Орши. Арт по мотивам комикса Covenantum: The Great Ancestors
Художник: https://vk.com/macovoe
Группа комикса: https://vk.com/covenantum
Реалистичный Грю от Hossein Diba
Из пены морской: 7 русалок — от шумерской до диснеевской
В путеводителе по фольклорным русалкам мы проследили культурную эволюцию полулюдей-полурыб.
1. Русалка шумерская, божественная
Гравюра с изображением Ноева ковчега, Антон Кобергер, 1440-1513
Шумеры дали миру не только первую письменность, календарь и свод законов, но и первую русалку. Вернее, русала — бога Еа (Енки). Именно его примерно четыре тысячи лет назад первым изобразили в виде человека с рыбьим хвостом ниже пояса. В Месопотамии Еа отвечал, понятное дело, за моря, океаны и прочую водицу, но еще инициировал ни много ни мало создание человеческого рода — по его методе другие боги слепили из глины первого человека. Но не по его образу и подобию — в отличие от Еа, новослепленные люди оказались без хвоста.
Поэтому когда другие небожители, как часто бывает, решили истребить людей к чертовой матери и устроили великий потоп, Еа предупредил одного своего бесхвостого любимчика из людей заранее, чтобы тот построил ковчег. Чем закончилось дело, догадаться несложно. Но интересно еще и другое: на некоторых изображениях Ноева ковчега уже в Средние века нет-нет да всплывает русалка.
2. Русалка греческая, коварная
«Одиссей и сирены», Герберт Джеймс Дрейпер, 1909
А вот классический женский — и мизогинный — образ непременно коварной и непременно соблазнительной особи с хвостом появился уже в Древней Греции. Все помнят сирен, которые чуть не свели с ума Одиссея своим пением. Правда, изначально они изображались в виде птиц с женскими головами, но уже в Средние века превратились в рыбообразных монстров: конвенционально прекрасное женское тело переходило в жуткий зеленый хвост. Если сирены — кровожадные нимфоманки, которые своим пением усыпляли моряков, насиловали спящих, а затем топили, то их родственницы нереиды — существа относительно безобидные. О них в своей монументальной «Естественной истории» писал древнеримский летописец Плиний Старший. Причем, утверждал он, морские жители — вовсе не мифы и легенды Древнего Рима, а вполне реальность: «У нереид только тело шероховатое и чешуйчатое, облик же они имеют еще человеческий. Умирая, нереида издавала печальные стоны, и жившие поблизости слышали эти стоны в течение длительного времени. Я имею весьма надежных свидетелей из числа конников, утверждавших, что они видели в океане вблизи Гадеса морского человека, всем телом абсолютно похожего на людей; по ночам он подымался на корабли, причем та сторона, на которой он находился, тотчас же опускалась, а если он оставался на ней дольше, то даже погружалась в воду».
Понятно, что плиниевская «Естественная история» была эдаким древнеримским сборником фейк-ньюс, но это совершенно не умаляет ее влияния на многочисленных научных мужей — от Колумба, который описывал уродливых русалок у берегов Южной Америки, до шведского картографа Олафа Магнуса, который в XVI веке предостерегал моряков ловить русалок в сети: «Если не отпустишь их тотчас, поднимется буря и такой стон, что покажется, будто небо рухнуло».
3. Русалка христианская, разная
Теодор де Бри, 1591
Христианская церковь, с одной стороны, выносила по поводу русалок вполне предсказуемый вердикт: хвостатые профурсетки с распущенными волосами, которые почем зря губят почтенных мужей. Так, по крайней мере, писал в XIII веке один французский клирик. Но были и другие как бы русалки, эдакие наместники бога под водой. В XVI веке в сети рыбаков в Балтийском море попал целый морской епископ — натурально рыба с человеческой головой в рясе. Чудо-юдо преподнесли польскому королю Сигизмунду I, который, как писали в Gazeta Lwowska, заполучив странное создание, «выпустил его в море, поскольку оно питало явную склонность к морской воде».
Похожую русалку примерно в то же время встретили голландские моряки: их епископ выпрыгнул на палубу прямо из моря, выкурил с моряками трубку и, попрощавшись на идеальном голландском, отправился восвояси, вильнув хвостом и тряхнув рясой.
4. Русалка славянская, бесхвостая
«Русалки», Константин Маковский, 1879
Строго говоря, никакая это не русалка. Точнее, даже так: все остальные в этом списке не русалки. Те, кого принято называть русалкой — хоть древнегреческие полубогини, хоть диснеевская Ариэль, — на самом деле mermaids, то есть «морские девы». Буквально русалкой изначально назывались героини в основном украинского и белорусского фольклора — молодые утопленницы, которые возвращаются на сушу во время праздников.
Главное: у восточнославянских русалок не было хвоста! Они бегали голышом по полям, воровали всякую мелочь, щекотали встречных людей до смерти — в общем, не отказывали себе ни в чем. Примерно как пушкинская русалка: будь у нее хвост, как бы она забралась сидеть на ветвях лукоморского дуба?
5. Русалка германская, романтическая
Те самые кровожадные древнегреческие сирены в романтическом изводе приобрели известную меланхоличность, не растеряв, однако, своей смертоносной силы. Квинтэссенцией образа стала речная дева Лорелея: по легенде, юную девушку бросил возлюбленный, она от горя бросилась в реку со скалы, потом воскресла и изловчилась бросать на камни целые корабли с моряками одной силой голоса. Самая известная Лорелея — из баллады Генриха Гейне 1823 года:
Там девушка, песнь распевая,
Сидит высоко над водой.
Одежка на ней золотая
И гребень в руке золотой.И силой плененный могучей,
Гребец не глядит на волну.
Он рифов не видит под кручей,
Он смотрит туда, в вышину.Я знаю, река, свирепея,
Навеки сомкнется над ним, —
И это все Лорелея
Сделала пеньем своим.
(Перевод Вильгельма Левика)
Стихотворение стало суперхитом XIX века — в течение нескольких лет появились десятки баллад-подражаний только на немецком, и это не считая сотен переводов («Лорелею» переводили чаще, чем «Фауста»), а на музыку текст перекладывали Лист и Мендельсон. Притом что Гейне сам вообще-то переделал балладу Клеменса Брентано, придумавшего как раз историю про трагическую любовь и самоубийство, которые исчезли в версии Гейне. Переделал Гейне настолько эффектно, что даже во времена Третьего рейха «Лорелея» оставалась в школьной программе, хоть другие произведения еврея Гейне были запрещены (впрочем, в нацистских учебниках баллада печаталась без указания автора).
6. Русалка андерсенсовская, несчастная
«Русалочка» Ганса Христиана Андерсена
«Русалочку» Ганс Христиан Андерсен написал, когда его старинный близкий друг Эдвард Коллин не ответил писателю взаимностью. Эдвард был сыном Йонаса Коллина, финансового директора Королевского театра в Копенгагене и главного покровителя Андерсена, который разглядел литературный талант у бедного сына башмачника, дал ему образование и даже выбил для него пожизненную пенсию от датского короля. Ганс и Эдвард росли вместе. Уже будучи литературной суперзвездой своего времени — его сказки обожали Диккенс, Вильгельм Гримм и Максимилиан II Баварский, — Андерсен писал Коллину: «Я чахну по тебе, как по прекрасной девушке из Калабрии. Я чувствую к тебе то же, что могла бы испытывать женщина. Но женственность моей натуры и наша любовь должны оставаться в тайне». Коллин в ответ предложил остаться друзьями: «Для меня было невозможным ответить на эту любовь, что причиняло Андерсену немало страданий» — и вскоре женился. Как раз в качестве подарка новобрачным Андерсен, вместо празднования свадьбы сбежавший на малообитаемый остров, прислал первую версию «Русалочки».
Кстати, конец в первой версии был вовсе не тот известный странно-нравоучительный, где отвергнутая принцем русалочка вместо того, чтобы убить его и вернуть свой голос, жертвовала собой и превращалась в дочь воздуха. В первой версии русалочка, которой предпочли другую, прямо во время свадьбы принца бросалась в воду и просто погибала.
