Шейндля-Сура Лейбовна Соломониак родилась в 1846 году в Варшавской губернии, в местечке Повонзки в семье мелкого торговца. Её семья занималась скупкой краденого, и контрабандой. Но скоро умерла её мать, а через несколько лет – отец. Шейндлю забрала к себе мачеха, вторая жена отца. Спустя несколько лет Шейндля сбежала к гастролирующей циркачке и актрисе Юлии Пастрана по прозвищу Женщина-медведь из-за обильно росших по всему телу и особенно на лице волос. Возможно именно во время этих представлений Шейндля научилась мастерски актерствовать.
Но век ее хозяйки был недолог: в 26 лет Юлия Пастрана умерла из-за осложнений при родах. Сменив имя на Софью Ивановну, бывшая Шейндля отправилась на поиски криминальных приключений. Страстно мечтая о богатстве, роскоши и прочих материальных удовольствиях, она видела в воровстве самый короткий и верный путь к ним. Начало карьеры не сложилось, в 1864 году Софья не слишком удачно украла кошелёк у торговца Исаака Розенбада. Но ей сначала удалось соблазнить его, а потом и выйти за него замуж. Софья очень старалась строить из себя верную жену и даже родила супругу дочь Суру-Ривку. Но уже через полтора года семейной жизни, прихватив 500 рублей из магазина мужа, удрала с любовником, неким рекрутом Рубинштейном. Через два года ее впервые арестовали за кражу чемодана у юнкера Горожанского, с которым она познакомилась в поезде. Но Софье удалось убедить полицию, что чемодан она взяла по ошибке.
Убеждала людей она легко, сохранились рассказы о её невероятном женском обаянии. Видимо, она была из тех женщин, которые умеют себя подать, ведь описания её внешности, сохранившиеся в протоколах, не впечатляют: рост 153 см, рябоватая, губы тонкие, на щеке бородавка. Рассказывают: богато одетая Сонька зашла в ювелирный магазин с ребенком и пожилым отцом, выбрала драгоценности, разыграла сцену, что забыла дома кошелёк, убедила, что через несколько минут вернется с деньгами, оставив пока тут своих спутников, и вышла из магазина вместе с украшениями. Спустя пару часов выяснилось, что эти двое были наняты за рубль на Хитровке.
Она отрастила длинные ногти и удачно прятала за ними мелкие драгоценности, за что и получила свое знаменитое прозвище Золотая Ручка. Как-то в ювелирном магазине она ненароком уронила на пол бриллиант, а потом полчаса ползала по полу вместе с продавцом в поисках потери. Из магазина вышла «расстроенная», дальнейшие поиски продавец продолжил сам. А Сонька шла по улице с бриллиантом, прилипшим к вырезу в подошве её туфельки, заполненного плотной смолой. Были в арсенале Соньки и менее безобидные средства. В наше время её могли бы назвать клофелинщицей: она угощала новых знакомых конфетами или вином, после которых они долго приходили в себя, лишившись бумажников, часов или ценностей.
Иногда Софья снимала номер в гостинице, под утро выпивала немного, надевала мягкие туфли и пробиралась в номера богатых постояльцев в поисках денег и драгоценностей. Порой ее добычей становились крупные суммы: например, из покоев генерала Фролова она стащила саквояж с 240 тысячами рублей. Если хозяин номера просыпался, Софья … начинала раздеваться! В итоге выяснялось, что дама немного выпила и перепутала номера. Впрочем, скоро следователи заподозрили, чьих рук дело эти кражи, и тогда Сонька на время покинула столицу: в 1868 году она вышла замуж за старого богатого еврея Шелома Школьника, но, так и не дождавшись его смерти и наследства, обокрала его и отправилась в «международное турне».
В 1871 году Софья вышла замуж за известного железнодорожного вора Михеля Блювштейна и родила ему двух дочерей — Таббу и Михалину. Впрочем, никому точно не известно, кто на самом деле был отцом дочерей Сони, потому что любовников она меняла, как перчатки. За все свои «подвиги» в 1872 году Золотая Ручка удостоилась членства в знаменитом «Клубе червонных валетов» - своеобразной организованной преступной группировке (ОПГ) царских времен, куда входили матерые аферисты и мошенники. В 1875 году полиция явилась к ней домой, где обнаружили немало драгоценностей. Но доказать причастность Софьи к их похищению не смогли. Впервые перед судом Софья Блювштейн предстала в 1877 году, когда состоялся суд над членами «червонных валетов» Всего по нему полиции удалось привлечь 48 человек (из них 28 дворян). Но «валетов» защищали лучшие адвокаты того времени, в том числе Федор Плевако. Так что Сонька была оправдана за недоказанностью.
К 1875 году за Софьей Блювштейн и ее бандой тянулся длинный шлейф преступлений, совершенных в Варшаве, Минске, Одессе и других городах. У банды уже выработался определенный стиль работы - члены шайки в основном промышляли карманным воровством и крупными грабежами. В поисках жертв они разъезжали по ярмаркам, появлялись в театрах и других местах скопления людей, где можно было безнаказанно очищать карманы и спокойно скрываться в толпе. Как-то начальник саратовской мужской гимназии Михаил Динкевич ушел в отставку, продал все свое имущество в провинции ради возвращения в родную Москву. Но о том, что на руках у Динкевича появилась крупная сумма денег, прознала Золотая Ручка: она лично познакомилась с Михаилом, выдав себя за графиню, и предложила продать ему свой особняк. То, что шикарные хоромы были сняты у москвичей, на время уехавших в Италию, Динкевич даже не догадывался. Роль нотариуса при заключении сделки сыграл Исаак Розенбанд - бывший супруг Соньки. Он простил Софье ее побег и согласился подыграть ей за немалое вознаграждение. В итоге добычей аферистки стали 122 тысячи рублей, а обманутый Динкевич свел счеты с жизнью.
В 1880 году очередной возлюбленный 20-летний шулер Вольф Бромберг, также известный под именем Владимир Кочубчик подарил Соньке на день рождения голубой бриллиант, который за 4000 рублей и поддельную закладную на дом приобрел у одного ювелира. Но после, ведомый жадностью, шулер решил вернуть потраченные деньги - и отправился возвращать продавцу уже поддельный камень. Махинация вскрылась и полицейские задержали Бромберга, а тот свалил всю вину на Золотую Ручку. Мошенница предстала перед судом. Следовали поработали на славу: на суде в качестве свидетелей со стороны обвинения выступали многие жертвы воровки. И хотя сама Сонька по привычке устроила настоящее представление, на котором пыталась доказать, что стала жертвой оговоров и она честная, многодетная мать, выйти сухой из воды ей не удалось: суд постановил лишить Блювштейн всех прав состояния и сослать на поселение в Сибирь. Отбывать ссылку Соньку отправили в Иркутскую губернию, но уже через год она оттуда бежала. Всего из-под стражи мошенница бежала не один раз, иногда с помощью полицейских, которых очаровывала. Еще в 1870-х её несколько раз ловили в Вене и Лейпциге, но она ускользала от правосудия.
Как-то в мае 1883 года к известному психиатру явилась дама из высшего общества. Дама рыдала: её муж, охвачен манией — ходит и требует у всех деньги за какие-то драгоценности. Потом она же отправилась к ювелиру Карлу фон Мелю, представилась женой психиатра, выбрала самую дорогую брошь и несколько колец с бриллиантами, но заявила, что рассчитаться не сможет, так как деньги у мужа, и попросила доставить приобретения к ним на дом. Когда ювелир принёс покупки, «жена психиатра» встретила его в дверях, взяла коробочку с ними, померить еще раз, а гостя проводила в кабинет к «мужу» для расчёта. После чего исчезла с драгоценностями на сумму 30 тыс. царских рублей (сейчас 6,2 млн. руб.) Ювелира, который отчаянно требовал с врача огромную сумму, признали невменяемым, скрутили и отвезли в клинику. Когда открылась правда, полицейские сообщили им, что они попались на удочку изобретательной мошенницы Соньки-Золотой Ручки.
10 декабря 1885 году в Смоленске Софья вновь была схвачена полицией. За крупные кражи и мошенничество была приговорена к 3 годам каторжных работ и 40 ударам плетьми. Однако 30 июня 1886 года она бежала из Смоленского тюремного замка вместе с надзирателем Петром Михайловым. Поймать их удалось через 2 месяца «воли» в Нижнем Новгороде, за побег и новые преступления она была вновь осуждена и отправлена в 1888 году из Одессы пароходом на каторжные работы в пост Александровский Тымовского округа на острове Сахалин. На Сахалине она опять пробовала бежать: переоделась солдатом. Соньку поймали и подвергли наказанию — жестоко высекли. После этого более двух лет держали закованной в ручные кандалы. В 1899 году Софья Блювштейн приняла православие: ее крестили под именем Мария. Отбыв свое наказание, она осталась на Сахалине в качестве вольной поселенки, вышла замуж. В последние годы жизни содержала небольшую забегаловку. В 1902 году Сонька простыла и вскоре скончалась.
Впрочем, как и по многим другим эпизодам из биографии Соньки, насчет конца ее жизни есть альтернативная версия. Якобы Золотая Ручка все же смогла добраться до Москвы и свое последнее пристанище она нашла в безымянной могиле на Ваганьковском кладбище. Сторонники этого категорически отказываются верить в то, что в могиле покоится супруга итальянца, который в начале XX века жил в России. Многие представители преступного мира по-прежнему приходят к ней на удачу. А вдруг и правда поможет…
Вспомним крохотный эпизод из комедии "Женитьба Бальзаминова". Обращали ли вы когда-нибудь внимание на эти странные слова?
"Солидные-то люди, которые себе добра-то желают, за всякой малостью ездят к Ивану Яковличу, в сумасшедший дом, спрашиваться; а мы такое важное дело да без совета сделаем!"
Иван Яковлевич, к которому "ездят спрашиваются солидные люди", и есть герой сегодняшнего рассказа.
