Благодарю всех за ваше внимание к публикуемым мною материалам.
Весь ранее опубликованный материал затрагивал разнообразные темы, которые были адресованы как верующим, так и атеистам или просто не верующим в Бога людям.
В ближайшем будущем, я постепенно начну больше уделять внимание теме внутреннего христианства. Это суть и стержень христианства, о котором мы, православные христиане, мало что знаем и тем более делаем в этом направлении. В “шапке” моего профиля, есть ссылка на Telegram-канал посвящённый Иисусовой молитве, к которому я предлагаю присоединиться всем христианам.
Для новых читателей, как и прежде, в p.s. будут прикрепляться ссылки на ранее размещённый материал. Комментарии к своим постам я почти не читаю и не отвечаю на них здесь. Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы или пожелания при непосредственномобщении в Telegram (адрес в “шапке” профиля и p.s.).
Мира душевного всем!
p.s.
✒️ На все ваши вопросы или пожелания, отвечу при непосредственном общении в Telegram: t.me/Prostets2024
✒️ Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.
✒️ Так же, я буду рад видеть Вас в своих подписчиках на «Пикабу». Впереди много интересного и познавательного материала.
📌 Часть материалов для людей ищущих истину, неверующих и атеистов:
Когда мы говорим о внутреннем, умном делании, то называем его не «умной молитвой», но просто молением. Когда речь идет о молитве за какого-нибудь человека, то к греческому слову «молитва» прибавляется приставка «к, для», и сразу становится ясно, что оно осмысляется как путь по направлению к конкретному лицу с целью соединения с ним. В то время, как «моление» – это, если можно так сказать, состояние и получение наслаждения там, где есть Бог.
Молитва, таким образом, является обращением к кому-то. Следовательно, для осуществления молитвы необходимо наличие этого лица. И для того, чтобы я мог сказать, что молюсь за него, требуется его реальное, мною ощущаемое присутствие. Христос, Сущий, «иже везде сый», являет Себя в моей жизни через участие в богослужении, и особенно в Божественной Евхаристии.
В церковной богослужебной жизни я соединяюсь со Христом и становлюсь членом Его Тела. Если я, частичка Христа, хочу быть живым Его членом, то мне необходимо соучаствовать и в Христовых свойствах для их вмещения и обмена качествами подобно тому, как это происходило в двух природах Христа. Это возможно через приобщение Божественных Тайн, которое делает меня причастным свойств моего Главы – Христа.
Поэтому богослужение и Божественное Причащение неразрывно связаны. Что они нам дают? Помогают почувствовать присутствие живого Бога. Что Он ждет от нас? Чтобы я говорил с Ним и прямо обращался к Нему, приходящему ко мне. И так через богослужение Он протягивает мне Свою руку, а я через молитву тянусь к Нему до тех пор, пока не произойдет наше полное единение.
Это собственное мое обращение идет по мистическому непрерывному пути и фактически осуществляется, как я уже сказал, благодаря молитве. Совершаемое в церкви на вечерне или на литургии во время Божественного Причащения продолжается затем молитвой. Я не могу сказать, что я пойду в церковь, если я перед этим не молился. Не стоит бывать на литургии и бесполезно причащаться, если ты не молишься постоянно; и не поможет усердная молитва, если ты не принимаешь участия во всем том, о чем мы только что сказали.
🖌 «Наставление о молитве». Схиархимандрит Эмилиан (Вафидис)
P.S.
✒️ Я не отвечаю здесь на комментарии к своим постам. На все ваши вопросы или пожелания отвечу в Telegram: t.me/Prostets2024
✒️ Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.
✒️ Так же, я буду рад видеть Вас в своих подписчиках на «Пикабу». Впереди много интересного и познавательного материала.
✒️ Предлагаю Вашему вниманию прежде опубликованный материал:
"Вообще-то, никто из этих воинов не просит сокрушить врагов впереди или расчистить дорогу – молитва смахивает, скорее, на обряд самовнушения, ибо каждый просит укрепить его дух, дать силы для бестрепетности, не дать устрашиться сил Зла.
