Неприличные стихи Агнии Барто. (Уведите от экранов детей!)
Вот два поэта. Сафо с острова Лесбос (помните – "богу равным кажется мне, по счастью, человек, который так близко-близко...") и Агния Львовна Волова, в замужестве – Барто. А какая между ними связь? Это мы скоро выясним.
Но начнём с "неприличных стихов", как было обещано. Нет, похабщины Агния Барто не писала. Неприличными некоторые её стихи стали считаться по другой причине. По какой? Легко догадаться. Вот первое, например:
Угадайте, какое слово поют тюрки в тюрьмах? Вот продолжение:
(Кстати, баварский язык, так называемый "баериш", действительно существует – это один из южных диалектов немецкого языка.)
Но мы отвлеклись. Ленин – ещё полбеды. Хотите настоящей, взрослой неполиткорректности – такой, чтоб стёкла повылетали? Тогда листаем книгу дальше:
Вот такие черномазенькие овечки-человечки... Стихотворение "Братишки" не переиздаётся уже лет сорок. И вовсе не из-за того, что чёрные жизни имеют значение, а из-за продолжения:
Отец отбивал в бою завод... Ну куда это годится. У эффективного собственника? Нет, нет. Без комментариев. Такой Барто нам не нужно... Вот этих стихов и не переиздают.
А теперь (Сафо всё ближе) поговорим о стихотворениях, которые продолжают издавать миллионными тиражами. Первое:
Идёт бычок, качается,
Вздыхает на ходу:
– Ох, доска кончается,
Сейчас я упаду!
Почему прогулка по доске грозит падением? Бычок – жертва пиратов?
На самом деле, тут всё просто. В 30-е годы прошлого века, когда было сочинено стихотворение, была очень популярна игрушка, которая так и называлась: «Качающийся бычок». Нехитрое устройство позволяло деревянной игрушке, переваливаясь с боку на бок, спускаться по наклонной дощечке.
Понятно, что, достигнув конца дощечки, неустойчивая игрушка падала. Так что никакого недоумения стихотворение у тогдашних детей не вызывало.
А вот со стихотворением про мишку история будет подлиннее... Вспоминаем:
Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу –
Потому что он хороший.
Задумаемся, о чём это стихотворение? Например, сколько лет мишкиной хозяйке? Три-четыре? Вряд ли. Для маленького ребёнка оторванная мишкина лапа – трагедия и повод для сокрушительных рыданий, а не для флегматично-философского "ну, что ж... всё равно не брошу". Маленькая девочка будет добиваться, чтобы мишку "вылечили" – починили, разве нет? А вот девочка повзрослевшая, обнаружив бывшего плюшевого любимца где-нибудь на полу в чулане, вполне может элегично вздохнуть: "Хороший..."
Вы скажете, что Агния Барто ничего такого не имела в виду? Согласны, не имела. Но поэзия не исчерпывается тем, что "хотел сказать автор". Кстати, никогда не задумывались, почему самой распространённой "звериной" игрушкой в большинстве европейских стран является именно медведь? Не щенок, не котик, не зайка – а именно этот дикий лесной житель?..
Это случилось задолго до того, как сын писателя Алана Милна Кристофер Робин назвал своего плюшевого медведя именем Винни зе Пу – в честь медведицы Винни (сокращённо от Виннипег) из зоопарка – настолько доброй, что к ней безбоязненно подпускали детей.
В Древней Греции существовал обычай принесения в жертву игрушек. Перед замужеством, в возрасте около 14-ти лет, девочка была обязана прийти в храм богини Артемиды и принести в жертву прядь волос и все свои куклы – как благодарность богине за защиту и покровительство в детском возрасте. Именно с культом богини Артемиды связана эта популярнейшая детская игрушка – плюшевый мишка.
Артемида Браурония (именуемая так по городу Браурон в 38 км от Афин) считалась покровительницей беременных женщин, молодых матерей и девочек, готовящихся к замужеству. Девочки 13-14 лет должны были проходить возрастные инициации в её храме.
Скульптурные изображения девочек из храма Артемиды Брауронской в Афинах. Обе держат складки своей одежды характерным способом. (320 г. до н.э.)
Культ этот, вероятно, ОЧЕНЬ древний. Первый расцвет Браурона (микенской крепости) произошёл ещё в неолите и продолжался до конца микенского периода. Храм Артемиды Брауронии воздвигнут на месте той древней крепости.
Остатки храма Артемиды в Брауроне
Основным ритуалом в храме была Арктея – мистерия медведя, во время которой девушки, обряженные в медвежьи шкуры, танцевали для своей богини. И в этот момент их называли арктоями-медведицами. Танец состоял из медленных торжественных шагов, имитирующих движение медведя, и исполнялся на мелодию из дилоса (двойной флейты).
Ритуальный сосуд с изображением Арктеи (V в. до н.э.)
Миф, объясняющий этот ритуал, гласит, что некогда в дар богине была отдана медведица. Поскольку животное было ручным, с ним безбоязненно играли дети, но вот однажды одна из девочек сильно чем-то рассердила животное, и оно выцарапало ей глаза. Братья девушки убили медведицу, но на Афины напал мор в виде чумы. Дельфийский оракул очень быстро связал чуму с убийством священной медведицы, прогневавшим Артемиду. И отныне, для успокоения гнева богини, каждая девочка до вступления в брак должна была "играть медведицу".
Бронзовая статуэтка Артемиды из Браурона (VII в. до н.э.) и рельеф Артемиды с оленем оттуда же (VI в. до н.э.)
По мнению историков, миф восходит к неолитическим охотничьим ритуалам успокоения души убитого медведя. Предположительно, в Микенскую эпоху во время ритуалов в храме могли приносить в жертву медведя. В V веке до н.э. медведей в окрестностях Афин стало мало, и жертву медведя отменили, заменив на приношение быком или козлом, а медвежьи шкуры, в которых изначально должны были танцевать девочки, заменили ритуальными накидками шафранового цвета.
Алтарь храма Артемиды Брауронской с изображением девочки-медведицы
А теперь – внимание: "шафранный пеплос" упоминается у Сапфо, которая сама была жрицей Артемиды! И именно так, в шафранном одеянии (хотя и не в пеплосе), изобразил её Джон Уильям Годвард:
Джон Годвард. Мечтательница (В дни Сапфо). 1904 г.
И ещё одна мечтательница – юная балерина Агния Волова, будущая Барто
Пеплос – это другое. Годвард просто приблизил одеяние Сафо к современной ему (конец XIX – начало ХХ в.в.) моде.
Ну как, понравился наш рассказ? Какие произведения детской литературы разберём в следующий раз?
Полистать журнал "Лучик" можно здесь
Подписаться с доставкой в почтовый ящик – на сайте Почты России
Купить – на Wldberries
Скачать несколько номеров бесплатно – здесь
Наш Телеграм-канал: https://t.me/luchik_magazine
Похождения Геракла или 12 шагов к олимпийскому успеху. Десятый подвиг (Часть 2)
Автором текста является Баграт Саруханов. Текст выкладываю по его просьбе. Я, по мере своих скромных сил, осуществлял вычитку и корректировку текста.
Восьмой, девятый и некоторые последующие подвиги получились слишком длинными, поэтому выкладываю их частями в тот же день.
Ссылка на оригинал
Ссылка на первый подвиг
Ссылка на второй подвиг
Ссылка на третий подвиг
Ссылка на четвертый подвиг
Ссылка на пятый подвиг
Ссылка на шестой подвиг
Ссылка на седьмой подвиг
Ссылка на первую часть восьмого подвига
Ссылка на вторую часть восьмого подвига
Ссылка на первую часть девятого подвига
Ссылка на вторую часть девятого подвига
Ссылка на первую часть десятого подвига
Когда Герион, с одной стороны убежавший впереди собственного визга, а с другой бессильно буксовавший и стремящийся вернуться для нормального разговора, исчез за холмом, Геракл направился к ближайшему зданию. Надпись на непонятном символьном языке ничего герою не сказала. Зато схематичное изображение коровы послужило явным знаком: мычащая добыча тут. И как только Геракл широко распахнул двери коровника, добыча резко повернулась к нему. Несколько сотен коров и ни одного быка. Все странного красного окраса. И все со странными красными глазами. Причина цвета глаз, впрочем, разъяснилась: для отдыха перед коровами были размещены светящиеся картины, сменяющие друг друга бурным калейдоскопом. И, похоже, рогатым нравилось любоваться ими даже больше, чем спать, что не могло не сказаться на цвете коровьих очей. Впрочем, цвет доставляемого груза не оговаривался, поэтому Геракл, взял висящую на стене пастушью дудочку.
