В студенческие годы всякого хватало. Называть девушек «барышня» вошло в привычку, благодаря моему, в своё время, увлечению творчеством Чехова и прижилось. Мы были молоды, как-то активнее, легче срывались, проще знакомились, а может мне это кажется…
Батон – мой соученик по художке и друг. Итак, мне позвонил Батон, сообщил, что есть место, в парковой зоне, где установили большие шахматы (по полметра кажется) типа большая доска и можно поиграть, приятно провести время, наслаждаясь прекрасной погодой. Я почему-то согласился, хотя не спал всю ночь и собирался сделать это днём. Мы встретились в нужном месте и отправились на поле боя. Батон предложил параллельно вкушать что-то алкогольное, я согласился. Он зашёл в магаз, приобрел 2 литра пива и какую-то сладкую воду типа «Лимонад» или «Дюшес», или хз, не помню, вылил содержимое в клумбу и с ювелирной точностью перелил в опустевшую тару светлое. Ок. Там какие-то карусели, там дети, пить пиво низя, а лимонад норм.
Шахматную доску обустроили на солнышке, хоть и ноябрьское, но… я понимал, что спать хочу ещё сильнее. Первую партию я проиграл, мы растащили пластиковые фигуры, наполненные песком, по местам, начался второй поединок.
У Батона позванивал телефон, он отвечал и включал режим «сова» (через каждые секунд тридцать говорил: «Угу…»). Потом отошёл и что-то долго рассказывал, ковырял носком ботинка плитку, пальцем дерево, косился на меня. Когда мой шахматный противник вернулся, я чувствовал, что хорошо под хмельком и скоро потеряю охреневшего от своей смелости, коня, что безудержно, бессмысленно и безнаказанно носится по всей доске, гонимый армией Батона. Он спросил, как я, насчет провести остаток дня в обществе двух скучающих юных мамзелей, что не против скоротать время в обществе двух импозантных художников. Я обнимал пиво, кивнул, Батон загадочно улыбнулся, спросил, сколько у меня денег, нужно купить белое полусладкое-раскрепостительное дамам и нам что-то по серьезнее. Мы вывернули карманы, отправились в магаз, по пути допили «Лимонад». Я узнал, что Батон познакомился с будущей бухгалтером по имени Инна на остановке, помог затащить в автобус какие-то котомки, которые привозят студенты по воскресеньям вечером "от мамы". Батон иногда общался, обаятельный добродушный толстяк с бороденкой. Женщины каким-то магическим образом чувствуют, что он щедр и готов на всё за ласку и заботу. Они обменялись телефонами иногда созванивались. Жила Батонья приятельница на окраине в съёмной однушке с соученицей по имени Наташа. Каким-то чудесным образом Батон заслужил быть приглашенным в гости и потащил меня в надежде на флирт, романтику и возможно интим!
Я отправился курить у ближайшей урны, Батон зашел в магаз, прошло немного времени, он выглянул, сообщил, что купил вино, кусок сыра и апельсины, денег на коньяк и лимончик не хватает, согласен ли я на водку. Меня подобная перспектива не радовала, но согласился, только при условии наличия томатного сока (Блади Мери). Батон кивнул, его не было дольше, я покурил ещё раз. Появился мой приятель с пакетом. Я спросил, всё ли норм, он замялся и как-то уклончиво успокоил меня. Мы двинули на автобус.
Ехать пришлось почти через весь город. Батон признался, что Инка довольно обаятельна и симпатична, а вот её соседку он не видел. Поинтересовался знаю ли я историю о том, что у ярких девочек бывают страшненькие подруги? Я был пьяненький и сговорчивый. Барышни обитали в мрачной и печальной панельке в однокомнатной. Жилище скромненькое, но аккуратное, чистенько, приятно. Дверь нам открыла Инна, она в куцей майке, внизу голубые куцые шорты с белыми облаками на принте. Узенькие плечи и выдающаяся задница, бёдра. Что-то в ней было латиноамериканское. Коротко остриженные курчавые волосы, она смотрелась заводной и общительной. Батон меня представил, отдал пакет. Инна захихикала и заглянула внутрь, спросила, зачем мы привезли томатную пасту. Мне тоже стало интересно! Батон пояснил, что на томатный сок не хватало, он купил пакетик томатной пасты, чтобы развести с водой. Инна повела меня в комнату знакомить с соседкой, и после сопроводила Батона на кухню. «Ну, вот и начались гастроли нашего шапито...» - Подумалось мне.
