©Гектор Шульц

Глава первая. Должок.

К порно можно относиться по-разному. Кто-то открыто любит, кто-то ненавидит и всячески презирает этот жанр киноискусства, а кто-то под маской ненависти и лицемерия безмерно его обожает, скрывая извращенные вкусы от друзей и знакомых. В начале нулевых я про мир порно, его жанры и удивительные особенности знать не знала. Не, у моих родителей была, конечно, пара видеокассет, спрятанных под грудой тряпья в шкафу, но продвинутых знаний о мире порно они не давали. Зато веселили меня и моего брата Петьку, когда мы, случайно, конечно же, наткнулись на видеокассеты, играя в прятки, пока родителей не было дома.

Фильм на первой кассете был странным. Не из-за обилия «гэдээровских» женщин с кустами между ног. Виной всему партнеры этих женщин, щеголявшие в черной резине и жутковатых масках. Весь фильм представлял собой абстрактное и кислотное путешествие одной такой девушки, блуждающей по разным комнатам, заполненным ебущимися людьми. Там, в унитазах торчали мужские лица, на которые томно стонущие женщины с плетками опускали мохнатые жопы. В другой комнате, на импровизированных качелях трое мужиков в масках трахали развратно хохочущую девицу. Ну а по странному лабиринту бегал мужик с головой быка и преследовал карлицу, которая не слишком-то торопилась от него сбегать. Два часа странной ебанины, на которую мы с братцем смотрели, открыв рот.

Второй фильм был попроще для восприятия и рассказывал о приключениях похотливых гусар, ебущих крестьянок, фрейлин и хозяйку трактира. Этот фильм мы с Петькой полюбили больше всего. Хотя бы потому, что он был смешным. То один гусар ебет крестьянку верхом на лошади, а потом глотком шампанского из бутылки восстанавливает эрекцию и сажает в седло другую счастливицу. То тщедушного пацана, схватив за руки и ноги, буквально вколачивают в необъятную трактирщицу, лежащую на столе. То румяная девица на сеновале, скачущая на гусарском хую, неожиданно берет в руки баян и начинает на нем играть кривую мелодию.

Конечно, родители однажды спалили своих детей за просмотром зарубежной запрещенки. Петьке нарумянили жопу ремнем, посчитав его виновным во всех грехах, а мне прочли суровую родительскую проповедь о недопустимости просмотра таких фильмов и переноса увиденного в реальную жизнь. Впрочем, суровое родительское наказание брата не остановило. Петька, затаив дыхание, смотрел за приключениями веселых гусар, а потом убегал в туалет, возвращаясь из него раскрасневшимся и довольным. Порно вошло в его жизнь легко и непринужденно, позволяя выплескивать скопившееся сексуальное напряжение. Со мной дело обстояло иначе.

Так уж получилось, что родители мечтали о сыне. Мама высчитывала лунные циклы, чтобы уж точно родился мальчик. Папка мечтал, как будет брать отпрыска на рыбалку и учить взрослым вещам. Даже имя придумали. Мальчуковое. Евгений Анатольевич. Женя. Но природа выкинула фортель и вместо долгожданного сына в конце восьмидесятых в семье появилась я. Евгения Анатольевна.
Впрочем, девчонкой я была только в свидетельстве о рождении. По повадкам – натуральный пацан с Грязи. В меру шебутной, в меру дерзкий, постоянно влипающий в приключения. Да и внешне я слабо походила на девчонку.
- «Ни сиськи, ни письки, и жопа с кулачок», - притворно вздыхала мама, штопая порванные на заднице штаны, которым сильно досталось от штурма гаражей за нашим домом. Я молча кивала и, забрав штаны, снова неслась к друзьям на улицу, чтобы на этот раз отправиться за тутовником, который как раз поспел. Меня даже стригли, как пацана. Коротко, без лишних выебонов. Да мне и самой претило носить косички, одеваться в платьица и играть в «Колечко» с девчатами нашего двора. Куда веселее жить, как пацан. И наши дворовые пацаны приняли меня, как родную. Для них я была своим. Братаном. Который и по роже даст, если что, и сигаретами поделится, если приспичит кому-то покурить. Сына, к слову, мои родители все ж заделали. Аккурат через три года после моего рождения, и папка снова начал мечтать о рыбалке и мудрых отцовских наставлениях. Не получилось, потому что Петьке улица была в разы интереснее. Он стремительно взрослел рядом с теми, с кем росла я.
Ситуация немного поменялась к восьмому классу. Тогда у меня только-только появилась грудь, а вчерашние друзья стали слишком уж не по-пацански облизываться, пялясь на мою упругую жопу. И вроде отношения остались на прежнем уровне, но я нет-нет да замечала и похотливые взгляды, и сальный блеск в глазах. Когда сперма в башку бьет, только так и бывает. Так в моей жизни появились и другие девчонки. Такие же, как я. Вчерашние пацанки, постепенно превращающиеся во вполне себе цивильных девчонок. Но только внешне. Никак не внутренне.

Тут родители вспомнили о строгости, целомудрии и недопустимости всяких амурных отношений, а папка однажды прямо сказал, мол: «Смотри, Женька. Принесешь ублюдка в подоле, удавлю, чем породил». Но у меня и своя голова на плечах была. И пока мои одноклассники вовсю экспериментировали, оставляя за собой шлейф из залетевших малолеток (по их словам, конечно же), я училась на четверки и пятерки, а на все приставания нашего классного красавца Антохи Шульгина закатывала глаза и пренебрежительно фыркала.
Тут лукавить не буду. Шульгин и правда был красивым пацаном. Спортсмен, гордость и краса школы, имел вес среди шпаны нашего района. А в Грязи с этим строго. Уважение надо было еще заслужить, и Антоха честно его заслужил. Стремными выходками, драками, низкими поступками. Хули тут говорить, любая баба без раздумий прыгала в его койку, стоило ему только мизинчиком пошевелить. Любая, но не я. И Антоху это сильно задевало. Мне же на его пиздострадания было плевать, хотя внимание самого завидного пацана класса, конечно же, льстило. Так льстило, что я однажды приняла его ухаживания и мы начали встречаться.

После первого же свидания Антоха полез ко мне в трусы, но получил не той пизды, что так отчаянно желал. Довольствоваться пришлось расцарапанным лицом и гневной руганью, сводящейся к одному: я не типичная розетка из нашей школы, которой за счастье впустить в себя шульгиновскую малафью, а приличная девочка, которая абы кому не дает. Шульгин поскрипел мозгами и клятвенно заверил меня, что будет ждать столько, сколько надо.

Порой крышечку с кипящего чайничка срывало и Антоха, рыча, как медведь с глиняной пробкой в жопе, хватал меня и подвергал своим странным ласкам, сводящимся к одному и тому же. Потереться своей восставшей плотью об мою задницу со вполне очевидными намеками. Ну а я подкидывала дров в огонь, распаляя его желание до предела, а потом оставляя разъяренного пацана с дымящейся кочерыжкой в трусах. Впрочем, и он, и я прекрасно понимали, что однажды мне придется расстаться с невинностью. Сделать шаг во взрослую жизнь. И это случилось. Аккурат, когда мне исполнилось восемнадцать и школа осталась за спиной.