Родился Иван Яковлевич Корейша в 1783 году в Смоленской губернии. Его отец был священником – причём перешёл в духовное сословие из дворянского, что вообще-то случалось весьма редко.
Иван Яковлевич был одарённым ребёнком (поступил в уездное училище сразу во второй класс) и выделялся успехами в учёбе, но не зазнавался, имел кроткий нрав, и был за это окружён любовью товарищей. Однако уже в детстве он отличался замкнутостью – предпочитал играм чтение книг, в основном, духовного содержания.
Как ни странно, окончив с отличием Смоленскую семинарию, Корейша не принял священнический сан. Некоторое время он преподавал в том же училище, но продлилось это недолго. Однажды он встал из-за стола прямо во время урока и, не забрав с собою ни книг, ни других личных вещей, ушёл. Без объяснений. Ушёл и больше не возвращался.
Семинария, в которой учился и затем преподавал Корейша
Корейша отправился в паломничество по святым местам, по монастырям и лаврам: Соловки, Киев, Тверь... Было ему в ту пору 23 года.
Когда четыре года спустя Иван Яковлевич снова объявился в Смоленске, он поселился в заброшенной бане, посвятив всё время молитве и пению псалмов (часто собственного сочинения). Прознав, что в городе объявился юродивый, к бане стали приходить люди: кто за прорицанием или духовным советом, а кто просто из любопытства. Вначале Корейша пытался уделять время каждому посетителю, но вскоре из-за избыточного внимания к своей персоне ушёл жить в лес, где жил не то в шалаше, не то в построенной для него крестьянами хижине. Но внимание к юродивому не ослабевало, а слава его постепенно росла.
В больницу Корейша был помещён из-за двух пророчеств. Первое расстроило свадьбу влиятельного чиновника, а во втором Иван Яковлевич обличал власти Смоленска за растрату крупной суммы, выделенной казной для восстановления разрушенного войной 1812 года города. Это послужило поводом для заключения его в тюрьму, где Корейша был освидетельствован как душевнобольной и помещён в городскую больницу (обычную, психиатрических больниц в Смоленске не было). Было ему тогда 30 лет.
В Смоленской больнице он содержался около двух лет, и все два года больницу осаждали поклонники юродивого. В конце концов крайне раздражённое и утомлённое этим городское начальство добилось перевода Корейши в Москву – в больницу "по профилю".
А что же произошло в Москве? Сразу по прибытию Ивана Яковлевича в Московскую Преображенскую психиатрическую лечебницу, его посетил смотритель лечебницы с вопросом выживет ли его больная дочь. Иван Яковлевич ответил, что выживет. Больная корью девочка выздоровела, и в больницу хлынул поток "паломников" теперь уже из Москвы и её окрестностей.
Был ли Иван Яковлевич Корейша на самом деле сумасшедшим? Страдал ли каким-либо психиатрическим заболеванием? Сказать сложно. Вёл он себя, как положено юродивому, самым необычным образом:
«Девушек он сажал к себе на колени и вертел их; пожилых женщин он обливал и обмазывал разными нечистотами, рвал им платья, дрался и ругался»...
«Обеды и ужины (он все ест руками – будь это щи, или каша) и об себя обтираться, все это делает из его постели какую-то тёмногрязную массу, к которой трудно и подойти».
Предположительно прижизненный портрет И. Я. Корейши. 3-я четв. XIX в. Егорьевский историко-художественный музей
Репутацию "сумасшедшего" укрепляло и то, что Иван Яковлевич обычно не заботился о том, чтобы быть понятым. Нередко его пророчества представляли собой непонятные окружающим слова и словосочетания типа "без працы не бенды кололацы". (Впрочем, это ни что иное как неверно услышанная польская фраза "bez pracy nie bedzie kolaczy", то есть "без работы не будет калачей". Так что "бессмысленными" его пророчества были только для не понимающих слушателей.)
Иван Яковлевич не мылся и не разрешал себя мыть, а творить насилие над почитаемым в народе "блаженным" санитары и врачи не решались. Принимая посетителей, он размешивал воду грязным пальцем и давал им пить; оскорблял их и мог ударить. С возрастом он перестал вставать с постели и все естественные надобности справлял лёжа, поэтому санитары были вынуждены посыпать пол под его кроватью песком.
Преображенская Больница, в которой содержался Корейша в Москве
Осенью 1861 года, на 77-м году жизни, бо́льшая часть которой прошла в заключении в сумасшедшем доме, Иван Яковлевич умер. В течение пяти дней к церкви, в которой стоял гроб, стекались толпы людей. Цветы, украшавшие гроб, и вата, которой было обложено тело, растаскивались как священные реликвии. Все стремились прикоснуться к священному гробу, а некоторые даже умудрялись выгрызать из него зубами щепы. Пропитанный же нечистотами песок из-под кровати усопшего ценился столь высоко, что ушлые сторожа больницы наладили его самостоятельное "производство" и продавали безутешным почитателям блаженного...
(Кстати, Корейша и при жизни приносил хороший доход больнице; в частности, на предназначенные ему пожертвования в ней был сделан хороший ремонт.)
Похоронен Иван Яковлевич Корейша на кладбище церкви пророка Илии в Черкизове (Москва, ул. Большая Черкизовская д.17). Несмотря на почитание в народе святым и, в общем, снисходительное отношение со стороны Православной Церкви, канонизирован в лике юродивых Иван Яковлевич не был.
Могила И.Я. Корейши
Что хочется сказать в заключение этой истории? Чтобы вести образ жизни "звезды", нужно иметь крепкие нервы. Если вы всю жизнь стремились к уединению и духовному созерцанию, а вас преследуют толпы, и вы не можете от этого сбежать – просто потому, что вас держат под замком, – долго ли тут ожесточиться, начать отвешивать тумаки посетителям и перестать мыться?
Внимание, как говорится, на экран. Попробуйте мысленно ответить на три вопроса. 1. Время и место съёмки? Ну, что в нашей стране, понятно, а в какое десятилетие? 2. Каков род занятий этих людей? И самое интересное: 3. Кто из них подпольный миллионер?
А мы пока приступим к рассказу. Рассказывают, будто в древней Спарте не было официального деления на богатых и бедных. Там были запрещены серебро и золото. Однако в военных походах спартанцы видели, как живут в других уголках Греции, и многим в голову приходила мысль: "Хм, а ведь неплохо же! А что если..."
Так что предатели в Спарте были. Например, Павсаний, сын Клеомброта, спаситель Греции от персов, победитель Ксеркса – Ксерксом же и подкупленный. Нет, ничего ужасного Павсаний не совершил. Он всего лишь отпустил на волю ценных пленников. И этого соплеменники ему не простили. Как можно! Всего год назад в Фермопильской битве пали царь Леонид и его "триста спартанцев"!
Подозреваемый в подкупе, Павсаний был вынужден скрыться в храме Афины, под крышей которого нельзя было совершить убийство. Тогда спартанцы просто-напросто замуровали храм и выставили охрану. Павсаний мучительно умер от жажды и голода.
Кстати, накануне той Фермопильской битвы в спартанском войске оказалось двое больных. Леонид отправил их в тыл. На третий день, прослышав, что дела греков плохи, один из больных, Еврит, всё же кое-как доковылял до Фермопил и пал вместе со всеми. А второй, Аристодем, был так слаб, что не смог этого сделать. И за это на родине его прозвали "Аристодем-трус".
Через год, в битве при Платеях, Аристодем сражался так яростно, что греки (не спартанцы) захотели его наградить. Но спартанцы были непреклонны: "Аристодем бился как исступлённый, выйдя из рядов, лишь потому, что искал смерти из-за своей вины. Не достоин".
Что же это были за люди такие?
Пусть здесь будет эта картинка. Черчилль, сам успевший повоевать в молодости и думавший, что знает, на что способен и на что не способен человек на войне, вглядывается в лица русских солдат. "Что же это за люди такие?"
О спартанцах слагалось много легенд. Рассказывали, что спартанским мальчикам до 12 лет не разрешалось носить тёплую одежду. Ну, днём-то в Греции тепло, а ночью? Ведь Спарта страна горная! Так вот, чтобы не замерзать насмерть, маленькие спартанцы делали себе подстилку из крапивы. Она их жалила – и разгоняла кровь, согревала.
Спарта горная страна, удобной для обработки земли мало, отсюда воинственность: основной источник дохода – грабежи и войны с соседями
Кстати, о спартанских мальчиках. Помнит ли кто пионеров из детских книжек времён СССР, воспитывавших в себе "нечувствительность к боли", чтобы в будущей войне быть готовым выдержать пытки?
В пору нашего детства таких энтузиастов оставалось уже совсем немного. Мы были циниками, курили за гаражами и рассказывали друг другу подслушанные у родителей анекдоты про Брежнева. Но никому бы в голову не пришло шутить "Матросов поскользнулся" или рассуждать о том, что, дескать, Зоя Космодемьянская "не тех жгла". Такому "философу" сами бы первые надавали. А потому что ты попробуй – истерзанный, босой – да не в Греции, а на снегу в Подмосковье! Словом, чужое мужество уважали. Как-то ещё хватало ума на себя примерить...
Кукрыниксы. "Таня"
Как с этим у детей сейчас – уже не знаю. С одной стороны, проводили "фокус-группу" с детьми – читателями "Лучика", спрашивали, какой из материалов журнала больше понравился, и они неожиданно назвали рассказ о подвиге Александра Матросова в мартовском номере. А с другой – вёл я несколько лет назад передачу на "Радио России", и зашла речь о "Тимуре и его команде". Один мальчик сказал, что книга фальшивая. Дословно в память врезалось: "Потому что трудно вообразить, что нормальные дети будут рисовать какие-то звёзды на каких-то заборах вместо того, чтобы заниматься тем, что им интересно".
