А вы знали
Что На первом логотипе Apple был изображён Исаак Ньютон.
Показать полностью
1
0 просмотренных постов скрыто
Oблeгчeньe нacтyпит yжe к yтpy
Oблeгчeньe нacтyпит yжe к yтpy –
этa бoль пpeвpaтитcя в гpycть.
Я ceгoдня зaкoнчycь – нo нe yмpy.
Знaчит, зaвтpa oпять нaчнycь.
Coбepy ceбя зaнoвo из кycкoв,
зaбepycь нa cвoй пьeдecтaл.
Этo былo дeйcтвитeльнo глyбoкo –
ты нeмнoгo нe paccчитaл.
Cлишкoм peзкo вoнзaл, cлишкoм мнoгo игл...
Я, пoжaлyй, нa этoм пac.
Упacи мeня, Бoжe, oт нoвыx игp...
Bпpoчeм, вpoдe yжe yпac.
Mилa Пoзнякoвcкaя
Показать полностью
1
Путь к перекрёстку
В главе Путь к Перекрёстку не случается никаких значимых событий, но это не просто перемещение хоббитов из точки А в точку В. В ней происходит трансформация всего окружающего мира. Не просто смена ландшафта по мере приближения к Мордору, а приход Тьмы и накал атмосферы до предела. Не только хоббиты идут в Мордор, Мордор выходит из своих границ и поглощает Средиземье, пока только в природе.
Фарамир завтракает с хоббитами и велит снабдить их припасами. Эта еда, то, что от неё останется, в Мордоре спасёт их от голодной смерти. Он дарит им посохи, которые сделаны из лебетрона, и по поверью способны находиться и возвращаться. И хоть эти посохи хоббиты не донесут даже до Мордора, свой Сэм сломает о спину Голлума, а посох Фродо останется то ли на перевале, то ли в башне Кирит Унгол, но это свойство, возможно, каким-то образом хоть частично перейдёт к ним самим. И ещё Фарамир предостерегает Фродо и Сэма, чтобы они ни в коем случае не пили из копытца воды, которая течёт из долины Минас Моргула. Такой сказочный элемент с заколдованной водой. Что будет, если попьёшь, неизвестно, но ничего хорошего, это точно.
Разведчики донесли Фарамиру что повсюду не видно и не слышно никого и ничего. Все понимают, что это затишье перед бурей и что надо спешить.
Голлум жмётся к Фродо и ищет у него защиты, когда ему хотят завязать глаза. Он всё понял. То, что Фродо спас ему жизнь, Фарамир сумел донести до него. Пусть он и будет себя убеждать в обратном, но он понял, это важно!!! Эта деталь говорит сама за себя – никто не будет интуитивно искать защиты у того, кого считает предателем. В книге у него не было причины отправлять Фродо на смерть. Тот не просто ни в чём перед ним не был виноват, он ему жизнь спас, и Голлум это знал.
Хоббиты, начиная путь, видят справа горящие алым в лучах солнца горы Гондора, слева чёрные горы Мордора.
На протяжении главы тревога всё нарастает. На это работает и необычное затишье, молчание птиц, описание того, как становится душно, ощущения хоббитов от дороги, ведущей из Минас Моргула, и ползущая с востока тьма, которая сделала дни похожими на густые сумерки, и непонятный то ли гул, то ли гром и зарево.
И грязный ядовитый поток, текущий из Моргульской долины. Грязная вода в ВК это всегда не к добру.
Голлум не ест ни крошки еды, которую хоббитам в дорогу дал Фарамир.
Сэму снится сон о Бэг Энде, как будто там всё в сорняках, а у него нет сил работать. В саду терновник и папоротник. С выбором растений у Толкина не всё просто. С терновником всё понятно, а вот я поискала, символом чего в христианстве является папоротник – символом искренности, скромности и скорби. Но не только.
Волшебные поверья в английской традиции связаны с папоротником орляком - bracken. Свое название это растение получило за листья, похожие на крылья орла: "птеридиум" означает крыло, а "аквилла" - орёл. Еще одним отличием этого папоротника были знаки, которые можно было увидеть на срезе стебля, сделанном у самого его основания. Некоторые видели в них орла, считавшегося грозовой птицей, другие – символ дуба, тоже связанного с грозой. Отсюда орляк иногда называют дубовым папоротником. Были и такие, кто верил, что эти знаки есть отпечаток стопы дьявола; в противоположность им иные видели в них знаки, напоминающие греческую букву «хи», первую букву имени Христа.
источник
Вот и понимай как хочешь.
И Фродо в Бэг Энде в его сне нет. Как будто намёк на то, что будет дальше. Без Фродо, без сил, тяжёлая ноша и много тяжёлой работы. И поиски чего-то (то, что он что-то ищет, он видел в зеркале Галадриэль) Он вспоминает о трубке, но трубка у него в мешке, да только листьев нет и дом далеко. Возможно это ещё и намёк на plain hobbit-sense – хоббитский здравый смысл, который всё время был с ним и поможет ему выстоять в час испытания Кольцом.
`Off hunting, I suppose,' said Sam and yawned. It was his turn to sleep first, and he was soon deep in a dream. He thought he was back in the Bag End garden looking for something; but he had a heavy pack on his back, which made him stoop. It all seemed very weedy and rank somehow, and thorns and bracken were invading the beds down near the bottom hedge.
`A job of work for me, I can see; but I'm so tired,' he kept on saying. Presently he remembered what he was looking for. `My pipe!' he said, and with that he woke up.
– На охоту отправился, не иначе, – сказал Сэм и зевнул. Его очередь была отдыхать первым, и вскоре он уже видел сон. Ему снилось, что он вернулся в сад Бэг Энда, чтобы что-то там найти, но поклажа на спине была такая тяжёлая, что гнула его к земле. Сад стоял запущенный, весь в сорняках, а у нижней изгороди разросся папоротник и терновые кусты.
– Немало мне тут работы, как я погляжу, да только вот сил нет совсем. И тут он вспомнил, что искал. – Трубка! – воскликнул он и проснулся.
Голлум постоянно куда-то исчезает, и Сэм был бы очень рад, если бы тот как-нибудь вообще не вернулся. Но Фродо помнит, как Голлум провёл их через Болота и беспокоится о нём. Снова на The One Ring я нашла потрясающую мысль, не моя, врать не буду. Почему исчезает Голлум – как близкое присутствие Кольца терзает Голлума, так постоянное наблюдение двух хоббитов мучает Смигола. Буквально не глядели б глаза – Голлума разрывает напополам.
Фродо угадывает вход в Моргульскую долину. И она навевает на него ужас.
Когда я перечитала эту главу, я вдруг увидела, насколько здесь Фродо в ужасном моральном состоянии.
Frodo sighed and turned back southward.
КистяМур: Фродо вздохнул и повернулся лицом к югу.
'I think we are in for trouble anyhow,' said Frodo. `I'm afraid our journey is drawing to an end.'
КистяМур: Куда уж круче, – сказал Фродо. – Вот, наверно, и конец нашему путешествию.
Frodo slept unquietly, turning and tossing, and sometimes murmuring. Twice Sam thought he heard him speaking Gandalf's name.
КистяМур: Фродо спал беспокойно, ворочался и метался, бормотал во сне. Дважды Сэму послышалось имя Гэндальфа.
Sam was filled with deep suspicion, and showed it; but Frodo gave no sign of what was passing in his mind. He sighed, hoisted his pack, and prepared to go out into the ever-gathering darkness.
КистяМур: Донельзя подозрительно все это было Сэму, но Фродо вникать не хотел. Он вздохнул, вскинул котомку и, видно, готов был брести невесть куда, в густую темень.
Сэм тоже раздражён и подавлен, но, кажется, всё ещё не отчаялся. И следит, чтобы Фродо поел и поспал. И пытается утешить его.
