Спасибо @acethelittle , @Cruiser777 и @Fss71 за донаты, отправленные в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Томас де Торквемада и заговор евреев против инквизиции

Об открытии Америки можно почитать в данном цикле - Окрытие Америки.

7 января 1519 года генеральный инквизитор Испании Алонсо Манрике официально уполномочил первого епископа Пуэрто-Рико Алонсо Монсо и вице-провинциала доминиканского ордена в Индиях Педро де Кордоба выполнять по совместительству обязанности "апостолических инквизиторов во всех городах, селениях и местах островов Моря-океана с правом назначать нотариусов, приставов, следователей и других чиновников, необходимых для организации деятельности "святой" службы". Данный документ свидетельствовал о том, что длинные руки испанской инквизиции теперь дотянулись и до Нового Света.

Кого же преследовали первые инквизиторы в "Индиях"? Как бы странно это не звучало, но основными их "клиентами" стали все те же евреи... Многие марраны, как испанцы называли новообращенных в христианство евреев, в надежде укрыться в далеких землях от беспощадных преследований инквизиции, устремились в Новый Свет. В 1507 году испанские власти официально разрешили марранам проживать и заниматься торговлей в "Индиях" при условии уплаты в испанскую казну крупной суммы. Многие марраны воспользовались данным предложением и перебрались за океан на постоянное жительство. В 1522 году специальным распоряжением короля Испании и императора Священной Римской империи Карла V въезд "новым христианам" в "Индии" был строжайше запрещен, тем не менее, евреи продолжали прибывать в колонии, в частности через Португалию, куда в конце XV века бежали многие испанские иудеи, не принявшие католичество. Оседая сначала в португальской Бразилии, иудеи под видом "христиан - португальцев" перекочевывали оттуда в испанские колонии Америки. Вылавливание, разоблачение и наказание этих "врагов католической веры" и было главным занятием "индийских" инквизиторов.

Как и в метрополии, в колониальных застенках инквизиции самых упорных псевдо-христиан ждали мучительные пытки, а в качестве окончательного наказания к ним применялись конфискация всего имущества и долголетная каторга. В случае же, если обвиняемый в ереси человек до конца отстаивал свои убеждения, ему была уготована дорога на костер. Стоит отметить, что труд инквизиторов оплачивался напрямую из средств конфискованных у преступников, а значит, они были не только профессионально, но и материально заинтересованы в преследовании еретиков.

Помимо евреев, инквизиция также преследовала протестантов из разных стран Европы, волею судеб оказавшихся в Новом Свете. Хотя въезд неиспанцам в "Индии" был строго запрещен, все-таки некоторые из них, ведомые неудержимым желанием разбогатеть, ухитрялись преодолеть все препятствия и попасть в запретную для них зону нового дивного мира. Многие из иностранцев проникли в колонии под видом матросов или пассажиров, подкупив испанских чиновников. Эти непрошенные в колониях гости считались местными властями и действовавшими по их указаниям инквизиторами ненадежными и враждебными элементами. Их зачастую подозревали в симпатии к протестантизму, в результате чего многие из них оказывались в инквизиторских застенках. Впрочем, в начальный период своей деятельности в Новом Свете инквизиторы зверствовали не сильно. Так, до 1569 года по обвинению в ереси в Новой Испании было осуждено всего 19 иностранцев. Все они признали себя виновными в отступничестве и отделались сравнительно легкими наказаниями: публичным покаянием на аутодафе, тюрьмой, высылкой в Испанию или ношением позорного одеяния - санбенито.

Санбенито - это прямоугольный кусок жёлтой ткани с отверстием для головы в центре и рисунками красного цвета. Для осуждённых к лёгким наказаниям на одежде спереди и сзади рисовался красный крест. Одежда осуждённых на смерть "украшалась" изображениями костра с горящей головой или бюстом и карикатурными бесами и демонами. На голову смертникам надевался высокий бумажный колпак, также разрисованный бесами. Слово "Санбенито" произошло от испанского "San Benito" - "Святой Бенито", так как первоначально похожие накидки с крестами носили монахи бенедиктинского ордена в знак покаяния. После исполнения наказания санбенито с именами и преступлениями осуждённых вывешивались в церквях. Это считалось большим позором и приводило к попиранию прав не только осуждённых, но также их родственников и потомков, которые отныне не могли занимать государственные должности.

Карала инквизиция и индейцев, перешедших в христианство, обвиняя их в тайной приверженности к прежней вере. В испанских колониях был обнародован королевский указ, угрожавший расправой индейцам за отступничество от католической веры. Индейцы были обязаны "верить и почитать только одного настоящего бога и должны забыть и забросить идолов, принимавшихся ранее за богов, должны перестать поклоняться камням, солнцу и луне или какому-либо другому существу. Запрещается совершать в их честь жертвоприношения и давать им обещания. Если кто-либо вопреки данному указу совершит, будучи христианином, нечто похожее, то в первый раз получит в качестве наказания публично сто ударов плетью и будет пострижен наголо, а во второй раз будет предан сжиганию на костре".

До нас дошло несколько сотен приговоров по делам индейцев, обвиненных в ереси. Так, индеец по имени Такастекле и его дочь Мария были обвинены в идолопоклонстве. Как сказано в приговоре, "суд учел, что обвиняемые проявили на следствии податливость и раскаяние, а также то, что они впервые совершили свое преступление, поэтому он отнесся к ним с милосердием". Такастекле и его дочь, обнаженных до поясницы, привязали к мулам и стали возить их по городу, где их секли плетьми специально раставленные для этого люди. После этого на одной из площадей Мехико палач остриг их головы под виселицей и сжег их идолов. Там они публично покаялись и были предупреждены, что "в случае повторного преступления им нечего рассчитывать на такое же "милосердие", и в следующий раз власти отнесутся к ним со всей строгостью".

Индейцу по имени Карлос Ометочтцина, обвиненному в распространении ереси, повезло гораздо меньше. Подвергнутый пыткам Карлос отказался сознаваться в своем преступлении и просить снисхождения, хотя, как сказано в приговоре, "мы предупредили дона Карлоса, что его признание в идолопоклонстве, совершенных ошибках и эксцессах позволит нам отнестись к нему с милосердием". Инквизиция признала его виновным в ереси и передала светским властям, которые, в свою очередь, постановили сжечь Карлоса на костре "за совершенные им злодеяния", что и было исполнено в 1539 году. Для назидания и устрашения местных жителей силой заставляли смотреть, как в муках погибает их соотечественник.

Вскоре стало понятно, что инквизиторы чересчур стараются в преследовании индейцев, и что в конечном итоге это может привести к полному истреблению "индийских" подданных испанского монарха, а в таком случае колонии лишились бы бесплатной рабочей силы. В результате декретом короля Филиппа II от 23 февраля 1575 года индейцы изымались из-под юрисдикции инквизиции. Впредь наблюдать за ними и привлекать их к суду за преступления против веры поручалось генеральным викариям епископов, которых называли также "провизорами". Провизоры смотрели сквозь пальцы на прегрешения индейцев, накладывая на них лишь духовные наказания.

Стоит отметить, что инквизиция долгое время пыталась скрыть масштаб репрессий в испанских колониях. Когда в Европе стал распространяться памфлет испанского священника Бартоломе де Лас Касаса "О разрушении Индий", в котором автор подробно описал, как проходила колонизация Нового Света, приведшая к опустошению этих земель и убийству тысячей индейцев из-за неуёмной алчности и жестокости конкистадоров, инквизиция запретила его чтение. В решении инквизиционного трибунала по этому вопросу говорится, что книга Лас Касаса "содержит описание ужасных и диких преступлений, которых нельзя встретить в истории других народов, совершенных, по словам автора, испанскими солдатами, поселенцами и священниками католического короля в Индиях. Советуем запретить это повествование как оскорбительное для испанского народа, ибо, даже соответствуй оно истине, было бы достаточно доложить об этом его католическому величеству, а не сообщать всему миру к удовлетворению еретиков и врагов Испании".