Всё для тебя! — запел он, привлекая внимание стада. — Рассветы и туманы.
В ответ вместо рогов и морд он увидел хвосты и кое-что ещё как оценку своих музыкальных способностей. Приняв вызов, талантливейший древний грек предпринял попытку номер два.
— Очи красные, очи страстные, — разнеслось по коровнику. — Очи жгучие и прекрасные!
Заинтересованные слушательницы повернулись к исполнителю, одобрительно замычав и последовав за ним. Не прекращая пения, Геракл завёл всё стадо на ладью Гелиоса, который в это время как раз общался с представителями Солнечной Артели.
— Но позвольте, — пытался возмущаться один из них. — Вы же говорили, что солнечная энергия легко заменит газ!
— Говорил, — легко согласился солнечный титан. — Но не в подъёмной силе. Вы не уточняли, для чего вам требуется энергия солнца. Моя часть сделки выполнена полностью: Солнце над вами пылает вовсю.
— Но что же нам делать?! — воскликнул какой-то знатный атлант, оглядываясь на лопающиеся шары, которые теперь было нечем заменить.
— Попробуйте помолиться богам, — посоветовал Гелиос, взойдя на ладью и отчалив от берега.
— Каким богам?! — взвыли жители материка, глядя на начинающийся внеплановый прилив, грозящий стать для них последним.
— Которых для вас нет, — съязвил Гелиос. — Можете придумать, с Метаносом же у вас прокатило.
— Великий Зевс! — завопили атланты, воздев руки к небесам. — Не погуби, отец родной!
— Идите в жопу, меня нет, — донеслось в ответ с небес, вызвав новую волну воплей на тонущем континенте.
— Не смотри так на меня, — сказал Гелиос ошарашенному Гераклу. — Твой папаша велел сделать что-нибудь с этими зарвавшимися безбожниками.
— Так это всё был батюшкин отцовский план? — догадался Геракл. — А я думал, что я для Эврисфе…
— Нет, коровы в план не входили, — ответил Гелиос, указав себе за спину. — Зевс просил разобраться вот с ними.
За спиной у светила древнегреческого эпоса тем временем раздавались крики и бульканье.
— Слушай, — неуверенно начал Геракл. — А мы не…
— На всё воля богов, — отозвался Гелиос. — Ты-то не станешь с этим спорить?
Когда поставки орихалка из Атлантиды прекратились, в западных империях начался сильнейший кризис. Одни местные уверовали, что боги их прокляли, и нужно срочно совершить побольше жертвоприношений, желательно из состава пленных соседей. Другие поняли, что богам нужны избранные воины, и стали резать собственных подданных. Третьи просто пожали плечами и ушли охотиться на бизонов так, как это делали их предки. Но все государства запомнили, что когда-нибудь кто-нибудь приедет с востока и привезёт бусы. И тогда жизнь снова должна наладиться.
Геракл тем временем прибыл на ладье Гелиоса в то же самое место, откуда отправился в путешествие и, выгрузив коров, с дудочкой во рту направился в обратный путь, без особых приключений добравшись до Микен. Если, конечно, не считать ситуаций с выбором мелодий, не оцененных публикой. В этом случае стадо живо разбегалось в поисках более талантливого диджея; и Гераклу приходилось гоняться за беглянками и убеждать их не отрываться от коллектива рассказами о маленькой, но гордой птичке. Совершенно случайно это происходило рядом с обрывами, поэтому коровы предпочитали не спорить и возвращались обратно.
В Микены героя не пустили. Единственной реакцией от Эврисфея оказалась афмора с приказом «Дуй в Элиду со своими тёлками, живо!». Пожав плечами, самый героический пастух Эллады отправился в путь, застав двор Авгия в крайне необычном виде. Дворец представлял собой крепость, огороженную со всех сторон неприступными стенами. Вокруг стен был выкопан глубокий ров высотой как минимум в два древнегреческих роста. Удивлённый Геракл отметил, что ров не был заполнен ни водой, ни чем-то ещё и подошёл к краю.
— Не подходи близко, идиот! — донеслось со стен.
— Мууу!!! — донеслось изо рва знакомое мычание.
— Что случилось? — поинтересовался Геракл у спрятавшихся за стенами стражников.
— У нас коровы закончились, — ответили те, — А этот гад критский никак не уймётся. Мы уже дворец огородили, а то он коситься стал.
— А ров зачем выкопали? — уточнил Геракл.
— Так это не мы, это он вытоптал, пока кругами ходил вдоль стен, — отозвались стражники.
— И вы в такой ситуации на войну собирались?
— Да какая война! Нам бы тут самим позорной смертью не помереть! — принялись ругаться представители элитной гвардии Элиды и снова попрятались, заслышав мычание. — А ты что, коров привёл?
— Да, — гордо кивнул спаситель Элиды. — Подарок от царя Эврисфея его другу Авгию.
— Мууу! — замычали сотни подарков и, отпихнув Геракла в сторону, стали спускаться в ров.
— Мууу? — послышался вопрос со стороны критского кошмара, а через мгновение до него дошло. — Мууу!!!
— Мууу! — отозвались радостные коровы на полный ужаса крик пойманного в ловушку крупного рогатого самца.
— Ну я пойду тогда, скажу царю, что война отменяется, — прокричал Геракл, силясь переорать вопли, доносящиеся снизу.
— Да-да! Всё отменяем! Авгий обещает! — отозвался кто-то из богато одетых солдат.
— Мууу!!! — донеслась мольба быка о помощи.
— Не благодари! — ответил ему Геракл, отправляясь в обратный путь.
Подготовка к войне в Микенах шла полным ходом, когда в город вернулся Геракл. Нескольких крикливых микенцев в доспехах, пытавшихся рекрутировать новобранца, герою пришлось отодвинуть в речку вместе с колесницей, на которой те пытались его преследовать. Когда же Геракл прибыл во дворец, царя в тронном зале не оказалось. Не было его ни в ванне, ни в кувшинах, ни даже под троном, куда он один раз спьяну закатился после встречи с послом гипербореев.
— А где царь? — вежливо поинтересовался герой у слуги.
— В зале для совещаний, — ответил тот.
— В котором? — насторожился Геракл, не обнаруживший Эврисфея ни в тронном, ни в стратегическом зале.
— В главном зале для совещаний, — такой же интонацией ответил слуга. — У вас что-то важное?
— Нуу, — замялся герой. — Отмена войны – важная новость?
— Полагаю, что да, — кивнул слуга. — Я вас провожу.
Эскорт слуги длился до недавно установленной двери с большой табличкой «Главный зал совещаний». Внимание героя привлекла вторая табличка «Занято», висящая на двери. И пока Геракл пытался сообразить, что это за новая комната, оттуда послышались странные натужные стоны в царском исполнении.
— Что это? — спросил Геракл.
— Главный зал для совещаний, — пояснил слуга, указав на большую табличку.
— А где царь?
— Внутри, — ответил слуга, удаляясь.
— Что с ним?
— Закусывать надо, — послышалось эхом из-за поворота.
Какое-то время герой молча смотрел в сторону коридора, где исчез слуга. Затем его внимание вновь привлекли стоны из-за двери.
— Шеф? — тихо позвал Геракл.
— Геракл? — послышалось оттуда. — Это ты?
— Я, шеф, — ответил экс-пастух и разрушитель континентов. — Коровы доставлены. Война отменяется.
— Это замечательно, — донёсся из-за двери натужный ответ. — Значит теперь можно сосредоточиться на торговле с Атлантидой. Я заказал оттуда чудо техники! Унитаз! Представляешь, работает на маленьких бусинах, сам воду качает! Кучу золота за него отдал! Надо будет заказать у них запас этого… как его. Орикалка!