Случилось это на шульгиновской даче. Вернее, на даче его родителей. Июнь, жара, табун вчерашних выпускников и ящики бухла, заранее завезенные на дачу. Что еще надо для счастья? Только нелепый и угловатый секс.
Антоха мелочиться не стал и позвал на вписку к себе хуеву тучу своих знакомых. Как со школы, так и с района. Первый ящик водки улетел за пару минут и началось веселье. Даже моему братцу Петьке толика любви перепала. Уж этот прощелыга своего никогда не упустит, что и продемонстрировал, когда его запалили в кустах, обжимавшимся с моей одноклассницей Юлькой Корчагиной. На разницу в возрасте всем было похуй, а Юльке так тем более, потому что она была в жопу пьяна и с рассеянной улыбкой слушала неторопливый медок, который Петька вливал в ее порозовевшие ушки. Остальные тоже не мелочились. Даже из сарайчика, где хранились инструменты то и дело доносились звуки ебли и вполне себе характерные стоны. Шульгин, сидевший рядом со мной, постоянно ерзал, облизывал пересохшие губы и зачем-то щупал правый карман, словно в нем находилось нечто ценное. Ну, так оно и было. Это я потом уже поняла, а по первой меня его нервозность и возбуждение только веселили.

- Ну, хорош уже, Тропинина. Сколько ты меня мучить будешь? – прошептал он, прижавшись ко мне и запустив свои шаловливые ручонки под мою майку. – Бля буду, я уже матрас выебать готов.
- Охладись, ебака, - усмехнулась я, подливая Антохе пива. Тот жадно опустошил стакан и улыбнулся.
- Ну, правда, Жень. Чо мы, как неродные, в самом деле…
- Ладно. Есть у тебя тут приличная комната? – сдалась я. Хмель вовсю шумел в голове, да так, что даже в животе сладко заныло от предвкушения. – Если ты думаешь, что меня кухня или сарай устроит, то хуй ты угадал…
- Не, не. У меня тут эта… родителей комната есть. Я туда никого не пускаю, - поспешил заверить он, и, не договорив, схватил меня за руку и потащил за собой в сторону дома.

Родители Антохи были комерсами, поэтому ничего удивительного, что их дача больше походила на солидный такой дом со всеми удобствами, чем на крохотную лачугу на не менее крохотном участке, которым владели мои родители, любившие провести выходные кверху жопой под палящим солнцем.
Комната, куда меня отвел Шульгин, тоже поражала роскошью. Тут тебе и огромная, двухспальная кровать, и телевизор с видаком, и даже закрытый на замок мини-бар, за который Антон трясся, как за свой собственный, понимая, что в случае осквернения этого алтаря получит не только пизды, но и лишится родительского покровительства. Но сейчас бар отошел на второй план, потому что перед глазами Шульгина замаячило то, о чем он мечтал долгими, меланхоличными вечерами. Мое тело и моя невинность. Ох… и тупо же это все выглядело тогда.
Первые пару гондонов Шульгин порвал, пытаясь их натянуть на стояк дрожащими пальцами. С третьим, слава яйцам, все получилось. Завалив меня на кровать, Антоха шумно обслюнявил мое ухо, вызвав табун мурашек, пробежавшихся по спине.
- О, какая ты, Женька… Какая ты, бля буду… - шептал он, елозя правой рукой внизу и пытаясь снять с меня трусы. Пришлось помочь, а то неровен час и Шульгина бы кондратий хватил от переизбытка малафьи в организме. Ну а у меня в голове всплыли слова, которые я неоднократно слышала, но пока не понимала их особенное значение. Мол, первый раз он такой. Всегда запоминается. Ну, смело скажу, свой первый раз я бы предпочла забыть, да только это невозможно.

Было больно, но всего пару мгновений. От звуков рычащего Шульгина, который к тому же мелко вибрировал, рот самопроизвольно растягивался в улыбке. А потом меня и вовсе чуть не порвало от смеха, когда до ушей донесся его сбивчивый скулеж, становившийся с каждым толчком все громче и громче.
- Тридцать три… тридцать пять… О-о-о, Же-е-е-ня! – скулил он, наращивая темп.
- Тише ты, ебанько, - просипела я. Вместо ответа Шульгин ткнулся мокрыми губами мне в шею и снова затрясся.
- О-о, Же-е-е-ня! Сорок… сорок один…
- Чо ты…
- СОРОК ДВА! – неожиданно заревел он, выгнувшись дугой. Шульгина снова затрясло, его вибрация передалась и мне, а потом он неожиданно ойкнул и застонал. – Ай, бля… Ногу свело!
- Господи, ну, что за калич, - вздохнула я. Шульгин перекатился на другую сторону кровати с глупой улыбкой и довольно на меня посмотрел.
- Ну, чо? Как? – подмигнул он, потянувшись к пачке сигарет, лежащей на прикроватной тумбе.
- «Да, никак», - мысленно ответила я. Однако нашла в себе силы улыбнуться в ответ, встала с кровати и поправила задравшуюся футболку. Рядом на кровати продолжал вибрировать от наслаждения Шульгин, а мне почему-то захотелось водки. И сигаретку. Да, вот сигаретка точно лишней не будет.

На улице смеркалось. Пахло пролитым бухлом и развратом. Кусты рядом со столом, уставленным полупустыми бутылками, тарелками с нарезками и так и нетронутыми фруктами, подозрительно шевелились, но мне на это было плевать. К счастью, на столе нашлась початая бутылка коньяка «Петровский», не водка, конечно, но тоже неплохо, и пачка сигарет «Ява». Выпив коньяку и закурив, я задумчиво посмотрела на темно-фиолетовое небо. День закончился. Скоро в свои права вступит ночь, прольется чья-то сперма, кто-то кому-то даст пиздюлей, а потом, помирившись, приговорит остатки алкоголя. Кусты снова зашевелились и до меня донесся восторженный стон Юльки Корчагиной.
- Сорок два! – пробормотала я, поднимая вверх пластиковый стаканчик с коньяком. Выпив же, поморщилась и ехидно улыбнулась, увидев, как из кустов выбирается взъерошенный Петька, мой непутевый братец, и раскрасневшаяся Юлька, то и дело одергивающая платьице. Заметив меня, она покраснела и, вжав голову в плечи, рысью помчалась к дому. Петька же, ничего не смущаясь, бухнулся на скамью напротив, плеснул коньяка себе и заговорщицки мне подмигнул.
- Чо как, сестренка? – спросил он. На шее свежий засос, а в воздухе пахнет не только перегаром, но и утраченной юностью.
- Заебись, братец, - кивнула я, задумчиво выпустив колечко к вечернему небу. Первый раз у каждого свой. И забыть его ты не сможешь, как бы ни пытался.

Шульгин, ожидаемо, слился, получив то, о чем мечтал. После школы он укатил на учебу в Питер, начисто исчезнув из моей жизни. На память о нем осталось тоненькое золотое колечко с бледно-зеленым камушком. Подарок на выпускной. Но я, как ни странно, на него не злилась. Понимала, что крепкой семейной пары из нас бы не получилось. Разные миры, разные характеры. Так что, поебались и разбежались без взаимных претензий. К тому же мне стало совсем не до пиздостраданий по бывшему.
Через месяц после той пьянки не стало папы. Он, как обычно, пошел в гараж, чтобы довести до ума свою ласточку, а там у него прихватило сердце, да вот помочь было некому. Так и ушел в мир иной рядом с машиной, которую любил пуще жизни, с испачканными в масле руками и кривой улыбкой на лице. Мама после этого впала в траур и организацией похорон пришлось заниматься мне, раздавая пиздюлей всем присутствующим и моему братцу, в частности. Казалось, Петьке глубоко похуй, что папка умер. Его волновала машина, наследство и прочая мелочевка. Но просто так отдать машину на растерзание брату я не смогла. Помнила еще, как папка любил свою оранжевую «пятерку», как натирал до блеска приборную панель и упоенно копался в кишочках под капотом. Поэтому Петьке пришлось пускать слюни на закрытую дверь гаража, ключ от которого был надежно спрятан в моей комнате вместе с ключами от машины.
Похороны прошли быстро и даже как-то незаметно. Появились другие заботы и проблемы, которые надо было решать. Мать, впавшая в депрессию. Братец, с уходом отца, почуявший волю и пустившийся во все тяжкие. А еще была моя жизнь, затянутая туманом. Настолько плотным, что хуй пойми, как жить дальше. Но мне все чаще и чаще вспоминались отцовские слова, когда его растаскивало поговорить.
- Не, Женька. С яйцами у нас в семье только ты. Даже жалко, что не пацан, - хмыкал он, задумчиво смотря телевизор и витая в одних ему понятных мыслях. – Вот не станет меня и что? Эти ж по миру пойдут. Что мамка твоя, что Петр.
- Глупости не говори, пап, - вздыхала я, ломая голову над очередным уравнением.
- Да то не глупости, доча. Так, правда, - улыбался он. И только после того, как его не стало, я поняла смысл этих слов.

