Его ширина: 5,3 см, диаметр: 27,5 см, вес: 1586 г.
Пояс состоит из 306 бриллиантов общим весом около 430 карат. Часть драгоценностей низама Хайдарабада.
Хайдарабад — княжество в Индии в 1724—1950 годах, которое сформировалось при падении империи Великих Моголов. Хайдарабад являлся правопреемником султаната Голконда. При в основном индуитском населении народа маратхов, правили им низамы-мусульмане, которые славились своим богатством.
Лотоцкий А. И. "Между двух огней (очерки из далёкого прошлого), //Исторический вестник, 1905 год, том С,
[здесь, на Пикабу, частично опубликовано].
На этой неделе прочитал «О любви и прочих бесах» Габриэля Гарсиа Маркеса. Это не первая книга автора, с которой я знакомлюсь — лет семь назад были прочитаны «Сто лет одиночества» и «Полковнику никто не пишет», которые оставили более приятное впечатление.
Сюжет
Эту книгу мы выбрали для обсуждения в книжном клубе, и это, наверное, первый случай, когда обсуждать было интереснее, чем читать. Хорошо, что сама книга совсем небольшая — иначе я точно бы через неё не продрался. О чём история? А вот тут сложно сказать. С одной стороны, завязка простая, её можно описать одним предложением. Действие разворачивается в Колумбии XVIII века: юную девочку Марию Анхелу, дочь маркиза, во время прогулки кусает бешеная собака. Если читать аннотацию к книге (да и само название), может показаться, что это история о любви. Конечно, да, но я бы сказал, что это скорее история о нелюбви.
Жанр и стилистика
Маркес пишет в жанре магического реализма, и здесь это раскрывается особенно ярко — всё время творится какая-то паранормальная дичь, но воспринимается это как обыденность. И ты всё время задаёшься вопросом: «Простите, а что вообще происходит?» У меня на протяжении всей книги было ощущение, что это сон с температурой 39. Если в «Сто лет одиночества» это всё носило для меня романтически-трагичный характер, то тут я периодически ловил себя на вопросах: Мария действительно заражена бешенством? Или всё же одержима? А тот мужик умер просто по совпадению, или нет? А волосы у неё шевелятся как змеи — это реально или показалось кому-то из персонажей? С одной стороны, это богатая почва для обсуждения, а с другой — ты начинаешь сомневаться в себе: это метафоры такие утончённые или что?
Отдельного масла в огонь подливает стиль повествования. Он постоянно скачет — и во времени, и в экспозиции. Будто ты разговариваешь с человеком, который не может ни на чём сосредоточиться и всё время перескакивает с темы на тему: то про текущие события, то в воспоминания, то на какие-то абсолютно незначительные детали. Возможно, это моя личная проблема, но читалось тяжело — иногда приходилось перечитывать страницу по два раза, чтобы убедиться, что ничего не упустил.
Персонажи
А ещё мне было тяжело, потому что в этой истории нет главного героя. И вообще нет персонажей, которым хочется сопереживать. Вроде как центральная фигура — Мария Анхела, но на деле она скорее символ или субъект, через который раскрываются во всей своей неприятности другие персонажи. Это с одной стороны странно, а с другой — интересный опыт. И да, все эти второстепенные герои неприятные, но при этом хорошо прописаны. Можно сказать, что каждый здесь — олицетворение одного из смертных грехов, а Мария — катализатор их проявления.
Контекст
Отмечу ещё (хотя это скорее мой личный нюанс): мне было сложно из-за того, что я вообще ничего не знаю о Колумбии, и в целом о Южной Америке и её колонизации. Слабо представляю себе ту эпоху, не разбираюсь в титулах и иерархии католической церкви — а это, важные вещи для того, чтобы понимать происходящее. И если подытожить — я был совсем не в контексте, и сам контекст мне особо не интересен.
Вообще это не рецензия, а какое-то сплошное «почему мне не понравилось», но несмотря на все эти минусы и противоречия, после прочтения я несколько дней ловил себя на мысли, что думаю об этой истории. И мне понравилось обсуждать её с друзьями, потому что интерпретаций тут множество. Мне сложно назвать какие-то её явные плюсы, но один отмечу точно – Маркес отлично передает атмосферу, и вот я написал выше про «сон с температурой», но это же и о мастерстве автора говорит, что он своим текстом может погрузить читателя в какой-то дурман.
