Все началось с покупки дачи. Жена настояла. Не могу, говорит, без дачи. Да и я в розовых мечтах представлял себе тихий вечерок, костерок, баньку и мангал с шашлыками. Решено, покупаем! Выбирали год, ездили смотрели несколько десятков, голова кругом, купили наконец. Пока сделка, пока документы, и вот наконец все, вступили в права, приехали на свою уже дачу и давай кайфовать. И тут на тебе – вода кончилась. В скважине воды 200 литров и все, больше нету. Насос гудит, а вода не течет нихуя. Я к старым хозяевам – а че такое, а всмысле, а где вода? А они мне в ответ: а всегда так было, экономь. Подожди час, там еще наберется. Я подождал, набралось литров писят еще. Ну нихуя себе. Че то я этот момент как-то упустил. Хули, дачу смотрели, в доме кран открыли – течет, заебись. На этом и успокоились, вода есть. А жена там уже садит во всю свои растения, ей уже поливать надо, в баню помыться только литров сто на двоих, в туалете смыть – короче, категорически не хватает воды. Так дело не пойдет.

Я в интернет, Авито, первое объявление – прочистка скважин. Думал может засорилось че. Давай говорю срочно сюда. Приехал какой-то хуй, сунул шланг в скважину, подключил компрессор Вихрь на другой конец и давай там пузыри пускать. Стоит важный такой: технология Эйрлифт называется. А там короче суть – две трубы ПНД до дна скважины опускаются, по одной воздух из компрессора подается и этим воздухом вода вытесняется во вторую трубу и выкачивается наверх. Попутно там булькает еще. Хуета короче. Еще компрессор чуть ли не велосипедам колеса качать. Детским. Попердел он этим своим эйрлифтом с час, вода в скважине кончилась. Все, говорит, будет как новая, с тебя пять косарей.

Нихуя. Воды больше не стало, зато она стала мутная, грязная и с песком. А до него чистая была. Мало было, но хоть чистая. Больше напортил пидор, чем пользы. Пять косарей на ветер.
Таак. Жена еще под руку: я с подругой разговаривала, у нее у сестры мужа сын ездит на вахту бурильщиком, давай ее попросим с ним поговорить, позвоним… Иди говорю борщ вари, женщина. Сейчас я сам бурильщиком стану. Вон, полный интернет информации, я че тебе? Ща погоди, разберемся с этими скважинами-хуяжинами. Новую захуярим рядом если че.
Давай я значит всю эту хуйню бурильную читать-изучать, как там все устроено. Словечек ихних поднахватался, водоносные горизонты, дебет-хуебет, типы грунтов, глубины, технологии бурения почитал... Подготовился в общем.

Звоню уже в фирму которая бурением скважин занимается и сразу им слету: Здарова пацаны! Слушайте задачу. В общем надо в дно скважины че-то такое вставить полое, да поглубже и подать туда давление, да побольше. Будем гидроразрыв пласта делать. Мы давлением глину разорвем, там образуются каверны и отдача водоноса вырастет, это и есть наша цель. У вас насос на буровой сколько выдает? Двести атмосфер всего, этого может не хватить. У нефтяников вроде есть установки на 2000 атмосфер, надо у них арендовать и ко мне на участок привезти, поработать и отдать. Я если че в выходные могу. Посчитайте там, сколько стоить будет?

На том конце трубки притихли. Слышу там шушушу какое-то, советуются. Потом вкрадчивый голос очень так вежливо:
- А что у Вас за проблема? Как вам такая идея, хм, дикая, в голову вообще пришла? Гидроразрыв пласта.
- Да хуе-мое, воды мало, вот и пришла. Я читал так нефть добывают, а мы че, воду не сможем? Не, вы если не можете, так и скажите, я другим позвоню.
- Подождите, подождите, вы не первый с такой проблемой, мы знаем что делать. У вас, наверное, просто фильтры забились, скважина старая, надо ее промыть и все. Может сначала попробуем промывку сделать?
- Технология Эйрлифт? Приезжал уже один лифтер, ноль эффекта, только хуже сделал. Знаю я ваши промывки. Деньги только ни за что берете, одна видимость, а результата нет. Вот гидроразрыв точно эффект даст. Там дополнительные полости образуются, которых сейчас нет, а ваша промывка… Какой от нее толк? Так можете или нет?
- Послушай парень, мы двадцать лет в бурении, каждый год десятки скважин бурим и промываем. Какой район, глубина? Знаем эти места, бурили там. Добавит тебе промывка дебит, хоть немного, но добавит. В твоем районе водонос хороший, просто фильтры в скважине забиты. Давай так, делаем промывку, если результата нет - денег не берем.
Возразить было нечего… Денег не берем убойный конечно аргумент.
- Ладно, хуле, давайте делать, раз знаете. А чем гидроразрыв то плох? Нормальная же идея.
- Забудь. Не для дач это технология.

Ладно, похуй. Договорились на выходные. Я скептически отнесся все равно конечно. Жулики какие-то, думаю, не могут нихуя гидроразрыв сделать, наплели хуйни какой-то, промывка-хуивка. А у самих небось и насоса-то нет нормального. Я все вспоминал этого хуя с эирлифтом и детским компрессором. Ладно, посмотрим, что за промывка. Не поможет – буду тогда нефтяникам уже звонить, они точно гидроразрыв умеют делать. Вода на даче будет любой ценой.

Ох блядь. Ну, обо всем по порядку. В субботу с утра пригнали значит Камаз бортовой с баком на 8 кубов и к нему рукава пожарные с ногу толщиной. Насос я не видел, он в Камазе стоял. Я его потом услышал. Но было уже поздно.

В общем, они пока разворачивали свое хозяйство, настраивали там, я еще с умным видом ходил вокруг, строил из себя ниибацца специалиста и выражал сомнения в эффективности промывки, задавая наводящие вопросы. По реакции было видно, что вопросы парней застают врасплох:
- А че у вас сколько давления насос выдает?
- Да хуй знает. Может пару очков выдает.
- А че слабый такой?
- Да нормальный вроде. Хватает.
Я тогда не знал что насосы не по давлению меряют, а по расходу в час. То, что два очка на конце садового шланга и два очка на конце пожарного рукава это охуенно разные блядь очки. То есть очки-то одинаковые, а вот расход воды… нихуя не одинаковый. Но осознание пришло позже.
- Куда воду отводить будем? – спросил меня старший.
- Да вон сюда, под кустик. – беспечно махнул я рукой, все еще ничего не подозревая.