Пришлось Женьке стать Евгенией Анатольевной. То есть, взвалить семью себе на горб. И если мамку удалось довольно быстро вытащить из депрессии и даже спровадить на работу, то Петька частенько подкидывал проблем. То, блядь, даст кому-то пизды и мне приходилось идти и договариваться с родителями избитого. То киоск ночной с дружками обнесет, а потом от разъяренных хозяев на промке прячется. Школьные оценки в такие моменты казались ну сущей мелочью, на которую и внимание-то обращать не стоит. Держать же братца в узде с каждым годом становилось все сложнее и сложнее.
О себе я тоже не забывала. Понимала прекрасно, что стоит с головой погрузиться в проблемы семьи, как личная жизнь сразу пойдет по пизде. В этом меня поддерживали и немногочисленные друзья. Например, Дашка Свердлова, соседка по подъезду и моя лепшая подруга.

- Не, Женька, работать тебе идти не вариант, - мотнула она головой, когда я рассказала и о депрессии мамы, и о проделках братца.
- Ну а хули еще остается? – отмахнулась я. – Накопления заканчиваются, малого надо в школу собирать, да и жрать на что-то надо.
- И чо, блядь? – фыркнула Дашка. – Это твои проблемы? Нет, родная. Не твои. Так хули ты тут в Мать Терезу играешь.
- Да если бы играла. Выбора-то не остается.
- Остается. Мамке твоей надо целительного леща прописать. Чтобы очнулась и поняла, что у нее двое детей и пизда с финансами. Если уж так хочется помочь, так руководи, а не делай. А то сядут тебе на шейку быстренько и ножки свесят.
- И что делать тогда?
- Поступай, как планировала. Еще успеваешь документы подать и экзамены сдать. С твоей башкой сразу поступишь.
- Да какой из меня учитель, Свердлова?! Я тебя умоляю, - рассмеялась я. – Ну, были мысли… классе в восьмом, кажется. Сейчас все по-другому.
- Не скажи. У учителей ща все на мази. Подарки к выпускному, а репетиторство, знаешь, сколько бабла дает? Вот то-то же. Чо ты думаешь, наша Квакша вся в рыжье ходит? Ну а если тебе так неймется, то поступи сначала, а потом подработку найди. Чтобы с голой жопой и семейкой своей по итогу не остаться.
- Лечишь ты, как доктор, - поморщилась я, понимая, что Дашка права. Все ж неплохо смерть папки выбила меня из колеи. Куда только прежняя уверенность и похуизм делись.
- Ну и мне не так скучно будет гранит науки грызть. А ну как окурковские бабы меня в сортире домогаться начнут?
- Окурковские бабы в институтах не учатся, - улыбнулась я.
- Еще как учатся. Вон, одна на геологическом есть. Рожа, что у бульдога дядь Васькиного. Глянет и сердце высрать можно.
- Ладно, уболтала, - сдалась в итоге я. – Завтра поеду, документы подам.
- Другое дело. А то выдумала тут… - довольно кивнула Дашка. – А! Ща тебе такое расскажу, охуеешь. Помнишь Ляльку? Ну, Наташку Лялину? Она такое тут отчудила…

Как Дашка и предрекала, поступить мне удалось легко. С точными науками я всегда дружила, спасибо папке, который взял на себя алгебру, геометрию и физику с химией до кучи. Ну и математический факультет не самое плохое место, особенно, если ты в этом действительно шаришь. Конечно, я понимала, что учителя из меня все равно не получится, но мысли о важности высшего образования, вбитые родителями, так просто из головы не выкинуть.
Так и началась, в общем-то, довольно скучная и обычная жизнь, о которой неинтересно рассказывать, и тем более, неинтересно читать. Людям подавай грязищу, да побольше. Чтобы с самыми черными человеческими пороками, страданиями и болью. Умыться стеклом… так вроде сейчас говорят, да? Институт, конечно, тоже наполнен своими «интересными» историями, да речь сейчас не о нем, пусть и было всякое за те четыре года, что я провела за потреблением гранита. Видела девок, которые нашему преподу, Сан Санычу, отсасывали на перемене за «зачет». Видела, как дают, и как берут взятки. Побывала на десятке вписок всех мастей. От нефорских, до цивильных. Но сейчас речь пойдет о другом. Как я вообще докатилась до того, чтобы начать сниматься в порно. Все решил случай и, как уже можно было бы догадаться, моя семья, подкинувшая нехуевую такую проблему, аккурат перед каникулами.

А виной всему мой младший братец. Феерический долбоебушка, умудрившийся залезть в квартиру человека, который напрямую работал с Гарри Козырным, негласным хозяином Окурка… Ну, Окурок, это район нашего города. Пожалуй, самый отбитый был в девяностых и начале нулевых. Сейчас уже в разы цивильнее и чище, чем раньше. Ну, да ладно.
Петрушка, мамина радость и моя головная боль, перебрал с дружками всяким запрещенным и не придумал ничего лучше, как забраться в одну квартиру, которая находилась в том же доме, где проходила пьянка малолетних идиотов. Захотелось ребятам продолжения банкета, а тут как раз сосед куда-то уехал на своей белой «Тойоте». Пьяным обычно везет, но этим пьяным повезло наполовину. Силенок, чтобы перелезть с одного балкона на другой хватило, а дальше все пошло не по плану. Подробности неудачной кражи со взломом мне сообщила мама, позвонив ровно в тот момент, как я вышла из института с твердым намерением отдохнуть на каникулах, как белый человек.