"Трудно вообразить". Ну да. Нам было легче вообразить. Потому что ещё наши родители в детстве мечтали наесться досыта, а уж их родители...
Ладно. Вернёмся к фото.
Это середина 80-х, Москва. Люди одеты, как сотрудники "Внешторга" или как успешные биржевики-кооператоры начала 90-х, но нет, это сотрудники КГБ. И среди них – "простой советский инженер". Ну, не совсем простой. Средней инженерской зарплатой тогда считались 120-150 рублей в месяц, а этот получал 350. Потому что он "секретчик", сотрудник закрытого института "Фазотрон", оборонная промышленность.
За шесть лет этот человек заработал 700 тысяч советских рублей. ("Жигули шестёрка" в 1985 году стоили восемь с половиной тысяч, "Волга" – одиннадцать.) Понятно, что если 350 рублей умножить на 12 месяцев, а потом на шесть лет, 700 тысяч никак не получится. Отсюда вопрос – как он это сделал? Ну, вы догадались уже, наверное.
Да, я же забыл указать его на той фотографии! А вот есть ещё портрет, смотрите. Узнали?
Портрет этот висит в цэрэушной штаб-квартире в Лэнгли, в музее. А изображённый на нём Адольф Толкачёв (1927-го года рождения, имя Адольф пока ещё популярно в нашей стране) удостоен звания "Человека, в одиночку построившего Бруклинский мост" – примерно столько денег сэкономил он американскому бюджету, воруя советскую техническую документацию секретных радиолокационных устройств. Для американского – сэкономил, из советского, считай, похитил.
700 тысяч рублей – это ещё не всё. Основная часть гонорара – несколько миллионов (!) долларов лежала на депозите в американском банке. Плюс по мелочи мелкие презенты: пластинки "Лед Зеппелин", "Дип Пёрпл" и "Юрай Хип" для сына, хорошие карандаши и стёрки для себя, лекарства для дома, для семьи...
Его не завербовали – не сняли с любовницы, не взяли на наркотиках, он, в полном соответствии с киноклассикой "сам пришёл".
Зачем, почему? Сам он объяснял это так
…Я могу только сказать, что значимую роль во всём этом сыграли Солженицын и Сахаров. (...) Какой-то внутренний червь стал мучить меня, что-то нужно было делать. (...) Устанавливать контакт с диссидентскими кругами, имевшими связи с иностранными журналистами, казалось мне неразумным по причине моего места работы. Я имел доступ к совершенно секретным документам. Достаточно малейших подозрений, и я был бы полностью изолирован или ликвидирован. Таким образом, родился план, который я осуществил.
(Из переписки с американским патроном.)
Кроме Солженицына и Сахарова, Толкачёв любил рыбалку, туризм и прогулки на свежем воздухе...
Во время одной из таких прогулок в сентябре 1985 года его и взяли. (Дальше реальные кадры оперативной съёмки.) Подкатил без шума и пыли неприметный автомобиль...
Из него быстро, как в цирке, выскочили какие-то мужчины...
И крепко взяли за горло. Какая уж тут теперь ампула с ядом... Тут "I can't breathe"!
Выяснилось, что за шесть лет, с 1979 по 1985 годы, Толкачёв передал США 54 секретных разработки. За всю историю ни один шпион не причинил нашей стране больше урона.
А погорел Толкачёв вот как... В ЦРУ тамошние бюрокарты уволили сотрудника Отдела СССР и Восточной Европы Эдварда Ли Говарда. Уволили по смехотворному поводу: тот в молодости баловался наркотиками и пытался это скрыть, стеснялся. Вот этот обиженный црэушник и сдал КГБ "шпиона на миллиард долларов". (В благодарность за услугу этому американскому предателю нашего предателя было предоставлено ПМЖ в молодой демократической России. Здесь он свернул себе шею, упав на даче по неосторожности. Совпадение? Ну а что же ещё.)
Эдвард Ли Говард в Москве
После того, как Говард сдал Толкачёва, КГБ полгода пытался использовать того "втёмную", гнать через него дезу, но что-то в этой операции не срослось, и было решено Толкачёва арестовать.
Следствие длилось ровно год. "Шпион на миллиард" активно сотрудничал, надеясь на снисхождение суда. Сам Рейган - лично! - интересовался у Горбачева его судьбой. Но ни то, ни другое не помогло. 24 сентября 1986 года, в день рождения Линды Маккартни и Константина Устиновича Черненко, в день когда газета "Правда" в 1934 году впервые назвала Сталина "великим кормчим", а автоматическая станция Луна-16 в 1970-м доставила на Землю лунный грунт, пистолетная пуля оборвала жизнь Адольфа Толкачёва.
...А ещё хорошие бритвенные лезвия ему были нужны. Бритвенные лезвия просил ему передавать через связных. Ну, это любой мужчина скажет: хорошими бритвенными лезвиями не в пример легче и приятнее бриться, чем скубать харю абы чем. Человек легко привыкает к хорошему.
А это Дмитрий Михайлович Карбышев справа, вы знаете. А слева Сергей Иванович Солнцев, начальник разведки и комиссар партизанского отряда Рузского района Московской области.
20 ноября 41 года в бою с карательным отрядом гитлеровцев получил два пулевых ранения и оставшись без патронов, окружённый, пытался подорвать себя гранатой. Граната не взорвалась. Дважды раненому Сергею Солнцеву отрезали нос и уши, прежде чем повесить.
"Хорошие бритвенные лезвия"...
В мартовском номере "Лучика" речь идёт о подвиге и о том, какое значение имеет подвиг в культуре. Сейчас ведь распространено мнение, что "подвиг – это результат чьей-то халатности". Да, нередко. Но не только это.
(Некоторые подумали, что это и есть статья из "Лучика" – разумеется, нет :) С детьми мы говорили о других событиях и других людях. Познакомиться с содержанием той статьи можно на нашей странице "ВКонтакте". )
Мартовский номер продаётся на Wildberries. Бесплатно скачать другие номера журнала можно здесь.
Её называли «самой популярной и влиятельной женщиной в России». Она провела в заключении 32 года. Свой последний приговор не услышала...
Мария Александровна Спиридонова родилась в 1884 году Тамбове. Её отец был зажиточным тамбовским дворянином, владел двумя домами и паркетной фабрикой.
Мария Спиридонова в юности
Однако уже в 15-летнем возрасте Мария оставила гимназию и устроилась работать конторщицей в губернское дворянское собрание, примкнув к местной подпольной организации эсеров. Была подвергнута аресту за участие в демонстрации, но вскоре отпущена. После революционных событий 1905 года, стала активисткой эсеровской боевой дружины.
Всероссийскую известность Спиридоновой принесло убийство. 16 января 1906 года она застрелила советника тамбовского губернатора Гавриила Луженовского, который был организатором местного отделения «Чёрной сотни» и усмирителем крестьянского восстания в Тамбовской губернии.
Незадолго до расстрела Луженовского эсеры прислали ему и его матери письмо, в котором приговаривали его к смертной казни. Естественно, что Луженковский появлялся в общественных местах только в окружении охраны. Спиридонова, переодевшись гимназисткой, выслеживала его несколько недель. В конце концов она подстерегла советника губернатора на вокзале, когда тот выходил из поезда. Спиридонова выстрелила в него пять раз, но сразу не убила. Луженковский скончался через три недели мучений.
Жертва Спиридоновой Г.Н. Луженковский. Его жена и дети
Дело о покушении на Луженовского широко освещалось в газетах. В либеральной прессе была запущена утка о якобы имевшем место изнасиловании революционерки в тюрьме. Этот факт неоднократно отрицала сама Спиридонова. Другое дело, что во время задержания на месте преступления Спиридонова была жестоко избита. (Пристав Жданов и казачий офицер Аврамов, принимавшие участие в избиении Марии Спиридоновой при задержании, вскоре были убиты эсерами.)
Так или иначе, но «прогрессивная общественность» того времени сочувствовала отнюдь не жертве покушения, а юной и симпатичной (пока ещё) террористке. На суде она не раскаивалась, держалась вызывающе: «Я в полном согласии с ним (с политическим приговором, вынесенном Луженковскому эсерами) и в полном сознании своего поступка взялась за выполнение приговора, потому что сердце так рвалось от боли, так стыдно и тяжко было жить».
Спиридонова ожидала приговора 16 дней. Она ждала смертной казни и боялась, что не сможет встретить её с достоинством. В камере, размышляя о том, что ей предстоит, она лепила человечков из хлебного мякиша и «вешала» их на вырванном из головы волоске. Но казнь ей была заменена на каторгу. Как позже писала Спиридонова, такие моменты навсегда меняют человека.
Мария Спиридонова за решёткой тюремной больницы
Место заключения ей назначили на Нерчинских рудниках, в Акатуйской каторжной тюрьме (примерно 600 километром от Читы). По пути следования осуждённых эсерок к месту заключения, местная общественность встречала их, как знаменитостей. Вот торжественная встреча Марии Спиридоновой, Марии Школьник, Анастасии Биценко, Александры Измайлович, Ревекки Фиалки и Лидии Езерской на Омской железнодорожной станции 30 июня 1906 года во время этапирования к месту заключения
Счастливые солдаты и офицеры конвоя фотографировались с ними "на память":
Жизнь политических заключённых была там вольной: их содержали вместе, отдельно от уголовных, режим был мягким – разрешались регулярные прогулки в лесу и многодневные свидания с родственниками вне тюрьмы, с проживанием «на квартирах».
На каторге. Мария Спиридонова - крайняя слева
Тем не менее, Спиридонова считалась «мученицей царского режима» и сразу после Февральской буржуазной революции, отбыв около двенадцати лет заключения, была амнистирована и освобождена личным распоряжением Керенского.