Резюмируя: если вам интересна эпоха, вы неравнодушны к автору, вас привлекает Колумбия — читайте. Если вы, как я, — в целом тоже читайте. Это займёт пару вечеров, даст интересный читательский опыт и, возможно, хорошую почву для размышлений.
Как вам "О любви и прочих бесах"? И творчество Маркеса в целом?
Ведическое кварталобесие: о разнице между вестернизацией и модернизацией. Или о двух очень похожих градостроительных проектах с разной судьбой
______
Начало XVIII века. Просвещённый монарх строит новую столицу своему государству. Город будет назван в честь его создателя и впервые возведён с нуля по регулярному плану. Этим амбициозным проектом молодой правитель преследует несколько целей: военное закрепление территории, реформирование аграрного общества в сторону большей открытости для международной торговли, создание научного центра — для чего здесь строится первая в стране обсерватория.
Речь, разумеется, об индийском Джайпуре. Сходств с Петербургом настолько много, что волей-неволей в голову приходят эзотерические гипотезы в духе пассионарного толчка, одновременно поразившего умы царя Петра I и махараджи Джай Сингха II. Оба увлекались науками и градостроительством, вели несвойственный своему статусу аскетичный образ жизни. Сегодня основанные ими города даже примерно совпадают по численности населения.
Градостроительные идеи, положенные в основу новых столиц, схожи: это ортогональная сетка, революционная для хаотичных российских и индийских городов того времени. Джайпур 1725 года, как и Петербург по плану Трезини-Леблона 1716 г., обнесён крепостными стенами. Основные доминанты, на которые ориентированы оси плана, — форты с храмами: Гарх-Ганеша и Петропавловский собор. Ширина улиц, размеры типовых домов и площадей — всё строго регламентировано: в Индии — по кастовой системе, в России — по сословной.
Но принципиальное отличие — в источнике знаний. Пётр Великий проводил вестернизацию своей империи, приглашая иностранных специалистов, чтобы создать город по последнему слову европейской градостроительной науки. Джай Сингх действовал ровно наоборот: он возвращался к истокам, делая Индию (своё удельное княжество) великой снова, — его взгляд был устремлён в прошлое.
Главным архитектором нового города был не заезжий европеец Леблон, а потомственный знаток вед, брахман Бхаттачарья. Ортогональная планировка для Джайпура была не западной инновацией, а возрождением мудрости предков: раджа руководствовался древними санскритскими текстами «Васту-шастра», в которых геометрическая сетка систематизировала ведическую космологию и ранее служила руководством для храмового строительства.
***
Возможно, именно в этом различии и кроются причины столь разных судеб похожих модернизационных проектов Петра и Джай Сингха. Европейский колониализм XVIII—XIX веков опирался на идеологию Просвещения, провозгласившую Европу единственной современной цивилизацией, достойной нести свет прогресса погрязшим в варварстве народам. Наличие собственных прогрессистских моделей развития, опиравшихся на свои системы знания в колонизируемых обществах, — в эту картину мира не вписывалось. Модернизация могла быть только одной — вестернизацией.
Петербургская модель была распространена на всю Россию, перекроив средневековые грады прямоугольными кварталами. Джайпур же остался уникальным явлением в Индии: вскоре новые города начали проектировать британцы. Об автохтонном ведическом градостроительстве вспомнит лишь Корбюзье, спроектировавший новый Чандигарх для только что обретшей независимость Индии использовав джайпурскую сетку.
Здесь интересно порассуждать о неизбежности вестернизации в Новое время: ты либо проводишь её сам, либо её проведут за тебя — каким бы прогрессивным ты ни был. Ключевое — не качество знания, а его происхождение. Возможно, единственная мудрость, которой не хватило радже Джай Сингху, — пригласить европейских специалистов проектировать свой Джайпур. Они бы с умным видом ссылались на Гипподама Милетского, а он многозначительно кивал бы, держа в уме, что создаваемая сетка на самом деле — ведическая.