— Эээ, шеф, — осторожно начал Геракл, тихо отходя от двери. — Тут такое дело…
Похождения Геракла или 12 шагов к олимпийскому успеху. Десятый подвиг (Часть 1)
Автором текста является Баграт Саруханов. Текст выкладываю по его просьбе. Я, по мере своих скромных сил, осуществлял вычитку и корректировку текста.
Восьмой, девятый и некоторые последующие подвиги получились слишком длинными, поэтому выкладываю их частями в тот же день.
Ссылка на оригинал
Ссылка на первый подвиг
Ссылка на второй подвиг
Ссылка на третий подвиг
Ссылка на четвертый подвиг
Ссылка на пятый подвиг
Ссылка на шестой подвиг
Ссылка на седьмой подвиг
Ссылка на первую часть восьмого подвига
Ссылка на вторую часть восьмого подвига
Ссылка на первую часть девятого подвига
Ссылка на вторую часть девятого подвига
Смеркалось.
Гелиосу в очередной раз удалось ловко уйти от маскирующихся под тучи переселенцев из Древней Индии. Преследователи регулярно пытались взять его колесницу в клещи и «протереть», сняв заодно пару-тройку лишних элементов. В Микенах тем временем заканчивался рабочий день, и высыпавшие на улицу жители готовились вовсю отмечать праздник, метко названный «пятницей» самим Эврисфеем. Традиционные гуляния обычно продолжались до утра понедельника, а затем удивлённые горожане пытались понять, куда делись два с половиной дня их жизни. Праздник всегда отмечался хорошо, поэтому вспомнить что-то из событий никому ни разу не удалось.
Самому идеологу, правда, было не до гуляний. В тот момент, когда самые быстрые жители уже добрались до кувшинов, чтобы начать восхвалять Диониса, царь с мрачным видом восседал на троне и играл в гляделки со своим подчинённым. Подчинённый принял вызов и сдаваться не собирался.
— Я тебе ещё раз говорю, — со вздохом произнёс Эврисфей. — Коров нужно доставить как можно быстрее.
— А я тебе ещё раз отвечаю, — в очередной раз заявил Геракл. — Что без команды я туда не пойду.
— Ты надо мной издеваешься, — раздражённо бросил царь, ударив кулаком по подлокотнику трона. — Твоя команда в запое, а племянник вообще куда-то пропал! И, между прочим, Тесей доложил, что вы устроили, и почему они сейчас так пьют.
Крыть Гераклу было нечем. Разгромивший Трою представитель редкого вида едва не снёс корабль экспедиции, когда вбежал в море. Экипаж чудом вытянул галеру на берег за якорный канат, оттащив в сторону от бегущей на них горы строительного мусора, бывшей ранее городскими зданиями. А то, что они увидели, когда вся дополнительная нагрузка свалилась с носителя, заставило треть экипажа перестать говорить вовсе, а ещё одну треть уйти в запой прямо не отходя от корабля. Ввиду отсутствия на борту вина запойные начали славить Диониса морской водой, быстро дойдя до кондиции из-за сильнейшего стресса. А последняя треть заняла очередь к микенским лекарям-психологам на несколько лет вперёд и до проведения сеанса категорически отказывалась покидать город. Судьбу Иолая Геракл решил вообще не рассказывать царю.
— Шеф, — начал герой. — Этот Герион живёт за морем. Чтобы добраться до него, мне нужен корабль. А кроме моих никто меня на борт не берёт.
— Интересно, почему? — с едва скрываемым сарказмом спросил царь. — Может быть из-за того самого случая?
— Шеф, — потупился Геракл. — Дельфинчики смотрели такими голодными глазами…
— И поэтому ты выбросил за борт всю корабельную провизию на трёхмесячный поход, — вспомнил Эврисфей.
— Шеф, вы бы видели их глаза.
— А ты бы видел глаза моряков, когда вы в порт вернулись, — строго сказал начальник. — Делать нечего. Пойдёшь пешком.
— А как я через море переберусь? — не понял Геракл.
— Импровизируй, — отмахнулся от него Эврисфей, опять не подумав, к чему может привести подобное распоряжение.
Геракл отправился в путь в тот же день, достаточно быстро пересёк Египет и оказался в Древней Ливии. Земля пустынь встретила героя недружелюбно и невежливо. Не то, чтобы сын верховного бога как-то обращал внимание на жару, но стоявший кругом запах совсем не располагал к подвигам. Более того, сей аромат, по мнению любого древнего грека, сопровождал деяния, обратные героизму и бесстрашию, что ещё больше деморализовало великого воителя. В тяжёлых раздумьях добрался он, зажимая богатырскими пальцами не менее богатырский нос, до первого крупного города. Жители встретили героя не более приветливо, чем их земли. Замотанные с ног до головы в ткань, древние ливийцы предпочли медленно вариться в множестве слоёв одежды, отпугивая мух ароматами собственных тел, чем снять марлевые повязки хоть с какого-то участка кожи и ощутить витающие в воздухе миазмы.
— Мир вам, добрые люди, — прогундосил Геракл, изо всех сил зажимая орган обоняния.
— И ты здравствуй, коль обоняние тебя не бросило, — ответила ходячая мумия в богатых тканях. — Кто ты и по какому делу прибыл в наш город?
— Я – Геракл, сын Зевса-Громовержца, — представился гость города. — А иду я к Гериону, чтобы попросить его поделиться частью стада.
Услышав ответ, зажиточный горожанин поменялся в той небольшой части лица, которая была видна Гераклу.
— Геракл? — переспросил местный житель. — Тот самый? И ты идёшь к Гериону?
— А что-то не так? — поинтересовался сын Зевса.
— Нет-нет, всё замечательно! — замахал горожанин в ответ, разгоняя скапливающиеся вокруг него миазмы. — Только, если тебя не затруднит, не мог бы ты забрать у него не часть стада, а всё?
— Как это всё? — опешил Геракл. — Мне не нужно всё стадо.
— А нам нужно, — серьёзным тоном сказал абориген, поплотнее завязывая размотавшуюся ткань на лице.
— Его коровы?
— Нет, чтобы ты их забрал куда подальше! — взорвался сторонник самопеленания. — Посмотри вокруг! Как думаешь, почему тут так пахнет?
— Кто-то переел что-то не то? — выдвинул осторожное предположение Геракл.
— Нет, — вздохнула жертва многолетней газовой атаки. — Это всё его коровы.
— Коровы? — переспросил путешественник.
— Коровы, — кивнул его собеседник, старательно кутаясь в античный костюм химической защиты. — Как ты думаешь, зачем он их разводит? Я тебе подскажу. Не для продажи молока или мяса.
Подсказка завела героя в тупик. Для чего ещё могли понадобиться коровы, как не для молока или мяса? Пожирать сорняки? Но не в таком же количестве…
— Не знаю, — честно признался он фигуре перед собой.
— А я тебе расскажу, — ответил древний ливиец. — Он продаёт то, что из них выходит.
— То есть? — спросил Геракл, шокированный настолько, что окружающие его миазмы стали не столь ощутимы. — Он что, конкуренцию Авгию решил составить?
— Нет-нет, — отмахнулся местный житель. — Герион по другой части. Ничего твёрдого или жидкого он не продаёт.
— А что продаёт? — насторожился герой.
— Газы, — фыркнул ливиец с отвращением.
— Газы? — переспросил Геракл, решивший, что у него начались слуховые галлюцинации.
— Именно. Они очень востребованы по определённым причинам. В итоге мы дышим тем, чем его коровы перд…
Внезапным порывом ветра Геракла обдало свежей поставкой ароматов с запада, и у сына Зевса потемнело в глазах. Когда он пришёл в себя, местного жителя рядом уже не было.
— Это что же получается? — задал он вопрос поляне с пожухлой травой, на которой ранее стоял собеседник. — Местные жители страдают из-за… Хватит это терпеть! Хватит разводить коров ради одного газа!