Также в "Новой Испании" проживали свободные негры, мулаты и самбо (горожане - потомки индейцев), однако они мало интересовали инквизиторов, ведь большинство из них были ремесленниками или слугами самих инквизиторов, которые без их услуг вряд ли могли бы обойтись. В тех редких случаях, когда над ними все же устраивались трибуналы, подсудимые обычно отделывались "мягкими" наказаниями - поркой или ссылкой на галеры. Так, 16 апреля 1646 года за "пакт с дьяволом" был публично выпорот на аутодафе в Мехико 43-летний самбо Франсиско Родригес. Он признался, что на 9 лет продал душу дьяволу, который в награду наделил его способностью "драться с тысячью человек, пользоваться всеми женщинами по своему желанию, переноситься по воздуху ночью из одного места в другое независимо от расстояния, участвовать в боях с быками и укрощать лошадей, не рискуя попасть быку на рога или сломать себе шею". За такое признание Родригес получил 200 ударов розгами, хотя в Испании за подобное без раздумий сжигали на костре.

Расцвет же инквизиции в Новом Свете произошел во время правления Филиппа II. Будучи фанатичным католиком, Филипп всю свою жизнь вел неустанную борьбу против протестантской ереси, и дабы не допустить ее распространения в своих заокеанских владениях, 25 января 1569 года издал декрет, в котором наградил инквизицию в Новом Свете неограниченными правами и властью над всеми учреждениями и чиновниками колоний, включая вице-королей. На основании этого декрета генеральный инквизитор кардинал Диего де Эспиноса учредил три трибунала в американских владениях Испании и направил туда новую партию инквизиторов, снабдив их подробной инструкцией о том, как им следует организовать делопроизводство, как вести протоколы допросов, в какие книги заносить доносы, каким образом содержать личные дела служащих трибунала, как отчитываться перед Мадридом и т. д. Также инквизиторам предписывалось строжайше следить за тем, чтобы в колонии не проникала "еретическая" литература, для борьбы с ней иметь во всех портах своих комиссариев для тщательной проверки корабельных грузов, периодически публично вывешивать списки запрещенных книг и строго наказывать читателей таких книг.

Прибывшие в колонии инквизиторы стали активно призывать население подвластных им территорий доносить на своих знакомых, которых они подозревают в ереси. Надо сказать, что народ на такое предложение радостно откликался. Так, в филиал инквизиции в Мехико только в 1650 году поступило 500 доносов: 112 из них сообщали о случаях колдовства и предсказаниях, 41 донос разоблачал "тайных иудеев", 14 доносчиков обвиняли священников в использовании исповедальни в сексуальных целях, 6 сообщали о еретических богохульниках, 5 - о несоблюдении религиозных обрядов, 7 - о противниках инквизиции, 6 - об оскорблениях, нанесенных изображениям святых; 1 донос сообщал о маленькой девочке, отломавшей руку Христа на распятии, другой - о 6-летнем мальчике, преступление которого заключалось в том, что он рисовал на земле крест, прыгал на него и называл себя в шутку еретиком.

После получения доноса инквизиторы собирали против обвиняемого в ереси показания других лиц и прочие компрометирующие его материалы. При наличии двух доносчиков обвиняемый считался виновным, и спасти его от смерти в таком случае могло только полное добровольное признание в инкриминируемых ему преступлениях. Если же обвиняемый отказывался признавать себя виновным и сознавался в своих преступлениях только под пыткой, то это считалось отягчающим его вину обстоятельством.

Как и в самой Испании, в ее колониях проходили аутодафе, которые приурочивались к большим праздникам. Работы по устройству помоста, на которых сжигали еретиков, оплачивались из конфискованного имущества жертв, которых и должны были сжечь на костре, что иногда вызывало иронию у самих приговоренных. Так, например, признанный виновным в ереси Томас Бревиньо де Собремонте во время своей казни говорил палачам: "Не скупитесь на дрова, они мне обошлись слишком дорого, чтобы мне их еще жалели".

О том, как происходило аутодафе в Мексике, рассказал англичанин Майлс Филиппе в своих воспоминаниях, опубликованных в Лондоне в 1589 году. Филиппе принадлежал к группе пленных английских и французских корсаров, в 1571 году осужденных инквизицией в Новой Испании за принадлежность к протестантским сектам. Майлс Филиппе оставил следующее описание: "После того, как инквизиторы при помощи пыток смогли получить от нас признания, дававшие им основания осудить нас, они приказали построить в центре рыночной площади напротив кафедрального собора огромный помост и призвали всех жителей явиться туда в день аутодафе, с тем чтобы присутствовать при оглашении приговора священной инквизиции против английских еретиков и при его исполнении. Утром перед церемонией нам дали завтрак - чашку вина и кусок хлеба с медом, после чего нас вывели из тюрьмы. Каждый из нас шел отдельно от других, одетый в санбенито, с петлей из толстой веревки на шее, держа в руке потухшую зеленую свечу. На площади мы взошли по двум лестницам на помост, где нас усадили на лавки в том порядке, в каком потом вызывали для объявления приговора. Первым вызвали некоего Роджера, артиллериста с корабля "Иисус". Он был осужден на триста ударов плетью и 10 лет галер. Затем вызвали Джона Грея, Джона Броуна, Джона Райдера, Джона Муна, Жоржа Колье и Томаса Броуна. Каждый из них был осужден на двести ударов плетью и 8 лет галер. Всего было вызвано 53 человека, которых приговорили к 100-200 ударов плетью и к ссылке на галеры сроком от 6 до 10 лет. Меня, Майлса Филиппса, приговорили к работам в монастыре сроком на 5 лет без плетей и на ношение санбенито все это время.

Когда над площадью уже спустилась ночь, вызвали Джорджа Раблея, Пьера Монфри и ирландца Корнелиуса и всех их приговорили к смертной казни на костре. Их немедленно потащили на место экзекуции на той же базарной площади вблизи помоста, и там их быстро сожгли. Нас же, приговоренных к другим видам наказания, вернули в ту же ночь в тюрьму на ночлег. Утром следующего дня нас вывели во двор дворца инквизитора, и всех, кто был приговорен к порке и работам на галерах, раздели до половины тела, заставили сесть на ослов и погнали по главным улицам города на осмеяние народа. По дороге люди, специально предназначенные для этого, пороли их длинными кнутами по голому телу и с огромной жестокостью. Впереди осужденных шли два глашатая, возвещавшие громким голосом: "Смотрите на этих английских собак, лютеран, врагов бога! " После этого ужасного спектакля на улицах города осужденных вернули во дворец инквизиции. Спины несчастных были покрыты кровью и синяками. Их вновь посадили в тюрьму. Там они находились вплоть до отправки в Испанию, где их ждали галеры. Меня и других осужденных на каторжные работы в монастырях немедленно отправили в соответствующие места наказания".

Обычным явлением в застенках колониальной инквизиции были пытки. До наших дней дошло дело 26-летней Менсии де Луна, обвиненной в участии в так называемом "великом заговоре", якобы раскрытом инквизицией в Лиме в 1635 году. Вместе с ней было арестовано несколько десятков португальцев, проживавших в то время в столице перуанского вице-королевства. Все они подозревались в иудаизме и были подвергнуты пыткам. Многие признали свою вину, но некоторых истязания не сломили. Двое из арестованных, не выдержав пыток, покончили с собой. Менсия де Луна была арестована вместе с родными. Сестра и племянница под пыткой признали, что исповедуют иудаизм, и показали на Менсию как на свою единоверку, которая "почитала субботу за праздник, одевала в этот день чистое белье и платье, на ужин вместо мяса ела рыбу и фрукты, а посты соблюдала, как это делала королева Эсфирь".