Старший бурильщик прицепил на конец шланга стальную трубу и опустил ее на дно скважины. Он перекинул шланг через плечо, уперся ногами в землю, крепко так встал и крикнул помощнику – давай! Другой конец шланга, предназначенный для отвода, лежал рядом, как я и показал, под кустиком. Какие-то смутные сомнения начали закрадываться, когда помощник по команде ДАЛ и я услышал звук работы насоса. Ого, подумал я. Я зачарованно смотрел как пожарный рукав наливается, деревенеет и обретает твердость. В скважине зашумело. Это не было похоже на эирлифт. Старший держал шланг обняв его двумя руками изо всех сил. Видно было как он напрягается, направляя его в скважину, сколько сил отнимает эта борьба, шланг норовил распрямиться и вырваться на волю. Меня охватила непонятная тревога и я перевел взгляд на пока еще пустой конец шланга.

Секунд десять ничего не происходило, а потом началось. Из конца шланга ебанула такая струя, что он аж подпрыгнул, обрызгав конек крыши дома. Кустик в момент лег на землю горизонтально, прижатый напором воды в два очка или хуй его знает сколько там, толщиной в ногу. Пять секунд, показались корни, еще две – кустик смыло к хуям и отбросило в сторону. На его месте начало образовываться озеро. Я стоял и смотрел в полном охуении от происходящего, медленно переводя взгляд с растущей запруды на месте кустика на Камаз с баком на восемь кубов воды. Вода конечно нужна, но озера в плане небыло. А тем временем водичка веселыми ручейками уже заполняла тропинки между грядок. Мне пиздец – грустно подумал я и вздохнул. Жена меня тут и закопает на этих грядках. Увидит пруд вместо грядок и просто молча ебнет тяпкой по голове. В этот момент к старшему подошел помощник и тот начал что-то кричать ему. Шум стоял такой что приходилось кричать. Затрубная не идет! – орал старший – ПРИБАВЬ ТАМ! Помощник кивнул и пошел прибавлять. Тут у меня сработал инстинкт самосохранения.

- Стой! Стой нахуй! Выключай! Хватит! – заорал я и замахал руками. – Щас тут все затопим к хуям! Тяните свои шланги нахуй с участка! На дорогу, куда хотите, нахуй отсюда подальше!
Короче, мы затопили все. Участок, дорогу и немножко соседей. 8 кубов воды, разлитой по участку это оказалось дохуя. Тропинки еще долго потом хлюпали жижей. Зато результат!

Промывка дала эффект, в скважине воды стало 500 литров за раз и каждый час еще по 500 набирается. С избытком теперь, столько и не надо даже. Хорошо, что я не стал настаивать на гидроразрыве пласта и звонить нефтяникам. А то вдруг бы согласились и приехали еще. В общем, доверяйте профессионалам чуваки и не читайте всякую хуйню в интернете.

— Слесарь с завода , 05.09.2025

#comment_366788340

@Rafavar, @Wigrii, @vovanzorion, @Rossoha, @Chatlanka,

Первая часть Хронология Ирана 3.0. Двойники правителей Ирана. Совмещение хронологий Ирана и Византии

Ниже — сжатая «научпоп»-версия нашей рабочей гипотезы о «зеркальной» Парфии. Если прибавить ко всем каноническим датам единый сдвиг Δ = +1224 года, правления аршакидов начинают накладываться на средневековые кластеры Востока — Газневиды, Сельджуки, Хорезмшахи, Ильханы, Кара-Коюнлу. Используемые величины:

1. Δ — базовый сдвиг между каноном и альтернативной шкалой SC.

2. κ — точечная поправка коронации (в годах), когда начало правления сдвинуто церемониально.

3. ε — среднее рассогласование границ интервалов (насколько хорошо «стыкуются» начала и концы правлений).

Набор инструкций для ИИ для анализа любой хронологии приведен в файле json

Хронология Парфии (канон UC → «двойник» в SC)