Протерев очки, на линзах которых стала скапливаться какая-то гадость, герой отправился на запад, к побережью. Поиск ответа на вопрос, зачем кому-то может понадобиться столь странный товар, Геракл решил отложить на потом. Он поднялся на бархан и бросил последний взгляд на город, который словно вымер от химической атаки. Когда же Геракл скрылся за гребнем, из-за дальнего дома появились несколько фигур.
— Как думаешь, он купился? — поинтересовался один из неизвестных, кутая лицо в ткани.
— Ставлю свою чешую, — ответил ему второй, ранее беседовавший с героем.
Несколько дней спустя Геракл добрался до побережья, став свидетелем необыкновенного зрелища: к берегу сама собой причалила огромная позолоченная лодка под золотыми парусами. Воитель медленно приблизился к роскошному судну и по слогам стал читать выгравированное на борту название.
— Бот-ше-ри…, — успел произнести Геракл, а затем пригнулся от страшного грохота за спиной.
— А ну отойди от лодки, я её первым забронировал! — послышался крик. — Ой! Нет! Не отходи! Останови! Останови их!
Обернувшись на вопли, Геракл увидел сверкающую колесницу, которая во весь опор неслась прямо на него. Четвёрка золотых коней, перепуганная воплями возницы, не пожелала возвращать управление столь истеричной и жадной личности и понеслась вперёд, игнорируя команды. Спустя пару мгновений ржуще-орущая комбинация долетела до Геракла и на полной скорости врезалась в него. Лишь невероятный героизм при совсем небольшом участии врождённой полубожественной силы спасли героя от участи многих пешеходов, оказавшихся перед транспортом с неработающими тормозами. Сильнейший житель Древней Греции схватился за дышло с позолоченной табличкой «ГЕЛ-001» и упёрся ногами, заскользив по земле в сторону ладьи. Инерции транспорта хватило, чтобы вся инсталляция «У пешехода больше мощности» въехала на палубу. Судно рвануло прочь от берега, а герою стоило огромных усилий замедлить повозку и не дать всем улететь за борт.
— Фух, — перевёл дух возница. — Если бы не ты, я бы улетел за борт. Не знаю, кто ты, путник, но спасибо тебе. Гелиос умеет быть благодарным.
Гелиос. Бог-возница. Светило Древней Греции. Светило во всех смыслах. Вечно страдающий от недостатка собеседников из-за репутации чрезмерно горячего древнегреческого парня.
— Кстати, — заметил главный просветитель. — Я тебя, кажется, где-то видел. Что тебе понадобилось на берегу западного моря?
— Я — Геракл, — представился сын Зевса, вежливо поклонившись. — Держу путь к Гериону. Царь Эврисфей попросил попросить у него одолжить часть стада. Ты не поможешь мне добраться туда?
— Да запросто! — воскликнул Гелиос, до одури уставший от однообразной работы. — Только зачем твоему царю столько коров?
— Есть у его друга один бык… — начал рассказывать Геракл, потратив на свою историю существенную часть путешествия.
— Любопытно, — признался бог-светильник. — А мы как раз прибыли.
— Это остров Гериона? — недоверчиво уточнил Геракл, оглядывая земли, вдоль которых шла ладья.
— А с чего ты решил, что он живёт на острове? — ухмыляясь, поинтересовался Гелиос.
— А где? — решил уточнить Геракл, не сильно разбирающийся в географии к западу от двух странных столбов, на котором какая-то зараза намалевала его имя.
— Сейчас увидишь, — пообещал Гелиос, командуя ладье обогнуть мыс, за которым виднелось странное сине-зелёное свечение. — Только коней отпущу.
Кони взмыли в воздух и понеслись на запад, а путешественники остались на ладье.
— Своих коней? — напрягся Геракл. — Они же сейчас всё подпалят.
— Ничего они не подпалят, — отмахнулся Гелиос. — Они за тысячи лет уже выучили маршрут. Я в колеснице присутствую исключительно традиции ради.
За мысом от взглядов пассажиров ладьи скрывалась широкая лагуна, всё побережье которой занимал огромный порт, сияющий загадочными зелёными огнями. Снующие туда-сюда суда, от мелких лодочек и до огромных галер, заполонили водную гладь и лишь каким-то чудом не сталкивались друг с другом. Подправив очки, Геракл заметил, что на суше не меньшую суету устроили люди, снующие между странными древнегрекоподобными статуями. Насторожившись, герой настроил резкость, с удивлением осознавая, что статуи на самом деле двигаются. Заглушающие традиционные звуки порта скрежетом внутренних механизмов эти колоссы занимались перемещением особо крупных грузов, размещая их на кораблях или расставляя в грузовых отсеках.
— Что это? — воскликнул Геракл, не веря собственным очкам.
— Орикалковые транспортёры, — отозвался Гелиос, осторожно лавируя между огромными тёмными кораблями с со странной надписью “AncientAtlanticSealines”, выгравированной вдоль бортов. — Впечатляет, да?
— Но как? — спросил поражённый герой, будучи не в силах оторвать взгляд от каменных гигантов.
Один из них как раз переносил огромную плиту, заставленную контейнерами размером с дом зажиточного древнего грека, с одного места на другое, просто подняв её выше зданий.
— Орикалк, — сказал Гелиос с толикой ревности в голосе. — Это что-то вроде дров.
— Никогда не слышал о таком, — признался Геракл. — В какой части Древней Греции его используют?
— А у нас его и нет. Не везут, — заметил Гелиос. — Всё на запад. Им там за него золотом платят.
— А им он зачем? — уточнил Геракл. — Тем более по такой цене.
— Ну ты и дурак, — вздохнул бог солнца, двигая ладью в сторону пассажирской части порта. — Сначала атланты продали им задёшево транспортёры и прочую технику. У западных теперь всё из Атлантиды. А теперь они вынуждены покупать орикалк втридорога. Потому что больше его никто делать не умеет.
— Хитро придумано, — признался древний грек, почесав затылок и чуть не уронив очки в воду. — А если перестанут покупать?
— Не перестанут, — отмахнулся рукой Гелиос, высматривая свободное место вокруг. — Антлантидцы их убедили, что без орикалка большая змея сожрёт солнце.
— А это возможно? — удивился сын Зевса.
— Конечно нет. Но какая разница, если те поверили? — ухмыльнулся бог, символизирующий возможный обед для большой рептилии. — Я как-то к ним пришёл, чтобы объяснить. А они, как я прибыл, друг друга стали от счастья резать.
— Друг друга? — удивился Геракл.
— Именно. Это они так праздники устраивают. Ещё сердца мне предлагали, — при упоминании этой детали Гелиоса передёрнуло. — Так что я там даже не снижаюсь. Тут передышка, и дальше до Ойкумены без посадок.
— А кони твои?
— А им что? Они без меня налегке бегают. Покружат по небу, отдохнут и вернутся вовремя.
Ладья тем временем вырвалась из хаотического скопления лодочек, даже никого не спалив, и оказалась в промежутке между двумя частями портов. Теперь Гераклу удалось разглядеть не только транспортёры, за счёт размеров возвышавшиеся над бортами высоких судов, но и склады на берегу. Построенные из странного тёмного материала, здания представляли собой большие кубы и параллелепипеды. Грани идеальных геометрических фигур ярко светились призрачным зелёным цветом, прибавляя к золотому закату неземные изумрудные оттенки. Ладья приблизилась к одному из свободных причалов и встала рядом с небольшим судном, которое как раз загружали корзинами с бусами.
— Это и есть орикалк? — осторожно поинтересовался у Гелиоса воитель и крепко задумался после кивка. — А почему он выглядит как…
— Тихо, — шикнул на него солнцеликий спутник и потянул дальше. — Не задавай лишних вопросов.
Пара направилась мимо стены, которая была щедро украшена вывесками, светящимися необычным голубоватым цветом. На одних были выведены призывы перевыполнять квартальные нормы выработки орикалка. Другие призывали обязательно посетить заведения самой экстравагантной направленности. Но больше всех внимание Геракла привлекла самая большая вывеска. Автор заявлял о желании продать конюшню, не оставив о себе, правда, никакой дополнительной информации.
