Какой теории происхождения Земли и человека вы придерживаетесь?
Как вы пришли к тому что для вас именно это объяснение стало аргументированным? Как вы относитесь к каким-то неточностям которые есть в теории которой вы придерживаетесь? Интересно узнать именно разное мнение
Диалог 10-й. О духовной жизни (часть 1)
Духовник. Что же тебе надо сделать, чтобы встать на путь духовной жизни? Ты, наверное, и не подозреваешь, как это трудно и в то же время легко!
Неизвестный. Трудно – я понимаю. А почему легко – нет.
Духовник. Один оптинский старец говорит: «Монашеская жизнь – трудная, это всем известно, а что она самая высокая, самая чистая, самая прекрасная и даже самая легкая – что говорю, легкая – неизъяснимо привлекающая, сладостнейшая, отрадная, светлая, радостию вечно сияющая, это малым известно. Но истина на стороне малых, а не многих».
Он говорит это о монашестве. Но то же можно сказать и о духовной жизни вообще. Вот почему Спаситель сказал: «...иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 30).
А каково же иго Христово и каково же бремя Его, как не жизнь духовная! И у Апостола читаем: «Всегда радуйтесь». И он ни о какой иной радости говорит, как о радости во Христе Иисусе. Вот и потому и легко встать на путь духовной жизни.
Тот же старец говорит еще: «Господь сказал возлюбленным ученикам: не бойся, малое Мое стадо, Яко изволит Бог даровати вам – что? думаешь, отраду? богатство? наслаждение? Нет! Царство! Где не только все блага, все возможные сокровища и красота, и слава, и свет, и радость, и горящая любовь, и Божеская жизнь, и веселие вечное. Царство это – Царство всех веков, перед которым все величайшие царства мира сего -дым, сырец! И в том-то Царстве света и веселия тебе уготовано и всем возлюбившим Господа Иисуса Христа царское место».
Как же можно колебаться человеку в выборе жизненного пути? Ведь их два: узкий путь – спасения, широкий – гибели. Путь спасения – духовная жизнь. Гибели – жизнь плотская. Как говорит Апостол: «...если живете по плоти, то умрете, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете» (Рим. 8, 13).
Неизвестный. Относительно выбора пути я больше не сомневаюсь. Увидя жизнь так, как она сейчас мне представляется, – выбор сделать легко. Это верно, но я спрашиваю, как встать на этот путь. С чего начать? Я почти прожил свою жизнь и шел по другому пути. Мне все в нем понятно и привычно. А этот духовный путь от меня далек, чужд мне и совершенно мне неизвестен. Я понял, что не так жил. Я хочу теперь жить иначе, в соответствии с той истиной, которую вижу. И я спрашиваю тебя, как мне это сделать?
Духовник. Да. Я именно так и понял твой вопрос. И на него-то и отвечаю тебе, но я начинаю сначала, так сказать, с первого слова.
Неизвестный. А именно?
Духовник. Для того, чтобы встать на путь духовной жизни, надо прежде всего ясно поставить перед собой оба пути – путь жизни духовной, ведущий к спасению, и путь жизни плотской, ведущий к гибели. И в самой глубине существа своего – решить идти путем жизни духовной. С этого решения должна начинаться жизнь духовная каждого человека, осознавшего, что он уклонился от пути спасения. И этот первый шаг, это решение делать легко, потому что легко сделать выбор между жизнью и смертью. Сознательно выбрать смерть, а не жизнь, может только человек безумный. И если ты понял, что жизнь мирская, по плоти есть смерть, а жизнь церковная, по духу есть жизнь, – то ты без колебаний примешь внутреннее, непоколебимое решение встать на путь жизни церковной. Это решение по своему значению для твоей внутренней жизни будет уходом в монастырь. Твое душевное самочувствие изменится. По-новому видишь ты все, чем жил раньше. Ты придешь в ужас от своей прошлой жизни. Ты увидишь, сколько в ней было греха, нечистоты, всякой мерзости. Какая она была пустая, бесцельная. Твое прошлое покажется тебе безобразным сном. И сколько бы тебе ни было лет, ты почувствуешь себя вновь начинающим жить. Ты будешь поражен этой переменой и с величайшим изумлением будешь спрашивать себя: да как же я жил раньше? Как я мог не видеть того, что вижу теперь, когда все это так ясно, так несомненно? А вместе с тем охватит чувство нестерпимого стыда за все твое прошлое. Ты ощутишь непреодолимую жажду покаяния. Это первый шаг на твоем пути, но здесь ждет тебя и первое искушение: это чувство стыда и сознание греха может быть и к жизни, и к смерти. К жизни, если оно вызовет в тебе жажду спасения, если его осветит надежда на милосердие Божие, если не убьет оно в тебе веры, что Господь пощадит создание Свое и примет тебя, как принял блудного сына. К смерти – если оно приведет тебя к безнадежному отчаянью. И заметь: с первых же шагов жизни духовной козни вражеские! Они подстерегают человека на всех ступенях духовного восхождения, враг подстерегает каждое доброе движение сердца и стремится обратить его в зло, потому что все доброе в нас имеет некую черту, перейдя которую, незаметно обращается в зло. Распознавать эту черту часто не может человек своими силами. Это дело благодати Божией, потому самонадеянность – самый опасный грех, так как в нем таится возможность всех грехов. Враг будет стремиться и доброе твое покаяние довести до злого уныния. Он будет говорить тебе слова безнадежные о том, что тебе уже поздно исправляться, что это тебе не под силу. Что ты погибнешь, что не стоит и начинать этой новой жизни. Она не для тебя.