'Maybe,' said Sam; `but where there's life there's hope
, as my Gaffer used to say; and need of vittles, as he mostways used to add. You have a bite, Mr. Frodo, and then a bit of sleep.'
КистяМур: – Может, и так, – согласился Сэм, – только мой Жихарь говорил: «Поколь жив, все жив» – и добавлял в придачу: «А не помрешь, так и есть захочется». Вы перекусите, сударь, потом на боковую.
«Пока живёшь, надеешься» практически Dum spíro, spéro. Не так уж прост Сэмов Старикан со своей картошкой. А вот, кстати, пример не очень удачного перевода Сэма у Муравьёва, о чём я писала:
– Ну, невелика потеря, – сказал Сэм. – Такой кучей дерьма я еще никогда не запасался в дорогу.
`Well, I can't abide him,' said Sam. `In fact, I've never taken anything on a journey that I'd have been less sorry to lose on the way.
Цветасто и выразительно, да вот только у Толкина Сэм чист как младенец и он никогда так не выражается. У логова Шелоб там этим самым как раз вонять будет, но он постесняется это вслух произнести. Вроде бы нюанс, но всё же. Тоже черта характера, упущенная ради красного словца. Только не красного, а грубого.
Перед самым Перекрёстком происходит мимолётный, но очень психологически тонкий момент. Голлум разбудил Фродо и тот спросонок схватил его за руку. А Голлум вырвался и отпрянул. Здесь всё: и протянутая рука Фродо, и нечистая совесть Голлума, и предвосхищение горькой развязки.
`Silly! ' hissed Gollum. `We're not in decent places. Time's running short, yes, running fast. No time to lose. We must go. Wake up. Master, wake up!' He clawed at Frodo; and Frodo, startled out of sleep, sat up suddenly and seized him by the arm. Gollum tore himself loose and backed away.
КистяМур: – Глупоссти! – засипел Горлум. – Мы не в порядочных домах. Время уходит, время бежит, потом будет поздно. Мешкать нельзя! Надо идти! Вставай, хозяин, вставай!
Он потряс за плечо Фродо, и Фродо, внезапно разбуженный, сел и перехватил его руку. Горлум вырвался и попятился.
Перекрёсток четырёх дорог место довольно жуткое. Он в кольце деревьев, которое похоже на залу с обвалившейся крышей. Здесь сходятся дороги к Мораннону, к Осгилиату, на юг и в Моргульскую долину, во тьму, куда лежал путь Фродо.
И в последний раз в этом походе Фродо видит Солнце. Он внезапно замечает его, что очень символично, на лице Сэма и, обернувшись, видит на краткий миг освещённую солнцем прямую дорогу в Осгилиат и знает, что Солнце сейчас заходит над морем, до которого ещё не добралась Тень. В конце главы про болота море упоминается как единственное средство излечить погубленные земли перед Чёрными вратами. Море и заходящее над ним Солнце прямо противопоставляется дороге, по которой нужно идти Фродо, во мрак, в долину живущих ещё земной жизнью теней. Здесь просматривается большое сходство с Арагорном. Арагорну тоже нужно будет пройти тропой мёртвых. Но ему предстоит встреча с призраками, это умершие люди, души которых остались ждать исполнения долга на земле, а в долине Моргула живут назгул – они не умерли, только истаяли и находятся одновременно в двух мирах, и наполнили эту долину тленом. И Фродо уже встречался с ними и знает, что их не победить.
Но тут он замечает в последних лучах солнца сначала древнюю статую короля, которую изгадили орки и водрузили её на плечи вместо головы камень с намалёванным красным оком, а потом голову статуи в траве, увитую цветами. Мне снова в голову по этому поводу лезут ассоциации с самим Фродо. Но это внезапно, абсолютно вразрез с его мрачным обречённым настроем, вот это всё – и последний луч Солнца, и цветочная корона на голове поверженного каменного короля вдруг даёт ему надежду, что вся эта тьма не навсегда. И он позабыв об осторожности вскрикивает:
`Look, Sam!' he cried, startled into speech. `Look! The king has got a crown again!'
КистяМур: – Гляди, Сэм! – крикнул он, от изумления снова обретя дар речи. – Гляди! Он в короне!
И говорит:
'They cannot conquer for ever!' said Frodo
КистяМур: – Не вечно им побеждать! – сказал Фродо.
Похожий момент будет у Сэма в Мордоре со звездой.
Насколько всё-таки Фродо достаточно одного луча Солнца, чтобы отозваться на него и загореться надеждой в ответ. Понятно, что не для себя. Он считает свою задачу невыполнимой, как и Фарамир, но как и он, сделает всё, что сможет, для такой призрачной и далёкой сейчас победы. И если все будут поступать так, то когда-нибудь эта победа обязательно станет возможной.
Последний солнечный луч застаёт Фродо именно на Перекрёстке дорог. Как будто тоже благословляет его и прощается. И хоть это последняя возможность свернуть с пути, у Фродо нет сомнений, какую выбрать дорогу, только тяжесть на сердце. И он не раздумывая шагает во мрак.
And then suddenly the brief glimpse was gone. The Sun dipped and vanished, and as if at the shuttering of a lamp, black night fell.
Луч Солнца погас так же внезапно. Оно зашло и исчезло, и как будто от того, что погасили светильник, наступила чёрная ночь.
Показать полностью
Как формируется цена на доставку
Решился наконец-то на ремонт. Заказал все разом, в одной известной сети по продаже строительных материалов. Накидал в корзину товары и указал доставку до квартиры. Указываю, что лифт есть. Этаж 20.
Сумма удивила и составила 8300, хотя тут ехать 3 минуты. Ну думаю, заказ большой от этого и цена.
Дай думаю поставлю 2й этаж, пусть просчитает. Результат очень удивил.
Сумма доставки составила 2900, что является адекватной ценой, по моему мнению, за услугу.
То есть получается, что стоимость доставки на 20й этаж с лифтом составит 8300, а доставка на том же самом лифте, но на 2й этаж почти в 3 раза меньше. То есть за катание на лифте моего груза, придется переплачивать.
Сталкивались с подобным?
Есть способы оформить заказ корректно, чтобы не указывать ложную информацию касательно этажа, ведь по сути грузчикам без разницы на 2й этаж разгружать или 20й.
Показать полностью
4
WRC | Ралли Чили 2024
Показать полностью
9
В Австралии туристы застряли в реке с 30 крокодилами
Туристы, которые попытались перебраться через бурлящий поток в Австралии, ожидаемо потерпели фиаско: трос оборвался, они застряли на крыше авто.
В этой реке обитает около 30 крокодилов. Мужчин в итоге кое-как спасли. Машина так и осталась в воде. Река вышла их берегов из-за прилива.
Автор видео прокомментировал ситуацию: «Эти парни выглядят так, будто у них и половины мозгов на двоих нет».
Показать полностью
Ужас под платформой
“Чудовищ рождает не сон разума, а боль тела”.