— Какой странный цвет у этих табличек, — заметил Геракл. — Они как будто изнутри светятся.
— Они и светятся, — тихо заметил Гелиос. — И лучше тебе не знать, почему.
Пара двинулась дальше и миновала пожилого местного жителя в необычном бронзовом доспехе. Худой, словно скелет, он медленно брёл по своим делам, сутулясь и опираясь на светящийся зелёным цветом посох. Медленно переступая и шаркая сандалиями по дороге, старик что-то ворчал себе под нос. Геракл прислушался к бормотанию скелетообразного и крайне удивился особенностям местной мифологии.
— Проклятые божественные лентяи, — ворчал сутулый. — Надо было их на большее количество осколков разбить, может работали бы лучше. Особенно этот поганый Сероводородос.
— О чём он? — тихо спросил Геракл у Гелиоса.
— Не спрашивай, — вздохнул тот. — У них всё сложно с повериями. Нам туда.
— Кстати, Гелиос, как ты тут ориентируешься? — поинтересовался вконец потерявшийся древний грек, для которого все улицы были одинаково сине-зелёными бликами в линзах очков.
— Я рисовал им карту города, — признался создатель солнечной породы зайцев. — Мне не сложно, а им польза. Ну и подзаработал немного
— Зачем тебе деньги? — не понял герой-бессеребреник.
— Как зачем? — поразился Гелиос, даже остановившись. — Ты знаешь, сколько эти ржущие свиньи жрут?
Не зная примерных расценок на еду для божественных коней, Геракл молча пошёл дальше. Вычурность и необычность архитектуры атлантов начинала постепенно подавлять не привыкшего к подобным изыскам древнего грека. Пара обогнула большой плакат, призывающий жителей не терять бдительности и сообщать о попытках побега коварных богов с мест их вечной службы. Когда панно перестало перекрывать вид, Геракл остановился, поражённый видом колоссального здания, тускло светящегося зелёным светом сквозь щели меж чёрных плит.
— Это… что? — выдавил он из себя усилием воли.
— Это — Центр Всеатлантической Торговли, — пояснил Гелиос, направляясь к зданию. — Если хочешь узнать адрес Гериона, то нам туда.
— А почему он в форме пирамиды? — уточнил Геракл.
— Тут сейчас мода на египетскую архитектуру, — отозвался бог солнца. — Циклопы сейчас её активно тут пиарят. Ты не заметил, сколько тут монолитов и пирамид?
— Циклопы? — удивлённо спросил герой Древней Греции. — Пиарят?
— А, ты ж не в курсе, — махнул рукой Гелиос. — Циклопы тут почти всем строительством занимаются. Видишь глаз на стенах? Они тоже разместились здесь.
Геракл прекрасно видел. На каждой стороне строения у самой вершины были искусно изображены четыре огромных глаза, которые словно обозревали окрестности.
— Циклопы создали свою артель вольных строителей, — продолжил лекцию солнечный возница. — И почти что монополизировали строительство на Атлантиде.
— Не «на»! — внезапно одёрнул их прохожий в капюшоне, скрывающем лицо. — А «в»!
— П-простите, — запнувшись, пролепетал Гелиос. — О чём я рассказывал?
— Если честно, то я запутался примерно полчаса назад, — признался Геракл. — И спрашивал из вежливости.
Бог солнца долго смотрел на своего слушателя.
— Ну и Танат с тобой, — махнул он рукой. — Пошли внутрь.
Через несколько секунд после входа в главный зал Геракл пожалел, что согласился на помощь Гелиоса. Солнечный бог повёл его через непрерывно орущую толпу.
— Что они кричат? — спросил сын Зевса.
— Продают, — отозвался Гелиос.
— А что продают? — уточнил Геракл, не удовлетворённый ответом.
— Всё продают, — бросил ему бог через плечо. — Завтра начнут покупать.
— Зачем? — не понял Геракл.
— Потому что это нижние, — пояснил более опытный попутчик. — Они всё время то все одновременно продают, то одновременно покупают.
— Кто же тогда покупает?
— Вон те, — ткнул бог светящимся пальцем в сторону балконов.
— Почему они на балконах сидят, а эти внизу?
— Потому что наверху те, кто на торговле зарабатывает, а тут — кто несёт одни убытки, — поведал Гелиос.
— Так чего же они дальше торгуют, если несут убытки? — удивился Геракл.
— Потому что надеются рано или поздно оказаться на балконе, — пояснил Гелиос, указав в сторону лестницы наверх. — Нам туда. Один из Верхних может рассказать про Гериона.
Стражники, больше похожие на бронзовых скелетов со светящимися красными глазами, молча расступились перед Гелиосом, пропуская обоих в роскошное помещение. Мрак скрывал истинный размер зала, а источниками света выступали немногочисленные факелы и выход на балкон. Он оказался закрыт толстым слоем прозрачного материала, позволяющим любоваться событиями внизу и при этом защититься от исходящего оттуда шума. Отделанная золотом и драгоценными камнями мебель переливалась всеми цветами радуги, отражая как сияние колесницы Гелиоса, несущейся над Атлантидой, так и лёгкий блеск самого бога, почтившего пирамиду своим присутствием. В центре, в роскошных креслах вокруг огромного стола, разместились шестеро тощих субъектов. Они тут же повернулись к гостям, продемонстрировав такие же странные скелетные доспехи, поддерживающие их субтильные тела. Сидящие за столом были в масках, которые скрывали их лица. Испускающие зелёный свет посохи покоились на особых подставках возле каждого из них.
— Надо же, Гелиос почтил нас своим присутствием, — проскрипел один из них. — Ты обдумал наше предложение?
— Скажем так, — сухо заметил бог. — Сейчас ваше предложение становится для меня интересным. Но не по той причине, на которую надеетесь вы.
Тощий улыбнулся, буравя Гелиоса и Геракла взглядом красных светящихся глаз.
— Меняешь условия?
— Делаю сделку взаимовыгодной, — ответил бог солнца. — От вашего перехода на солнечную энергию мне ни горячо, ни холодно. Но раз я буду приносить вам выгоду, то хотелось бы и получить кое-что взамен.
Улыбка тощего стала шире.
— И что ты хочешь?
— Сущую мелочь, — сказал Гелиос. — Ему нужны коровы Гериона. А я ему должен. Поэтому моё условие: от коров мы не избавляемся, а отдаём моему другу. Для вас это равнозначно.
— Звучит приемлемо, — задумчиво произнёс один из сидящих за столом. — А кто этот ваш друг?
— Это Геракл, сын Зевса-Громовержца.
— Ах, сын того самого Зевса? — промолвил тощий. — Интересно-интересно. Не часто к нам прибывают сыновья якобы богов.
— Якобы? — уточнил Геракл, раздумывая, прихлопнуть тощего ладонью или сразу столешницей. — Мой отец, Зевс — это величайший бог всей Древней Греции и...
— Молодой древний грек, — отмахнулся тощий. — Приберегите эти рассказы для нижних. В этой комнате в существование богов не верят.
— Подождите, — сказал Геракл, ткнув пальцем в Гелиоса. — Он, по-вашему, не существует?
— Я — титан, — развёл тот руками. — Моё существование не оспаривается. Я же не считаюсь богом.
— Но как же ваша война с богами, — спросил Геракл. — Битва с Метаносом и…
— Это для них, — сообщил тощий, указывая в сторону застеклённого балкона. — И война с богами, и их разрушение на фрагменты. В самом деле, какой дурак может поверить в то, что бога можно разорвать на куски, а потом заставить эти куски прислуживать?
— А что за бог Метанос? — потерялся Геракл.
— Вы, молодой древний грек — единственный в этой комнате, кто не знает про метан и сероводород, — сухо заметил тощий. — Какие у них особенности и, главное, как они добываются. Полагаю, именно по этой причине Гелиос и привёз вас сюда.
— Вы весьма проницательны, господин Илий, — сказал Гелиос, сияние которого никак не разгоняло полумрак в зале. — Гераклу нужны коровы Гериона. А вам — чтобы Герион не мешал вам мутить свой маленький инновационный и экологичный… как это будет потом называться? Гешефт?