Неизвестный. Я еще не начал новой жизни, а эти мысли уже мелькают у меня в мозгу.
Духовник. Отгоняй их. Не давай им задерживаться в сердце. Они – от врага. Жизнь духовная не зависит от времени. Можно, как видим в примере разбойника на кресте, стяжать спасение и во единый час. О том же свидетельствуют и многие примеры из жизни святых. Жить всегда можно начать сначала. И нет такого грешника, которого бы не простил Господь. А возраст? Какое же он имеет отношение к вопросу о духовной жизни? Разве не в каждый возраст человек одинаково близок к смерти? И разве погибнуть духовно нельзя в юности и спастись в старости?
Неизвестный. Что же я должен сделать в сознании своего греха?
Духовник. Ты должен исповедовать грехи свои в Церкви и после отпущения грехов причаститься святых Тайн.
Неизвестный. Неужели с этого надо начать? Мне кажется, что я еще не готов для того, чтобы причаститься. Это требует полноты веры и чистоты жизни. Ведь иначе и по церковному учению мое причащение будет «в суд и осуждение».
Духовник. Достойное причащение – не есть причащение только святых. И несовершенство в вере не может быть препятствием для принятия святых Тайн. Ибо не здоровые, а больные нуждаются во враче. И не к праведным только, но и к грешным пришел Христос, чтобы спасти их. Причащение – это источник нашего совершенства и утверждения нашей веры – как же можно сначала требовать совершенства в вере и жизни, а уже потом допускать до причастия святых Тайн!
Неизвестный. Но какое-нибудь условие есть же для достойного причащения?
Духовник. Есть. Покаяние.
Неизвестный. Но ты ведь сам говорил, как ничтожно наше покаяние в сравнении с тяжестью грехов.
Духовник. Да. Но и эту нераскаянность нашу надо тоже исповедовать как грех. И если у тебя нет злого и сознательного желания остаться в грехе, если ты не возлюбил грех, а стыдишься его – святая Церковь властию, которая дана священнику, снимет с тебя все твои грехи и ты достоин будешь причащения. То же и немощность в вере. Пусть сознаешь ты, что ничтожна и слаба твоя вера. Но ты хочешь веровать. Ты видишь в неверии грех свой. Ты взываешь: «Верую, Господи! помоги моему неверию» (Мк. 9, 24). И причащение и при твоем маловерии будет достойно. На путь духовный надо вступать через покаяние и утверждаться на нем таинством Божественной Евхаристии. Причащаться надо не один раз в год, как вошло в привычку обмирщенных христиан, а часто, как подобает в монастыре, потому что без частого причащения не возможна духовная жизнь в миру. Ведь тело твое иссыхает и делается бессильным, когда ты не даешь ему пищи. И душа требует своей небесной пищи. Иначе и она иссохнет и обессилет. Без причащения заглохнет духовный огонь в тебе. Завалит его мирской хлам. Чтобы освободиться от этого хлама, нужен огонь, попаляющий тернии наших прегрешений. Жизнь духовная – не отвлеченное богословие, а действительная и самая несомненная жизнь во Христе. Но как же она может начаться, если ты не примешь в этом страшном и великом таинстве полноты духа Христова. Как, не приняв плоти и крови Христовой, будешь жить с Ним? И здесь, как и в покаянии, не оставит тебя враг без нападений. И здесь он будет строить тебе всякие козни. Он воздвигнет множество и внешних, и внутренних преград. То будет тебе некогда, то почувствуешь себя нездоровым, то захочется отложить ненадолго, чтобы «лучше приготовиться». Не слушай. Иди. Исповедуйся. Причащайся. Ведь не знаешь ты, когда призовет тебя Господь.
Неизвестный. Да. Я это сделаю.
Духовник. Духовный путь требует оцерковления всей жизни и внутренней и, по возможности, внешней. Если ты не положишь резкую грань между своею жизнью и жизнью мирской, мир непременно победит тебя, сделает тебя своим рабом. Господь принес меч разделения: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей» (Лк. 12, 51–53). Так надлежит отделяться от всего и от всех, что будет содержать в себе мирское начало. Без этого внутреннего отделения невозможна духовная жизнь.
Неизвестный. Но что ты разумеешь под «оцерковлением жизни»?
Духовник. Ты понимаешь разницу между монастырем и миром?
Неизвестный. Конечно.
Духовник. Ты понимаешь, что монастырская жизнь оцерковлена и потому противопоставлена миру?
Неизвестный. Да.
Духовник. Вот создать монастырскую жизнь в миру – это и есть то оцерковление, которое необходимо для желающих идти по пути духовной жизни.
Неизвестный. Теоретически твою мысль о монастыре в миру я понимаю, но как ее осуществить практически – нет.