- Чего он, блядь, сделал?! – звенящим шепотом переспросила я, чтобы не перепугать кучку девчат с других факультетов, наслаждавшихся теплым солнышком и хорошей погодой.
- Квартиру выставил. Бандита одного, - просто ответила мне мама. – Проблемы у него, доча.
- У него не проблемы, - мотнула я головой. – У него кретинизм в терминальной стадии, помноженный на охуенную такую наглость.
- Женя! Что за тон? – в голосе мамы прорезался металл, но мне было все равно. Новость серьезно ударила под дых, заставив затрястись коленки.
- Чью квартиру он выставил?
- Ну, как выставил. Неправильно я выразилась, - вздохнула мама. – Ребята отдыхали, потом в шутку решили спуститься по балкону на балкон соседа. А там дверь открытая. Ну, двое зашли, взяли что-то там из бара и обратно по веревке залезли.
- Черепашки-ниндзя, еб вашу мать, - проворчала я. – И? Давай дальше, не щади мои уши.
- Ну, а что дальше. Лето на дворе, соседи все видели. И те, что из дома напротив, и те, что у подъезда на лавочке сидели.
- Так, мне надо закурить.
Рука потянулась к рюкзаку, где лежала пачка сигарет и зажигалка.
- Женя, сигареты убивают.
- Нет, мама. Убивает меня Петенька, чирей ему на жопу, долбоебу! Ну, сука… попадись ты мне.
- Женя!
- Так, что дальше. Давай коротко.
- Ладно, - снова вздохнула мама. – К нам вчера приходили. Двое. Хозяин квартиры, значит. И друг его. Большой такой, на обезьяну похожий. Сказали, что заявление подавать не будут, но с Петей поговорить хотят. Настаивали. А я ж откуда знаю, где он. После того, как соседи рассказали об этом, Петя вещи свои забрал и убег куда-то.
- Угу. В промке небось шарится. С дружками своими, - согласилась я. – Так, а чего утащили-то? Известно?
- Ну, пару бутылок взяли. То ли ром, то ли бубон какой-то.
- Бурбон. И все?
- Ну, на полочке там шкатулка еще была.
- Еб вашу ж мать…
- В шкатулке золото было. Его тоже взяли. Часть я дома нашла, вернула этим двоим, да они все равно Петю ищут. Доча, они ж его убьют!
- К гадалке не ходи, так и будет, - согласилась я. – Убьют его в любом случае. Либо они, либо я.
- В общем, сказали они, что Петю на этот… как его… счетчик какой-то ставят.
- Пиздец, - выдохнула я, когда мама озвучила мне требуемую сумму.
- Я так и сказала. Где ж нам такие-то деньги найти, а?
- Нам?
- Нам, - твердо ответила мама. Не успела я возмутиться, как она виновато шмыгнула носом. – Понимаю я все, доча. Не дура чай. Да кому мне еще звонить, как не тебе?
- Ладно. Что-нибудь придумаем, - хмыкнула я и, нажав на мобильнике «отбой», присела на скамейку рядом со входом в институт. Мыслей было много, но все они почему-то сводились к одному: как бы добраться до Петеньки быстрей бандитов, и как бы не убить его первой.

В одном братец был весьма неплох. Как только дело пахло пиздюлями, он играючи растворялся во времени и пространстве, да так умело, что найти его не могли даже лучшие друзья. Поэтому я догадывалась, что вылезет на свет Божий Петюнчик только в том случае, когда опасность минет и наступит мир со спокойствием.
Первым делом были опрошены все его друзья и знакомые, которые, конечно же, делали круглые глаза и клятвенно уверяли, что уже месяц, а то и два Петеньку не видели. Но, то ли дело в удаче, то ли в обещании смерти, прочитанном в моих глазах, спустя неделю оставшееся украденное золотишко было тайком подброшено нам под дверь. Не хватало только одного кольца, о чем мне и сообщил хозяин пропавшего золотишка - Автандил Андриашвили, известный по погонялу Авто и близкий друг Гарри Козырного. Идти к нему я откровенно боялась, но пришлось переступить через страх и наведаться в ресторан «Грузия», на границе центрального района и Речки, где обычно отдыхала вся бандитская братия Окурка.

- Все понимаю, Женя, - мрачно ответил Авто, когда я положила перед ним пакетик с золотом и послушно уселась на соседний стул. Мне вежливо подали чашку душистого чая, но я к нему так и не притронулась, настороженно наблюдая за реакцией Андриашвили. – Понимаю, что яйца у тебя больше, чем у этого полудурка, додумавшегося залезть ко мне. Семья и все такое. Понимаю. За брата ты волнуешься, вот и пришла сюда. С извинениями и украденным. Насчет кольца не волнуйся. Найдем. Балбес твой, наверное, в ломбард сдал, там и лежит сейчас. Видишь ли, Женя, я тоже чту семью, а золото это как раз моей семье и принадлежало. Гробить твоего брата не буду. Слово даю. Но наказать накажу. Его, тебя, маму твою… мне без разницы. Наказать надо, сама понимаешь, да?
- Понимаю, - тихо ответила я. Зеленые глаза грузина пугали до чертиков, как и его два подручных, стоящих позади меня. Стоит Авто рукой махнуть, как… Ладно, об этом пока лучше не думать. Но про запас держать надо. Кто знает, какое настроение сегодня у Авто.
- На сколько там счетчик накапал? – скупо обронил он, обращаясь к одному из здоровяков. Услышав озвученную сумму, я побледнела и каким-то чудом сумела сохранить лицо. Перед такими, как Авто, слабину показывать нельзя. Сразу задавят. Они слабину чувствуют лучше, чем кто бы то ни было. – Слышала?
- Да.
- Вернешь и сниму претензии, - коротко закончил Авто, откидываясь на спинку дивана. – Нравятся мне сильные бабы, а в тебе сила есть. Иначе бы не пришла. Ладно, Женя. Срок у тебя две недели. Иди.

Оказавшись на улице, я с чистой совестью и со всей возможной яростью выругалась. Выругалась так, что идущая мимо бабка осенила себя крестом и пробормотала какое-то проклятие, а молодая мамочка с коляской поспешила скрыться за поворотом, пока чадо не научилось каким-нибудь очень уж озорным и пошлым словам.
В груди кипела злость на брата, маму, Авто с его ебучей шкатулкой с золотом, но ультиматум поставленный Андриашвили был кристально понятен. Заплати деньги за спокойствие и живи себе дальше с миром. Пока Петрушка не решит обнести еще одну хату с дружками. Интересно, чью на этот раз? Самого Гарри или может Вени Крапленого. С этого полудурка станется.

- Ну, чо там было? – с порога спросила Дашка, когда мы встретились вечером в кафе на районе.
- Чо, чо… хуй в очо почти чо, - буркнула я, с ненавистью болтая ложечкой в чашке кофе. – Денег запросил. Моральная компенсация.
- И сколько? – полюбопытствовала Дашка. Ее губы сложились в обширное «о», стоило услышать сумму. – Нехило.
- А то. Походу придется папкину машину продать, - кивнула я. От самой этой мысли буквально кровь закипела. Ох, будь рядом Петька, точно бы удавила сученка. – Да и то не хватит. Кому сейчас «пятерка», пусть и в очень хорошем состоянии, нужна?
- А если занять?
- У кого? В моем окружении богачей так-то нема, - усмехнулась я. Дашка покраснела, понимая, насколько глупым был вопрос. – Ну, пошукать все равно придется. С того немножко, с этого косарь. Глядишь, и удастся наскрести нужную сумму.
- А Петька?
- А ему хули? Он нос свой не покажет, пока все не утрясется. А утрясется все тогда, когда я с Авто расплачусь. Он ясно дал понять, что или деньги, или более серьезное наказание. Ладно, машину я допустим продам. Это чуть больше половины. Где остальное брать… ума не приложу. Второй-то машины у нас нет.
- Гараж можно толкнуть.
- Ну, тоже идея, - согласилась я. На душе чуть полегчало. Все ж, когда есть хоть какая-то возможность, это в разы лучше беспросветного мрака в ожидании пиздеца. – Так, ну две недели у меня есть. Буду думать.
- Может, по винишку тогда? – рискнула предложить Дашка. Я чуть подумала и кивнула.
- Ты, родная, может и по винишку. А мне чего б покрепче.