— Нашли кого вспоминать, — поморщился тощий. — Этим молокососам потребуются тысячелетия, чтобы развиться до нашего уровня. А вы наши предприятия их словами называете.
— Прошу прощения, — старательно скрывая улыбку, отозвался Гелиос. — Тем не менее, господин Илий, без Геракла план изначально обречён на провал. Ведь представители Газового Треста весьма внимательно следят и за вами, Солнечной Артелью, и за Ветряным Синдикатом.
В сумраке штаба Солнечной Артели Геракл едва увидел, как тощий поджимает губы. Гелиос словесно взял его за уши и принялся водить носом по грубой шкуре фактов.
— И за всеми вашими слугами — тоже, — продолжил его светительство. — А о прибытии Геракла, да и о самом его существовании, здесь мало кто знает, согласитесь.
Тощий нехотя кивнул, соглашаясь.
— И, что самое важное, — добавил Гелиос, подняв для пущей убедительности светящийся указательный палец. — Никто, кроме Геракла, с Герионом не справится.
— Убедили, — бросил тощий. — Мы согласны.
— На все изменения условий сделки, — добавил Гелиос, улыбаясь.
— На все изменения, — кивнул тощий.
— Теперь объясни, что это только что было, — строгим голосом потребовал Геракл, когда они покинули гостеприимно орущую пирамиду.
— Это была индульгенция для твоего будущего грабежа, — отозвался Гелиос, изучая указатели со странными чёрточками.
— Не понял, — потряс головой Геракл, действительно не до конца вникнув в хитросплетения интриг.
— Тут всё просто, — сказал ему солнечный титан, направившись по одной из улиц и жестом поманив героя за собой. — Власть в Атлантиде делят группы Верхних. Самые зажиточные из них — Газовый Трест. Именно он получает доход от каждого местного жителя в виде налога.
— Налога? — удивился Геракл. — Торговцы? Но почему им платят?
— Потому что иначе они все утонут, — ответил Гелиос.
— Что?! — от удивления Геракл даже остановился и повысил голос.
— Утонут, — повторил Гелиос. — Бульк, и всё.
— Но почему?
— Потому что Атлантида давно должна была утонуть. Благодаря достижениям техники им удалось отрезать поверхность своего континента от опустившейся вниз скальной породы.
— Но они всё равно должны были утонуть. Земля же не держится на воде.
— Не держится, — согласился солнечный титан, указав в сторону от себя. — И поэтому они сделали вот это.
Геракл посмотрел туда, куда указал титанический палец. И увидел ряды вкопанных в землю колонн, каждую из которых венчал огромный воздушный шар.
— Шары?
— Не просто шары. А шары с метаном. Он легче воздуха, поэтому тянет Атлантиду наверх. Поэтому они и не тонут.
— А метан, — медленно произнёс Геракл. — Они добывают из…
— Из коров, — закончил за него Гелиос. — Которых разводит Герион. И это — главное сокровище Газового Треста.
— А серодово...
— Это побочный продукт, — отмахнулся Гелиос. — Но очень удобен, потому что шары иногда лопаются. А у метана нет запаха. Зато если учуял… это самое… то можно осмотреться вокруг. И сразу ясно: кто-то не держит в себе, или шар надо заменить.
— И для того, чтобы у местных жителей было больше энтузиазма следить за состоянием шаров и меньше желания их проткнуть, Верхние и придумали историю про разорванных богов.
— Верно, — кивнул Гелиос, вновь свернув на широкую мощёную дорогу, ведущую в сторону лугов.
— А причём тут эти солнечные?
— Они разработали новую технологию подъёма Атлантиды с помощью энергии солнца, — пояснил Гелиос. — Есть ещё ветряные, те надеются использовать ветер, но какой-то у них план… ветренный. Ненадёжный, в общем.
— Я одно не понимаю, — сказал Геракл, догоняя Гелиоса. — Почему ты согласился им помогать?
— Потому что тебе должен, — ответил солнцеликий. — Луга Гериона вон там. За мной будут следить, поэтому я вернусь к ладье. Буду ждать тебя там. Не задерживайся.
Едва расставшись с Гелиосом, Геракл поспешил в сторону пастбищ, по мере приближения к которым в воздухе стали появляться знакомые нотки. Сын Зевса поднялся на холм, чтобы осмотреться, и увидел вдалеке необычные постройки, где вовсю шло надувание воздушных шаров свежесобранным газом. Геракл прикинул наиболее удобный путь, со вздохом отметив, что все пути ведут через горку с крутыми склонами, и отправился в путь. Путь, к удивлению героя, оказался недолгим, потому что буквально через пару шагов стёкла в очках вновь резко помутнели, покрывшись той самой гадостью, и величайший из сынов Зевса, споткнувшись, полетел со склона совсем по-древнегречески, произнося при этом совсем не героические выражения. По окончании спуска о скрытности можно было забыть, поэтому Геракл вскочил и, заметив приближающийся к нему рыжий силуэт, сделал то, что всегда делает древний грек в таком случае.
— Я просто подошёл спросить, как дела, — жаловался потом пастух Эвритион. — А он меня с ноги и в челюсть!
Харон молчал и продолжал работать вёслами.
Но это случилось позже, а пока что Геракл, воспользовавшись моментом, старался стереть с очков странную плёнку, стремительно накапливающуюся на линзах. Увлечённый этим занятием, он едва не пропустил появление ещё одного стража герионского стада. К счастью для полубожественного грабителя второй стражник выдал себя природным сигналом в виде лая. Повернувшись в сторону звуков, Геракл разглядел приближающуюся четвероногую фигурку.
— Ой, собачка, — обрадовался он, глядя на приближающегося охранника, и вытянул вперёд руку. — Можно тебя погладить?
Собачка на попытку погладить отреагировала странно. Подняв широкую голову она явно захотела облизать руку герою. Геракл, конечно же, обрадовался такой симпатии со стороны незнакомого пса и повернул руку ладонью вперёд, давая себя обнюхать. Но вместо носа он, к своему удивлению, ощутил два уха с разных сторон от ладони и невольно сжал пальцы, поймав органы слуха бегущего пёсика.
Если бы верный Гериону пёс по кличке Орф бежал помедленнее...
Если бы Геракл увидел, что у пса две головы…
Если бы Геракл вытянул руку чуть пораньше…
Если бы, если бы, если бы. А так Орф сидел в ногах у Эвритиона на лодке и жалобно выл о том, как коварно подслеповатый ворюга свернул ему обе шеи разом.
Четвероногая тушка тихо хрустнула и рухнула удивлённому герою под ноги. Геракл, на время остолбенел от буквально уморительной реакции на свою попытку приласкать друга древнего грека и едва не пропустил появление следующего участника волшебного представления. Первоначально сын непризнанного бога принял его сразу за нескольких атлантов, стоящих рядом. Но затем, протерев очки, он понял, что это единый в трёх лицах Герион, имеющий шесть ног, шесть рук, три туловища и одно пузо. Первое туловище, самое толстое, вооружённое огромной палицей, недобро ухмыльнулось, глядя на незваного гостя. Третье, самое тощее, держало в дрожащих руках лук, подрагивая парой своих ног. А второе, с копьём и щитом, почесало краешком средства защиты нос.
— Бамбарбия, — сказала вторая голова, воткнув копьё в землю и покачав указательным пальцем.
— Не понял, — честно признался Геракл.
Головы переглянулись.
— Киргуду, — добавила вторая, проведя пальцем по собственной шее.
Это Геракл понял, но не подал виду, анализируя странную троицу. А затем, сделав резкий шаг вперёд и размахнувшись собственной дубиной, заорал во всё горло. Третья голова, взвизгнув от ужаса, развернула своё туловище и припустила вдаль, уволакивая опешившую вторую и попытавшуюся упираться первую. Всё-таки у страха не только глаза велики, но и ноги сильны.
О ПРЕКРАСНЫХ ЗАДНИЦАХ
...в исторической перспективе.
