от угля, оттеснил его еще дальше.
— О, я лишь шел к знакомому…
— Да, заливай тут уши. Космонавт, в очередь.
Окружение поддакнуло. Паника. Только ее пригласить забыли. Август мог убиться для возвращения в Коцит или дождаться людской расправы.
Цепочка перед ним замаячила в хаотичном движении, все ретировались к «предбаннику» ада. Виной тому был сам Люцифер в парадном костюме с эполетами. Набалдашник его трости змеино скалил пасть. Август начал их встречу с оправдания.
— Работа ведется. Я тут… опрашиваю этих, что они думают о будущем владельце их душ.
Люц неопределенно хмыкнул, но в глазах его горело пламя.
— Знаешь ли, у меня собственный вциом имеется. Лесть не повредит даже правящему. Бросай эту самодеятельность. — Он заглянул в ближайшую яму, в которой заключенные боялись увернуться от грозди земли. — Лучше скажи, что ты видишь под ногами.
Мемуарист слишком долго раздумывал над ответом, да и перенаправить свое внимание с адского начальника не получалось. Где его манеры, весь этот опыт тренингов персонала? Перед сосудом вселенского зла, что непредсказуемо расплескивает его на окружение, любой ощущает себя Бастиндой.
— Смертные нахалы повадились брать чужие души. И вот как удобно устроились: поместили условие о получении души в пользовательское соглашение программ! Кто их читает? Мрак. И что они получили с тех сделок, кроме моего неудобства? — Люц отвечал сам себе. — Лично каждому сердце выжру! — После громового приступа бешенства он вещал, как ни в чем не бывало. — Или перепоручу приспешникам. Македонский был уважаем собственным войском, потому что знал поименно каждого. В аду сложнее. Текучка кадров, региональные особенности. Даже если ошибся, поправить боятся. Практика утрачивает смысл, верно Ганс? Все-таки благоговейный ужас ничем не перекроешь. Можешь взять для мемуаров на заметку. Как эпиграф.
Август несколько раз кивнул, хотя точно прослушал самое главное. Перед ним стояли другие задачи, в них шептали кусты и витали пташки.
— А мне не полагалась карта какая-нибудь?
Люц хлопнул уродливыми руками. Обуревающие его страсти подкатили к горлу и ухнули вниз.
— А. Нововведения. — Пророкотал он снисходительно. — Всего полвека прошло, легко запамятовать. Держи. Пользуйся на пустой желудок.
Август не желал сказать лишнего. Настроение Люца располагало к спуску с цепи вурдалаков или повторному линчеванию безголовых на радость бесам.
Полученная карта смахивала оформлением на уно — овал с четырьмя цветными секциями: желтая, синяя, красная, зеленая. Смена цвета. Было бы еще интересно, как это работает в пекле... Получилось до простоты нелепо, он что-то нажал и все само завертелось. Кубарем вылетев по бетонной трубе, Август упал в кусты. Кажется, сухие заросли поймали его в капкан. Тут как тут показался Дёрен с недовольной миной, будто в очереди ему подсунули лимон вместо раскаяния.
— Как долго, кандидат на вылет! Но коллегия муз ставила только на тебя.
— Азартные ставки на небесах?
Дёрен вытянул пожеванное стыдом лицо, отмахнулся от предположения. Слышал бы его пастырь, на месте пришиб за ставки.
— Почему же азарт сразу, так, шалости. И если без валют, то какие же это ставки? Так, надежды и симпатии, высказанные вслух...
— Надо деду-картежнику передать, хорошая отмазка перед Вратами.
Август не дождался помощи от ангела. Пришлось самому вытягивать себя из когтей проблем. Кажется, репей намертво застрял в его волосах. По крайней мере, он надеялся, что нарост не является рогом. Метаморфозы жутко скажутся на его пропорциональном черепе и презентабельности. Доказывай потом следующему работодателю, что само пристало.
Дёрен убедился в подлинности карточки на зуб, с крайним энтузиазмом ткнул ее обратно, вопрошая:
— Конечно, выкладывай, пташка.
— Я единожды прощу эту фривольность.
— А как же вторая щека? — Август отошел от фыркающего ангела. — Все, молчу. Вечно эти двойные стандарты.
Август ступал широким шагом позади собеседника. Что-то подсказывало ему: дорога, которой ведет его Дёрен сквозь заросли и пятна ржавых болот, таит что-то жуткое. Морщинистые деревья с недоверием обходились, шипастые корни переступались. Сверху ухали храпы. Дёрен бегло предупредил, что случайное касание может привести к катастрофе. Но где бы располагалась эта катастрофа по шкале от мокрых ботинок до попадания в ад — Дёрен умалчивал. Его заботили только небесные проблемы.
— Тот самый затеял невероятную подлость. С недавних пор он ведет тактическую игру. Даже Создатель заинтригован. Он бросает ничтожных плакс и раскаявшихся к нашим дверям, как подачки, отказывается принимать мелких преступников, посылает поправки к нашему ГОСТу душ. Собирает армию могущественную!