Муж Менсии под пыткой категорически отрицал обвинения в иудаизме как в свой адрес, так и в адрес жены. Сама Менсия настаивала на своей невиновности. Учитывая обстоятельства дела, инквизиторы решили подвергнуть ее пыткам "до тех пор, пока это сочтем необходимым, с тем чтобы получить от нее истинные показания по выдвинутому против нее обвинению, предупредив ее, что если во время указанных пыток она умрет или лишится частей своего тела, то повинными в этом будем не мы, а она сама, так как отказалась говорить правду". В ответ на это предупреждение Менсия де Луна заявила, что считает себя невиновной. Как гласит протокол, последующий пытки, записанный нотариусом инквизиции: "Обвиняемую раздели и привязали к "испанскому ослу". Несмотря на это, она продолжала настаивать на своей невиновности и заявила, что если не выдержит пытки и начнет говорить, то сказанное ею будет неправдой, ибо это будет сказано под страхом упомянутой пытки. Инквизиторы начали пытку, и после первого поворота рычага Менсия закричала: "Я еврейка, я еврейка! " Однако, как только пытка была остановлена, обвиняемая отказалась от своих слов и вновь стала отрицать все обвинения. Инквизиторы дали второй поворот рычага. Обвиняемая крикнула "Ай, ай! ", а потом умолкла и потеряла сознание. Ей выплеснули немного воды на лицо, однако она не приходила в себя. Менсию сняли с "осла" и бросили на стоящую поблизости койку. Мы ожидали, что она очнется, однако она не приходила в себя. Пульса у нее не было, глаза потускнели, лицо и ноги были холодные, и хотя ей трижды прикладывали ко рту зеркало, поверхность его пребывала такой же чистой, как и до этого. Менсия де Луна скончалась".

Со смертью подозреваемой ее дело не было прекращено. Трибунал инквизиции отлучил ее от церкви, конфисковал имущество и приговорил к сожжению на костре "в изображении". 23 января 1639 года в Лиме кукла Менсии была предана костру, на котором нашли мученическую смерть еще 11 "нераскаявшихся грешников".

Особенно жестоко расправлялись инквизиторы с теми, кто покушался на их авторитет. Мексиканский инквизитор Алонсо Гранеро как-то раз очутился проездом в Никарагуа, где местный нотариус Родриго де Эвора сочинил на него сатирические стишки. Разгневанный инквизитор приказал заковать Эвору в цепи, подвергнуть пытке, в результате чего у бедного стихоплета оказались вывихнутыми руки и ноги. Но кровожадному Гранеро этого было мало. Он присудил своего недруга к 300 ударам плетью, 6 годам каторжных работ на галерах и конфискации имущества.

При отсутствии "серьезных" дел инквизиторы не гнушались сочинять обвинения, буквально высосанные из пальца, против ни в чем не повинных людей. Вот что пришлось испытать не в меру болтливому французу Франсуа Моиену, путешествовавшему по своим делам с попутным караваном мулов из Буэнос-Айреса в Чили в 1750 году. Погонщик мулов, с которым не поладил француз, донес инквизиции, что тот в пути вел "подозрительные" разговоры: называл мула "божьим созданием", говорил, смотря на ночное небо, что "такое обилие звезд - сплошная бессмыслица", критиковал местное духовенство за вольготный образ жизни. По приказу инквизиции француза арестовали и обвинили в ереси. Следствие по его делу длилось 13 лет! В конце концов, палачи добились своего - француз покаялся в своих грехах и был присужден к 10 годам каторжных работ и 200 ударам плетью.

Инквизиция в испанских владениях Америки действовала вплоть до начала XIX века. В 1813 году кадисские кортесы приняли решение о запрещении трибуналов инквизиции как в Испании, так и в ее колониях, но в 1814 году король Фердинанд VII отменил кадисскую конституцию и восстановил деятельность ненавистного трибунала, который с удвоенной энергией стал преследовать своих противников. Только с завоеванием независимости народы Латинской Америки смогли, наконец, избавиться навсегда от инквизиции с помощью, которой испанцы утверждали свою власть в Новом Свете.

Продолжение следует.

Спасибо @acethelittle и @user10613618 за донаты, отправленные в поддержку моего!

Предыдущая часть лежит здесь - Арест Христофора Колумба

9 мая 1502 года Христофор Колумб отправился в свое последнее путешествие в Новый Свет. К тому моменту Адмирал, открывший для европейцев неизвестный ранее континент, фактически находился в опале испанской знати, так как, несмотря на грандиозную географическую значимость своих открытий, кардинально изменивших средневековое представление о мире, он так и не сумел принести испанской короне ожидаемых богатств. Отправляясь в свое четвертое плавание к берегам "Индии", Колумб был намерен во что бы то ни стало найти залежи золота, которое должно было сполна окупить испанским монархам все затраты на экспедиции в Новый Свет, а также восстановить его репутацию, потрепанную лжесвидетельствами недовольных им колонистов.

Напомню, что из своего Третьего путешествия Колумб вернулся в Испанию закованным в кандалы, так как прибывший на Эспаньолу королевский уполномоченный Франсиско де Бобадилья счел недопустимыми методы управления Адмирала колонией, а поэтому приказал его арестовать, самостоятельно заняв пост губернатора острова (чуть позже на этом посту Бобадилью сменил Николас де Овандо). В Испании Фердинанд и Изабелла сняли обвинения с Колумба, однако, санкционируя новое плавание в Новый Свет, строго запретили ему посещать Эспаньолу. На этот раз к "индийским берегами" в составе флота Колумба отправились четыре каравеллы с общей численностью экипажей 140 человек. Стоит отметить, что в их число входило около 56 грометов, большинству из которых на момент отплытия было 17 лет, а некоторым из них не исполнилось и 13. Однако основную массу команды, разумеется, составляли опытные моряки, многие из которых уже не раз плавали с Колумбом в Америку.

Несмотря на королевский запрет, 24 июня флот Колумба прибыл к устью реки Озама, где находился Санто-Доминго - столица Эспаньолы. Адмирал хотел отправить письма домой вместе с флотом, собирающимся уйти в Испанию, а также укрыться от надвигающегося шторма, который, как он думал, должен был начаться в ближайшие дни. Адмирал хорошо знал климатические приметы, поскольку сам пережил шторм во время возвращения из Первого путешествия. Маслянистая зыбь, накатывающая с юго-востока, аномальный прилив, ощущение тяжести в воздухе, боли при низком давлении в его ревматических суставах, малиновый закат, озаряющий все небо, не предвещали ничего хорошего. Подойдя к устью гавани, но не бросая якорь, Колумб отправил на берег шлюпку с запиской к губернатору с просьбой разрешить бросить якорь. Кроме того, он настоятельно рекомендовал задержать флот, направляющийся в Испанию, до тех пор, пока шторм не утихнет. Однако губернатор Овандо ответил категорическим отказом Адмиралу в доступе в гавань, а к штормовому предупреждению и вовсе отнесся с наглым пренебрежением. Он зачитал письмо Адмирала вслух своим подчиненным, которые стали насмехаться над Колумбом, называя его "пророком и прорицателем". После этого Овандо демонстративно приказал немедленно отправить свой флот в Испанию. Возмездие оказалось быстрым и ужасным. Когда испанский флот вошел в пролив Мона, яростный ветер ударил по судам с северо-востока, разорвав строй на части, в результате чего флот оказался растянутым вдоль всего пути урагана. Одни корабли тонули в море, другие выбрасывались на берег и разбивались о скалы вдребезги. В числе пошедших ко дну оказался и флагманский корабль, на борту которого находился Франсиско де Бобадилья, арестовавший Колумба пару лет назад. Всего в результате шторма 20 судов пропали без вести вместе с экипажами (более 500 человек), и лишь 4 корабля, пережив непогоду, в полузатопленном состоянии сумели вернуться на Эспаньолу.