Наташа в кофточке под горло, спортивных штанах и тапках. Я присел рядом, она изучала меня из-под густой чёлки. Очень даже ничего. С кухни слышалось ржание! Я задавал какие-то банальные вопросы, она отвечала, часто отводя глаза и теребя в руках шнурок от штанов, приятная, вся такая аккуратненькая, остриженная под каре. То и дело мы застревали в неловких паузах. Я не понимал нравлюсь ей или это вежливость. К нам присоединились Батон и Инка. На столе появились стаканы, тарелка с бутербродами, судя по толщине хлеба, колбасы и слоя майонеза, их нарубал Батон (стиль этого гардманже я узнаю из 1000), апельсинки, шоколадка, что-то еще. Батон быстро оживил ситуацию и затеял первый тост, за встречу или что-то такое, шутил, читал стихи, нахваливал гостеприимство.
Водка с томатной пастой мне не лезла категорически. (Это примерно прошло полгода, как я переболел Гепатитом, который был «Бе» и довольно суров. Я продержался более-менее на диете почти полгода, и вот начинал подъедать всё подряд и выпивать местами. Водка не очень нравилась моей печени, скажем прямо. В процессе застолья, как это бывает, мы автоматически разбились на пары. Когда Инка смеялась, она зажмуривалась и трясла головой, Наташа тоже жмурилась, но прикрывала ладошкой рот, Батон все чаще вспоминал пошловатые анекдоты.
Бутерброды быстро были съедены. Наташа предложила, а хотите, у нас есть капустняк? Я согласился, моя бабушкаКася бывало варила капустняк и это было вкусно. Мне принесли тарелку, Батону тарелку побольше. Выглядело неплохо, но запах меня настораживал. Я проглотил ложку-горячее. Вторая, ещё не спустилась вниз, но по пути встретилась с возвращающейся первой... Я добежал до ванной и профессионально, бесшумно вернул этому миру, капустняк, бутерброды, томатную пасту и даже лжелимонад... Если бы моя печёнка могла говорить, возможно она бы поинтересовалась: "Яночка, ты дурачок? Или как? Или где?". Я умылся и вернулся к притихшей компании. Инка смотрела на меня с подозрением, Батон был растерян, Наташа сидела с полными слёз глазами. Я потом выяснил, что капустняк варила именно она. Я извинился, съехал на больную печень. Мне сделали чай, и я больше не пил и от еды отказался. (Позже выяснилось, что вместо привычной мне говядины, в супе было сало и не слишком свежее.) Мы сидели и слушали Батона, который рассказывал дурацкие истории, в основном из наших студенческих будней. Рассуждал о современном искусстве, спутал Полока с Поллоком), промахнувшись на несколько веков. Ната переодически заглядывала мне в глаза, я подливал ей винишко.
Обстановка наладилась. Инка пошла на кухню, Батон увязался за ней. Оттуда снова доносилось ржание, переходящее в специфическое, игривое женское хихикание. Мы же сидели всё также увязая в постоянных неловких паузах. Признаться, в те времена я привык иметь дело с куда более раскрепощенными девушками и парнями, а что делать в этом смысле с экземпляром вроде Наташи... Я терялся. Я вроде ей нравлюсь, но ведет себя она сдержано.
Мы продолжали общаться, как-то скованно. На мои реплики она реагирует охотно, но отвечает в основном односложно. Задала вопрос про мои волосы, я на тот момент не стригся года три, а то и четыре. Всё это я скручивал сзади или заплетал в косу. Наташа спросила можно развязать, очень хочется косичек поплести, а у неё и подружки волосы короткие. Я согласился, лег на диван, положил голову на подлокотник, она уселась в кресло рядом. Волос у меня много и они похожи на паклю, светлые и жёсткие, я лохматый. Она расчесывала меня, копалась и .... да, я отрубился!)))
