Не пропагандирую насилие, выступаю против него.
Все описанные в книге люди, государства, уклады жизни, разработки, события и обстоятельства являются вымышленными. У героев и героинь романа нет и никогда не было конкретных прототипов в реальном мире.
Если читатель найдет какое-либо сходство с реальностью — это будет исключительным плодом его фантазии.
Высказывания, любые слова, мысли, действия, мнения героев и героинь романа никоим образом не выражают позицию автора.
2126 год. Республика Гетто — безупречная Система, обеспечивающая стабильность. Граждане получают пособие, мало работают, разряжаются в ритуале протестов и не задают вопросов. Им в этом помогает «Личный Посредник» — биотехнологический модуль, гасящий тревожные мысли.
Алиус — сбой в этом алгоритме, о чем узнает раньше Системы. Теперь выбор невелик: изолятор, где стирают личность, или Изоляция — мертвая зона, откуда не возвращался никто.
Он решает исчезнуть, но не готов к тому, что найдет за пределами Гетто. Его ждет мир, где Республика — лишь часть чужого грандиозного замысла. Мир, где зарождается война всех против всех.
Утро уже угасало. На сцену обыденности постепенно выползал день, но в серости Сектора 7 разницы между поздним утром и ранним днем практически не существовало. На улицах все еще хватало ярости, которая разлилась по дорогам, просачиваясь даже в самые спокойные закутки.
Алиус прокручивал в голове маршруты, позволяющие обойти все горячие точки. Ни один путь не казался полностью безопасным — пришлось выбрать наименее рискованный. Кроме как идти в обход, вариантов не оставалось. Вместо одного километра — два с половиной.
Маршрут вел через практически незаселенный район, который прозвали заброшенным. Там не водилось толп протестующих, но можно было напороться на чей-то одинокий нож. В эти дни люди менялись, до такой степени, что сама степень уже была не в силах их признать.
Каждый выпускал из сознательного заточения бессознательное в виде миллионов своих диких и жестоких предков. Ведь потом целый месяц следовало держать себя в руках. Иначе попадешь в исправительное учреждение под названием «изолятор». А оттуда выходишь совсем другим человеком, в котором остается больше от овоща, чем от человека… В случае если повезет выйти, конечно.
Алиус опять осознал, что этот поток мыслей унес его далеко от размышлений о маршруте. А еще он понял, что раньше совершенно не задумывался о том, как устроена жизнь в Республике. Тогда он просто жил. И жил — счастливо, как почти все в Гетто.
— С тобой все хорошо? — спросил его Ювенс.
— Да, — задумчиво ответил он.
— Что-то не заметил. Пятый раз спрашиваю одно и то же, а ты молчишь. Уставился в одну точку — стоишь и что-то бормочешь.
— Мысли всякие... — Алиус посмотрел на Ювенса. — Давай попробуем пройти через заброшенный район.
Подросток пожал плечами и кивнул. Они быстро зашагали в выбранном направлении, иногда переходя на бег, прислушиваясь и прячась в подворотнях.
Пока Алиус шел, он чувствовал, как висок пульсировал, а ухо горело. Ирония заключалась в том, что первую попытку рассечь ему лицо предпринял школьный учитель. Сосед. Тот самый, что обучал в младших классах детей десяти-двенадцати лет — на начальной ступени общественного образования, после которой большинству предстояло пройти среднюю и старшую школу, а затем отправиться на распределение по фабрикам, став полноценными гражданами Республики.
Этот учитель был сущим одуванчиком. Таких редко встретишь. Безобидный, кроткий и стеснительный, как евнух на первом свидании. За чуждую для Гетто кротость ему постоянно доставалось, в том числе и от детей.
Но сегодня граждане имели право сбросить ненужные условности, избавиться от напряжения. Сектор 7 Республики Гетто, в котором жили Алиус и Ювенс, с радостью принимал разгневанную толпу. Сектор 7 был самым настоящим гетто в Гетто. Этакая примитивная рекурсия. Алиус только сейчас это ясно осознал. Значения слова «рекурсия», как и самого слова, он не знал до тех пор, пока не произнес его.
Раньше Алиус всячески избегал улицу в первые три дня Недели протестов. Если же и выходил, то всегда мог уложить нескольких из нападавших, а потом убежать. Но сегодня он пошел против своего же правила.
За минуту до встречи с протестующими Алиус вышел из здания социальной лечебницы, откуда его выписали. У порога уже ждал Ювенс, которому было строго запрещено покидать сегодня комнату. Но тощий, среднего роста и средней для Гетто внешности рыжий подросток не верил в запреты.
Встреча с Ювенсом не входила в планы Алиуса, который на тот момент боролся с последствиями местного наркоза. Нападавшие в его планы тем более не входили. Пришлось выбираться из положения нестандартным образом.
— Что тебе сказали в лечебнице? — оторвал его от мыслей шепот Ювенса. В этот момент сын из-за угла осторожно осматривал очередной участок маршрута, по которому им предстояло пройти.
— Ничего толкового… — Алиус не хотел говорить на эту тему.
— А зачем вызывали? — не отступал от своего интереса Ювенс.
— Обновить «Личный Посредник».
— Это ведь не очень хорошо?
— Нормально… Не отвлекайся. Что там? Чисто?
— Да, можно идти, — заверил Ювенс и продолжил движение.
Они вышли на небольшой пустырь. Кругом было спокойно. Только в нескольких десятках метров от них виднелись две пошатывающиеся фигуры, которые медленно и не очень уверенно удалялись. Эти граждане опасности не представляли.
— Пробежать к тем домам сможешь? — спросил подросток, разглядывая грязную форму своего приемного отца.
Они быстро пересекли пустырь и нырнули в одну из подворотен. Узкий коридор, зажатый с двух сторон бетоном многоэтажных домов, был пуст.
— Так что тебе сказали в лечебнице? Ты мне не ответил, — тяжело дыша, опять донимал Ювенс.
— Говорю же, ничего особого. Обновили и отпустили. Заверили, что такое бывает, — нехотя отвечал он. — Лучше смотри по сторонам. Дома поговорим.
Отец пока сам не верил в произошедшее с ним сегодня.
Главы из ознакомительного фрагмента буду выкладывать каждый день.
Если кого-то заинтересовало, то мою книгу можно найти здесь.