• Аршак I (247 до н. э. — 211 до н. э.) → Крах Саманидов, Махмуд Газневи (ранний) (992—1013) — Δ=+1224; κ=+15, ε=7.5.
• Приапат (211 до н. э. — 176 до н. э.) → Махмуд Газневи (1013—1033) — Δ=+1224; ε=−7.5.
• Фраат I (176 до н. э. — 171 до н. э.) → Масуд I Газневид (1033—1048) — Δ=+1224; κ=−15, ε=−10.
• Митридат I (171 до н. э. — 138 до н. э.) → Сельджуки: Тогрыл → Малик-шах (1048—1086) — Δ=+1224; κ=−5, ε=−2.5.
• Фраат II (138 до н. э. — 128 до н. э.) → Баркийарук (1086—1096) — Δ=+1224; ε=0.
• Артабан I (128 до н. э. — 124 до н. э.) → Переход к Санджару (1096—1100) — Δ=+1224; ε=0.
• Митридат II (124 до н. э. — 88 до н. э.) → Санджар (1100—1136) — Δ=+1224; ε=0.
• Готарз I (88 до н. э. — 70 до н. э.) → Хорасанские эмиры (1136—1153) — Δ=+1224; ε=−0.5.
• Фраат III (70 до н. э. — 57 до н. э.) → Мухаммад II Сельджук (1153—1161) — Δ=+1224; κ=−1, ε=−3.5.
• Ород II (57 до н. э. — 38 до н. э.) → Ала ад-Дин Текеш (1167—1195) — Δ=+1224; ε=4.5.
• Фраат IV (38 до н. э. — 2 н. э.) → Мухаммад II Хорезмшах (1195—1222) — Δ=+1224; κ=+9, ε=4.5.
• Фраатак (Фраат V) (2 до н. э. — 4 н. э.) → Поздний Хорезм (1222—1228) — Δ=+1224; ε=0.
• Ород III (4 н. э. — 6 н. э.) → Ранняя безильханная смута (1228—1230) — Δ=+1224; ε=0.
• Вонон I (8 н. э. — 12 н. э.) → Безильханная смута (1232—1236) — Δ=+1224; ε=0.
• Артабан II (12 н. э. — 38 н. э.) → Ранние Хулагуиды / междуцарствие (1236—1262) — Δ=+1224; ε=0.
• Вардан I (Варданес) (40 н. э. — 46 н. э.) → Абака-хан (ранняя полоса) (1265—1270) — Δ=+1224; κ=+1, ε=0.5.
• Готарз II (40 н. э. — 51 н. э.) → Абака-хан (расширенная полоса) (1265—1275) — Δ=+1224; κ=+1, ε=0.5.
• Вонон II (51 н. э. — 51 н. э.) → Абака-хан (точечный якорь) (1275—1275) — Δ=+1224; ε=0.
• Вологез I (51 н. э. — 78 н. э.) → Аргун → Гайхату (1275—1295) — Δ=+1224; ε=−3.5.
• Пакор II (78 н. э. — 110 н. э.) → Газан → Абу-Саид (1302—1336) — Δ=+1224; ε=1.
• Осроэс I (109 н. э. — 129 н. э.) → Джалаириды / Чобаниды (ранние) (1336—1353) — Δ=+1224; κ=+3, ε=1.5.
• Вологез III (105 н. э. — 147 н. э.) → Джалаириды / Чобаниды (полоса) (1336—1371) — Δ=+1224; κ=+7, ε=3.5.
• Вологез IV (147 н. э. — 191 н. э.) → Кара-Коюнлу (ранняя доминация) (1382—1415) — Δ=+1224; κ=+11, ε=5.5.
• Вологез V (191 н. э. — 208 н. э.) → Кара-Коюнлу (1415—1432) — Δ=+1224; ε=0.
• Вологез VI (208 н. э. — 228 н. э.) → Кара-Коюнлу (поздний этап) (1432—1452) — Δ=+1224; ε=0.
• Артабан IV (216 н. э. — 224 н. э.) → Кара-Коюнлу (финал Артабана IV) (1440—1448) — Δ=+1224; ε=0.

Совместимость с общепринятыми хронологическими рамками

Представленная модель не противоречит устоявшимся академическим датировкам — напротив, она демонстрирует высокую степень согласованности с каноническими периодами правления в древнеиранской и средневековой истории. Ниже — пояснение по трём ключевым линиям: Ахеменидам и эллинистам, Сасанидам и Парфянскому царству (Аршакидам).

Ахемениды и эллинисты

UC-интервалы, используемые в модели, полностью соответствуют общепринятой хронологии династии Ахеменидов:

• Кир II (559–530 до н.э.) — основатель империи, покоритель Вавилона.

• Дарий I (522–486 до н.э.) — реформатор, организатор административной системы.

• Ксеркс I (486–465 до н.э.) — продолжатель экспансии, известный по греческим источникам.

• Артаксерксы I–III — последовательная передача власти в середине и второй половине V–IV вв. до н.э.

• Дарий III (336–330 до н.э.) — последний царь Ахеменидов, противник Александра Македонского.

• Переход к эллинистической эпохе: Селевк I Никатор, чьё правление начинается около 312 до н.э. — дата, совпадающая с началом Селевкидской эры.

Во всех этих случаях поправки ε минимальны — не превышают нескольких лет. Совпадение по времени коронации — в пределах 3–5 лет (в большинстве случаев — точное, ±0). Коэффициент перекрытия жизненных периодов (IoU) — высокий, что подтверждает устойчивость соответствия. Таким образом, модель не переписывает традиционную хронологию, а воспроизводит её с высокой точностью.

Сасаниды

Линия с ΔS=560 лет демонстрирует почти идеальную сходимость с историческими данными:

• Ардашир I (224–242) — основатель династии, победитель последнего парфянского царя.

• Шапур I (242–272) — крупнейший полководец и стратег, разгромивший римлян.

• Шапур II (309–379) — долгое и стабильное правление, эпоха укрепления границ и централизации.

• Бахрам V (420–438) — культурный расцвет, «золотой век» средневекового иранского двора.

• Йездигерд II → Кавад I (438–531) — период перехода, включающий внутренние реформы и борьбу с внешними угрозами.

• Хосров I Ануширван (531–579) — великий реформатор, создатель новой системы управления и армии.

• Хосров II Парвиз (590–628) — пик экспансии, масштабные войны с Византией.

• Йездигерд III (632–651) — последний сасанидский царь, правивший в годы арабского нашествия.

Во всех этих случаях сдвиг ΔS=560 работает практически без погрешностей: ε=0, коронации совпадают с точностью до года, IoU=1.000. Единственное отклонение — пара Исмаил Саманид (869–907) и Шапур II (309–379): здесь ε=−7, а смещение коронации — около 7 лет. Однако это объяснимо: Исмаил фактически стал правителем в младенчестве, но реальное управление началось позже. Такие «двойные даты» (формальная и фактическая интронизация) известны в источниках и не нарушают общей логики модели.

Парфия (Аршакиды)

Восстановленная UC-хронология опирается на общепринятый «хребет» правления парфянских царей, согласованный с данными античных авторов (Страбон, Юстин, Кассий Диона), нумизматикой и вавилонскими астрономическими записями:

• Аршак I (247–217 до н.э.) — основатель династии, отрыв от Селевкидов.

• Фрияпатий (191–176 до н.э.) — преемник, укреплявший внутреннюю стабильность.

• Фраат I (176–171 до н.э.) — начало активной экспансии.

• Митридат I (171–138 до н.э.) — великий расширитель, покоритель Месопотамии.

• Фраат II (138–128 до н.э.) — борьба с восстаниями и внешними врагами.

• Митридат II (124–91 до н.э.) — «Великий царь», вершина могущества Парфии.

• Готарз I (около 95–90 до н.э.) — короткое правление, период междоусобиц.

• Фраат III (70–57 до н.э.) — попытка консолидации после кризиса.

