Олды тут?
Сериал "Михайло Ломоносов". 1986 год.
Юность
Молодость
Зрелость
Один из моих любимых, советских сериалов, на равне с "Россия Молодая".
Сериал "Михайло Ломоносов". 1986 год.
Юность
Молодость
Зрелость
Один из моих любимых, советских сериалов, на равне с "Россия Молодая".
Володя Высоцкий с родителями.
Владимир Высоцкий, легендарный бард советской эпохи, оставил неизгладимый след в истории. Его жизнь и творчество изучены досконально, включая генеалогию его предков. Исследования историков М. Кальницкого и В. Ткаченко пролили свет на историю рода Высоцкого.
От отца к сыну
Отец Владимира, Семен Владимирович Высоцкий, был военным связистом, участником Великой Отечественной войны. За свои заслуги он получил множество наград и удостоился звания полковника. После войны он окончил военную академию, а по национальности был евреем.
Мать-лингвист
Мать Высоцкого, Нина Максимовна Серегина, окончила Московский областной комбинат иностранных языков и работала референтом-переводчиком. Она владела немецким языком и работала в различных государственных организациях. Ее национальность была русской.
Неизвестные страницы
Исследования предков Высоцкого не выявили сенсационных фактов, однако некоторые любопытные детали прояснились. Так, было установлено, что дед Владимира по отцовской линии, Вольф Шлиомович Высоцкий, родился в Белоруссии в 1865 году. Он работал портным в Вильне, а затем переехал в Киев, где и родился отец барда.
Дед Высоцкого по материнской линии, Максим Петрович Серегин, работал сапожником в Москве. Его супруга, Елизавета Яковлевна Серегина, была домохозяйкой.
Итоги исследования
Изучение генеалогии Владимира Высоцкого позволило воссоздать его семейное древо и проследить историю рода в нескольких поколениях. Хотя никаких поразительных открытий не было сделано, эти исследования дополнили наше понимание происхождения легендарного барда, чье творчество продолжает жить в сердцах его многочисленных поклонников.
Родители Владимира Высоцкого
Предки Высоцкого по отцовской линии: от местечка к столице
Родословная Высоцкого по отцовской линии восходит к местечку Селец (ныне Беларусь), где жил его прапрадед Лейба Букльковштейн. Его сын Шлиом, учитель русского языка, стал первым носителем фамилии Высоцкий.
Около 1880 года Шлиом переехал с семьей в городок Высокое. Существует предположение, что именно этот населенный пункт дал фамилии Высоцких свое название, но доказательств этому нет.
Дедом Владимира Высоцкого был Вольф Высоцкий, родившийся в Брест-Литовске. Он получил образование в Люблинском коммерческом училище, Киевском коммерческом институте, Киевском университете и Киевском нархозе.
В период НЭПа Вольф открыл мастерскую театрального грима. Позднее он переехал в Москву и, возможно, именно тогда сменил имя и отчество на Владимир Семенович.
В 1915 году Вольф женился на Доре (Деборе) Бронштейн. У них родилось двое сыновей: старший Семен (отец Владимира) и младший Алексей, ставший кадровым военным и писателем.
Предки Высоцкого по материнской линии: из деревни в Москву
Дедом Высоцкого по материнской линии был Максим Иванович Серегин из Тульской области. В 14 лет он переехал в Москву и работал швейцаром в гостиницах.
Его жена, Евдокия Андреевна Синотова, приехала из деревни под Бородино. У них было пятеро детей. В 1923-24 годах семья поселилась в доме на Первой Мещанской улице, где Владимир Высоцкий провел часть своего детства.
Сам Высоцкий считал себя русским, хотя знал о своих еврейских корнях по отцовской линии и никогда не скрывал их.
Недавно один наш читатель рассказал о мальчике, который не слышал ни одной сказки Пушкина. Его мама выбросила все книги Александра Сергеевича после того, как узнала про его скабрёзные эпиграммы и кощунственную поэму «Гавриилиада».
Над принципиальной мамой можно посмеяться, конечно. Но мы не будем. Лучше расскажем вот какую историю…
В 1826 году во время посещения Святогорского монастыря Пушкин увидел открытую Библию и машинально прочёл страницу, на которой она открыта. Это была Книга пророка Исайи, отрывок, в котором пророк говорит о том, как ему явились шестикрылые Серафимы:
«И сказал я: горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами…» (то есть «мне ли говорить о Боге, если это делают ангелы»). «Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих, и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твоё удалено от тебя, и грех твой очищен. И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? Кто пойдёт для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня» (Ис. 6, 5 — 8).
Атмосфера монастыря, душевное состояние, в которое погрузился поэт, оказывают на него странное и сильное впечатление. Несколько дней эти образы преследуют его, пока наконец он не встаёт ночью и не записывает стихотворение «Пророк». Напомним отрывок:
...И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул...
Почему этот случай так взбудоражил Пушкина? Может, потому, что его собственные уста были «нечисты» — осквернены многими от буйства гормонов происходящими скабрёзными строками?
И это он сам, Пушкин, ощущал «духовную жажду» — и желал быть призванным к служению, быть может, более высокому, чем легкомысленное «служенье муз»?
Заметьте, сколь сложен обряд, описанный в стихотворении: и язык вырвал, и грудь рассёк, и сердце вынул, и на место сердца вставил пылающий уголь, тогда как в Книге ангел всего лишь касается этим углём уст пророка. Словно не было у поэта уверенности, что одно лишь прижигание уст поможет. Будто чувствовал: без КАЗНИ никакое возрождение для него невозможно...
И вот наступает 1828 год. Он становится для Пушкина годом тяжёлого нравственного кризиса. В правительстве идёт следствие по делу написанной им за семь лет до этого ходящей в анонимных списках «Гаврилиады». За богохульство анонимному автору поэмы полагается каторга. Только надо его ещё сперва отыскать. Этим занимается специальный следственный орган — Временная верховная комиссия.
Допрошенные по делу указали на предполагаемое авторство Пушкина. Ему пришлось испытать небывалые доселе страх и унижение. Одно дело — встать в ряды декабристов, бунтовщиков, и совсем другое — оказаться осуждённым за литературное хулиганство.
Пушкин не боялся ни смерти, ни гонений, но он боялся бесчестия. И — потерял лицо. Он лгал Временной комиссии, приписывал авторство «Гаврилиады» покойному князю Дмитрию Петровичу Горчакову, пытался вводить в заблуждение друзей. «Вряд ли был в его жизни момент большего в собственных глазах позора», — пишет литературовед В. С. Непомнящий.
Царь вроде бы поверил Пушкину и просил его лишь помочь следствию отыскать того, «кто мог сочинить подобную мерзость». Пушкин был в отчаянии. Граф П. А. Толстой посоветовал ему не запираться. И Пушкин пишет царю письмо, в котором признаётся в «шалости столь же постыдной, как и преступной».
Царь поступил благородно. Прочитав письмо, он повелел прекратить расследование, но никому не сообщил о признании Пушкина. (Недаром Николая Павловича Романова современники называли царём-рыцарем.)
Пушкин испытал огромное сотрясшее его душу облегчение. Бывают очищения слёзные, очищения страданием, очищения смехом, а бывает — очищение стыдом. Стыд — одно из сильнейших чувств: он способен провоцировать физиологические реакции от покрасненья ушей до обморока, стыд может мучить долго, как рана, и заживать, исчезая из эмоциональной памяти без следа.
Для человека чести, каковым Пушкин являлся, пережитое, без сомнения, было той самой «Серафимовой казнью», вследствие которой прежний человек умирает и появляется на свет другой человек. Вскоре после окончания следствия (завершившегося в конце осени) он пишет:
Как быстро в поле, вкруг открытом, Подкован вновь, мой конь бежит! Как звонко под его копытом Земля промёрзлая звучит!..
Злосчастный 1828 год заканчивался. В декабре 1828 или январе 1829 на детском балу у танцмейстера Иогеля Пушкин впервые видит юную Наташу Гончарову. Начинается, как принято говорить, «совсем другая история».
Полистать журнал "Лучик" можно здесь
Подписаться с доставкой в почтовый ящик – на сайте Почты России
Купить – на Wldberries
Скачать несколько номеров бесплатно – здесь
Наш Телеграм-канал: https://t.me/luchik_magazine
Фото товарища Сталина и автомобиля «Победа»
Согласно легенде, при разработке автомобиля «Победа» планировалось, что название машины будет «Родина». Узнав об этом, Сталин иронически спросил: «Ну и почем у нас будет Родина?». Поэтому название заменили на «Победа».
22 апреля 1870 года родился Ульянов Владимир Ильич, более известный всему миру под псевдонимом Ленин.
Интересные факты о том, каким был Ленин, когда «бегал с кудрявой головой» — по той самой улице, которая названа в его честь (Московская улица, сейчас улица Ленина).