Есть Бог или нет, но после такого обряда аутосуггестии любой атеист ощутит себя сильнее…" (с) Ричард Длинные руки
Я не буду в этой теме обсуждать, то что разработчики вынуждены были доделывать игру в Казахстане из-за упоминания страны на букву У. Так же я не буду обсуждать техническую сторону игры, так была скорее наблюдателем, чем самим игроком. Игр у в интернете смело называют шедевром реализованным польской студией. Из за таких громких слов я решилась влезть в эту тему, тем более со слов профи игра занимает в среднем 2- 3 часа. Поэтому я села смотреть, что же там такое сделали, так что поехали по сюжету.
Первый вопрос, который у меня возник. Индика бесноватая? Или это у нее в голове? На реальность существования беса наводит несколько моментов, первый из которых наступает, когда монахиню выпускают из монастыря. В помещении зажигается красный свет, бес вещает что-то о том, как осточертело героине лицемерить слушаться монашек. Что монахини не чистоплотны и мол одна из них ковыряет вставную челюсть руками и толком не умеет читать. Но самое главное, в этот момент доски в комнате поднимаются колом, в момент молитвы становятся ровными. То есть бес поднимает доски и помогает героине выбраться.? В то же время в монастыре бесноватую посылают все, кто только может, обливают водой, которую она же и натаскала. Ну то есть за любой правильный поступок ей прилетает моментально.
Все знают, что в монастыре находится бесноватая, почему никто ей не помогает, разве не в этом цель пребывания в доме господнем. Монашке вручают письмо, которое потом вскрывает ее спутник- каторжник, а бес смеется, что Индику выгнали из монастыря за ее голос в голове. Что мол даже согрешившую с мужчиной какую то Х не выгнали, а бесноватую выгнали.
Еще через не которое время на экране всплывает табличка не тратить время на зарабатывание очков- они бесполезны. До полного раскрытия сюжета, это кажется какими-то мыслями лукавого. Ну потому, что кажется во всех играх очки, ну хоть что-то дают.
Второй момент реальности беса возникает в двух пересекающихся комнатах, где искажается пространство, кто это сделал? Индика? Само место- такое? То же вряд ли. Это опять же святое место. Тем более, что бес там мелькает и догнать его персонаж не может.
3 момент при монашке ругаются все. От беглого каторжника, до строителей, когда Индика вертит строительным краном и даже старьёвщика, который хоть и стоит на улице, но его слышно. Не понятно, почему, так себя ведет каторжник, потому, что судя по мундиру, он военный, а в те годы хамство в адрес дам не поощрялось. Все остальные крепкие выражения слышаться от логичных персонажей, типо строителей, ну ожидаемо.
В игре есть пиксельные вставки, которые рассказывают о прошлом героини. Но тем не менее не объясняет, как все-таки она попала в монастырь, жив ли отец героини. Единственное, что мы узнаем, это то, что она пришла туда по своей воле и добровольно.
Бес не особо-то и склоняет Индику к грехам. Он просто раскрывает ее мысли. Отрезала мужику руку, только потому, что боялась остаться с трупом. Вспоминает о том , что Индике не давали покоя руки Цыгана – ее знакомого из детства. Он предлагает ей, ну не знаю красть ложки, вещи или отвечать грубостью на систематически получаемое хамство. В принципе все его разговоры сводятся к тому, что мол прекрати стараться, прекрати угождать, прекрати быть хорошей, ну видишь же, что ни к чему совсем не приводит.
Самый страшный момент в игре, это там, где за героями гоняется псина. Да и то даже смерть собаки приводит к ряду философских рассуждений с бесом о том, что собака просто борется за существование и что мол то же самое делает весь народ. И также, как собака борется за свое счастье любыми средствами. В этом моменте присуствует реальная отсылка: согласно Библии собаки отнесены к грязным животным из-за шума и непредсказуемого поведения в храме, кторые животные создают там , помимо воли. Видимо в древности не ценилась преданность и верность, а чисто крошачья хитрость...