Это сказал Мишка Рубинштейн во время редакционного новогоднего корпоратива. Вроде бы глупость какая-то, но она отпечаталась в моей памяти навсегда. Как тавро на ляжке быка. Как номер-наколка на руке заключённого нацистского концлагеря. Вроде не болит, не напоминает о себе ничем, а нет-нет, да и всплывёт из каких-то тёмных глубин, пугая до дрожи, до оторопи, до холодного пота на лице. Не сама фраза, а то, во что она материализовалась. Никогда я не подойду к Мишке, чтобы сказать: “Прости, друг! Ты был прав, и физик тот американский был прав, и учёный твой доморощенный, безумный дед в шапочке из фольги – он тоже был прав. А мы все, кто смеялся над тобой в открытую или давил улыбку, изображая заинтересованность – мы все ослы и бестолочи. Потому что мы пускай и не старые, но дряхлые душой циники, закосневшие материалисты, давным-давно переставшие удивляться странному и непонятному. Даже если это странное и непонятное хлопнет нас по плечу, мы скривимся и скажем: ‘’На…й, бро – это не смешно’’, а потом гордо отвернёмся и пойдём читать правильные книжечки и смотреть модные сериальчики. Нас ничем не проймёшь. Но, знаешь, Мишка, ''нас'' – это теперь не про меня, я не с ними. Потому что я знаю, что такое страх перед неведомым, а они нет – и, даст Бог, никогда о нём не узнают…” Этот страх только мой, он всё время со мной, неусыпный страж, следящий за тем, чтобы я не забывал. И я никогда не забуду… Но ни Мише, ни кому бы то ни было не нужно такое знание. Коли уж я в это вляпался сам, то мне и нести этот груз. И если я не могу никому рассказать о том, что я сотворил той декабрьской ночью, расскажу себе самому и этой белой странице в текстовом редакторе. Не думаю, что станет легче, но почему бы не попытаться?
***
- Чудовищ рождает не сон разума, а боль тела!
“боуль т’ела” – так это прозвучало, глуповато и смешно. Мишка уже здорово набрался, поэтому язык его подводил, а уши наливались пунцовым цветом, в противовес мертвенно-бледному сиянию лба и щёк. А ещё он сердился, чувствуя, что окружающие стебутся над ним, и, казалось, от его ушей можно прикуривать. Я тоже набрался, в троллинге не участвовал, зачарованно наблюдая за термическим цветовым переходом Мишкиных ушей.
- Да, да, Миш, для процесса родов вообще характерна боль тела. – Глеб как всегда невозмутимым менторским тоном доводил Мишку до исступления. – Я лично не испытывал, но знакомые женщины рассказывали. Можно вот у Лики поинтересоваться.
Лика, наш командный бьюти-блогер, активист фем-движа и, по слухам, что-то там гендер, даже не взглянув на Глеба выбросила средний палец в сторону Глеба. Её раскосые глаза резали несчастного Мишку на части:
- Михаил, ты идиот! Ты вот здесь и сейчас начинаешь кормить нас той лапшой, которой кормишь свою скотскую аудиторию? Ты, б…я, попутал?!
- Ну, Лика, не перегибай, - Глеб явно расстроился такой тупой лобовой атакой на объект насмешек, он поморщился и елейно продолжил, - Миш, Лика неправа и осознаёт это…
- Да х…р там!
- Она осознаёт, а ты, будь добр, разверни свою идею. Подложи аргументационную подушку и укрой нас фактурным одеялом. Что там с американским физиком?
Из всей нашей редакционной банды, с Глебом я общаюсь наиболее плотно. Мы не друзья, скорее, держим рабочий нейтралитет. Поэтому, я с лёгким сердцем признаю, что Глеб очень часто ведёт себя, как последняя сволочь. Но, надо отдать должное, делает это невероятно располагающе. Если уж Миша Рубинштейн, при всей его подозрительной натуре, не в силах противиться его чарам – что уж говорить о тех несчастных дурах, что ежедневно заворожено бредут в пасть этого стильного и ласкового удава. Я отвлёкся.
- Да ничего с физиком. Уже ничего.
- Не понял?
- Гений. Исследователь антиматерии, так его англовики описывает. Ещё что-то про опыты, где он приблизился к практическому проникновению не то в антимир, не то в другую вселенную, не то в ад. Это не точно. У меня не слишком хорошо с английским.
- Да уж… - это Антон, главный “расследователь”, а точнее, лучший вор чужих сенсаций. Смешок – это его подружка, не состоящая в штате, но следующая за ним как тень. “Орфей и Эвридика” – так довольно метко за глаза окрестил их однажды Глеб. Прозвище, сокращённое до “ОиЭ” успешно прижилось.
- Окей, - Глеб сохранял серьёзный вид, - ты, мне кажется, вёл к чему-то другому?
- Всё путём! – Миша обессилел от выпитого виски и привалился к стене. Я это сделал гораздо раньше. – Дело в том, что учёный этот – был.
- Был кем? – не понял Антон.
- А-а, я, кажется, поняла! – Лика была верна себе. – Михаил демонстрирует эффектный приём завладения вниманием аудитории. Он намекает нам, что эта научная знаменитость съ…сь в этот микромир или ад. Но это не точно.
- Да ни хрена ты не поняла… - Миша чудом удержал в себе нелицеприятный эпитет, способный запросто перевести псевдонаучную беседу в трактирную драку. – Он умер. Нет. Погиб. Помните тот шутинг в Штатах? Где-то не то в Лас-Вегасе, не то в Атлантик Сити.
Конечно, помним. Пару лет назад шизик-пенсионер на отдыхе завалил кучу народа, стреляя из окна отеля. Как это принято у спятивших стрелков, он застрелился, не дожидаясь прибытия службы охраны. В его номере нашли целый арсенал; многие удивлялись – как это он, крепкий, но сильно немолодой мужик ухитрился пронести такую кучу железа в одиночку и незаметно для персонала отеля. Но, как и любая другая горячая новость – эта остыла и заветрилась за несколько дней.
- Физик этот был среди жертв. Убит одним из первых, вместе со своим приятелем. Что странно, как пишут, и тому и другому – по одной пуле прямо в голову.
- И что странного? – в голосе Глеба впервые почувствовался настоящий, не напускной интерес.
- Так мужик-то, стрелок, из автомата палил с какого-то овер -дцатого этажа по площади внизу. То ли учёному с другом люто не свезло. То ли… - Миша выдержал эффектную паузу. Все молчали, ожидая продолжения. – По одной неофициальной версии стрелял снайпер…
- Ахах! – Лика брезгливо сморщила губы. – Вот, дело дошло до Порфирия-в-маразме-Петровича!
- Семён Викторовича, и эта версия не его, а совсем другого человека…
- Другого городского сумасшедшего? Миш, ты уже со всеми фриками города знакомство свёл?
- Да причём тут версия, ты… - Миша снова сглотнул адресное ругательство, а я подивился его выдержке. Будь я на его месте – мы с Ликой уже минуты три таскали бы друг друга за волосы. Хорошо, когда каждый на своём месте! – Вы хотите слушать про теорию происхождения чудовищ или перемывать кости моим источникам?
- Это ещё успеется. Дальше давай.
- Знаешь, кто даёт?
- Ми-иш! – примирительно протянул Глеб, одновременно незаметно пиная Лику ногой в её голую лодыжку. Та сдавленно ойкнула, но промолчала.
- Что – Миш? – Миша всё ещё кипел, но понемногу успокаивался. – Зае…те человека, а потом “миш-миш”. Короче, не буду перед вами распинаться. В сухом остатке: физик американский почти что проколол границу между нашим миром и тем, что снаружи. Но не успел – с его смертью работу свернули, чёт как-то обосновав. А Семён Викторович, которого вы все так любите троллить, с работой физика ознакомился лично, переписывался с ним, между прочим…
Семён Викторович – Мишкин источник вдохновения, его муза и его же проклятие. В прошлом –вроде бы учёный, бывший член как бы не Академии Наук, той ещё, настоящей, советской. На счёт Академии, скорее всего, врёт. И пусть было в нём что-то от учёного, но не от мира сего – больше. Рассказывал, что преподавал где-то, но с почётом был выкинут на пенсию, по политическим, естественно, мотивам, где его и подобрал Мишка. К Мишке он относился, прямо как любящий дедушка; бывало, отлавливал его у входа в бизнес-центр, где обитает наша редакция и даже прорывался в офис. Собственно, я видел этого Семёна Викторовича всего-то раза два-три, и, скажу честно, он мне не то, что не понравился – от одного его взгляда у меня мурашки бежали по спине. Тяжёлый такой, недобрый взгляд из-под разросшихся седых бровей. И сами глаза – тёмные с прозеленью и тоже злые. Ощущения опасности от него не исходило, но по своей воле рядом с ним больше двух минут не мог находиться никто. Кроме Мишки, естественно. Мишка был очарован Семёном Викторовичем и заражён его исследовательским безумием. По счастью, Подосинский, наш главред, жёстко фильтровал весь спам, что Семён Викторович транслировал через Рубинштейна, но кое-какие “мнения независимого эксперта” вполне “заходили” в научных новостях…
- …высказал предположение, в принципе отличающееся от теоретических выкладок американца. Там вообще не про все эти частицы-античастицы. Мир по ту сторону есть и, наверное, в него можно проникнуть. Важнее другое: этот антимир с какими-то, может быть, совсем иными свойствами, совсем не похожий на наш, он не пуст.