Вопреки распространенному убеждению, у Ленина в роду нет калмыков. Его дед по папе, Илье Николаевичу, происходил из села Андросова Нижегородской губернии, после чего переехал в Астрахань. Прадед и прапрадед были крепостными крестьянами нижегородских помещиков. А вот в маме, Марии Александровны Бланк, кровей было намешано: в ее роду имеются русская, немецкая и шведская линии. У Ленина имеются именитые родственники: его прапрабабушка Кристина Маргарет Эдлер была связана родственными узами с семейством Курциусов. Эрнст Курциус был одним из крупнейших историков античности, археологом, автором трехтомника «История Греции». Его брат Георг написал учебник по древнегреческому языку, который был переведен и на русский язык, и имелся в библиотеке Ульяновых.
Ленин, как и все дети того времени, был крещеным. В Никольскую (Казанскую) церковь, которая располагалась на Карамзинской площади (ныне — пересечение улицы Гимова и эспланады), маленького Володю отнесли на шестой день после рождения. Крестными мальчика были этнограф, краевед, управляющий Симбирской удельной конторой Арсений Белокрысенко и мать коллеги и друга Ильи Николаевича, Наталья Ауновская.
Исследователи считают, что от религии Владимир отошел, когда ему было 16 лет. По закону Божьему при этом гимназист Ульянов имел отличные оценки.
Никольская церковь была одной из красивейших в Симбирске. После революции она была взята на охрану государством музейным отделом Главнауки Народного Комиссариата Просвещения СССР. Однако в 30-е годы ее уничтожили.
Знаменитый дом на улице Московской, приобретенный семьей Ульяновых (именно в нем сейчас расположен музей), семья купила за 3750 рублей. Бывшая хозяйка — вдова титулярного советника Екатерина Молчанова. Купчая была оформлена на маму Ленина, Марию Александровну.
В детстве Володя был пухленьким, крупным мальчиком, что видно по его фотографиям. Он поздно начал ходить, много падал и часто ударялся головой — родители даже опасались, что это отразится на умственных способностях их сына. Интересно, что акушерка, которая принимала роды, говорила: «Либо очень умный, либо очень глупый выйдет».
Позже он стал бойким, веселым мальчиком, любил шумные игры, ломал игрушки. Играл в солдатики и предпочитать командовать другими детьми. В пять лет (по тем меркам очень рано) выучился читать, затем был подготовлен к гимназии и в 9,5 лет пошел в первый класс.
Маленький Володя был мастером на все руки. Вместе со старшим братом и сестрами делал из картона, бумаги и других материалов елочные игрушки, солдатиков, по чертежам из детских журналов изготавливал гимнастические снаряды, ходули. А позднее помогал отцу ремонтировать мебель и делал полки для книг.
Будущий вождь мирового пролетариата неплохо рисовал. Известен его рисунок «Тотемами», который Володя послал своему другу в Оренбург. У маленького Володи был очень хороший слух, он хорошо для своего возраста играл на рояле. Однако, поступив в гимназию, это занятие забросил.
В детстве Володя чуть не утонул. Вместе с сыном портнихи, жившей во флигеле усадьбы Ульяновых — Колей Нефедьевым, он ходил на Свиягу. Однажды, увидев большую канаву, Володя подошел к ее краю и, не удержавшись, упал на дно, в трясину. Коля спас ему жизнь — он начал громко кричать. Володю вытащили подбежавшие рабочие.
В подростковом возрасте Володя был очень вспыльчивым. Известен его конфликт с преподавателем французского языка в гимназии. На родине, во Франции, он был кучером, а в России выгодно женился на помещице и решил преподавать язык в гимназии. Учитель неправильно написал слово на доске, и Володя его высмеял прямо на уроке. Ульянову выставили 4 по поведению — из-за этого ему, круглому отличнику, могли не дать золотую медаль. Илья Николаевич серьезно побеседовал с сыном, конфликт был погашен.
У Володи была огромнейшая тяга к знаниям. Он легко заучивал наизусть большие тексты, с лету сдавал экзамены в гимназии, читал на древнегреческом языке выступления ораторов. Знания давались ему без зубрежки — он просто прочитывал материал и моментально его воспроизводил.
Многие замечают, что в доме Ульяновых у Володи самая неудобная комната — ничем не огражденная, по сути, это лестничная площадка на втором этаже. Здесь всегда было очень шумно: лестница спускается ко входной двери. Помещение совсем крохотное, помимо печки, здесь есть место лишь для кровати и пары стульев. Изначально эту комнату хотела оставить себе Мария Александровна, но Володя захотел быть рядом с Сашей, которому подражал. Кроме того, он таким образом решил воспитывать силу воли, учился делать уроки, не отвлекаться на посторонние разговоры.
В студенческие годы Володя пытался курить. Отучить его от вредной привычки смогла только Мария Александровна, которая напомнила ему о бедности. Тогда семья жила только на пенсию отца, лишних денег на табак не было. Этот аргумент стал для Володи решающим.
Конопля для англичан
В середине 16 века будущая владычица морей, Англия, была в сложном положении. Ближайшие соседи все неохотнее покупали английские товары, а вести дальнюю торговлю мешали более сильные страны. Путь к Америкам и странам Востока перекрывали Испания и Португалия, балтийскую торговлю контролировали немцы.
Чтобы изменить положение, в 1551 году несколько влиятельных англичан, в том числе Себастьян Кабот, сын известного путешественника Джованни Кабота и Джон Ди, математик и астролог, организовали акционерное общество. По моде того времени его назвали вычурно, "Компания купцов-предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых". Целью общества был поиск новых, неподконтрольных конкурентам торговых путей.
Перспективным тогда считался так называемый Северо-Восточный проход, через Ледовитый океан в Южную Азию. Сейчас звучит как бред, но тогда в него верили многие. Считалось, что обогнув Скандинавию, можно будет проникнуть в устье Оби, а по ней подняться до Китая. Такие вот были географические представления. На худой конец было решено установить торговлю с Московией, то бишь, с Россией.
Карта 1550-х гг.
Общество насобирало немалый капитал - 6000 фунтов стерлингов. На эти деньги было построено три хороших корабля. Дно их было защищено свинцовым листом - "для защиты от червей, в изобилии водящихся в теплых морях". Как говорится, нам бы ваш оптимизм. Естественно, суда были хорошо вооружены и нагружены припасами.
Адмиралом был выбран Хью Уиллоуби, знатный военный. Он ничего не смыслил в навигации, зато имел связи при дворе и выглядел солидно. Но водить корабли тоже кому-то надо.Поэтому капитаном одного из кораблей назначили некоего Ричарда Ченслера. О его ранней биографии очень мало известно, он был человеком незнатным, но при этом будет играть ключевую роль в дальнейших событиях.
Дирекция общества дала экипажам подробнейшую инструкцию, как вести себя в море, контактировать с туземцами и торговать.
На кораблях запрещалось материться, богохульствовать и играть в азартные игры. С туземцами нужно было быть корректными, особенно с женщинами, но можно было брать языка, напаивать его. Местных жителей следовало привлекать к себе музыкой, а от нападения людоедов ставить часовых.
10 мая корабли вышли из устья Темзы. Из-за неблагоприятных ветров экспедиция только через месяц достигла Норвегии и поплыла вокруг нее. 3 августа капитаны договорились о совместных действиях на случай потери друг друга. Вскоре после этого буря разметала корабли.
Маршруты экспедиции Уиллоуби
Два корабля поплыли на восток и достигли Новой Земли. Они попытались пробиваться на северо-восток, но из-за течи вынуждены были вернуться и зазимовали на Кольском полуострове. Судьба двух экипажей трагична. Через год карелы нашли два корабля, вмерзших в лед, а на них 63 трупа. Не совсем ясно, от чего они умерли, продукты еще были. Уиллоуби нашли склонившимся над судовым журналом. Последняя запись относилась к январю 1554 года.
А вот Ченслер на корабле "Эдуард Благое Предприятие" оказался более счастливым. Он сумел привести свое судно в Белое море и достиг устья Северной Двины всего через три недели после потери спутников, 24 августа 1553 года. Тут англичане встретили рыбаков, которые сначала испугались их, но потом начали кое-как изъясняться жестами. Вскоре о гостях узнал местный воевода. Нашлись люди, говорящие по-немецки, и начались переговоры.
Робкие тогда сидели дома, и Ченслер, не моргнув глазом, заявил, что он посланник короля Эдварда, а вообще прибыл торговать. У него и вправду была грамота от короля, никаких полномочий, правда, не дававшая.
Воевода решил от греха подальше сообщить в Москву, на что ушло несколько месяцев. Как записали потом в Двинской летописи: “послали к царю и великому князю к Москве о приходе от аглицкого короля Едварта посла Рыцерта и с ним гостей”.