Все остальное сводится к душевным терзаниям героини, которая постепенно понимает, что все ее попытки быть хорошей, молиться, скорее всего не оценятся. Поэтому в финале монашка разрывает четки, когда бес в зеркале исчезает. Но при этом он не идет за своим спутником, что странно- а вдруг если у него отрастет новая рука, если он тоже откроет крышечку артефакта, а может и ничего не произойдет. Она просто стоит и смотрит. И видимо думает.
В игре потрясающие и диалоги и монологи и беса и героев. Рассуждений очень много о добре, о зле , о Боге, о вере, о притворстве, о справедливости. Но лично мне больше всего понравился вопрос Индики. Что если бог делает человека свободным, то почему он потом требует от тебя строго определённого выбора. И если ты его не делаешь (этот выбор), то ты перестаешь ему нравиться. Чего стоит Богу сделать человека уже соответствующего, его божеским ожиданиям. И почему этот бог только остановил гангрену, а не вылечил руку каторжника целиком, чего ему стоит.
Когда монашка отрезает своему спутнику руку и персонаж произносит интересные вещи о том, что Индика не верит и не верила в чудо. И что не хотелось бы ей , чтоб это чудо случилось с ним. Честно говоря, этим, да и самим своим видом, этот беглый каторжник напоминает сталкера из Пикника на обочине в экранизации Тарковского, который также находился в блаженом состоянии веры в комнату, где «действительно желания исполняются». Не говоря уже о том, что ряд помещений, по которым ходит монашка тоже напоминает Зону Тарковского. Некоторые из обзорщиков притянули к сюжету Достоевщину, ну вот не уверена. С этой точки зрения многих отрицательных персонажей не наказал провидение.
Игра не дает ответа, почему собственно бес прицепился к Индике. Ведь этот голос в голове почти свел ее с ума. Можно только предположить, что в своем детстве монашка согрешила, тем что не сказала папе, кто стащил ее велосипед и не один, продолжает общаться с Цыганом, но когда папа припер к стенке ее и приятеля вместе с ней. Говорит, что не знает его. Цыган психует и ловит пулю. Индика, помимо лжи получает еще один грех в карму.
С учетом прекрасной графики, игру можно смотреть, как не плохой фильм. Игра довольно остро высмеивает религию, отчасти потому, что сделана атеистом. Поэтому если вы чувствительно относитесь к вопросам религии, возможно эта игра вам не подойдет
Ну финалом скажу, что еще мне очень понравилась фраза пьяного беглого катожника к старьевщику в отношении не работающей трубы «Что за гавно-таки ты мне продал гнида?»
Есть два основных недоразумения в нашем представлении об аскетике. Первое – это то, что в ней все «изобретено монахами», а не завещано Апостолами, а второе, что в ней проповедуется презрение к человеческому телу. Недавно один верующий сказал мне: «Я принимаю христианство, но зачем же зарывать себя в землю?»
Тут дело, конечно, не в академическом споре. Мы живем не в эпоху «религиозно-философских собраний», а в более серьезное время – окончательного определения себя или как христиан, или как не христиан. Мир страдает от оскудения любви. Отцы учили, что воздержанием человек борется со своей гордостью и самолюбием, – с неразумной любовью к самому себе, т.е. с силой, противоборствующей смирению и любви к людям. «Телесные труды (подвига воздержания) приводят душу к смирению, – пишет св. авва Дорофей, – потому что душа состраждет телу и соучаствует во всем, что делается в теле. (Так) как труд телесный смиряет тело, то вместе с ним смиряется и душа» (Д (Добротолюбие) II – 607). Смирях постом душу мою (Пс. 34:13), – читаем мы в псалме.
«Самолюбие есть неразумная любовь к телу, – говорил св. Максим Исповедник. Кто (эту) мать страстей отвергнет, тот, при помощи Божией, удобно отложит и все другие страсти: гнев, печаль, злопамятство и прочие (Д III, 188, 178).
Чтобы не иссякла любовь к другим, чтобы через победу над гневом, гордостью выйти на дорогу любви к людям, – человек должен уменьшить свою любовь к себе, должен надеть на себя узду воздержания. Невоздержание есть прямой источник увеличения холода в мире. Как сказано в Евангелии: по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь (Мф. 24:12).