Когда проснулся, вся компания была рядом. Вечерело. Батон сидел на кресле, у него на коленке располагалась Инка, Наташа сидела около меня и плела косички из бахромы пледа, которым меня укрыли. Разговаривали они шёпотом. Голова у меня болела. Я встал и моё пробуждение знатно оживило коллектив. Я сходил умылся. Волосы на моей голове были в корявый пробор и две косички по бокам над ушами. Моё возвращение вызвало ещё более бурную реакцию, ржание. Батон утёр слезу: «А, вы, Василиса Микулишна, знатно похрапываете!» Я скривился и куда-то его послал. Батона это не смутило, они с Инкой продолжали ржать и выглядели, как люди, которых в некотором смысле что-то объединяет с некоторых пор. Я присел рядом с Наташей и попросил вернуть все «как было». Батон с Инкой умоляли оставить. Косички были демонтированы. Чувствовал я себя отвратно, желудок ныл, голова трещала. Вероятнее всего я спал в какой-то неудобном положении и поэтому ещё и похрапывал. Спросил, есть ли кофе и можно ли покурить в окно на кухне, получил одобрение по всем пунктам.
Я пошёл на кухню, поставил греться воду в большой эмалированной кружке, я бы сейчас с удовольствием почистил зубы, на столе был пакет с яблоками, взял яблоко, откусил, прожевал и выплюнул в мусорку, хоть так. Пришла Наташа. Она выглядела смущенной и сказала, что покажет мне где банка с кофе. Это был ненавистный и вездесущий растворимый. Я залил его кипятком. Подошел к окну, она за мной, смущенно спросила, как я себя чувствую, это наверно всё капустняк виноват? Потрогала ладошками мой лоб зачем-то. От неё пахло апельсинами. В кухне был полумрак, единственным источником света была синяя «астра» конфорки, но я её погасил. Мы просто у подоконника, я прихлёбывал кофе и рассматривал её лицо, черты которого постепенно растворяются в полумраке. По двору медленно проехала машина. Свет от фар заполнил проём окна и по кухне проползло два больших квадрата света, повторившие его силуэт и наши. Я медленно шагнул вперед и обнял. Поскрёб щетиной по её щеке и стал целовать. В первые секунды Ната обмякла, как тряпичная кукла, потом стала мне отвечать, я почувствовал, как сомкнулись на моей шее её ладошки. Она пару раз неловко всхлипнула, я довольно неуклюже усадил ее на подоконник. Под кофтой оказалось что-то вроде полумайки. Она ковырялась, расстёгивая пуговицы на моей рубашке. «Ниже…» - подсказывал я, закапываясь лицом в её волосы, шаря руками по всем изгибам. Мне нравится, свойство одежды перенимать тепло и запах человека, словно становясь его частью, постепенно снимая это, словно проникаешь на более глубокий уровень, ближе к источнику тепла и запаха.
Затрещал звонок. Снова. Мы затихли. Инка выбежала в коридор, закрыла дверь на кухню, щёлкнул выключатель, мы услышали её «Ктотама?».
Звук входной двери и наиграно весёлый женский голос. Наташа застегнула пуговицу на моей рубашонке в клетку, натянула кофту: «Это хозяйка квартиры…она всегда в конце месяца приходит, но мы никогда не знаем точно когда». Я спросил будут ли проблемы? Она отрицательно покачала головой. Мы привели себя в порядок. Она дернула за верёвочку и над раковиной загорелся свет. «Хозяйка не злая, просто сидит долго, пока деньги заберёт, пока посчитает всё». Из комнаты слышался приглушенный голос Батона, слов не разобрать, но судя по тону всё было мирно.
Она стояла ко мне спиной, я разглядывал в полумраке красивый затылок, положил руки на плечи Нате и сжал слегка: «Ты прости, что всё так… ». Она повернулась, поправила воротничок моей рубашки и улыбнулась, как-то печально, на лбу между бровей на секунду появилась складка. «Ничего, это я – невезучая…».
Она отвернулась и стала мыть тарелки, я вернулся в комнату. Хозяйка оказалась тёткой довольно взрослой, но к наличию нас с Батоном отнеслась нормально. К моему возвращению друг уже уговаривал послушать, как он читает Асадова. (По Батоньему наблюдению, Асадовская поэзия всенепременно трогает женское сердечко))). Инка взглядом мне показала, что «пора валить». И я потащил Батона на выход, «напоминая», что у нас есть одно ооочень важное дело. Пока мы обувались, Ната вынесла мою куртку, я хотел её обнять попрощаться, она отрицательно покачала головой. Я взял куртку: «… и я невезучий». Она улыбнулась, но только губами, глаз эта улыбка не тронула.
Мы больше не виделись, у Батона там что-то не срослось тоже. В чем мораль? А нет её. Просто история, таких вокруг миллионы.
