Взаимодействие

Бонобо-лесбиянки. Скульптура из «Музея секса» (Нью-Йорк). Фото Н. Джонсона

Обезьян бонобо, наших самых ближайших родственников наряду с шимпанзе, часто называют «хиппи среди животных». Эти миролюбивые создания отличаются отсутствием строгой групповой иерархии и довольно беспорядочным и разнообразным половым поведением. Именно поэтому бонобо были выбраны для исследования роли и механизмов однополого сексуального поведения в поддержании социальных взаимоотношений

Сексуальные взаимодействия между однополыми партнерами характерны для очень широкого диапазона животных, от дрозофил и тропических рыб до дельфинов и обезьян. При этом такое половое поведение отличается большим разнообразием. Так, для многих видов подобные контакты – редкие события, вызванные отсутствием партнеров противоположного пола. Однако для самцов и самок некоторых видов (например, дельфинов-афалин и обезьян бонобо) однополые взаимодействия являются обычной практикой, а японские макаки их даже предпочитают. Такое удивительное разнообразие и видовая специфичность однополого сексуального поведения невольно вызывают вопрос: в чем же выгода, и какие функции исполняет оно в популяции?

Для объяснения этого феномена возникли разные гипотезы. Например, что таким образом в группе могут устанавливаться и поддерживаться дружеские социальные связи, либо снижаться социальная напряженность и внутривидовая агрессия (те же бонобо могут использовать подобный сексуальный контакт как форму примирения после конфликта). Обе эти гипотезы трактуют роль однополого сексуального поведения как средства достижения совместных социальных результатов – взаимной поддержки и защиты, совместного использования ресурсов.

Эти предположения были проверены в исследовании, проведенном учеными из Института эволюционной антропологии им. Макса Планка (ФРГ), Гарвардского университета и Института биологии сельскохозяйственных животных Лейбница на диких обезьянах бонобо, обитающих в тропическом лесу Луи-Котале в Национальном парке Салонга (Конго).

Бонобо являются особенно многообещающей моделью для исследования различных функций сексуального поведения, так как известны своей «гиперсексуальностью». К тому же эти обезьяны миролюбивы, для их сообществ характерны беспорядочная система спаривания, отсутствие «мужского» принуждения к сексу и немалая доля «матриархата», в том числе женский контроль над сексуальными партнерами.

Наиболее тесные связи самки-бонобо устанавливают со своими сыновьями, которых опекают всю жизнь, помогая им в социальных взаимодействиях. Они также активно сотрудничают между собой, особенно при добыче и защите продовольственных ресурсов, а также формируют коалиции для разрешения конфликтных ситуаций, при этом их агрессивность часто направлена против самцов. Известно, что все взрослые самки бонобо участвуют в однополых сексуальных взаимодействиях, вовремя которых они трутся друг о друга своими гениталиями. Причем такие акты происходят с такой же или даже более высокой частотой, чем с партнерами мужского пола.

Чтобы выяснить, почему для самок-бонобо так важны именно однополые сексуальные отношения, ученые в течение года собирали поведенческие и гормональные данные всех взрослых членов сообщества бонобо в лесу Луи-Котале. Помимо наблюдения за сексуальным взаимодействием, важно было выяснить, как бонобо выбирают партнеров для других социальных мероприятий, таких как оказание поддержки в конфликтах. Одновременно с наблюдением за поведением животных измерялся уровень в моче окситоцина, гормона «доверия и привязанности», который повышается в организме у многих видов, включая человека, после дружественных взаимодействий и секса.

Оказалось, что самки бонобо, когда у них есть выбор, действительно предпочитали заниматься сексом с другими самками, а не с самцами. Причем отношения в паре двух самок были ближе, чем в разнополых парах, а заметный рост в моче самок концентрации окситоцина наблюдался после секса с самками, а не после взаимодействия с самцами.

Независимо от принадлежности к однополой или разнополой паре, особи с большим количеством сексуальных контактов чаще поддерживали друг друга в социальных конфликтах, но большинство таких коалиций создавалось среди самок. Ученые предполагают, что именно подъем уровня окситоцина лежит в основе более высокой мотивации к сотрудничеству у самок бонобо, благодаря которой они чаще доминируют в сообществе.