И да, любой желающий может попробовать перевести «Ha je te vois petit coquin»
Стиль Беллотто характеризовался тщательно продуманным изображением архитектурных и природных видов, а также особым качеством освещения каждого места.
Андрей Яковлевич Хилков
В прошлый раз говорили об одном лифляндском дворянине, международном авантюристе, который волею случая оказался на русской службе и сыграл определённую роль в истории нашей страны. Сегодня мы поговорим о человеке совершенно другого типа — о Герое, не побоюсь этого слова; о Герое с большой буквы, который в тяжелейших условиях (на чужбине, находясь под арестом) отстаивал интересы России. Речь пойдёт о князе Хилкове.
Андрей Яковлевич Хилков родился в 1676 году в семье, принадлежавшей к числу самых знатных в России (Хилковы вели свой род от легендарного князя Рюрика), так что проблем с будущей карьерой у мальчика не было. Уже в двенадцать лет Андрюша Хилков начинает придворную службу комнатным стольником. Тем более, что его отец тоже был придворным — царским окольничим. В обязанности мальчика входило прислуживание на церемониях приема иностранных посольств. Потом, когда Андрей подрос, ему доверили оформлять деловую переписку в Посольском приказе.
Да и в личной жизни у молодого князя все было хорошо: он был женат на Марии, дочери окольничего Василия Еропкина; в браке родилась дочь Ирина. Но, как мы увидим дальше, насладиться тихим семейным счастьем нашему герою так и не удалось.
В 1697 году, по решению Петра I, Хилкова в числе других отпрысков знатных семей отправляют за границу обучаться полезным наукам и ремёслам. Андрей едет в Италию учиться кораблестроению и мореходству. Кстати, изучал он не только морские науки, но и экономическую обстановку в Средиземноморье, общался с послами России в Венеции и Неаполе.
В Россию Хилков вернулся в 1700 году и практически сразу же отправился в Стокгольм с дипломатическим поручением: якобы, подтвердить мирный договор между Россией и Швецией. В действительности, как мы знаем из прошлой статьи, Пётр I готовился к войне со Швецией; и главная задача Хилкова была — усыпить бдительность шведского короля Карла XII, чтобы сохранить предвоенную подготовку в тайне как можно дольше.
Князь Андрей Хилков прибыл в Стокгольм 18 июля 1700 года. Карла XII в шведской столице не было — он уехал в Данию подписывать мирный договор, так что шведские чиновники предложили русскому посланнику выбор: либо решать свои вопросы в Стокгольме без короля с его придворными, либо ехать вдогонку за Карлом. Хилков выбрал второе и, преодолев 570 вёрст за две недели, нагнал шведского короля в дороге. 13 августа состоялась королевская аудиенция. На ней Хилков произнёс целую речь то ли на итальянском, то ли на латинском языке (здесь источники расходятся), доказывая мирный характер своей миссии, и передал королю личное послание Петра. Русский посол произвел на Карла XII очень благоприятное впечатление, убедив на какое-то время, что Россия не собирается воевать со Швецией.
30 августа состоялась вторая аудиенция. На ней король принял у Хилкова верительные грамоты, то есть признал его дипломатическим представителем России в Швеции. Так совпало, что в тот же день Пётр I принял решение начать войну.
Узнав об этом, Карл XII, якобы потрясённый «коварством московитов» (как будто ситуация была чем-то новым в практике международных отношений), приказал посадить русского посланника вместе с тремя другими посольскими служащими (переводчиком и двумя подьячими) под домашний арест в посольском доме, а имущество — опечатать. Впрочем, Хилков всё равно пользовался определённой свободой, хотя и находился под усиленным наблюдением.