Царь Иван с большим энтузиазмом узнал о налаживании прямого контакта с “аглицкими немцами”. На то были свои важные причины. “Посла” вытребовали в Москву, но он и сам уже ехал навстречу.
Ченслер был очень тепло принят царем. Тот наградил его подарками, а самое главное, даровал английским купцам право беспошлинной торговли по всей России. В том же году английский капитан вернулся на родину.
Встреча царем Ченслера. Гравюра 19 века
Учредители компании с длинным названием сочли, что ну его, этот Северо-Восточный проход, нечего морозить там свои balls, лучше торговать с Россией. И переименовали компанию в “Московскую”. Новая королева, Мария Тюдор, обеспечила компании наивысшую поддержку и дала монополию на торговлю с Россией.
Ченслер, будучи на родине, успел написать книгу о России.
Уже в следующем году была отправлена новая экспедиция в Россию, для заключения торгового договора. Возглавлял ее теперь Ченслер. Английских купцов и мореходов милостиво принял Грозный и подтвердил все привилегии.
Погостив в России и поторговав, Ченслер отправился на родину. На одном корабле вместе с англичанами плыл Осип Непея, дьяк посольского приказа и наместник вологодский. Его царь назначил с нарушением местнических обычаев, из незнатных дворян.
К сожалению, корабли экспедиции потерпели крушение у берегов Шотландии. Капитан Ричард Ченслер погиб, как и большая часть команды. Что делать, моряки того времени жили по принципу “плавать по морю необходимо, жить не так уж”.
Но нашему соотечественнику повезло. Вместе с немногими уцелевшим, Осип Непея выбрался на берег и в 1557 году добрался до Англии, где ему была устроена торжественная встреча. Он был представлен королеве Марии и ее мужу Филиппу II Испанскому и другим влиятельным лицам. Он сумел добиться таких же льгот для русской торговли в Англии, какие даровал Грозный англичанам.
В том же году Непея вернулся на родину, везя с собой иностранных специалистов. Бочары должны были научиться в России делать бочки, оказалось, что английские были хуже, а канатные мастера, наоборот, должны были основать у нас канатное производство. Вез Непея и подарки для царя, в том числе, двух львов.
Московская компания была первой, устав которой был утвержден парламентом. Она стала прообразом Ост-Индской компании и других подобных транснациональных корпораций Нового времени. Коммерческая деятельность компании тесно была переплетена с дипломатической. Английское посольство в России защищало интересы компании, а она, в свою очередь, вела дела короны.
Печать компании
И Иван Грозный, как упоминалось, всячески покровительствовал компании, кроме привилегий, например, подарил каменный дом в Москве, как бы сейчас сказали, под офис. Филиалы компании появились в десятках русских городов.
Не всегда отношения партнеров шли гладко. Из разных письменных жалоб, которые шли в руководство компании и государственные учреждения, мы узнаем, что англичане жаловались на безалаберность и жульничество русской стороны. Некоторые жалобы англичан выглядят комично. Так, например, англичане заявляли, что русские их специально закармливают, явно пытаясь нанести вред здоровью. Действительно, в богатых русских домах гостю неприлично было вылезать из-за стола самому, а если он не жаловался назавтра на плохое самочувствие, считалось, что пир не удался. Русские так же жаловались на хитрость и мошенничество англичан. Но взаимные претензии никогда не мешали русским и англичанам вместе обманывать свои правительства.
При всем при том, английские служащие компании успешно адаптировались на русской почве. Многие из них, обогатившись, строили себе роскошные особняки в России, подражали боярам, объедаясь на пирах и заводили слуг, собак и медведей (не шутка, домашние медведи будут в моде у богатых аристократов до 19 века), делали все, что запрещали пуританские обычаи родины. Вкусив русской свободы и денег, многие служащие не хотели возвращаться в Англию, некоторые женились на русских и переходили в православие. Уже в 17 веке английский посол попытался добиться запрета на это у русского правительства, потому что служащие, женившись и крестившись, "забывали" о своих долгах. Ему ответили, что "силою никово не женят".
...
Однако торговля долго не приносила таких уж высоких прибылей. Пока не был освоен северный путь, многие корабли гибли. Акционеров несколько раз призывали делать дополнительные вложения. Но сворачивать дело никто не собирался. Как это объяснить, как и высочайшее государственное покровительство?
А покровительство, действительно, было серьезным. “Торговля с англичанами была для Ивана Грозного столь важна, что заниматься их делами он приказал боярину Борису Годунову, в тот момент – восходящей звезде кремлевской администрации. Англичане называли Годунова на свой манер «протектором». Историки отмечают, что Иван Грозный покровительствовал иностранцам настолько, что в этом было «много оскорбительного для его подданных, которых он охотно принижал перед чужеземцами»”. Б. Кагарлицкий.
Но Иван Грозный не испытывал “низкопоклонства перед Западом”, он просто был очень прагматичным человеком. Дело в том, что торговля между Россией и Англией приобрела характер государственной стратегии.
Из России в Англию поставлялись древесина, воск, кожи, мясо, сало, иногда зерно, лен, пенька, ворвань, смола, канаты, корабельные мачты. Интересно, что русский царь и сам был крупным торговцем. Например, он взял на себя монополию на воск. По всей Европе воск жгли в католических соборах, и на этом основании царь заявил, что воск товар священный, "заповедный" и торговать им должны только цари.
Англичане везли в Москву бумагу, сахар, соль, ткани, посуду, медь, свинцовые плитки для покрытия крыш, предметы роскоши, миндаль, изюм, конские сбруи, лекарства, музыкальные инструменты, алебарды, ювелирные изделия, посуду.
Стратегическим товаром для англичан была пенька. Это волокно, приготовленное по сложной технологии из конопли. Нет не той самой, а так называемой “Конопли посевной”. Курить ее не получится, "беспонтовая", но веревки и канаты получаются отличные.
Собственно, пенька
Без канатов и снастей флот в это время был невозможен, как авиация без алюминия в наше время. А лучшие снасти делались как раз из пеньки. Волокно из нее отличается чрезвычайной прочностью, а самое ценное, не портится от морской воды. Лучшей же пенькой считалась русская. Не особо преувеличивая, без русской конопли не было бы великой морской державы Великобритания.
Именно в это время Англия борется с Испанией не на жизнь, а на смерть, ей нужен флот, следовательно, снасти. От одиночных торговцев английское правительство не может зависеть, ему нужны систематические поставки.
Кстати, почти сразу англичане не только начали закупать пеньку, но и построили канатное производство в России. В 1557 году англичане налаживают канатное производство в Холмогорах. Другим производственным центром компании стала Вологда. К 1560 году местные работники уже овладели технологией, и большинство английских мастеров возвращается на родину.
Россия же остро нуждалась в оружии, боеприпасах, цветных металлах, которые были нужны для того же оружия и военно-инженерных специалистах. Гражданские товары и специалисты тоже были нужны, но стратегическими не являлись.
Санкции
Но почему такой ажиотаж вокруг англичан? Неужели нельзя было найти торговых партнеров поближе? Дело в том, что к середине 16 века ближайшие соседи России фактически устроили для нее торговые санкции.
Тогда Россия не имела месторождений цветных металлов, а это медь и олово для пушек, свинец для пуль. Также трудно было и с сырьем для пороха. Даже хорошей железной руды не было, сталь приходилось ввозить из Швеции.
Ближайшими соседями России были Швеция, Ливония и Великое княжество Литовское. Все они ставили барьеры для русской торговли.
Города Ливонии входили в так называемую Ганзу, торговый союз немецких городов. К середине 16 века Ганза уже угасала, но еще вела общую торговую политику. В Ливонии иностранцам было запрещено торговать с русскими напрямую, запрещалось даже учить русский язык.
Периодически Ганза запрещала к ввозу в Россию такие товары: цветные металлы, металлические изделия вообще, пушки, доспехи, коней, серу (как компонент пороха). Иностранных специалистов в Россию также не пускали. Очень показательно так называемое “дело Шлитте”.
Саксонский купец Ганс Шлитте вел свои дела в России. В 1547 году он получил поручение от царя Ивана завербовать в Европе и привезти в Москву “мастеров и докторов, которые умеют ходить за больными и лечить их, книжных людей, понимающих латинскую и немецкую грамоту, мастеров, умеющих изготовлять броню и панцири, горных мастеров, знающих методы обработки золотой, серебряной, оловянной и свинцовой руды, людей, которые умеют находить в воде жемчуг и драгоценные камни, золотых дел мастеров, ружейного мастера, мастера по отливке колоколов, строительных мастеров, умеющих возводить каменные и деревянные города, замки и церкви, полевых врачей, умеющих лечить свежие раны и сведущих в лекарствах, людей, умеющих привести воду в замок, и бумажных мастеров”.