7. Русалка диснеевская, скандальная
Андерсен ненавидел, когда его сказки называли детскими, говорил, что дети слишком глупы для его текстов и могут воспринять только поверхностные сюжетные конструкции. Когда на Walt Disney Animation решили пойти против завета писателя и переложить «Русалочку» для детей, Андерсен как будто проклял мультфильм с того света. Диснеевская «Русалочка» и впрямь стала яблоком раздора, мультик ругали и продолжают ругать, кажется, все. Феминистки поносили сексистский образ главной героини, которая ради мужика готова буквально замолчать навеки. Борцы с расизмом разглядели в образе краба Себастьяна и его сольном номере Under the Sea, как на земле скучно и надо работать, а под водой — вечный праздник, стереотипное изображение темнокожих как лентяев, стремящихся во что бы то ни стало избегать ответственности (краба озвучивал актер с ямайским акцентом, сама песня была в стиле регги, а аккомпанировали Себастьяну рыбы с ярко выраженными, почти карикатурными губами). Консерваторы разглядели эрекцию у мультипликационного священника во время свадебной церемонии и призывали бойкотировать «Русалочку» за то, что она развращает детей.
Все это, однако, не сказалось на популярности диснеевской «Русалочки». Фильм собрал отличную кассу, вывел стагнирующую студию из кризиса и стал началом так называемого диснеевского ренессанса, а песни, написанные Говардом Эшманом, который вскоре после премьеры умер от осложнений, вызванных ВИЧ, стали гимном нескольких поколений и эталоном для всех последующих диснеевских композиторов. Нынешний ремейк мультфильма по степени скандальности, кажется, не уступает оригиналу, а вот с прибылью не очень — сейчас лучший сценарий для его создателей, если фильм выйдет в ноль. Проклятие Андерсена имело отложенный эффект и сработало только сейчас.
Автор текста: Никита Солдатов
Источник: https://www.pravilamag.ru/entertainment/700493-ne-ariel-edin...
Вилли Вонка — история персонажа, которому в следующем году стукнет 60
Роальд Даль написал поучительную сказку о том, как не стать критикующим родителем и остаться свободным ребенком. Рассказываем, что происходило с этим удивительным героем последние шестьдесят лет.
Каким был Вилли Вонка на бумаге
Впервые представленный читателю в 1964 году Вилли Вонка — владелец огромной шоколадной фабрики, у которого есть огромное состояние (американский Forbes обожает ставить его в рейтинг вымышленных миллиардеров вместе с драконом Смаугом, Брюсом Уэйном и Тони Старком), но нет наследника. В книге «Чарли и шоколадная фабрика» он решает эту проблему просто: и разыгрывает среди миллионов сладкоежек пять билетов на свою фабрику. Счастливых детей и их родителей ждут экскурсии и испытания, цель которых — воспитать достойную смену.
Тут время сделать первое отступление и объяснить, почему история Вилли Вонки для Роальда Даля и комически, и трагически автобиографчина. Комически, потому что первой работой самого Даля было ответственное тестирование шоколада. В его школу для мальчиков регулярно приходили пробники новых сладостей от компании «Кэдбери», и ребята учились подбирать слова для рецензий на угощения. А трагически, потому что и у самого Даля было пятеро детей, не всем из которых было суждено повзрослеть. В 1962 году, когда он дописывал сказку, его маленькая дочь Оливия умерла от осложнений после кори. А до этого на волоске от смерти был сын Тео, получивший страшную травму головы.
«Чарли и шоколадная фабрика» — история, которая учит детей тому, что многие вещи в жизни необратимы, а у каждого действия есть последствия. Кроме Чарли Бакета — тихого мальчика из бедной семьи, который умеет быть благодарным судьбе, — на экскурсию (о том, что это на самом деле стажировка, ребята не знают) по фабрике отправляются еще четыре ребенка. И каждый из них совершит ошибку — и изменится навсегда. Тщеславная спортсменка Виолетта Боригард не устоит перед соблазном первой в мире попробовать новую жвачку — и у нее посинеет лицо. Одержимый гаджетами Майк Тиви захочет стать звездой телеэкрана — и превратится в легковоспламеняемого мальчика размером со спичку. А обжора Август Глуп и непо-бэби Верука Солт едва не умрут в шоколадном трубопроводе и от лап специально обученных белок (долго объяснять).
Каждый раз, когда кто-то из детей в этой шоколадной «Игре в кальмара» (или все-таки шоколадных «Наследниках»?) допускает ошибку и получает увечья, на сцену выходят маленькие умпа-лумпы и затягивают смешную, но нравоучительную песню. Тут интересны две вещи. Во-первых, изначально умпа-лумпы изображались как племя пигмеев на службе у Вилли Вонки. Но выход книги совпал с деколонизацией Африки, и в следующих политкорректных изданиях умпа-лумпы перестали быть чернокожими. А во-вторых, их песни не что иное, как античный хор из греческих трагедий, оплакивающий героев и утверждающий божественную мораль. Роальд Даль на самом деле кормит детей горьким шоколадом. Согласно писателю, у каждого есть слабости и каждый будет наказан за то, что им потакает. В черновиках Роальда Даля фигурируют семь подростков — по одному на каждый смертный грех. Но в итоге он решил ограничиться высмеиванием чревоугодия (Август), гордыни (Виолетта), алчности (Верука) и праздности (Майк) — и восхвалением скромного Чарли Бакета.
Писатель Роальд Даль, 1960 год
Блаженны кроткие, ибо наследуют землю, а уж фабрику и подавно. Библейский смысл книги Даля не вызывает вопросов у родителей из 1960-х (в отличие от современных, которые бы хотели видеть Чарли активным и решительным ребенком). А маленькие читатели приходят в восторг от сладких грез шоколадного Диснейленда (нешоколадный же Диснейленд был впервые открыт незадолго до книги Даля 3 в 1955 году). Фабрика Вилли Вонки выглядит как предприятие, в совете директоров которого сидят очень счастливые, креативные, свободные в своих играх и не боящиеся критики взрослых дети.
В одном из цехов работают над шоколадом, который можно будет распространять через телевидение, — эдаким прообразом торрентов. В другом производят драже, которое окрашивает слюну во все цвета радуги, — и это за десять с лишним лет до появления конфет Skittles. А сам Вонка трудится над жвачкой, заменяющий обед из трех блюд, — и делает это примерно в то же время, когда «Кока-Кола» мечтает о том, чтобы заменить питьевую воду. «Чарли и шоколадная фабрика» становится образцовой сказкой эпохи рекламы, потребления и раскрепощения молодежи. Вдохновленный писатель пишет вторую часть — «Чарли и большой стеклянный лифт». В ней герои летят в космос, и ее отчего-то не экранизировали до сих пор.
Актриса Патриция Нил читает детям книгу «Чарли и шоколадная фабрика», 1968 год
А потом появился Джин Уайлдер
Первая книга становилась и радиоспектаклем, и оперой, и мюзиклом, и видеоигрой (причем еще в 1985 году), и парком аттракционов, и мультфильмом (с участием Тома и Джерри), и большим кино. Классическая экранизация «Чарли и шоколадной фабрики» вышла в 1971 году и после сравнительно скромного проката превратилась в телевизионный хит, до сих пор блуждающий по эфиру. Единственным критиком яркого и добродушного семейного фильма, кажется, оказался сам Роальд Даль. Во-первых, валлийца Даля оскорбил выбор американского актера Джина Уайлдера на роль Вилли Вонки. Писатель бы предпочел, чтобы эксцентричного затворника сыграл ирландский комик Спайк Миллиган или английский актер Питер Селлерс.
