Знаете, сижу над материалом для "Криптиха", листаю свои фотки-наработки-думерский плейлист. Пытаюсь вспомнить и отделить в голове 2003 от 2006, а его от 2010. На самом деле, удивительно, какой гигантский путь был проделан с тех пор. Не мной, а массовой культурой, технологиями... да и за этот период множество раз поменялся, вывернулся, извернулся и снова пришел на круги своя...
К самому себе образца 2004 года. Это было забавно. За год жизни в Германии (первая попытка эмиграции) я практически растерял ВСЕ знания о жизни в России. Забыл, как оно. На тот момент я был больше внутри своей головы, чем снаружи, страдал от массы психических проблем, поэтому мало что замечал вокруг себя. Да и Россия не стояла на месте. Этот переход - из пи3дюков в подростки - произошел как бы "без моего участия". Осенью 2003 я вернулся из Мюнхена в Перловку (район в Мытищах) и это было возвращение в какой-то другой, новый мир. А этот мир в ответ начал меня жевать.
Буквально какой-то год назад я обсуждал с сыном классной руководительницы - перед самыми летними каникулами, после которых я на год с лишним покинул Россию - почему в Дисайплисе 2 Легионы Проклятых круче мертвяков, а уже в октябре 2003 мы обсуждаем, у какой из девятиклассниц жопа симпатичнее, и подкладывает ли Людка вату в лифчик. Еще год с лишним назад я искренне презирал девочку из нашего класса, пойманную на курении, а теперь в классе из пацанов курил каждый третий. В нашем классе была девочка с ДЦП - неестественные движения а-ля тиранозавр, слюни, неразборчивая речь и вот это все. И, черт, как ее все поддерживали, заботились, помогали. Но через год она превратилась в постоянную "сифу" - ее обходили третьей стороной, изредка играя в мерзкие салки.
Коктейли типа "Хуч" и "Блейзер", какие-то "крыши", пустая грызня за первенство, тряска мелкоты на предмет рубликов - поиграть потом в эти ссаные автоматы. А на мой 13-й день рождения друг подарил мне бейсбольную биту. Мы дружили с ним с колясок, а потом в том же году поссорились навсегда. Из-за чего? Будете смеяться. Из-за девочки, которую не поделили в летнем лагере. Вместе с тем другом ушло и детство. Помню, в одну из наших последних встреч мы сидели на скамейке во дворе, обсуждали какую-то херню, и вдруг к нам подсел взрослый парень в спортивных штанах, майке и заплывшим кровью глазом, весь белок красный и по кругу синяк. Он говорил вроде сам с собой, но одновременно и с нами. Просто рассказал про свою жизнь - как его пи3дил мамкин е6арь, как он воровал из магазинов, чтоб поесть; как однажды встрял по глупости и попал на малолетку, а сейчас вот откинулся. Мамка умерла, подъемные кончились, и что теперь делать - он +уй знает. Потом он ушел. Потом я еще не раз пересекался с Митяем - иногда встречи были безобидными, иногда не очень. Боялись его, кстати, многие - он разгонял байку, что на малолетке убил вертухая, но никто не спалил.
За какой-то год из мягкого, молчаливого мальчика-домоседа я превратился в того самого мерзкого, носатого, наглого подростка. Начал тусить именно с теми компаниями, которые раньше ссыкливо обходил стороной. Фрик, Горох, Цыган, Олежа, Фен, Мелюзга и знакомые мне с детского сада Саша Старшов и Вова Голышев. Я всех их помню - по именам, чертам характера, привычкам. Кстати, Мелюзга была девочкой лет девяти - сестра то ли Фрика, то ли Фена. Наверное, ей нравилось наравне со всеми пить коктейльчики, курить и ощущать себя взрослой. Даже в избиениях (не в драках) она выступала наравне со всеми. Удивительно, насколько злобным может быть безнаказанный ребенок. Одному "провинившемуся" она надорвала ноздрю.
Честно скажу, мне не нравилось тусить с этой компанией. Они были... не из моего круга. Для них это... хер знает, как сказать, "гопничество" было не просто игрой или способом как-то "проверить себя". Нет, все из неблагополучных семей, они просто копировали образ жизни своих родителей. У Цыгана, например (кстати, Цыганом он, кажется, не был. Даже внешне не был похож) мама была наркоманка, которую он и кормил, поэтому для Цыгана такая манера поведения - кинуть на мобилу, тряхануть на мелочь - была вопросом выживания. Многие просто не видели другой жизни. Зачем с ними терся Олежа, я не знаю - наверное, просто не считал, что достоин чего-то лучшего - выращенный матерью-одиночкой в нищенских условиях, он всегда стремился где-то что-то добыть, выбить, выгадать, выцыганить. К его чести, на "делюгах" я его ни разу не видел. Фрик же был просто из семьи люмпенов, поэтому все происходящее видел как норму - мелкий, большеголовый чеченец с лицом сорокалетнего мужика. Его семья жила в нашем подъезде парой этажей выше, и к ним нередко приезжала милиция.