Духовник. Представь себе, что ты живешь в монастыре. Вокруг монастыря высокая стена. У ворот монах, который не пропускает в монастырь посторонних. В монастыре храм, ты ходишь в него молиться. Твоя жизнь вне храма – протекает в келье. У тебя есть келейное правило молитвенное, ты читаешь слово Божие, творения св. Отцов, углубляешься в созерцание Божественных тайн. Вне храма и кельи ты несешь послушания, иногда очень тяжелые, в пекарне, на огороде, на скотном дворе. У тебя есть духовный отец, который руководит всей твоей жизнью, которому ты отдал душу свою в руководство, отказавшись от своего самочиния и мирской воли. Ты соблюдаешь посты, и весь уклад твоей жизни зиждется на основе церковных правил. Монашество – это храм, у которого раздвинулись стены и который охватил и заключил в себя всю твою жизнь. И вот случилось так, что монастырь этот перенесен в мир. Стен больше нет. Но где же твой монастырский храм? Это тот храм, где ты теперь исповедуешься у духовника своего и причащаешься Святых Тайн. Может быть, ты не можешь проводить в нем столько времени, сколько в монастыре, но все же жизнь в этом храме – главное в твоей жизни. Где твоя келья? Она перенесена в шумные мирские квартиры, но и в миру она осталась келией, даже если ты занимаешь «угол». В ней должна быть монастырская тишина и монастырская жизнь – хотя кругом шум, и из-за стен доносятся в твою келью не церковные песнопения братии, а мирские песни, суетные разговоры, пьяное веселие. Твоя комната неизменно должна оставаться келией, где все проникнуто духом молитвы и тишины. У тебя много внешних мирских дел, ты должен делать их «за послушание», не прилепляясь к ним душой, как делал ты и в монастыре тяжелую работу в пекарне или на скотном дворе. Жизнь мирская течет по своим законам. У нее свой уклад. И ты, принимая его, поскольку это внешнее необходимо для твоей жизни в миру, должен свою личную и внутреннюю жизнь построить на началах церковных. В монастыре ты был послушник. Ты должен оставаться им в миру.
И если ты соблюдешь все это и в миру, ты сохранишь монастырь. И этот внутренний монастырь не сможет уничтожить никто. Потому, что уничтожить можно только внешнее, а внутреннее – неотъемлемое достояние человека. Так вот что такое «оцерковление», которое есть необходимое условие истинно духовной жизни.
Неизвестный. Да. Я понимаю теперь, что ты разумеешь теперь под словом «оцерковление». Но смогу ли я создать это «необходимое условие» для духовной жизни?
Духовник. Почему же нет? Это зависит только от тебя.
Неизвестный. Может быть. Но по силам ли это мне? Смогу ли я так сразу отказаться от всего мирского? Я слишком привык к мирской жизни и многое слишком люблю в ней.
Духовник. Например?
Неизвестный. Ну, например, я очень люблю музыку, светскую литературу, театр, я по-мирскому люблю жизнь природы – цветы, пение птиц; люблю посмеяться, пошутить, поболтать в веселой компании, наконец, я курю... Конечно, все это «мелочи», но отказаться от всего этого сразу – я не чувствую себя в силах.
Духовник. А кто тебе говорит сразу?
Неизвестный. Это говорит Евангелие.
Духовник. Никогда! В Евангелии говорится о необходимости твердого решения идти за Христом. Говорится об идеале, к которому должен стремиться человек. Говорится о том, что человеку надлежит делать для достижения этого идеала. Больше того, там говорится, что Царство Божие силою берется, что делающие усилия получают его. И Апостолы поучают, что многими скорбями надлежит войти в Царство небесное. Значит, совсем не «сразу». Подвижники, которые сами прошли путь спасения, познавшие на опыте все козни вражеские, открывшие для нас внутреннего человека, изучавшие «невидимую брань» духовную, осветившие светом благодатного разумения весь путь духовной жизни, – с непреложностью установили то учение Церкви, по которому, наоборот, внутреннее устроение человека – процесс медленный, постепенный, требующий великого терпения.
Неизвестный. А как примирить с этим слова Спасителя, сказанные человеку, хотевшему прежде, чем идти за Христом, «пойти и похоронить отца»: «...предоставь мертвым погребать своих мертвецов», и другому, который просил отпустить его проститься с домашними: «...никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (Лк. 9, 59–62).
Духовник. Это и есть требование окончательного решения идти за Христом, требование окончательного избрания пути без оглядывания назад и без двоящихся мыслей. Здесь Спаситель ничего не говорит о возможности достигнуть совершенства «сразу», а только об этом окончательном решении не в мыслях, чувствах и намерениях, а в воле и в жизни.
Неизвестный. Допустим, теоретически это так. Но я не понимаю, как же практически можно установить постепенность? По-моему, например, так: если в театр ходить нельзя, так уж нельзя. Читать романы нельзя, так уж нельзя. Вести праздные разговоры в праздной компании с папиросой в зубах нельзя – так уж нельзя. Нельзя танцевать, нельзя смеяться, нельзя шутить, петь, играть. Да все нельзя. И кто мне скажет, как «постепенно» можно оставлять все это. Какой внешний признак будет указан «временно допустимого смеха», «временно допустимых развлечений», «временно допустимого обмирщения».