Авторы этой работы предостерегают приравнивать человеческую гомосексуальность к однополому сексуальному поведению у животных, хотя известно, что взаимовыгодные альянсы между представителями одного пола у людей могут укрепляться сексуальными взаимоотношениями. В любом случае результаты этого исследования свидетельствуют, что у наших близких родственников появление однополого сексуального поведения стало, возможно, важным шагом на пути эволюции, открыв новые пути для выхода на более высокий уровень внутривидового сотрудничества.

Фото: https://www.flickr.com

Достижение определенного социального статуса является центральной мотивацией человека. Осознанно или не очень, многие люди стремятся быть ближе к успешным и популярным людям. Ученые выяснили, почему такая стратегия является плодотворной и что именно она отличает человеческие сообщества от сообществ других приматов

Наличие у особи социального статуса, то есть места в иерархически организованной общественной структуре, присуще как людям, так и животным. У обезьян высокий статус достигается обычно путем агрессии по отношению к другим членам сообщества. В отличие от животных, у людей сотрудничество и конкуренция не исключают, а взаимно дополняют друг друга. Чрезмерно агрессивные индивиды редко оказываются на высоком месте в социальной иерархии. В любых сообществах люди сильно зависят друг от друга, и для получения высокого статуса важна ценность человека для общества.

Ученые из США и Германии в течение нескольких лет исследовали общественные отношения у представителей малочисленного коренного народа чимане, живущего в тропических лесах Боливии. Чимане в последние годы являются предметом пристального внимания ученых еще из-за того, что у них самая низкая распространённость атеросклероза коронарных артерий среди всех изученных народов. Артериальное давление, уровни холестерина и глюкозы также практически идеальны. В сообществе чимане нет строгой иерархической структуры, статус имеет довольно неформальный характер и выражается в основном в том, насколько влиятелен голос мужчины во время собраний. Кроме того, мужчины с высоким статусом в этом сообществе, как правило, имеют хорошее здоровье и большее, чем у других мужчин племени, количество выживших детей.

Исследователи просили мужчин чимане оценить статус других мужчин племени и рассказать о своем сотрудничестве с ними во время охоты, рыбной ловли или других совместных работ. Выяснилось, что чимане, уже имеющие высокий статус, со временем приобретают все больше социальных партнеров, а более «простые» чимане «поднимаются», сотрудничая с людьми, имеющими высокое положение в обществе.

Такое непрерывное взаимовлияние на статус друг друга размывает иерархические различия. Поэтому в отличие от обезьян люди, особенно живущие небольшими группами, как чимане, формируют эгалитарные общества, то есть, относительно равноправные. Эта модель дает сбой, когда человеческие сообщества становятся слишком крупными для тесного взаимодействия между его членами. Богатые люди в таких обществах теряют стимул сотрудничать с бедными, и социальное расслоение общества увеличивается. Тем не менее в отличие от животных, люди лучше умеют договариваться. Человеческие иерархии более эгалитарны по сравнению с другими видами приматов, отчасти благодаря большей взаимозависимости между сотрудничеством и статусной иерархией.

Фото: https://pxhere.com

Mus musculus (домовая мышь). Труды Лондонского зоологического общества. т.1: Млекопитающие (1848-1860)

Выбор брачного партнера непрост: эволюция «опробовала» на разных животных самые разные стратегии и механизмы этого жизненно важного процесса. Потенциальные супруги задействуют для этого зрительную (особая окраска) и звуковую (песни) коммуникацию, поведенческие и, не в последнюю очередь, химические сигналы. Тонкости работы феромонов – молекул, вызывающих изменения полового поведения животных, изучены недостаточно. А в недавних экспериментах на мышах ученые убедились, что на вопрос, «что первично – феромоны или поведение», ответ будет неоднозначным

Домовые мыши (Mus musculus) – территориальные животные: самцы, получившие контроль над определенным участком, получают высокий социальный статус. Чтобы застолбить свою территорию, доминанты метят ее мочой.