Шлитте, приехав в немецкие земли, с энтузиазмом бросился выполнять поручение. Чтобы ему не мешали, он попросил разрешение у императора Священной Римской империи Карла V набирать людей, и тот дал согласие. Шлитте завербовал около 300 специалистов. Наконец, они должны были двумя группами выехать в Россию.
Тем временем в Ливонии об этом узнали и заявили официальный протест. Но император не стал отзывать разрешение. Тогда ливонцы решили действовать самостоятельно. Первая группа, которая ехала через территорию Ливонии, была арестована и заключена в тюрьму на пять лет.
Вторая, во главе с самим Шлитте, ехала через Любек, город Ганзы, и была там арестована, Шлитте посажен в тюрьму. Против него сфальсифицировали дело. Он пытался отправить посланников в Москву, но их перехватили, а одного и вовсе казнили. Шлитте не выпускали даже по требованию императора. Позже он бежал и судился потом с Любеком, но безуспешно. Свои действия ливонские власти открыто объясняли тем, что не хотят пускать специалистов в Россию, чтобы они ее не усилили.
Так что в таких условиях торговля с англичанами была спасением. Солидная доля английских поставок состояла из оружия и боеприпасов. Также ехали специалисты. Английский инженер Локк хвастался в письмах, что под его руководством московиты научились делать оружие не хуже, чем английское.
Разумеется, о таком сотрудничестве узнали заинтересованные лица. Ливония и ганзейские города, Польша и Швеция слали в Лондон возмущенные письма. Королева Елизавета поставки оружия отрицала, а про торговлю с Москвой заявляла, что ходят туда всего несколько мирных купцов по своей инициативе.
В разгар Ливонской войны шведы попытались захватить несколько английских кораблей, следующих в Россию. “Мирные купцы” не только отбились, но и взяли на абордаж флагманский шведский корабль.
Проблемы с соседями составляли не только “санкции” на оружие. Уже пару столетий ганзейские, в том числе, ливонские города, были паразитами на русской торговле с Европой. Они сумели полностью перехватить в свои руки экспорт-импорт России, прямо запрещали иностранцам торговать с русскими без своего посредничества.
В 15 веке немцы сумели полностью уничтожить самостоятельную морскую торговлю Новгорода и пользовались своей монополией откровенно мошеннически. Многие товары русским запрещалось взвешивать при покупке, меха закупались с обязательным бесплатным прибавком, от воска “на пробу” можно было откалывать большие куски, тоже бесплатные.
Естественно, русское правительство стремилось избавиться от барьеров и паразитов. Но торговлей по Белому морю этого было сделать нельзя. Белое море замерзало на 4-5 месяцев в году, строить торговый флот здесь было невозможно ввиду отдаленности от центра. Торговля здесь могла быть только вспомогательной.
В заключение об английской торговле. Иронично, но в середине 20-го века, немцы снова перекроют балтийскую торговлю России, а англичане снова будут поставлять оружие по Белому морю. Впрочем, политика меняется, а география нет.
Ну а в середине 16 века России остро требовался порт на Балтике.
Геополитика балтийского региона
Восточная Европа в начале и середине 16 века
Ливония
На территории, которая сейчас называется Прибалтика, в Раннем Средневековье жили разные балтские и угро-финские племена, такие, как летты, курши, ливы и эсты. Они не имели тогда государственности и были язычниками.
Древняя Русь проводила в сторону Прибалтики некоторую экспансию, но без особого энтузиазма. Ярослав Мудрый обложил часть здешних племен данью и построил город Юрьев, он же Дерпт, он же Тарту.
В 10 веке началась немецкая экспансия на северо-восток. В 12 веке она приняла форму Северных крестовых походов. В ходе них многие балтские и славянские народы были вытеснены, ассимилированы или уничтожены. В экспансии переплелись религиозные и захватнические цели.
В середине купцы Саксонии и Вестфалии стали строить свои укрепленные торговые фактории в Прибалтике. Первыми, с кем они вступили в контакт, стали племена ливов. Поэтому северная часть современной Прибалтики стала называться немцами Ливония. Вслед за купцами пришли католические миссионеры. Немецкая колонизация и христианизация вызвали сопротивление местного населения. В ответ на это экспансия немцев стала более организованной.
Епископом Букесховденом была основана Рига, вокруг нее были розданы поместья вассалам. Был основан духовно-рыцарский орден Меченосцев. Орден, однако, отказался быть послушным орудием в руках Церкви, и стал приобретать собственные земли. После разгрома от литовцев в 1236 году Орден влился в другой, Тевтонский, базирующийся в Пруссии, и стал Ливонским.
Завоевание Прибалтики ускорилось, и к концу 13 века Ливонией стало называться государство на территории современных Латвии и Эстонии. Или лучше сказать, не государство, а конфедерация, состоящая из епископских земель, земель Ордена и немецких феодалов.
Местное угро-финское и балтское население было закрепощено и подвергалось феодальной эксплуатации, иногда настолько тяжелой, что вызывала крестьянские восстания, такие, как Крестьянская война в Эстонии 1343-1345. Но конечно, при этом немецкие господа несли эстам и латгалам свет европейской цивилизации.
Благодаря Ледовому побоищу (честно сказать, чрезмерно распиаренному), мы воспринимаем отношения Ливонского ордена и русских земель как борьбу не на жизнь, а на смерть. В реальности все было сложнее. К концу 13 века в регионе установилось определенное равновесие, прерываемое иногда стычками и малыми войнами, которые никогда не приводили к серьезному переделу. Дело в том, что без торговли друг с другом обе стороны не могли обойтись. На этой торговле разрослись и процветали города Рига, Ревель, Дерпт и другие.
Однако в конце 15-начале 16 века положение стало меняться. Новгород и Псков были присоединены к Русскому государству, и их торговые интересы стала защищать гораздо более сильная Москва. Товарооборот в Балтике серьезно увеличился, и политика Ливонии стала мешать не только России, но и ее соседям.
О “санкциях” Ливонии против России я уже говорил. Так ущемлять интересы соседа можно было только с позиции силы. Но в том-то и дело, что Ливония находилась к середине 16 века в глубоком упадке. Ее военная мощь почти сошла на нет, вассалы не выполняли свои воинские обязанности. Горожане-протестанты находились в глубоком противоречии с рыцарями Ордена и епископами. Ливония к означенному времени превратилась в “больного человека северо-восточной Европы”. Слабость ордена была очевидна всем и война за “ливонское наследство” была вопросом времени.
Другие участники
Великое княжество Литовское заслуживает отдельного, более подробного описания. Сейчас ограничусь пока только его интересами к 1557-у году. Княжество Литовское также тяготилось принудительным посредничеством ливонских купцов, даже больше, чем Россия, так как вело более активную торговлю. Литовцы хотели установить контроль хотя бы над Ригой, точнее, рижским епископством, и сумели внедрить туда своего ставленника. Орден ответил войной, но потерпел позорное поражение. Казалось бы, ВКЛ и Москве была прямая дорога совместно поделить Ливонию, но противоречия между ними были слишком серьезными. Более того, княжество заключило с Орденом антирусский договор, что сыграет свою роль.
До 1523 года Швеция находилась в личной унии (объединение через общего правителя) с Данией и Норвегией под скипетром Дании. Шведский аристократ Густав Эрикссон поднял восстание против Дании и сумел добиться независимости Швеции. Он стал первым королем династии Ваза, Густавом I. Шведы также занимались посреднической торговлей между Россией и Европой, и когда англичане стали торговать с Россией напрямую, это сильно ударило по бюджету шведского короля. Он попытался сколотить коалицию против России, а когда не получилось, развязал против нее войну в одиночку. Война 1554-57 годов была выиграна Россией и показала превосходство ее сил над шведскими.
Швеция широко участвовала в торговле на Балтике и не могла не вмешаться в будущую войну. Играла роль также ее вражда с Данией и стремление молодого независимого государства утвердиться в отношениях с соседями. В идеале Швеция хотела бы перехватить всю балтийскую торговлю и замкнуть русский экспорт на себя.
Упоминаемая Ганза неуклонно слабела, и ее торговые пути тоже кто-то должен был перехватить.
В итоге, прекращение существования Ливонского ордена и передел балтийского региона стали вопросом времени.
Продолжение следует
@InnPalych @acethelittle большое спасибо за донаты!
Литература
Бессуднова М. Россия и Ливония в 15 веке.