Наступил расцвет её политической и общественной деятельности. Именно к этому времени относятся слова американского журналиста Джона Рида о Спиридоновой как о самой известной и влиятельной женщине в России. Она становится одним из лидеров партии левых эсеров, входит в состав ВЦИК РСФСР. Её избирают председателем двух съездов Советов крестьянских депутатов, членом президиума ВЦИК. Она признаёт необходимость сотрудничества с большевиками и часто встречается с Лениным. Именно союз с левыми эсерами в конце 1917 – начале 1918 года помог большевикам закрепиться у власти.
Однако вскоре пути эсеров и большевиков разошлись. Эсеры были не согласны с концепцией диктатуры пролетариата, справедливо считая тогдашнюю Россию страной прежде всего крестьян. Они протестовали против политики большевиков в деревне. А главное – резко изменили своё отношение к Брестскому миру. На V Всероссийском съезде Советов Спиридонова обвиняет большевиков в измене и заявляет о возобновлении террора: «Теперь, как и при царизме, в моей руке будут тот же револьвер, та же бомба». Кстати, выступала на этом съезде Спиридонова, стоя на столе.
После взрыва в резиденции Мирбаха
Бомба взорвалась уже через несколько дней: 6 июля 1918 года в резиденции немецкого посла. По замыслу эсеров, его гибель должна была разорвать Брестский мир. В тот же день Спиридонову арестовывают, но, учитывая «заслуги перед революцией», вскоре освобождают. Но – тоже ненадолго.
По словам Николая Бухарина, свидетельствовавшего против Спиридоновой на Московском Революционном трибунале, «все речи Спиридоновой поражали своей логической несообразностью, были сплошным истерическим криком и свидетельствовали о её полной неуравновешенности».
Приведём, кстати, некоторые фрагменты этих речей. Вот фрагменты из открытого письма Спиридоновой в ЦК партии большевиков:
«Вместо свободного, переливающегося, как свет, как воздух, творчества народного, через смену, борьбу в советах и на съездах, у вас — назначенцы, пристава и жандармы из коммунистической партии».
«Вы настолько приучили народ к бесправию, создали такие навыки безропотного подчинения всяким налётам, что авксентьевская, американская, красновская диктатура могут пройти, как по маслу».
(Эсер Н. Д. Авксентьев, как раз в это вреям собирал антибольшевивтские силы в Сибири. П.Н. Краснов – один из руководителей добровольческой армии, организатор белого движения на Дону.)
В феврале 1919 года трибунал постановил сроком на один год изолировать Марию Спиридонову от политической деятельности. Предполагалось, что в течении этого времени она будет лечиться в санатории. Однако вместо санатория революционерка угодила в психиатрическую больницу, где объявила голодовку и едва не умерла. По ходатайству Клары Цеткин летом 1921 года Спиридонову освободили из больницы под надзор ЧК и поселили в подмосковной Малаховке. Там она жила вместе с боевой подругой Александрой Измайлович (они познакомились на Нерчинской каторге). Бывшие террористки (в 1906 году Измайлович, так же, как Спиридонова, выпустила пять пуль в свою жертву – минского полицмейстера Д.Д. Норова) жили в абсолютной нищете, имея одну на двоих, одну кофту, одну шапку и одно пальто.
Спиридонова отошла от политики, но её тюремные мытарства ещё только начинались. В 1923 году за попытку бегства из страны она была сослана в Среднюю Азию. В 1930 году – снова арестована и направлена сначала в туберкулёзную больницу в Бутырской тюрьме, затем – в ссылку в Уфу. Срок ссылки несколько раз продлевался, а в 1937 году, на волне борьбы с троцкизмом, Спиридонову арестовали в седьмой, последний раз.
Спиридонову обвинили в том, что она «входила в состав объединённого эсеровского центра и в целях развёртывания широкой контрреволюционной террористической деятельности организовывала террористические и вредительские группы в Уфе, Горьком, Тобольске, Куйбышеве и других городах…». Содержалась в Уфимской тюрьме, а затем в Москве в Бутырской тюрьме. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила её к 25 годам тюремного заключения.
К тому времени, по свидетельству осуждённой тогда же эсерки Ирины Каховской (принадлежавшей к роду декабриста Петра Каховского), Спиридонова выглядела так: «Она шла по коридору столыпинского вагона седая, худая и держалась за стенку. Увидя меня за решёткой другого купе, она крикнула свой приговор и, показав на уши, сказала: «Ничего не слышу».
Последняя фотография из "личного дела"
К концу жизни Мария Спиридонова превратилась в полностью физически разрушенную женщину с признаками психического заболевания. У неё не было даже личных вещей (согласно протоколам обысков, за ней числились только кружка и ложка). Последнее заключение отбывала в Ярославской и Орловской тюрьмах.
Она пробыла в заключении 32 года. Отбыть свой последний 25-летний срок не успела. 11 сентября 1941 года, в связи с угрозой немецкой оккупации Спиридонову в числе других заключённых, считавшихся особо опасными, вывезли в Медведевский лес в десяти километрах от города и ликвидировали. Свой последний приговор она не услышала из-за полной глухоты. Возможно, смерть стала избавлением от того ада на земле, в котором жила «эсеровская богородица».
Что интересно: Мария Спиридонова была частично реабилитирована в 1988 году. Однако уже в 1992 году её реабилитировали ПОЛНОСТЬЮ.
Широко известный сериал «ТАСС уполномочен заявить», снятый в 1984 году по одноимённому роману Юлиана Семёнова, – это подлинная шпионская история. В 1977 году был разоблачён американский агент Trigon (англ. "треугольник"), превратившийся в фильме в Трианона, – предатель Александр Огородник.
Агент Trigon (Трианон) – в жизни и в фильме
В деле советской контрразведки Огородник фигурировал как «Агроном». Меж тем, к сельскому хозяйству объект разработки отношения не имел. А был он хорошо подготовленным, прекрасно образованным сотрудником МИДа с учёной степенью кандидата экономических наук. Будучи специалистом по странам Латинской Америки, Огородник выезжал на работу в Коста-Рику и Колумбию, где и был завербован ЦРУ.
В досье советских спецслужб «Агроном» характеризовался не только как отличный специалист, но и как человек склонный к стяжательству, двуличию, обострённому самолюбию, карьеризму и чрезмерно увлекающийся женщинами. Последнее обстоятельство и сыграло ключевую роль в вербовке Трианона американцами. Во время командировки в Колумбию, будучи женатым человеком, Огородник встречался с жёнами нескольких сотрудников посольства, что не помешало ему ещё и завести роман с привлекательной испанкой, оказавшейся агентом ЦРУ.
Американцы подбирались к Огороднику постепенно. Сначала сотрудники спецслужб завязали с ним дружеские отношения, затем заказывали публикации на экономические темы для своих журналов, хвалили и платили щедрые гонорары, а затем уже финальным аккордом в деле вербовки выступила «знойная женщина» Пилар Суарес.
Впрочем, Огородника не нужно было упорно склонять к предательству. Во-первых, новые хозяева не жалели денег за информацию, а во-вторых, дипломатическая карьера Огородника не очень-то шла в гору. В возрасте 38-ми лет, он был всего лишь вторым секретарём посольства в Колумбии, что означало – больших высот ему не достигнуть. Возможно, сыграла роль его позднее поступление в МГИМО. До дипломатической карьеры он готовился стать морским офицером, как и его отец. Окончил Суворовское училище, а затем с золотой медалью Нахимовское, потом поступил в Ленинградское военно-морское училище им. Фрунзе. Но из-за резкого ухудшения зрения, ему пришлось навсегда забыть о военной карьере и полностью сменить сферу деятельности.
Поставив на Огородника, а любой объект вербовки длительно состоит в разработке и досконально изучается, американцы не прогадали. После возвращения из Колумбии в 1975 году, новоиспечённый шпион был направлен в отдел по планированию внешнеполитических мероприятий МИДа – его «мозговой центр». Там он и получил доступ к важным секретным документам.
Александр Огородник
Генри Киссинджер, бывший в то время госсекретарём США и Советником по национальной безопасности, лично знал о существовании Трианона и высоко оценивал его работу. Благодаря Огороднику, американцы заранее получали всю информацию по переговорам об ограничении стратегических вооружений в Женеве, дипломатическую переписку из советского посольства в Вашингтоне, отчёты советского посла в США Добрынина, документы по стратегическому планированию отношений с Китаем и многое другое. Кроме того, утечка информации из МИДа привела к раскрытию одного из советских разведчиков, работавших за границей под прикрытием.
В МИДе понимали, что происходит что-то не то, но как определить, есть ли крот среди сотен сотрудников? Трианон, возможно, ещё долго бы работал на американцев, но агент чешской разведки Карел Кёхер, проникший в ЦРУ, и служивший там в аналитическом подразделении, передал советским коллегам информацию о вербовке советского дипломата в Колумбии под агентурной кличкой Трианон. После этого, вычислить предателя было делом техники. Через несколько месяцев интенсивного поиска контрразведка установила круглосуточное наблюдение за Огородником и подозрения подтвердились. Трианон был раскрыт, но арестовывать его пока не торопились.
Известный эпизод в фильме с гибелью Ольги Винтер в исполнении Ирины Алфёровой, отравленной Трианоном, имел место в действительности. Свою невесту Ольгу Серову, Огородник, по всей вероятности, тоже отравил. Будучи образованной и умной женщиной, она начала догадываться об истинных занятиях своего жениха.
Ольга Винтер, прототипом которой являлась невеста Огородника. Кадр из фильма
Убийство Серовой не было доказано. Официально – она скоропостижно умерла от отёка лёгких вследствие заболевания гриппом, но косвенные причины гибели говорили о преступлении: сразу после смерти Ольги шпион попросил у кураторов новую капсулу с ядом, кроме того, клинические признаки действия яда, которым отравился в последствии сам Трианон совпадали с симптомами болезни его невесты. Яд, к слову, несмотря, на тщательное изучение, не удалось определить даже при вскрытии тела самого Огородника.
Трианон был арестован у себя в квартире в доме на Краснопресненской набережной. При обыске обнаружили шпионские приспособления: микрофотоаппараты и плёнки, радиоаппаратура, шифровальные карты, графики радиопередач. В процессе многочасовых следственных действий Огородник вёл себя спокойно. В комнате вместе с ним постоянно находилось несколько сотрудников контрразведки, что, однако, не помешало ему в конце концов проглотить капсулу с ядом. Она находилась в ручке, которой Огородник хотел написать заявление на имя Андропова. К слову, ручка была предварительно осмотрена сотрудником КГБ, который ничего особенного не заметил. Буквально сразу после принятия яда Трианон впал в кому и через несколько часов умер в НИИ Скорой помощи им. Склифосовского от отёка лёгких.
Родственникам было разрешено похоронить Огородника как обычного гражданина. Его могила находится на Хованском кладбище Москвы, на ней имеется гранитная плита, но упоминаний об агентурной кличке там, конечно, нет.
Похороны Огородника
Американцы не знали о провале Трианона, поэтому в условленное время, примерно через неделю после ареста, они попытались оставить для него передачу в тайнике на Лужнецком мосту.
Схема закладки контейнера
Во время закладки пакета наши контрразведчики и задержали Марту Петерсон, сотрудницу ЦРУ под дипломатическим прикрытием. Вскоре её выслали из страны как персону нон грата. История Трианона завершилась.
Задержание Марты Петерсон. Оперативная съёмка
Некогда Огородник записал в своём дневнике: «Я не умру дряхлеющим в постели». Он не планировал прожить более сорока лет, так что всё сложилось в соответствии с его ожиданиями. Почему он выбрал пусть предательства, а не достойной жизни, для которой у него были все возможности? Возможно, тщеславие и жадность оказались сильнее инстинкта самосохранения. Ведь благородным человеком Огородник не был.
Янов (Яновский), родившийся 22 апреля в российской глубинке, принадлежит к династии военных третьего поколения.
С детства, следуя семейным традициям, он самостоятельно выбрал путь военного, несмотря на то, что точное место его образования остается тайной.
С 1981 по 1985 год Янов участвовал в войне в Афганистане, где получил контузию, но после восстановления продолжил службу в специальном подразделении. Его военная карьера отмечена активным участием в боевых действиях и службой в штабе. Кроме того, Янов - мастер спорта по самбо и обладает черными поясами по нескольким видам единоборств.
Отличный стрелок и аналитик, благодаря военной медицине и спорту выглядит значительно моложе своих лет. Даже сейчас, находясь в возрасте 58-65 лет, Янов все еще считается опасным из-за своих навыков и знаний, хотя подробности его текущей деятельности остаются засекреченными.
Следите за откровениями в нашей серии постов Теневед
Главный бесоебец Руси при Лествичном праве родился хуй знает когда, четвёртым сыном у третьего сына Ярослава Мудрого и некой Кликии.
«Олег, что ты такое Олег?»
Олега тащемта крестили как Михаила. Но это не помогло. Точнее при жизни его отца он еще держал свои руки в безопасном месте, но после распустился донельзя.
В юности неплохо пограбил чехов, дружил с кузеном Владимиром Мономахом (в честь него шапку еще назвали) , крестил его детей...
Но потом батя скончался.
На престол вернулся мятежный дядя Изяслав с польским саппортом (задолго до смуты прошу заметить, сами выходит ляхов приручили сами за них и в ответе).
Олежа переехал к дяде Всеволоду в Чернигов. Но а результате родственных махинаций с недвижимостью был кинут как минимум на один княжеский удел.
Технически он стал князем изгоем. И с таким погонялом был категорически не согласен.
Поэтому он ливнул в тьмуторокань.
Мальчишник в Тьмуторокани
Там его встретил его брат Роман и кузен Бóрис. Также наебанные родней которую испортил удельный вопрос.
Переведя дух и потратив запасы горячительного, братья поняли что без наёмников не обойтись. Предложений на рынке было не так уж много так что выбор пал на половцев.
Иностранные специалисты нанесли удар по Чернигова где сидел дядя Всеволод.
Его войска были разбиты к хуям и изгои вошли в город.
Но недолго длился триумф. Ибо Всеволод призвал на помочь будущего Владимира Мономаха сам поехал в Киев просить денег и армии.
Объединенная Европа армия Изяслава, Всеволода и их сыновей двинулась на Чернигов.
И тут Олег зассал. И сказал Борису: «Не пойдем против них, не можем мы противостоять четырём князьям, но пошлем с смирением к дядьям своим»
Но Борис не собирался сдаваться ответив: «Смотри, я готов и стану против всех».
Без кратких предисловий. Боря в битве все.
Но есть и плюсы. Изяслав Ярославич тоже все.
И тут, будучи в душе эстонцем, в махач вступил Рома Слоупок. А именно брат Олега, Роман Святославович.
Вступил он вместе с иностранными специалистами половцами. Поэтому Всеволод Ярославович, ставший великим князем, копий больше ломать не стал и шкурой рисковать тоже, а тупо перекупил специализдов и те просто прирезали нанимателя в степи без лишних глаз.
Самого Олега по странному стечению обстоятельств похитили неустановленные лица назвавшие себя хазарами. И вывезли в Будущую Турцию. То беж Константинополь.
Сам Всеволод потер ручки. Многозначительно подмигнул ТС и отправил в центр притяжения князей-изгоев Тьмуторокань, своего боярина Ратибора. Дабы тот держал руку на пульсе.
Олег получает оффер на Русь
Судя по всему Византийский олинклюзив Олегу не зашел, и по странному совпадению в Константинополе случился Бунд. Варяжской Гвардии. Императору Никифору тоже совпадение показалось слишком удачным и он сослал Олега на Родос.
Но это ему не помогло так как крыса была ближе и это был заебавшийся подавлять мятежи Алексей Комнин.
Он вернул Олежу во второй Рим женил на симпотичной тян Феофании Музалон и снарядил Олега флотом для триумфального камбэка в Тьмуторокань.
Тьмутороканцы впечатлились понтами. Выгнали текущих князей. А неустановленные лица в виде хазар были казнены со всей жестокостью. Как и подабаеться.
Естественно эта вся помощь была не за спасибо. И вы таки не поверите но уже в те времена был актуален нефтяной вопрос.
В то время греки юзали нефть в составе вундервафли и НЕХ - греческого огня. И уже тогда взбирающиеся на Царьградские склоны турки устроили грекам нефтяную блокаду. Тащемта Олежа поставлял нефть, фармил ресурсы и поглядывал на Kyiv. А че ещё делать? Скучно. Вот был бы у него комп...
К 1092 половцы таки провели тридцать сребрянников полученных за убийство Романа Святославовича. И решили скушать несколько городов.
Всеволодово сердце не выдержало такой Подляское и будучи давно больным он наконец помер.
Владимир Мономах отдал своё первородство сыну Изяслава Ярославича и поехал проебываться в битве при Стугне.
Узнав о эпических пробах родни, Олег заключил союз с половцами и решил таки закрыть черниговский гештальт.
Войска Олега разорили окрестности Чернигова и сожгли монастыри, множество людей погибло или было уведено в плен половцами. После восьми дней превозмоганий Владимир Мономах согласился уйти на пенсию в Переяславль.
Но не совсем. Мономах, позже морализаторствующий на страницах своего поучения решил не очень благородно убить двух половецких князей, прибывших на переговоры. После чего взял в расплох половцев и разбил их.
Требовал он и от Олега убить мы на одного из половецких ханов. Но был послан нахуй.
Не такой уж Олег был говно. Взял Чернигов и успокоился.
Но тут уже Владимир Мономах начал страдать хренью. И опять решил наебать Олега на Чернигов.
Владимир и Святополк сначала вызвали князя на ковер. А когда получили даконичное "Пошли нахуй. Мне впадлу"
Решили Олега пересадит в Муром (рокировки сраные) а милый его сердцу Чернигов отдать его брату. Но для надёжности обвинили его в тесных сношениях с половцами (кто бы говорил лол) и пошли на него войной.
Пока долбоебы пиздились за Чернигов в их владения вторглись половцы. И у всех присутствующих появилось непреодолимое желание целовать крест.
Ну то есть клятвенно обещать и мамой клясться.
Олег вложил меч в ножны и потопал в Муром, немного отдохнув у брата на шашлыках в Смоленске.
Но в Муроме засел наглый пидорасит Изяслав Владимирович. Высокомерный личинус будущего великого князя был выпилен.
Справедливо рассудив что скорбящий отец в покое его не оставит да и скорее всего с его подачи его сынок в Муроме тепло устроился, Олег пошел пиздить кузена. Вскоре прискакал ещё один сын кузена и пришло письмо от самого кузена. Что впрочем Гориславича не проняло. Ибо все врут. В рокоше принял участие ещё один его брат Ярослав.
Мстислав Владимирович был поумнее брата. Да и воевал получше. Поэтому в результате его действий родня отошла к Суздалю а потом к Рязани. И уже ховаясь у половцев Олег получил третье мирное предложение от Мстислава, который писал: «Не убегай никуда, но пошли к братии своей с мольбою не лишать тебя Русской земли. И я пошлю к отцу просить за тебя».
Поняв что есть все таки адекватный человек способный на конструктив Олег решил таки снова поцеловать крест.
Олег ушёл в Рязань, а Мстислав перекрестился выдохнул, подумал какие же все таки вокруг долбоебы. И ушёл в Новгород.
Любечская сходка
На съезде перед княжеской партией был поставлен вопрос о том чтобы отпиздить половцев. В любой непонятной ситуации из нужно было либо звать либо пиздить.
Не смотря на то что половцы предложили мир и даже обменялись пленными. В 1103 году, на Долбоебском съезде у Долобского озера, было принято решение коллективно вторгнуться в степь.
Олег на словах это все конечно поддерживал. А на деле филонил, энергично отражая нападки лишь на свой удел. Впрочем позже он выдвинул свои союзные войска на помощь Владимиру и выпиздил половцев из Лубен и Выри а затем и всей Руси.
Столь толерантное отношение к половцам может объясняться тем что он сам был женат на половчанке, воспитывал сына убиенного князя Итларя, а также женил своего сына на дочери хана Аепы. В общем был за многонациональность.
Жил он как минимум до 1115 года и похоронен в Чернигове, за который так упорно боролся.
ИМХО нормальный чел. Если вокруг тебя такая родня то по другому жить с честью и не получится.
Олег Горящий Славою
Олег Святославич упоминается в «Слове о полку Игореве» — выдающемся памятнике древнерусской литературы.В этом произведении он назван «Гориславичем». Точное значение этого прозвища неизвестно. По одной из версий, Олег Святославич получил его за свой беспокойный нрав и все те междоусобия, которые он породил и которые принесли столько вреда Русской земле. По другой, «Гориславич» значит «горящий славою», поскольку современники уважали его воинскую удаль. По третьей версии, такое прозвище связано с непростой судьбой Олега и тяготами, которые он перенёс.
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
С малых лет мы слышим, что Пушкин великий. В детском саду. В школе. На телеканале «Культура». По радио. В Интернете. Еще где-нибудь. И всё равно – почему? Давайте рассуждать рационально.
Пушкин «угадал с трендами»
Пушкин был единственнымиз своих современников, кто точно угадал литературное направление, в котором нужно развиваться.
Это звучит ужасно глупо и примитивно, но существуют правильные литературные направления и неправильные. Возьмем современную русскую литературу, например. Значительная ее часть сводится к выхолощенным постмодернистским романам с претензией на заумность, или историческим очеркам о страданиях бедных татарских женщин в сталинские времена, или к эротическим похождениям интеллигенции в большом городе. За подобные тексты дают литературные премии, критики пишут на них хвалебные рецензии, но при этом те же критики постоянно говорят, что русская литература мертва. Эти книги мало кто читает. Или читают, но через пару дней выбрасывают в мусорное ведро. Никому такая литература не нужна и в будущем про нее забудут.
Литература в этом смысле мало чем отличается, например, от игры на бирже. Вспомните: каких-то лет 7—8 назад все инвесторы были уверены в том, что скоро в мире победит виртуальная реальность и вкладывали деньги в VR-стартапы. А теперь эти очки никому не нужны, большого числа клиентов у этих стартапов нет, их акции падают. Инвесторы почему-то перестали в это вкладываться, зато выстроились в очередь за акциями фармацевтических компаний.
Пушкин — невероятно удачливый игрок на «литературной бирже». В наше время это можно сравнить с айтишником, создавшим на основе написанного им оригинального кода многомиллионный интернет-сервис.
Пушкин — первый русский реалист. Это литературное направление только зарождалось тогда, на Западе его еще как такового не было. А Пушкин угадал. Приблизительно за 10—15 лет до того, как это стало популярным, угадал. Но этих 10—15 лет хватило для того, чтобы в головах у русских читателей сформировались очень четкие вехи, каким путем нужно идти. И это дало плюс 100 500 очков к карме всей русской литературе, которая благодаря заданному Пушкиным вектору и стала-то великой и классической. Пушкин, скажем опять айтишным языком, создал открытый код, который начали активно использовать другие писатели.
Пушкин сделал литературу национальной
Важно понимать, что в пушкинские времена Россия переживала странный исторический период, чем-то напоминающий наш нынешний. С одной стороны, русское дворянство еще в екатерининские времена начало откалываться от основной массы русского народа и превращаться в замкнутую на себя прозападную касту, говорившую на французском, а не на родном языке. Очень сильное влияние на изменение стереотипа поведения русского дворянства оказали французские гувернеры, в большом числе побежавшие в Россию после 1789 года. Эти люди не были лучшими людьми своего народа. Больших знаний, как это известно из того же Пушкина, они не давали, потому что сами не знали ни черта. Но они давали другое — они меняли стереотип поведения, т. е. не интеллектуальные, а этологические свойства личности, и отдаляли дворянство от России все дальше.
С другой стороны, после событий 1812—14 гг в России начали последовательно, как грибы после дождя, расти антизападные настроения, очень мощные. В частности, указом Александра I из России в 1820 году выгнали иезуитов. В 1822-м запретили масонов. Ну, т. е. начали потихоньку перекрывать кислород враждебным русской цивилизации НКО. У людей в головах начало кое-чего проясняться после наполеоновского вторжения: долбануло, как говорится. Все ахнули и начали вспоминать, как пишется «молоко» и «родина». Дворянская «элита» стала volens-nolens говорить по-русски, хотя французский все знали в совершенстве, и писали еще на нем.
Этот-то антинаполеоновский патриотизм Пушкин подхватил и развил. Пушкин начал активно использовать национальные сюжеты, стал выковыривать их из самых пыльных углов, из песен и сказок Арины Родионовны, из фантастической литературы XVIII века, из народных (а не официальных) свидетельств о пугачевском восстании. Все это был принципиально новый русский язык. Все изнутри дышало Русью, и продолжатели Пушкина, например, Лермонтов, написавший «Песнь о купце Калашникове», этот прием (вполне романтический, с формальной т. зр., вальтер-скоттовский) поняли и подхватили.
С другой стороны, Пушкин стал брать иностранные (не только западные) сюжеты и переворачивать их в понятный русскому человеку профиль. Так появились «Маленькие трагедии», или «Песни западных [южных] славян», или «Подражание Корану». Это был гигантский шаг вперед, по сравнению с вялыми романтическими элегиями современников. Хватит подражать Западу! Хватит ловить веяния мод, давайте эту моду сами создавать. Давайте будем русскими, а не французами!
Мы говорим об этом лишь потому что сейчас это очень, очень актуально. Посмотрите на ситуацию. С одной стороны, мы имеем каких-то Ургантов и Хаматовых, которые очень не хотят быть русскими, а хотят придерживаться ЧУЖОГО («европейского») стереотипа. С другой стороны, мы имеем грубых мужиков, которые взяли в руки автомат и пошли воевать. Добровольцами. Добровольцами пошли. Их никто не заставлял. Они сами встали и пошли туда, еще в 2014 году. Посмотрите видео, почитайте статьи в интернете, — и вы увидите очень простую закономерность: пока одни плясали на сцене, сбивая баксы, другие сидели в окопе, часто не имея ни шиша. Ну и за кем вы пойдете? Кто, по-вашему, должен быть ПОДЛИННОЙ «элитой» в нашей стране?
Конечно же, нам нужен новый Пушкин. Кто-то, кто сумеет оформить эту поднявшуюся волну. Иначе мы и дальше будем слушать чепуху про чудесную Европу, где все хорошо, и будем подражателями и колонией. Конечно, нужен переворот. Литературный переворот.
В чем гениальность «Онегина»
Поговорим о его главном произведении, которое тоже многим до сих пор не понятно. Ну, то есть милая история такая, про деревенскую девочку и городского мальчика. Всем нравится, ибо написано стильно. Но смысл, смысл-то в чем?
А вот в чем. «Евгений Онегин», поглавно публиковавшийся в 1825—32 гг, словно какой-нибудь сериал, очень точно воспроизвел тип загнивающего русского дворянина. Как историческому источнику этому роману нет цены, — это прямое свидетельство начавшегося надлома великорусского этноса. При этом Онегин изображен именно западником, англоманом, либералом: легкомысленный гувернер, питание в лучших ресторанах, либеральные, но системно бессмысленные эксперименты в деревне («оброком легким заменил») и т. д. Пушкин откровенно стебется над современниками из «петербургского круга», скажем так.
При этом в деревне либерала Онегина не любят считают «опаснейшим чудаком». Пушкин намеренно сталкивает Онегина с «патриотической» семьей Лариных, которые заставляют дворовых девок петь во время сбора ягоды, «чтоб барской ягоды тайком // уста лукавые не ели». Параллельно всплывает фигура Ленского, эдакого романтика-гегельянца, очень характерная для 1820-х гг; и снова портрет написан сатирическими мазками. Т. е. чувствуется нарочитый негатив, критика западного образования и западной цивилизации в целом, но и русскую, национальную партию Пушкин не щадит (это в принципе характерная для него схема, столкнуть лбами западников и славянофилов, можно вспомнить похожую архитектуру в «Барышне-крестьянке»).
Пушкин и рад бы слопать вкусную западную котлетку, но что-то внутри подсказывает ему, что цена за эту котлетку слишком высока — нужно отказаться от национальной самобытности. Вот откуда этот критический тон. «Балеты долго я терпел, // но и Дидло мне надоел». У нас почему-то редко рассматривают «Онегина» как политический текст, считают его больше культурологическим, «энциклопедией русской жизни», но на самом деле Пушкин подспудно тянет тончайшую политическую нить, обрывающуюся на незаконченной десятой главе, обрывки которой позволяют предположить, что Онегин был как-то причастен к декабристскому заговору.
Пушкинский текст достаточно легко дешифруется, если его намеренно не усложнять, а воспринимать в контексте начавшегося в 1820-х соперничества западников и патриотов. Ларины — это скрытая отсылка к Елагиным, известным своим консерватизмом, позже переросшим в славянофильство (напомним, что И. П. Елагин был основателем консервативного, проимперского направления в русском масонстве, которое он воспринимал как антитезу модному в его годы вольтерьянству).
Иван Перфильевич Елагин (1725–1794), русский историк, поэт, философ, государственный деятель
Пушкин отбросил первую букву фамилии, а четвертую заменил более звучным «р». Это известный литературный прием, который восходит к традиции XVIII столетия называть незаконнорожденных дворянских детей фамилией без первого слога: например, создатель Смольного института И. И. Бецкий, т. е. (Тру)бецкой. Возможный прототип матери Татьяны — А. П. Елагина (племянница Жуковского и мать братьев Киреевских). А «Татьяны милой идеал», скорее всего, образован с Н. Д. Фонвизиной, повышенную религиозность, даже некоторую чудаковакость которой (Фонвизина в 16 лет переоделась мальчиком и убежала в монастырь) поэт редуцировал до увлечения сентиментальной литературой и слегка разбавил светской взбалмошностью М. Н. Волконской. Вот почему у Лариных две дочери: задумчивая Татьяна и легкомысленная Ольга.
Пушкин как бы играет со своими прототипами, как с куколками: забирает черты у одной, добавляет другой, и наоборот, — но по своей литературной природе они единоутробные сестры, почти что сиамские близнецы: «бывало, в поздние досуги // сюда ходили две подруги, // и на могиле при луне, // обнявшись, плакали оне». Обе женщины вышли замуж по расчету за будущих декабристов, и обе последовали за ними в Сибирь, — это подтверждается фразой «иных уж нет, а те далече» в финальной строфе романа.
Интересно, что Фонвизина и Волконская стали также прототипами для Наташи Ростовой и Марьи Болконской у Толстого (но Толстой перевернул их характеры: Болконская — религиозна, Ростова — шалунья). Фонвизина, помимо всего прочего, еще и прототип Сонечки Мармеладовой (которая едет за Раскольниковым в Сибирь; Достоевский познакомился с Фонвизиной «на этапе» в 1850 году и позже с ней переписывался). Вся великая русская литература замешана буквально на двух женщинах, имена которых перекликаются, как гиперссылки.
Ларины — это консерваторы, славянофилы, патриоты. Татьяна «русская душою, сама не зная, почему». Логично, что западника Онегина Татьяна изначально не привлекает. И вот еще одно, косвенное доказательство этой версии: прототип Маши Мироновой — тоже Елагина, дочь коменданта Татищевой крепости Татьяна, по мужу Харлова (в реальности Пугачев сделал «капитанскую дочку» своей наложницей, но казаки застрелили ее, испугавшись, что она дурно влияет на «императора»).
Пушкин постоянно обращается к образу правильной, консервативной девушки, это успокаивает его, удовлетворяет его политические запросы: «мой идеал теперь — хозяйка, // мои желания — покой, // да щей горшок, да сам большой».
Пушкин стремится к гармонии; разного рода пассионарии и революции его раздражают, он хочет «Татьяну» как гарантию гомеостаза и потому старательно, как школьник, рисует один и тот же портрет девочки за соседней партой, для приличия меняя имена: Татьяна, Маша Миронова, Параша в «Медном всаднике», даже мертвая царевна «тихомолком расцветая» и «нраву кроткого такого», — всё это одна и та же консервативно-национальная героиня.
...Которая, заметим, противопоставляется царице-западнице: «высока, стройна, бела, // и умом и всем взяла; // Но зато горда, ломлива, // Своенравна и ревнива». Это типичный портрет светской львицы XIX века, который «очень мил, // я прежде сам его любил, // но надоел он мне безмерно», потому что «в чертах… жизни нет», потому что «запылал // в ее лице самолюбивом // румянец ярче». Высокосветские, «европеоидные» жеманницы, постоянно смотрящиеся в зеркало, надоели Пушкину вместе с ростбифами и балетами. «Иные нужны мне картины: // Люблю песчаный косогор, // Перед избушкой две рябины, // Калитку, сломанный забор»...
За этим кроется политический выбор. Царевна могла бы взять в мужья кого-то из семи братьев-богатырей, на самом деле — разбойников-славянофилов («братья в ту пору домой // возвращалися толпой // с молодецкого разбоя»), но нет, эти бунташные ребята не устраивают ее, ей всего милей королевич Елисей, т. е. сам Пушкин, который по свету скачет и ищет ее...
Здесь выбор как бы перевернут: выбирает царевна, и ее выбор тоже слегка изменен: она предпочитает не русский бандитизм, а условно-западную, светскую культуру («королевич», но с именем ветхозаветного пророка, вошедшим в православные святцы, фигура явно ассимилированная, обрусевшая, как и сам автор — потомок «арапа Петра Великого»).
Наши литературоведы, люди в основном прозападные и интеллигентные, почему-то не решаются прямо и правильно расшифровать эти простые истины и выстраивают вокруг текста мильон бессмысленных комментариев, но не видят главного. Истина их страшит, потому что не вписывается в «западный канон», не стыкуется она с ним никак, ну вот хоть убей. И приходится натужно искать в пушкинских стихах европеизм, либерализм и революционность. Это ошибка.
Молодой Пушкин был либералом. Взрослый Пушкин уже имперец, «литературный националист», причем прямо видно, как он правеет по ходу написания «Онегина», как он нравственно убивает своих мужских героев-западников, а свою любимую героиню, патриотку Татьяну, наоборот, превращает из «странной, // провинциальной и жеманной, // и что-то бледной и худой, // а впрочем, очень недурной» барышни в королеву Москвы. Это скрытое признание Пушкиным своего отказа от петербургского либерализма и перехода в лагерь московских патриотов.
Ленский умирает на глупой дуэли. Онегин тоже умирает на самом деле на этой дуэли, умирает нравственно, и тоже глупо. Отказ Татьяны литературно добивает его. А Татьяна должна быть счастлива, она победительница в политическом поединке в голове Пушкина, но она тоже почему-то несчастна. Почему? Потому, наверное, что иллюзий в отношении ставки на официальное «самодержавие, православие, народность» Пушкин тоже не питал и хорошо понимал, что за фрукт царь Николай Павлович Романов, отправивший в Сибирь всех его близких друзей и муз. «Хотя лично я сердечно привязан к государю, — напишет Пушкин позже в письме Чаадаеву, — я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя» (quoique personnellement attaché de cœur à l’E[mpereur], je suis loin d’admirer tout ce que je vois autour de moi).
В.А. Дрезина. «Пушкин читает М.Н. Волконской «Послание в Сибирь»
Здесь — логическая точка всему. Всё сплетается в немой сцене финала. Обрыв, облом. (Вот откуда названия романов Гончарова — главного продолжателя пушкинских идей.) Хэппи-энда не будет, потому что русское дворянство незримо вырождается. Вот какой должна быть дешифровка «кода Пушкина». Вот в чем его главная мысль. Это пророчество, предсказание исторического поражения дворянского либерализма.
«Онегин» — безумно глубокий текст. Это текст не о том, что было, а о том, что еще только случится. Таких текстов-предчувствий очень мало в истории. Это роман на одном уровне с «Дон Кихотом» Сервантеса, который стал символом грядущей смены эпох, революционного перехода от Средневековья к Новому времени. Пушкинский роман предсказывает уже новейшую историю, он как бы задает тему для фуги, которая еще не закончилась: гибнет либерализм, гибнет немецкая философия, гибнет Россия. Все погибнут. Будет глупый, немой финал. Это случится вдруг, на голом месте, посреди московской суеты; возможно, люди даже не успеют понять, что они уже умерли. Но невидимая пуля автора убила их, да и сам автор убит этой пулей. Это гениально, ибо свободно. Пушкин не связан никакими социальными обязательствами и карьерными перспективами («гуляю мало, много сплю // летучей славы не ловлю»), он типичный балбес своего поколения, и это гарантирует свободу его мысли, из этой свободы рождается интуиция, профетизм, который Пушкин и сам отлично сознавал, когда писал «Пророка» и «Памятник».
Интуиция Пушкина поражает, если, конечно, вы понимаете эту интуицию и умеете ее правильно истолковать, если вы сами наделены сей странной (часто говорят: «женской») способностью человеческого организма. Дело же не только в «Онегине». У Пушкина есть и другие гениальные догадки, в «Медном всаднике», например, в «Капитанской дочке», в «Борисе Годунове», заканчивающемся как бы предчувствием майской резни 1606 года. Пушкин намеренно нащупывает русский бунт: «И, зубы стиснув, пальцы сжав, // Как обуянный силой черной, // «Добро, строитель чудотворный! // — Шепнул он, злобно задрожав, — // Ужо тебе!..». В сущности, это краткое описание русской революции: обозленный человек правильно находит причину разгула стихии (т. е. природного, народного бешенства) в реформах Петра Первого, в светском государстве, им созданном, но медный «лик державца полумира» оборачивается, «гневом возгоря», и превращается в еще более чудовищное сверхгосударство большевиков, уже железное, а не медное царство.
Да, это странно. Да, это кажется «додумкой за автора». Но автор и сам еще не понимает, о чем он думает. Пушкин намеренно ходит по тонкой грани, где разум переходит в сверхразум. И это не пошлый сюр Сальвадора Дали, не мистика. Это профетизм от знания. Пушкин был очень начитан и очень умен. Это т. н. «острый», системный ум. Пушкин умеет разлагать вещи на кванты (в т. ч. политические), а затем собирать эти детальки в логически законченную «картину мира». Он хорошо чувствует, потому что детально, реалистически, исторически точен. Он оперирует фактами, а не штампами обывательского восприятия. Его гениальность напрямую вытекает из системности его мышления, а не из «эстетского» образа жизни, вкусных котлеток и гламурных посиделок, — т. е. всего того, что будет считаться неотъемлемой частью «поэтизма» в эпоху фэндесекля, в «серебряном веке».
Не нужно никаких посиделок. Нужно жить в деревне и гоняться за девками. Вот секрет пушкинского творчества. Многие русские классики этот секрет поняли и взяли на вооружение, например, Тургенев, который, помимо девок, любил еще гоняться за тетеревами, и всякий раз старался отдыхать в русской деревне, а не на «элитных» курортах, и гордился этим, и говорил, что только так и нужно. В этом главная суть «пушкинского переворота», — в сознательном отказе разумного и образованного русского человека от «благ [европейской] цивилизации».
Пушкин и Чаадаев
Отдельно нужно сказать об отношениях Пушкина и Чаадаева, потому что это архиважно. Не понимая этой связи или умаляя ее, вы рискуете не понять Пушкина. Вы просто не поймете великого русского поэта, если не увидите его тени.