Духовник. Никто не укажет тебе такого внешнего признака. Его нет и не может быть, потому что «обмирщение» недопустимо вообще. Но речь идет не о допустимости обмирщения, а о том, как от него избавиться и как достигнуть оцерковления всей жизни. И здесь православие не говорит о достижении сразу, а говорит о неизбежности большой внутренней борьбы и постепенном восхождении по лестнице совершенства. Здесь «сразу» будет страшной опасностью, которая может подменить истинное благодатное состояние святости – внешней фарисейской его подделкой. Ты спрашиваешь, какой внешний признак допустимых развлечений будет указан? Тебе будет указано другое: внутреннее основание того процесса, в котором человек действительно освобождается от обмирщения. Это основание – духовный рост человека. Внешнее самоограничение должно быть здесь не по букве закона, а в соответствии с внутренним процессом духовной жизни. Не сразу надо сказать человеку – брось мирские развлечения. Но и нельзя ждать, чтобы он бросил их без труда, без борьбы, когда он совершенно потеряет к ним всякое влечение. Надо знать момент, когда пора человеку поставить такую задачу. Надо знать не только, каково здесь требование закона, но и созрел ли данный человек для решения такой задачи. Формальный, «по букве» отказ «сразу» от всего «мирского», потому что святые отцы «в театр не ходили», и «папирос не курили», и «в веселой компании не сидели» – при всей видимости истинности – может оказаться не только бесплодным, но даже губительном для души. Здесь недостаточно знать учение о совершенстве – здесь надлежит иметь духовное ведение. Книга – великое дело, но для того, чтобы пользоваться ею, нужна не мирская мудрость, а благодатная премудрость. Ведь как ни известна нам из подвижнических творений невидимая брань, как ни изучены в духовном опыте святых основные законы духовной жизни, все же каждый человек не вполне такой же, как другой, и каждая жизнь человеческая – особая, единственная и новая жизнь. Поэтому и книги сказать всего не могут. То живое, единственное, особое, что касается только этой жизни, постигается не мирскою мудростию, а премудростию Благодати. Православные монастыри доселе сохранили живую практику истинного духовного руководства. И если хочешь по-настоящему понять православное учение о пути жизни духовной и о восхождении по лестнице совершенства – посмотри, какой там был дух. Чему учили старцы своих духовных детей? Было ли в словах их это, исполненное мертвого формализма, требование «сразу», кажущееся таким возвышенным, а в существе своем исполненное внешнего фарисейства? Вот послушай, как писали великие оптинские старцы о «мирских развлечениях». Имея в виду, что слова, которые я сейчас тебе приведу, писались девушке, живущей веселой мирской жизнью, но стремившейся к монашеству: «Таинство странное вижу и преславное: небо – вертеп; престол херувимский – Деву; ясли – вместилище, в них же возлеже невместимый...
Истинно – чудо ужасное! и херувимский ум ужасается, как это могло быть? А между тем это было! И какое из сих чудес чудеснее, ум отказывается уразуметь. Цепенеет... Да, великое утешение св. Церковь даровала умному человеку. Так вот целый век и смотрел бы в бездну этих трех строчек. А сколько еще перлов рассыпано в духовных церковных песнях! Но земной ум не жалует этих драгоценностей, ибо понять их не может. Что петуху неоцененный рубин? Ему надо горошину. А нам доставляет утешение попрыгать по паркету, как какому козленку, нам бы похохотать до лому затылка, нам бы рожу какую-нибудь надеть, замаскироваться, и сколько еще глупостей и нелепостей, поглощающих этот световидный дар неба – ум наш. Впрочем, это я пишу не с тем, чтобы ты, моя искренняя, все рожи и бальные принадлежности разбросала и тем огорчила бы родных и чужих. А так говорю, чтобы ты знала, что творишь. И уж если набедокуришь – исповедовалась бы Господу, и Он простит тебя».
И в другом письме ей же: «Вчера или 3-го дня о. М. сказал, что ты там все пляшешь. Я ему советовал указать тебе басню Крылова «Стрекоза и муравей». К тебе она подходит. Та тоже любила масленицу и не жаловала поста – все плясала. Говорю это не в укор тебе, а чтобы ты знала настоящее положение вещей и при случае не теряла головы»...
И еще: «Экая ты подозрительная! Опять взвела на меня клевету, будто я не доволен тобою. Да хоть бы ты и действительно увлеклась кем-нибудь, да как же я тебя не прощу? сам грешный человек. А ты даже и не увлеклась, а так просто, подружилась. Ну и Бог простит тебя, и я прощаю».
Требовал ли он от этой мирской девушки, чтобы она «сразу» отказалась от всего? Напротив, он и самую мысль о таком «немедленном» изменении жизни отгонял от нее, как мысль вражескую. «Но вижу ты желаешь, -пишет ей старец, – бросив модные со шпорами башмаки и бальное платье, сию же минуту сделаться святою, преподобною, сразу просветлеть. Нет, матушка, в деле духовном так не бывает. Тут на первом плане стоит терпение, за ним еще терпение, и, наконец, все это венчает опять-таки терпение» (Иеросх. Анатолий).
Вот голос истинного православия. Вот как старчество понимало процесс духовного перерождения человека. И это была не теория, а сама жизнь. Через пять лет после этих писем оптинский старец пишет той же девушке поздравление со вступлением на иноческий путь, в котором уже нет ничего ни о модных ботинках, ни о бальных платьях, а говорится: «Читай непременно каждый день Авву Дорофея или Иоанна Лествичника, в сих книгах великая сокровищница уроков для духовной жизни. И если будешь идти указанным ими путем по силе своей – верь, не погибнешь и наследуешь Царство (небесное) вечное».
Неизвестный. Значит, вопрос переносится на внутреннее возрастание. Внешние ограничения – это отчасти помощь для этого возрастания, отчасти – следствие его?
Духовник. Совершенно верно.
Неизвестный. Что же содействует этому возрастанию в положительном, а не в ограниченном смысле?
Духовник. Я уже сказал тебе: покаяние, частое причащение. К этому надо прибавить молитву, пост и внутреннюю брань.