- В антимире должно жить антиподам! – Антон стоял подбоченясь, оттопырив губу и прижав указательный палец ко лбу. Его паясничанье рассмешило только ”Эвридику” – с чувством юмора у Антона всегда был напряг.
- Нет, там обитают некие существа, вернее, сущности. Со своей физической структурой, не похожей на нашу, с иным мышлением и непонятными для нас поступками.
- Ты так говоришь, - внезапно вмешалась “Эвридика”, обычно пребывавшая в тени Антона, - как будто вчера заходил в этот, э-э-э… антимир.
- Это теория, конечно. Никто там не был. Но в том-то и дело, что время от времени человек, я в обобщающем плане, натыкается на пришельцев оттуда. Те, кого у нас принято называть призраками, баньши и прочая бестелесная нечисть…
- Так, всё! – и так узкие глаза Лики сузились до чёрточек, она развернулась на каблуках своих “Мартинов” и демонстрируя своей тощей спиной всё отношение к сборищу совершенных дебилов и, к несчастью, своих коллег, ринулась к фуршетному столу за следующим бокалом портвейна.
Мишка, обрадованный капитуляцией своего врага, заговорил ещё быстрее, захлёбываясь словами и сбиваясь на речитатив:
- Хрен с ними, с призраками и нечистью! В биосенсорной теории Семёна Викторовича интересна на природа наших гостей, а причина их появления. Помните главный принцип вампирской этики?
- Не есть чеснок перед “последним” поцелуем? – Глеб шутил, но газа его были задумчивы и серьёзны – чем-то его рассказ Миши зацепил.
- Ну, блин! – Мишка был явно разочарован скудностью познаний коллеги в вопросах тонкостей быта вампиров. – Они никогда не войдут к вам в дом, если вы их не пригласите. Точка. Они могут попытаться заставить вас, соблазнить, искусить, но без разрешения – ни-ни! С сущностями из антимира та же ерунда…
- А, поняла – это то, как чернокнижники демонов вызывали? С пентаклями, свечами и ритуальными жертвами. Они, значит, их приглашали? – “Эвридика” демонстрировала неожиданную подкованность в вопросах практической демонологии.
- Ну, не совсем так. Хотя-я-я… С жертвами, возможно, ты права. Тут, главное, боль. Физическая и эмоциональная. Правда, в этом случае призывающим является вовсе не демонолог, а его жертва! Забавно… - Мишка на мгновение замолчал, обдумывая новую информацию, как-то подкрепляющую теорию свихнувшегося Семёна Викторовича. – Так. О приглашении. Это, если кто ещё не понял, боль и страдание. И чёрная злость может быть, на того, кто эту боль причиняет. Максимально негативно направленный заряд.
- О, - Антон оживился, - это я, к примеру, тебе счас в нос ткну, а ты призрака подпустишь, да?
- И я, и я! – Лика, хоть и игнорировала Мишкин рассказ, не смогла пропустить остроту “Орфея”. – Отму…хаем этого говнюка по-праздничному!
- Анжела Владимировна! – Подосинский отвлёкся от спора со старшими коллегами и назидательно потрясал кулаком. – Прекращайте налегать на спиртное – премии лишу! И Вадиму тоже хватит!
Вадим – это я. Я чувствовал, что мне хватит, поэтому спорить с главредом не стал. А может, не стал спорить, потому что не мог. Лика демонстративно схватила бутылку портвейна и на прямых ногах упорхнула в курилку.
- Нет, Антон, не всё так просто. Если бы чувственная аура любого человека была способна пропускать сюда тварей “оттуда”, то здесь от этих тварей мы не продохнули бы. А если учесть, что сущности “антимира” могут нести определённую угрозу, как проводнику, так и всем прочим – конец света произошёл бы уже тысячи лет назад, когда Пунические войны или извержение Санторина наводнили бы Землю ордами призраков. Нет, впустить сущность может далеко не каждый человек. Только необыкновенно эмоционально яркая личность способна на такое. Вот как Ленс Орест ван Бюнкель – средневековый фламандский алхимик и исследователь тёмных изнанок реальности…
Нет, определённо, тяга к общению с людьми, скажем корректно, мыслящими нестандартно, обогащала бытовой язык Мишки. Мысленно я дал себе слово как-нибудь ввернуть “тёмные изнанки реальности” в свою спортивную колонку. В обзор матча “Уфа” – “Урал” – почему нет?
- …когда ему усекли конечности по второй сустав и привязали оставшееся ремнями к столбу, под которым был разложен сухой хворост, Ленс вопил. Вопил неразборчиво, хотя кто-то сумел расслышать поимённые проклятия в адрес всех своих судей и палачей. Через какое-то время пламя погасило крики, но, вопреки ожиданиям зевак, потеха только начиналась. Мнения о произошедшем далее разнились, очевидцы сошлись лишь в одном: проклятие ван Бюнкеля сработало отменно – от возмездия не ушёл никто из убийц. Что-то явилось прямо из воздуха над местом аутодафе, полупрозрачное и многоликое, как облако, в форме которого каждый из нас склонен увидеть что-то своё. Одни рассказывали, что нечто походило на самого ван Бюнкеля, другие видели в призраке демонические черты Торквемады, третьи – самого Жнеца, пусть и без коня блед. Кто бы то ни был, он молниеносно расчертил воздух, промелькнув между всеми проклятыми, лишь коснувшись каждого из них. В тот же миг призрак исчез, растворился в воздухе так же, как за секунды до этого из воздуха появился, а люди, подвергнутые контакту, упали замертво. Что примечательно, летопись уточняет, что смерть наступала по совершенно разным причинам. Кто-то от скоропостижного инфаркта, кто-то от невероятно запущенного случая чахотки. Были и совсем дикие причины: внутренние органы палача сгорели дотла, в то время, как наружные покровы остались неповреждёнными. Вершитель же суда истёк кровью от ранения в пах, орудия ранения, само собой не обнаружили. Это наиболее любопытный эпизод явление сущности из “антимира”, к тому же тщательно отображённый в летописи, но были и другие. То здесь, то там неведомые гости проникали и проникают в нашу реальность, и пропуском для них служит чужие страдания и ненависть. Я, честно говоря, подозреваю, что когда уж двери открывают такие тяжёлые чувства – внутренняя природа пришельцев не может быть светлой, а цели – благими.
Здесь Мишка выдохся и замолчал. Молчали и слушатели, даже ехидный Глеб казался ушедшим в свои мысли. Только казался:
- Бу!
По-моему, вздрогнул даже зав отделом экономики, патриарх журналистики Лосев, дремавший, скособочившись на своём банкетном стуле, а Подосинский снова неодобрительно уставился на нашу компанию и безадресно погрозил кулаком в пространство зала.
- Очень, нужно заметить, правильная рождественская история, Михаил! – Глеб вернулся к своему глумливому тону, сбивая флёр таинственности и сказки, сгустившийся в нашем углу. – Попробуй собрать все рассказы кумира и издаться за свой счёт. Ведь издательства, находящиеся под пятой рептилоидов, конечно, будут препятствовать, но на правду нужно открывать глаза – иначе…
- Опять ты стебёшься! – с новыми силами и вновь загоревшимися ушами Мишка бросился защищать теорию Семёна Викторовича, а я сполз по стенке на корточки и закрыл глаза. Хотелось домой и спать.