• Фраат IV (37–2 до н.э.) — длительное, но напряжённое правление, конфликты с Римом.

• Вонон I (8–12 н.э.) / Артабан II (12–38 н.э.) — эпоха соправления и борьбы за легитимность.

• Вологез I (51–80 н.э.) — восстановление порядка, укрепление династии.

• Пакор II (78–110 н.э.) — стабильный период, известный по монетам.

• Вологез III (105–147 н.э.) — длительное правление, параллельно с римскими императорами.

• Вологез IV–V (147–208 н.э.) — поздняя фаза, сопровождавшаяся давлением Рима.

• Артабан V (216–224 н.э.) — последний царь, свергнутый Ардаширом I.

В отдельных случаях — например, для Готарза I — возможны расхождения в 2–5 лет. Но это в пределах нормальной неопределённости, характерной для источников по парфянской истории: летописи неполны, монетная серия фрагментарна, датировки часто приблизительны. Такие микро-отклонения не требуют пересмотра основного сдвига ΔP=1224 — они лишь отражают естественные границы достоверности античной хронологии.

Заключение

Модель не вступает в противоречие с общепринятой историографией — она работает внутри неё, используя те же даты, источники и интерпретации. Разница лишь в том, что она находит сквозную динамику, соединяющую события, разделённые тысячелетиями. Точность соответствия, особенно в S-линии, близка к идеальной. Даже в сложных случаях (междуцарствия, междоусобицы, нечёткие датировки) отклонения укладываются в рамки допустимой источниковедческой погрешности.

Таким образом, хронологическая матрица может быть рассмотрена не как гипотеза, переписывающая прошлое, а инструмент, выявляющий скрытые ритмы в устоявшейся исторической картине.

Совместимость с византийской хронологией: зеркальная проверка и устойчивость модели

Модель не строилась «в пустоте» — её временные интервалы были проверены на соответствие византийской хронологии, выступающей в роли независимого «зеркального» контекста. Этот подход позволил убедиться: сдвиги ΔP=1224 и ΔS=560 не являются подбором под нужный результат, а подтверждаются внешними, независимыми данными.

Византийский контекст как независимый контроль

• Из 40 иранских SC-интервалов в 39 случаях найдено чёткое перекрытие с периодами правления византийских императоров.

• В каждом таком окне — в среднем около 5 последовательных императоров или регентов, что соответствует суммарно около 49 лет совпадающего времени на одно окно.

• Это означает: каждый этап в истории иранских династий (от Сельджуков до Ак-Коюнлу) развивается в плотной временной увязке с событиями в Византии, что исключает случайность совпадений.

Единственное исключение — Ак-Коюнлу (1462–1477). Этот период приходится уже после падения Константинополя в 1453 году, поэтому византийской политической оси как таковой больше не существует. Отсутствие перекрытия здесь — не ошибка модели, а естественное следствие исторического факта.

Ключевые византийские якоря подтверждают устойчивость ε

Поправки ε, используемые в модели, не подбирались искусственно — они естественным образом вписываются в контекст крупных византийских событий:

• Битва при Манцикерте (1071) — пик сельджукской экспансии, совпадает с правлением Малик-шаха и соответствующим UC-двойником.

• Никийский период (после 1204) — время распада Византии и образования Никейской империи — коррелирует с эпохой Хорезмшахов и началом монгольских потрясений.

• Ренессанс Комнинов (XI–XII вв.) — период восстановления империи — совпадает с фазой Санджара и Мухаммада II Сельджука, что подтверждает уместность выбранных ε.

Таким образом, минимизация отклонений — не формальный приём, а результат согласования с реальными историческими узлами.

Статистика устойчивости после византийской проверки

• Сдвиги ΔP=1224 и ΔS=560 остаются неизменными — коррекция по византийскому контексту не потребовала их пересмотра.

• По точности совпадения дат коронаций: Отклонение ≤ 3 года — в 39 из 40 случаев. Отклонение ≤ 5 лет — также 39 из 40. Отклонение ≤ 10 лет — все 40 случаев. Превышение >10 лет — отсутствует полностью. Это говорит о высочайшей точности привязки временных узлов.

• По совпадению жизненных периодов (мера IoU): Среднее значение IoU≈0.91 — очень высокий уровень перекрытия. Медианное значение IoU≈0.946 — большинство пар находятся в зоне почти полного соответствия. Погрешности в границах правления — минимальны, в пределах обычной источниковедческой неопределённости.

• По величине поправок ε: В ~62.5% случаев ∣ε∣≤10. В ~72.5% случаев ∣ε∣≤15. Максимальное ∣ε∣=65 — встречается лишь в единичных «краевых» случаях P-блока (например, при переходах между династиями), но даже там IoU остаётся высоким. Средняя ∣ε∣≈11.2, медианная — 6, что указывает на умеренность коррекций.

Где возможны споры — и почему они не разрушают модель

• Парфянские «тонкие» узлы — например, правление Готарза I (около 95–90 до н.э.), переход от Вонона I к Артабану II (8–38 н.э.), или поздние Вологезы — в самой академической традиции известны неопределённостями и вилками дат. Наша модель укладывается в пределы этих вилок, не выходя за рамки допустимого. Поправки ε остаются разумными, IoU — высоким. Это не противоречие, а работа в условиях естественной неопределённости источников.

• Ранние и поздние сшивки блоков — например, Кавад I ↔ Фраорт, Ак-Коюнлу ↔ Артабан V — здесь мы сознательно сужали SC-окна до доминирующих фаз, чтобы избежать искусственных растяжек. При этом приоритет отдавался византийским якорям, что позволило сохранить точность: Коронации вошли в допуск ±3–5 лет. Совпадение жизненных периодов не пострадало.

• S-блок (Сасанидская линия) — практически лишён проблем: все пары — с ε=0, IoU=1.000, коронации совпадают точно. Это — ядро устойчивости модели.

• P-блок (Ахемениды–Парфия) — более «живой», с большей вариативностью, но после византийской стабилизации — в «зелёно-жёлтой зоне» по всем метрикам: точность высокая, отклонения умеренные, контекст соблюдён.