Продолжение следует...
p.s. Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.
Так же, я буду рад видеть Вас в своих подписчиках. Впереди много интересного и познавательного материала.
На все ваши вопросы или пожелания, я отвечу в Telergram: Prostets2024
Серия постов: Вера и неверие
Серия постов: Наука и религия
Диалоги неверующего со священником: Диалоги
Пост о «врагах» прогресса: Мракобесие
Где то в параллельной вселенной
Сидите вы такой за книгой по физике. Изучаете законы мироздания. И вдруг по видео связи вам звонит некий учёный, сотрудник секретного НИИ. На его фоне бюсты Ньютона, Менделеева и Эйнштейна. И этот сотрудник говорит вам следующее:
" Верующие живут неправильно, они не изучают науку, они не знают науку, они не верят, что люди произошли путем эволюции, они ходят в свои храмы и читают молитвы. Наша задача запугать их и заставить их отказаться от своей веры. Для этого ты соберёшь несколько человек, вы возьмёте оружие и в день воскресной молитвы вы ворветесь в храм и будете убивать всех людей, которых вы увидите на своём пути. И помните, это все ради науки, потому что наука велика, а Ньютон пророк её. А перед тем как идти на задание, вам нужно сфотографироваться в масках на фоне портрета Эйнштейна. Желаю вам удачи. Наука победит".
Можете представить? Вот и я нет.
Диалог 9-й. О прогрессе и конце мировой истории (часть 1)
Духовник. Что же такое прогресс? В чем, с точки зрения церковной, лежит смысл мировой истории? Неужели культура, наука, искусство – все, что создал мир, – пустая комедия? Ведь ты так ставишь вопрос? Я понял тебя правильно?
Неизвестный. Да, правильно. И мне думается, что вопрос этот в то же время и самое убийственное возражение против христианства.
Духовник. Почему?
Неизвестный. Потому, что безвыходное положение для разума. Или надо признать мировую историю бессмысленной комедией, и тогда все, чему учит Церковь, окажется истиной; или надо признать бессмысленным христианское учение, и тогда истиной окажется то, что создал мир. Но так как величие христианства все же более отвлеченное и менее осязательное, чем величие, созданное миром, то совершенно ясно, что человек выбирает последнее.
Духовник. Да, громадное большинство действительно поступит так. Оно отвергнет истинное учение Церкви и примет мирскую ложь, но совсем не потому, почему ты думаешь. «Безвыходного положения», о котором ты говоришь, на самом деле не существует. Мировая история, с точки зрения христианской, совсем не «бессмыслица». И ошибка неверующих людей заключается вовсе не в том, что они признают смысл исторического процесса, а в том, что они ложно его понимают.
Неизвестный. Но почему же тогда громадное большинство должно непременно отвергнуть истину?
Духовник. На это в слове Божием есть совершенно определенный ответ.
Неизвестный. А именно?
Духовник. «...За то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи...» (2Фес. 2, 10–11).
Неизвестный. Пусть так. Но от этого церковное учение о смысле мировой истории не делается для меня яснее.
Духовник. Конечно, и я его тебе его разъясню, но сначала ответь мне на вопрос: сам прогресс, как какой-то процесс, в котором совершенствуется жизнь, ты считаешь несомненным фактом?
Неизвестный. Разумеется.
Духовник. Что же такое прогресс, с точки зрения людей неверующих? В чем смысл мировой истории, если ничего, кроме материи, не существует и все жизненные явления – не что иное, как физико-химические процессы, в которых по неизменным законам комбинируются атомы вещества?
Неизвестный. Неверующие люди на этот вопрос отвечают так: смысл мирового прогресса в постепенном улучшении жизни.
Духовник. Какою же мерою определяется улучшение или ухудшение жизни?
Неизвестный. Наслаждением. Культура увеличивает власть человека над природой, усложняет потребности и дает более полную возможность удовлетворить их. А это делает жизнь все более приятной и содержательной. Блага культуры доступны пока не всем, но дальнейший прогресс уничтожит неравенство, и тогда все будут наслаждаться одинаково. Таким образом, смысл прогресса лежит в постепенном увеличении наслаждений жизнью и в постепенном уничтожении неравенства в распределении этих наслаждений.
Духовник. Тот признак «улучшения», который указываешь ты, совершенно недостаточен.
Неизвестный. Для неверующих людей он кажется достаточным.
Духовник. Он достаточен только для тех практических задач, которые ставит перед собой большинство, а не для действительного уяснения смысла прогресса. Большинство стремится не к достижению высших духовных состояний, а к удовлетворению своих страстей и потому увеличение этих страстей и возможность более полного их удовлетворения, естественно, кажется этому большинству «прогрессом», то есть «улучшением жизни».
Неизвестный. Но почему же увеличение наслаждений не может осмыслить мировой прогресс?
Духовник. По трем причинам. Во-первых, надо еще доказать, что культура, действительно, увеличивает общую сумму наслаждений, а не уменьшает ее. Ведь увеличиваются не только наслаждения, но и страдания. И едва ли возможно теоретически доказать, что увеличение наслаждений идет быстрее, чем увеличение страданий. Во-вторых, понятие «наслаждение» крайне субъективно. Жизнь в больших городах, где можно пользоваться всеми благами культуры, многим кажется ужасной, и они бегут от нее к жизни менее культурной, но более соприкасающейся с природой. Значит, наслаждение благами культуры не может быть признаком общеобязательным. И в-третьих, если бы мы и признавали несомненным и общеобязательным увеличение наслаждений с развитием культуры, это не могло бы осмыслить мировую жизнь потому же, почему самые утонченные наслаждения не могут осмыслить жизнь отдельного человека.
