Иногда кажется, что всё просто живи, как считаешь нужным, имей своё мнение и не оглядывайся. Но на деле это почти невозможно. Чужое одобрение как тихая валюта, на которую мы покупаем уверенность. Мы зависим от взглядов, лайков, слов «молодец», потому что через них меряем свою ценность. Даже когда говорим, что нам плевать, не до конца верим в это.

Одобрение даёт чувство принадлежности. Мол, я не зря, я в потоке, я свой. А без него появляется пустота будто делаешь что-то правильно, но никто этого не видит, и всё теряет смысл. Хотя, если вдуматься, именно там, в тишине без аплодисментов, начинается настоящая сила. Когда делаешь не ради похвалы, а ради внутреннего «да».

Своя позиция не про упрямство, а про спокойствие. Когда ты знаешь, кто ты, и не просишь подтверждения извне. Когда можешь стоять на своём даже в тишине. А чужое одобрение... оно приятно, но пусть будет как бонус, а не источник дыхания.

Мы воспитываем своих детей так, как умеем. А умеем мы чаще всего так, как воспитывали нас самих. Мы неосознанно копируем поведение от наших мам и пап. И проблема в том, что многим детям такие методы не подходят.

Не просто так говорят, что каждый человек “индивидуален”. К нему просто нужно найти верный подход. И не нужно свои детские обиды выливать на своего ребёнка.

Наследие прошлого: как родительские сценарии ломают детство

Основная ловушка, в которую попадают родители, - это попытка вырастить из ребенка удобную для себя версию. Мы ждем послушания, хороших оценок, тишины, когда мы устали.

Ребенок же приходит в этот мир не для того, чтобы соответствовать нашим ожиданиям. У него есть свои потребности: в безопасности, любви и исследовании мира. Когда эти все потребности не удовлетворяются, ребенок начинает показывать это всё, своим поведением.

Что же чаще всего лежит в основе этого поведения? Сегодня за разбросанные игрушки мама устало вздыхает, завтра - устраивает скандал, а послезавтра - убирает все сама, потому что “проще сделать, чем сто раз просить”. В такой системе у ребенка не формируется понимания правил и границ.

Он живет в постоянном стрессе, пытаясь предугадать, какой будет реакция родителя сегодня. А чаще всего он делает всё наперекор родителю. Эта тревога выливается в капризы или истерики.

Но даже думать забудьте, о гиперконтроле, стремясь уберечь чадо от всех ошибок мира, родители везде начинают вставлять “палки в колёса” и полностью не давать думать ребёнку. Решают, с кем дружить, что надевать, какие кружки посещать, они делают за ребенка уроки, чтобы оценка была лучше, и собирают портфель, чтобы он ничего не забыл.

Звучит как проявление заботы, но на деле это прямое сообщение ребенку: “Ты сам не справишься. Ты ещё маленький. Без меня ты - ничто”. Из таких детей вырастают либо инфантильные, несамостоятельные взрослые, либо бунтари, которые в подростковом возрасте начинают крушить все родительские установки, чтобы доказать свое право на собственную жизнь.

Эмоциональная глухота: “Не плачь, это ерунда”

“Перестань реветь из-за глупостей”, “Мальчики не плачут”, “Да что ты такое говоришь, не выдумывай”. Этими “фразочками”, по другому я их назвать не могу, вы полностью ломаете уверенность ребёнка. Когда взрослый обесценивает эмоции ребенка, он как бы говорит ему: “То, что ты чувствуешь — неправильно. Ты не должен этого ощущать”.

Родители, которые давят морально, получают в ответ замкнутого ребёнка. Спрятанные внутри эмоции, превращаются во вспышки неконтролируемой агрессии. Такой ребенок не умеет говорить о своих переживаниях, не понимает, что с ним происходит, и в итоге его начинают называть “нервным” или “агрессивным” ребёнком. А на самом деле ему просто не показали, как нужно себя вести в какой-либо ситуации.

Путь к переменам: от контроля к контакту

Начните работу с себя, не зацикливайтесь на поведение ребенка. Задайте себе вопрос: “Почему я сейчас кричу? Я действительно злюсь на него за пролитый сок, или я просто устала и сорвалась?”. После такой работы над собой, вы начнёте постепенно замечать, что ваш ребёнок тоже начнёт анализировать своё поведение.

Начните учиться слушать и слышать своего ребенка. Не просто его слова, а то, что стоит за ними. За вызывающим поведением подростка может скрываться потребность во внимании.

Вместо контроля попробуйте установить четкие, понятные правила и границы. Он должен точно знать, что можно, а чего нельзя, и понимать, какие последствия повлечет за собой нарушение правил.

Станьте для своего ребёнка лучшим другом. Дайте ему почувствовать себя взрослым, пусть он тоже делает выбор.

А какие родительские установки из вашего собственного детства вы замечаете в себе? Поделитесь своими мыслями в комментариях.

Источник | Мама в кубе

Я логопед. Я учу говорить неговорящих детей.
В результате моей работы, дети, спойлер, становятся говорящими. Комментируют, просят, что-то спрашивают. Но на этом наша с ними работа не заканчивается. Сегодня мы с вами поговорим про ребят с РАС (расстройство аутистического спектра). Я про этих ребят уже писала, ссылки будут в конце текста.