Иллюстрации к книге «Чарли и шоколадная фабрика»
Еще больше отцу-основателю не понравился тон фильма: мрачная история про то, что бывает с плохими детьми, в руках студии Paramount вдруг превратилась в солнечную книжку-раскраску, явно пытавшуюся повторить успех «Волшебника страны Оз». Режиссером был назначен Мэл Стюарт — автор двух романтических комедий (одна из которых, «Я люблю свою... жену», даже станет классикой) и документального кино об убийстве Кеннеди. Издевательские фаталистские песни умпа-лумп, напоминающие кровожадную считалочку из «Десяти негритят», Стюарт заменит сентиментальными музыкальными номерами. За песню Candy Man фильм номинируют на «Оскар».
«Вилли Вонка и шоколадная фабрика» (1971)
Но куда более страшный грех экранизации — то, какими в ней выглядят дети. Мудрость книги заключалась в том, что к подросткам она относилась как ко взрослым. На детей ложилась ответственность за будущее фабрики. Каждый сталкивался с горькой правдой о своем характере, но имел шанс победить самого себя. И никто ни в чем не мог положиться на взрослых. Родители плелись по фабрике безвольным прицепом к собственным детям и безропотно отвечали за свои педагогические ошибки. А Вилли Вонка был самым инфантильным персонажем из всех. Зрелый вроде бы герой пел песни, плясал, говорил загадками и улыбался зловещим оскалом.
Так вот, изобразить детей взрослыми на бумаге оказалось гораздо легче, чем на экране. Юные актеры, оказавшись в шоколадном царстве, и думать не думали о том, чтобы следовать замыслу писателя. И вряд ли их можно упрекать. Даже режиссер Пол Кинг (автор обоих «Паддингтонов», между прочим) на съемках «Вонки» так пристрастился к сладостям, что набрал 23 килограмма. Как в столь невыносимых рабочих условиях требовать дисциплины еще и от детей, непонятно.
«Вилли Вонка и шоколадная фабрика» (1971)
Зато опытнейший актер Джин Уайлдер украл фильм у малышей так, как Гринч крадет Рождество. Он зацепился за то, что в книге Вонка закрывается на своей фабрике из страха, что конкуренты выведают формулу его шоколада. С тех пор кондитер-параноик боится подпускать к себе людей, а если и подпускает, то превращает общение в поток колкостей и загадок. Властный и хрупкий Вонка не представляет себя без своей фабрики, то есть без достижений, за которые его можно уважать, ценить и любить. Благодаря агрессивному даже в моменты ранимости Уайлдеру «Чарли и шоколадная фабрика» превращается в «Гражданина Кейна» для самых маленьких — историю успешного предпринимателя, которым движет потребность к гиперкомпенсации. Вот только причины этой жажды фильм не раскрывает.
Зато ответ знает Тим Бертон
Картина «Чарли и шоколадная фабрика» 2005 года наверняка бы понравилась Роальду Далю больше, да только писателя не стало в 1990 году. Тим Бертон по своему обыкновению сгустил тьму книги, а замкнутость Вонки подчеркнул бледной кожей Джонни Деппа. Впоследствии актеру пришлось не раз объяснять, что он не вдохновлялся образом Майкла Джексона. У Деппа были куда более безобидные образцы речи и мимики — вроде телеведущего Фреда Роджерса, которого впоследствии сыграет Том Хэнкс в «Прекрасном дне по соседству». Однако в книге «Неприкасаемый: Странная жизнь и трагическая смерть Майкла Джексона» (2012) Марк Шэффил, фотограф и друг Джексона, расскажет удивительную и зловещую историю. Если верить Шэффилу, музыкант, едва узнав о том, что Warner Brothers работают над фильмом о Вилли Вонке, загорелся идеей заполучить главную роль. И даже записал саундтрек для картины. Но продюсеры решили, что с таким актером им не видать кассовых сборов, и предложили Джексону ограничиться музыкой. Тот пришел в ярость и поставил ультиматум: либо он и саундтрек, либо ничего. Студия выбрала Джонни Деппа.
«Чарли и шоколадная фабрика» (2005)
А сценарист Джон Аугуст, только что разделавший для Тима Бертона книгу «Большая рыба», наконец-то объяснил, почему Вилли Вонка такой странный. Конечно же, дело в детстве. В финале фильма Чарли Бакет отказывается стать наследником фабрики, потому что это разлучит его с семьей — бедной и жалкой, с точки зрения общества, но любящей и дружной. Чарли не хочет повторять путь Вилли, и это приводит того в депрессию. Его достижения вновь поставлены под сомнение. Избегающий тип открылся незнакомому человеку, а тот отказался дружить. Кажется, самое время объяснить зрителю, с чего это началось. Поэтому в финале фильма Бакет решает помирить Вонку с его отцом — дантистом по имени Вилбур, которого играет жуткий, как всегда, Кристофер Ли. Стать шоколатье назло папе-дантисту — что может быть очевиднее? Вот только Вилли не знает, что Вилбур хранит дома все газетные статьи об успехах сына и бесконечно им гордится.
Эти маленькие сюжетные штрихи превращают «Чарли и шоколадную фабрику» в образец терапевтической сказки. Особенно если взять на вооружение трансактный анализ Эрика Берна. В Вилли Вонке уживаются свободный, адаптивный и бунтующий ребенок. Первый способен на бесстрашное творчество и воплощение в жизнь потрясающих фантазий вроде сладостей, от которых растут усы. Ведь всем мальчикам хочется скорее повзрослеть! Второй придумал, как выжить в этом мире, спрятавшись от людей, и возвел много границ. А третий не получил безусловную любовь в детстве и теперь бунтует против отца.
«Чарли и шоколадная фабрика» (2005)
Маленький Чарли Бакет же, напротив, побеждает уже потому, что он есть и достоин любви. Фильм не требует от юного героя ни особых поступков, ни побед над собой, ни волевых усилий. Он хорош сам по себе. Другие же дети, которых постоянно критикуют за гордыню, безволие и прочие слабости, обречены на несчастья.
И при чем тут Шаламе
Вот так помимо воли автора «Чарли и шоколадная фабрика» превратилась из библейской притчи про закопанный в землю талант в психотерапевтическую сказку, воспитывающую не только детей, но и взрослых.
Новый «Вонка» с Тимоти Шаламе добавит в историю Даля и Бертона последний недостающий элемент — маму Вилли в исполнении Салли Хокинс из «Формы воды». Она появляется в конце трейлера в толпе, перед которой набирается смелости выступить Вонка, и шлет сыну воздушный поцелуй. Бесстыжее заимствование из «Храброго сердца» (там Уильяму Уоллесу во время казни мерещился призрак жены) сразу все объясняет. В голове Вонки теперь сидят не только три ребенка, но и два родителя: контролирующий (папа) и заботливый (мама). Оба способны подтолкнуть сына к успеху, но мамины методы впоследствии позволяет сэкономить на психотерапии.
«Вонка» (2023)
Вдобавок Вонка в новом фильме еще и самозванец: весь шоколадный бизнес контролирует некий Картель, который сделает все, чтобы одинокий выскочка не захватил рынок. Истории милых чужаков — визитка режиссера Пола Кинга и продюсера Дэвида Хеймана, уже выпустивших два фильма о медвежонке Паддингтоне. А до этого Хейман работал над «Гарри Поттером», так что «Вонка» скорее пропишется в рождественском Хогвартсе, чем в загробном мире Тима Бертона.
Народ умпа-лумпа в этот раз возглавит Хью Грант, Роуэн Аткинсон изобразит смешного священника и напомнит всем о «Реальной любви», а Оливия Колман сыграет одну из злодеек. Трейлер благоразумно это скрывает, но в фильме будет целых семь музыкальных номеров, почти как в «Величайшем шоумене» с Хью Джекманом.
И критикам, которые задумают все это разгромить в канун Рождества, лучше, конечно же, помнить: ребенок, который боится, что его осудят, никогда не будет свободным.
Автор текста: Егор Москвитин
Источник: https://www.pravilamag.ru/entertainment/703765-osvobodite-vi...