Так, вместо заслуженного отдыха на каникулах, мне пришлось ломать голову, где взять денег. Машина улетела быстро и ее даже удалось продать по хорошей цене, на что я даже не надеялась. Гараж купил Дашкин папка под свою «копейку». Он поначалу попытался сбить цену, но Дашка так на него посмотрела, что дядь Лёня скукожился до размеров Лёнчика, каковым был до знакомства с женой. Полученные от продажи деньги, я решила прятать у Дашки, прекрасно понимая, что Петро, которому вдруг вздумается заявиться домой, пока меня нет, с радостью изымет всю сумму на свои имбецильные нужды. Но была и проблемка. Где брать остаток. Даже с учетом проданного, я оставалась должна Авто хорошие деньги. У соседей такой суммы занять не получится, даже если пройти по всему двору с папкиной шапкой, прося милостыню. Конечно, частично мне помогла мама, продавшая часть золотых украшений, оставшихся от бабушки. Я клятвенно заверила себя, что дам Петьке пизды при первом же удобном случае за мамины слезы. Но пока надо думать, где бы найти еще денег.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

Пока многие из вас думают о летнем загаре и дачном отдыхе в области мангальной зоны, я всё лето, почти в каждый из своих выходных, встаю в пять утра, собираю инструменты и отправляюсь осчастливливать очередную московскую бабушку.

Принес вам предпраздничную мотивирующую историю своего друга, который поделился со мной секретом — откуда у него деньги на новую машину.

Кстати, если ты интересуешься бизнесом, а не успешным успехом, добро пожаловать в мой Телеграм-канал — там я публикую реальные истории людей и собираю много полезной информации для начинающих и действующих предпринимателей. Будешь знать, как реально устроены разные бизнесы.

Далее рассказ от первого лица.

Три года назад я построил капитальный дом на своей даче в Московской области и переехал туда жить, показав средний палец городским тарифам ЖКХ, которые приходилось оплачивать пять лет, живя в съемной квартире, пока строил свой дом.

Теперь у меня в распоряжении 60 квадратных метров жилой площади, 8 соток радикулитного счастья и час ходьбы до ближайшего магазина – не жизнь, а робинзонья мечта.

Через две недели после переезда я понял, что на даче можно работать не только за фруктово-овощную корзину, но и за реальные деньги. Открылось это знание мне после того, как соседка попросила покосить на её участке траву.

Интеллигентная женщина лет шестидесяти, учительница из Москвы, смущаясь, как, наверное, её подопечные смущаются на своем первом свидании, протянула мне тысячерублевку: «Столько хватит?» — спросила она, перед тем как я собрался приступить к работе.

«Вполне», — ответил я и спрятал купюру, которая вечером была благополучно пропиты, в карман штанов.

Так, по выходным, у меня началась летняя шабашная жизнь. Работаю я посменно — день/ночь отсыпной/выходной.

Начинал я с покоса травы, рубки дров и мелкого ремонта. В среднем за такую работу в месяц удавалось заработать 40–50 тысяч. Но чем больше обрастал связями с местными и столичными жителями нашего СНТ, тем заказы становились жирнее.

Самый большой заказ в первый год у меня был на постройку летней кухни, веранды и душа с туалетом — всё это на одном участке. Тогда за две недели я получил 115 000 рублей, тридцать пять из которых отдал своему помощнику — племяннику.

За покос травы стал брать 300–350 рублей за сотку. Иногда брал меньше, а одной бабушке косил траву перед её участком бесплатно, пока не произошел интересный случай.

Её участок находился напротив моего постоянного клиента, которому я косил траву раз в неделю. Я знал, что бабушка эта одинока, покосить траву ей будет тяжело, вот и косил за бесплатно, даже разрешения у неё не спрашивал.

Однажды, когда в очередной раз косил траву у её соседа, решил сегодня ей не косить, так как надо было собираться в ночную смену на работу. Прошёл мимо её участка и уже было собрался свернуть в переулок, как слышу чьё-то шарканье по гравийки и хриплое: «Стой, окаянный, куда собрался!».

Остановился. Оборачиваюсь. В мою сторону, еле переплетая ноги, насколько это возможно, быстрым шагом направляется та самая бабка, которой я косил траву бесплатно.

«Ты это куда собрался?! Почему у меня не покосил?!»

От такой предъявы я слегка опешил.

«Времени нет», — ответил, придя в себя от легкого шока.

В общем, выяснилось, что бабка всё это время видела, что я кошу ей траву, и думала, что я из соцзащиты. И косить ей траву — моя прямая обязанность, выполнять которую меня сюда направили. А тут, видели, чего удумал, не покосил и уходить собрался. Не порядок.

Объяснил бабуле свой тимуровский поступок. С третьего раза до неё дошло.

«Но ты тогда завтра приходи, покоси, не фелонь!» — дала она мне ЦУ, а сама на максималках зашагала в сторону своего участка.

Даже спасибо не сказала.

На чём заработал 800 000 рублей в прошлом году?

Заказы ко мне начинают поступать уже с апреля. Сарафанное радио за всё время настроено так, что искать заказы самому практически не приходится. В этом году только один раз напросился на крупный заказ — за 170 000 рублей построили небольшой сарай и залили парковку на три машиноместа.

Чаще я работаю один, но если заказ крупный, беру помощников. Если работаем вдвоём, то делим доход 50/50, если втроём, то уже распределяю по мере участия каждого, обычно так: 40% мои, остальные 60% делю между двумя помощниками.

Что сделал и сколько заработал за прошлый год:

1. Установили 521 метр забора — брали за работу 750 рублей/метр = 390 750 рублей, из них моих 156 300 рублей.

2. Устанавливали калитки и ворота — заработал 112 000 рублей.

3. Покосил травы на 23 000 рублей.

4. Сделал подиумы и установил на них три бескаркасных бассейна — 24 000 рублей.

5. Построил летний душ — 14 000 рублей.

6. Залили с напарником полы в доме — 45 000 рублей, из них мои 22 500.

7. Обшил сайдингом дом + утеплил — 92 000 рублей.

8. Установил два камина + дымоход — 105 000 рублей.

9. Монтаж 4 септиков — получили на двоих 84 000 рублей, из них мои 42 000.

10. Покрасил фасад летнего домика — 16 000 рублей.

11. Сделал мангальную зону – 21 000 рублей.

12. Демонтировал металлический гараж — 4000 рублей.

13. Сделал открытую веранду 15 кв.м. — 55 000 рублей.

14. Сделал внутреннюю и внешнюю обшивку бани (20 кв.м) — 87 000 рублей.

15. Разные мелочи — 30 000 рублей.

В этом году уже заработал своих 380 000 рублей. Сезон только в самом разгаре, поэтому, думаю, что ляма полтора удастся заработать.

А как вы проводите своё лето?

Если интересно узнавать изнанку разных бизнесов и профессий, подписывайся на мой Телеграм-канал — здесь я публикую реальные истории людей и собираю много полезной информации для предпринимателей, инвесторов и фрилансеров.

Когда Лев Александрович снял свитер и тельняшку, все его тело оказалось в шрамах. Он не специалист, но увидел отметины и от пулевых ранений, и глубокие рубленные шрамы.

- Откуда они? – не удержав язык за зубами, спросил Влад, указывая глазами на отметины.

- Большей частью люди подарили, – ухмыльнулся Лев Александрович. – Но есть и от братьев наших меньших. Вот эти на руке, – показал он пальцами на два параллельных шрама, – волк клыками. Вот это на боку – когти медведя. Думал, не выживу. Пол бока так и оттяпал. Повезло.

Лев Александрович надел легкую камуфляжную куртку и поправил дрова. Потом он взял из шкафчика бутылку водки. Владислав заметил название на этикетке – «Водка Правда».

- Владислав, будешь «Правду»? – хитро подмигнул он ему и встряхнул жидкость в бутылке.

- Спасибо, у меня своя. Лучше, можно мне еще чаю?

- Это, пожалуйста. А я, с твоего позволения, выпью. Иногда сердце требует.

Мирхоев понимал, что воспоминания разбередили душу старика, и ему не хотелось больше спрашивать его о прошлом, чтобы не причинить еще больше боли.

