Данила хочет выиграть в лотерею и чтобы не меньше миллиона рублей, а Костик намеревается заполучить в гёрлфренды Милку Ежову, дочку директора школы и звезду инстаграмма.
Наверное, в речушке вода холодная, предполагает Архипка вон как они фыркают, пока отмывают руки. Затем полощут нож, замаранную кровью и землёй лопату.
Архипка незримо витает над своей безымянной могилой, зависший в странной пустоте, где нет ни мыслей, ни ощущений, ни собственного тела, только словно чужая память о произошедшем. И вдруг в нём огнём разгорается обида из-за несправедливости, которой он ничем не заслужил. Огонь полыхает всё ярче, до вспыхнувшей, испепеляющей, яростной боли, и Архипка воет от безысходности.
Гудит порывистый ветер. Серый цвет вокруг меркнет, а Яблоня в центре оврага освещается мягким янтарным светом.
Кто-то заговорил с Архипкой, и этот голос был похож одновременно на голос прабабки Мальвины и голос матери, с неприятной, режущий слух хрипотцой, как иголка, царапающая пластинку проигрывателя, заброшенного из-за этого дефекта отчимом на чердак.
- Вот ты и пришёл ко мне, Архипка. Стоишь на перепутье, как твой прадед однажды. И я дам тебе возможность выбрать свою судьбу: небытие или служение мне вечно. Потому, что в тебе течет кровь Григория, моего слуги, пусть и слабая, но и этого достаточно, чтобы дать тебе шанс Архипка.
Яблоня незаметно приблизилась. И кажется, протянешь ладонь – и обхватишь жаркую, сухую, светящуюся янтарным светом кору.
Пахнуло сладким ароматом спелого яблока, до слюны во рту. На глазах ощутилась влага. Ожившее сердце забилось гулким и ровным тук-тук-тук. Архипка увидел свои пальцы, ставшие, как прежде, чёткими, настоящими. Рана в животе исчезла. От переполняющих чувств ему захотелось обнять яблоню, что Архипка и сделал, рассмеявшись от счастья. Он снова был живым.
Как же больно и резко отбросило в сторону! Как ненужную вещь на помойку. Колкий смех резанул уши Архипки льдинками острых снежинок в пургу. Он задрожал, снова услышав голос, осознавая, что боится посмотреть на говорящего с ним.
- Поклянись же служить мне вечно, Архип, и я награжу тебя щедро: возможностью отомстить.
Перед глазами мальчишки промелькнула вся жизнь практически так же, как пишут в жёлтой прессе очевидцы перед смертью. Он увидел себя со стороны: мальчишку, который мог бы чего-то достичь, уехать от отчима, окончить университет, найти работу, жениться. На этот раз Архипка заплакал от обиды.
Он кивнул, без раздумий соглашаясь.
- Произнеси вслух, - потребовал голос.
Архипка крикнул, осмелившись посмотреть вверх. Существо обитало в яблоне, проглявая сотнями янтарных глаз сквозь кору, шевеля множеством лапок-рук, по-паучьи тонких и узловатых.
Порывом обжигающе горячего ветра Архипку прижало к коре, затянуло водоворотом пахучего яблочного духа внутрь дерева, к самым корням, и существо поцеловало его в лоб, холодными до омерзения губами, приговаривая: «Ну, вот и всё, сынок. Разве это было так страшно?» Кто-то смеялся, и этот кто-то был сам Архипка.
Под землёй закопанное тело мальчишки вдруг зашевелилось, заскребло руками, дёрнуло ногами, нащупало на себе останки собаки и тонко, исступленно завопило. На звук со всех сторон сползлись тонкие корешки да коренья, червяками разрыли землю и вытолкнули на поверхность Архипку. Его глаза светились янтарным огнём. На коже проступили прожилки чёрных змеек-вен.
Архипка улыбнулся, обнажив острые зубы, когда вгрызался в протухший, обмазанный землёй собачий ливер. Затем глотал, практически не жуя. Насытившись, схватил останки собаки, набил их землёй и тем, что выхаркнул из себя. Янтарным и гнойным.