Ловушка Джокера — история Арлекина Ненависти от Фингера до Леджера
15 лет назад «Темный рыцарь» Кристофера Нолана вышел в рекордном количестве кинотеатров, собрав в итоге более $1 млрд. Главной звездой картины стал сумасшедший террорист Джокер в гениальном исполнении Хита Леджера. Мы решили взять его персонажа за отправную точку и разобраться в путаной биографии (и библиографии) безумца.
Хит Леджер не дожил до премьеры «Темного рыцаря» , скончавшись в январе 2008 года года от передозировки снотворного. С тех пор популярность Джокера только возросла: одноименный фильм с Хоакином Фениксом превратил архиврага Бэтмена в самодостаточного трагического Пьеро, Арлекин Ненависти в серии видеоигр Arkham вверг Темного рыцаря в пучины безумия, а в комиксах не так давно выяснилось, что клоунов-убийц вовсе было трое, каждый себе на уме. Пройдемся по основным вехам жизни персонажа.
Часть I. Джокер в комиксах
Кадр из фильма «Человек, который смеется», 1928 год
Впервые Джокер появился в первом выпуске Batman в 1940 году. Созданный Биллом Фингером, Бобом Кейном и Джерри Робинсоном, Мрачный шутник выглядел точь-в-точь как Гуинплен из романа Виктора Гюго «Человек, который смеется»: «Глаза — как две узкие щелки, зияющее отверстие вместо рта, плоская шишка с двумя дырками вместо ноздрей, сплющенная лепешка вместо лица — в общем, нечто, являющееся как бы воплощением смеха; было ясно, что природа не могла создать такое совершенное произведение искусства без посторонней помощи. Но всегда ли смех выражает веселье?» В случае Джокера — точно нет: при первом появлении безумный клоун перехватил сигнал радиостанции и объявил, что ровно в полночь убьет готэмского миллионера и похитит его алмаз.
Надо признать, что даже по меркам современных комиксов Джокер сработал весьма оригинально: миллионер умирает с улыбкой на устах из-за яда, который маньяк незаметно ввел днем ранее. Далее клоун расправляется с другим богачом с помощью отравленной стрелы, а к судье, когда-то несправедливо засадившему Джокера в тюрьму, пробирается в форме шефа полиции. Без особых усилий он побеждает и Робина, и даже Бэтмена — притом что тот дважды нападал внезапно и тем самым имел преимущество в бою. Ловят преступника слишком поспешно: складывается впечатление, что авторы комикса просто не придумали достойного способа победы над террористом и в итоге слили персонажа. Джокер падает на свой же нож, предназначавшийся Бэтмену, и заливается хохотом, расценивая собственную гибель как удавшуюся шутку: жил грешно и умер смешно. В подоспевшей карете скорой помощи выясняется, что Джокер выжил и, по словам врача, будет жить и дальше. Если бы редактор DC Уитни Эллсворт оказался в Готэме, жители города наверняка устроили бы самосуд над попаданцем: именно он понял, что в Джокере что-то есть, и попросил оставить лазейку для его возвращения. Так Джокер из злыдня на один номер превратился в Злодея Номер Один — архиврага Бэтмена и главный ночной кошмар готамитов.
Batman #1
В ранних комиксах закладывается фундамент личности Джокера. Несмотря на анархическую природу, клоун всегда действует строго в соответствии с планом, выстраивая преступления по принципу цирковых номеров: есть и обязательные затравки в виде радио- или телеобъявлений, и само шоу то с переодеваниями, то с прятками (во время ограбления музея, например, Джокер отсиживается в египетском саркофаге), и послевкусие — мертвые жертвы с улыбками до ушей. Бутоньерки джокеровского плаща брызгают кислотой; сигары, которыми он угощает, взрываются; игральные карты, которые он оставляет после себя, крапленые — если, конечно, кто-то захочет играть окровавленной уликой. Ум и талант Клоун-Принц Преступного Мира без остатка тратит на яркие шоу и сногсшибательные выходки — даже если зрители к концу циркового номера, скорее всего, умрут.
Batman #1
Единственное, что может помешать Джокеру, — досадная случайность. В Batman #251 Арлекин Ненависти возвращается в Готэм, чтобы расквитаться с членами банды имени себя. Бэтмен тщетно пытается предупредить их, но всякий раз клоун оказывается на шаг впереди: в итоге почти вся команда бандитов отправляется на тот свет самыми разнообразными способами. Встреча Бэтмена и Джокера напоминает свидание бывших: соперники то и дело говорят о том, как скучали, предаются ностальгии и подкалывают друг друга («Твое химическое противоядие? Как хорошо я помню времена, когда ты создал его!»). Джокер хоть и проигрывает Бэтмену, но успевает вовремя сбежать и... спотыкается на пути к машине, после чего Брюс Уэйн его ловит. Что это: очередное сценарное допущение или джокеровская склонность к театральности?
Batman #251
В других выпусках Джокера тоже часто останавливает не Бэтмен, а нелепый произвол: скажем, в сюжете «Смеющаяся рыба» во время сражения под открытым небом в балку, на которой стоит Джокер, попадает молния, и тот падает в реку, лишая Бэтмена достойной схватки. Клоунская природа Джокера позволяет ему выглядеть одновременно глупо и устрашающе. Можно посмеяться над бесславным итогом боя, но подспудно понимаешь: эту чистую энергию хаоса, заключенную в теле человека, не в силах остановить никто, даже Темный рыцарь. Джокера невозможно победить физически или психологически; единственный способ хотя бы на время его утихомирить — ждать подходящего момента и, когда надо, просто отойти в сторонку. Дать сумасброду упасть на свой же нож, споткнуться на ровном месте или навернуться с высоченной балки.
«Смеющаяся рыба»
В комиксах Джокер постоянно менялся; его коварства становились жестче, а сам Клоун-Принц Преступного Мира медленно, но верно сходил с ума. Да-да, если в первых выпусках «Бэтмена» Джокер был обычным грабителем в цирковом гриме, затаившим обиду на пол-Готэма, то с течением времени его действия становились все более хаотичными. Апофеоз безумия наступил в 1980-х годах: кровожадные сюжеты комиксов «Убийственная шутка», «Смерть в семье» и «Лечебница "Аркхэм"» известны даже тем, кто знаком с комиксами только по фильмам, анимации или играм.
«Смерть в семье»
Заострим внимание на культовом «Возвращении Темного рыцаря» Фрэнка Миллера. Постаревший Брюс Уэйн спустя много лет вновь надевает костюм Бэтмена, что пробуждает к жизни, казалось бы, успокоившегося Джокера. Миллер создал поистине грандиозный финал их противостояния: последняя схватка заклятых врагов происходит в Тоннеле любви — популярном развлечении, где влюбленные парочки незаметно целуются в темноте; лучше места для сражения столь взаимозависимых персонажей не придумать. В конце концов Бэтмен побеждает, но не может переступить через принципы и не убивает Джокера. Тот явно разочарован и, чтобы подставить Тёмного рыцаря, сворачивает себе шею. Именно в этих самоубийственных историях Хит Леджер черпал вдохновение для своего Джокера. Но одними комиксами дело не ограничивается — время рассказать, как искусство XX века шагало навстречу бездне, улыбнувшейся разрезанным ртом.
«Возвращение Темного рыцаря»
Часть II. Как Джокер стал возможен
В феврале 1909 года, за сотню лет до выхода «Тёмного рыцаря», Филиппо Томмазо Маринетти публикует первый манифест футуризма. Зажигательное чтиво вполне могло бы сойти за жизненное кредо Джокера: «Пусть же они придут, веселые поджигатели с испачканными сажей пальцами! <...> Берите кирки, топоры и молотки и крушите, крушите без жалости седые почтенные города!» В тексте перечислены все характерные черты Жестокого шутника: даже воспеваемое футуристами «презрение к женщине» нашло отражение в абьюзивных отношениях с Харли Квинн.
