Давайте начистоту. В нашем просвещенном обществе существует одна священная корова, которую нельзя доить, критиковать и даже смотреть на нее косо. Это не корова, если честно. Это розовый единорог по имени «Мораторий на смертную казнь». И мы все должны делать вид, что верим в его существование, несмотря на растущую гору трупов под его волшебным копытом.
Аргументы против высшей меры социальной защиты — это отдельный вид интеллектуального искусства, где сострадание к палачам доведено до абсурда.
Аргумент первый: «А вдруг ошибемся?»
Безусловно, гениальная мысль. Из-за гипотетической, исчезающе малой вероятности судебной ошибки мы должны пожизненно содержать за свой счет маньяка, который лично записал на видео, как он забивал младенцев колом для шашлыка. Это называется «принцип предосторожности». Лучше сто убийц сядут в камеру, чем один невиновный… Хотя стоп, о каком невиновном речь? Мы же о случаях, где вина доказана так, что и ежу понятно. Но нет! Наш либеральный истеблишмент предпочитает стратегию «пронести над пропастью яйца, ни одно не разбив». В результате мы несем яйца, а пропасть заполняется телами новых жертв, которых эти «яйца» убили, получив условно-досрочный или сбежав по обмену.
Аргумент второй: «Это бесчеловечно!»
Ах, да! Священное право на жизнь и достоинство. Прекрасная концепция. Её с пеной у рта отстаивают юристы в костюмах за 300 тысяч рублей, попивая латте после семинара в Женеве. Интересно, они когда-нибудь спрашивали о «праве на жизнь и достоинство» у той пятилетней девочки, за которой гонялся дрон-убийца, управляемый рыцарем этого самого «права»? Нет, не спрашивали. Потому что у жертв нет лобби в Совете Европы. А у их убийц — есть. Получается изящная философская система: право на жизнь есть у того, кто это право у других отнял. Это новый гуманизм. Гуманизм для избранных.
Но венец творения — это, конечно, наша собственная законодательная мысль.
Великий Мораторий. История его введения — это шедевр кафкианской бюрократии.
Шаг 1: Вступаем в Совет Европы. А там, понимаешь, казнить нехорошо. Ну, ладно, потерпим.
Шаг 2: Конституционный суд запрещает казнить, пока во всех регионах не появятся суды присяжных. Логично? Еще как! Без присяжных нельзя решить, вешать маньяка-каннибала или дать ему условный срок за плохое поведение.
Шаг 3: Суды присяжных появились. Ура? Не ура! Тот же Конституционный суд, не моргнув глазом, заявляет, что мораторий остается, потому что сложились «устойчивые гарантии права не быть подвергнутым смертной казни». Вы поняли? Это уровень: «Мы не можем отменить мораторий, потому что он у нас есть». Это юридический перпетуум-мобиле! Бесконечная энергия глупости, закрепленная судебным решением.
И самое главное — кто принимал эти решения? Люди, чья собственная биография является лучшим аргументом за высшую меру социальной ответственности. Когда у судьи, продлевавшего мораторий, прокуратура требует изъять в доход государства сотни объектов недвижимости, возникает крамольная мысль: а не является ли его решение актом личной страховки от возможного будущего?
Что мы имеем в итоге?
Мы создали систему, идеально приспособленную для выращивания монстров. Она говорит им: «Твори что хочешь. Хуже пожизненного заключения не будет. А там, глядишь, и по обмену уйдете, или по амнистии». Мы так боимся испачкать руки, прикоснувшись к возмездию, что с улыбкой идиота подставляем под удар шеи своих же детей.
Общество, которое отказывается от права на самозащиту, не является гуманным. Оно является самоубийственным. И пока мы кормим нашего розового единорога, настоящие драконы плодятся и множатся, зная, что им абсолютно ничего не грозит. Разве что письмо осуждения от ОБСЕ.
