Турбина извергает густые клубы дыма, крыло охвачено пламенем. Трясёт. Как же трясёт.
В салоне паника. Это понятно и абсолютно логично, но холодному рассуждению сейчас мешает положение наблюдателя. Наблюдатель — молодая девушка, лет двадцати пяти на вид, русая, с родинкой на правой щеке и в неоново-оранжевой ветровке. Я запомнил это из отражения в иллюминаторе. Она — мои глаза.
Осматривает салон. Кто-то, сорвав ремни безопасности, бесцельно мечется по кабине, ища то ли выход, то ли самое безопасное место на момент столкновения с землёй. Мимо снуют стюардессы, у одной в руках поднос. Тут и там в сиденья вмёрзли паникёры. Думаете, я циничен? Напротив. Я пекусь за их спасение.
Пилот делает всё, что в его силах. Управление не слушается, и судно то проваливается в воздушную яму, то опасно кренится на бок. Каким-то чудом пилоту удаётся поймать поток и на чистой аэродинамике вывести самолёт на аварийную посадку.
Удар.
Корпус цел. Это помогает, но мало — самолёт трясёт ещё жёстче, чем в воздухе. На практике познаётся важность значка «пристегните ремни» — искателей убежища беспорядочно кидает по салону в такт тряске. Наблюдательницу тоже швыряет, но на сиденье. Угол обзора от этого увеличивается и я всматриваюсь в расположение выходов. Силюсь запомнить, сопоставляя их с видом из окна.
Снаружи — поле. Осеннее, почти мёртвое, с одинокой елью посередине. Его окружил лес.
Наконец, самолёт останавливается. Экипаж, как по инструкции, тотчас подскакивает к аварийным выходам. Один заклинило. Поток людей направляется во второй. Все торопятся, расталкивают локтями друг друга: их подгоняет опасность взрыва. В давке кто-то падает. Толпа безжалостна — люди бегут прямо по нему, игнорируя неприятное ощущение изломанного тела под ногами.
Наблюдательница замешкалась. Негнущиеся пальцы не могут нащупать замок, паника прорывается наружу, и она безуспешно дёргает ремень. Тем временем, температура становится критической и, кажется, огонь дошёл до топливного отсека.
Стоит ей повернуть голову к иллюминатору, как яркая вспышка ослепляет.
Я просыпаюсь.
Меня давно уже не бросает в холодный пот, как это было первые несколько десятков раз после подобных снов. Сейчас важно действовать быстро и чётко. Как учили на тренировках.
В начале сна, я видел её билет. Незамедлительно беру телефон и набираю аэропорт вылета.
— Да, рейс SU7398 вылетел полчаса назад, — говорит мне диспетчер, и я сбрасываю вызов. Надежда на задержку рассыпается, как и вера в то, что, когда-нибудь, я верну себе манеры. По-честному, на них сейчас нет времени, ведь мне предстоит ещё найти то место. Мне и ещё команде таких же спасателей-отморозков, согласившихся работать с «Вангой».
Вангой меня ожидаемо прозвали на тренировках, едва узнали об особенности видеть подобные сны. Кто-то из начальства предложил сдать меня на опыты. Начальник начальства в ответ выдвинул идею сдать на опыты предложившего. С тех пор, по завершению подготовки, мне дали относительную свободу выдирать свою команду на подобные мероприятия.
По прибытии уже было готово всё. Кто-то нашёл наиболее подробный планируемый курс самолёта, кто-то убедил знакомых из пожарной службы отправить с нами пару машин. Как обычно, за ошибку нам грозились карой небесной, но небеса сегодня должны были покарать не нас. На наших же плечах как раз и лежало предотвращение подобного.
Машина неслась, за ней не отставали пожарники. Внутри мы чертили план салона, вычисляли пути подступа. Составляли список материалов. Разы до этого было сложно, но я научился запоминать эти сны до буквы, до мельчайшей детали.
Водитель резко сбавил ход. Одна из самых сложных частей — точно определить место падения. Кругом — поля, абсолютно идентичные друг другу, разделены мелкими рощицами или кустарником.
— Лёнь, ну чо там? — дёрнул меня за рукав один из моих товарищей.
— Не оно.
«Не оно» было слишком долго. Ребята нервничали, это стало доходить и до меня. Солнце неумолимо клонилось к точке, в которой оно зависло во сне.
Я вылез на крышу, через люк, предварительно шикнув на товарищей, чтобы те ни в коем случае не сказали водителю остановиться. Терять время нельзя. Распрямившись, я огляделся.
Глаз зацепился за одинокую ель. Она стояла посреди пожухлого поля, а кругом в пелену облаков врезался чёрный лес.
— Туда! Направо заворачивай, направо! — крикнул я в кабину.
Пелену стрелой пронзил сверкающий объект. Его трясло. Как же их трясло.
— Живо! — вновь проорал я.
Не дожидаясь остановки, мы рванули к полю.
— Стоять! — у самой кромки пришлось остановиться. Каждый ненавидел этот момент беспомощности, но никому из нас не было под силу остановить пикирующий самолёт. А от расплющенных нас пассажирам толку мало.
Судно, грузно выдохнув механикой, тяжело ударилось о землю.
— Сейчас! — мы вновь сорвались на бег. За нами, ревя двигателями, прорывались пожарные машины.
С точкой расчёта мы ошиблись на десять метров, и их пришлось бежать вслед за корпусом. В голову предательски закрался страх, а что если эти секунды будут стоить жизни всех? Я отогнал его, взамен берясь за пилу, чтобы открыть заклинивший выход.
Неоново-оранжевая ветровка мелькнула в окне. В следующий миг её размазала струя воды — одна из подоспевших машин изо всех сил поливала загоревшийся двигатель. Скоро добавилась вторая.
Ребята довольно успешно выводили людей через выходы. Уличив перерыв в потоке, я запрыгнул в салон.
Негнущиеся пальцы теребили замок. Сердце на мгновение отозвалось той же паникой, какую чувствовала наблюдательница. Какую чувствует сейчас.
Перелезаю через пустые сидения спереди, чтобы не загородить проход. Это сложно, но медленно, я пробираюсь к ней.
Замок щёлкает, освобождая девушку от пут.
— Идём, — беру её за руку, но обращаюсь к остальным. Ещё пара леденящих секунд преодоления прохода — и мы снаружи.
Людей сажают в нашу машину и спешно отвозят. Тех, кто в состоянии бежать, гонят прочь от корпуса.
— Неужели, — мой товарищ прерывается на полуслове, заглядывает в салон, не веря глазам. — Мы вывели всех?
— Похоже на то, — отвечаю я. — Не задерживайся, по рации передали, что воды не хватит надолго.
Мы отступаем к дороге. Оцениваю мнущуюся там толпу. Вроде, все.
Девушка в неоновой куртке не отпускает меня. В её состоянии паники это понятно, скоро ей будет хотеться быть как можно дальше и от спасителя, и от этого места, и от воспоминаний о произошедшем. Только потом она, возможно, напишет кому-то о благодарности.
Но мне не надо. Мне лишь надо, чтобы она крепко держала мою руку и я точно знал, что она не ощутила того ужаса и безысходности, как когда её ослепила та вспышка.
P.s Автор рассказа не я, но он мне очень понравился. Если у кого завалялось в закладках киньте ссылку в комменты на оригинальный пост, он не может не быть на пикабу.
Я искал на пикабу оригинал этого поста и не смог найти...
Взято с ВК © Большой Проигрыватель