«Этюд по портрету папы Иннокентия X работы Веласкеса», Фрэнсис Бэкон, 1953
Впоследствии эпатажные выходки и экстравагантные образы взяли на вооружение дадаисты и сюрреалисты. Среди последних был Фрэнсис Бэкон — художник, чьи работы легли в основу образа Джокера Хита Леджера. Его жуткие, отталкивающие работы переполнены гниющими тушами, кричащими от боли лицами, скрюченными чудищами, — как раз в духе Халифа среди клоунов, чьи любимые темы для шуток включают рак кишечника, противопехотные мины и потрошение рыбы. Влияние картин Бэкона прослеживается в изувеченном лице Джокера, небрежно вымазанном гримом; это намеренное отступление от канона (в комиксах Джокер, искупавшись в химикатах, остаётся бледнолицым на всю жизнь) сделано в угоду реализму.
Фрэнсис Бэкон в 1987 году
Произведениями воздействие британского художника не ограничивается: Бэкон имел обычай красить волосы гуталином и чистить зубы средством для мытья раковин, а папаша его был... ну да, изверг, допускавший физическое и моральное насилие над сыном. И хоть векторы творчества Бэкона и Джокера противоположны — один созидает, другой разрушает, — вслед за художником клоун мог бы назвать себя «оптимистом касаемо ничто». А еще Бэкон ценил стих из трагедии «Эвмениды» древнегреческого драматурга Эсхила: «Запах крови улыбается мне». Учуять кровь и разглядеть в этом улыбку — как похоже на Жестокого шутника.
Во второй половине XX века новыми властителями умов стали музыканты. По части эскапад все прочие субкультуры превзошли панки: эти самопровозглашенные антихристы и анархисты ходили по битому стеклу и заливали яичницу кровью вместо кетчупа, дрались со зрителями и дебоширили в общественных местах.
Англия, 1970-е годы
Леджеровский Джокер — их прямой наследник: он сжигает кучу денег просто потому, что может. Чтобы все было без дураков, Леджер просил игравшего Бэтмена Кристиана Бэйла бить его по-настоящему, а сам с каждым ударом громко смеялся и послушно врезался в стены. Известный панковский девиз «Прошу, убей меня!» из уст Джокера звучит естественно: если Тёмный рыцарь однажды прикончит своего заклятого врага, то ничем не будет отличаться от сумасшедшего клоуна. Жестокая ирония: Бэтмен никогда не убьет Джокера, чтобы не стать похожим на него, а Джокер никогда не убьет Бэтмена, потому что без него будет слишком скучно. Они обречены вечно сосуществовать, сохраняя баланс хаоса и порядка, черного и белого, зла и добра.
Хит Леджер в роли Джокера
Наконец, последним важным источником вдохновения для Джокера стал роман Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин» и его экранизация, снятая Стэнли Кубриком. Четверо отморозков в смешных костюмчиках и с недобрыми намерениями — чем не банда Джокера? Вторжение негодяев на званый ужин в Готэме напоминает нападение на дом писателя в «Заводном апельсине» — эти тревожные сцены показывают, как беззащитны простые люди перед группой отбитых живодеров. От Джокера, как и от Алекса, скрыться невозможно, эти сгустки ненависти и садизма способны проникнуть куда угодно. А в одной из насильно показываемых Алексу лент и вовсе можно распознать старого доброго Арлекина Ненависти: «На этот раз показывали просто человеческое litso, очень вроде как бледное, которое удерживали неподвижным и делали с ним всякие пакостные vestshi. <...> Я смотрел, как сперва бритвой вырезали глаз, потом полоснули по щеке, потом — вжик-вжик-вжик по всему лицу, и красная кровь брызнула на линзу объектива. Потом плоскогубцами по одному выдергивали зубы, и такой пошел kritsh, такие потоки крови, что это просто немыслимо». Учитывая, что однажды Джокер разрешил злодею Кукольнику срезать кожу своего лица, а потом носил ее как маску, показанный фильм не кажется таким уж страшным. Только вот Жестокого шутника, в отличие от зарвавшегося мальчишки, перевоспитать невозможно — никакие садистские картины не исправят его, лишь еще больше раззадорят.
Малкольм Макдауэлл в роли Алекса
Часть III. Выход Леджера
Итак, все готово для появления на свет величайшего кинокомиксного злодея XXI века. Живопись, литература, музыка, перформанс-арт и комиксы слились в сорок минут экранного времени Джокера — не так много для 2,5-часового фильма, но достаточно, чтобы затмить и Кристиана Бэйла, и Гари Олдмана, и Моргана Фримана, и Майкла Кейна.
Хит Леджер в роли Джокера
На шесть недель Леджер закрылся в отеле, обложившись комиксами, и начал серьезно готовиться к роли. Актер вел дневник Джокера, в который записывал все, что может пригодиться при создании образа: помимо вышеупомянутых деятелей культуры, туда попали фотографии гиен, хриплый голос певца Тома Уэйтса и игра Джонни Деппа в «Пиратах Карибского моря». Вчитываясь в реплики Арлекина Ненависти, Леджер закрывал глаза и медитировал, потом повторял их разными голосами, ища свою уникальную манеру. Вне съемочной площадки Леджер был спокойным и добродушным парнем, но в поле действия камеры превращался в шизофреника без страха и упрека. Интересно, что выбор австралийца на роль Джокера поначалу был воспринят неоднозначно: Нолану пришлось оправдываться в интервью и всячески опекать актера от нападок ярых фанатов комиксов. И не зря — Джокер Леджера получился настолько впечатляющим и запоминающимся, что опасения поклонников исчезли при первом же его появлении на экране.
Хит Леджер в роли Джокера
Грамотная рекламная кампания, включившая в себя игру в альтернативной реальности с более чем сотней сайтов, воспроизводящих жизнь Готэма (аккурат перед выходом фильма Джокер предсказуемо «взломал» их) и аксессуары на любой вкус (автор текста помнит коллекцию фигурок из хлопьев «Несквик», где Джокер смешно дрыгал ногой, изображая «коварный удар»), сделала свое дело, и люди повалили в кинозалы, а убедившись в качестве увиденного, звали друзей и ходили снова и снова. Однако самой эффективной рекламой блокбастера послужила трагическая смерть двадцати восьмилетнего Леджера от передозировки снотворного. После окончания съемок на последней странице дневника Хит написал BYE BYE. Жуткое совпадение: первой, не указанной в титрах ролью Леджера был клоун-сирота в независимом фильме «Клоунада». Что это, как не прощальная убийственная шутка самого страшного клоуна в поп-культуре?
Часть IV. Что читать о Джокере
Batman #1
Конечно, можно начать с Batman #1 1940 года, однако потенциального читателя может отпугнуть наивный сюжет и примитивный рисунок. Лучше прочесть современную интерпретацию первой встречи Бэтмена и Джокера под названием «Человек, который смеется» (Batman: The Man Who Laughs). Брюс Уэйн совсем недавно встал на защиту Готэма, еще не обзавелся бэт-сигналом и не взял в напарники Робина: это значит, что начинающим читателям не потребуется знание пары десятков предшествующих историй, чтобы разобраться, кто есть кто. Как и в выпусках 1940-х годов, Джокер захватывает журналистский фургон, чтобы, когда ему вздумается, выходить в прямой эфир, и грозится убить богатея ровно в двенадцать часов ночи. Однако злодей нисколько не заинтересован в драгоценных камнях: вместо жажды наживы им движет стремление к хаосу. А еще комикс показывает, насколько похожи методы Бэтмена и Джокера: чтобы скрытно доставить письмо комиссару полиции Гордону, Брюс Уэйн переодевается уборщиком и прокрадывается в кабинет стража порядка. Так же действовал и Джокер, чтобы вплотную подобраться к своим жертвам незамеченным. А побеждает Бэтмен не из-за собственного ума детектива, а благодаря яду Джокера: введя себе небольшую дозу препарата, Темный рыцарь понимает извращенную логику действий маньяка и обыгрывает безумца его же методами.