Блон Ж. Полярные моря
Кагарлицкий Б. Периферийная империя. Циклы русской истории
Милов Л. История России. Т.1
Толстой Ю. Россия и Англия. 1553-1593
Трапезников В. Торговые сношения англичан с Россией через Северный край в XVI - XVII веках
Флоря Б. Иван Грозный
Хорошие авторы
От одного края Евразии до другого широкой полосой протянулась Великая степь. Населявшие ее народы сменяли друг друга, иранцы, тюрки, монголы. Но жили они очень похоже. Пасли скот, были превосходными всадниками, породившими легенды о кентаврах, храбрые пастухи, отгоняющие хищников, и отличные охотники. Жизнь в степи скудна и опасна, иногда единственный способ не умереть - отбить скот у соседа. Поэтому кочевники вечно враждуют друг с другом, такая жизнь делает их прирожденными воинами. Кочевники не могут наладить полноценный быт без товаров земледельческих народов, зерна, тканей, инструментов. Они выменивают их на свои товары, но часто предпочитают добыть более простым путем - набегом. Кочевники всегда неприятные соседи для земледельцев, но когда их массово заставляют отправляться в поход природные катастрофы, сплачивают харизматичные вожди, они сами становятся стихийным бедствием.
Русь всегда граничила с Великой степью и взаимодействовала с ней. Печенеги, хазары, половцы, монголы и татары были соседями Русского государства, и соседями часто опасными. Грабительские набеги, уничтожающие многие деревни и города, сформировали отрицательный образ степняка в русской культуре. Предполагается, что такие былинные отрицательные персонажи, как Тугарин Змей и Идолище Поганое иносказательно изображали кочевников.
Было бы неправильно сводить взаимодействие Руси и степняков только к вражде. Народы торговали, создавали союзы, с теми же половцами русские князья заключили немало браков. Монголов в российской истории принято демонизировать, но ведь от них Русь переняла немало культурных достижений Азии, а русские торговцы выигрывали от участия в торговых цепочках Монгольской империи.
И все же вражда с кочевым миром наложила сильный отпечаток на Русское государство. Долгое время оно только держало оборону. О веках монгольского владычества говорить не буду, это широко известно.
В это время Русь (в эту эпоху просто собирательное название русских земель, никакого единого государства нет) взаимодействует с Золотой ордой, сначала частью Монгольской империи, а затем и независимым государством. Орда была многонациональной, а монголы составляли тонкую прослойку правящей элиты, быстро ассимилирующуюся. Но они сформировали здесь устройство государства и армии.
Во второй половине 14 века в Золотой Орде учащаются внутренние неурядицы, а в конце века она была разбита Тамерланом и вскоре распалась на Большую Орду и ряд ханств, среди которых важнейшие для нас Казанское, Астраханское и Крымское.
Русское государство окончательно перестало платить дань Большой Орде после Стояния на Угре в 1480, а вскоре Орда распалась. Но с упомянутыми ханствами взаимоотношения Московского государства надолго переплелись в сложнейший клубок.
Казань и Русь
Об основании Казани есть мало документов. Принято считать, что это сделал хан Улу-Мухаммед в 1438 году, сделав независимым бывшую часть Золотой Орды - Булгарский улус. Это был не только осколок Орды, но преемник древней Волжской Булгарии. Это было развитое государство на Средней Волге, которое монголам удалось завоевать только с огромным трудом.
Население ханства было оседлым, земледельческим. Существовало развитое ремесло, процветала торговля по Волге. Государство было построено по монгольскому образцу
Сводить взаимодействие Руси с татарскими ханствами только к вражде было бы сильным упрощением. Иван III, когда воевал за независимость Руси от Большой Орды, заключил союз с Крымским ханством.
У Казанского ханства была та особенность, что основная часть населения была земледельцами, и казанская знать не так уж зависела от набегов, так что была почва для мирного сосуществования. И оно периодически наступало. В 1487 году Иван III посадил своего ставленника на казанский престол и между государствами надолго воцарился мир.
Также из Казани постоянно выезжали знатные татары на московскую службу. Татарские корни имеют многие известные дворянские роды России. Апраксины, Аракчеевы, Дашковы, Державины, Ермоловы, Шереметевы, Булгаковы, Гоголи, Голицыны, Милюковы, Годуновы, Кочубеи, Строгановы, Бунины, Куракины, Салтыковы, Сабуровы, Мансуровы, Тарбеевы, Годуновы, Юсуповы. Не все из них вышли из Казани, но, тем не менее.
Но с начала 16 века отношения с татарскими государствами начинают портиться. Османская империя, которая тогда была на пике своего могущества, оказывает им всяческую поддержку. Усиливаются набеги, особенно Крымского ханства, которое все больше становится вассалом Турции.
В начале 1520-х крымский царевич Сахиб-Гирей становится казанским ханом, и набеги со стороны Казани возобновляются. Совсем ненадолго Василию III удалось переломить ситуацию, поставив своего хана Джан-Али в 1532 году, но после смерти князя, в 1535 в Казани произошел переворот, и власть захватил крымец Сафа-Гирей. Набеги возобновились.
Русское правительство стало готовить поход против Казани, но крымский хан отписал в Москву, что Сафа-Гирей его брат, и если поход состоится, то “меня на Москве жди”. Поход отменили, но уступчивость не помогла, казанцы обещали прекратить набеги, только если Русское государство будет платить дань. Возникла опасная перспектива объединения враждебных ханств под эгидой Османской империи.
Но главная проблема, которая тревожила тогда все русское население, это крымские и казанские набеги. Только в 1521-1547 гг. произошло более 40 набегов.Татары жгли деревни, уводили в плен тысячи и тысячи. В Казанском ханстве единовременно было до ста тысяч русских рабов. А часть из захваченных казанцы продавали в страны Востока. Волжская торговля процветала, в том числе, и на работорговле.
Но несмотря на назревшую проблему, в Москве не знали как ее решить до середины 1540-х.
Крымский хан со своим окружением стал слишком прижимать казанскую знать и в 1546 году был свергнут, а Казанское ханство стало более лояльным Москве. Пользуясь этим, русское правительство сумело посадить на казанский престол царевича Шах-Али (Шигалей) из вассального Москве Касимовского ханства. Но он сумел продержаться только месяц. Сафа-Гирей нашел поддержку у ногайских татар и захватил Казань. Шах-Али бежал, а многие казанские князья, лояльные Москве были казнены, или бежали вслед за своим ханом.
Установить лояльного хана не удалось, но стало ясно, что внутриполитическое состояние ханства непрочно. Кроме раскола знати, в Казани также были межнациональные противоречия. Угро-финские и тюркские народы, объединяемые одним термином “черемиса” не слишком-то любили татарскую верхушку.
Так что к 1547 году возникла надежда радикально решить проблему с набегами, завоевав, или, по крайней мере ослабив Казань силой. Кроме того, отдельные группы русского населения имели и свои интересы относительно Казани. Купечество хотело безопасной торговли по Волге, уже тогда имевшей большое значение.
Дворяне надеялись на раздачу в поместья захваченных земель. Упоминавшийся в предыдущей части Пересветов довольно цинично писал: “А о Казанском царстве так сказал Петр, молдавский воевода: «Если хотеть с Божьей помощью добыть Казанское царство, нужно без снисхождения к себе послать к Казани войска, ободрив сердца им, воинам, царским жалованьем, дарами и доброй заботой, а других удалых воинов послать в казанские улусы с приказом улусы жечь, а людей рубить и в плен брать, тогда смилуется Бог и подаст свою святую помощь. А как захватит их, пусть крестит: это надежно. А слыхивал я про эту землицу, про царство Казанское, от многих воинов, которые в этом Казанском царстве бывали, что говорят они про нее и сравнивают ее с райской землей по большому плодородию. И мы сильно удивляемся тому, что столь небольшая и очень плодородная земля, почти за пазухой у такого великого и сильного царя, а не усмирена, и он все это терпит, а ему от них большие неудобства. А хоть бы такая землица и смирилась, все равно за ее плодородие нельзя было бы так оставить».
Первый и второй Казанские походы
Казань 16 века в представлении художника
Зимой 1547/48 года Иван IV лично возглавил поход против Казани. Но из-за ранней оттепели не удалось переправить через Волгу артиллерию. После недельной осады русское войско отступило.
В начале 1549 года хан Сафа-Гирей “убился в своих хоромах”, поскользнувшись, “ударился в умывальный теремец главой своей” и умер. Ханом стал его двухлетний сын Утемыш. Естественно, разгорелась борьба за власть, чем и воспользовались в Москве. Был организован новый большой поход. В феврале 1550 началась осада Казани. Но снова началась ранняя оттепель с сильными ветрами и дождем, порох подмок и пришлось снять осаду. По крайней мере, такова официальная версия. Возможно, царь надеялся взять город при помощи казанской знати, но этого не произошло.
Но уже под Казанью созрел новый план. Его подсказали татарские князья, перешедшие на русскую службу. В то время Казанское ханство делили на две части, Горную и Луговую, по высокому и низкому берегам Волги. На Горной (правобережной) стороне власть ханов была непрочной.