После поцеловал собаку в лоб, качая в руках, напевая и баюкая, как младенца.
Со всех сторон наплывал пахучий и плотный белый туман, который прятал в себе овраг и происходящее в нём.
Дождавшись, когда собака откроет такие же янтарные, как у хозяина, глаза, отряхнется да встанет на ноги, он повёл её к яблоне, распахнувшей для обоих своё нутро, уходящее глубоко под землю, к корням, к бережно упрятанному в их сплетенье красному, с янтарными прожилками сердцу.
… - Что с тобой сегодня, малой? Сам на себя не похож. Неужели тумана боишься? Так глупости всё это, брат. Бабские забабоны, что нечисть овраге не спокойна. Давай, будь мужиком… Я в твои годы… - выставил в улыбке некрасивые зубы Марат. - Вот, лучше выпей сивухи – поможет, нервы укрепит, - дыхнул в лицо перегаром Косте и звучно рыгнул. - Курицу доедай, картошку жареную тоже можешь лопать. А нас с Зойкой не беспокой да не подсматривай. Она девушка застенчивая, ещё собьет настрой и передумает давать мне.
- Я лучше к Даниле пойду, на компе поиграем, - отмахнулся от брата Костя, вгрызаясь в куриную ножку.
- Дело твоё, - ухмыльнулся Марат. - Только, усеки: мне с Зойкой не мешай.
Костик с набитым ртом кивнул.
Стемнело. Выл ветер, задувая в печную трубу. Клюква забилась на печку и отвернулась, улегшись клубком. Бабка Прокофья, сгорбленная и сухая, как и её узловатая деревянная палка в углу, пробурчала себе под нос:
- Знаю, родная, ты очень старалась, но не смогла его остановить. Чтож, Клюква, видимо, от судьбы не уйдешь.
Бабка легонько погладила кошку по шерстке. Затем открыла заслонку, подкинула в печку дров, помешала кочергой угли.
В дверь постучали, когда она заканчивала вязать очередную бесполезную скатерть. Кошка шикнула, встала и ощетинилась.
- Что ж, пойду открывать…
На пороге стоял грязный, очень бледный Архипка. Одежда порвана, в чёрных засохших пятнах. Только вот янтарные глаза смотрели недобро. Чужие глаза на детском лице.
- Исполни свой долг, Прокофья, приюти, накорми… - раздался совсем не мальчишеский голос.
Она вздохнула да распахнула пошире дверь.
- У тебя есть фотографии в сундуке, знаю. Расскажи, - потребовал Архипка, сидевший на лавке подле печи в чём мать родила. По белой коже змеились чёрные вены. Прокофья развешивала его постиранные вещи, думая, что лучше сделать: подлатать их либо выбросить за негодностью?..
- Смотри сам, - голос против воли дрожал. - Сундук под столом, доставай.
На столе с потёртой клеёнчатой скатертью от четырёх курей остались лишь кости да головы. Набитый мясом живот мальчишки заметно округлился. Собака сидела возле двери и не по-собачьи смотрела такими же, как у своего хозяина, янтарными глазами.
- Знаю, - усмехнулся Архипка. - Ты была из тех, кто прадеда моего Григория сгубила да закопала и солью, святой землю посыпала. Вот только яблоня ничего не забыла.
Что ей оставалось, кроме как кивнуть? А потом вдруг выпалить, что аж сердце у самой от собственных слов застучало:
- Как жаль, что не удалось её спалить! Нечисть, от простого огня заговорённая!
Прокофья ждала чего угодно, только не кривой ухмылки да ответного кивка и слов, что сердце яблони – огненное, питается кровью и ничего не страшится.
Прокофья уселась на лавку рядом с Архипкой. Он тоненькими пальчиками листал старый, потемневший от времени фотоальбом, внимательно разглядывая молодых: Прокофью, Григория, Мальвину, у которой Яблоня за содеянное помутила разум, но подарила долгую жизнь, чтобы страдала и мучилась, наблюдая, как гниёт от рака родная дочь, а затем гибнет молодая внучка.