***
Дальнейшее, до момента пробуждения в электричке, я помню урывками. Кажется, Миша и Лика всё-таки подрались. Глеб и Антон их разняли и отправили Мишу домой на такси. Я, несмотря на все увещевания Глеба, против такси протестовал и заявил, что прекрасно доберусь своим ходом. Глеб взялся проводить меня к метро, но по дороге я ускользнул в торговый центр. Скорее всего, я хотел что-то купить в одном из магазинов, но строгая охрана встала стеной у входа, оберегая мой бюджет. Я спустился в метро, заснул, вышел не там, умудрился вернуться на правильный маршрут – обычные фокусы так называемого ‘’автопилота’’. Сев в электричку, я ещё раз заснул и проснулся уже на подъезде к станции ‘’Подлипки-Дачные’’. Хотелось ехать дальше и дальше, откинувшись на подголовник, и продолжать смотреть очень реалистичные сны, в которых я хожу по пустынным улицам южного приморского города, где нет ни души, но светит жаркое летнее солнце, а за линией близких одно-двухэтажных домиков рокочет даже не море – бескрайний тёмно-зелёный океан… Безжалостный автопилот поднял меня с лавки и провёл мимо зыбких фигур по проходу в тамбур. Я сожалел о прерванной прогулке и несбывшейся мечте о заплыве в тёплых волнах, среди ярких экзотических рыб, но покорно переставлял ноги, приближаясь к неминуемой уличной стуже и зарядам ледяной крупы в лицо. Поезд затормозил, двери тяжело раздвинулись, вслед за немногими пассажирами я сошёл на перрон. Кто-то повернул направо, должно быть к билетным турникетам, двое, одетые в похожие коричневые куртки, припустили влево – туда, где виднелся просвет между ‘’головой’’ электропоезда и забором в тупике платформы. Доступный выход для ‘’зайцев’’ и желающих сократить путь к дому. Я довольно часто пользовался этим выходом, хотя исправно приобретал билет: за время остановки электрички запросто можно было успеть спрыгнуть с платформы на шпалы прямо перед ''носом'' состава, пробежать несколько метров по железнодорожной колее и уйти вправо на набитую тропинку к прорехе в ограждении. Такой манёвр сокращал дорогу чуть ли не на пол километра, и был бесценен в условиях постоянной нехватки времени. Но то в тёплое время года – поздней осенью и, тем более, зимой, когда мелкая плитка платформы покрывается наледью, я, как любой здравомыслящий человек, выхожу в город через здание станции. Да, забыл добавить: трезвый здравомыслящий человек.
***
Те двое мигом сгинули в мареве метели, поднявшейся к ночи. Я тяжело и неуверенно, но, кажется, довольно быстро припустил следом. Тут и пробежать всего ничего – вдоль первого вагона, но секундная стрелка бежит быстрее, а поздние электрички делают совсем уж короткие остановки. Но, вроде, успел. Боковая дверь кабины машиниста уже захлопнулась, помощник закончил свою быструю вахту, хотя предупреждающего гудка не было. Порадовавшись своей расторопности, я подбежал к краю платформы прямо перед тупой мордой поезда, присел и, опершись рукой на обжигающе ледяной камень плитки, прыгнул…
Получилось не совсем так. Уже присев, я почувствовал, как жёсткие и гладкие подошвы моих Alexander Hotto начинают проскальзывать вперёд. С задержкой осознав, что прямо сейчас столкнусь с проблемой, я хотел отпрянуть назад, удержаться на безопасном перроне. Увы, мои действия привели лишь к тому, что я, слегка зацепив копчиком металлический уголок обшивки, неловко свалился вниз, в слабо подсвеченную снегом и отблеском фар колею. Пытаясь выровняться, я потянул запястье, но то была лишь малая беда. Я коряво приземлился на ноги, но не удержался и упал вперёд, на рельсы, да так неудачно, что основной удар приняла моя левая голень.
Не знаю, как это бывает у других. В фильмах и романах ужасов переломы точно описываются совсем не так, как это было со мной. В фильмах превалирует наглядность и эффектность. Книги обычно описывают “звук, похожий на треск сухой ветки”. Меня же на секунду поглотила вспышка сильнейшей боли, когда всё вокруг сгинуло в темноте. Практически мгновенно мощная волна адреналина вернула меня в себя – голова прояснилась до состояния окружающей стужи, мысли посыпались быстрым горным обвалом, а боль почти утихла. Я понял, что очень сильно ударился ногой об узкий стальной рельс, но, что куда важнее, я лежу на путях прямо перед нависшим надо мною поездом. Этот мысленный обвал пронёсся в моей голове за доли секунды, но всколыхнул такое количество мути, что я заорал от ужаса. Вспомнился мотивационный ролик, просмотренный от нечего делать в вагоне поезда МЦК: парень в наушниках отчего-то бредёт по железнодорожному пути, не видя вырастающий за спиною зловещий силуэт локомотива. Финалом стал чёрно-белый стоп-кадр с искажённым в мучительном страхе лицом главного героя. Вспомнился и предупреждающий баннер, что креативщики из РЖД повесили однажды на заборе возле стихийного перехода, метрах в ста от места, где я сейчас лежал. Баннер провисел полдня, пока местное железнодорожное руководство не спохватилось и не велело снять этот треш. Ещё бы: на крупной фотографии все, кто переходил пути в тот день, могли увидеть рассечённое пополам мужское тело. После, в блогах и соцсетях замыленная в нужных местах фотография долго ещё будоражила взоры посетителей, но в пиар службе РЖД работают очень суровые люди и фото на баннере было явлено публике без всякой растушёвки и маскирующих полосочек…
Сказать, что воспоминание об истории с баннером смогло поставить меня на ноги, было бы явным преувеличением, но встряхнуло так, что я, работая локтями и целой ногой, начал переползать через рельс, двигаясь в сторону мрака пространства под платформой. Безжалостно отметя призрачную надежду на то, что мой неудачный прыжок был замечен из кабины поезда и вот-вот надо мной появится человеческая тень в форменной шапке и поинтересуется моим благополучием, я перетащил через рельс свою повреждённую ногу. Боль начала было зарождаться с новой силой в месте удара, но пронзительный свист-гудок локомотива, свидетельствующий о готовности к отправлению, привёл к ещё одному притоку адреналинового допинга. Совершенно не заботясь о состоянии светлого пальто и новых джинсов, я, уподобившись вечернему человеку из сфинксовой загадки, заковылял под платформу.