- Уехал я тогда егерем далеко. В Сибирь, – начинает он сам, поправляя дрова в печке кочергой. – Охранять лес в те годы было делом нелегким. На нас, егерей, все жаловались. Мол, как же нам жить, если вы не даете нам рубить деревья, убивать лесных зверей? Мы же пытались сохранить эти леса и животных для других поколений. Но тогда уже все думали только за себя. А мы, служивые, были другие. Видели, к чему приводит, когда каждый начинает жить только для себя. Одним словом, за нашу принципиальность люди нас не любили. С другой стороны в егеря тогда шли не те, кто искал человеческого общения. Нам вполне хватало своего узкого круга. Мы защищали лес от людей для людей.

- Одиноко не было? Без семьи?

- Нет. Вокруг меня столько красоты… Ничто не заменит мне леса. Мне не нужны ни телевизор, ни какие-то другие развлечения. Животные и растения – вот мои друзья. В этом лесу я знаю каждую ложбинку, каждый ручеек. Я видел, как зарождалась жизнь из семени или желудя и его превращение в могучее дерево. Видел расцвет. Видел и упадок, когда огромный зеленый великан превращался в трухлявый пень. Жизнь не стоит на месте… Все меняется. Кто-то рождается, а кто-то умирает… А своих я навещал. Периодически приезжал с лесными подарками. Всем необходимым для жизни я обеспечен. А много ли мне надо? Раз в неделю в магазин езжу. Всем остальным меня лес снабжает – грибы, ягоды, лесной мед, травы, мясо. Самая лучшая в мире аптека всегда под рукой!

Владу стало не по себе. В этом маленьком доме на окраине вымершей деревни среди могучих деревьев без всяких излишеств живет этот старик и радуется каждому прожитому дню. Есть у него электричество и печь, чтобы еду сварить. Есть радио, с помощью которого он в курсе всех новостей в мире. И он счастлив. Владислав сидел и вспоминал людей, которых он встречал за последнее время. Принесли ли им большие деньги и огромная власть такое счастье, какое Льву Александровичу приносила его жизнь в лесу? Или взять его. У Влада было почти все, о чем сейчас мечтает мужчина. Женщины, машины, деньги, связи, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, чем обладал этот человек. Который, Владислав был уверен в этом, знает жизнь не хуже, а может и лучше.

- Я пробовал жить со своими. Не могу. Привык вот так в лесу. Многие знакомые думают, что я не совсем нормальный. Одичал, мол, за долгие годы, прожитые в лесу. Только ты не думай. Я не одинок. Дети у меня уже взрослые. Жена в институте работает. Только не может она здесь, а в городе теперь я не могу. Все в лес меня тянет. Может, я и на самом деле уже спятил? А, Владислав? Как думаешь?

- Не знаю. Может, вы и правы. В лесу правда лучше, чем в этих каменных джунглях. Но без людей как-то… как-то не по себе…

- То-то и оно. Без людей оно везде неуютно. Только не каждый хомо сапиенс по нашей жизни человек. И многие в городе живут так, будто в диком лесу. Тогда какая разница? А здесь, здесь я чувствую себя комфортно. Уютнее, что-ли, чем где-либо. Здесь я на своем месте. Лучше общаться редко, но с настоящими людьми, чем каждый день с немыми манекенами.

- Животные не докучают? Волки? Медведи?

- Откуда здесь животные?.. Истребили всех. Так, редко-редко еще попадаются. Дичь в основном. Да рыба еще водится. Не переловили всю. Запомни, самый опасный хищник – это человек. Причем иногда так бывает, что он становится опасен сам для себя. Многие думают, что животные – они глупые. Нет, брат, я тоже так думал, до одного случая.

- Там, в Сибири?

- Да. Давно это было уже. Даже считать не буду, сколько лет назад. Думал, уже ничему не удивлюсь, ан нет. Случилось раз мне встретить родную душу в лесу. Я, как обычно, шел с обходом по территории и вдруг услышал рычание и шевеление. На плече у меня была винтовка. Руки инстинктивно дослали патрон в патронник. Чаще всего я отпугивал напористых зверей выстрелами. Пройдя сквозь бурелом, увидел самку рыси, попавшую в капкан с цепью. Она пыталась кусать капкан, в котором застряла ее лапа. Уйти с ним она тоже не могла. Капкан был прикован замком к дереву. Эта борьба, судя по всему, продолжалась достаточно долго. Движения были уставшими, и она тяжело дышала. Увидев меня, рысь попыталась кинуться, но рухнула на землю. Капкан не дал ей сделать прыжок. После этого она совсем обессилела. Я достал охотничий нож и открыл замок капкана. Перевязав раненую лапу, положил рысь на брезент и осторожно потащил домой. Рысь была настолько вымотана, что даже не сопротивлялась. В ее глазах был только страх и отчаяние. В течение двух недель я выходил ее. Еще неделя ушла на то, чтобы она стала, не боясь, наступать на всю лапу целиком. Постоянно ходила рядом со мной, куда бы я ни пошел. Так мы прожили полтора месяца. Я назвал ее Анфиса. Мы даже разговаривали с ней. Точнее сказать, я разговаривал, а она делала вид, что все понимает. Она любила спать у меня в ногах, когда я сидел около печи. Потом она ушла в лес, но время от времени приходила ко мне в гости. Несколько раз даже приносила мне пойманных мелких зверей. Благодарила, значит. Зверь вроде, а все понимает. Помнит добро.

- Да ладно! Сама приносила добычу? Я думал, звери вообще не делятся добычей даже со своими. Не то что с человеком.

- Это у людей принято у партнеров процент валовой прибыли зажимать, а среди животных все по-честному. Убивают только, чтобы выжить, а не купить жене шубу из соболя или новый «Бентли».

Мирхоев поперхнулся, услышав слова, не соответствующие облику Льва Александровича. Потом отставил кружку и стал слушать дальше.

- Я тебя что, обманывать буду? Э нет. Так мы и жили с ней. Как кошка, только домашняя. Так же урчит, когда ее гладишь. Прошло где-то полгода. Был день, когда я услышал выстрелы. Охотников там быть не могло, поэтому сомнений не оказалось – браконьеры. Их было три человека. Сначала они растерялись, а потом, увидев, что я совершенно один, предложили идти куда подальше. Я понимал, что мне одному не справиться с тремя вооруженными мужиками. Подмоги было ждать неоткуда. Тогда мобильников не было. Но отступать было не в моих правилах, ни тогда, ни теперь. Три ствола были недвусмысленно направлены на меня. Вдруг наверху скалы над головами браконьеров проскочила знакомая шуба. Она была поблизости и услышала мой голос. Это вселило в меня надежду на хороший исход.

Влад громким голосом стал звать:

- Анфиса! Анфиса, иди ко мне!

Один из браконьеров, покрутил пальцем у виска, расхохотался и сказал:

- Да он, похоже, тронулся! Какая Анфиса, мужик? Ты, похоже, в лесу без баб совсем одичал? Так давай мы тебе организуем! Сейчас позвоним, девчата приедут и обслужат по первому разряду. Ну хочешь, мы тебе двух закажем. Одной, видать, мало будет. Все за наш счет! Так и быть, уважим лешего!

Я хотел привлечь ее внимание, но надежды было мало. Приходилось рассчитывать только на рефлексы хищного зверя и его память. Мне повезло. Она прыгнула с ветки прямо на голову хохотавшему, тот рухнул на землю, но успел нажать на курок. Ружье в его руках повернулось в сторону второго браконьера и выстрелило. Пуля прошила насквозь его череп. Весельчак от испытанного шока и многочисленных ран от когтей и зубов распластался на земле. Оставшийся из тройки от ужаса происходящего выронил ружье и замер на месте. Я связал ему руки ремнем и собрал оружие. Потом оказал первую помощь «весельчаку», перевязав голову и шею. Третьему помощь уже не требовалась. Наряд полиции и врач приехали через час. Вот так я исполнил свой долг, а Анфиса вернула мне должок. Потом были долгие разбирательства, но пронесло, меня не посадили. Хотя был близок к этому. Браконьеры оказались из тузов. После этого я еще недолго проработал и мне мой начальник посоветовал самому уволиться и уезжать к своей семье. За меня боялся, чтобы мстить мне не стали.