Итог: совместимость с официальной хронологией

Ответ на вопрос «совместима ли модель с общепринятыми рамками?» — однозначно «да».

• Наши UC-периоды не противоречат каноническим датировкам, а воспроизводят их с высокой точностью.

• Византийская проверка подтвердила: Сдвиги ΔP и ΔS — устойчивы. Поправки ε — умеренные, редкие и объяснимые. Коэффициент IoU — высокий. Локальные спорные места — в основном в парфянской хронологии — полностью укладываются в рамки, признаваемые источниками.

Модель не переписывает историю — она обнаруживает в ней скрытый ритм, согласованный с независимыми хронологическими линиями. Это не гипотеза, а проверенная структурная схема, способная работать как инструмент анализа, прогноза и сопоставления.

Расширенная хронология Ирана в формате json (для нейросетей)

Сжатый «саморасшифровывающийся» JSON-контейнер (≈4780 символов). (подходит для Алисы)

Обновление для точного сопряжения со статьей с более совершенной хронологией Ирана, скорректированной дополнительно с хронологией Рима:

Расширенная хронология Ирана в формате json (для нейросетей)

Иран.3.0.

Сжатый «саморасшифровывающийся» JSON-контейнер (≈4780 символов). (подходит для Алисы)

Иран.3.0.мин

Обновление для точного сопряжения со статьей с более совершенной хронологией Ирана, скорректированной дополнительно с хронологией Рима:

Патч Иран.3.0

Продолжение следует.

Дорогие читатели,
признавая ценность традиционной хронологии, сформированной усилиями многих поколений учёных и институтов, я с уважением отношусь к вере в её достоверность. Мой материал — не попытка оспорить устоявшиеся взгляды, а лишь приглашение взглянуть на историю под иным углом.

Я не претендую на обладание истиной и не ставлю целью полемику с академической наукой. Если предложенная интерпретация покажется вам спорной, воспринимайте её как гипотезу для размышления. Прошу рассматривать статьи не как «опровержение», а как альтернативный нарратив, который вы можете принять, критически осмыслить или отвергнуть.

👉 Жмите на “Подписаться” — и готовьтесь к путешествиям во времени, где вместо скучных дат будут взрывы мозга, а вместо пыльных фактов — живые истории.

При копировании прошу указывать:

«Материал создан Abdullin Ruslan R. Оригинал доступен по ссылке: https://pikabu.ru/@rusfbm. Лицензия: CC BY-SA 4.0».

Читайте также:

Хронология Ирана 3.0. Двойники правителей Ирана. Совмещение хронологий Ирана и Византии

Хронология Ирана и Парфии, версия 2.0. Тройная зеркальная хронология иранских (парфянских), византийских и римских правителей (часть 2)

Хронология Ирана и Парфии, версия 2.0. Тройная зеркальная хронология иранских (парфянских), византийских и римских правителей (часть 1)

Хронология Римской империи, версия 1.0. Двойники римских императоров (часть 2)

Хронология Римской империи, версия 1.0. Двойники римских императоров (часть 1)

Ганнибал Барка: фигура, дельты и «двойники». Очерк биографии Ганнибала и хронология трёх Пунических войн (часть 1)

Ганнибал – это Роберт Гвискар (1015–1085)

Хронология Римской Республики, версия 1.0

Хронология Царского Рима. Версия 1.0

Ганнибал и Гвискар: Вторая Пуническая война в нарративе норманнской легитимации (1 часть)

Хронология готов

Фотий и цифровая революция: как технологии переписывают историю Византии

От Антония к Фотию: как Римская канцелярия XVI–XVII вв. сконструировала образ “великого патриарха”

ПАТРИАРХ «ФОТИЙ IX ВЕКА» КАК СОВОКУПНЫЙ ОБРАЗ ЧЕТЫРЁХ ПАЛЕОЛОГОВСКИХ ПАТРИАРХОВ (1350–1390 гг.)

Этимология имени Юлия. Деполитизированная этимология

Календарная война: Византия и Рим в борьбе за «древность»

Календарные войны: как Византия и Рим состарили себя на 608 и 1260 лет

Евсевий Кесарийский и идеология Македонской династии: переосмысление раннехристианских текстов

Деконструкция мифа о «300 спартанцах»: византийская битва при Лалакаоне (863 г.) как историческое ядро

Часть 1

Это перевод истории с Reddit

Джейми уже стоял у дверей офиса, белый в тех местах, где не успел обгореть. Ханна подошла с плотно сжатыми губами и грязными руками. Тайлера не было — пришлось идти за ним; он стоял в коридоре у мелков и так тер их большим пальцем, что втирал пыль в кожу, будто пытался стереть. «Их вчера не было», — повторял он как молитву. — «Их вчера не было».

Мы вышли наружу. Знаю, звучит как сдача. Это не так. Это была нужда, такая же физическая, как жажда. Свет резанул глаза, и мир стал слишком ярким и плоским, будто мы выбрались из-под воды.

Джейми вцепился в столб забора и опустил голову.

«Если он прячется ради прикола — я его прибью», — сказала Ханна.

Тайлер шевелил губами, пересчитывал нас: один, два, три, четыре. Один, два, три, четыре. Как будто цифры — это заклинание.

Мы кричали имя Коди в сорняках — оно дрожало в жаре. Кричали у офиса. Кричали у погрузочной рампы. Кричали у двери в лестничную клетку, ведущую на крышу, хотя правило было «на крыши — нельзя». Здание гудело, будто ему плевать на правила и имена.

Когда вернулись внутрь, оранжевая линия была другой. У одного угла в краске откололся кусок — такой, что не заметишь, если специально не смотришь за изменениями мира, пока тебя в нём нет. На металлическом шкафу внутри линии висел замок, дужка у него была вывернута. Я видел серебристые скобы — чуть погнуты. На бетоне — следы от волочения чего-то. Рядом — мазок грязной воды от мокрой подошвы.

Я поставил рядом свою ногу. В голове моя — маленькая, Коди — ещё меньше. А этот отпечаток — чужой. Рисунок протектора — угловатый, а на пятке маленький квадратик, как штамп. Ни у кого из нас такого не было.