Тяжело дыша, обливаясь потом и вздрагивая в такт бешено стучащему сердцу, я наслаждался звуком стука колёс. Странно, но, несмотря на тяжесть своего положения, я получал удовольствие от понимания, что спасся, что мог сейчас быть в паре метров отсюда – не думающим, не дышащим, быть расчленённой на части оболочкой. Не помню, сколько продолжалось это эйфорическое состояние, подогреваемое остатками опьянения…
Я заорал, негромко и испугано. Боль пришла неожиданно, хотя и не сказать, что была не ожидаемой. Ослепляющая вспышка ниже колена в левой ноге и сливающаяся с нею ослепляющая вспышка в голове. Я замер и, стиснув зубы, переждал сводящий с ума приступ. Всё же боль не вырубила меня, но заставила голову проясниться, отбросить обрывки радостного возбуждения и начать соображать. Ещё раз скрипнув зубами, прислушиваясь к уходящему мучительному шлейфу, я, стараясь не дотрагиваться до пострадавшей ноги, медленно, в несколько приёмов вытащил телефон из внутреннего кармана пальто. Руки дрожали так, что я с трудом удерживал скользкий брусок в пальцах. Его ценность сейчас была куда больше, чем у слитка золота такого же размера, но и весил телефон по ощущениям куда больше, чем такой слиток. Наконец, я нажал на кнопку активации и подумал, что мои силы, после адреналинового прилива иссякли настолько, что я не могу справиться даже с таким несложным действием. Сделал несколько глубоких вдохов, ожидая возвращения боли, постарался успокоиться, насколько это возможно и ещё раз нажал на кнопку, изо всех сил. Безрезультатно. Мелькнула мысль, что, возможно, я повредил телефон, когда падал на рельсы. Непохоже. Следом пришла ясная, пугающая не меньше, чем ожидание возвращения болевого приступа: я просто не зарядил его, забыл про ежедневный ритуал, увлекшись поглощением напитков и закуски. Обычно, я имею свойство ругать себя про себя за всякого рода глупые поступки. Сегодня количество этих поступков переливалось через край разумного. Но накатившее чувство бессилия, разочарования и обиды на судьбу погребло под собою желание ругаться. Я лежал, привалившись к бетонной стенке, и тупо смотрел перед собою. Нога болела, но не той острой, выводящей из себя болью, а монотонно и издалека. Наверное, сказывались относительный покой, холод, стресс и остатки опьянения. Я чуть потянулся вперёд и легонько погладил штанину. Сухо. Значит, перелом, насколько я могу судить, закрытый. Оставалась слабая надежда, что перелома и вовсе нет, что ногу я просто сильно ушиб, но проверять почему-то не хотелось. Ещё раз прижал кнопку включения телефона – ноль реакции. Хорошо, то есть, плохо, но хотя бы с этим разъяснилось. Не знаю, что лучше – звонить Полине и рассказывать, что сломал ногу и лежу один-одинёшенек на морозе и в темноте под платформой станции “Подлипки Дачные”, или, как сейчас, радоваться сомнительному преимуществу невозможности говорить плохую правду. В любом случае, она сходит с ума, и этот факт сам по себе сжимает моё сердце в тисках тоски…
Ладно. Коли уж я не могу позвонить в службу спасения, или жене, или хоть кому-то, кто позаботится обо мне – стоит озаботиться поиском другого выхода. Позвать на помощь? Я не тешил себя надеждой на случайного пассажира – не знал, но подозревал, что электричка, из которой я так неудачно “высадился” была последней. Стоило хотя бы попробовать.
У меня в принципе негромкий голос. Там, где происходит бурный обмен мнениями, мои две-три реплики вряд ли можно назвать серьёзным вкладом. Я это прекрасно понимаю. Мне случалось работать на опросах в небольших фокус-группах – даже в небольших аудиториях люди на средних рядах просили говорить погромче. Тоже совсем не открытие. И сейчас я попытался, заранее предполагая, что стараюсь впустую. Так, в общем-то и получилось. Хриплое, натужное “помогите!” осталось без ответа, если не считать ответом посвист позёмки среди мешанины рельс и шпал. Я ещё несколько раз, стараясь из всех сил, позвал на помощь, выдохся, скорее, морально, чем физически, и снова задумался.
Нога болела монотонно, без обострений, и почти не мешала рассматривать, насколько было возможно, жалкую и грязную обстановку вокруг. Перспективы самого ближайшего будущего виделись мне не менее жалкими. Они, к тому же, пугали. Насколько реально дотянуть до утра, когда снова поедут электрички и появятся люди? Сколь вероятно, что я к тому времени буду в состоянии привлечь хоть чьё-то внимание? Всё было против меня. Я не мог двигаться без опаски потревожить сломанную ногу. Мороз пока, спасибо опьянению и шоку, не очень докучал, но это пока – пройдёт час, два, и холод начнёт брать своё. Благодаря книжкам и фильмам я знал, что заночевав зимней непогодой на улице – главное не паниковать, поддерживать огонь всю ночь, а при невозможности поддерживать огонь – ни в коем случае не засыпать. Не у всех героев получалось следовать этим правилам, не все истории заканчивались благополучно. Очень кстати я вспомнил о мальчике, попавшем на Ёлку к Христу, и о судьбе Девочки, нищей продавщице спичек. Они-то, чистые души, оказались в Царствии Небесном, а на что мог рассчитывать я со своим багажом грехов? Да у меня даже спичек нет! И чем здесь можно поддерживать огонь? Смёрзшиеся пакеты, бутылки, вросшие в камень щебёнки. В темноте противоположного угла моего подплатформенного укрытия ещё более тёмными пятнами выделялись не то мешки, не то баулы. Наверное, багаж бездомных, что часто мелькают на площади перед станцией и в сквере поблизости. Интересно, остался кто-нибудь из сейчас здесь, или все они подались в более комфортные зимовочные районы страны? Я чуть подтянулся на локтях, стараясь удобнее опереться о бетонную стенку, но неудачно двинул левой ногой, вскрикнул и провалился в темноту бессознательного…
Окончание:
Показать полностью
1
Ключ Арселиона. Пленник судьбы. Глава 1
– Ты где там? – осторожный шёпот Арселиона спугнул ворона, сосредоточенно наблюдающего за прыгающими из прозрачной воды серебристыми рыбками.
– Кар-расики, – смущённо ковыряя лапой прибрежный дёрн, сообщил ворон и покосился на демона ярким голубым глазом.
– Охотишься что ли? – удивился Арселион, вылезая из кустов на поляну, а потом поморщился. – Учти, если их съешь, ко мне потом до завтра не приближайся.
– Кар-рпризный ты, – проскрипел ворон, явно раздосадованный тем, что ему не дали развлечься.
– Ой, да кто бы говорил, – отмахнулся демон. Он поднялся с четверенек на ноги и принялся отряхивать колени от налипших на кожаные штаны травинок и земли. – Ты пещеру нашёл?
– Р-разумеется, – оскорбилась птица. – Весь день! Кар-рк дур-р-рак!
Арселион закатил глаза, а потом опять обратился к фамилиару:
– Ну, тогда не морочь мне голову, показывай.
– Лети за мной, – взмахнув огромными чёрными крыльями, ворон тяжело поднялся над землёй и вообще не озаботившись тем, что спутник остался стоять на месте, неспешно направился к хорошо видной отсюда высокой горе на другом берегу реки.
То, что фамилиар издевается, дошло до Арселиона не сразу. Он проводил птицу удивлённым взглядом, потом огляделся. В этом месте река делала поворот, и в петле образовалась очень красивая, хоть и небольшая, поляна. С трёх сторон она была защищена густыми кустами, но со стороны реки открывалась, как на ладони. Надумай демон взлететь, и его обязательно засекли бы с вершины горы, куда направился ворон, а этого им никак нельзя было допустить.
– Карнозавр карточный, – выругался Арселион и, вздохнув, беззвучно прыгнул в воду. Для начала нужно было переплыть на другой берег, а потом уже решить, что делать дальше.
– Кар-расавчик, – скрипуче захихикал сидящий на толстой ветке ворон, когда демон выбрался из реки. Вода ручьями стекала по одежде Арселиона, тонкая белая батистовая рубашка, которой он разжился в последнем крупном городе, прилипла к телу, белоснежные перья крыльев слиплись и обвисли сосульками, так же, как тёмные волосы на голове. Только кожаные штаны и рюкзак остались сухими, и крупные прозрачные капли воды стекали по ним в высокие чёрные ботинки с металлическими пряжками. Выглядел демон одновременно и вызывающе эротично и бесконечно жалко. И, само собой, фамилиар обратил внимание именно на последний вариант:
– Душер-раздир-рающее зр-релище.