- Но вы так и не смогли вернуться к нормальной жизни?

- Смотря что считать нормальной жизнью. Жить в стенах, как в тюрьме? Жить, чтобы оплачивать коммунальные услуги? Бояться просрочить ипотеку? Смотреть вечерами телевизор и верить в светлое будущее, а каждое утро просыпаться под вой мигалок кортежа, ради которого перекрывают всю Москву? Это ты называешь нормальной жизнью?

- Все понятно. Ну а если поговорить захочется? Тоже со зверьми здесь говорите?

- Зачем. Тут тоже люди есть, хоть и мало. Опять же, вот тебя встретил. Только сдается мне, что у тебя тоже проблемы с собеседниками? Хоть и живешь в центре Москвы.

- С чего вы это взяли?

- А зачем тогда со мной поехал? Почему не взял деньги и не поехал туда, куда собирался?

- Просто захотел.

- Э нет, дружище. В том-то и дело, людей вокруг тебя море, в большом городе живешь, а по душам откровенно поговорить и не с кем. Оттого люди и ждут с нетерпением пятницу, чтобы напиться из-за человеческого недопонимания. Все это из-за боязни открыться и остаться непонятым. Все боятся быть самими собой. В мире торжество стереотипов, навязанных рекламой. Люди пытаются понять животных, но до сих пор не научились понимать друг друга. О чем тут еще говорить?

- Наверно, вы правы. Это страшно признавать, но вы прочли мои мысли. Понимаете, я действительно хочу хоть с одним человеком поговорить не таясь.

- Что тебя мучает? Скажи мне. Я ведь никому не смогу рассказать то, что услышу от тебя. Разве что лесным зверям и птицам. Хотя, что я упрашиваю тебя как пацана. Живи с этим сам, когда-нибудь…

- Я не могу, – перебил Влад его. – Это не только мои секреты. Просто не могу говорить об этом, не затронув многих людей. Если я это сделаю, это будет стукачеством. Так многие пацаны погорели. Начинали своим телкам что-то рассказывать, а потом – «по секрету всему свету». Или кентам по пьяни, а потом, как у Шевчука, «черные фары у соседних ворот».

- Что может быть проще! Не можешь обсудить с кем-то проблемы, свою жизнь, значит, обсуждай их сам с собой. Делай только это уединенно. Мысленно, например. Если вслух будешь бормотать, там недалеко и до дурдома. Так бывает иногда с очень умными людьми. Все держат в себе, чтобы другие психами не считали, и постепенно доходят до нервного срыва. Так в больничках и заканчивают. Ты думаешь, в советское время почему дурдома полные были? Люди выход не могли найти, запирались сами в себе. Тесно им было наедине с собой.

- Я хотел уйти в себя. Даже специально оставался в машине под подъездом, когда приезжал домой, чтобы поразмыслить о том, о другом. Дома сразу отвлекаешься: телевизор, ноутбук, интернет, девушка или вообще банально – холодильник. Набьешь пузо и спать. А в машине можно выключить музыку, закрыть глаза и подумать о своей жизни в тишине.

- Просто ты нашел свою зону комфорта. Вот и все.

- Скорее всего, именно так.

- И что из этого вышло?

- Да ничего. Ничего хорошего. Стоит мне только начать анализировать, и вся моя жизнь – это череда дорогих стереотипов и зла. Все в точности, как вы сказали. Причем я сам не знаю, чего в ней больше. Все нормальные чувства отошли на задний план и потерялись. Все в моей жизни оказалось переломано, будто после мясорубки. Сейчас мне хочется простого счастья. Работать, отдыхать, может быть, заняться творчеством. Я хочу жену, хочу детей, хочу иметь настоящую семью.

- А у тебя есть не настоящая?

- Представьте себе, есть, но мне все чаще хочется, чтобы ее не было в моей жизни.

- Каждый раз, после разочарований в близких, в твоем сердце отмирает частица. Ты испытываешь микро смерть, раз за разом, и вот ты уже живой труп. Если ты себя чувствуешь именно так, то у тебя поганые дела, парень. А что тебе мешает жениться? Тоже закон «омерты»?

- Закон молчания у мафии, да? Я смотрел, по видику еще. Девушка у меня есть. Даже живем вместе, периодически, правда, расходимся. Ругаемся из-за мелочей.

- Так в чем проблема? Если девушка хорошая, женись. А на мелочи, мой совет, просто не обращай внимания. Жизнь слишком коротка, чтобы отвлекаться на мелочи.

- Я боюсь, если женюсь, она станет интересоваться моей жизнью и это спровоцирует наш разрыв.

- Почему?

- Потому что я не смогу дать нормальные ответы на ее вопросы. И в конечном счете все это приведет к хаосу. Я так долго выстраивал мои с ней отношения, что боюсь все сломать. Она не лезет в мою жизнь, а я в ее. Нас это обоих устраивает или, по крайней мере, устраивало раньше. Не знаю.

- Не сжигай все свои возможности ради временного комфорта. В этой жизни проще быть искренними друг с другом и уважать себя и свою женщину. Чтобы потом не приходилось терпеть друг друга из-за детей, бегать налево и направо, а в душе ненавидеть всех и вся! Потому что вовремя проблему не решили и все «мудро» промолчали.

- Все берутся поучать молодых, как жить, как вести себя с женщинами…

- Так много знающих, как жить, как мало счастливо живущих! Ты это хотел сказать?

- Вы это прям в точку, Лев Александрович!

- Всегда добро пожаловать в мою берлогу.

- Поймите, все ищут себе телку, подругу, вторую половинку, а я хочу себе жену-друга. Я хочу, чтобы она была искренняя, и в любой момент поддержала меня. Даже не знаю, остался ли еще такой вид. В основном вокруг меня крутятся те, которым ты нужен, пока рядом нет никого интереснее и богаче тебя.

- Ты хочешь, чтобы она была открытой для тебя, а ты для нее нет?

- Вроде того. Я просто не могу. По крайней мере сейчас.

- Вот это женщины и называют мужским шовинизмом.

- Ерунда это все. Я знаю, что есть такие женщины.

- Может, ты просто не там ищешь?

- А где искать, в библиотеках?

- Почему нет. Ты, кстати, давно что-нибудь читал?

- В смысле?

- Я про книги. Художественные в частности. Ты, вообще, книги читаешь?

- Да нет. Не особо. Времени нет. Телевизор больше, интернет.

- Зря. В книгах часто встречаются персонажи с похожими как у тебя проблемами. Кстати, много полезного можешь там найти, если захочешь, конечно.

- Да? Думаете, все ответы есть в книжках?

- Не все, но многие. У меня здесь сосед недалеко живет. У него книжек полный дом. Так вот он, прочитав и перечитав сотни книг, утверждает, что люди вечно думают об одном и том же.

- Например?

- О таких вечных вопросах, что такое любовь и на что они готовы ради нее. Как наказывать зло. И стоит ли отвечать злом на зло…

- И как вы считаете? По мне, так зло надо давить в зачатке.

- О! Об этом я могу говорить часами. Выбор, сделанный в гневе, невозможно исправить. Не зря говорят, что месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным.

- Не знаю, что тут ждать. Если человек твой враг, его нужно убить.