Девушки с нами тусили соответствующие. Исключением была Алиса - девушка Цыгана. Рыжая, с 6лядской улыбкой и формами напоминающая Венеру Австрийскую. Всегда молчала и улыбалась. Цыган с нее пылинки сдувал и берег как зеницу ока. Стоило ей хотя бы пепел случайно на свитер стряхнуть - тут же прилетало в челюсть. За более серьезные косяки заставлял извиняться на коленях. Когда разрешал на них, наконец, встать. Больше Алиса ни с кем не гуляла. Впрочем, не было ни дураков (из-за Цыгана), ни желающих (ибо не красотка). А вот Натаха, Алена и третья, чьего имени я так и не узнал, были не столь разборчивы. Все как одна коротконогие, еще и в джинсах с заниженной талией - как было модно - и с разодранными пряжками ремней животами - ибо "гля, как рЕмень". Впрочем, вру, у Аленки с фигурой все было хорошо, а вот лицом не вышла и напоминала пекинеса, зато была бабой ласковой и покладистой, за что и любили. Здоровались мы с дамами поцелуем в щеку, и потом по полчаса оттирали блестки и склизкий блеск для губ с лица. Если такая положит голову тебе на плечо в романтическом порыве - на одежде останется пятно дешевой, комкующейся тоналки. А я так любил носить черное...
Летом 2004 отец уехал на две недели в Германию к матери, которая в этот момент как раз была в Мюнхене, нянчила мою полугодовалую сестру. Компания все две недели жила у меня. Квартира превратилась в настоящий притон - дым коромыслом, какие-то постоянные бабы, которые то приходили, то уходили - каждый приходил со своей "на свободную хату". Это была первая и последняя вписка на моей территории. Запрет на курение пал со второго дня, запрет на несогласованных гостей продержался почти неделю. Пока я не собрался в магазин и не оставил ключи доверенному Олеже. В доме было выпито и съедено ВСЕ, что только можно. Половина тарелок была безвозвратно испорчена потушенными в них бычками. А ведь мой отец никогда в жизни не курил и всегда ненавидел эту привычку. Его матрас пропитался насквозь никотином, пролитым пивом, просыпанной шелухой от семечек... да и много чем. Стремная ситуация вышла с Натахой - она была в нашей компании "девкой хоть куда", все ее любили и берегли. И вот, понравился Натахе мальчик. Не такой как мы. Интеллигентный, симпатичный, тонкокостный с такими пушистыми темными ресницами, будто накрашенный. И этого мальчика она кое-как затащила в наш "шалман", в который превратилась моя квартира. Его напоили до сблева, дали покурить, возможно, даже травки. А потом Натаха потянула его "в спальню". Через час выбежала оттуда с плачем и начала жаловаться кому-то в трубку, мол "ее обидели". Я так понимаю, рыхлое Натахино тело его чем-то не устроило (хотя из наших вроде никто не жаловался). Через полчаса раздался звонок в домофон, Натаха заверила, мол "это ее хорошие друзья". Я открыл дверь, и ко мне домой ворвалась толпа кавказцев. Не подростков, а именно взрослых мужиков - лет по 20-25. Беднягу вытащили на улицу в трусах, майке и одном носке, завели за котельную. Позвали нас. Не сказать, чтоб мальчонку били - ему было особенно и не надо, он от испуга аж протрезвел. Просто задавали вопросы - ему и нам, как, мол, все было. Потом у мальчонку выстрелили рядом с ухом (думаю, газовый или травмат) и отпустили. А потом подошли к Цыгану и сказали:
- Сущай, нехорошо виходит. Не по-пацански. Он же типа с вами был? С вами. А вы его нам заложили. Не по-дружески выходит, неправильно. Мы вас, короче, на бабки ставим. Сколько вас тут? Семеро? Вот по десять штук с каждого соберешь и нам до конца недели отдашь. Мы тебя сами найдем. Квартиру мы запомнили...