Все свое учение о подвиге воздержания Отцы взяли из Слова Божия. Вот некоторые выписки Апостольских откровений, положенных Отцами в основу аскетики:
Плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы (Гал. 5:17).
Все подвижники воздерживаются от всего. Усмиряю и порабощаю тело мое (1Кор. 9:25, 27).
Помышления плотские суть вражда против Бога, ибо закону Божию не покоряются, да и не могут (Рим. 8:7).
Царство Божие не пища и питие (Рим. 14:17).
Не живет во мне, т.е. в плоти моей, доброе потому, что желание добра (есть) во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброе, которое хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. По внутреннему человеку нахожу удовольствие в Законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7:18–19, 22–24).
Так что «тело смерти» не придумано монахами, и всякий, кто честно хочет принять чистое Апостольское христианство, неизбежно должен принять и монахов, в совершенной точности повторяющих учение Апостолов. Эта точность повторения ясно осознавалась Отцами.
«Кто хочет, – пишет св. Исаак Сирин, – чтобы вселился в него Господь, тот принуждает тело свое служить Господу, работать в заповедях Духа, написанных у Апостолов, и хранить душу свою от дел плотских, описанных Апостолом (Гал. 5)» (Д II – 653).
Принимая Апостольское христианство, приходится не возражать против учения аскетики о «теле смерти» (Рим. 7:24).
В освобождении души из неестественной для нее тюрьмы страстей, чтобы она могла свободно и легко идти за своим Учителем и Богом, Отцы видели одно из двух основных значений подвига воздержания.
«Страсти, возобладая умом, – пишет преп. Максим Исповедник, – привязывают его к вещественным предметам и, отлучив от Бога, заставляют заниматься ими». «Страсть есть неестественное движение души, или по неосмысленной любви, или по безрассудной ненависти». «Ум, обращаясь к видимому, естественно (т.е. должностно) понимает вещи при посредстве чувств. Ни ум, ни естественное понимание вещей, ни вещи, ни чувства, – не суть зло: ибо то суть все Божии создания. Что же тут злое? Очевидно, что страсть, прицепляющаяся к пониманию вещей естественному. Она может не иметь места... ежели ум бодрствует» (он же). «Не пища зло, но чревоугодие; не деторождение, а блуд; не деньги, а сребролюбие; не слава, а тщеславие... В сущем нет ничего злого, кроме злоупотребления, которое от нерадения ума» (он же). Естественные пожелания и удовольствия не подвергают укору тех, кто испытывает их, так как они суть необходимые следствия устроения нашего естества. Ибо естественное доставляет нам, и помимо воли нашей, удовольствие, ...пища и питие и сон... Все такое уместно... в разумных пределах, не допускающих, чтобы он подвергся чрез то рабству». «Вся брань против демонов состоит в том, чтобы отделить страсти от мыслей. Отделяем же посредством духовной любви и воздержания» (он же, Д III – 193, 196, 213, 219, 220, 289).
Вот ясное изложение основы подвига воздержания, данное одним из величайших Святых. Тело смерти, о котором писал Апостол, есть, по учению Отцов, совокупность страстей, держащих душу в неестественном рабстве. Задача заключается в том, чтобы освободить ее через подвиг.
Но освобождая ее, мы одновременно освобождаем и тело. Тут мы подходим ко второй, очень важной стороне аскетики. Продолжая откровения Апостолов, Отцы оставили нам учение о том, что подвиг так называемого «умерщвления тела» имеет целью не только освободить душу, но и сделать наше тело достойным божественной вечности.
Свою задачу аскетика видит в том, чтобы научить человека отделить страсти не только от мыслей, но и от тела, для того чтобы то и другое – и тело и душа человека – сделались подобными вечной душе и вечному телу своего Учителя. «Если человек, – пишет преп. авва Исаия, – не восподвизается, даже до смерти, сделать свое тело таким, какое носил возлюбленный Иисус, то не сретит Его с радостью» (Д I – 423).
Поскольку приходится, к своему удивлению, сталкиваться очень часто с полным незнанием этой стороны христианства, я приведу еще несколько выписок.