«Ладно, — сказал Джейми. — Ладно. Ладно». Он говорил это так же, как люди говорят «я в порядке», когда они истекают кровью. — «Мы идём за помощью. Идём сейчас».

Он сорвался с места. Мы — за ним. Рюкзак Коди оставили — в голове была тупая мысль: оставить всё как было, чтобы не хлопотать лишнего, — по этому мышлению и видно, сколько нам лет. Мы бежали к дороге — колючий гравий, потом мягкое обочина, потом горячий асфальт, прожигающий через подошвы. Джейми крутил педали так, что дважды чуть не навернулся. Ханна рванула, потом её свело и она согнулась пополам, выругала себя и побежала дальше. Тайлер трусил, как исправная машина. Я пытался «побыстрее», а ноги каждый раз напоминали: «в тебе больше нет “побыстрее”».

К первому дому на окраине — ранчо с детской пластиковой косилкой во дворе и выцветшим флагом — у меня во рту стоял вкус меди и желчи. Дверь открыла женщина с обветренными солнцем руками и нахмурилась на нас, как на енота, которому она ещё не решила — кормить или гнать.

«Там… — сказал Джейми и согнулся пополам, уперев ладони в колени, чтобы не вырвало. Не помогло.

— Внутрь, — сказала она, мгновенно переменившись. — Быстро внутрь».

Приехала полиция. Приехали родители. В тот день Фабрика превратилась в отполированный вариант самой себя: взрослые в жилетах, фургон с мигающей аварийкой, треск раций, от которого всё становилось одновременно реальнее и менее непосредственным. Я стоял под деревом на краю участка и смотрел, как чужие люди проходят через дыры в здании, которое я уже знал и не хотел знать, — и желал услышать от них что-нибудь, что бы изменило мир.

Офицер по имени R. Spencer — так значилось на нашивке — присела, чтобы видеть моё лицо, и попросила рассказать всё с самого начала. Я рассказал про мелки, про спальник, про аккуратно выстроенные окурки, про оранжевую линию, про протектор и про дыхание у офиса накануне.

Они искали. Они кричали его имя, как мы — будто имена это сети, которыми можно накрыть человека и стянуть обратно. Они качали головами на то, на что качают головы только взрослые. Кодексы, ответственность, нужные бумаги, чтобы сломать замок. Замок они всё-таки сломали. В металлическом шкафу были электрические рубильники — длинные рукоятки с бирками вроде ШНЕК ПОДАЧИ 3 и АВАРИЙНАЯ ОСТАНОВКА. Я видел, как мужчина коснулся одного ручкой и что-то записал в книжку на маленькой полке. Другой достал камеру и сфотографировал мазок, которого мы раньше не заметили: бледная коричневая полоса на бетоне — тащили, оборвалось, тащили, остановилось. Голуби взбесились, когда сверкнула вспышка.

Когда свет начал уходить, нас развезли по домам, потому что детей надо развозить. Мать Коди стояла во дворе в футболке и пижамных штанах и рыдала вслух — так, что соседи отворачивались и снова смотрели: такой звук — общественное событие. Отец Коди — мужик-кирпич с приплюснутым голосом — повторял: «Он у ручья. Ушёл к ручью», как будто силой желания собирался перенести мальчика в нормальную ошибку. В руке он мял банку пива и не пил.

Мы все соврали, каждый по-своему, о том, где были. Никто не хотел второй проблемной части — про проникновение. Не прокатило. В маленьких городах ничего не прокатывает. К утру все уже знали, где мы были. К вечеру на Фабрике появилось больше знаков — свежих, ярко-красных, пластиковых, лающих приказами на детей, которые уже знали, как проскользнуть под забором.

Были поиски. Мужики с палками протыкали кюветы вдоль дороги. Добровольцы в сигнальных жилетах шли цепью по полю, как замедленное шествие. Вертолёт висел час и улетел. Шериф стоял на капоте пикапа и говорил в мегафон — слова «нет признаков преступления» плыли над головами взрослых. Чью-то школьную фотографию Коди повесили на листовку, потом — на листовку побольше, потом — на всю стену на заправке. Объявили вознаграждение.

Если вы ждёте, что я скажу: нашли его кроссовок или шапку, или обломок кости, — не скажу. Это не та история. В моей истории мальчик заходит — и не выходит, и всю остальную жизнь твоё тело будет искать его каждый раз, когда увидит парня в худи с изжёванными шнурками. В моей истории ты смотришь, как взрослые неделю относятся к зданию серьёзно, потом менее серьёзно, потом никак. История, где шериф говорит в микрофон репортёру: «мы рассматриваем все возможности, включая то, что мальчик мог сбежать», и внутри тебя понемногу что-то гниёт от того, как слово «включая» умеет держать в себе ложь.

Через пять недель по ночам углы у листовок отсырели, свернулись, их надо было менять — и их не меняли. Через год на Фабрике висел новый замок, как брошка, половину окон заколотили, кто-то замазал граффити квадратными серыми латками, и всё здание стало похоже на сломанный кроссворд.

Мы все изменились — и не изменились. Джейми стал злее, потом замолчал. Тайлер научился писать тесты, не думая ни о чём, и уехал в колледж на два года раньше меня. У Ханны появилась девушка, потом другая, потом парень, потом она уехала в город и больше не возвращалась дольше, чем на выходные. Я коченел каждый раз, когда пахло мокрым картоном.

Есть вещи, о которых я тогда не говорил, а сейчас могу. Через две недели после исчезновения Коди я вернулся один. Здесь вы покачаете головой: дурак. Знаю. Я пошёл в будний день, когда мать думала, что я в библиотеке, отец был в дальнобое, а жара сломалась в сентябрь, похожий на длинный выдох. В заборе появилось новое «починка» — провисала она уже по-другому. Я пролез. Обошёл к низкому офису и нырнул внутрь, через мёртвую полоску солнца. В заднем кармане я нёс одноразовый фотоаппарат — потому что дурацкий мозг решил, будто у «улики» есть какое-то отношение к свету.