Флот Колумба же остался невредим благодаря тому, что, предвкушая скорый ураган, Адмирал, получивший отказ в доступе в гавань Санто-Доминго, отвел флот на несколько миль к западу и бросил якорь недалеко от суши, где у него была защита сразу и от северного, и от западного ветров. Дождавшись окончания непогоды 14 июля, флот двинулся в еще неизвестную западную половину Карибского моря и к концу месяца достиг побережья, которое Колумб назвал Ондурас (от испанского Honduras "глубины", так как море даже у самого берега часто было очень глубоким). Следующие несколько месяцев Колумб пытался найти пролив, отделяющий открытые им земли от Золотого Херсонеса (название, использовавшееся для обозначения Малайского полуострова средневековыми географами). Однако, так его и найдя, Адмирал решил сосредоточиться на главной цели своей экспедиции - поисках золота.

17 октября его флот обнаружил маленький остров, который Колумб назвал Эль Эскудо. Здесь начинался золотоносный регион, который туземцы называли Верагуа (на современной карте ему соответствует атлантическое побережье Никарагуа, Коста-Рики и Панамы). Высадившись на берег в районе реки Гуайга, испанцы были встречены более чем сотней индейцев, которые яростно напали на непрошеных гостей, вбежав в воду по пояс, размахивая копьями, трубя в рога, ударяя в барабан и отплевываясь в сторону христиан какой-то мерзкой травой, которую они все жевали. Моряки ответили выстрелами, ранив одного индейца в руку. Несмотря на вспыхнувший конфликт, испанцам удалось объяснить индейцам, что они прибыли с миром, и в последствии между сторонами состоялся обмен - испанцы обменяли соколиные колокольчики на золотые диски, висящие на шеях индейцев, после чего бывшие противники разошлись, и Колумб продолжил исследовать побережье Верагуа.

6 января 1503 года его флот бросил якорь у реки, которую Колумб назвал Белен (река в Панаме) в честь дня Богоявления Господня. Наняв местных индейцев в качестве проводников, испанцы отправились на поиски золота и на вторые сутки похода достигли участок, где местные жители добывали дорогой металл. За один день испанцы без каких-либо инструментов, кроме ножей, набрали приличную горсть самородков и вернулись в лагерь. Открытие этих "золотых приисков" настолько впечатлило Адмирала, что он решил основать здесь город, оставив брата во главе предприятия, а самому вернуться в Испанию с новостью о том, что он нашел месторождение золота, гораздо более богатое, чем любое в Эспаньоле.

Вскоре начались работы над созданием нового поселения, названного Колумбом Санта-Мария-де-Белен. Когда было возведено десять домов и все уже было готово к отплытию Адмирала, из-за прекратившегося сезона дождей уровень воды в реке резко упал, отрезав каравеллам путь к морю. В ожидании нового ливня, который должен был вызволить флот из ловушки, испанцы по своей традиции стали кошмарить местное населения, отбирая у них золото и еду, в результате чего индейцы подняли восстание против иноземцев. Увидев какие-то непонятные перемещения индейцев, Колумб отправил своего помощника Диего Мендеса на разведку вдоль побережья. В несколько километрах от поселения испанцев Мендес обнаружил около тысячи воинов, расположившихся лагерем на берегу, о чем и доложил Адмиралу. Колумб собрал совет своих приближенных, который вскоре решил, что для предотвращения стычки с индейцами нужно было похитить их вождя по имени Кибиан и его ближайшего окружения в качестве заложников. Осуществить это предлагалось с помощью хитрости. Колумб, Диего Мендес и около восьмидесяти человек подплыли на веслах к деревне индейцев и засели в засаду вокруг холма, где находилась хижина вождя. После этого Колумб с тремя сопровождающими поднялся наверх и потребовал аудиенции с Кибианом. Когда вождь вышел навстречу гостям, Колумб, притворившись, что интересуется его раной, схватил индейца за руку. В то же мгновение испанцы выскочили из засады, окружили хижину, захватили и увезли Кибиана вместе с почти тридцатью членами его семьи, включая жен и детей. Вождя связали, но через какое-то время он, заявив, что путы причиняют ему боль, убедил своих пленителей освободить его от всех веревок, кроме одной, конец которой держал в руках испанец. С наступлением темноты, когда они все еще спускались по реке, Кибиан просто прыгнул за борт, вынудив испанца отпустить веревку, чтобы не угодить в воду. Вождю удалось скрыться, после чего он объявил иноземцам настоящую войну.

Когда 6 апреля после затяжных ливней уровень воды в реке вновь поднялся, и корабли готовы были отчалить в Испанию, оставив на берегу двадцать человек для охраны Санта-Мария-де-Белен, на холмах, возвышавшихся над деревней, внезапно появились около 400 воинов, вооруженных луками и копьями, которые они метали через ограду. Один испанец был убит и еще несколько ранено. Тем не менее, встреченные яростным сопротивлением туземцы отступили. "Эта битва длилась целых три часа, и Господь чудесным образом даровал нам победу, ведь нас было так мало, а их так много"–, вспоминал впоследствии Диего Мендес. Незадолго до нападения капитан корабля флота Колумба Диего Тристан был отправлен на берег с корабельной шлюпкой, чтобы пополнить запасы воды. Во время боя он и его люди оставались в шлюпке, наблюдая за происходящим, поскольку, по словам самого Тристана, ему было приказано добыть воду и ничего больше. Когда бой закончился, капитан спокойно пошел вверх по реке Белен, хотя и был предупрежден о возможности нападения. Когда лодка находилась в нескольких метрах от линии берега, индейцы неожиданно выпрыгнули из прибрежных кустов и набросились на испанские шлюпки, перебив всех моряков, включая и Тристана. Выжил только один испанец, который успел нырнуть под воду и уплыть за пределы досягаемости копья. Именно он и сообщил, что индейцы разбили шлюпку. Стычки с индейцами продолжались около недели и в конце концов окончились победой испанцев, окончательно прогнавших противника с помощью огнестрельного оружия.

В боях испанцы захватили немало пленников, которых они держали в трюме, запирая люк на цепь. Один раз ночью вахта проявила небрежность и не закрепила цепь должным образом. Некоторые из наиболее предприимчивых пленников нагромоздили балласт внизу и, стоя на камнях, плечами выбили люк, повалив спящих на нем матросов вниз. Прежде чем была поднята тревога, часть индейцев прыгнула за борт и поплыла к берегу, а часть осталась сидеть в трюме. Испанцы закрыли люк обратно. Когда на рассвете его подняли, чтобы дать пленникам подышать свежим воздухом, перед глазами моряков предстало ужасное зрелище: ночью оставшиеся несчастные собрали имеющиеся в трюме веревки и повесились на палубных балках, подгибая колени во время удушения, поскольку места над головой не хватало. Поняв, что индейцы обязательно вернутся в испанский лагерь для мести, Колумб решил не оставлять в нем поселенцев и забрал их всех на борт. 16 апреля 1503 года уменьшенный флот из трех кораблей отплыл из этого злополучного места на Эспаньолу, а Колумб тем самым распрощался с надеждой обрадовать испанских монархов новостью об освоении золотых приисков.