«Изводя на подвиг кающегося, – говорит Антоний Великий, – Дух Божий подает ему Свои утешения и научает его не возвращаться вспять... Для этого он открывает очи души и дает ей узреть красоту чистоты, достигаемой трудами покаяния, и чрез это возгревает в ней рвение к совершенному очищению себя вместе с телом, так чтобы оба (и душа и тело) стали одно по чистоте. Ибо в этом цель обучительного руководства Духа Святого, чтобы совершенно очистить их и возвесть их в то первобытное состояние, в котором находились они до падения... Тогда тело станет во всем покорствовать велениям ума, который будет властно ограничивать его в пище и питии и сне и всяком другом действии, постоянно научаясь от Духа Святого, по примеру Апостола Павла умерщвлять тело свое и порабощать... Таким образом все тело навыкает всякому добру и, подчиняясь власти Святого Духа, так изменяется, что наконец становится в некоторой мере причастным тех свойств духовного тела, какие имеет оно получить в воскресении праведных» (Д I – 24, 26).
Эта цель подвига непосредственно вытекает из догмата о воскресении мертвых. Именно знание о вечном достоинстве тела заставляет человека спешить приготовить его к божественному уделу. Перед великими праздниками тщательно чистят и убирают дом.
«Кто верует, что тело его воскреснет, тот заботится очистить его от осквернения» (преп. Ефрем Сирин, Д II – 487).
«Позаботься о своем теле, как о храме Божием. Позаботься о нем: оно должно воскреснуть, а ты должен дать отчет Богу, что сделал ты со своим телом. Сколько заботишься об уврачевании тела, когда оно заболит, столько позаботься о том, чтоб приготовить его к воскресению очищением от всех страстей» (преп. авва Исаия, От. 232).
«За воскресением души, которое есть возвращение ее к Богу через исполнение Божественных заповедей, воскресение тела после последует, когда оно опять соединится с душою... Пожившие здесь по Богу... в воскресение возьмут и тело к Богу» (св. Григорий Палама, Д V – 280).
«Всякая душа, верою и тщанием о всех добродетелях еще здесь сподобившаяся облещись во Христа в силе и удостоверительно, сподобляется всегда получать существенное ведение небесных тайн... В день же воскресения тело, в силу того же славного образа, спрославится душе и Духом восхищено будет в сретение Господа на воздухе, соделавшись сообразным телу славы Его» (прп. Макарий Великий, Д V – 451).
«Эти же самые тела восстанут тогда, но только они сделаются нетленными, бессмертными и славными... А в том, что сказано: плоть и кровь Царствия Божия не наследят, ниже тление нетления (1Кор. 15:50), (то) под плотию и кровию разумеется нечистота, лукавство и вожделение» (преп. Варсонофий Великий, В – 421, 423). «Земно будет тело нетленное, без мокрот однако же и дебелости, быв неизреченно претворено из душевного в духовное, так что будет и перстно и небесно. Каким создано было оно в начале, таким и воскреснет, да сообразно будет образу Сына Человеческого по всецелому причастию обожения» (св. Григорий Синаит, Д V – 206).
«Седалище страстей, опора их и орудие – это тело, когда душа не исполнена Духа. Исполненная духом Божиим душа вооружается против страстей и изгоняет их из тела... Тело воскреснет то же (таким же), так что всякий признает то тело, в каком воскреснет, своим собственным телом, тем самым, которое носил, живя прежде; но оно будет обладать совсем другими качествами. Оно будет то же, да не то же» (свт. Феофан Затворник, Ф 1–581).
Если учение о духовном очищении тела основано на догмате о воскресении мертвых, то этот догмат, в свою очередь, имеет своим основанием догмат о воскресении и вознесении человеческого тела Спасителя. Для того-то и нужно было в эпоху вселенских соборов отстоять действительность человеческой природы Спасителя, чтобы на ней, воскресшей и превознесенной превыше всякого начальства и власти и силы (Еф. 1:21) утвердить реальность спасения Им всего естества человека, – и тела его и души – утвердить незыблемую веру в благодатно обожествляемую вечность спасаемых Христом людей.