Сердце у меня в тот момент упало не в пятки, а в жопу. Чтоб вы понимали - отец мне тогда выдавал сто рублей в неделю (знаю, немного), и то - если неделю окончу без троек. Он считал, что больше мне ни к чему - он меня одевает, кормит, поит, а если мне что-то надо купить - я должен попросить. Короче, десять тысяч рублей для меня было тогда какой-то запредельной суммой. Опускаться до воровства телефонов на пару с Цыганом и Фриком не было ни малейшего желания. А квартиру, как вы понимаете, запомнили мою.
Из безвыходной ситуации нас выручил Олежа и-и-и... я не знаю как. Он просто вернулся под вечер, сказав, что "добазарился". Не знаю уж, чем он им угрожал или что наобещал. Но кавказцы не принесли мне пи3дюлей ни через неделю, ни через две. Зато прилетел из Мюнхена отец. С полным чемоданом пи3дюлей. И даже в ручной клади немного. Короче, обошлась мне та вписка дорого. Собственно, на этом и закончилось мое общение с той компанией. В тот момент я понял, что не почерпну из этой дружбы ничего, кроме проблем. В лучшем случае я получу пи3ды от бати за прокуренную и засранную квартиру, а в худшем...
Их судьба оказалась ярким примером того, что могло со мной произойти. Голышев сел за убийство - он с детского садика был каким-то отбитым: мог просто без предисловий уе6ать постороннему человеку, потому что захотелось. Саша Старшов умер - тяжело болел печенью. Олежа - самый лучший, умный и адекватный из нас - сел на 9 лет по той самой 228 статье где-то в 2007. Судьба Цыгана, Фена и Мелюзги мне неизвестна. Аленку видел в один из приездов в Москву - дородная такая тетка с кучей пи3дюков мал мала меньше и круглым таким суетливым муженьком - он все порывался забрать у жены сумку, а та отвечала, мол, ей не тяжело. Я знал, что она не пропадет. Про Фрика и Натаху мне рассказали общие знакомые. Один посасывает пиво в "ближнем" по вечерам, а днем трудится автослесарем. Натаха же - кассиршей в "Перекрестке". Бросила вышку, собирается переучиваться на дизайнера. Горох - подлый, наглый не то цыган (настоящий), не то азербайджанец - вроде как открыл свой бизнес по продаже вейпов, но быстро прогорел.
Митяя я тоже видел, кстати. Почти не изменился, этакий "вечно молодой, вечно пьяный". В кожаной куртке, с портфелем, он помогал жене перетащить коляску через лужу - у перехода через железку всегда слякоть. В коляске барахтался щекастый, даже слегка раскормленный бутуз. Жену Митяя я тоже узнал - девочка Юля, внучка моей учительницы немецкого. Интеллигентная девочка, умная, пару раз приглашала меня пить чай, но я как-то не заинтересовался. Под глазом у нее красовался качественный такой, иссиня-черный синяк. Ее тоже сожрала Перловка.
К чему я это все? Честно - очень хочется вернуться туда, где мне было 14... но не к этому всему дерьму, а на полгода раньше, когда отец улетел в Мюнхен "принимать роды", а меня оставил одного. Единственный друг тогда куда-то уехал, а новых я еще не завел. В классе я тоже пока был изгоем, поэтому главным моим развлечением стал компьютер. Warcraft 3 и Rome: Total War. Не самые мои любимые игры, но они очень плотно ассоциируются у меня с этим периодом. Я прихожу со школы, разогреваю себе обед в микроволновке и с едой сажусь за комп, чего отец никогда бы не разрешил. Никаких уроков, никаких дел. Только я, мышь и монитор. Manhunt, Painkiller и шикарный Принц Персии 2, где я раз за разом перезапускал ролик с появлением Шади, пытаясь успеть подрочить на ее великолепную задницу. Удивительно, как такие упражнения не сделали меня скорострелом. Кстати, Принц Персии 2 я так и не прошел - Дахака оказался слишком назойлив, а акробатика - слишком хитровые6анная. Помню, я еще поставил в хрустальной вазе попкорн в микроволновку на 20 минут. По ошибке. Из-за компа меня поднял запах дыма. От попкорна остались угли. Я поставил вазу в раковину и включил холодную воду. Академик же. Как меня не исполосовало осколками - не понимаю. Взрыв был на всю кухню - дошло аж до коридора. А запах жженого стекла (как я его запомнил) снится мне иногда до сих пор. Раньше я считал это самой мерзкой вонью из возможных, но сегодня... так хочется почувствовать ее снова. Так хочется снова оказаться тем отчужденным от мира мальчиком в пустой квартире перед четвертым пентиумом. Чтоб только он, я и тьма за окнами. И жопа Шади. Хотя бы на денек. Снова вдохнуть этот воздух восемнадцатилетней давности и пережить еще хотя бы день моих двухтысячных...