Из-за долгого стояния в Белене корабли Адмирала сильно пострадали от древесных червей, которые натуральным образом изрешетили всю их обшивку. Диего Мендес вспоминал, что "всех людей с насосами, котлами и другими сосудами было недостаточно, чтобы вычерпывать воду, проникавшую через червоточины". С двумя гнилыми кораблями (третий был поврежден настолько, что его пришлось оставить в одной из бухт Панамы), только одной шлюпкой и при острой нехватке провизии благополучно вернуться в Эспаньолу было невозможно. К моменту прибытия кораблей к берегам Ямайки 23 июня на кораблях не оставалось ни одной целой снасти (все было изъедено червями), практически полностью кончилось продовольствие, а вода, поступающая через дыры в корпусе, доходила уже почти до палубы. Войдя в гавань, которую Колумб назвал Санта-Глория, и не в силах больше удерживать судна на плаву, испанцы соорудили из своих кораблей натуральную крепость на воде, разместив на ней артиллерию и стрелковое оружие таким образом, чтобы можно было отражать атаки и с моря, и с берега.

Помня о событиях в Белене, Колумб запретил своим людям без разрешения сходить на берег, дабы не спровоцировать местных индейцев на очередное восстание. На сушу отправился Диего Мендес в сопровождении еще двух моряков, и вскоре эта троица сумела получить у местных индейцев еду в обмен на всякие безделушки. Однако главная проблема заключалась в возвращении домой. У Колумба не было инструментов и материалов для починки судов, а вероятность того, что какой-нибудь исследователь отправится этим же путем, равнялась нулю, так как еще в 1502 году Колумб сообщил, что на Ямайке нет золота. Следовательно, единственным возможным средством спасения была отправка гонца на индейском каноэ на Эспаньолу и фрахтовка там каравеллы. Расстояние от Ямайки до мыса Эспаньолы составляло около 170 км против ветра и течения, а еще 560 км предстояло пройти вдоль берега, прежде чем достичь Санто-Доминго. Преодолеть столь трудный путь вновь вызвался ближайший помощник Колумба Диего Мендес, который купил два больших каноэ у индейцев, установил на них мачты с парусом и, взяв с собой 12 испанцев и 20 индейцев, смело отправился в путь. К вечеру того же дня на каноэ кончилась вода, на вторую ночь один из индейцев умер от жажды, а другие время от времени промывали рот соленой водой. На таком "соленом утешении" люди продвигались вперед и, наконец, на третий день наткнулись на острове, где сумели пополнить запасы воды. В результате смельчаки все же сумели добраться до Эспаньолы и сообщить ее губернатору о бедственном положении Колумба. Однако губернатор Овандо, опасавшийся присутствия Адмирала на Эспаньоле, продержал Мендеса в своей штаб-квартире 9 месяцев и только после этого позволил Диего начать поиски корабля для спасения товарищей.

Колумб и его люди все это время ждали и надеялись, но чем дольше длилось ожидание, тем слабее становились надежды, что гонцы достигли Эспаньолы. К тому же, Адмирал по-прежнему запрещал сходить своим людям на землю, в результате чего против него вскоре вспыхнул мятеж. Капитан Франсиско де Поррас и его брат, представитель короны и аудитор Диего Поррас считали, что Адмирал вполне мог бы отплыть на каравеллах на Эспаньолу, если бы захотел. Вскоре они стали распространять среди моряков самые нелепые слухи, например, что Колумб специально выбросил на берег абсолютно целое судно ради того, чтобы отбыть срок изгнания, к которому его тайно приговорили испанские монархи, а каноэ были посланы исключительно для того, чтобы поправить его золотой бизнес или что-то еще в этом роде. Вполне вероятно, что если придет испанский корабль, он все равно оставит людей здесь на растерзание индейцам, как это случилось с теми беднягами в Навидаде в первом путешествии. А значит, единственный способ выжить - это захватить каноэ, похитить нескольких индейцев в качестве рабочих рук и бежать на Эспаньолу. В результате таких измышлений примерно из сотни моряков, оставшихся в Санта-Глории, 48 присоединились к заговору.

Утром 2 января 1504 года Франсиско Поррас без приглашения вошел в каюту Адмирала и спросил: "Сеньор, что вы имеете в виду, говоря, что не попытаетесь добраться сразу до Кастилии? Вы хотите оставить нас здесь на погибель? " Колумб, уловив по его наглому тону, в чем дело, спокойно ответил, что хочет вернуться домой так же сильно, как и все остальные, но не видит, как они могут это сделать практически, пока не будет зафрахтован корабль на Эспаньоле. В случае, если у Франсиско имеется альтернативный разумный план, он будет представлен совету офицеров. "Сейчас не время для разговоров, – возразил Поррас, – или отправляйтесь скорее домой, или оставайтесь здесь с Богом. " – Затем он повернулся к людям, находящимся в пределах слышимости: – "Я за Кастилию! Кто готов последовать за мной? " Эта условная фраза послужила сигналом для заговорщиков. Мятежники набились в десяток трофейных каноэ, пришвартованных к каравеллам, и отправились на восток вдоль побережья. Грабя индейцев во всех местах, где появлялись, они заявляли, что расчет будет получен через Адмирала, а в случае отказа призывали его убить. Простояв несколько дней в какой-то бухте, мятежники дождались первого благоприятного дня и отправились на Эспаньолу. Однако вскоре поднявшийся ветер заставил повернуть их назад, при чём манёвр был проведен так грубо и неумело, что все их имущество было выброшено за борт, а вслед за ним в воду отправились и индейские гребцы, которые жалобно цеплялись за края каноэ, после чего оказывались с отрубленными руками... Мятежники целый месяц оставались в самой восточной индейской деревне Ямайки, питаясь за счет туземцев, и предприняли еще две попытки выйти в открытое море. В конце концов, совершенно обескураженные, они бросили каноэ и отправились обратно в Санта-Глорию пешком, по дороге занимаясь мародерством.

К тому времени Колумб с оставшимися верными ему людьми оказался на пороге голода, так как индейцы перестали снабжать их продовольствием. Колумб решил пойти на хитрость. У Адмирала была книга, содержащая предсказания затмений на тридцать лет вперед. Через три дня, в ночь на 29 февраля 1504 года, должно было начаться полное лунное затмение. Отправив индейца в качестве рассыльного, Адмирал созвал всех вождей этого региона на импровизированный совет. 29 число числа они собрались в каюте Колумба, и тот через переводчика произнес небольшую речь. По его словам, христиане поклонялись Богу на Небесах, который вознаграждал добрых и наказывал нечестивых. Бог, не одобряя восстание Порраса, не позволил мятежникам перебраться на Эспаньолу, но послал их через все те испытания и опасности, о которых остров был хорошо осведомлен. Что касается индейцев, то Бог с глубоким неодобрением наблюдал, как небрежно они относились к доставке провизии верующим, и решил наказать их голодом и мором. Вскоре Он пошлет им с Небес ясный знак наказания, которое они вот-вот получат. Поэтому адмирал велел им поприсутствовать в ту ночь при восходе луны. Она восстанет окровавленной и охваченной пламенем, обозначая зло, которое навлекут на себя индейцы за то, что они не позаботились должным образом накормить христиан.

Одни индейцы ушли в страхе, другие - насмехаясь, однако затмение, начавшееся с восходом луны и усиливавшееся по мере подъема ночного светила, привело туземцев в ужас. Как пишет Фернандо Колумб, брат Адмирала: "С великим воем и плачем побежали они со всех сторон к кораблям, нагруженные провизией, умоляя Адмирала всеми средствами ходатайствовать за них перед Богом. На это Адмирал ответил, что хотел бы немного побеседовать с Богом, и удалился на все время, пока длилось затмение. Заметив, что его полная фаза закончилась и вскоре луна засияет, он вышел из каюты и сообщил, что помолился за них своему Богу. Теперь Бог их простил, и в знак этого светило вернется в прежнее состояние. Его слова возымели действие, Адмиралу вознесли огромную благодарность, и так продолжалось до тех пор, пока затмение полностью не закончилось. С тех пор индейцы всегда обеспечивали нас тем, в чем мы нуждались".