Больше того, взаимная связь этих двух событий настолько велика и незыблема, что в христианском сознании утверждение второго есть одновременно утверждение и первого, или отрицание второго, т.е. будущего воскресения человеческих тел, есть одновременно отрицание реальности первого, т.е. воскресения человеческого тела Спасителя. Апостол говорит, что если допустить, что не будет воскресения мертвых тел, то это будет означать, что не было и воскресения Христова: Если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес (1Кор. 15:13, 16). Апостол дважды повторяет эту фразу, так как в этом предположении упразднение всего христианства. Ведь в том, что душа бессмертна, никакие еретики в эпоху Апостольского послания не сомневались, и все обличение 15-й главы 1 Послания к Коринфянам направлено именно на сомнения в воскресении тел. Еретики учили, что воскресение надо понимать аллегорически, как очищение души, как ее «воскресение от греха». «Такое учение, – пишет свт. Феофан Затворник, – внушал им бес. Ибо если бы поверили, что нет воскресения тел, то он мало-помалу убедил бы, что и Христос не воскрес» (Ф 1–524).
Учением о воскресении тела наполнена вся святоотеческая письменность, так как отказ от него, или умаление его в иллюзорность, означает отказ от воскресения Христова и, тем самым, от Его Голгофы, от Его страданий, от Его крови. Если не будет воскресения тел, или оно аллегорично, то такой же аллегорией было не только воскресение Господа, но и те капли крови, которые стекали на Его лицо. А Отцы-подвижники скорее отказались бы от своего бессмертия, чем от того, чтобы о них забыть. Прильпни язык мой гортани моему, аще забуду тебе, Иерусалиме (Пс. 136:6, 5).
Реальность любви человека к его распятому Богу сметает с пути своего всю демонскую ложь о призрачности или аллегоричности как Голгофы, так и Воскресения. На них – действительно бывших – человек утверждает и себя самого, и тоже не призрачного, а живого, единственного и реального, страдающего в подвиге духовного рождения и уже оживающего в предвоскресении, идущего по этой грешной, но тоже реальной и единственной земле – в России, Франции или Египте – в поисках святой правды Божией. Голгофа и Воскресение человеческого тела Бога, а вслед за ним и уподобление Ему, страдание в подвиге и совоскресение человека – факт, не только совершенно реальный, но и единственный, неповторимый и не требующий повторения: им покрыта вся творческая нужда мироздания. Человек после Воскресения Христова уже не нуждается в перевоплощениях, так как в воплотившемся Боге ему открыта вся возможность воплотившегося бытия.
На эту высочайшую надежду указывает учение христианства о Воскресении Христовом и тем самым о реальности воскресения тел, и именно через него любовь человека к Богу, переставая быть отвлеченностью, становится еще более личной любовью навсегда обрадованного сердца и ума: Бог принимает не призрак человека, а его теплого и живого.
Преподобный Иосиф Исихаст со своей афонской братией-учениками (Ефрем Филофейский-Аризонский, Арсений Пещерник, Иосиф Ватопедский, Харалампий Дионисиатский).
Для понимания Отцов-подвижников очень важно то, что свою веру в воскресение тел они основывали не только на догмате о воскресении и вознесении тела Спасителя, и не только на ясном учении Апостола Павла, но и на личном опыте предвоскресения своих тел.
Из книги "Путь отцов". Фудель С.И.
P.S.
✒️ Я перестал отвечать здесь на комментарии к своим постам. На все ваши вопросы или пожелания, отвечу в Telegram: t.me/Prostets2024
✒️ Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.
✒️ Так же, я буду рад видеть Вас в своих подписчиках на «Пикабу». Впереди много интересного и познавательного материала.
✒️ Предлагаю Вашему вниманию прежде опубликованный материал:
Протоиерей и ведущий телеканала «Царьград» Андрей Ткачев обвинил жителей Белгорода в недостаточно усердных молитвах под обстрелами. Фрагмент выступления опубликован на странице священнослужителя во «ВКонтакте».
На видео Ткачев утверждает, что во время атак со стороны Украины белгородцы не вспоминают заступника города и не обращают к нему свои молитвы. «Белгород (...) должен с утра до вечера молиться Иоасафу Белгородскому», — заявляет он.