Было решено поставить рядом с Казанью крепость, которая бы смогла отторгнуть от ханства часть территории и стать базой для дальнейших походов. Но легко сказать, поставить крепость, это же не кружка с чаем. Казанцы, естественно, всячески бы мешали строительству. И тогда был выработан оригинальный план.
На русской территории в верховьях Волги была построена деревянная крепость. Ее бревна тщательно пронумеровали, крепость разобрали. Работами командовал талантливый военный инженер, первый, кто нам известен по фамилии, дьяк Иван Выродков. Весной 1551 года большое войско под предводительством Шах-Али выдвинулось на казанскую территорию и на Горной стороне, на реке Свияге была за 4 недели собрана крепость, которую назвали Свияжск. Одновременно была перекрыта и с юга, и с севера казанская торговля. Началась блокада ханства.
Казанцы поначалу не придали значения строительству Свияжска, а потом стало поздно. Население Горной стороны (Горная черемиса) попросилось в подданство Москвы. Иван освободил новых подданных от налогов на три года, осыпал их знать подарками. В знак преданности Черемиса стали нападать на Казань.
Между тем из-за прекращения торговли и нарушения подвоза продовольствия в Казани начались народные волнения. Крымцы бежали из города, а власть взяли сторонники Москвы. Начались переговоры.
Условия, поставленные Москвой, были жесткими. Правобережье оставалось в русском подданстве, правителем Казани становился Шах-Али, в заложники нужно было отдать царевича и его мать, Сююн-бике, а также освободить всех русских пленных и рабов.
Казанцы согласились. Начался долгий процесс выхода русских рабов из Казани. Только в Свияжске пайки получали 60 000 человек. Поначалу стороны соблюдали договоренности. Однако казанцы надеялись, что Москва со временем смягчит условия и вернет Горную сторону. Но здесь русское правительство ни на какие уступки не шло.
Правление Шах-Али было очень зыбким. Он оказался между двух огней. Русское правительство требовало одного, казанцы другого. Против ставленника Москвы постоянно зрели заговоры.
Русское правительство тем временем строило планы мирного присоединения остальной Казани. Часть казанской знати требовали отречения Шах-Али и замену его русским наместником. В марте 1552 года хан отрекся и съехал в Свияжск. Началась передача власти от него к наместнику Микулинскому. Ему присягнуло уже много татарской знати. В самой Казани было объявлено о скором присоединении к Руси. Наблюдатели отмечали полное спокойствие населения.
Считая свою власть в кармане, Микулинский поехал в Казань, занимать царский дворец.
Тем временем среди населения города пронесся слух, что когда в город въедет наместник, начнется резня. В отличие от знати, которая ожидала от присоединения разных подарков и привилегий, население не ждало ничего хорошего. Теперь достаточно было слуха, чтобы поднялось восстание, и оно произошло 12 марта 1552 года. Ворота захлопнули прямо перед носом наместника, внутри перебили всех русских. Казань позвала на престол ногайского царевича Едигера, который вскоре и прибыл.
Надежда на мирное присоединение ханства развеялась, теперь нужно было воевать.
Взятие Казани
Третий поход и осада Казани стали кульминацией всей войны. В отличие от первых двух, он был подготовлен гораздо тщательнее. Уже происходила реформа армии, и в распоряжении правительства были стрельцы, поместное войско было серьезно увеличено в количестве, были наняты иностранные специалисты.
До этого войска отправлялись под Казань частями, теперь решено было назначить точное место и время встречи отрядов. Существование Свияжска здесь очень помогло, в него загодя также были отправлены люди и припасы.
Изменили и обычное время похода. Шах-Али предлагал царю снова двинуться зимой, по более проходимым дорогам. Но Иван решил, что летом по Волге можно доставить тяжелую артиллерию, а при осаде, естественно, легче будет вести подкопы.Решено было не отступать, даже если потребуется зимовать, и на это также были предусмотрены припасы.
21 мая тяжелая артиллерия и часть людей была отправлена к Свияжску. 16 июня выступил царский полк во главе с самим Иваном.
Крымский хан Девлет-Гирей попытался сорвать поход. Он собрал довольно большое войско и вторгся в пределы Руси. Что характерно, в войске хана находились турецкие янычары и пушкари. К концу июня он начал осаду Тулы. Если бы план хана удался, то русскому правительству пришлось бы повернуть силы назад. К несчастью для Гирея, более половины русских войск только успели выдвинуться и развернулись против крымцев. Ему пришлось бежать из-под Тулы, бросив весь "пушечный наряд". Когда стало ясно, что крымцы не вернутся, поход продолжили. По пути к русскому войску присоединились вассальные татарские отряды из Темникова и Касимова.
13 августа армия пришла в Свияжск. Здесь к ней присоединились находящиеся тут два полка, а также полк, целиком состоящий из местных жителей, воюющих на стороне Москвы. Численность русского войска была до 150 тысяч человек, при 150 орудий.
В Казань от царя и Шах-Али были посланы грамоты, предлагающие капитуляцию и прощение от Ивана. Хан Едигер ответил отказом, наполненным оскорблениями в адрес царя и христианства. Началась подготовка к осаде.
Казанское правительство также тщательно готовилось к войне. Город был построен на скрещении двух рек, с третьей стороны был выкопан глубокий ров. Казанскую крепость защищали двойные дубовые стены с засыпанным посередине щебнем. Внутри также была каменная цитадель, где находился ханский дворец и мечети. Стены оборонялись артиллерией. Слабыми местами были 11 ворот, но и они прикрывались башнями и специальными сооружениями. В город было завезено огромное количество запасов. Казань защищало до 40 тысяч бойцов, включая насильно мобилизованных иностранных купцов, многие из которых умели обращаться с артиллерией. Население было готово сражаться до конца.
Оборона предполагалась активная, с этой целью в 15 километрах от города были сооружены укрепления, где находилось до 20 тысяч кавалеристов, которые должны были нападать на русское войско с тыла.
18 августа русское войско переправилось через Волгу, 20-го разбило лагерь около Казани, а 23-го город был полностью окружен. Сторонники Москвы пытались выбраться из города, но были перебиты.
Русские войска заняли места по заранее намеченному плану и приступили к правильной осаде.
Технической стороной осады руководили иностранные "розмыслы", то есть инженеры. Среди них был некий англичанин Бутлер. Также работами командовал Выродков.
Вокруг города было построено сплошное кольцо укреплений, состоящее из окопов и "тур". Туры представляли собой корзины до трех метров высотой, засыпанные землей. Где нельзя было ставить туры, строили "тыны", то есть частоколы из бревен, естественно с бойницами. Перед стеной тур и тынов были выкопаны траншеи для стрелков. Все это происходило под непрерывным огнем неприятеля и его вылазками из крепости. Начался пушечный обстрел города.
В начале осады на русскую армию с тыла и флангов постоянно нападал конный отряд, оставшийся снаружи под командованием князя Епанчи. Налеты координировались с вылазками из крепости при помощи подъема специального флага. По словам Курбского, первые три недели бои шли так напряженно, что часто не удавалось даже поесть. Решено было покончить с Епанчой. 30-го августа русская конница под командованием князя А. Горбатого сделала скрытный маневр. Когда отряд Епанчи снова напал на основное войско, оно начало притворно отступать. Епанча увлекся преследованием и тут ему в тыл ударили русские кавалеристы. Казанский отряд был наголову разгромлен, в плен попало много воинов.
По приказу царя Ивана пленных привязали к кольям перед городскими стенами. В город отправили грамоту с угрозой, что если казанцы не сдадутся, пленных истребят.
Князь Курбский рисует мелодраматичную картину.Якобы с крепости пустили тучу стрел по пленным, сказав: "Погибнете лучше от рук наших басурманских, чем посекут вас неверные". Летопись описывает проще: "Царь...велел побить всех".
Отряды Горбатого и Курбского окончательно добили наружный отряд, что позволило бросить все силы на осаду.
От перебежчиков стало известно, где у казанцев находится основное водохранилище. Туда, под одну из башен, был сделан подкоп, куда заложили 11 бочек с порохом. Взрыв произвел потрясение на защитников, как описано в летописи "множество в городе казанцев побило камнями и бревнами, с большой высоты падавшими... и люди от страха обмерли", но до сдачи было еще далеко. Казанцы выкопали новые колодцы, правда, вода в них была "смрадная" и "умираху с нее".
