Правда ли, что Есенин — автор матерного стихотворения «Ветер веет с юга»?
В сети можно встретить непристойное стихотворение, приписываемое Сергею Есенину, которое начинается со строки «Ветер веет с юга». Мы решили проверить, кто настоящий автор этого произведения.
Ветер веет с юга
И луна взошла,?
Что же ты, б*ядюга,
Ночью не пришла?
Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других е*ём!
Спойлер для ЛЛ: нет никаких доказательств, что автор данного стихотворения Сергей Есенин
В апреле 2021 года в одной из школ Кургана произошёл скандал: ученик прочитал на уроке литературы стихотворение, утверждая, что строчки с использованием матерной лексики принадлежат Есенину. После того как видео с его выступлением разошлось в соцсетях, городская администрация устроила проверку в школе, а с учениками провели беседу о недопустимости употребления бранных слов. Некоторые СМИ, в том числе «Учительская газета», не стали подвергать сомнению авторство Есенина. «Ветер веет с юга» именно с такой атрибуцией можно найти на многих сайтах, посвящённых классической поэзии: например, здесь, здесь и здесь.
Главный источник в подобных случаях — максимально полное собрание сочинений автора. На момент написания разбора это академическое собрание сочинений Сергея Есенина в семи томах (девяти книгах), выходившее с 1995 по 2002 год. Первые три тома соответствуют книгам, напечатанным в 1926 году сразу после смерти поэта, в остальных собраны стихотворения, дарственные надписи, документы, фотографии и библиография.
Стихотворения, начинающегося со строки «Ветер веет с юга», в академическом собрании нет. Однако в примечаниях к четвёртому тому оно упоминается в разделе «Стихотворения, принадлежность которых Есенину весьма сомнительна (архивные списки) или источник текста недостоверен (публикации)». Здесь же указан источник: А. Флегон, «За пределами русских словарей».
Эту книгу, представляющую собой словарь русской обсценной лексики на примере литературных цитат, составил американский издатель Алек Флегон. В академическом собрании сочинений Есенина указано издание 1973 года. В нём действительно есть такое стихотворение (во всяком случае, первое четверостишие), а его автором указан Сергей Есенин.
Скриншот книги «За пределами русских словарей», Лондон, 1973 год
В среде русской литературной эмиграции Алек Флегон имел весьма неоднозначную репутацию. Писатели жаловались, что он печатал их книги пиратским способом, без разрешения. Александр Солженицын считал Флегона агентом КГБ и судился из-за издания первого тома «Архипелага ГУЛАГ». «Издал мою "Свечу на ветру" с утерей одной машинописной страницы и даже не оговорился, а слепил как попало, без смысла. Издал "В круге первом" под диким названием "В первом кругу" — и дикое количество опечаток, редко по 10 на страницу, а то по 20–25! И целые куски текста опять потерял (главу "Рождение науки"), и перевраны имена действующих лиц. Этот Флегон издавал меня так небрежно-наплевательски, как будто хотел нанести мне как можно больше вреда, как будто умышленно изгаживая мою книгу», — писал Солженицын. На недобросовестность издателя жаловалась и дочь Сталина Светлана Аллилуева, и поэт Андрей Вознесенский.
«Ветер веет с юга» — не единственное стихотворение, приписываемое Есенину, первоисточником которого считается книга «За пределами русских словарей». Составители полного собрания сочинений Есенина отмечают ещё два таких примера: «Осень гнилая давно уж настала» и «Стая воробушек с криком летела». Как и в предыдущем случае, более ранних упоминаний этих стихотворений нет.
В предисловии к своей книге Алек Флегон не скрывал, что весьма вольно обращался с источниками: «При указании источника я пользовался следующим принципом: если цитата взята из известного автора или же если она не имеет особого значения, то я считал, что достаточно указать только имя автора». Составитель похожего словаря («Русский мат. Антология») Фархад Ильясов в обзорной статье «Словари русского мата — история мистификаций и литературного творчества» писал, что книга Флегона не отличается ни глубиной исследования, ни серьёзностью. Он обращает внимание на большое количество откровенно шутливых статей. Так, слово «ягодица» объясняется как «половина задницы».
Поэтому можно предположить, что часть примеров в книге Флегона просто выдумана автором или заимствована из фольклора. Это, по всей видимости, касается и четверостишия «Ветер веет с юга» — нет никаких доказательств, что оно написано Есениным.
Фото на обложке: esenin.ru
Наш вердикт: неверная атрибуция цитаты
В сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)
Аудиоверсии проверок в виде подкастов c «Коммерсантъ FM» доступны в «Яндекс.Подкасты», Apple Podcasts, «ЛитРес», Soundstream и Google.Подкаст
Краткая биография:
Телеграм - Смешно до икоты!
Скиталец
Вот он вход в простор Долины,
Где спрятан изначальный сон,
И где стоит патруль незримый,
И стынет темный, вечный Трон.
Здесь изумрудный дуб возвышен,
Дух леса он в себе хранит.
Здесь тихий стих едва лишь слышен,
Среди чащоб свой слог таит.
Уставший цвет осенних листьев
Что Солнцем радостным, лесным
Был освещен, как мои мысли
И растворен, как сонный дым.
В синем небе ветры мчатся,
Как тень в потоке той реки,
Что манит суть мою остаться,
Ее соблазны велики.
Я шаг за шагом движусь дальше,
Иду по новому пути
Зачем я здесь, и был ли раньше?
Можно ли с тропы сойти?
Пока я тут и Солнце ясно,
Пытаюсь образ сохранить,
И буду здесь я не напрасно
По миру странному бродить.
Пройдя природные угодья,
Остановлюсь у мрачных врат.
Что же увижу я сегодня,
Пока не близится закат?
Новый мир великих башен
Открылся здесь передо мной,
Им гнев стихий совсем не страшен,
Они хранят в себе покой.
Гуляет эхо в лабиринте,
Зовет меня к себе зайти.
Раскинув ржавые, стальные нити
Ведет в капканы каменной души.
В темных башнях, как в пещере
Из глубины мерцает взгляд,
Что говорит о древнем звере,
Он каждой жертве жадно рад.
Пройдя несметные строенья,
Увижу пустоши и лед,
Средь километров запустенья,
Меня захватит одиночества полет.
Над бескрайним океаном
Льдов и сломленной души,
Буду мчатся над курганом,
В надежде часть себя спасти.
Незаметно Солнце сядет,
Затихнет все, и в темноте
Меня почти судьба застанет,
Шепнув о вечной пустоте.
Как вдруг вдали свеча зажжется,
На ветвях древа чистоты,
Огонь ко мне в миг пронесется,
Забрав меня с собой в мечты.
Над вселенской тихой далью,
Ко мне приблизится покой,
И приоткроет вековую тайну,
Укажет на нее рукой.
С каждым часом откровений,
Все больше я узрю миров.
И не останется сомнений,
Спадет невежества покров.
В конце последнего скитанья,
По царству творчества и сна,
Завершится картина мирозданья
И скажет мне: "Всё - суета".
От Альфы до Омеги
Закрыв глаза,
Взгляну в сознания виденья.
Увижу в них и день и ночь,
И как накрылась легкой тенью
Та земля, где вечный дождь.
В небесах, где прячутся циклоны,
Услышу, вдруг, дыханье гроз,
Что разбивается о склоны,
Об Исполиновый утёс.
Тревожный лес, качаясь, спросит:
Когда же дождь пройдет, гроза?
Куда листву мою уносит?
Когда наступит тишина?
В зеленом, бесконечном поле,
Теплый луч помчится в даль,
Как в том извечном небосводе
Тянется Звезды спираль.
От Альфы до Омеги,
Сквозь времена летит Она,
Как птица в тёмно-синем небе,
Как в море душ последняя волна.
В этом штиле отраженье
Нашепчет мне из глубины,
Что все Божие творенья
Споют Последний плач любви.
Тогда настанет сон спокойный,
Все стихнет, спрячется в тени.
Засохнут каменные поймы,
Погаснут тусклые огни.
Над Вселенским Океаном
Застынет жизни яркая искра,
Но снова вспыхнет под саваном,
На новый мир из пламени смотря.
А.С. Пушкин – в Волшебной Примерочной, мы узнали каким он был! Смотрите первыми!
Волшебная Примерочная vk.com/deepfakeru продолжает творить чудеса - по прижизненным картинам, рисункам, трём посмертным маскам Пушкина (всего было сделано вроде как 15, но где они неизвестно) и отзывам его современников - мы нейросетью сделали новые фото и видео, смотрятся они очень неожиданно, ведь под такими ракурсами Пушкина никто ещё не видел.
Погрейте чёрного кота
1
Снег. Новогодний вечер. А у ёлки
Посапывает тихо чёрный кот.
Блестят от ярких огоньков иголки,
А за окном снежинки водят хоровод.
И в этой новогодней кутерьме как в дымке,
Метели белой будто вторит в унисон,
Перебирая звонко в лапах льдинки,
К мохнатому на цыпочках подкрался старый сон...
2
Зима, сосульки, снег и стужа,
Пустынных тёмных улочек огни.
Поблёскивает в ярком свете фонаря большая лужа,
Чтоб лап не намочить, попробуй обогни.
Вот. Наконец, тот покосившийся от времени забор.
Внизу должна быть где-то щель...
А слева наверху чудной прибор,
И за забором вдалеке поскрипывает ель.
Темно и мрачно, пусто и уныло.
И холод, издеваясь, пробирает до костей...
Намокли лапы, хвост совсем разбило.
А в доме старом не осталось и мышей.
Остались только сглоданные кости
Да снег с водой, что капает с трубы...
Но мысль прервали вдруг непрошенные гости,
В глазах которых отражался крик мольбы.
То были два измученных котёнка,
Облезлых, словно дерево зимой.
А их мяуканье напоминало плач ребёнка,
Что так и не нашёл пути домой.
Ну что ж... Приветствую, поспите.
Тут всё же потеплее, чем в снегу.
И далеко вы от меня теперь не уходите.
А завтра что-нибудь придумаем, найдём еду.
И с этой мыслью кот улёгся рядом
С двумя пушистыми комочками тепла,
Укутал их хвостом, укрыл от снегопада,
Раскинув свои лапы, словно чёрных два крыла.
И снова улицы, зима и снег, витрины.
Вокруг сияют в окнах разноцветные огни.
И всюду запах цитруса, хвои и буженины,
И люди всё с пакетами спешат. А здесь, одни,
У входа в старую мясную лавку,
Сидят на лестнице пушистых два хвоста,
Нахохлившись, друг другу греют лапки
И смирно ждут большого чёрного кота.
Но вдруг, о чудо, звонкий голос!
И кто-то ловкий, тёплый подбежал...
Под шапку пряча яркий рыжий волос,
Котят с улыбкою тихонечко позвал.
И мягкой варежкой схватил в охапку,
Засунув двух пушистых под пальто.
А чёрный кот тем временем из местной лавки
Тащил уж мелким двум пушистикам кой-что.
Ну вот, я, наконец, и здесь. Замёрзли?
Была ему ответом тишина...
И чёрный кот, уставший и голодный,
Всю ночь искал мохнатых малышей без сна.
Добравшись до знакомого забора, он, с восходом,
Едва дыша пролазил снова в щель...
Завидев водосток, усатый гулко рухнул перед входом,
А высоко над нам поскрипывала ель.
3
Так, месяц, два прошло, полгода...
Пока в один из ярких летних дней
Не село солнце за границу небосвода,
И рядом не возникла стая бешеных зверей.
То было сворою бездомных, одичалых И страшных псов,
Что рвут порой на части без разбору.
И если не успел укрыться и дать дёру,
То испустить последний вздох ты будь готов.
Но что там свора, не с такими и тягался
Чертовский чёрный кот, что здесь живёт.
Ведь он давно совсем один остался,
Сюда за ним никто уж не придёт...
Мохнатый чёрный дьявол потянулся,
Оскалил пасть и хищно зарычал.
Прищурил глаз, внезапно изогнулся
Когтями цепкими вонзился, как кинжал.
И в тот момент слилось всё воедино -
Полночный шум, рёв зверя, вой и хрип.