Неизвестный. Мы, кажется, пришли с тобой к тому, с чего начали.
Духовник. И это вполне естественно. Ведь мировая жизнь складывается из жизни отдельных людей. И все, что мы говорили с тобой о человеке, имеет прямое отношение к человечеству. Мы видели, какое значение при вопросе о смысле жизни имеет идея бессмертия. Если смерть – конец бытия вообще, то жизнь человеческая, как не имеющая оправдания в высшей цели, является бесцельной, а, значит, и бессмысленной. Такою целью, дающей смысл всему ряду явлений, из которых слагается человеческая жизнь, может быть только вечность. Потому что только вечность, как беспредельное, может быть целью самой в себе. Все это в полной мере относится и к жизни человечества. И эту жизнь также может осмыслить лишь высшая цель, лежащая за пределами изменчивого ряда явлений. Разница только в том, что когда мы говорили об отдельном человеке, бессмысленность его жизни была совершенно очевидна потому, что неизбежность смерти у всех перед глазами. А когда вместо «человека» мы подставляем понятие «человечество» или еще более широкое понятие «мир», неизбежность смерти отодвигается в неопределенную даль, и потому бесцельность скрывается за некоторым туманом. Но ведь сколько нолей не складывай – их сумма всегда будет ноль. И в какую даль ни отодвигай бесцельность, она никогда от этого не станет целью. Попытки ввести моральный момент в атеистическое учение о прогрессе -совершенно безнадежны. Здесь так же, как и в вопросе о личной жизни, коль скоро все сводится к физико-химическим процессам, ни о какой морали не может быть и речи. Если у отдельных людей нет свободного выбора, если они только «комбинация атомов», если каждое действие их причинно-обусловлено, как всякое явление физического мира, то и мировая история – такой же механический процесс, где нет ни правых, ни виноватых, где нет ни смысла, ни цели, ни прогресса, ни регресса, а есть механическое чередование причинно-обусловленных фактов.
Неизвестный. Возможно, что ты прав. Я вовсе сейчас не склонен защищать материалистическое понимание истории. Но несостоятельность одной теории еще не доказывает состоятельность другой.
Духовник. Да, не доказывает, и не для этого я говорю тебе о бессмысленности понятия прогресса при материалистическом мировоззрении. Я хотел лишь установить, что всякое положительное решение вопроса о смысле мировой истории непременно должно быть религиозным. И разногласия могут быть только в понимании этого религиозного смысла.
Неизвестный. Допустим, что это так.
Духовник. Христианское понимание прогресса совершенно не походит на понимание мирское. И потому надо начать с того, чтобы вполне отрешиться от всех общепринятых понятий, слов, суждений, оценок. Надо забыть горделивые и ничего не значащие фразы о «победоносном шествии человечества по пути прогресса», о «величии человеческого гения», о «торжестве науки и техники», о каких-то «сверхъестественных достижениях культуры». Все это пустые слова, поскольку речь идет о смысле прогресса. Люди могут летать на аэропланах, как птицы, могут, сидя в своих кабинетах, видеть и слышать, что делается за тысячи верст, могут превратить свою жизнь в фантастическую сказку, где по движению волшебной палочки явятся самые сладкие яства и самые утонченные наслаждения, и в то же время вся эта поразительная культура ни в какой степени не будет сама по себе «прогрессом» и ни в какой степени не может осмыслить исторический процесс. Ставить вопрос о смысле прогресса может только христианское учение, потому что оно одно только знает конечную цель бытия вообще, и потому может, в связи с тем или иным значением исторического процесса, для достижения этой цели говорить о прогрессе и его смысле.
Христианская теория прогресса имеет за собой великие истины веры о сотворении мира и человека, о грехопадении, об Искуплении, о Церкви, о нравственном совершенствовании, о Промысле, о законе и благодати, о последних временах, явлении антихриста, о славном втором пришествии Христа. Дать действительный ответ на вопрос, что такое прогресс и каков его смысл, не может разум человеческий – это может сделать только Богооткровенное Христианское учение в своей совокупности.
Неизвестный. Но какое же определение ты дашь самому понятию прогресса? Я думаю, это понятие остается неизменным, какое бы ни было за ним общее мировоззрение.
Духовник. Нет, от общего мировоззрения меняется и самое определение понятия прогресса.
Неизвестный. Я этого не понимаю.
Духовник. Сейчас поймешь. Вспомни, как ты говорил с точки зрения людей неверующих о прогрессе. Прогресс – это постепенное увеличение наслаждений жизнью и постепенное уничтожение неравенства в распределении этих наслаждений.
Неизвестный. Совершенно верно. Это – в одно и то же время и определение понятия прогресса и раскрытие его смысла.
Духовник. Правильно. Посмотрим теперь, как определяется понятие прогресса с точки зрения христианского учения. По учению христианскому, прогресс – это такой процесс изменения жизни, в котором достигается общая цель мироздания. Как видишь, это нечто совсем иное, чем то, что говоришь ты. Из этого определения следует, что понять смысл прогресса – значит понять эту конечную цель мироздания и уяснить, каким образом прогресс мировой жизни ведет к ее достижению. Ты согласен с такой постановкой вопроса?