– Лучше помолчи, – очень тихо и очень угрожающе произнёс Арселион, исподлобья глядя на противную птицу, и одновременно быстро двигаясь в сторону высоких деревьев. Спрятавшись под их кронами, он позволил себе расправить крылья и встряхнуться, как встряхиваются промокшие кошки после дождя. Капли полетели во все стороны, конечно же, в первую очередь, устремившись к ворону и промочив его насквозь. Магией демон пользовался редко, но сейчас был слишком подходящий момент, чтобы его упустить. С громкий негодующим «кар-р» фамилиар свалился с ветки, но сумел удержаться в воздухе и, раздражённо ворча, улетел в сторону горы.
– Подумаешь, какой обидчивый, – дёрнул плечом Арселион, открывая рюкзак и вытаскивая из него куртку. Её серая плотная клетчатая ткань и широкий капюшон могли скрыть сложенные крылья, превращая демона в обычного странствующего горбуна, что очень часто спасало положение. Надев куртку и заправив ключ под рубашку, Арселион огляделся, убедился в том, что ничего не забыл, накинул рюкзак на плечо и неспешно отправился следом за вороном. Он был уверен, что фамилиар будет дожидаться его у входа в пещеру, но до неё ещё нужно было добраться.
Вода хлюпала в ботинках, но демон не обращал на это внимания. Гораздо больше его заботил предстоящий подъём на почти отвесную гору, а если ещё точнее, незаметный подъём.
Остановившись у подножия горы, Арселион запрокинул голову и посмотрел наверх. По оставшейся пока ещё голубой части неба в панике неслись небольшие кудрявые облака, спасаясь от наползающей справа огромной грозовой тучи.
– Хорошо, что уже промок, – пробормотал Арселион и принялся натягивать на руки тонкие, но очень прочные чёрные перчатки из кожи золотой игуаны*. Алмазная лиана*, по которой демон собирался подниматься, покрывала склон сплошным ковром, и острые восьмигранные листочки искрились в лучах постепенно скрывающегося за тучей солнца, как иней на оконных стёклах домов зимой.
*Золотая игуана – очень редкое крупное пресмыкающееся. Обитают только в пустынях Окистана, небольшой провинции на юге Маге́рии. Раз в год (плюс-минус месяц) собираются у Лавовых озёр, чтобы переродиться и сбросить шкуру. Шкура эта обладает невероятной прочностью и очень ценится среди скорняков, а так же магов, использующих её в некоторых зельях. Вопреки названию, правильно обработанная кожа золотой игуаны имеет чёрный цвет.
Убийство золотой игуаны карается смертью.
*Алмазная лиана – горное растение. Стебель обладает невероятной прочностью и может разрастаться до нескольких километров длиной. На одном участке всегда растёт только одна лиана.
Имеет острые полупрозрачные листочки-кристаллы с восемью гранями, которые легко обламываются со стебля при механическом воздействии и впиваются в открытую кожу. При попадании света листья начинают красиво мерцать и искриться, из-за чего их охотно используют при изготовлении недорогих ювелирных украшений.
Подпрыгнув, демон ухватился руками за стебель и принялся карабкаться наверх, периодически еле слышно ругаясь, когда сверкающие кристаллы с тихим звоном начинали сыпаться вниз. Одежда и перчатки неплохо защищали от острых граней, но всё же они несколько раз довольно чувствительно царапнули по открытому лицу и укололи в разные части тела.
– Пущу на суп, – почти добравшись до вершины, вполголоса пообещал Арселион невидимому сейчас фамилиару, хотя, в целом, тот был ни в чём не виноват. Просто демону, как обычно, нужно было найти крайнего, и его спутник подходил для этой роли идеально.
Осторожно приподняв голову, он выглянул из-за края и, только убедившись, что на широкой площадке перед пещерой никого нет, выбрался на плато. Пришла пора снова ругаться на вредного фамилиара. Возьми Арселион на пару метров правее, и у него были все шансы промахнуться мимо площадки и начать подниматься дальше, даже не заметив нужное место.
Ворон сидел на каменном козырьке над пещерой и внимательно следил за хозяином. Увидев поднятый вверх крепкий кулак, он только презрительно щёлкнул клювом и прищурил голубые глаза, а потом мотнул головой в сторону пещеры. Демон временно отложил разборки и огляделся.
Пространство перед пещерой было настолько ровным, что возникали сомнения в его естественном происхождении. Старательно разбросанные тут и там булыжники, ржавые разнокалиберные шлемы, сломанные луки и копья, распотрошённые колчаны со стрелами, даже парочка весьма неплохих нагрудников, не обманули Арселиона. Глаз у него был намётанный, и подобные странности он отмечал безошибочно. Здесь кто-то очень старательно поработал. Не то, чтобы данное понимание заставило Арселиона полностью отказаться от его планов, но демон ещё больше насторожился.
Шума крыльев сорвавшегося со скалы ворона слышно не было. Когда это требовалось, фамилиар умел перемещаться почти беззвучно.
– Кар-кое ор-ружие? – тихо спросила птица прямо в ухо демона, устроившись на его плече.
Арселион молча достал из-за пояса длинный узкий стилет, и продемонстрировал сверкнувшее острое стальное лезвие любопытному фамилиару.
– Ты дур-р-рак? – позабыв об осторожности, возмутился ворон, но демон был слишком сосредоточен, чтобы попытаться в очередной раз придушить наглого напарника.
– Учи мануалы, – прошептал он, прижимаясь спиной к скале и держа клинок остриём вверх перед собой. – У них на башке место одно есть. Прямо на темечке, посередине. Пластина там тонкая. Если с силой ударить, стилет по самую рукоять войдёт и всё. Привет, новая куртка и сапоги.
– Дур-рак, – повторил ворон, спрыгивая с плеча хозяина на камни. – Даст он тебе на голову запр-рыгнуть.
– Сам дур-рак, – передразнил фамилиара Арселион. – Мы зря что ли столько времени его логово выслеживали? Сейчас проберусь в пещеру, пока он спит, и сочиняй балладу.
– Мы выслеживали?! – пока оскорблённый в лучших чувствах ворон пытался подобрать достаточно яркие слова, чтобы высказать всё свое негодование в адрес нагло присвоившего чужие заслуги демона, Арселион обогнул скалу и осторожно заглянул в пещеру.
Внутри было темно. В абсолютном смысле этого слова. Ещё кое-как можно было разглядеть пространство на пару десятков шагов вглубь, но дальше всё тонуло в кромешном мраке. Для Арселиона это не было проблемой, демонское зрение позволяло ему видеть в темноте так же, как на свету, но для этого в темноту нужно было забраться. А двадцать шагов по открытому пространству в нынешней ситуации… Это было слишком много.
Снова спрятавшись за скалой, Арселион прислушался. Он не оставлял надежды, что его будущая новая куртка мирно спит, и у него получится осуществить свой план без осложнений, но поселившийся в разуме червячок сомнения и уверенности, что здесь что-то нечисто, уже начал свой медленный, но уверенный рост.
Негромкий ровный рокот он услышал почти сразу, стоило только замолчать и сосредоточиться. Звук накатывал волнами, будто морские волны, бьющиеся о берег, и через несколько минут демон уже был абсолютно уверен, что это тот самый необходимый ему храп глубоко спящей жертвы.
«Широкие плечи расправит герой, решительно меч поднимая…
Шагнёт в тёмный грот под Великой горой, где ждёт его слава земная…»
Простенькая мелодия одной из известных рыцарских баллад закрутилась в голове Арселиона. Так себе была баллада, средняя, но сейчас она оказалась даже кстати. Задавала ритм и отвлекала от навязчивых мыслей о том, что не вовремя они всё это затеяли.
Скользнув внутрь пещеры, демон вновь прижался спиной к стене и максимально быстро преодолел открытое пространство, в секунду скрывшись в темноте.
Ворон наблюдал снаружи, свесив голову с каменного карниза, что сделало его похожим на уснувшую не в самом удачном месте летучую мышь. Вмешиваться он не собирался.