Петя, шесть лет.
Петя сдал тест Векслера у психиатра, тест показал интеллектуальную норму. Он эрудирован, любит технику (особенно строительную), умеет читать и писать печатными буквами. Может сам себе вбить в поиск мультик, который хочет посмотреть. Петя уже научился спрашивать: Света, а можно я поиграю? Можно я попрыгаю на батуте? Можно я отдохну? В три с половиной года он в любой непонятной ситуации ложился на пол, краснел и пускал слюни на пол. А сейчас этого нет и в помине.

Егор, пять лет.
До Векслера не дошел. РАС стоит. Если у Пети в три с половиной года были красивые фразы из трех слов «Экскаватор копает яму» на тему спецтехники, то у Егора в этом возрасте были отдельные слова, преимущественно животные и насекомые. Сказанные с потерей слогов и заменой половины звуков. Муаей (муравей), Вук (жук), Аака (лошадка).
Сейчас Егор комментирует: «у Светы новый ковер», требует «Света, положи игрушку туда», спрашивает: «Света, где шарик?»

Теперь к сладкому. У меня есть серия сюжетных картинок с вороной. Там ворона порвала мишкин мешок с яблоками, яблоки высыпались, мишка прохлопал пропажу и ушел домой, а ушлый ёжик всё собрал в свою корзинку.
Так вот, игнорируем крысятничество ёжика, который эти яблоки не ест даже, зачем они ему. И сосредоточимся на вороне. Сначала я эмоционально отыгрываю антигероя ворону, которая злобно каркая цинично рвет мешок, оставляя медведя голодным. Егор был в восторге.
Дальше мы нарисовали эту историю, но добавили рожицы. Мишка веселый, потому что у него есть мешок яблок (а ему они зачем?!). Ворона злая, потому что порвала мешок. Ежик удивился, потому что нашел много яблок (удивился, но хозяина яблок искать не стал). А мишка стал грустный, потому что потерял яблоки (как он вообще не заметил, что мешок, который он несет, стал внезапно пустой?).
Егор начал замечать причинно-следственные связи между эмоцией и событием, стал рассказывать историю совсем без картинок, просто по памяти.
Следующее занятие он с вороны начал. Сходу заявил, что хочет говорить про ворону. Мне не жалко. Ворона так ворона. Я на занятии даже про Вархаммер могу, если поможет делу. Магнус не предавал.
Итак, ворона на нашем занятии сразу стала злая и несносная. Она портила вещи, не испытывая при этом ни грамма раскаяния.

Все прокомментировано Егором:
Ворона разбила вазу - ваза стала разбитая;
Ворона порвала бумагу - бумага стала порванная;
Ворона помяла футболку - футболка стала мятая;
Ворона сломала кран в ванной – кран стал сломанный;

Потом Егор подошёл к окну и требовал показать ворону: "Света, где ворона?"
В прошлый раз, когда мы говорили о вороне, вороны прилетели и смотрели на нас через окно, видимо пытаясь понять, за что мы на них вешаем всех собак. В этот раз ворон не было.

Потом я учила его глаголу "забрать". Дала ему в руки карандаш. Взяла карточку с вороной. Карточка попрыгала к Егору и выхватила карандаш из его рук. "Ворона забрала карандаш" – прокомментировала я. Ему понравилось, он отобрал у меня ворону, сам стал брать карточки со словами и обсуждать, что она еще забрала. Тогда я усложнила. Раз наглая птица выхватила у меня вещь, я не могу делать с этой вещью что-то, ради чего эта вещь у меня вообще была.
Теперь Егор говорит так:

- ворона забрала книгу. теперь ты не можешь читать.
- ворона забрала щётку. теперь ты не можешь чистить зубы.
- ворона забрала вазу. Теперь ты не можешь поставить туда цветы.

И это тот Егор, который сползал под стол, когда его просили называть глаголы. А теперь он не просто их называет сам, он озвучивает действие, которое я не могу сделать, потому что у меня нет нужной вещи.

Итак, после Егора ко мне пришел Петя. Мне стало интересно, как он воспримет проделки вороны. Петя вошел в кабинет на ощупь, с закрытыми глазами. Мама сказала, что он может отказаться заниматься, потому что он не в настроении. Но против меня и вороны нечего противопоставить.

Сначала мы выясняли, чем отличается стремительный полет вороны от неспешного. Синонимы и антонимы тоже никто не отменял. Выяснили, что стремительный и молниеносный это похожие слова. И что неспешно и медленно – тоже похожие. А ближе к концу занятия ворона пошла в разнос.
- Света, ворона сломала металлический кран. Вода не текёт. Ты не сможешь помыть руки. Его надо будет починить.
- Света, ворона разбила стеклянную вазу. Воду налить нельзя, будет вытекать. Надо выкинуть эту и купить новую вазу.

Я в этом задании разошлась хуже вороны. Запихнула туда обобщение материалов, из которых делают разные предметы, причинно-следственные связи, потом потребовала рассказывать, что надо будет сделать с этим предметом дальше. Но итог – глаза горели, плохое настроение было забыто, Петя также сам вытаскивал из пачки разные картинки и радостно комментировал их. Звоночек к концу занятия прозвенел, а домой никто не собирался.  Самые внимательные заметили ошибку в слове течёт – текёт. Это значит, что Петя перестает говорить штампами, которые он освоил в совершенстве и начинает использовать речь «от себя». Это значит, что донести суть для него становится важнее, чем просто повторить фразу, которой он не понимает. Так Петя уходит от эхолалии и через подобные ошибки обретает главное – чувство родного языка. Спасибо вороне.

Мама, смотри мне в глаза! - про мальчика с аутизмом
Проблемы неговорящих послушных детей