Август скептически воображал себе эту недавнюю пору, когда еще уживались тектонические плиты, а динозавры грезили о звездопаде. Они явно мыслили в разных временных измерениях.
— Да, — вставил свою копейку Август, — ужасно длинная. Я стоял в середине.
— О, заблудший, ты не изведал середин. Ее бесконечная спираль распадается на толпы, что бушуют пять кругов из девяти. Тот самый, подобно лентяю, навел порядок в одной части жилища и поспешно задвинул сор, неразобранный хлам в другую часть, недоступную глазу. Удивительная халатность, в которой должен быть смысл. И я — один из немногих, спустился это разведать.
Под конец он светился от гордости. Мемуарист отклонил очередную ветку от лица.
— Видимо, ты знаешь больше моего. — Если у Августа был шанс выползти из незапланированной командировки, он сильно им рисковал с такими комментариями. — В смысле, я хочу помочь, очень, но чем?
— Всем. — Исчерпывающе пояснил ангел. — А сейчас мы отправимся к Женому, главному последователю того самого.
— Не поминай! — От его выкрика храп прервался, Дёрену пришлось сбавить децибелы. — Женом — отвратительное существо с огромной властью. Но он был изгнан на болото, потому, сам понимаешь, шансы уйти с целыми крыльями пятьдесят на пятьдесят. Я их перед командировкой снял, конечно. — Он поморщился. — Ни одна химчистка от бесовства не поможет.
— Значит, заплыв по Коциту отменяется? Жаль.
Видимо, в ангельских рядах юмор так и остался неизученной аномалией, потому как Дёрен долгое время молчал, а потом набросал десяток вариантов, в которых заплывы участник может совершать в одиночку. Август пообещал подумать из вежливости, но возможная близость Коцита впереди заставила его вернуть слова обратно. Он с виртуозностью парализованного преодолевал препятствия, пока Дёрен порхал с кочки на кочку. И еще умудрялся выстраивать план. Мемуарист был этому рад. Быть может, Дёрен и его ситуацию разберет по полочкам последовательных решений.
— Будешь с ним говорить ты. Если он лоялен прошлому… хозяину, сыграешь на этом. В обратном сценарии, — ангел многозначительно показал на себя двумя большими пальцами, — я буду первой рукой, протянутой из Эдема.
Зря Дёрен отвлекся на саморекламу. Его нога с размаха влетело в спящее дерево, которое истошно закричало, исказило пасть дупла. За ним эффектом домино посыпались новые звуки. Барабанные перепонки задрожали от разношерстного рева деревьев. Они боялись не меньше, ведь проснулись в новом кошмаре. Август не расслышал команду бежать, но побежал. Ветви цепляли его за шиворот, бросались к стопам и размахивали жухлой листвой. Дёрен нелепо подпрыгивал, но фантомное ощущение крыльев оставалось таковым. Рыжели ржавые забор и ворота. Деревья отчаянней кололись, но их становилось меньше. Тогда откуда, черт возьми, выросла такая тень?
Циклоп потирал красный глаз. Заслуженная дрема нарушена, а злость кипит в его большой однорогой голове.
Дёрен заткнул вопящее дупло локтем, чтобы он мог слышать себя, подтащил мемуариста к себе.
— Слушай меня, заблудший ягненок. Я знаю, что поможет избежать конфликта.
— К-к… да он меня в один укус съест, — Август запыхался для большего возражения.
— Нет. Все будет хорошо, если ты рассмешишь его. Да, расскажи шутку, смех разрядит обстановку. Поверь моему опыту.
А, теперь ангелы слыли профессионалами юмора. Мемуарист согласился. Отступать сейчас — значит отвернуться от возможной свободы. Да и мог ли ангел его обманывать? В первую очередь, хватило ли ему ума на обман? Август с сомнением посмотрел на того, под чьими ногами содрогалась земля. Циклоп отличался массивностью от повара, что пытался нашинковать мемуариста с морковью. По крайней мере, кулачища были пусты. Дёрен подбадривающее толкнул спутника вперед. Деревья как раз перестали кричать и только всхлипывали завыванию ветра.
— Анекдот, — выпалил Август, — г-где окажется циклоп, надев очки?
Циклоп моргнул глазом с лопнувшими сосудами. Недоумение сгладило черты. Зеленые зубы растянулись полосой.
— По ту сторону очка, — закончил Август с нервным смешком. Ему казалось, сработало, нужно закреплять результат. — А вот еще один. Два очка, посередине рог, кто это? Двуглазый циклоп.
Великан замахнулся. Обычно сначала предупреждают, а не после сокрушительного удара по голове.
— Я те-бе че-реп раз-моз-жу!
Дёрн подхватил полы одежд и побежал коленоподскакивающим способом к воротам. Один.