Batman: Confidential
Другая история происхождения Джокера хоть и считается неканонической, все равно достойна прочтения. В сюжетной арке Lovers and Madmen, изложенной в Batman: Confidential, #7–12, взломщик сейфов по имени Джек, недавно переехав в Готэм, тихо спивается в баре. Его жизнь однообразна и скучна, по словам самого мужчины, «лишена всякого веселья»: последнее ограбление шло настолько по плану, что Джек от скуки ушел прямо посреди процесса. Официантка, посещающая подготовительные курсы психиатров (тут фанаты DC, должно быть, ухмыльнутся, испытав радость узнавания), уговаривает Джека пойти на дело еще раз — и, о чудо, в банке Джек наконец-то встречает достойного соперника в костюме летучей мыши. Главное достоинство арки — кинематографичность: сюжет Майкла Грина выглядит как готовый сценарий голливудского фильма, а угловатый и резкий рисунок Дениса Кована кажется полностью законченной раскадровкой. Внешний вид злодея явно вдохновлен Дэвидом Боуи: изломанный, как бы вывернутый наизнанку, Джокер вселяет страх при каждом появлении. Кстати, на сакраментальный вопрос о шрамах в девятом выпуске дается простой и четкий ответ.
Batman: Going Sane
В арке Going Sane (Legends of the Dark Knight, #65–68), чье название созвучно, но противоположно по значению выражению go insane, Бэтмен умирает от подстроенного Джокером взрыва. Потеряв своего главного зрителя, клоуну не остается ничего, кроме как уйти со сцены. Как и обещало название, он становится нормальным, берет имя Джозеф Керр и даже находит любовь всей жизни. Счастливо прожив полгода, Джозеф делает любимой женщине предложение, но откуда ни возьмись в Готэм возвращается Бэтмен, настроенный решительнее некуда. Читать Going Sane нужно в первую очередь из-за автора — Джон М. ДеМаттейс считается одним из самых уважаемых сценаристов комиксов, чьи истории можно обнаружить в любом топе лучших графических романов. Роскошный литературный стиль письма, обилие внутренних монологов, отсылки к произведениям культуры (Джокер ДеМаттейса — знаток Чарли Чаплина и любитель Фрэнка Синатры) — в общем, Going Sane способен очаровать самого распоследнего сноба, не считающего комиксы искусством.
Batman: The Killing Joke
Советовать «Убийственную шутку» (Batman: The Killing Joke) Алана Мура и Брайана Болланда несколько неловко — с этой историей новички обычно знакомятся сразу после муровских же «Хранителей» — идеальной точки входа в комиксы. Лаконичная, емкая и потрясающе сделанная, «Шутка», строго говоря, закрыла тему противостояния Бэтмена и Джокера — писать что-то после нее об этих персонажах все равно что продолжать «Божественную комедию». Начинается комикс стандартно: Джокер сбегает из лечебницы «Аркхэм», оседает в заброшенном парке развлечений, но потом неожиданно расстреливает дочь Джеймса Гордона, а самого комиссара привязывает к американским горкам и пытается свести его с ума. Вот уже более 30 лет гики пытаются разгадать загадку «Шутки», по-разному трактуя неоднозначный финал произведения. Если кощунственно свести всю подборку к единственному обязательному к прочтению комиксу о Джокере, им будет «Убийственная шутка». Без вариантов.
Arkham Asylum: A Serious House on Serious Earth
Хоть, по понятным причинам, в третьей части «Темного рыцаря» нам не показали, как Джокер мог бы выглядеть в «Аркхэме», пофантазировать об этом можно, вооружившись культовой «Лечебницей "Аркхэм"» (Arkham Asylum: A Serious House on Serious Earth) Гранта Моррисона и Дэйва Маккина. Вдохновенный «Алисой в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, «Аркхэм» повествует о бунте заключенных, которые жаждут встречи с Бэтменом. Крестоносец в маске не заставляет себя ждать и входит в кишащее душевнобольными злодеями здание. Больше всего по Бэтмену скучает Джокер и выступает при нем кем-то вроде чудовищного Чеширского Кота. Маккин рисует Джокера так, как будто Арлекин Ненависти окончательно потерял человеческий облик и превратился в злого духа: его налитые кровью глаза, испещренный морщинами лоб, крючковатый нос и желтые гнилые зубы могут сниться в кошмарах. Довершают образ длинные зеленые ногти и женские каблуки — по признанию Моррисона, изначально планировалось одеть злодея в лифчик, но от этой идеи отказались, чтобы не бросать тень на Джека Николсона, фильм с которым в роли Джокера вот-вот выходил на экраны. Зато «Аркхэм» при подготовке к съемкам штудировал Леджер, и очевидно, что без творения Моррисона и Маккина в «Темном рыцаре» мы бы увидели совсем иного Мрачного шута.
Batman #427
Напоследок — занимательный факт. Печально известная смерть Робина от рук Джокера произошла по вине поклонников комиксов: в Batman #427 судьбу Чудо-Мальчика могли решить читатели, позвонив по одному из двух телефонных номеров — «Робин выжил» или «Робин погиб». С перевесом в 72 голоса победил второй вариант, и из руин разрушенного взрывом здания Бэтмен вынес бездыханное тело напарника. Формально Робина прикончил Джокер, но на деле его убили обычные молодые люди, которых вряд ли можно назвать безумными маньяками. Таким образом, Клоун-Принц Преступного Мира оказался марионеткой в руках тех, кого в далеком 1940 году пугал сообщениями о полуночных убийствах. А значит, Джокер есть в каждом из нас. Добро пожаловать в мир хаоса!
Автор текста: Егор Шувалов
Источник: https://www.pravilamag.ru/entertainment/703417-lovushka-djok...
Равные права вымышленных персонажей и вымышленных божков
И снова всем здравствуйте. В предыдущем своем посте я уже рассказывала вам о теории вымышленного реализма и о аргументах, почему данная теория полностью превосходит все религии. Для тех кто всё ещё не в курсе, вымышленный реализм - это вера в то, что вымышленные персонажи, их миры и истории могут быть реальны согласно теории мультивселенной. В данном посте я хочу рассказать вам о том, почему вымышленные персонажи и божки(хотя они и являются по сути одним и тем же) заслуживают равных прав и равного уважения со стороны людей нашего мира.
Начнем с того, к чему вообще я пишу этот пост. Я думаю все вы знаете о том, что оскорбить чувства верунов, сказать что-то плохое про их божка или назвать идею его существования - чушью, ведь она не имеет никаких нормальных доказательств - в обществе является презренным и недопустимым и сразу станет порицаться всеми. Чувства верунов и их вымышленный книжный герой для почти всех являются чем-то супер важным и неприкосновенным, защищает их даже закон. Но ко всем остальным вымышленным персонажам отношение совсем другое. Интернет забит крайне неуважительным и оскорбительным контентом по отношению к ним. Все спокойно могут оскорблять, опошлять их, писать и рисовать о них различные самые отвратительные гадости, высмеивать их страдания, смерть и так далее.
Я считаю это несправедливым. Как я говорила в прошлом посте, персонажи сейчас всем куда более любимы и интересны. Число атеистов с каждым годом растет, религия попросту никому неинтересна и начинает казаться всем не меньшим бредом, однако её и чувства верунов всё равно все обязаны уважать. Чего не скажешь о персонажах. Многие привязываются к персонажам, влюбляются в них, мечтают о том, чтобы они были реальны и о том, чтобы попасть к ним, в их мир, встретится с ними. Однако эти чувства и мечты людей сразу пресекаются из-за того, что общество не привыкло к такому. Общество привыкло просто говорить, что этих персонажей не существует. Что испытывать сильные чувства к "несуществующим" персонажам - признак сумасшедшего.