(Минные подкопы в 16 веке широко применяются в Европе. Их еще называли сапами, от французского sape, кирка, отсюда сапер. Действовать тихой сапой, значит рыть подкоп так, чтобы противник не услышал)
Сразу начали копать еще один подкоп, но применили и другое средство. Была собрана заранее построенная трехъярусная дубовая башня высотой 12 метров.На нее якобы поставили 10 тяжелых орудий и посадили 50 стрелков с крепостными ружьями (явное преувеличение). Так или иначе, стало можно вести обстрел города внутри прямой наводкой. Артиллерия разрушила часть стен, но казанцы успели построить вторую линию. К концу сентября русские осадные укрепления были подведены уже вплотную под стены.
30 сентября был взорван еще один минный подкоп. Состоялся штурм, и часть стен была захвачена. В городе бушевал пожар, но казанцы с удивительной стойкостью продолжали сражаться, строить новые стены. Штурм был отбит. 1 октября казанцам снова предложили сдаться, но они отказались, решив: "все помрем или отсидимся". Весь день шли работы по завалу рвов, заготовке лестниц, непрерывно шел огонь орудий. План штурма был детально разработан. Каждый полк имел точную диспозицию, оставлен резерв, против возможного бегства казанцев поставлены заслоны.
2 октября два мощных взрыва, в которых было использовано более трех тонн пороха сделали грандиозный пролом в стенах. Начался решающий штурм. Курбский, командовавший штурмом через один пролом, рисует яркую картину: "огненный бой на нас пущен со стен и башен, стрел густота такая, как дождь, камней столько, что воздуха не видно... возле стен начали лить на нас кипяток и бросать бревна".
Русские войска несли большие потери, но сумели прорваться в город. Однако остро требовался резерв. Здесь необходимо отметить, что же делал царь в момент боя. Курбский, а за ним и многие недоброжелательные историки уверяют, что Иван зашел в город уже в конце боя, то есть проявил трусость. Это как будто бы подтверждает и официальная летопись, которая утверждает, что царь в момент штурма горячо молился. Летописец духовного звания хотел показать царя благочестивым и оказал ему медвежью услугу. Разрядная книга, помимо прочего являвшаяся чем-то вроде журнала боевых действий, гораздо более деловой документ, описывает, что перед штурмом царь находился уже в войсках и ввел резерв в необходимый момент.
Бой кипел на улицах, часто было слишком мало места, чтобы сражаться копьями и саблями, так что атакующие и обороняющиеся резались ножами. Неразбериху усиливало и то, что часть воинов бросились грабить дома. Командующим пришлось приказать убивать мародеров на месте, чтобы водворить порядок.
Последние бои шли у дворцовой мечети и самого дворца. Обороной мечети руководил Кул Шариф, имам и поэт. Он погиб в бою вместе со всеми своими учениками.
Перед дворцом сражались самые отборные части казанцев почти все они погибли. Хан Едигер сдался в плен. Небольшое количество казанских воинов сумели прорваться из крепости.
После штурма начались повальные грабеж и резня. Большинство мужчин и часть женщин были убиты, улицы были завалены трупами. Это звучит чудовищно с позиции сегодняшнего дня. К большому сожалению, резня в захваченных городах была обыденностью и на Востоке, и на Западе. Особенно если город яростно сопротивлялся, а жители были иноверцами и иноплеменниками (первое тогда было важнее). По неписанным правилам тогдашних войн сдающиеся города было принято щадить, а сопротивляющиеся беспощадно карать. В 1527 году католическое императорское войско нещадно разграбило Рим. В 1576 году испанцы устроили в захваченном Антверпене страшную резню, убив там до 17 000 человек. В 1631 году имперские войска вырезали население Магдебурга, не щадя ни женщин, ни детей. Это не оправдывает казанскую резню, но надо понимать, что тогда подобное не осуждалось.
УПД: для тех, кто хочет погоревать над убитыми казанцами, предлагаю заодно погоревать над
Тела похоронили, над казанским кремлем царь лично водрузил крест и возглавил крестный ход по стенам. Там же, в городе, Иван IV принял титул Царя Казанского, который будут носить российские цари до 1917 года.
Оставшихся в живых казанцев вывели из города и поселили за его пределами. В Казань был поставлен русский гарнизон и посажен воевода. Для управления бывшим Казанским ханством был создан специальный приказ Казанского дворца.
Сопротивление казанцев продолжалось еще четыре года. Затем еще в течении второй половины 16 века произошло несколько восстаний.
Иван IV вернулся в Москву как победитель. Но торжествовал не только он, но и все население Русского государства. Теперь Русь не только защищалась от угрозы с Востока, но и сама перешла в наступление. Победа воспринималась как реванш монголо-татарскому игу. Авторитет царя Ивана тогда взлетел до небес.
Продолжение следует
@m0101 @MajorKusanagi спасибо за донаты!
Литература
Милов Л. История России. Т.1
Скрынников Р. Иван Грозный
Тагиров И. Казанское ханство
Хованская О. Осада и взятие Казани в 1552 году
Худяков М. Очерки по истории Казанского ханства
Флоря Б. Иван Грозный
В рассказе Василия Шукшина «Критики» показана дружба между дедом и внуком. Вот концовка рассказа:
««Гражданин Новоскольцев Тимофей Макарыч одна тысяча… девяностого года рождения, плотник в бывшем, сейчас сидит на пенсии. Особых примет нету.
Вышеуказанный Тимофей двадцать пятого сентября сего года заявился домой в состоянии крепкого алкоголя. В это время семья смотрела телевизор. И гости ещё были…
Тимофей тоже стал смотреть телевизор. Потом он сказал: «Таких плотников не бывает». Все попросили Тимофея оправиться. Но он продолжал возбуждённое состояние. Опять сказал, что таких плотников не бывает, враньё, дескать. «Руки, говорит, у плотников совсем не такие». И стал совать свои руки. Его ещё раз попросили оправиться. Тогда Тимофей снял с ноги правый сапог (размер 43–45, яловый) и произвёл удар по телевизору.
Само собой, вышиб всё на свете, то есть там, где обычно бывает видно.
Старший сержант милиции КИБЯКОВ».
…Встал, сложил протокол вдвое, спрятал в планшет.
– Пошли, дядя Тимофей!
Петька до последнего момента не понимал, что происходит. Но когда Кибяков и отец стали поднимать деда, он понял, что деда сейчас поведут в каталажку. Он громко заплакал и кинулся защищать его:
– Куда вы его?! Деда, куда они тебя!.. Не надо, тять, не давай!..
Отец оттолкнул Петьку, а Кибяков засмеялся:
– Жалко дедушку-то? Сча-ас мы его в тюрьму посадим. Сча-ас…
Петька заплакал ещё громче.
Мать увела его в уголок и стала уговаривать:
– Ничего не будет с ним, что ты плачешь-то? Переночует там ночь и придёт. А завтра стыдно будет. Не плачь, сынок.
Деда обули и повели из избы. Петька заплакал навзрыд. Городская тётя подошла к ним и тоже стала уговаривать Петьку:
– Что ты, Петенька? В отрезвитель ведь его повели-то, в отрезвитель! Он же придёт скоро. У нас в Москве знаешь сколько водят в отрезвитель!..
Петька вспомнил, что это она, тётя, привела милиционера, грубо оттолкнул её от себя, залез на печку и там долго еще горько плакал, уткнувшись лицом в подушку».
Тотальный совок в отдельно взятой избе: собственный телевизор человеку у себя дома разбить нельзя! А глядя на таких «рассудительных», «честных», «правильных» и лишь формально городских тёть и их дядь, да ещё если с русским деревенским («отрезвитель», «центер», «исть») акцентом – а особенно если наигранным – тут не то что телевизор, всю хату разнесёшь. А заодно и страну. Ведь в стране эти тёти устраивались, как правило, неплохо. Не плотниками, а всё по районо, горкомам, собесам…
«Они были очень умные и всё знали – Петькина тётя и её муж. Они улыбались, когда разговаривали с дедом. Деда это обозлило».
Известный художник кисти и слова, мыслитель и любитель русской деревни Чудик из одноимённого рассказа В.М. Шукшина:
«– Ммх!.. – чего-то опять возбудился Чудик. – Никак не понимаю эти газеты: вот, мол, одна такая работает в магазине – грубая. Эх вы!.. А она домой придёт – такая же. Вот где горе-то! И я не понимаю! – Чудик тоже стукнул кулаком по колену. – Не понимаю: зачем они стали злые?»
Не понимает он! Кулаком стучит! А не ты ли сам, горе луковое, растил святорусско-быдлодеревенскую да пролетарско-гоповскую скотинку? Всех ведь своими художествами и юродствами бесил – попутчиков в транспорте, телеграфистку, сноху. Даже 50-рублёвую бумажку потерял (полмесяца работы), лишь бы родная жена пару раз тебе шумовку к бестолковой голове приложила.