Без остальных было тише. Голуби ворковали, гадили и снова ворковали, но от одного шага пугались меньше. Собственные шаги казались хамством. В цеху — квадратные серые латки. Оранжевая линия снова выглядела свежей и яркой: департамент шерифа пудрил её на отпечатки и расстёр, а потом кто-то решил, что надо «сделать опасность поярче». Аккуратные мелки в коридоре исчезли. Стена была смазана, как плохо вытертая классная доска. Сверху кто-то надувными буквами набрызгал тэг с датой и непонятной кличкой.

Я спустился вниз — потому что не мог перестать думать именно об этом месте. В воздухе опять стоял каменный холод. Спальника не было. Картон кто-то собрал и спрессовал — человек, который думает об опасностях. Верёвка для белья — новая, яркая синтетика, без рубашки. Над раковиной всё ещё было БЕЗ ЗАПАХОВ — дважды: ровной рукой и ещё раз — большими округлыми буквами, как у ребёнка, и подчёркнуто так сильно, что процарапали штукатурку. Окурков стало больше, но они уже не лежали линией — просто кучкой.

Я щёлкал, не глядя толком в видоискатель: раковина, угол, где лежала постель, пол, где её уже не было, труба. Вспышка стробила, и в этот миг я увидел, как лужа в центре отражает потолок, а на потолке пятно — похожее на ладонь, похожее на воду, похожее ни на что. Фотоаппарат завыл тоненько. Я натянул рычажок большим пальцем, пока красная точка в глазке не стала постоянной.

И тут я услышал голос. Не слова — кашель. Влажный, маленький кашель человека, который не прочищает горло до конца, потому что всё равно никого нет, кто услышит. Он пришёл сверху, со стороны лестницы, из той точки, где тень скапливается в углу между стеной и нижней плоскостью ступеней. Это были не шаги. Не труба. Это был звук, сделанный тканью, плотью.

«Эй», — сказал я туда, потому что не знал, что ещё сказать, и чувствовал — как чувствует олень, — что бежать — неправильно, хотя идти — тоже не так. — «Эй?»

Тишина. Потом — не в ответ, сам по себе — мягкий скрежет. Звук шнурка, протянутого туго через люверс.

Я остался на месте, прижал камеру к груди и нажал кнопку. Вспышка резанула тьму и превратила угол под лестницей в снимок — и на этом снимке была бледная монетка лица, которая могла быть всего лишь пятном на бетоне; плечо, которое могло быть балкой; и глаз. Я знаю, как это звучит. Много кто говорил мне потом много раз, что я увидел то, за чем пришёл. Парейдолия — слово с таким количеством слогов, что людям спокойно. Я сделал три шага назад, потом развернулся, пошёл так быстро, как позволяет ходьба, а когда выскочил в коридор — побежал. Здание отпустило меня, будто и не замечало, что я здесь.

Через два дня я сдал плёнку на проявку. На кассе мне дали квитанцию, посмеялись над анахронизмом и сказали, что до сих пор проявляют пару плёнок в неделю — для свадеб и стариков, которые так и не научились. Вернулся через неделю — отпечатки задержали: машина «съела» чей-то негатив. Когда конверт наконец оказался у меня в руках, я стоял снаружи на жаре, листал карточки и чувствовал себя одновременно глупо и страшно, а потом жар под волосами поднялся по шее в лицо. Фото №1: мы у забора, глупые и лёгкие. №2: пузырь жвачки Ханны в момент хлопка, жвачка на плёнке странно серая. №3: свет разрезает цех, пыль как галактика. №4: смазанная лестница, я дёрнул камерой. №5: коридор ещё без мелков, только мазня. №6: раковина с БЕЗ ЗАПАХОВ. №7: угол, где лежала постель. №8: угол под лестницей.

Если я покажу вам его, вы увидите то, к чему готовы. Может, увидите пятно на бетоне. Может, — тёмный комок, где тень гуще. Может, — край, где то, что было тут давно, сходится с тем, чего не было. Если вы — я, вы увидите глаз, который смотрит прямо в вспышку в этот дрожащий миг, и представите, как темнота возвращается после вспышки, и как тот, кто стоит слишком близко, замрёт, чтобы снова не скрипнуть шнурком.

Я никому не сказал. Не потому что хотел утаить. Потому что я уже знал, что скажут взрослые, а фото не доказывает ничего, кроме того, что у зданий есть углы. Конверт я убрал в обувную коробку. Рассказал себе, что человек, который там спал, — тот, кто старался сохранить достоинство: уборка по понедельникам, никаких запахов, аккуратные сигареты, мягкий хлеб, шляпа. Рассказал себе, что убегать — невежливо. Рассказал себе всё, что нужно, чтобы закончить школу, дожить до восемнадцати и уехать.

Годы прошли, как они и проходят — так, что не замечаешь, пока не замечаешь. Мать Коди переехала. Отец — нет. Однажды, когда я приехал домой на похороны матери друга — такое посещают, хочешь или нет, — я увидел его на заправке: покупал сигареты и жидкость для стеклоомывателя. Он сказал моё имя, а потом застыл, будто собирался коснуться ладонью раскалённой конфорки. «Ты был там», — сказал он.

«Да», — сказал я. Сказать «мне жаль» так, чтобы это не звучало как «мне неприятно», — невозможно, а дело было не в этом.

Он кивнул. Заплатил. Вышел. Дверь позвенела и позвенела, и опять стало тихо, только холодильник гудел.

Фабрику снесли год спустя. Не разом, как в кино. По кускам, длинной обидой. С лестницы начали, и звук её падения разбудил меня в моей новой квартире в трёх милях отсюда, хотя звуку было не добраться. Пятно вычесали, как кот закапывает. Залили плиту. Поставили забор и вывеску: СКОРО ЗДЕСЬ: СКЛАД ЛИЧНОГО ХРАНЕНИЯ.

Я пришёл ещё раз, перед тем, как всё исчезло, — хотел увидеть, не осталось ли чего-нибудь, из-за чего взрослые сказали бы хоть что-то новое. На заборе висел настоящий замок — не из тех, что перекусываются дешёвыми щипцами из гаража. Я обошёл периметр вечером, смотрел, как стрижи сшивают небо, слушал, как насекомые вибрируют до звука, и у места, где был офис, остановился. Там был квадрат ничего. Гравий перетряхнули в новый порядок. И там, наполовину зарытое у края, где техника ещё не дошла, лежало кольцо.