Однако, это не так. Существование персонажей, пусть и только теоретически, является возможным. Да, это не имеет доказательств. Но что так же не имеет доказательств и возможным является только теоретически? Любая религия. Отличие между верой в любого вымышленного бога или вымышленного персонажа только в том, что к одному общество привыкло, к другому - нет. По логике же различий нет. Почему же сказать, написать что-то плохое про божка, или высмеять, например, распятие Иисуса - плохо, но такие же действия в сторону персонажей абсолютно нормальны?
Почему же люди не хотят признать эту теорию и начать уважительнее относится к персонажам и чувствам тех, кто любит, или, быть может, даже верит в них? Почему никого не волнует, что почувствуют эти люди от отвратительного контента, отвратительных "шуточек" по отношению к ним? Многие говорят - не нравится, значит не смотри. Но почему никто не скажет такого же, когда сказали что-то плохое про божка?
На собственном опыте я знаю, что полно тех, кто верит или хочет верить в эту теорию, но из-за отношения общества стыдиться этого. Полно тех, кому причиняет боль такое отношение к их любимым персонажам. Я считаю, что люди не должны стыдиться этого. Это ничем не хуже веры в религию, которую все так уважают. Нужно уважительно относится и к чувствам тех, кто любит этих персонажей, а не только бородатого мужика на облачке.
К чему я призываю этим постом? Я призываю всех вас открыть глаза и переосмыслить свои взгляды на эту тему. Понять, что персонажи и те, кому они дороги, ничем не хуже и не меньше заслуживают уважения, чем те, кто веками устраивали войны, отнимали человеческие жизни и проливали кровь. Понять, что вы не должны решать, что персонажи не имеют права на существование - сказать о том, что их существование бред и абсолютно точно невозможно = сказать что абсолютно точно невозможно существование бога или инопланетян - все давно признают тот факт, что верь или не верь - знать наверняка ты не можешь. Понять, что добрые и хорошие чувства по отношению к персонажам не являются чем-то, чего нужно стыдиться, не являются чем-то странным и уж точно не являются признаком сумасшествия. Я призываю вас не нормализировать отвратное отношение к персонажам и их фанатам и при возможности осуждать это, так же как вы осуждаете "оскорбителей чувств верующих".
Вселенная Роберта И. Говарда. Часть 1: Кулл из Атлантиды, король Валузии
Творчество Роберта Говарда многообразно: фэнтези, ужасы, боксёрские истории, юмористические вестерны, приключенческие рассказы, мистические детективы… Наибольшей популярностью пользуются его работы в жанре «меча и магии» и, конечно, самый известный его герой — Конан, но начнём мы рассказ о Вселенной Говарда с другого персонажа.
Часть текстов писателя описывает один и тот же мир от самых ранних этапов его существования до современных Говарду времён. Эта вселенная тесно связана с «Мифами Ктулху» Лавкрафта, переплетается с созданными богатой фантазией Кларка Эштона Смита причудливыми мирами, а также имеет касательство и к творчеству других писателей так называемого «лавкрафтовского кружка».
Мы попытаемся представить в серии статей вселенную Роберта И. Говарда — не в полном объёме, но в рамках героического фэнтези. В первую очередь, конечно, обратим внимание на «могучую четвёрку», но не забудем и других знаменательных героев техасца, слава которых не так велика.
Первый из персонажей во вселенной Говарда — Кулл из Атлантиды, король Валузии, могущественнейшей из Семи Империй. Первый — по внутренней хронологии, конечно.
Иллюстрация Кена Келли
Как признавался сам Роберт И. Говард, Кулл возник в его воображении внезапно. И можно с довольно большой степенью уверенности сказать, что так и было.
Первую историю, где появился атлант, техасец написал в 1925 или 1926 году. Это был безымянный рассказ, который впоследствии получил известность как «Изгнанник из Атлантиды». Впервые опубликован он был после смерти автора, в 1967 году в сборнике King Kull, который редактировал Лин Картер. Он поменял ряд имён; позже восстановленный вариант текста также увидел свет. Произведение интересно тем, что служит финалом одного цикла и отправной точкой другого. Ам-ра, один из героев рассказа, собственно, и был изначально главным персонажем, но в процессе написания, по признанию Говарда, Кулл стал брать над ним верх. Об Ам-ре техасец чуть раньше уже написал несколько прозаических отрывков и стихотворений, и «Изгнанник из Атлантиды» тоже мог бы стать частью цикла, если бы не заявил о себе так активно Кулл. И хотя полноценным началом цикла об атланте-варваре этот текст считать не следует, даже здесь уже отчётливо видно то, что станет сутью, основой большинства рассказов о короле Валузии. Легенда, сказка — вот те слова, что лаконично и точно описывают почти весь следующий цикл произведений.
А настоящим началом Кулла послужило одно из лучших произведений во всём творчестве «техасского мечтателя» — новелла «Королевство теней». По мнению большинства не только рядовых читателей, но и говардоведов это лучший текст о Кулле. Кроме того, «Королевство теней» стало и формальным началом жанра «меча и магии» как такового — в том виде, в котором его и привыкли видеть со времён Говарда. Произведение впервые опубликовано в августе 1929 года в журнале Weird Tales, а написано на два-три года раньше.
Следующим рассказом о Кулле стали «Зеркала Тузун Туна», которые Говард написал в том же 1927 году, едва только узнал, что предыдущий рассказ об атланте принят к публикации. Это произведение вышло в печати следом за предшественником — в сентябрьском номере Weird Tales за 1929 год. Снова Говард создаёт нечто выдающееся, почти кардинально меняя стиль и сюжет, которые были заданы в «Королевстве теней».
Иллюстрация из журнала Weird Tales, август 1929
Далее работая с Куллом, техасец немного дал маху. Незаконченный фрагмент, довольно крупный, сегодня нам известный, наверное, более всего как «Предрассветные всадники», далеко увёл писателя. Настолько далеко, что он даже не смог его завершить. А ведь атмосфера мрачной сказки получилась здесь у автора очень хорошо! Первая публикация состоялась в сборнике King Kull, для которого Лин Картер частично переписал и закончил историю. К сожалению, он безнадёжно испортил главное достоинство «Предрассветных всадников» — атмосферу. Незаконченный фрагмент Говарда не единожды публиковался начиная с 1978 года.
Очередная предпринятая техасцем попытка написать о Кулле была более успешной. Рассказ «Кошка и череп», также известный как «Кошка Делькарды», был успешно завершён, но, к сожалению, не принят редактором Weird Tales к публикации. Здесь Говард впервые вводит персонаж, которому в будущем суждено будет получить более или менее широкую известность, пусть и не в оригинальном виде. Это — Тулса Дум, злейший враг атланта. Хотя написан текст в начале 1928 года, первая его публикация состоялась всё в том же сборнике King Kull в 1967 году.
Далее волею писателя Куллу приходится пережить довольно необычное приключение в истории «Кричащий Череп Тишины». Это произведение также написано в 1928 году, но впервые опубликовано посмертно — в книге King Kull (1967). Примечательно оно в первую очередь тем, что представляет собой весьма необычный хоррор, или, по крайней мере, фэнтези с ощутимым элементом хоррора.
В том же году Говард написал ещё несколько текстов о Кулле, но все они оказались неудачными с точки зрения продаж в журналы. И в них техасец продолжил свои литературные эксперименты. «Удар гонга» вообще представляет собой философскую притчу, утверждающую эфемерность всего сущего. Следует отметить, что это единственный рассказ из цикла, который предлагался не сразу журналу Weird Tales, а другому периодическому изданию — Argosy.
Иллюстрация Уилла Конрада к комиксу «Королевство теней»
В рассказе «Алтарь и скорпион» Говард снова играет со своим героем. Здесь Кулл только упоминается, а главные действующие лица — совсем другие люди, которые более ни в одном произведении цикла не встречаются. Предложенный редактору Weird Tales, рассказ не нашёл путь к читателю в течение жизни автора. Как и предыдущий текст, он был опубликован впервые в сборнике King Kull 1967 года.