Таким образом, проблема с продовольствием была решена, однако вопрос о том, как добраться домой, по-прежнему сохранял актуальность. Прошло более восьми месяцев с тех пор, как посланники отплыли на Эспаньолу, но о них не было никаких вестей. Также не стоило забывать, что по острову бродила банда мятежников, беспощадно грабя местных туземцев, тем самым настраивая их против всех испанцев...

О том, чем завершилась Четвертая экспедиция Колумба в "Индию", а также о том, как великий Адмирал закончил свою жизнь, речь пойдет в последней части этой серии.

Продолжение следует.

Предыдущая часть лежит здесь - Открытие Америки

16 января 1493 года оставшиеся на плаву корабли Христофора Колумба, "Пинта" и "Нинья" снялись со своей последней якорной стоянки в Новом Свете и взяли курс на Испанию. Возвращение домой из Америки в Европу оказалось самой трудной частью путешествия Адмирала, поскольку погода в зимней Северной Атлантике сопровождается сильны ветрами и проливными дождями. Спустя неделю плавания команды кораблей стали испытывать проблемы с продовольствием. В судовом журнале Колумба есть запись от 25 января, в которой сказано, что "моряки убили морскую свинью и огромную акулу, в чем мы очень нуждались, поскольку у нас не осталось ничего, кроме хлеба и вина."

В начале февраля в океане поднялся сильный северо-западный ветер, который погнал обе каравеллы в сторону дома со скоростью современного парохода. В течение четырех дней, с 4 по 7 февраля, "Нинья" и "Пинта" совершили самое быстрое плавание за все время путешествия, пройдя 960 км, то есть в среднем почти 240 км в сутки. К вечеру 7 февраля северо-западный ветер утих, и в течение следующих двух дней корабли шли под мягкими и переменными ветрами, однако уже 12 февраля флот Колумба, находившийся в то время в районе Азорских островов, попал в сильный шторм. На рассвете этого дня, согласно записям Адмирала, "начались сильные волнения и буря", а с наступлением темноты появились пирамидальные волны, которые обрушились на палубы каравелл горами зеленой воды и белой пены. Все попытки следовать курсом по компасу были теперь оставлены. Рулевым было приказано держать приблизительное направление на северо-восток, в то время как вахтенный офицер следил за каждым встречным валом и отдавал быстрые приказы, чтобы каравелла могла принять его под наиболее безопасным углом. Лишь предельная осмотрительность и мастерство моряков позволили кораблям не нахватать воды, что неминуемо бы привело к их затоплению.

В ночь с 13 на 14 февраля ветер разбросал корабли Колумба по океану, оставив их один на один с непогодой. В следующий раз "Нинья" и "Пинта" встретились только месяц спустя в гавани испанского порта Палос.

Шторм бушевал на протяжении нескольких дней, и 14 февраля отчаявшиеся моряки "Ниньи" во главе с Адмиралом склонились в молитве и поклялись, что если им удастся пережить непогоду и добраться до суши, то они "пойдут одной процессией в рубахах к первому встреченному святилищу Пресвятой Богородицы и будут возносить ей по дороге молитвы. " По всей видимости, молитва сработала, ведь к вечеру того же дня буря, наконец, утихла. Записывая свои впечатления об этих ужасных днях в своем журнале, Колумб отметил, что, "должно быть, я остался жив только потому, что Бог хотел, чтобы мое открытие принесло какую-то пользу миру. "

Вскоре после восхода солнца в пятницу, 15 февраля, моряк по имени Рай Гарсия увидел землю,прямо по курсу, которой оказался остров Санта-Мария, входящий в состав архипелага Азорские острова и находившегося под властью Португалии с 1427 года. Нужно отметить, что Колумб старательно избегал всех португальских островов, так как обещал испанским монархам не заходить в зону интересов португальцев, дабы не спровоцировать конфликт двух соседних королевств. Однако теперь, после страшной бури, когда корабль был сильно поврежден, а моряки ужасны измотаны, Адмиралу не оставалось ничего другого, кроме как высадится на ближайшей земле в надежде раздобыть дрова, воду, свежую провизию и дать людям немного отдохнуть. После того, как "Нинья" встала на якорную стоянку в удобной островной бухте, Колумб отправил на берег трех моряков, дав им задание раздобыть воду и продовольствие. На закате того же дня на утесе напротив вдруг появились трое кричащих что-то островитян. Колумб выслал им шлюпку, с которой те и поднялись на борт. Это были местные португальцы, которые привезли с собой свежий хлеб, цыплят и некоторые другие продукты, присланные местным губернатором де Кастанейрой. Также посланцы сообщили, что сам губернатор прибудет к Колумбу на следующий день вместе с тремя моряками, которых не отправил на борт "только потому что не мог отказать себе в удовольствии послушать о событиях в путешествии".

Узнав от посланников губернатора о маленьком святилище, возведенном в честь Богоматери, находящемся недалеко от моря, Колумб решил, что пришел подходящий случай исполнить обет, данный в разгар бури. На рассвете 19 февраля Адмирал отправил половину команды на берег в единственной шлюпке и попросил возвращающихся на той же шлюпке местных посыльных разыскать деревенского падре для служения мессы. После "паломничества" моряки должны были вернуться на борт, а Колумб с другой половиной команды, в свою очередь, должны были отправиться в часовню, дабы исполнять клятву. Переправившись на берег, моряки, одетые только в нижние рубахи, вскоре кое-как втиснулись в крошечную часовню и едва успели склониться в молитве, как тут на них напали местные солдаты, захватив их всех в плен. Как в дальнейшем оказалось, местным чиновником, отдавшим приказ о предательском пленении десятка моряков без штанов во время молитвы, оказался не правящий губернатор, а его заместитель Жуан де Кастанейра, заподозривший Колумба в незаконной деятельности.

Португальцев уже давно сильно беспокоили испанцы, промышлявшие браконьерством на Гвинейском побережье, вопреки договору между Испанией и Португалией, запрещающим такой род деятельности. Поскольку Азорские острова были естественным местом захода судов, возвращавшихся из Гвинеи в Европу, Кастанейра заподозрил Колумба и его людей в незаконном плавании у Гвинеи, которое они пытались прикрыть небылицами об "Индии".

Около 11 утра Колумб, с тревогой ожидавший возвращения паломников, решил, что либо шлюпка разбилась о скалы, либо люди задержаны. Подняв якорь, он провел "Нинью" вокруг мыса Пунта-Фрадес, за которым увидел множество спешившихся вооруженных всадников, которые, сев в шлюпку, приблизились к каравелле с явным намерением арестовать самого Адмирала. Последовали переговоры через борт между кораблем и шлюпкой, во время которых Колумб пытался заманить Кастанейру на борт, чтобы задержать в качестве заложника, в то время как португальцы пытались заманить Колумба на шлюпку, чтобы отправить его в компанию к благочестивым паломникам. Адмирал выставил свой паспорт и верительные грамоты над фальшбортом, но отказался подпустить португальцев достаточно близко, чтобы те могли их прочитать. Колумб объявил, что он "Адмирал Моря-Океана и вице-король Индии, которые принадлежат их испанским высочествам", что он вернется в Испанию даже и с половиной экипажа, если остальные не будут освобождены. А португальцы за свое оскорбительное поведение, несомненно, будут наказаны. Капитан Кастанейра ответил, что ему наплевать на властителей Испании, поскольку он находится на португальской территории. Вышедший из себя Колумб поклялся, что не уйдет отсюда, пока не захватит сотню португальцев, чтобы увезти их домой в качестве рабов, и демонстративно встал на якорь в той гавани, где остановился в первый день.