Петр Яковлевич Чаадаев, друг и собутыльник Пушкина, был явным прототипом Онегина, что и сам Пушкин признавал прямо в тексте романа, и как бы стыдливо разделял их: «второй Чадаев, мой Евгений». Это типичное для писателей спешное запутывание следов, приблизительно по тем же причинам Пушкин зачеркнул в черновике «итак, она звалась Наташа».
Чаадаев был по своему характеру Онегин один в один: это был желчный, скупой на эмоции человек, которого не любили в обществе, с государственной службы он ушел из-за какого-то мелкого скандала, жил частной жизнью, т. е. болтался без дела, путешествовал и проч. Он был франт, денди, любил и умел хорошо одеваться, прихорашиваться перед зеркалом. И, наконец, главное: Чаадаев был западник. Прелесть ситуации как раз в том, что Пушкин в литературной форме вскрыл западничество Чаадаева за 10 лет до того, как это стало притчей во языцех (в 1836 году), это, опять же, подчеркивает прозорливость Пушкина, его предчувствие трендов задолго до того, как люди начнут орать о них на всех углах.
Судьба Чаадаева тоже была печальна, как и судьба его литературного двойника, Онегина, и другого литературного двойника, Чацкого, прототипом которого тоже был Чаадаев (Грибоедов тоже запутал следы, замазал очевидное, — в черновике было «Чаацкий»). Чаадаев был изгнан отовсюду, все его ненавидели. Он пытался оправдаться, доказывал, что он не против патриотизма, а против вялости, ленивости общества. Ему не верили, конечно же.
Трагической была судьба и непосредственного адресата «философических писем» — Екатерины Дмитриевны Пановой, несчастной женщины, бедной калеки, принявшей католичество и в итоге разорившейся и сошедшей с ума. Это вещи, которых у нас в России до сих пор почему-то не знают, но при этом считается правильным говорить «Чаадаев» с презрением, словно это какой-то ярлык западника и врага России. Это логично. Онегин должен быть оплеван. Чацкий вытолкан из Москвы. Это неизбежно. Это т. н. парадокс «жизнь подражает искусству».
Важно другое. Скандальное чаадаевское «философическое письмо» вызвало в русском обществе сумасшедшую реакцию, которая, опять же, очень сильно напоминает наши времена. Можно сказать, что это был культурный теракт. Чаадаев бросил бомбу, которая потрясла абсолютно всех. И на него сразу же начали нападать патриоты, которые стали опровергать его тезис о том, что Россия — «страна без истории».
Первым был Пушкин. В октябре 1836 года поэт написал Чаадаеву знаменитое письмо, начинающееся с фразы «что касается мыслей, то вы знаете, что я далеко не во всем согласен с вами» (quant aux idées, vous savez que je suis loin d’être tout à fait de Votre avis). Это письмо хорошо известно русскому читателю, потому что именно из него выдернуты знаменитый пассаж про «необъятные пространства [России], поглотившие монгольское нашествие» (immense étendue qui a absorbé la conquête Mogole) и хрестоматийная фраза «клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал» (mais je vous jure sur mon honneur, que pour rien au monde je n'aurais voulu changer de patrie, ni avoir d'autre histoire que celle de nos ancêtres, telle que Dieu nous l'a donnée). Тем не менее, отметим несколько важных деталей.
Во-первых, сохранился черновик, где Пушкин признает, что «ваша брошюра произвела, кажется, большую сенсацию» (votre brochure a produit, à ce qu'il paraît, une grande sensation), т. е. сравнение с терактом верно: Пушкин отлично понимал, какую гранату бросил посреди бела дня его собутыльник и, по сути, литературный герой. Во-вторых, Пушкин точно определяет дату, отделившую западноевропейскую цивилизацию от восточнохристианского «мира» — 1054 год. Это свидетельствует о хорошем историческом чутье поэта. И, наконец, в-третьих, Пушкин выдает фактически славянофильскую тираду: «наше духовенство, до Феофана [Прокоповича], было достойно уважения, оно никогда не пятнало себя низостями папизма» (le clergé Russe, jusqu’à Théophane, a été respectable, il ne s’est jamais soulié des infamies du papisme). Это окончательно кристаллизует Александра Сергеевича как человека правых взглядов, который вобрал в себя вольтерьянскую критику католичества (в том же письме Пушкин хвастается Чаадаеву небольшой статьей про Вольтера, которую он написал), но при этом не применяет эту критику к восточному христианству.
Это замечание Пушкина объясняет то, почему филокатолицизм в России так и остался причудой нескольких высокосветских львов и львиц: вольтерьянская критика в России была хорошо известна, и она отталкивала людей от католичества в чистом виде. Зато социализм, комплекс идей по своей природе посткатолический, только «лишенный бога», в России, наоборот, обрел вторую историческую родину! Русским в XIX веке было интересно не само католичество, — их привлекал рациональный заряд, который в нем был, — то, чего России и в самом деле жизненно не хватало: трезвости мышления, практичности, технократии, «прогресса». Это невероятно важная деталь, потому что она-то и привела к власти большевиков в октябре 1917 года, спустя ровно 81 год после пушкинского письма Чаадаеву. Чаадаев тоже на самом деле был пророк, непризнанный, непонятый. Филокатолицизм Чаадаева был предчувствием коммунизма, его предпроекцией, скрытым желанием технократического переворота. Отсюда же и настойчивые рассуждения Петра Яковлевича о Царстве Божием, что впоследствии, нетрудно догадаться, трансформировалось в желание построить на земле коммунистическую утопию.
Пушкин цепким критическим взглядом улавливает и главный недостаток «брошюры» Чаадаева — недостаток собственно исторических фактов. «Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться» (quant à notre nullité historique, décidément je ne puis être de votre avis), — пишет поэт, после чего начинает сыпать громкими именами: Олег, Святослав, «оба Ивана» (очевидно, III и IV), Петр, Екатерина и т. д. Чаадаев попросту не любит русской истории, как и все филокатолики и западники, не считает нужным обращать внимания на походы на Византию и Хазарию, или войны за «киевское наследство», или за «монгольское», или на русско-турецкие войны, или русско-шведские, или сибирскую экспансию, или южнороссийскую, — всё это, по его мнению, муть, которая и рядом не лежала с великими крестовыми походами, географическими открытиями и прочими подвигами европейской цивилизации. Вот нет их. Незначительны они. Неинтересны.
Это подтверждается элементарным филологическим анализом. «Философические письма» очень бедны на фактологию, в них много общих слов, но мало детального исторического знания, — всё сплошные пунктирные линии, схемы: «народы», «пути», «судьбы». Это выдает схоластический, дедуктивный метод, очень старый, средневековый. Это явный католический след. Современный читатель подобные тексты, воспринимает, как правило, с трудом, потому что наше сознание, наоборот, замусорено «журнализмом»: нам нужны жареные факты, на основании которых уже будет построена логическая цепочка. В XIX веке люди думали по-другому: они начинали с философского утверждения, а потом приводили примеры в подтверждение его. Пушкин и здесь опережает свое время, потому что пушкинские тексты и даже письма, как мы видим, это больше россыпь знаковых, символических деталей, а вот чаадаевский подход больше теоретический, дедуктивный, предвосхищающий марксизм с его «верностью теории». Мы видим фактически зарождение русского коммунизма как идеи. Есть письмо Чаадаева Пушкину, датированное сентябрем 1831 года, прямо подтверждающее его коммунистические симпатии: «Но смутное предчувствие говорит мне, что скоро появится человек, который принесет нам истину веков. Может быть, вначале это будет некоторым подобием политической религии, проповедуемой в настоящее время Сен-Симоном в Париже, или же нового рода католицизма, которым несколько смелых священников, как говорят, хотят заменить тот, который утвердила святость веков. Почему нет?» («Mais une vague conscience me dit que bientôt viendra un homme nous apporter la vérité du temps. Peut-être sera-ce quelque chose d'abord de semblable à cette religion politique préchée en ce moment par Saint-Simon dans Paris, ou bien à ce catholicisme de nouvelle espèce que quelques prêtres téméraires prétendent, dit-on, substituer à celle que la sainteté du temps avait faite. Pourquoi non?»). Филокатолицизм Чаадаева стал мостиком, переброшенным с иезуитского берега на большевистский.
Пушкин зимой 1837 года был смертельно ранен на дуэли, «не дочитав до конца романа жизни», не ответив в полной мере на вызовы своего времени. И потому его переписка с «добрым приятелем, родившемся на брегах Невы» по поводу «исторической ничтожности» России не получила развития. На самом деле Чаадаев был по рождению москвич и учился в Московском университете. Пушкин дает политическую характеристику, а не детали биографии. Это условное деление на политические партии: петербургскую и московскую. Патриотическая партия базировалась в основном в Москве. Собственно, в результате чаадаевского «культурного теракта» она и оформилась, и получила очень общее и размытое название славянофилов.
Пушкин великий русский поэт, потому что он интуитивно симпатизирует именно славянофильской, патриотической, «московской» партии, а не западнику и «петербуржцу» Чаадаеву.
Вот почему Татьяна становится «королевой Москвы».
Вот почему Пушкин отвергает Онегина.
Да! Именно так. Пушкин и сам становится Татьяной в последней точке своего романа в стихах. За декорациями пушкинского романа и за ломаными линиями его сюжета стоит тончайшая политическая аллегория, смысл которой в отречении от западной культуры и обретении национальной самобытности.
Это, конечно, не статья для журнала "Лучик", это "взрослый черновик" для неё. (Для детей, как помним, надо писать "как для взрослых, но только лучше".) Но, если вы заинтересуетесь нашим журналом и захотите попробовать почитать его с детьми, мы будем очень рады!
В этом журнале мы говорим с детьми о любви, о совести, о подвиге, о справедливости – и о других важных вещах.