Как и у многих других животных, мышиная моча содержит феромоны – исходно нерастворимые в воде молекулы, которые становятся растворимыми после связывания в печени с белками комплекса MUP (major urinary proteins). Эти же белки впоследствии сохраняют феромоны в окружающей среде, где последние работают как обонятельные сигналы. Кроме того, некоторые MUP (например, MUP20) сами являются феромонами. Надо сказать, что у хотя у человека также есть один ген MUP, он является функционально неактивным псевдогеном, и соответствующий белок не синтезируется.

Как говорил французский писатель и журналист Р. Бове, «женщины любят победителей». И самки мышей не являются исключением – они также предпочитают доминантов, захвативших территорию и успешно обороняющих ее от захватчиков. Без феромонов тут точно не обходится, но исследовать связь социального статуса и уровня продукции феромонов у самцов с предпочтениями самок на лабораторных животных затруднительно, так как такое поведение у них выражено слабо, и они в целом менее агрессивны, чем их дикие сородичи. Поэтому ученые из Венского ветеринарного университета (Австрия) использовали в своих исследованиях домовых мышей, чьи родители были отловлены в дикой природе.

До начала экспериментов молодые мыши содержались в одиночных клетках и друг с другом не общались, а затем их поселили группами в вольеры, условия в которых были приближены к природным. Затем исследователи убедились в том, что самок, готовых к спариванию, действительно больше привлекает запах мочевых меток самцов высокого социального ранга.

Анализ мочи самцов показал, что после приобретения ими высокого статуса в ней возрастает содержание летучего феромона гидрокси-6-метил-3-гептанона, связанного с MUP, а также самих этих белков, включая MUP20. Этот последний не только является феромоном, но и стимулирует нейрогенез, а также усиливает агрессивность животного. Таким образом, выиграв схватку за «место под солнцем», самец мыши увеличивает свою привлекательность для самок и получает дополнительные «бонусы» в конкурентной борьбе с сородичами.

Интересно, что все эти изменения оказались обратимы: после рассадки в одиночные клетки уровень феромонов и MUP вернулся к «норме».

Результаты этой работы подтверждают уже известные данные, что активность генов MUP контролируется гормонами, уровень которых у отдельной особи, в свою очередь, может драматически меняться в результате социальных взаимодействий. В целом же новые данные можно считать косвенным подтверждением гипотезы, что не только гены влияют на поведение, но и, наоборот, изменения в самом поведении могут менять генную активность.

Фото: https://www.flickr.com

Шимпанзе в Честерском зоопарке (Великобритания)

Способность поделиться чем-то с другим – это такая чисто человеческая черта... Среди животных подобное поведение за пределами «семейных» отношений практически не встречается, исключения – наши близкие обезьяньи «родственники», шимпанзе и бонобо. Исследуя их поведение, можно узнать много нового о том, как формировались социальные взаимоотношения между древними людьми

Зачем делиться с кем-то, помимо своих родных и близких? Иногда это просто выгодно, например, если взамен мы сами получаем что-то нужное. А бывает и так, что беречь свое добро от посягательств выходит себе дороже. Но всегда ли людьми и обезьянами движет только практическая выгода?

Ученые из Института эволюционной антропологии общества Макса Планка (Германия) многие годы наблюдают за поведением шимпанзе в Национальном парке Таи в западноафриканской республике Кот-д'Ивуар. Оказалось, что при дележке совместно добытой пищи они могут учитывать вклад конкретной особи в ее добычу. Иногда такой дележ может происходить в рамках некой «сделки», «попрошайничества», или же обезьяны могут просто отнять еду у тех, у кого она есть.

Выяснилось, что в тех случаях, когда шимпанзе добровольно делятся едой, то они охотнее делают это со своими «друзьями», с теми, кем у них сложились более тесные отношения. При этом ни высокий статус прочих особей, ни поступающие от них предложения «сделки» не влияют на это решение.

Ученые предположили, что существует связь между таким типом поведения и работой системы «гормона привязанности» окситоцина, а также системой гормона дофамина, участвующей в работе центра вознаграждения. Чтобы проверить это, они собирали образцы мочи шимпанзе в течение часа после приема пищи и измеряли в них уровень окситоцина. Для дальнейшего анализа всех обезьян поделили на три группы: те, кто безуспешно участвовал в совместной добыче еды; особи, которые делились друг с другом после удачного промысла; наконец, те обезьяны, которые делились едой вне связи с ее совместной добычей.