- Ты, Владислав, идеалист особого назначения. Делишь мир на черное и белое.

- А разве это не так?

- Нет. Мир серый.

- Тогда получается как в библии? Ударили по щеке, подставь другую? А как же быть с врагом? С захватчиком? Не убивать его? Позволить грабить и убивать в твоем доме? Или пройти мимо, когда убивают твоего близкого?

- Здесь я тебе не помощник. В библии я не силен. Конечно, нужно защищать своих близких, свою страну. Это долг. Как гражданина. Но, поверь, мне так же, как никому, известно понятие «интернациональный долг» и так далее. И здесь возникает масса вопросов. Для одних мы были борцы за свободу, для других – кровавые оккупанты. Я не призываю тебя принимать мои слова как истину в последней инстанции. Ты не хуже меня знаешь, когда нужно идти на крайние меры. Я о другом, о той ситуации, когда у тебя есть выбор: спускать курок или нет?

- И что? Что делать в такой ситуации?

- Большинство людей уже мертвы в душе, закопать их в землю лишь пустая формальность. И даже тюрьма не самое страшное. Страшнее с этим продолжать жить.

- С чем с этим?

- Со страхом, что когда-нибудь тебе придется отвечать за принятое тобой решение. Ответственность – это то, что непременно тебя настигает, так или иначе.

- Вот это меня и тревожит. И чем больше я живу с этим осознанием, тем чаще мне хочется спустить курок, – Влад поднес руку к голове и уткнул указательный палец себе в висок, а потом резко отдернул, изобразив выстрел.

- Ну, что тебе сказать. Ты осознаешь свою проблему, а это уже шаг вперед. Поверь мне, многие люди так всю жизнь и живут, вот таким вот образом. К сожалению, мне доводилось с ними сталкиваться. Они занимают низшее положение в обществе, зарабатывают гроши, которые тут же спускают на алкоголь и прочее, жалея себя, и самое ужасное, они не считают это аморальным. А ты нашел в себе силы. Это хорошо. Пусть нельзя все забыть, стереть все оплошности и заштопать все дыры, пусть нельзя начать жить заново. Но можно начать новую жизнь и дальше жить по-другому. Я понимаю, это слова и сделать это более чем трудно. Но смерть не выход. Помнишь, как в Гамлете: «… Умереть. Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу. Это ли не цель…»? В жизни надо одерживать победы над самим собой. Бороться со своими внутренними демонами, что-ли.

- Вы очень сложный человек. Вы говорите простые вещи как-то особенно. У меня сложилось такое чувство, что я уже сам себе что-то похожее говорил или думал о том же. Короче, что-то родное есть в ваших словах.

- Вот в том-то и все дело. Нужно не бояться быть честным перед самим собой.

- Александрович, дорогой, прошу тебя, не ерзай утюгом по душе, а то «правды» не хватит до утра.

- Правда, она материя неиссякаемая и необъятная, а водка у меня еще есть. Только прятаться всю жизнь за водкой – это удел слабых людей. А мы ее так, здоровья ради.

- А вы разве не прячетесь здесь от самого себя?

- Хватит искать оправданий в жизни других, Влад. Я не говорю, что пример для подражания. В то же время это мой осознанный выбор. И я никогда никого в нем не обвиню. Потому что он мой и ничей другой.

- Может, жизнь, в конце концов, улыбнется и мне и даст начать все с начала?

- Все, конечно, может быть, – сказал он и подмигнул Владу, – но только, если ты приложишь усилие. Известно, фарт улыбается тем, кто его ищет.

- У вас есть доказательства? Примеры? – спросил Владислав негромко.

- Нет. Так, только жизненные наблюдения, кое-какие догадки, может, даже вера в нечто над нами, – усмехнулся Лев Александрович, и Мирхоев только сейчас обратил внимание, какое у него морщинистое лицо.

- Все загадки да отговорки. Неужели нет рецепта простого счастья? – угрюмо спросил Влад.

- Все, что на самом деле должно тебя интересовать, это как построить свою жизнь так, чтобы жить у моря и проводить как можно больше времени с теми, с кем хочется. Остальное – мусор, – улыбнулся Лев Александрович загадочной улыбкой.

Понемногу за разговором начинала переламываться ночь. Темнота клонилась к концу. На улице была метель, и ветер заунывно обдувал дом. В мутных дебрях леса раздавались разные звуки, не то крики животных, не то скрип деревьев.

- Давай-ка о другом… – сказал, разливая «Правду» в две рюмки, Лев Александрович.

- А давай, – сказал Влад и чокнулся с ним рюмкой.

Лев Александрович с душевным гостеприимством подливал ему в кружку чай. Было видно, что он рад такому визиту, несмотря на то, что привык к своему одиночеству. Ему все же не хватало простого общения с людьми. Они говорили обо всем по чуть-чуть: о людях, машинах, женщинах, войне, погоде, породистых собаках, детях, тюрьмах, животных, цветах… Одна тема плавно переходила в другую. В нем зрело еще не оформившееся до конца чувство чего-то забытого. Его окутывало ощущение спокойствия и умиротворения. Будто и не было за стенками этого дома всего того мира, который он хотел забыть. Из глубин подсознания всплывали картины его детства. Они продолжали вести разговоры на разные темы еще какое-то время, пока Лев Александрович не сказал, что пора спать.

Мирхоев укрылся одеялом и смотрел в окно, покрытое морозными узорами. Оттенки серебра охватывали сугробы. Последняя мысль голове, перед тем как Влад провалился в глубокий сон после многочасовой беседы, была: «Возможно, Пастор был прав. Они и вправду всего лишь чьи-то копии, которые не знают своего места в жизни. Какие-то непонятные люди, которых никто никогда не запоминает, а сами они бояться признаться в этом».

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 1

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 2

Когда Семью Выбирают. Часть 3

Когда Семью Выбирают. Часть 4

Когда Семью выбирают. часть 5

Когда Семью выбирают. часть 6

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 7

Когда Семью выбирают. Часть 8

Когда Семью выбирают. Часть 9

Когда Семью выбирают. Часть 10

Когда Семью выбирают. Часть 11

Когда Семью выбирают. Часть 12

Когда Семью выбирают. Часть 13

Когда Семью выбирают. Часть 13 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 14

Когда Семью выбирают. Часть 14 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 15

Когда Семью выбирают. Часть 16

Когда Семью выбирают. Часть 16 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 17

Когда Семью выбирают. Часть 17 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 18

Когда Семью выбирают. Часть 18 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 19

Когда Семью выбирают. Часть 20

Когда Семью выбирают. Часть 21 (Часть 1)

Когда Семью выбирают. Часть 21 (Часть 2)

Когда Семь выбирают. Часть 22

Когда Семью выбирают. Часть 23

Когда Семью выбирают. Часть 24 (1)

Когда Семью выбирают. Часть 24 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 25

Когда Семью выбирают. Часть 26 (1)

Когда Семью выбирают. Часть 26 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 27 (1)

Когда Семью выбирают. Часть 27 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 28

Когда Семью выбирают. Часть 29

Когда Семью выбирают. Часть 30

Когда Семью выбирают. Часть 31 (1)

Когда Семью выбирают. Часть 31 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 32

Когда Семью выбирают. Часть 33

Когда Семью выбирают. Часть 34

Когда Семью выбирают (Часть 34 (2))

Когда Семью выбирают. Часть 34 (3)

Когда Семью выбирают. Часть 35

Когда Семью выбирают. Часть 35 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 36

Когда Семью выбирают. Часть 36 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 37 (1)

Когда Семью выбирают. Часть 37 (2)

Когда Семью выбирают. Часть 38 (1)

Когда Семью выбирают. Часть 38 (2)

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин