Итак, пошел устраиваться на должность, как уже упомянул, в одну не последнюю больницу Москвы, в кардиологическое отделение. Взял справку из университета, все нужные документы и на крыльях полетел туда, весь такой сияющий и порхающий. Думал, «вот он, момент истины. Сейчас начнутся ночные дежурства, экстренная помощь, уколы, капельницы, подбадривание пациентов, слова благодарности от родственников, а главное – я буду работать в команде таких же добродушных и добропорядочных коллег, которые тоже отдали годы учебы, на благо людей».
Прилетел. И….что сказать? Все это конечно было, особенно инъекции и ночные дежурства. Более того, я очень даже прирос к первому месту работы, был там одним из лучших: студент, которому доверяли пост с наркотическими препаратами, что запрещено...Студент, который один оставался в ночные смены на всё отделение – что тоже запрещено. Студент, которого просили делать внутривенные инъекции сложным пациентам, за место медсестер с 15-ти летним стажем, что очень странно! Неужели за 15 лет не научились делать инъекции лучше, чем новичок за полгода?
- Я же только первый день, ничего не умею и не знаю. Покажите мне, я научусь. Кто-то же должен ввести в курс дела, - а дальше, поверите или нет, она стала действовать как уличный урка-разводила, пытающийся отжать что-то у подростка.
- За то, что я трачу время, ты мне должен, - не помню точно, какую она назвала сумму, но довольно значимую, особенно учитывая, что зарплаты медсестер были крайне низкими (я получал около 2400 рублей в месяц. Однажды зашел в Макдональдс, оставил там 400 рублей и окончательно понял, как низко ценится месяц моей работы).
То, что она сказала, друзья, был не вопрос, не попытка обсудить или договориться, а становление перед фактом. Это какое дерьмо нужно иметь в душе? Какую озлобленность и бесчеловечность, чтобы вот так напасть на новенького коллегу? Чистой воды попытка взять в оборот, еще ничего не соображающего, растерянного, дезориентированного человека. А ведь этот самый сгусток грязи, работает с людьми. С чьими-то близкими, родственниками, друзьями. От этого существа может завесить чья-то жизнь…
Конечно я сказал ей «нет». Несмотря на то, что в том возрасте был вполне покладистый и управляемый «старшими товарищами». Почти никогда не спорил, не возражал, не пытался перечить, но ее утверждение было настолько вопиющим, что даже я, скромный и спокойный юноша, осмелился пойти в стык. Мало того, что до сих пор помню этот фрагмент из жизни, я еще помню те чувства обиды, которое испытал. «Как же так?», думал, «не может быть такого, что происходит!? Я что, вот для этого буду учиться 7 лет?».
Представьте на минуточку такую ситуацию: вам говорят, вы летите на Мальдивы. Вы радуетесь, готовитесь, жадно изучаете фотографии места, собираете чемодан. Мечтаете, как будете купаться в чистом голубом океане, загорать на солнце среди пальм. Садитесь в самолет, взлетаете, а приземляетесь где-нибудь в деревне, у пруда. Стоите, смотрите и осознаете, «а Мальдив то не существует. Только деревня с прудом. И то не самое худшее место».
Примерно такой же облом я испытал в первый рабочий день. Помню, как стало не по себе, как-то стыдно что ли, как-то противно. Не хотелось принимать реальность происходящего, а работать хотелось.
Через шесть месяцев, быт в отделении уже не шокировал. Сплетни, надменность, интриги, гадости в лицо – стало совершенно обычном делом. Да и сам я на время окунулся в эту среду: алкоголь на ночных дежурствах; продажа дешевых препаратов «на лево», по еще более низкой стоимости.
Суть такая: чем больше натырите лекарств, а присваивались они очень просто – открываете ящик и в прямом смысле слова черпаете ладонью, даже не считая; чем больше нарушите закон: выпьете алкоголь или приедете пьяным на работу; чем надменнее себя ведете – тем вы круче. Понимаю, что звучит глупо. Вопрос, откуда я этого всего нахватался? Ведь 6 месяцев назад пришел чистым, беспорочным мальчиком, желающим лечить и помогать всем страждущим. Что со мной случилось за этот период? Камень на голову упал, и я стал дурачком? Может быть резкая, внезапная психотравма? Или на наркотики подсел? Да нет, все как обычно – система.
Вы, совершенно юный, прозрачный, попадаете в коллектив, в котором установлены определенные нормы. Все вокруг призывают поступать так же. Начинают активно навязывать правила поведения. Поощряют и осуждают за действия того или иного характера.
Например, обращаюсь к блуждающему по коридору дедушке с деменцией (для обывателей, понятней будет термин – в маразме).
- Дедушка, тут нельзя гулять, пойдемте провожу Вас в палату.
Вмешивается бывалый напарник.
- Да че ты с ним сюсюкаешься, он же не хрена не понимает. Дед, давай в палату быстро!.
- Давай я провожу, мне не сложно. Не кричи на него.
- Ты че, мать Тереза что ли? Будешь с каждым так себя вести, времени не хватит, - потом уже, через какое-то время, если разум и человечность преобладают, подобный тон пресекается. Потом я жестко осекал.
- Не ори на моих пациентов! Это мое отделение (имеется ввиду мужская или женская часть), я за него отвечаю, и сам буду решать, как с кем разговаривать. Иди на свой пост, там веди себя как хочешь!, - но это потом. А на первых парах, пытался встроиться в систему и вести себя подобающе.
К тому же, тем кто уже в системе, важно ввинтить новенького, что бы тоже рыльце в пушку было. Если все вокруг продают казенные таблетки, нужно и вас склонить к этому, хоть раз, дабы не настучали на коллег.