Труд под названием "Пир мудрецов" или "Софисты на пиру" около 2'200 лет назад написал Афиней — греческий эрудит и подданный Рима, живший в Египте. Было в "Пире" тридцать книг, до наших дней дошли пятнадцать.
По сюжету за щедрым столом у богатого римлянина собираются представители разных профессий и ведут интересные беседы. В рассказах об этом Афиней демонстрирует широчайшую эрудицию и глубокое знание рукописей из ещё не сгоревшей Александрийской библиотеки. Персонажи цитируют своих современников и более древних авторов, от которых после величайшего библиотечного пожара не осталось ни строчки. Так и канули бы они в Лету, если бы не цитаты у Афинея.
Читаешь, бывало, "Пир мудрецов"; радуешься за сохранённые имена — и об одно из них спотыкаешься. Керкид Мегалопольский. Как только не коверкали журнализды фамилию Миропольский! Был я и Митропольским, и Метропольским, и Мирославским, и Милославским, но тут — приятно посмотреть...
...а вдобавок мой почти однофамилец Керкид писал на увлекательнейшие темы, если верить Афинею:
В те давние дни люди были так одержимы сластолюбием, что был даже воздвигнут храм Афродите Каллипиге (Прекраснозадой), и вот как это случилось. У одного крестьянина были две красивые дочери. Однажды они поспорили, у которой из них красивее задница; и чтобы решить спор, вышли на большую дорогу. Там шёл юноша, сын почтенного и богатого родителя, и они перед ним заголились, а он, взглянув, отдал предпочтение старшей. И так он влюбился в неё, что, вернувшись в город, расхворался, слёг и рассказал обо всём младшему брату. Тот немедля отправился в названную деревню и, увидев девушек, сам страстно влюбился, но в меньшую. Отец уговорил их взять себе более именитых жён, но ничего не добившись, отправился в деревню, договорился с отцом тех девушек, привёз их в город и выдал за сыновей. Этих-то девушек горожане прозвали "прекраснозадыми", как о том говорит в "Ямбах" Керкид Мегалопольский: в Сиракузах-де "сестёр прекраснозадых здесь была пара". Вот эти-то сёстры, получив большое богатство, построили храм в честь Афродиты и назвали её Каллипигой. <...>
Это ж какое кино можно снять!
И что за жизнь была пару тысяч лет назад!
Культурные девушки охотно демонстрировали свои достоинства путешественникам, а богатые юноши умели ценить красоту до потери здоровья и не забивали себе голову мыслями насчёт того, что если понравилась задница, то жениться придётся всё же на девушке целиком...
Не жизнь — малина.
Кстати, судя по статуе из Сиракуз, точную копию которой нашли во дворце Нерона, сёстры действительно были очень даже каллипигами.
Атлант, который прилег отдохнуть
Вид на одну из гигантских статуй Теламона, Храм Зевса Олимпийского (построен около 480 г. до н.э.)
Храм Зевса Олимпийского был в честь победы греческих колоний на Сицилии над Карфагеном.
Вот подробное описание храма, приведённое Диодором Сицилийским и полное впечатляющих цифр: «В длину храм имеет триста сорок футов, в ширину шестьдесят, в высоту сто двадцать, не считая основания. Это крупнейший храм на Сицилии, и не будет неуместным сравнить его по размерам надземной части с храмами вне Сицилии; ибо хотя достроить его согласно плану оказалось невозможно, масштаб задуманного во всяком случае понятен… И хотя все прочие строят храмы либо со стенами, образующими их стороны, либо с рядами колонн, окружающими их святилища, этот храм объединяет в себе оба плана; ибо колонны встроены в стены, и те их части, что находятся снаружи, скруглены, а те, что внутри — квадратные; и окружность внешней части колонны, выступающей из стены, составляет двадцать футов, а в каннелюре может поместиться человеческое тело; периметр внутренней части составляет двенадцать футов. Портики имели огромные размеры и высоту, а на восточном фронтоне изображена битва богов и гигантов, выдающаяся по размерам и красоте, а на западном — взятие Трои, где каждый из героев представлен в соответствии со своей ролью».
А вот его модель в Региональном археологическом музее Агридженто. (Маленькие фигурки - это Атланты):
Взято из моей группы https://vk.com/antiquity
О ПЕРВОМ КОНКУРСЕ КРАСОТЫ
...и о писателе, которого называют обычно Лукианом из Самосаты.
Его личное дело не сохранилось, к тому же часть своей биографии Лукиан выдумал. Тем не менее, предполагают, что родился он между 115 и 125 годами нашей эры, жил в Сирии, был подданным Рима — сирийцем, ассирийцем или иудеем; говорил по-арамейски, но писал на греческом: в те поры римляне едва начали сочинять художественные тексты на латыни.
Лукиан был широко образованным человеком, большим остроумцем и недюжинным мистификатором. Например, его "Правдивая история" с описаниями путешествий на другие планеты почти две тысячи лет назад заложила основы научной фантастики.
Сочинения Лукиана многообразны и примечательны. Среди них есть диалоги, способные вызвать настоящее буйство фантазии, — хотя бы неожиданное описание суда Париса.
Сюжет к тому времени был известен минимум тысячу лет.
Богиня раздора Эрида подбросила другим богиням яблоко, которое предназначалось прекраснейшей из них. За приз поспорили три сногсшибательные красавицы: жена Зевса — покровительница брака Гера; богиня мудрости и воинской стратегии Афина и богиня любви Афродита. Зевс отказался выбирать прекраснейшую и переложил ответственность на бога торговли, хитрости и воровства Гермеса, а тот привёл божественных красавиц на суд к человеку — красавцу-сыну троянского царя Парису.
Последствия первого в истории конкурса красоты десять лет расхлёбывали народы сорока государств Средиземноморья; геополитические результаты заметны до сих пор...
...а судьбоносный диалог Париса с богинями описан в "Разговорах богов" (XX: 9—13) Лукиана из Самосаты.
Гермес:
Разденьтесь, богини; а ты смотри внимательно. Я уже отвернулся.
Афродита:
Прекрасно, Парис; я первая разденусь, чтобы ты убедился, что у меня не только белые руки и не вся моя гордость в том, что я — волоокая, но что я повсюду одинаково прекрасна.
Афина:
Не вели ей раздеваться, Парис, пока она не снимет свой пояс. Она волшебница и с помощью этого пояса может тебя околдовать. Кроме того, ей не следовало бы выступать со всеми своими украшениями и с лицом, накрашенным, словно у какой-нибудь гетеры, но ей следует открыто показать свою настоящую красоту.
Парис:
Насчёт пояса она права. Сними его.
Афродита:
Отчего же ты, Афина, не снимаешь шлем и не показываешь себя с обнажённой головой, но трясёшь своим султаном и пугаешь судью? Ты, может быть, боишься, что твои серовато-голубые глаза не произведут никакого впечатления без того строгого вида, который придаёт им шлем?
Афина:
Ну вот тебе, я сняла шлем.
Афродита:
А я вот сняла пояс. Пора раздеваться.
Парис:
О, Зевс-чудотворец! Что за зрелище, что за красота, что за наслаждение! Как прекрасна эта дева! А эта как царственно и величественно сияет, действительно как подобает супруге Зевса! А эта как чудно смотрит, как прекрасно и заманчиво улыбается! Но я не могу перенести всего этого блаженства. Я бы вас попросил позволить мне осмотреть каждую отдельно. Сейчас я совсем потерялся и не знаю, куда раньше смотреть, так всё с одинаковой силой притягивает мой взор.
Богини:
Хорошо, сделаем так.
Парис:
Тогда вы обе отойдите; а ты, Гера, останься.
Гера:
Я остаюсь. Осмотри меня хорошенько, а потом подумай, как тебе понравятся мои дары. Послушай, Парис, если ты мне присудишь награду, я тебя сделаю господином над всей Азией.
Парис:
Дарами ты меня не прельстишь. Можешь идти; будет сделано, как мне покажется справедливым. А ты, Афина, подойди сюда.
Афина:
Я здесь, Парис. Если ты мне присудишь награду, ты впредь никогда не уйдёшь из битвы побеждённым, а всегда будешь победителем; я тебя сделаю воинственным и победоносным героем.