Вот ещё один шукшинский любитель русской деревни и критик хамства-грубости, на этот раз из рассказа «Выбираю деревню на жительство»:
«Некто Кузовников Николай Григорьевич вполне нормально и хорошо прожил. Когда-то, в начале тридцатых годов, великая сила, которая тогда передвигала народы, взяла и увела его из деревни. Он сперва тосковал в городе, потом присмотрелся и понял: если немного смекалки, хитрости и если особенно не залупаться, то и не обязательно эти котлованы рыть, можно прожить легче. И он пошёл по складскому делу – стал кладовщиком и всю жизнь был кладовщиком, даже в войну. И теперь он жил в большом городе в хорошей квартире (отдельно от детей, которые тоже вышли в люди), старел, собирался на пенсию. Воровал ли он со складов? Как вам сказать… С точки зрения какого-нибудь сопляка с высшим юридическим образованием – да, воровал, с точки зрения человека рассудительного, трезвого – это не воровство: брал ровно столько, сколько требовалось, чтобы не испытывать ни в чём недостатка, причём, если учесть – окинуть взором – сколько добра прошло через его руки, то сама мысль о воровстве станет смешной. Разве так воруют! Он брал, но никогда не забывался, никогда не показывал, что живёт лучше других. Потому-то ни один из этих, с университетскими значками, ни разу не поймал его за руку. С совестью Николай Григорьевич был в ладах: она его не тревожила. И не потому, что он был бессовестный человек, нет, просто это так изначально повелось: при чём тут совесть! <…>
Словом, всё было хорошо и нормально. Николай Григорьевич прошёл свою тропку жизни почти всю. В минуту добрую, задумчивую говорил себе: «Молодец: и в тюрьме не сидел, и в войну не укокошили».
Это вам не какой-нибудь скандально проворовавшийся из-за жадности советский служащий, а подлинный враг народа, глубоко законспирированный. Что ещё он втихаря вытворял на гражданке или натворил бы на войне, бог его знает.
Игорь Анчиполовский, «Птицам пиздец» (1989 г.):
Стервятники порвали металлические сетки,
Проникли сквозь окно в президентский дворец –
И в доме, где даже тишина была ветхой,
Свил себе гнездо одинокий стервец.
Из тарелок с гниющими остатками обеда
Он пищу черпал для себя и птенца,
А птенец, птенец, шалун и непоседа,
Озорно плевал в кормящего отца.
Вырос младший стервец, и безумные птицы
Покинули старый президентский дворец
И понеслись к той волшебной границе,
За пределами которой птицам пиздец.
Что и говорить, отупевший от чудиков народец не удержал ящик от паденья. Да ещё и уронил максимально криво: парник под названием СССР, в отличие от ну совсем нетепличной Российской империи, не воспитал себе хороших могильщиков. Надо было побольше детей, как в своё время Я.М. Юровского в восемь лет на завод, в клуб к Владимиру Ланцбергу. И побольше таких школ и клубов. И тогда – возможно – не сносить кое-кому головы. Ну а так, сначала старший стервец, а после него малыш-непоседа принялись проедать гниющие остатки криво упавшей советской державы.
Однако щемящих лириков тонкой душевной организации добрый и хрупкий умирающий СССР породил немало. Как, по-видимому, никакое другое общество. Очень многие из этих поэтов ушли рано.
Борис Рыжий (1974 – 2001), «Костёр» (стихотворение написано в 1993 году, из-за схожести смысла и образного ряда и резкой разности ритмик это, можно сказать, как ряшкой об забор трагическое заключение к оптимистичному «Коли втомлюся я життям щоденним…» Леси Украинки):
Внезапный ветр огромную страну
сдул с карты, словно скатерть, – на пол.
Огромный город летом – что костёр,
огонь в котором – пёстрая одежда
и солнце. Нищие сидят
на тротуарах в чёрных одеяньях.
И выглядят как угли. У девчушки
на голове алеет бант – она
ещё немножко тлеет. Я ищу
в пустом кармане что-то – может, деньги
для нищих, может, справку в небеса,
где сказано, что я не поджигатель.
…А для пожарника я просто слаб.
Девочка, как вполне мог бы сказать улыбающийся едва ли не на всех фотографиях поэт Андрей Дементьев, светит прощальным светом. Только у Дементьева не красное на чёрном, как у Б. Рыжего или К. Кинчева, а розовое, в розовой нежной коже, на белом.
Леся Украинка (третья слева, внимательно-ласково смотрит на карапуза) в кругу родственников и знакомых. Зелёный Гай, 1906 г.
«Алёша любил детей, но никто бы никогда так не подумал – что он любит детей: он не показывал. Иногда он подолгу внимательно смотрел на какого-нибудь, и у него в груди ныло от любви и восторга… Особенно он их любил, когда они были ещё совсем маленькие, беспомощные» (В.М. Шукшин, «Алёша Бесконвойный»).
Но Алёша Бесконвойный – редчайший среди шукшинских чудиков достойный человек. Недаром он тяготел к городскому образу жизни: по выходным не работал в колхозе (по субботам топил баню). Конфликтовал, естественно, по этому поводу с колхозным начальством, терпел насмешки односельчан. Можно сказать, защищал русскую культуру (баня, как известно, её символ) от русской разновидности богоносного хрена и рагуля, то есть, простите, святого землепашца, сеятеля и хранителя, пусть в массе своей и не такого агрессивного и взвинченного, как настоящий рагуль.
И философия у Бесконвойного не то что у деревенщиков-народолюбцев:
«…Как хотел Алёша, чтоб дети его выучились, уехали бы в большой город и возвысились там до почёта и уважения. А уж летом приезжали бы сюда, в деревню, Алёша суетился бы возле них – возле их жён, мужей, детишек ихних… Ведь никто же не знает, какой Алёша добрый человек, заботливый, а вот те, городские-то, сразу бы это заметили. Внучатки бы тут бегали по ограде… Нет, жить, конечно, имеет смысл. Другое дело, что мы не всегда умеем. И особенно это касается деревенских долбаков – вот уж упрямый народишко! И возьми даже своих учёных людей – агрономов, учителей: нет зазнавитее человека, чем свой, деревенский же, но который выучился в городе и опять приехал сюда. Ведь она же идёт, она же никого не видит! Какого бы она малого росточка ни была, а всё норовит выше людей глядеть. Городские, те как-то умеют, собаки, и культуру свою показать, и никого не унизить. Он с тобой, наоборот, первый поздоровается».
Можно назвать Лесю Украинку прирождённым педагогом. Ну, или, скажем, киллершей. Галина Лысенко (дочь украинского композитора Николая Лысенко) вспоминала:
«…Мне было лет восемь-девять (значит, речь идёт о начале 1890-х гг., Лесе лет двадцать – Т.М.).
К какому-то празднику готовилось представление детской оперы «Зима и Весна»… Эта опера была гораздо серьёзнее и сложнее, чем другие, тоже детские… а между тем «артистические силы» состояли из одних детей. Должно быть, решающей была тут помощь взрослых. Одним из лучших советчиков и постоянных руководителей в этом деле была Леся Украинка, или просто Леся, как её тогда у нас звали. На её долю выпали самые большие хлопоты – она и режиссёр, и балетмейстер, костюмер и декоратор, да к тому же ещё и суфлёр.
Леся сама придумывала эскизы и сама же шила по ним одеяния для Осени, Зимы, Снеговика и Весны… Все мы удивлялись «ювелирному» мастерству Леси…
Ежедневно Леся приходила репетировать с нами, примерять костюмы, по десять раз повторять наиболее трудные сцены, а нам этого не хотелось. Особенно надоело нам повторять движения, за чем Леся тщательно следила. Бывало, что мы совершенно теряли терпение и убегали куда глаза глядят. Но неумолимый режиссёр вытаскивал нас из-под дивана или из-за какого-нибудь шкафа и расставлял по местам. Не припомню, чтобы Леся по этому поводу когда-либо раздражалась – всегда спокойная, ласковая, она ещё и шутила при этом.
Она и вообще всегда была добродушной…» [29]
Во время самого спектакля, как вспоминала писательница Оксана Стешенко, Леся «старательно помогала одевать и подбадривать артистов. Леся вообще любила детей» [30].
Леся Украинка подрабатывала частными уроками. На них [31] или в ходе случайных разговоров [32] с представителями подрастающего поколения аккуратно, я бы даже сказал: ювелирно, продвигала социалистические идеи. Поэтесса была крепко связана с киевской социал-демократической группой и дружила со многими её представителями, но сама в эту группу не входила. Товарищи её туда не включали: берегли больную, хрупкую женщину от царских тюрем и ссылок. [33, 34] Увы, никто не уберёг Лесю от К.В. Квитки, юриста по образованию, борца за свободу, который в самый мерзкий (он же самый святорусский) период Российской империи (при Николае II) преспокойненько служил в судах рашки. А в первом салорейхе (УНР) стал аж замминистра юстиции.
Ну и напоследок лирическое отступление. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