Глава двенадцатая. Кот в шляпе, хаос в чате и картофельный апокалипсис
Метрополис, как и всегда, гудел, словно перегретый процессор, готовый вот-вот выдать синий экран смерти. Голографические коты на билбордах теперь не просто танцевали под гимн «Фри-Фри Корп», но и подмигивали, держа в лапах картофельные палочки, словно сигареты в нуарном фильме. Надпись гласила: «Хрусти, пока не похрустела твоя свобода!» Корпорации, как профессиональные карманники, уже не просто крали идеи — они присваивали саму концепцию бунта, упаковывая её в блестящую обёртку с запахом жареной картошки.
В подвале у Боба пахло кофе, плесенью и лёгким привкусом предательства. Вася, Нюра и Кэш сидели вокруг старого стола, который, судя по пятнам, пережил не одну революцию и пару разливов кетчупа. На столе лежал планшет Кэша, где он уже набрасывал код для взлома билбордов «Фри-Фри». Рядом стояла Нюрина кошка, Мурка, с выражением морды, которое кричало: «Я слишком хороша для этого дерьма, но ради шляпы готова потерпеть».
— Итак, — начал Вася, жуя зубочистку, потому что картофельные палочки он теперь принципиально не ел, — наш план: мы снимаем мем, который разнесёт их корпоративный хруст в пух и прах. Кэш, что там с билбордами? Можешь сделать так, чтобы их коты начали плеваться картошкой в толпу?
Кэш, не отрываясь от экрана, пробормотал:
— Я могу сделать так, чтобы их коты пели панк-рок про анархию и кидались виртуальными помидорами. Но это займёт пару часов. Их алгоритмы — как мой дядя на корпоративе: громкие, тупые и думают, что всех перехитрили.
Нюра, полируя когти Мурки (потому что, по её словам, «революция должна быть стильной»), закатила глаза.
— Кэш, если ты опять начнёшь ныть про их алгоритмы, я заставлю тебя носить шляпу вместо Мурки. А она, между прочим, уже выбрала модель — цилиндр с анархистским значком. Эстетика бунта, знаешь ли.
Вася хмыкнул, глядя на Мурку, которая с видом королевы на троне жевала кусок картона, явно представляя себя в этом самом цилиндре.
— Ладно, Нюра, твоя кошка — наш главный актив. Но нам нужен сценарий. Что-то, что пробьёт их корпоративную броню. Идея: кот в шляпе плюёт картофельным пюре на их логотип, а потом уходит в закат под панк-рок. Кэш, можешь это зациклить на всех билбордах города?
— Могу, — Кэш наконец оторвался от планшета, его глаза блестели, как у человека, который только что взломал кофемашину Боба и заставил её выдавать эспрессо с ароматом бунта. — Но нам нужен вирусный эффект. Люди должны пересылать это в чатах, как фотки чужих котов. Предлагаю добавить подпись: «Хрусти, пока не похрустели тебя».
— Гениально, — саркастично протянула Нюра. — Только давай без их слоганов. Мы не «Фри-Фри», мы не продаём картошку. Мы продаём хаос. И шляпы.
В этот момент дверь подвала снова скрипнула, и в помещение ввалился Боб с выражением лица, которое говорило: «Я слишком стар для этого цирка». В руках он держал коробку с надписью «Фри-Фри: Хруст свободы».
— Они прислали образцы, — буркнул он, бросая коробку на стол. — Сказали, что если я не раздам это клиентам, они превратят мою забегаловку в «Фри-Фри Кафе». А ещё, — он сделал паузу, словно собираясь сообщить о конце света, — они хотят, чтобы я надел костюм картофельного кота на их фестивале.
Вася чуть не подавился зубочисткой.
— Боб, ты? В костюме кота? Это что, теперь ты будешь мурлыкать за их кошачьи NFT?
— Не начинай, — огрызнулся Боб. — У меня ипотека, двое детей и кофейник, который старше тебя. Если я не соглашусь, они выкупят весь мой бизнес и заставят меня подавать картошку в шляпе.
— Шляпа — это уже перебор, — пробормотал Кэш, но его пальцы уже летали по клавишам. — Ладно, я почти закончил код. Через час все билборды в радиусе километра покажут Мурку, плюющую пюре на их логотип. Но нам нужно место для съёмок. Где мы найдём цилиндр для кошки в этом богом забытом городе?
Нюра подняла руку, как генерал, готовый вести армию в бой.
— Оставьте это мне. У меня есть знакомый в театральном подполье. Он шьёт костюмы для котов с антикорпоративным вайбом. К полуночи у нас будет цилиндр, а может, и кожаная куртка для Мурки. Но, Вася, — она ткнула пальцем в его сторону, — ты должен придумать, как сделать так, чтобы наш мем не просто взорвал сеть, но и долетел до тех, кто ещё не продался за чипсы.
Вася почесал затылок, глядя на Мурку, которая теперь с видом аристократа облизывала лапу.
— Хорошо. Мы снимем ролик, где Мурка в цилиндре плюёт на их картошку, а потом сбрасывает шляпу, как символ их корпоративной чуши. Подпись: «Свобода не хрустит». И разошлём это по старым чатам, без их алгоритмов. Пускай люди сами решают, что им жевать — картошку или правду.
— Поэтично, — хмыкнула Нюра. — Но если нас поймают, мы окажемся в их NFT-тюрьме, где коты в шляпах будут подавать нам картофельный соус.
— Тогда, — Вася ухмыльнулся, — мы скажем, что это был арт-проект. Или реклама кошачьего корма. В крайнем случае, я сам надену шляпу и буду мурлыкать.
Кэш фыркнул, а Нюра закатила глаза, но в подвале уже витала искра чего-то большого. Они не просто собирались снять мем — они готовились к цифровой войне, где их оружием были сарказм, кот и, возможно, самая эпичная шляпа в истории Метрополиса. Боб, стоя у двери, пробормотал что-то про «чертовы хипстеры» и ушёл, оставив коробку с чипсами как напоминание о том, что картофельная диктатура не дремлет.
К полуночи Мурка получила свой цилиндр — чёрный, с маленьким анархистским значком, сшитый подпольным портным, который, по слухам, когда-то шил костюмы для котов-анархистов в Париже. Съёмки начались в заброшенном складе, где пахло ржавчиной и свободой. Кэш настроил камеры, Нюра дирижировала Муркой, а Вася, стоя в стороне, жевал зубочистку и думал, что, возможно, это их последний бой перед тем, как Метрополис окончательно превратится в картофельный рай.
— Готовы? — крикнула Нюра, поправляя цилиндр на голове Мурки.
— Всегда, — ответил Вася, хотя в его голосе было больше сарказма, чем уверенности.
— Тогда поехали, — сказал Кэш, запуская код, который через час должен был захватить каждый билборд в городе.
Метрополис не знал, что его ждёт. Но кот в шляпе уже был готов плюнуть на всё — особенно на картошку.