Спустя несколько дней к "Нинье" прибыла шлюпка, на борту которой находились пятеро захваченных ранее моряков, а также два священнослужителя и нотариус, которые внимательно изучили верительные грамоты и, выразив полное удовлетворение, официально предоставили Колумбу право свободного входа в гавань и высадки на берег. По-видимому, самовольный наместник губернатора, не найдя никаких доказательств браконьерства на гвинейском побережье, раскаялся в своем опрометчивом поведении и решил пойти на попятную. Вскоре на борт флагмана вернулись и оставшиеся члены экипажа вместе с небольшим запасом провизии.

24 февраля "Нинья" вышла в океан, чтобы продолжить путешествие в Испанию. Отойдя от злосчастной Санта-Марии примерно на 400 км, корабль Колумба вновь попал в шторм, который, судя по записям Адмирала, в определённый момент, говоря современный языком, достиг 10 баллов. И вновь моряки склонились в молитве, на этот раз поклявшись, что в случае чудесного исхода они проведут первую субботнюю ночь на берегу, постясь на хлебе и воде, вместо того, чтобы устраивать пир и празднование. В ночь 3 марта ветер поднялся до "такой ужасной бури, что, казалось, судно летело по воздуху среди молний, сверкающих во многих направлениях". На счастье команды, около 7 часов вечера во время смены вахты моряки в свете луны увидели землю прямо по курсу. Колумб приказал немедленно поставить запасные паруса, хранящиеся в рундуке на полубаке, и корабль на большой скорости помчался к спасительной суше. На рассвете 4 марта потрёпанная "Нинья" вошла в бухту города Лиссабон. Таким образом, Колумб вновь очутился во власти португальцев.

Вскоре Адмиралу доставили личное письмо от португальского короля Жуана II, в котором тот приглашал Колумба к своему двору. Кроме того, король приказал снабдить "Нинью" провизией и корабельными принадлежностями за свой счет. Прихватив с собой несколько пленных индейцев в качестве неоспоримого доказательства того, что он побывал в доселе неизведанной стране, Колумб отправился на аудиенцию к монарху. Первооткрыватель хорошо помнил, что в свое время просил Жуана проспонсировать путешествие в Индию, но был отвергнут им дважды и теперь опасался того, что португальский король, узнав, каких он лишился выгод, мог проявить к нему мстительную злобу. О встрече Адмирала и Жуана II сохранился отчет, вышедший из-под пера придворного летописца Руи де Пина. По словам хроникера, король был явно раздражен восторженными рассказами Колумба об открытых им землях и считал, что это открытие было сделано в пределах морей и границ, принадлежащих Португалии. Жуан заметил Колумбу, что если новое открытие было правильно описано, "то по договору, который он заключил с монархами Испании, это приобретение принадлежит ему", на что Адмирал умиротворяюще ответил королю, что никогда не видел договора, но монархи запретили ему плыть в зону влияния португальцев, чему он и подчинился. Жуан сохранил бесстрастное выражение лица и выразил уверенность, что "все может быть улажено полюбовно".

После этой беседы столпившиеся вокруг короля его приближенные стали уговаривать Жуана немедленно убить хвастливого выскочку, поскольку "интерес монархов Испании к индийскому предприятию прекратится со смертью первооткрывателя". Однако, по мнению летописца, Жуан, "как богобоязненный король, не только запретил причинять вред Колумбу, но, напротив, оказал ему честь и много доброты".

Когда Колумб поведал Жуану, что индейцы, ко всему прочему, еще и умны, король устроил им некое подобие экзамена. Он приказал принести миску сушеных бобов и, рассыпав их на столе, предложил индейцу разложить их так, чтобы получилась приблизительная карта земель, которые, по утверждению Адмирала, были им открыты. Один из туземцев проделал это незамедлительно, указав вдобавок, какая кучка бобов относится к Эспаньоле, какая – к Кубе, а отдельные бобы представляли Багамы и Малые Антильские острова. Король, наблюдавший за этим географическим пасьянсом с самым мрачным видом, как бы по неосторожности перепутал то, что выложил на столе индеец, и приказал второму индейцу также поиграть в картографа. Однако и тот без труда заново выстроил из бобов карту Антильских островов. После чего король, ясно осознав масштабы обнаруженных земель и богатств, не мог больше скрывать великого огорчения, которое скрывал до сих пор, и в порыве страсти он ударил себя в грудь, воскликнув громким голосом: "О человек неразумный! Как я не смог узреть дела столь большой важности?! "

После этой сцены напряженная и затянувшаяся аудиенция подошла к концу. Король Жуан передал Колумбу послание для Фердинанда и Изабеллы и попрощался с ним.

13 марта отремонтированная и снабженная всем необходимым "Нинья", наконец, отплыла в Испанию. Однако несколько раньше флагмана адмирала до родных пенат добралась "Пинта" под руководством Мартина Алонсо. Колумб давно уже опасался того, что Алонсо попытается его обогнать и первым порадовать монархов, что капитан "Пинты", в результате и сделал. Прибыв в порт испанского города Байон, он отправил послание Фердинанду и Изабелле, прося аудиенции для того, чтобы ознакомить их величества с подробностями открытий. Однако испанские государи ответили Алонсо полным пренебрежением, заявив, что предпочитают услышать новости непосредственно от Адмирала. Подавленный Алонсо повел свой корабль в порт Палоса, откуда флот Колумба 224 дня назад начал свое великое путешествие, и, прибыв на место 15 марта, увидел стоящую там на якоре "Нинью", что окончательно прикончило непутевого капитана. Будучи больным от тягот плавания и предчувствия неминуемых разоблачений, униженный пренебрежением со стороны монархов, Мартин Алонсо сошел на берег и отправился в свой загородный дом близ Палоса, где вскоре и умер.

Для Колумба же настало время искупаться в лучах заслуженной славы. Сразу по прибытию в Палос он направил королевской чете письмо, в котором рассказал обо всех открытых им землях и "их богатствах". 7 апреля на борт "Ниньи" доставили послание от монархов, адресованное "дону Христофору Колумбу, Адмиралу Моря-Океана Вице-королю и губернатору островов, открытых им в Индии": "Мы видели ваши письма, и нам доставило большое удовольствие узнать, о чем вы пишете, и что Бог дал такой хороший результат вашим трудам и хорошо руководил вами в начинаниях, дающих нашему царствованию множество преимуществ. Богу угодно, чтобы помимо служения Ему, вы получили от нас много милостей. Поскольку мы желаем, чтобы то, что вы начали с Божьей помощью, было продолжено и продвинуто, мы повелеваем немедленно прийти к нам как можно скорее, чтобы своевременно получить то, что заслужили. С началом лета вы не должны медлить с тем, чтобы отправиться обратно..." Другими словами, монархи полностью подтвердили титулы и привилегии Колумба и приказали ему немедленно начать приготовление к новой экспедиции в Индию.