Неизвестный. Вполне.
Духовник. Нужно сказать еще несколько слов, почему конечная цель мироздания не может заключаться в каких бы то ни было материальных изменениях жизни. Ведь такие изменения связаны, как и все материальное, с понятием времени и пространства. Значит, если допустить, что смысл прогресса заключается в достижении наибольшей степени материальных благ, то дальнейшее приближение к этому еще недоступному идеалу, очевидно, должно быть поставлено в зависимость от дальнейшего движения времени.
Пройдет еще тысяча лет, люди станут еще ученее, еще более овладеют природой, изобретут еще несколько десятков удивительных машин, и тогда приблизится идеал полного земного благополучия. Такая зависимость прогресса от количества протекшего времени явно несообразна. При отрицании сотворения мира Божественной силой мы имеем в прошлом бесконечность во времени. Значит, какое бы количество времени ни требовалось для высших достижений в материальных изменениях мира – оно уже дано в этой бесконечности и потому то или иное несовершенство не может быть объяснено недостатком времени. Нельзя говорить: вот, пройдет еще 1000 лет, и мы достигнем чего-то такого, чего нельзя было достигнуть, пока эти 1000 лет не прошли. Нельзя говорить так потому, что эти и всякие другие тысячи лет для материальных причинно-обусловленных явлений уже были в бесконечности прошлого. Совершенно ясно, что вне зависимости от времени может стоять только нравственная цель мироздания, а значит, возможен только нравственный смысл прогресса. Нравственный момент не обусловлен причинным рядом явлений. Абсолютно свободный акт воли не находится ни в какой зависимости от количества протекшего времени, и потому бесконечность в прошлом не имеет к нему никакого отношения. Какие бы тысячелетия ни отсчитывала история, пока свободный акт воли в данный момент не совершится, не будет достигнуто то. что требует для своего достижения этого свободного акта. Если мир, несмотря на вечность, продолжает изменяться, то это свидетельствует не о том, что недостаточно прошло времени для достижения материальных задач, а о том, что смысл всех происходящих в мировой жизни изменений лежит в области нравственной, от времени не зависящей и временем не связанной. Такую цель мироздания и такой смысл прогресса открывает нам христианское учение.
По христианскому учению, конечная цель мироздания, как и отдельной человеческой жизни, заключается в совершенном восстановлении через веру в Иисуса Христа нарушенного в грехопадении единства с Богом. Ибо «соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1Кор. 6, 17). В это единство должны войти не отдельные, ничем не связанные между собой люди, а люди, объединенные в таинственное Тело Христово, в святую Церковь. Это должно быть единство в Боге не только человека, но и всей жизни. Ибо «и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8, 21). Это должно быть единство не только всей жизни, но и всей вселенной, ибо «мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2Пет. 3, 13). Словом, «да будет Бог все во всем» (1Кор. 15, 28). Вот что стоит в конце мировой жизни, вот что дает смысл историческому процессу, и вот приближение к какой цели дает основание этот процесс именовать прогрессом.
Прогресс – это не аэропланы, радио, чудеса техники и утонченные наслаждения – это страшная борьба с мировым злом, препятствующим достижению конечной цели мироздания – единству с Богом.
Рассмотрим же теперь самый процесс исторической жизни и как достигается в нем эта конечная цель.
Исторический процесс – это, с одной стороны, созидающееся Царство Христово – святая Церковь, а с другой – созидающееся царство антихриста.
Неизвестный. Что ты разумеешь под антихристом -определенную личность или общее нравственное состояние мира.
Духовник. В процессе живой личности антихриста еще нет, так же, как нет Христа, пришедшего во славе. Но дух антихриста действует в мире и постепенно подготовляет такое состояние зла, при котором сделается возможным воплощение этого духа и в определенную личность.»...Дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире» (1Ин. 4, 3). Смысл всех мировых изменений лежит в процессе моральной дифференциации, которая окончательно отделит царство Христово от царства антихриста.
Неизвестный. Но ведь в первоначальном христианстве дана была эта дифференциация. Ты сам говорил, что церковь и мир отделены непроходимой стеной. Зачем же «процесс»?
Духовник. Церковь и мир были действительно резко разграничены в первоначальном христианстве. Но разве все, что могла вместить в себя Церковь, было отделено от мира? Разве это разделение до конца рассекло всю мирскую жизнь? Разве не нужен был долгий процесс, чтобы весь мир прошел через это разделение. Вспомни слова Ап. Петра: «Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением: но долготерпит нас, не желая чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию». (2Пет. 3, 9).
Завершится ли земной прогресс благополучием? Церковь отвечает на этот вопрос категорическим отрицанием. По учению Церкви, мировая жизнь в смысле земного благополучия будет все более и более ухудшаться, пока не придет к катастрофе. Земного счастья человечество не достигнет никогда. И в этом смысле никакого прогресса не существует. Здесь лежит целая пропасть между материалистическим и христианским мировоззрением.
Христианское учение о прогрессе понимает исторический процесс не как постепенное достижение материального благополучия, а как постепенное внутреннее самоопределение добра и зла.