В 1928 или 1929 году техасец вновь обращается к Куллу, повторяя вариант, уже опробованный прежде в «Алтаре и скорпионе». Написанный им небольшой рассказ называется «Проклятие золотого черепа», и атлант здесь тоже только упоминается. Вообще, это самый необычный текст цикла. И не только потому что действие развивается и в далёкой древности времён Семи Империй, и в современности Говарда. Текст связан тематически с интереснейшей незавершённой повестью Говарда «Остров вечности» и обнаруживает немалое сходство с прозой Кларка Эштона Смита. Впервые «Проклятие золотого черепа» опубликовано в альманахе Гленна Лорда The Howard Collector № 9 весной 1967 года.
Иллюстрация Джона Болтона к комиксу «Демон в серебряном зеркале»
Затем Кулл опять выходит на первый план в историях, ему посвящённых. Правда, истории эти остались незаконченными. Фрагмент под названием «Чёрный город» довольно мал и даёт совсем небольшое представление о том, что Говард мог задумывать. Тем не менее, это не остановило Лина Картера, который дописал историю и опубликовал её в 1967 году в книге King Kull. Оригинальный текст впервые увидел свет в 1978 году.
Та же судьба постигла и незаконченный «Рассказ пикта». В этом тексте Кулл на первых порах оказывается главным героем, но скоро становится понятно, что история-то вовсе не о нём. Говард во время написания этого произведения снова сильно увлёкся другой темой, по большому счёту, позабыв об атланте и других персонажах цикла. Лин Картер не бросил и этот фрагмент — снова в 1967 году в книге King Kull появляется история, дописанная им. Пожалуй, это лучшее продолжение незавершённых приключений Кулла, над которыми работал Картер. Оригинальный текст публикуется также начиная с 1978 года.
В 1929 году Говард снова возвращается к Куллу, уже на более серьёзной основе: два рассказа, за которые он взялся в это время, были завершены автором. «Сим топором я правлю!» стало ещё одним значимым текстом о Кулле: и потому что явилось попыткой Говарда вернуться к персонажу, к которому он уже питал довольно малый интерес, и потому что впоследствии сыграло значительную роль в становлении другого персонажа техасца, ещё более известного, чем король Валузии. Этот текст, в отличие от всех предыдущих рассказов об атланте, не содержал никаких мистических или фантастических элементов, став, по сути дела, просто приключенческим рассказом в антураже фэнтезийного мира.
«Мечи пурпурного королевства» достаточно похож на предыдущее произведение. Здесь тоже нет мистики, да и сюжет имеет некоторое сходство с «Сим топором я правлю!». Это была самая последняя попытка вернуться к Куллу как таковому. Оба «реалистических» рассказа оказались не востребованы при жизни Говарда и увидели свет лишь в 1967 году в сборнике King Kull. Лин Картер, редактировавший тексты, изменил ряд имён и в «Сим топором я правлю!», и в «Мечах пурпурного королевства», чтобы избежать сходства с персонажами, появлявшимися в других опубликованных историях техасца. Позже публиковались и произведения в оригинальном виде.
Но на этом история работы Говарда с Куллом не заканчивается. В 1930 году он пишет рассказ «Короли ночи», где сталкивает лицом к лицу двух своих знаменитых героев — собственно, атланта и вождя пиктов Брана Мак Морна. Техасцу удаётся создать одно из лучших произведений за всю карьеру, но в этом, вероятно, не так много заслуги Кулла как такового. Здесь он оказывается в «исторической» реальности, во времена противостояния пиктов и других племён Каледонии римским легионерам. В пользу того что Кулл в рассказе выступает в качестве гостя — исключительно гостя, во всех смыслах — говорит тот факт, что некоторые имена, упоминавшиеся в рассказах о короле Валузии, в «Королях ночи» переиначены, будто сам автор забыл, как они пишутся. Рассказ увидел свет в ноябре 1930 года в журнале Weird Tales.
Ещё осталось сказать о поэме «Король и дуб», которая существует в двух вариантах. Впервые поэма была опубликована в номере Weird Tales за февраль 1939 года. Эта версия считается основной. Вариант, известный как черновой, содержит упоминание города Колдеркона, что, собственно, и является его главным отличием от первого варианта. Эта вторая версия впервые опубликована в 2006 году в сборнике Kull: Exile of Atlantis.
Итак, цикл о Кулле в порядке написания произведений (приводится согласно статье Патриса Луине «Происхождение Атлантиды» и составу тома Kull: Exile of Atlantis 2006 года издания):
Изгнанник из Атлантиды / Untitled Story
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Королевство теней / The Shadow Kingdom
Впервые — в журнале Weird Tales (август 1929)Зеркала Тузун Туна / The Mirrors of Tuzun Thune
Впервые — в журнале Weird Tales (сентябрь 1929)Предрассветные всадники / Untitled Draft
Впервые — в сборнике King Kull (1978)Кошка и череп / The Cat and the Skull
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Кричащий Череп Тишины / The Screaming Skull of Silence
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Удар гонга / The Striking of the Gong
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Алтарь и скорпион / The Altar and the Scorpion
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Проклятие золотого черепа / The Curse of the Golden Skull
Впервые — в альманахе The Howard Collector № 9 (весна 1967)Чёрный город / The Black City
Впервые — в сборнике King Kull (1978)Рассказ пикта / Untitled Fragment
Впервые — в сборнике King Kull (1978)Сим топором я правлю! / By This Axe I Rule
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Мечи пурпурного королевства / Swords of the Purple Kingdom
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Король и дуб / The King and the Oak
Впервые — в журнале Weird Tales (февраль 1939)Король и дуб. Черновик / The King and the Oak, draft
Впервые — в сборнике Kull: Exile of Atlantis (2006)Короли ночи / Kings of the Night
Впервые — в журнале Weird Tales (ноябрь 1930)
Рассказы о Кулле — это всё ещё начальный период творчества Говарда. Он пока не набил руку как следует, но зато писал эти истории так, как нравилось ему самому. Техасец экспериментировал и отпускал своё воображение в свободный полёт.
Вместе с тем нельзя сказать, что произведения об атланте — ученические. Как минимум «Королевство теней» входит в «золотой фонд» прозы писателя (можно упомянуть и «Королей ночи», но этот рассказ стоит всё-таки особняком). Даже и «Зеркала Тузун Туна» вполне способны претендовать на звание очень качественной, наполненной как приключениями, так и философией фэнтези-истории.
Неудивительно, что читатели Weird Tales надолго запомнили Кулла, по сути дела, только благодаря этим двум рассказам.
Источник: https://swordandword.wordpress.com/
Другие материалы:
Акула пера — как Хантер Томпсон стал заложником "Страха и отвращения"
Последняя поп-икона нулевых — как Эми Уайнхаус меняла музыку и погубила себя
Промежуточные итоги — 10 лучших игр первой половины 2023 года
Кто скрывается под маской — самая полная история культового жанра слэшер
Технологии как угроза — 12 книг в духе сериала «Черное зеркало» (6 фантастических + 6 нон-фикшн)
Не только Индиана Джонс — 7 легендарных героев, которые возвращаются на экраны
Мамины дочки в Голливуде — краткий обзор главных женских архетипов в кино
Из чего сделаны Malchiks — два «Заводных апельсина»: Кубрика и Бёрджесса
Стартовали съемки фильма «Волшебник Изумрудного города» — доступны первые кадры
«Тот самый Мюнхгаузен» — отрывки из биографии немецкого барона
Недооценённая Нина Агапова — мастер эпизода, не исполнившая ни одной главной роли в кино
Жизнь как антиутопия — биография и творчество Джорджа Оруэлла, к 120-летию со дня рождения писателя
Генри Райдер Хаггард — писатель, мистик, общественный деятель
Вышел тизер сериала «Задача трех тел» — адаптации романа Лю Цысиня от шоураннеров «Игры престолов»
Сверхъестественный ужас — в «Смешариках»: Лавкрафт, Лем, Карпентер, Стивенсон