Тем не менее, перед новым путешествием Колумбу надлежало лично увидеться с Фердинандом и Изабеллой, для чего он прибыл к королевскому двору в Барселоне. Там Колумб провел 6 недель, во время которых помогал королевской чете уладить возникшие юридические трудности. Еще в середине апреля, то есть до прибытия Колумба в Барселону, испанские монархи были предупреждены своим послом при португальском дворе, что король Жуан II снаряжает флот, целью которого, по слухам, были новые открытия в районе "Индии". Чуть позже в Барселону прибыл посол Португалии, подтвердивший притязания Жуана на все, что было открыто к западу от Африки и к югу от Канар, ссылаясь на папскую буллу от 1481 года, в которой папа подтверждал суверенитет Португалии "над любыми островами, которые будут найдены или приобретены к югу от Канарских островов, а также к западу от Гвинеи и в ее окрестностях". Исходя из этого, португальский король был готов оспаривать претензии Испании на все открытые Колумбом земли, независимо от того, насколько далеко они находились к западу от Африки.

Однако испанские монархи тоже были не лыком шиты и, получив письмо Колумба, в котором тот рассказывал об открытии новых земель, немедленно обратились к папе Александру VI, который 3 мая 1493 года издал буллу, признавшую испанские права на Кубу, Эспаньолу и Багамские острова. Позже папа издал еще одну буллу, устанавливающую демаркационную линию, согласно которой все земли западнее этой линии, которые предстояло открыть в будущем, автоматически отходили Испании, если только они уже не принадлежали какому-либо христианскому правителю. Почему такие вопросы решал папа? Дело в том, что общественная правовая система Европы 15 века признавала компетенцию папы римского наделять светским суверенитетом любые земли, не принадлежащие ранее христианским правителям.

Впоследствии португальский король Жуан II настоял на прямых переговорах с Фердинандом и Изабеллой об изменении этой демаркационной линии, которая более четко разграничила бы испанскую сферу влияния. Учитывая, что военный и торговый флот португалии был куда более мощным, испанские монархи не стали жестко отстаивать свои права и решили спор полюбовно. В компромиссном Тордесильясском договоре, заключенном 7 июня 1494 года, Фердинанд и Изабелла соглашались на перенос демаркационной линии на меридиан, находящийся в 370 лигах к западу от островов Зеленого Мыса (Кабо-Верде). Впредь все открытые земли, лежащие от нее к востоку, отходили под португальский суверенитет, даже если были открыты испанскими кораблями, а лежащие западнее - отходили Испании, даже если они были открыты португальцами.

Весть об открытии новых земель довольно быстро распространилась по Европе. Сам Колумб ни на секунду не сомневался, что он открыл западный путь в "Индию" (Азию)". Заинтересованные Фердинанд и Изабелла также официально приняли версию Адмирала за постулат. В дальнейшем, благодаря этому заблуждению Колумба широкое распространение получило слово "индеец", которым мы до сих пор называем аборигенов Нового Света. До второй половины 18 века Испания официально называла свою заморскую империю "Индией", а с добавкой "Вест" этот термин сохранился и до сих пор.

Тем не менее, еще в 15 веке нашлись и скептики "индийской" теории, считавшие, что Колумб никак не мог достичь восточной оконечности Азии за 34 дня пути, следуя от Канарских островов, и что он просто открыл ранее неизвестные океанические острова. В 1503 году итальянский мореплаватель Америго Веспучи, совершивший путешествие к южноамериканским берегам в 1501 году, заявил, что открытые Колумбом земли это никакая не Индия, а "Новый Свет", ибо наши предки ничего о них до этого не знали". В 1508 году, уже после смерти Колумба, почитатель Веспучи, немецкий картограф Мартин Вальдзимюллер объявил, что именно Америго открыл "четвертую часть света", которую, следовательно, следует назвать Америкой. Факт того, что Колумб в своих путешествиях открыл не Индию, а совершенно новый континент, был подтвержден во время кругосветного плавания Фернана Магеллана в 1521 году.

Сам же Колумб, как было сказано выше, никогда не сомневался в открытии западного пути в Индию, вследствие чего он был твердо уверен, что во время своего следующего путешествия к индийским берегам ему определённо удастся найти что-нибудь "азиатское".

Продолжение следует.

Вы любите засыпать в поезде? Тогда добро пожаловать в отель, где каждый номер — старинный железнодорожный вагон, превращённый в уютное жильё. Конечно подобные номера не обеспечат вас звуком постукивания колес о стыки рельс, умеренным покачиваниям и прочим антуражем железнодорожных путешествий, но тем не менее в США такие необычные гостиницы привлекают тысячи путешественников, жаждущих прикоснуться к истории железных дорог и пожить в атмосфере XIX века. Один из самых известных — Chattanooga Choo Choo в Теннесси, где старые вагоны стали символом романтики путешествий.

Железные дороги в XIX веке были артериями всех развитых (по меркам того времени стран) Не стала исключением и Америка. Вагоны, построенные в 1880–1910 годах, перевозили пассажиров, грузы и даже служили временным жильём для рабочих. Служебные вагоны, вроде тех, что теперь используют в отелях, были утилитарными: деревянные или стальные, с минимальной отделкой, они обеспечивали ночлег бригадам на отдалённых участках. Когда в XX веке поезда начали вытесняться автомобилями и самолётами, тысячи вагонов оказались заброшены. Но вместо свалки некоторые получили вторую жизнь.

В 1970-х годах в Чаттануге, штат Теннесси, местный бизнесмен Дрю Фрэнсис решил сохранить наследие железных дорог. Он выкупил 24 пассажирских вагона 1900–1930-х годов, принадлежавших компании Southern Railway, и превратил их в номера отеля Chattanooga Choo Choo. Вагоны установили на рельсы в центре города, рядом с историческим вокзалом 1909 года, который стал частью комплекса.

Каждый вагон отреставрировали, сохранив оригинальные элементы — деревянные панели, латунные фурнитуры, арочные окна. Внутри добавили современные удобства: кровати, ванные комнаты, Wi-Fi и кондиционеры. Площадь номера — около 30 м², с кроватями king-size и декором в стиле ретро.

Сегодня в таких вагонах нет запаха угля или стука колёс, но атмосфера прошлого жива. Гости могут спать в спальных купе, переделанных из вагонов Pullman (легендарной американской марки), или ужинать в ресторане, устроенном в старом вагоне-столовой. Отель в Чаттануге — не единственный. Например, Caboose Inn в Калифорнии предлагает номера в товарных вагонах 1920-х годов, а Crowne Plaza в Индианаполисе использует 13 вагонов Pullman, окрашенных в ярко-красный цвет. По данным Американской железнодорожной ассоциации, в США около 50 подобных отелей и гостевых домов, от Аляски до Техаса.

Почему они так популярны? Для многих это способ почувствовать себя частью истории. В XIX веке поезда соединяли города и судьбы, а вагоны были символом свободы и приключений. Фанаты железных дорог, или «trainspotters», приезжают ради аутентичности, а семьи — за необычный опыт. В Chattanooga Choo Choo номера бронируют за месяцы, особенно в высокий сезон: ночь стоит от $150 до $300. В 2022 году отель принял около 200 тысяч гостей, из которых 60% — приезжие из других штатов.

Реставрация вагонов — дорогое удовольствие: один вагон может стоить до $100 тысяч, включая транспортировку и ремонт. Экологические нормы требуют утилизации старой краски и асбеста, а поддержание вагонов в порядке — постоянных вложений. Тем не менее, такие проекты вдохновляют: в 2023 году в Неваде открылся новый мини-отель из пяти грузовых вагонов, а в Канаде запустили экскурсии на восстановленных поездах.

Эти вагоны, — пример того, как история оживает в современности.

А если хотите что-то еще интересное, например "крупнейшая плотина мира, которая даже замедляет вращение Земли" https://t.me/geographickdis/107, или Затерянный в океане остров, где до сих пор живут потомки бунтовщиков с британского корабля "Баунти" https://t.me/geographickdis/120, читайте у меня в ТГ
Все такие посты делаю я сам, ни у кого не ворую и потому думаю что это честно.