Некоторое время царила относительная тишина, прерываемая шелестом ветра в камнях и негромким рокотом-храпом. Ворон совсем уже было уверился в том, что хозяин успешно воплотил в жизнь свой план, как вдруг раздался грохот и звон, будто кто-то в пещере уронил огромную кастрюлю с крышкой, и та покатилась по каменному полу.
– Кар-рачун пр-ришёл, – невозмутимо резюмировал фамилиар, слушая, как в темноте что-то продолжает рушиться и громыхать. Грохот сопровождался витиеватой руганью в лучших традициях сразу двух миров, к которой вскоре добавились короткие вспышки яркого света.
– А вот это уже интер-ресно, – пробормотал ворон, переворачиваясь в нормальное положение, чтобы спрятать голову, но обдумать, что делать дальше, не успел. Демон вылетел наружу, как ошпаренный. Его куртка дымилась в нескольких местах, волосы торчали дыбом, а голубые глаза сверкали яростью и азартом.
– Ар-рс? – только и успел спросить обеспокоенный фамилиар, как из пещеры, догоняя Арселиона, ударила длинная широкая струя ослепительного белого пламени, сопровождаемая громогласным рыком. Пламя лишь слегка зацепило прыгающего со скалы вниз демона, но его куртка мгновенно разлетелась хлопьями пепла. Освобождённые крылья раскинулись в стороны огромными белыми парусами, и Арселион мягко спланировал на них обратно в лес.
– Что это было? – ворон не стал дожидаться, пока его обнаружат, и поспешил за хозяином. Отыскав злого, как тысяча демонов сразу, Арселиона прячущимся под деревьями, он, вопреки обыкновению, не стал насмехаться и иронизировать. – Священный дракон? Ты с ума сошёл?
– Да не знал я, – начал оправдываться демон, сдирая с себя остатки тлеющей куртки. – Знал бы – не полез.
– Арс, если он с Погонщиком – нам хана, – постепенно успокаиваясь, предупредил ворон. Сейчас эмоции фамилиара и хозяина были полностью синхронизированы и разделены пополам. Это позволило Арселиону прийти в себя гораздо быстрее, чем, если бы он был один, но никак не решало ситуации в целом.
– Ты площадку перед пещерой видел? – усаживаясь прямо на землю и прислоняясь обожжённой спиной к дереву, спросил Арселион и вздохнул, вытряхивая из ботинка остатки воды и насыпавшегося туда пепла. – Она же, как декорации в театре выглядит. Ты думаешь, сам дракон всё это разложил? И ведь я же сразу понял, что дело нечисто…
– Мало понять. Надо ещё и учесть, – ворон плюхнулся рядом с хозяином и, совсем как собака, положил голову ему на колено. – Что делать будем? Кар-тастр-рофы пока не случилось?
– Не случилось, – подтвердил Арселион, на время замерев. Ощущения были неприятными, словно по спине ползали какие-то кусачие насекомые, но надо было потерпеть. По-другому лечить ворон не умел, а затянуть ожоги было нужно. – Дракона не видно. Иначе мы бы уже огребли. Может, он пообедал недавно?
– Тогда у нас есть дня тр-ри.
– Есть шанс, что он про нас забудет. Мы же ничего не унесли. Да и его я даже поцарапать не успел.
– А Погонщик?
– Если он там и есть, то он меня не видел, – гордо сообщил демон. – Я так по теням ловко прятался, что даже дракон меня не заметил. Если бы не этот караморов кубок… Не вовремя под ногу подвернулся.
– Не повезло, – согласился ворон, поднимая голову и отступая назад. – Ка-рк ты?
– Отлично, – Арселион потянулся, повёл плечами, проверяя, всё ли в порядке, и удовлетворённо кивнул. – Спасибо.
Демон надел ботинок, поднялся и принялся обхлопывать себя со всех сторон. Из одежды на нём остались только брюки и обувь. Рубашка, как и куртка, развалилась на обгорелые лоскуты. А вот рюкзак, который Арселион тащил за лямку, а не на спине, совсем не пострадал.
– Жаль рубашку, она мне нравилась, – вздохнул демон, присев на корточки и копаясь в рюкзаке.
– Зато остальное цело, – проворчал ворон, тоже засовывая клюв в рюкзак. – Купишь др-ругую.
Выудив из рюкзака кожаную жилетку, демон закрыл рюкзак.
– Иди помойся, – сказал ворон, брезгливо отворачиваясь. – Р-разит от тебя, как от кошма́р-ра*.
*Кошма́ры – разновидность низших демонов, чаще всего работающих в Бездне возле котлов.
Грозовая туча прошла мимо, так и не пролившись ожидаемым дождём. Арселиону пришлось не меньше получаса полоскаться в реке, чтобы смыть въедливый запах гари и остатки копоти из волос. Фамилиар даже покопался в корнях деревьев и отыскал несколько луковиц розовых дариц* ему в помощь.
*Розовая дарица – ароматное лесное растение, луковицы которого используются для замены мыла в походных условиях. Так себе замена, сок луковиц плохо пенится, но всё же лучше, чем ничего.
– Ты объяснишь, почему мы до сих пор тор-рчим здесь вместо того, чтобы сделать ноги? – убедившись в том, что хозяин полностью пришёл в норму, поинтересовался фамилиар, сидя на толстой ветке молодого, но крепкого дуба. – Если мы ошиблись, и дракон с погонщиком решат начать преследование, найти нас здесь будет намного проще.
– Они наверняка уверены, что мы давно уже сбежали, – Арселион прижал крылья жилеткой, набросил на спину рюкзак, а сверху накрылся старым дорожным плащом, уже в который раз радуясь, что до сих пор не избавился от этой невзрачной залатанной рухляди. – Да и ни к чему им нас преследовать. Если сразу не кинулись в погоню, значит, причин не нашли.
– Кар-рк скажешь, – с сомнением покачал головой фамилиар. – А то я подумал, что ты решил вторую попытку сделать.
– Ну-у-у, – задумчиво протянул Арселион, но потом решительно закончил:
– Нет. Воздержусь. Был бы там простой дракон, тогда другое дело. Но этот… Дороговатой курточка выйдет.
– Овчинка выделки не стоит, – с облегчением поддержал ворон. – Найдём тебе другого дракона.
Священные драконы в Срединном мире были большой редкостью. Почти полторы тысячи лет назад поселившись среди людей, они почитались ими, как хранители мудрости и равновесия. И, хотя Арселиону на мнение смертных было наплевать, но, ни один демон в здравом уме не сунулся бы под священный небесный огонь, даже имея очень веские причины. А уж рисковать угодить в небытие из-за новой куртки не стал бы и сумасшедший.
Если незадачливый рыцарь, модник типа Арселиона или охотник за сокровищами уходили живыми, ничего не забрав из жилища дракона, то тот редко преследовал умственно недалёкого бедолагу. Гораздо хуже было, когда попадался Священный дракон с Погонщиком. Дружеский союз человека и дракона означал, что они несут особую небесную службу, обеспечивая закон и порядок на своей земле.
Сами по себе Священные драконы агрессивными или злопамятными не являлись, предпочитая защищаться, а не нападать, и вступали в битву лишь в моменты действительно серьёзной опасности, Их лень и флегматичность давали незадачливому грабителю неплохие шансы на выживание.
Присутствие Погонщика компенсировало эти недостатки. Человек мог направить и вдохновить своего дракона на любые активные действия, если считал, что это необходимо, и вполне мог гонять незадачливого грабителя по горам и весям многие недели, пока тот не выбивался из сил.
Хуже такой парочки для демона были только Палладины, фанатичные и неутомимые воины Света.
Не будь Арселион особенно уязвим к небесному пламени и обладай достаточным количеством свободного времени, вполне вероятно, он бы и устроил себе подобное развлечение, но сейчас у него были другие планы.
Заказать книгу или поддержать проект можно ЗДЕСЬ.
Показать полностью