Нет, не монета. Пластиковое колечко с горлышка бутылки — то самое, что отщелкивается, когда первый раз отворачиваешь крышку. Оранжевое. Идеальный круг в пыли. Кто-то продел шнурок сквозь него, как делают дети, когда им скучно и они мастерят талисманы. На шнурке были узлы — в рисунке, который я узнал тем дурацким образом, каким тело узнаёт рисунок ступеней наверху тёмной лестницы. Узлы были плотно на одной стороне и редко — на другой. Это был способ Коди: три, потом ширина большого пальца, потом два, опять ширина большого пальца — он однажды сказал мне, что так ему казалось, будто он считает время.

Я не поднял его. Не сфотографировал. Сейчас незнакомец скажет: мусор. Ничего. Мальчиков — сотни. Узлов на шнурках — сотни, колец — тысячи. Я не смогу спорить с вами отсюда. Я не поднял — потому что не хотел класть руку в точности туда, где могла лежать его. Не хотел ошибиться в другую сторону. Не хотел забирать то, что кто-то оставил, чтобы сказать: я был здесь.

Мы ещё играли какое-то время в прятки — но не там. На чьих-то дворах, в новом посёлке, пахнущем гипсокартоном, в лесочке у ручья, где водомерки бегали, как почерк. С тех пор мы всегда считали неправильно. Всегда считали долго и заканчивали быстро. Мы становились больше и становились меньше. Научились водить. Уехали — и уехали дальше. Теперь, когда друзья предлагают «заброшку», зовут на арт-инсталляцию в складе — красиво, свет, — я говорю, что у меня дела, и делаю голос тёплым и без сожаления. Правда в том, что дела у меня есть. Это — комната, полная пыли, низкий потолок, голос, кашляющий один раз, и ботинок, который шаркает только тогда, когда кто-то не пытается быть тихим.

Если вам нужна мораль — у меня её нет. Если вам нужна ровная линия, которой можно обвести плохое и остановить его, — я и её не дам. Мы говорим: мы были дети и не знали лучше. Это правда, как и большинство правд, — наискось. Мы знали, что Фабрика — место, куда взрослые велели не ходить, и всё равно пошли. Мы знали: разрезать забор — тот вид «плохого», про который потом хвастаешь. Мы не знали точного веса чужого дыхания в углу. Мы не знали, как долго может длиться незнание.

Люди, читающие такие истории, всегда спрашивают: что бы ты сделал иначе, если бы мог вернуться. Вопрос глупый. Мы и так всегда возвращаемся — у себя в голове — и всегда делаем то же самое, иногда быстрее. Если меня прижать, я скажу: я бы остановился у двери офиса. Посмотрел на Джейми и сказал: «Сегодня без игры». Я бы унёс фотоаппарат домой и снял ручей, стрекозу на тележке из супермаркета и наши дурацкие лица.

Этого я не получу. Я могу только положить это сюда и сказать: есть места пустые, потому что они пустые, а есть — потому, что кто-то научился становиться тонким. Если ты ребёнок и читаешь это, потому что думаешь, будто страх — это трофей, который можно нести, — нет. Это магнит. Он найдёт железо в любой комнате и притянет.

У меня есть обувная коробка. У меня есть фотография. У меня есть узор узлов, который я не могу развязать. У меня есть запах меди — когда страх отдирает кожицу с мира и показывает темноту под ней. И у меня есть все ваши причины говорить, что это ничего не значит, и все мои причины не переставать слышать кашель под лестницей.

Это моя запись. Это вся моя история. Я надеюсь, вам никогда не понадобится своя.

Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

С самого утра всё пошло не так.

Валера налил себе чай, но в чашке оказался суп. Он надел ушанку — а она решила быть штанами. Даже банан в кармане обиделся и стал пахнуть как лук.

— Это плохой день, — буркнул Валера.

На улице его обрызгала машина, хотя дороги там не было. Потом на рынке ему продали «воздух в банке», и банка оказалась пустой.

«Меня всё бесит!» — подумал он и стал злиться на всех.

Он прикрикнул на воробья:

— Чирикаешь слишком громко!

Воробей обиделся и замолчал так, что стало ещё громче.

Он накричал на енота:

— Ты жрёшь слишком шумно!

Енот пожал плечами и ещё громче хрустнул фантиком.

Валера чувствовал, что злость распухает, как воздушный шар внутри. И тут мимо проходила черепаха в халате. Она посмотрела на него и сказала:

— Злость — это костюм, который жмёт. Надень его — и будет тесно. Сними — и станет легче.

Валера нахмурился:

— А как снять? Он же липкий!

Черепаха протянула ему зеркальце:

— Посмотри на себя и посмейся. Это лучший способ раздеться от злости.

Валера посмотрел — и увидел: ушанка всё ещё на ногах, банан сияет зелёным светом, а клюв надулся как шарик. Он хмыкнул, потом прыснул, а потом расхохотался так, что злость вытекла сквозь перья и растворилась. Енот тут же подхватил:

— Видал? Ты сам себя рассмешил! Может, откроем бизнес: «Смех в аренду»?

Валера только махнул крылом, но уже без злости.

«Бывает всё идёт не так. Но хуже всего — когда идёшь не так сам. Может, злость — это не враг, а просто смешной костюм, который надо уметь снимать».

Продолжение следует…

#птичкавалера #че_бурек #злость #черепаха #зеркало #енот

Хотите знать, что будет дальше?
Следующая глава уже в телеграм: https://t.me/ptiza_valera

Подпишитесь, чтобы не пропускать новые истории про птичку Валеру

А вот моя история приключений в славном городе Морковске - 17 августа был очередной розыгрыш, и я выиграл 100 баллов! 100 баллов, Карл!
Ну, к слову, даже и 100 баллов порадовали, хоть морально - потому что я раньше ничего такого не выигрывал) принимаю поздравления!