- Не знали мы, Архипка, что тебе от прадеда хоть что-то тёмное передалось. Особой метки, коричневого родимого пятна, с виду полумесяца, на темечке при рождении не нашли. Да и хилым ты всегда был, болезненным, что вообще думали – помрешь во младенчестве. Ошиблись. Выжил. Окреп. А тут гляди, как всё обернулось.
С её слов Архипка напрягся, лицом изменился, в глазах проступило что-то прежнее, человеческое. Обиженное. Пальцы разжались, фотография упала на пол. Он вскочил, в глазах мерцали нехорошие янтарные искры.
- Молчать, старая карга, если жить ещё охота! - злобно гавкнула у порога собака. Хвост ударил, предупреждающе заметавшись по деревянному полу.
Скрепя сердце Прокофья голову склонила, взмолилась.
Архипка руку занёс, но дрогнул, когда кошка с печи в ноги бросилась клубком мягкой шерсти да ласково потёрлась, тихонько и жалобно мяукнув: мол, пощади…
Был бы прежним, в груди дыханье спёрло, а так противно заскреблось. И того хватило. Он губы скривил да отошёл в сторонку. Удивился легонько, признавая, что ничего не ощущать, кроме злобы, да жажды возмездия, становится всё легче, правильней.
Потом раздумывая и вовсе не находя себе места в доме, Архипка вышел во двор. Осмотреться, ощутить костями и новыми, чёрными, лозовыми жилами в теле наступившую ночь.
С рассветом всё село укутал туман. Пахучий сладкими яблоками, густой и плотный, растёкся хищным паразитом, и даже лёгкий ветерок не мог пошевелить его.
Архипка тихонько поскрёбся в дверь, предупреждающе гавкнула собака.
Прокофья подготовила лежалище: в подполе разрыла землю, накидала из сарая соломы, чтоб было помягче.
Кошка, насторожившись, шипела. Ей, как Прокофье, не нравилась кровь на лице да на теле вернувшегося Архипки.
Когда Архипка забрался в подпол да, закрыв за собой крышку повозившись, затих, то уставшая Прокофья, улеглась, не раздеваясь, на кровать и заснула с кошкой под боком. Так и проспала до десяти утра, жалея, что не завела заржавелый будильник.
Торопясь, Прокофья собиралась поехать в райцентр, взяв все скромные сбережения, да несколько золотых брошек, и бусы с красивыми камушками, что в молодости кавалеры дарили. Загляделась на украшения, словно тысячу лет с той поры минула, что и не вспомнить, как молодой, белокурой и красивой была.
В дороге переваривались в голове сплетни, что услышала подле продуктового ларька, куда до поездки бегала за хлебом. Мол, Архипка пропал. Искали всей школой, да бесполезно. А Сергей Владимирович заявление в полицейский участок подал, и следователь должен был приехать. «Странно всё это и точно не к добру», - шептались, шушукались закадычные подруги, Леська и Марфуша, пенсионерки, сразу понизившие голос при появлении Прокофьи. Вот не любили её и всё. Даже ничего толком не знали, а не любили, ворожеей за спиной называли. Может, оно было и к лучшему.
В ломбарде, не особо торгуясь, Прокофья забрала предложенные деньги, на крохотном рынке взяла оставшихся кроликов: кур уже не осталось – поздно приехала, все поразъехались. Вздохнула. Кости ныли, болели ноги от непривычной нагрузки, устала она от долгих поездок, давно так надолго из своей хаты не выбиралась.
Кошка встречала у порога, ластилась под ноги, а в зелёных глазах облегчение.
- Что же ты, Клюквочка родная, неужто думала, что я тебя оставила? Ну-ну,- согнувшись, Прокофья погладила кошку, чувствуя, как трещит в коленях.
В доме вкусно пахло яблоками, но от запаха Прокофью затошнило. Нутром вдруг поняла, что Архипка отлежался, набрался силы и теперь учинит беду.
Сытый Архипка спал в подполе. Собака дремала под боком. Чёрные жилы вились в них, разливалась подаренная яблоней сила.
Земля под соломой дышала, убаюкивая. Мягко нашёптывала солома. А яблоня в его снах разрасталась вверх к небу, темнела кора, распускались почки, зеленели молодые листья. Цвели на глазах бело-розовые бутоны пахучих цветов, и вот, гляди уже, и яблоки завязались да растут себе стремительно, как на дрожжах, превращаясь в краснобокие спелые плоды, точно рдеющие на морозе девичьи щёки. Яблоки были очень важны. В них крылось древнее знание и древняя же сила. Всё остальное, что было прежде в жизни Архипки, серело и блекло, пока и вовсе не исчезло.
Собака лизнула языком щёку Архипки: мол, пошли. И он проснулся.
На уроках все обсуждали Заморыша. Учителей практически каждые полчаса вызывал на совещания директор, поэтому можно было сказать, что никто совсем и не занимался.
- Тсс, успокойся, Марат всё уладит. Не сцы.
Данила заморгал по-девичьи длинными ресницами, веко левого глаза задёргалось. Кореш нервничал, хоть и промолчал, кивая.
Как сказать обо всём Марату – честно, Костя не знал. И надо было признать, что сделать это он до усрачки боялся, но иначе ведь никак.… Ибо кто же ожидал, что Сергей Владимирович так скоро обратится в органы.
Наверное, сам испугался подозрений. Не мог же отчим Архипки действительно волноваться за Заморыша.
Следователь представился, как зашёл в класс. Щур Евгений Петрович был тучным мужиком, с тонкими усиками под рыхлым, похожим на свиной пятак носом. Зато выделялся среди стоящих за спиной помощников отглаженной до стрелок на брюках формой да кожаной мужской сумкой в руках. В окошко можно было увидеть белый, с синей полосой по боку полицейский уазик.
Пока следователь, что-то рассказывал про орудующего в городе маньяка и задавал вопросы, весь класс внимательно слушал. Костик то и дело отвлекался на собственные мысли да смотрел в окошко, недовольно прикусывая нижнюю губу, рассмотрев в уазике овчарку, точную копию Мухтара из сериала.
Могли же они связать дело городского маньяка с Заморышем, или нет? Костик терзался сомнениями и тревогой, все ногти, после того как следователь с двумя операми ушёл, изгрыз до крови.
Позднее в кабинете директора допрашивали учителей, а их класс одним из первых отпустили домой, наказав всем детям оставаться дома.
Марат варил пельмени. Большая кастрюля на плите булькала и кипела. Вкусно пахло мясом и специями.
- Ну, как дела в школе? - спросил Марат, продолжая крошить на разделочной доске мелкими кубиками свеклу да солёные огурцы на винегрет.
- Отпустили с уроков, - ответил Костя.
- А чего тогда такая кислая рожа? Ведь не из-за пропавшего Заморыша переживаешь, так? - расплылся в улыбке Марат, продолжая нарезку.
Костя хотел ответить что-то банальное или отделаться шуткой, но язык словно примёрз к нёбу, ноги сделались ватными. И он вдруг расплакался, заревел, закрывая лицо руками.
- Чего ты мелкий, ну чего ты?! - Марат отбросил нож в сторону, вытер руки о полотенце. Ему, высокому, пришлось наклониться, затем присесть, чтобы схватить в охапку брата, грубо обнять и спросить одновременно настойчиво и ласково: - Выкладывай!
Давясь словами, рыданиями, при этом сжимаясь от страха, Костя начал рассказывать, но получалось обрывочно, не по порядку.
- Твою ж мать, мелкий... Ты что, охренел?!
Лицо Марата резко пошло пятнами, изо рта брызгала слюна, в глазах клокотала бешеная ярость. Сам собой сжался братов кулак, сильно, до белых костяшек, так что на секунду Косте показалось, что всё – это конец.… Ударит, размозжит губы, сломает нос. Забьет до смерти.
- Брат! - не смог выдавить ни слова больше, но посмотрел Марату в глаза.
Рука Марата дрогнула, кулак обрушился в стену.
А дальше.… Шипеньем изо рта, кровью на костяшках от треснувшей на стене плитке. Так выходила братова злоба.… Как же хорошо, что мимо.