Оскал, клыки, кровь, шерсть, и грязь, и глина,
Прозрачный серп луны на небе, ели скрип...
И вот под утро, весь в крови, хромая,
Едва живой бредёт куда-то чёрный кот.
Он так устал и слаб, и боль тупая
Саднит, мешает, думать не даёт.
Вот, наконец, та самая мясная лавка,
Где он любил бывать с тех самых давних пор.
Но вдруг кольнуло в шее, как булавкой,
И темнота кровавой пеленой закрыла взор...
4
Работа кончена сегодня, можно собираться.
Пора домой, дела и там не ждут!
Подумал управляющий, успев прибраться
В своей любимой лавке, ну а тут...
Вдруг он увидел сквозь окно знакомый,
Измученный кошачий чёрный силуэт,
Что рухнул замертво, до этих самых пор ведомый
Истёртой памятью давно прожитых лет.
И человек стремглав метнулся к двери,
Сорвав с крючка свой шерстяной платок,
Он подбежал к едва живому зверю,
Ощупал бегло каждый позвонок.
И осторожно завернув животное в тряпицу,
Поспешно запер лавку и исчез -
Поймал, на счастье, рядом проезжавшего возницу,
На дрожки с ношей хрупкою тихонечко залез.
И вот у доктора, что наклонился над мохнатым,
Спросить осмелился - Жить будет или нет?
И лишь в ответ услышал - Этого пирата
Поднимут только сытный ужин и обед.
И человек с тряпичным свёртком, ночью,
Усталый, но счастливый брёл домой.
На нём ещё остались шерсти клочья,
Однако чёрный кот - он всё же был живой.
А дома управляющего ждали
Два юных, любопытных сорванца -
Всё долго не могли уснуть, гадали,
О длительной задержке их отца.
Наутро, наконец, мохнатый чёрный кот очнулся.
Но где же он? Никак не может вспомнить и понять...
Моргнув устало глазом, потянулся,
Перевернулся на бок и уснул опять.
С тех пор прошло немало времени, но всё же
Всё чаще вспоминает старый чёрный кот,
Как шёл туда, где было место - всех дороже,
И два хвоста пушистых здесь играют без забот.
5
В дверь позвонили. Чёрный кот очнулся
У разноцветной ёлки, в тишине.
Один из двух подросших сорванцов вернулся,
А за окном всё падали снежинки, как во сне...
(13.12.2023, Lissa Lewis)
Московское спорное архитектурное
Эпиграф.
А над удолбанной Москвою в небо лезут леса -
Турки строят муляжи Святой Руси за полчаса.
Б. Гребенщиков «Древнерусская тоска».
Там, где закатами спело-малиновыми
Солнце в полях разливалось краповое,
Вздыбились улицы исполинами,
Животы облакам царапая.
Тысячи судеб в одну коробку
Можно теперь затолкать, уторкать.
Чтобы ютились жильцы как попки*
По монолитным норкам.
Люди - не птицы, летать не могут,
Но гонят их выше застройщиков чары.
А кто придет, если что, на подмогу?
«Требуются консьержи и санитары!»
В стойле некуда машинам деться,
А тут еще эти… как их… гуляют.
А что там с материнством и детством?
Да я вас умоляю…
С пятиэтажками контракты порваны -
Грубый бульдозер грозит прорехами.
У апологетов архитектурных органов
Определенно, крыша поехала.
Мне возразят, а что рухлядь краше? -
Балконы, плюющиеся щебенкой с глиной.
А почему наш выбор всегда пляшет
Между виселицей и гильотиной?
Увидел я башню и стал креститься,
Нет даже щели в святую просинь.
Серых дырок по высоте тридцать,
А будет – сорок восемь!
«Видовые квартиры» – такая сказка –
Жуй потом кашу с гарью из саж иных -
А это выросла заправка или развязка
Вместо соловьев, бережно рассаженных!
Не лады у меня просто с вестибулярным!
Вот причина монолога предвзятого.
… Говорил тут с одним пожарным -
Лестницы у них только до десятого.
Не надо мне этой бетонной репы,
Где коренные районам выбили.
Оттого и возводим одни склепы,
Что поклоняемся одной Прибыли!