И конечно, очень большое значение имеет эффект подражания. Молодой, не освоившийся в жизни человек, хочет быть похожим на тех, кто старше, опытнее. Можно привести в пример ребенка. Дети копируют повадки, мимику, слова, эмоции, манеры, тон голоса и все прочие атрибуты своих родителей. Почти всегда, делают это, что называется, не в тему. Без осмысления. Копируют, не придавая смысла. По причине эффекта подражательства. Родители авторитеты – значит нужно быть на них похожими. Дети полагают, эти манеры правильные. Даже если это ругань матом, отрыжка за столом, ковыряние в носу. Ровно так же ведут себя новички, студенты или выпускники училищ. Во всяком случае большая часть 17-ти – 18-ти летних юношей, которые только формально совершенно летние. В том смысле, что им легко «запудрить мозги» или направить «не в ту сторону».
Что я увидел, устроившись на работу в больницу? В первый рабочий день понял - никакой команды нет, а есть толстая мерзкая медсестра, буквально вымогающая, еще не полученные деньги за то, что показывает мне мои обязанности.
Затем, я попал в смену с другой медсестрой, шизофреничкой (диагноз называю, не оскорбляю). Как она там работала, не имею понятия. Все знали, да и сама она не скрывала - ее мама регулярно лежала в психиатрической клинике с обострением шизофрении. Сама медсестра тоже стояла на учете в ПНД, ее внешний вид являлся одним сплошным диагнозом.
Она рассказывала, что у нее дома живет домовой, общается с ней, просит налить ей молочка по вечерам, и прочий всякий бред (снова выражаюсь медицинским языком). Но, работала она, надо признать, хорошо, и довольно часто брала несколько суток подряд. Этому была причина: когда ее мать выходила из психиатрической больницы, то била ее, кричала, всячески угнетала. Соответственно медсестре было комфортнее бесконечно дежурить, нежели находиться дома.
Не удивляйтесь этому факту. В медицине встречается очень много невменяемых людей. Потом, работая врачом, я в этом убедился. Далеко ходить не нужно, уже на первой врачебной должности, в поликлинике, работал невролог, женщина, 45 лет. Она ночевала прямо в своем кабинете, потому что у нее не было дома. Сидя на приеме, разговаривала сама с собой! Пациенты регулярно ходили к главному врачу:
- Там что-то странное происходит, ваш врач кажется с ума сошел, - заходя в кабинет он лицезрел сидящего невролога, разговаривающую с пустотой, смотря в одну точку, никого вокруг не замечая.
Она же, диким воплем орала на пациентов. Нередко кидала в них картами, ручками, карандашами. Об этом знали все, и посетители, и персонал. Тем не менее, работала, вела прием, назначала лечение, получала зарплату. Не понимаю, как такое возможно.
На другом месте, вплотную общался с врачом, который на полном серьезе предлагал устроить старикам 3х дневное голодание, объясняя рекомендацию тем, что какой-то японец доказал пользу подобной диеты.
Этих странностей в самом деле куча, один из десяти врачей точно «с приветом». Поэтому, возвращаясь к медсестре, для меня было странным ее присутствие в отделении. Сейчас, уже бы не удивился.
Несмотря ни на что, с ней было комфортно. Она не злая, не агрессивная, только нудная очень. Именно с ней на дежурстве я в первые в жизни увидел смерть, и собственно, труп человека. До того момента, на кафедре анатомии студенты практиковались только на зафармалиненых телах, напоминающих мумии. На них изучают мышцы, связки, кости и т.д. А кафедра суд-мед экспертизы, на которой самостоятельно делают вскрытие на оценку, появилась то ли на 5-ом, то ли на 6-ом курсе.
До сих пор детально помню, как все было. Даже диалог, слово в слово.
Она меня будит. Просыпаюсь. Нахожусь в прострации, не привык еще резко подниматься, да и вообще куда-то идти, соображать в три часа ночи.
Иду за ней, как в тумане. Ведет в палату, просит помочь. Захожу, а там тело старого человека, на полу. Спрашиваю:
Она отвечает совершенно спокойно, иронично.
- Нет, прилег отдохнуть, - я даже с начала не понял, шутка это или нет. Не то что бы был шокирован, просто как-то не привычно. Перед вами вроде человек, а вроде кукла. В первый раз смерть очень странно выглядит.
Дальше подробности опущу, детали будут неприятны, даже мне, неоднократно видевшему это. Одно только тактильное ощущение холода чего стоит…
Интересно то, что, эта психически нездоровая медсестра, много чему меня научила. Не имею ввиду чего-то особенного, просто безотказно показывала фронт работы, никогда не раздражалась, если вдруг просил помочь или повторить порядок действий.
Вспоминаю о ней с человеческим теплом…и чувством сострадания. Она выглядела очень некрасиво. Носила большие нелепые очки, которые в довесок к несимпатичной внешности, увеличивали ее глаза. Руки всегда были в трещинах из-за аллергии на перчаточный тальк.
Таких как она, обычно чураются, избегают контакта. Она это все понимала, вела себя забито…только заколка в волосах, и попытка сделать пряди, выдавали женственность и желание быть красивой. Я всегда время смотрел на ее заколку с каким-то необъяснимым переживанием. Словно, на девушку с изрезанным лицом, которая красит себе губы, пытаясь показать, что она все еще девушка, а не уродец.
Между прочим, несмотря на свою болезнь, та медсестра куда лучше и надежнее, чем психически здоровый сотрудник, внутри которого живет злоба, цинизм и ненависть ко всем вокруг.