С началом войны были интернированы находившиеся в Швеции «торговые и работные люди» из России общим числом в 111 человек. Их имущество конфисковали, а самих собрали в Рюссгордене (русском купеческом дворе в центре Стокгольма), откуда отправляли на принудительные работы. Это вызвало протест со стороны купцов — они не были военнопленными и не должны были содержаться в таких стеснённых условиях. Купцы стали требовать встречи с русским послом. И посол Хилков, который, собственно, и сам не был в курсе, что ждёт его завтра, сразу же после встречи подал протест шведскому королю по поводу содержания русских купцов. А ещё, практически одновременно с протестом Карлу XII, он отправил донесение… Петру I. Естественно, тайно отправил. О чём там шла речь? О шведской экономике. Дело в том, что в Стокгольм свезли купцов со всей Швеции, и в беседе с ними Хилков сумел выяснить экономическое положение разных регионов страны. Вот эту-то важную конфиденциальную информацию он и передал срочно Петру. Хилков, даже находясь в тяжелейших условиях, исполнял свой долг.
Дел посольских было много, даже если не касаться разведки. Как мы все помним, русская армия начала Северную войну с тяжелейшего поражения — разгрома под Нарвой. В плен попало большое количество русских военных, в том числе и высокопоставленных. Всего в 1702 году на территории Швеции в неволе содержалось 160 русских пленных, большинство из которых находилось в шведской тюрьме Грипсхольм. И Хилков, сам пребывая под арестом, получил право их посещать.
Кстати, в самом начале Северной войны режим содержания Хилкова был смягчён. Причина: в России находился шведский посол, и Карл XII хотел обменять его на русского посла в Швеции. Пользуясь благоприятными обстоятельствами, Хилков смог наладить канал секретной переписки. Князь Андрей посылал свои донесения либо в Москву (писались они или шифром, или тайнописью); либо русскому послу в Дании (Дания сохраняла нейтралитет, потому писать туда было проще), а уже оттуда донесения, дополненные русскими дипломатами в Дании, пересылались в Москву посольской почтой. Реляции, касающиеся дипломатических дел, поступали в ведомство, занимавшееся международными отношениями; а донесения, которые содержали тайную разведывательную информацию (шифровки), попадали непосредственно в личную канцелярию царя. И ещё Хилкову удалось, представьте себе, отсудить часть купеческих капиталов, арестованных шведами в начале войны. У посольства появились дополнительные деньги, а значит и возможность подкупать нужных людей — источников информации и агентов-связников.
Как мы уже писали выше, Карл XII надеялся обменять русского посла в Швеции на шведского посла в России Книппера. Но Пётр I освободил Книппера без всяких предварительных условий. Мы не знаем, почему Пётр так поступил. Историки, стремящиеся оправдать знаменитого царя-реформатора, пишут, что Петру I кровь из носу было необходимо присутствие Хилкова в Стокгольме, и без его секретных донесений мы бы войну не выиграли. Может и так. А может и нет. Пётр вполне мог сделать это, например, в качестве жеста доброй воли, чтобы показать, что Россия — страна не настолько уж варварская, как считали в Европе. А возможно, имелись какие-то другие резоны. Кто знает, что там было в действительности, но с высоты сегодняшнего дня всё выглядит так, словно будущий император просто «забил» на своего посла. Крут и широк был наш царь Пётр Алексеевич: идя к своей цели, он часто переступал через судьбы других людей ради пользы дела. Когда надо, он не щадил и своих близких. Например, осудил на смерть собственного сына, посчитав его виновным в измене. И ещё, Пётр ведь и себя не щадил: когда, к примеру, лично повёл русские войска в атаку в сражении под Полтавой, он реально рисковал. Так что Пётр I, жертвуя собой, отчасти имел моральное право жертвовать другими людьми. Впрочем, только отчасти…
Как бы то ни было, князь Хилков остался в Стокгольме и продолжил снабжать Москву секретной информацией. Так, он сообщил о готовящемся в 1701году нападении на Архангельск (но об этом мы подробнее поговорим в следующей статье). Андрей Яковлевич смог наладить отношения со шведским историком Петреем, который рассказал ему много интересного о политическом и экономическом состоянии Швеции. Эти сведения князь Хилков незамедлительно передал Петру I.