Парис:
Мне, Афина, не нужны военные подвиги; ты видишь, что мир царит во Фригии и Лидии, и мой отец правит без всяких войн. Не беспокойся: ты не потерпишь обиды, даже если я буду судить, не обращая внимания на подарки. Можешь одеться и надеть шлем: я достаточно тебя видел. Теперь очередь Афродиты.
Афродита:
Вот и я рядом; осмотри меня точно и подробно, ничего не пропуская, но подолгу останавливаясь на каждой из частей моего тела, и, если хочешь, послушай, красавец, что я тебе скажу. Давно уже, видя, как ты молод и прекрасен, — во всей Фригии вряд ли найдётся тебе соперник, — я считаю тебя за такую красоту счастливым, но, однако, не могу простить того, что ты не покидаешь этих гор и скал и не отправляешься жить в город, а здесь, в глуши, теряешь напрасно свою красоту. Что могут дать тебе эти горы? На что пригодится твоя красота коровам? Тебе следовало бы найти себе жену, но не грубую деревенскую женщину, каковы все здесь на Иде, а какую-нибудь из Эллады, из Аргоса, из Коринфа, или, например, лаконянку, вот такую, как Елена. Она молода, красива, совсем не хуже меня и, что всего важнее, вся создана для любви. Я уверена, что ей стоит только увидеть тебя, и она бросит дом и пойдёт за тобой, готовая на всё. <...>
Искушённые читатели знают, что Парис прислушался к словам богини красоты, познакомился с прекрасной Еленой, увёз её от мужа — спартанского царя Менелая, и этот адюльтер послужил поводом для начала Троянской войны. Конечно, эротично-поэтичная история прикрывает куда более прозаический передел сфер влияния и борьбу за экономическое господство в Средиземноморье...
...но так или наче, а три тысячи лет назад сложилась литературная традиция, о которой рассказано в монументальном труде "Антикоучинг. Как НЕ НАДО писать". Любая древнегреческая история, по меткому замечанию древнего римлянина Горация, начиналась издалека — ab ovo — от яйца, из которого по легенде вылупилась Елена Прекрасная.
Суд Париса как сюжет вдохновлял не только литераторов, но и живописцев — Рафаэля, Рубенса, Рембрандта, Лукаса Кранаха старшего, Ренуара... Из эстетических и патриотических соображений я выбрал для иллюстрации картину россиянина Константина Маковского.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Всё что вы не знали о Дельфийском оракуле
Древние греки не сомневались, что их «Дельфийский оракул» являлся потомком незапамятных и могущественных прорицателей Древнего Востока общавшихся с богами Шумера, Египта и Финикии. Современные историки предполагают, что «Дельфийский оракул» вышел из культа богини Исиды.
Жрицы Пифии появились ориентировочно в XVI веке до н. э. и просуществовали до VI века н. э. Последнее задокументированное прорицание Оракул произнес в 392 году нашей эры. Предсказание было выразительно совершенным и стало абсолютно понятным тем, кому посчастливилось дожить до дня, когда Римская империя раскололась на Западную и Восточную части: «Новая религия Креста, погубит «Imperium Romanum» навечно разделив Восток и Запад (395 год).
На пике своего расцвета «Дельфийский оракул» включал в себя храм Аполлона, театральную арену (орхестру), стадион, гостиницы, религиозные и сувенирные магазины. Пространство храмового комплекса украшали цитаты, мудрецов, философов, поэтов.
Пифия-прорицательница сидела на камне омфал охраняемая статуями двух золотых орлов. Для всех греков это священное место олицетворялось с «Пупом земли» или центром вселенной. К Оракулу обращались индивидуально или коллективно, женщинам разрешалось вопрошать пифию только через посредника.
Очередность приема посетителей определялась путем жеребьевки. Сильные мира сего и богатеи, как и сегодня, шли вне очереди. Перед тем как озвучить свой вопрос проситель должен был уплатить храмовой сбор, смыть греховные помыслы в священном источнике и совершить жертвоприношение. Только после того, как жрец-арбитр видел, что боги приняли подношение, он допускал паломника к пифии.
Сидя за шторкой источавшей многогранный и волнующий запах лавра провидица выслушивала вопрос и то бормотанием, то речитативом давала свой маловразумительный ответ, который тут же растолковывал дежурный маг-толмач.
Оракул принимал страждущих ежемесячно седьмого числа, и только девять месяцев в году. Три месяца Аполлон, которому, как и всем богам за вредность полагалось выдавать молоко, улетал на своей колеснице запряженной лебедями отдыхать в прохладную Гиперборею.
Цикл работ посвященных религиозному комплексу в Дельфах написал древнегреческий римлянин Плутарх: «Об Исиде и Осирисе», «Об «Е» в Дельфах», «Почему Пифия больше не пророчествует стихами», «О всеобщем упадке оракулов», «Почему божество медлит с воздаянием».
Забыл сказать, что пифиями избирали только целомудренных девушек из простого народа. Если предсказательница внезапно теряла ниспосланный богами дар, жрецы выплачивали ей значительную денежную премию и отправляли обратно в отчий дом.
Помимо Пифий в Дельфах служили хранительницы очага, в чьи задачи входило поддерживать в храме неугасимый божественный огонь.
За прорицаниями пифии наблюдали пять опытных жрецов-толкователей, каждый из которых зорко следил за позами, мимикой, жестами, дыханием и словами пророчицы. Все трактователи происходили из рода Прометея, чей сын Девкалион считался отцом всех эллинов.
На пике своего могущества Древняя Эллада была плотно охвачена ясновидческими комплексами, работавшими в Додоне, Элиде, Пизе, на Крите, в Кларосе, Делосе, Милете и т.д.
Современные исследователи считают, что трактования жрецов «Дельфийского оракула» на 50% состояли из утверждений, разбавленных небольшим количеством положительных ответов на вопрос, 20% являлись категорическими запретами, а остальные являлись двусмысленными ответами из разряда: «Зевс может снять завесу с ваших глаз, а может и навеки склеить веки».
Методология древнегреческих прорицателей до сих пор кажется интересной политикам, банкирам и бизнесменам. Всем им хотелось бы знать как конкретными указаниями-утверждениями или категорическими запретами, не только внушать мистический трепет, но и управлять поведением элетората, вкладчиков, подчиненных etc.
Перепрошивка клиентов с побуждением их к действию или обязательному неучастию, что может быть лучше. Современным оракулам, обросшим кабельными сетями компьютерных систем, о результатах «Дельфийского оракула» остается только мечтать.
Доказано что искусство предсказания пришло в Элладу из Египта, это подтверждается тем, что в поисках древних знаний древнегреческие философы посещали страну пирамид. Фалес, Солон, Пифагор, Евдокс, Демокрит, Прокл все они ездили в Египет за сокровенными тайнами чужеродных богов.
На самом деле жрецы, а не фараоны управляли страной «Черной земли». Цари были номинальными пустышками, которых «Служащие свой час» (жрецы) вели по жизни, давая советы, отдавая приказы, и вводя категорические запреты. Жречество разрабатывало концепции управления знатью, воинами, чиновниками, народом, и применяло их на практике.
Литераторы, актеры, философы, спортсмены работали в тесной связке, с толкователями воли богов адаптируя их идеи для богатых, бедных, чиновников, воинов и остальных не посвященных. Мифы, создаваемые литераторами, были идеальным средством управления всеми слоями общества за исключением самого жречества. «Служащие свой час» знали, когда и как в мире появились предания и легенды.
Сеть оракулов собирала самые разносторонние народные слухи, страхи знати, заветные мысли правителей и отправляла их в единый жреческий «центр обработки информации». Анализ полученных данных позволял тогдашнему мировому правительству решать геополитические и стратегические задачи.
Древнеегипетские жрецы владели тайными знаниями, хранимыми за девятью магическими печатями. С наступлением «новой эры» они создали «Союз девяти неизвестных» и ушли в глубокое подполье. Сегодня старейшины «Союза» по-прежнему ограничивают допуск «цивильных» ученых к древним знаниям, памятникам и артефактам.