Во всех трех группах уровень окситоцина был повышен по сравнению с контрольной группой (животными, никак не взаимодействовавшими с другими), включая и тех особей, которые отдавали еду, и тех, кто ее принимал. По-видимому, окситоцин запускает петлю положительной обратной связи при разных межличностных взаимодействиях, подкрепляя эмоциональные дружеские связи между шимпанзе и способствуя их социализации. Судя по факту преемственности базовых моделей социальных отношений у приматов и человека, есть все основания считать, что тот же самый механизм способствовал развитию сотрудничества и у древних людей.

Фото: https://commons.wikimedia.org

Мы общаемся между собой не только с помощью слов. Невербальных средств много: мимика, интонация, позы и жесты, а еще вздохи, плач, смех… Такое общение, имеющее параллели с коммуникацией у животных, мы эволюционно унаследовали от наших далеких предков. К примеру, многие из животных, такие как обезьяны или собаки, также могут «смеяться», когда их щекочут либо в процессе игры. У людей смех играет сложную и разнообразную роль в социальных взаимодействиях, от демонстрации принадлежности к группе до осмеяния как формы наказания. При этом люди не всегда смеются от всего сердца, и ученые решили проверить, насколько хорошо люди разных культур отличают искренний смех от фальшивого

Смех как физиологическое явление связан с работой нескольких отделов головного мозга. В случае спонтанного, искреннего смеха ключевую роль играют подкорковые отделы, в основном лимбическая система, отвечающая за эмоции. Если же мы сознательно имитируем смех, то этот волевой процесс начинается в коре головного мозга, которая отдает речевому аппарату команду издавать звуки, имитирующие смех. Поэтому не только отделы мозга, но и сами органы артикуляции при спонтанном и «искусственном» смехе работают по-разному. В первом случае издаваемые звуки более высокие, громкие и менее регулярные, «поддельный» же смех отличается по своим акустическим характеристикам, он монотоннее и больше схож с речью.

Большая группа ученых из разных стран проанализировала способность представителей разных культур, говорящих на разных языках, распознавать природу смеха. Они записали на пленку 36 эпизодов смеха англоязычных женщин, среди которых был как непроизвольный смех в разговоре приятельниц, так и нарочитый, когда женщинам предлагали специально рассмеяться в микрофон. Эти записи затем воспроизводили для участников исследования, в число которых вошло чуть менее 900 человек из двух десятков стран.

Оказалось, что все люди достаточно хорошо различают эти два вида смеха: правильные ответы давались в 56–69% случаев. При этом обнаружились некоторые закономерности, связанные с уровнем развития общества. Так, представители менее индустриализованных стран (например, Самоа) реже оценивали смех как настоящий. Это могло быть связано как с большим скептицизмом отвечающих, так и с действительно более высокой точностью распознавания «подделки». По мнению ученых, в более «простых» обществах распознавание фальши может иметь решающее значение для выживания в буквальном смысле этого слова, тогда как в более развитых социумах люди привыкли к ничего не значащему вежливому смеху, никак не связанному с истинными чувствами. Интересно, что знание английского языка, носителями которого были женщины, смеющиеся на записи, влияло на точность ответов гораздо меньше, чем уровень развития экономики и средств массовой информации в стране, откуда был родом опрашиваемый.

Вывод достаточно прост: все люди, вне зависимости от языка и культуры, в целом неплохо различают настоящий и поддельный смех. Но все же не исключено, что в современном обществе эта способность начинает утрачиваться. И когда одни люди сегодня стремятся как как можно «искреннее» смеяться, отыгрывая социальные роли, другие учатся распознавать обман, чтобы не стать объектами манипуляции. Смех в жизни человечества продолжает занимать свое место, но при этом он «эволюционирует», уходя все дальше от своего исходного смысла «помощника» в социальных взаимодействиях.

Фото: https://pixabay.com