Незадолго до похода на Россию Карл XII предложил Хилкову принять лютеранство и стать своим советником по «Московии», то есть предать Родину и веру. Князь отказался. После этого при невыясненных обстоятельствах внезапно умирают переводчик посла и старший подьячий. Учитывая, что в посольстве, кроме Андрея Хилкова, было три человека, потеря двух служащих, в том числе — единственного переводчика, стала тяжёлым ударом. Но, несмотря на случившиеся, князь Хилков не сдался, не опустил рук, а продолжил свою деятельность. Вместо погибших он принимает на работу Алексея Манкиева.
Алексей Ильич Манкиев — русский офицер. Попал в плен под Нарвой в 1700 году. Был образованным человеком, знал шведский, латинский и польский языки. Русскому послу он начал помогать еще в 1704 году, а вот теперь стал официальным сотрудником посольства. И не просто сотрудником, а другом посла. Впрочем, речь о нём пойдёт ниже…
В 1710-1711 годах состоялся большой обмен пленными. Со стороны русских было освобождено 45 офицеров. А ещё, в качестве доброй воли со стороны шведов, Хилкову было разрешено посетить находившихся в плену русских офицеров (самых старших из пленённых на тот момент) Автонома Головина и Ивана Трубецкого. Все трое договорились не соглашаться на обмен до окончания войны, уступив свою очередь младшим по званию. Этот жест очень сильно ободрил молодых военнопленных, которые тяжело переносили своё заточение в шведских тюрьмах. Но такой благородный поступок требовал от князя Хилкова немалого мужества. Мы никогда не узнаем, что творилось в тот момент у него в душе… Дело в том, что в 1709 году его содержание было ужесточено. Во-первых, из-за поражения войска Карла XII под Полтавой — шведы решили отыграться на русском за разгром своей армии; во-вторых, шведский прокурор Аксель Спарре обнаружил канал утечки секретной информации через русского посла. Так что в 1713 году князя Андрея Хилкова перевели в крепость Вестерос, фактически на положение узника. Но и там, в тюрьме, его сопровождал верный друг Алексей Манкиев.
Замок Вестерос. Современное состояние.
Но, даже находясь в заключении, несгибаемый князь Хилков продолжал свою разведывательную деятельность. Он каким-то совершенно непостижимым образом сумел найти подход к охранникам Вестероса, которые сообщали ему важные новости о положении в различных регионах Швеции, откуда они были родом. Вся эта информация передавалась в Россию. Вот, например, перечень сведений, сообщенных князем Хилковым в письме Петру I: о расширении штатов в шведских коллегиях иностранных дел, юстиции, торговли, военных дел и финансов; о введении в этих коллегиях новых должностей ревизоров и распродажи патентов на эти должности.
Тяжелейшие условия содержания и постоянное нервное напряжение подорвали здоровье нашего героя. Князь Андрей Хилков умер в 1716 году (в некоторых монографиях есть другая дата — 1718 год) в Вестеросе от туберкулеза.
В 1718году по условиям Аландского перемирия в Россию вернулись последние остававшиеся в Швеции русские пленные. Вернулся, наконец, на Родину и князь Хилков. 18 октября 1718 года гроб с телом русского посла в сопровождении Манкиева был доставлен на Аландские острова, а оттуда его перевезли на галере в Санкт-Петербург. Андрей Хилков был погребён с высшими воинскими почестями на кладбище Александро-Невской лавры. Могила его до наших дней не сохранилась.
Друг и соратник Хилкова Алексей Манкиев был утверждён в штате Коллегии иностранных дел; выполнял ряд дипломатических поручений, связанных с Ништадским миром; однако, ослабленный длительным заключением, скоро заболел и умер в 1723 году. Но незадолго перед смертью он успел передать экземпляр «Ядра российской истории» дочери князя Хилкова Ирине.
Титульный лист «Ядра российской истории…»
«Ядро…» было издано в 1770 году и пользовалось большим успехом среди читателей. Сначала считалось, что этот труд был написан Хилковым, однако сейчас историки установили, что автором данного исторического сочинения является всё-таки Алексей Манкиев. Князь Хилков же, скорее всего, просто помогал в написании книги.
На этом всё. До встречи! Следующая статья будет посвящена Андрею Матвееву — сыну уже известного нам Артамона Матвеева.