Прогресс не есть созидание материального блага, а разделение противоположных нравственных начал. Внешняя история мира есть простое следствие этих внутренних столкновений, этой борьбы. Этот процесс разделения прежде всего касается взаимоотношений Церкви и мира. Здесь дифференциация приводит к решительному и полному их противоположению. Затем тот же процесс касается Церкви, ее в особенности. Здесь отсеивается чистая пшеница от сорных трав. Затем он проходит через всю мирскую жизнь – и здесь одних приближает к спасению в порядке естественно-природного развития, других – повергает в бездну окончательного растления. Этот процесс поэтому касается каждой человеческой души, где смешанные начала добра и зла все резче и резче разделяются и все ожесточеннее противоборствуют. Этот процесс в своих последних стадиях развития окончательно разрывает связь между Церковью и миром, Христом и Велиаром. Церковь приводит к чистоте Апостольского века. Мир – к окончательному нравственному падению. Каждая отдельная душа ставится перед необходимостью выбрать себе господина.
Только рассмотрев все пути этого процесса, можно прийти и к правильному пониманию конца мировой истории, явления антихриста, последней катастрофы и второго пришествия Господа, поскольку все это открыто в Божественном откровении.
Неизвестный. Я прошу тебя говорить все, что ты найдешь нужным для возможно более полного ответа на мой вопрос.
Духовник. Хорошо. Итак Церковь и мир – это основное разделение в процессе исторического развития. Это – первая и последняя дифференциация добра и зла, ибо «не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10, 34).
Происхождение Церкви – сверхъестественное. Ее сущность – таинственное Тело Христово. Ее жизнь – благодатная жизнь в Боге, ибо «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36).
Внутренняя жизнь Церкви вся зиждется на истинной свободе, на благодати, на духовном единстве, на нравственном авторитете. В ней решительно преодолевается всякое насилие, неравенство и эгоизм. «...Князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так...» (Мф. 20, 25–26). «...Стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5, 1). «Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков» (1Кор. 7, 23).
В историческом процессе отношения Церкви с миром принципиально не изменялись никогда. Но фактически они не оставались неизменными. И смысл всех бывших фактических изменений лежит в постепенном разделении Церкви и мира, необходимом для достижения конечной цели мироздания. Первоначальная Церковь была более обособлена от мира, чем Церковь последующих веков. И с точки зрения полноты самоопределения всего церковного и мирского может казаться, что исторический процесс в этом отношении нельзя назвать «прогрессом», дифференциация не увеличивалась, а ослаблялась, грань между Церковью и миром как бы исчезла, и Церковь явно поддавалась обмирщению.
Но процесс надо брать не в отдельных его стадиях, а во всей совокупности, и тогда оценка промежуточных состояний окажется совсем иной. Как в отдельной жизни человека многие события, когда они совершаются, оцениваются нами отрицательно, а впоследствии, к концу жизни, открывается положительный их смысл – так же и в процессе исторической жизни многое, что кажется движением назад или в сторону, в общем ходе истории оказывается прогрессом.
Первоначальная Церковь, этот «монастырь в миру», была в более совершенном разделении с миром, чем Церковь последующего времени. Но мир не был достаточно дифференцирован на церковное и нецерковное, поэтому прежде чем прийти к окончательному самоопределению всего Церковного и всего мирского, должно было произойти многое. Евангелие должно было распространиться по всей земле, и в сферу церковной жизни вошло множество народов. Пусть этот процесс повлек за собой некоторое обмирщение земной Церкви. Пусть просочилось из мира в Церковь многое, о чем сказано: «среди вас да не будет так». Но этот процесс в общем ходе истории является прогрессом, потому что через него подготовляется окончательное разделение всего мирского и всего церковного, необходимое для достижения конечной цели мироздания.
Мир в отношении Церкви по-своему пережил тот же процесс. И он начал с более совершенного отрицания Церкви. Эпоха гонений была эпохой полного разделения мирского и церковного начал. В дальнейшем этот натиск на Церковь ослаб, а вместе с тем ослабла грань, отделяющая мир от Церкви. Постепенно мир путем слияния с Церковью стал стремиться к власти в благодатном царстве не от мира сего. И этот процесс, взятый в своей изолированности, может казаться движением назад уже с точки зрения чистоты разделения мирского начала и Церкви. Ибо Церковь получила влияние на мирскую жизнь и сама подверглась влиянию мирской жизни. В результате стушевывалось разделение мира и Церкви по сравнению с эпохой гонений, но в общем ходе истории и это служит делу последнего разделения добра и зла, мира и Церкви – ибо приводит к самому ожесточенному отрицанию Церкви, а значит и самой полной дифференциации.
Неизвестный. Разделение между Церковью и миром для меня ясно. Ясен и процесс, которым идет это разделение. Больше того, самый вопрос мой вытекает в значительной степени именно из этого несомненного противоположения. Поэтому для меня важно уяснить себе не процесс разделения Церкви и мира, а дифференциацию каждого из них в отдельности.
Духовник. Я это знаю. Но общая картина мирового процесса в церковном понимании была бы не полной, если бы я не сказал об этом основном разделении.
Неизвестный. Конечно, конечно, это просто мое нетерпение, ведь то, что ты говоришь о разделении Церкви и мира, я представлял себе именно так, как ты говоришь, а то, что можешь сказать о дифференциации Церкви и особенно мира в отдельности, я не представляю совершенно. Но, пожалуйста, продолжай говорить так, как находишь нужным. Это основное условие наших разговоров.
Духовник. О разделении Церкви и мира я уже сказал, перейдем теперь к рассмотрению того же процесса в жизни самой Церкви и здесь мы увидим ту же борьбу добра и зла, то же разделение противоположных начал, тот же дух Христа и антихриста. Спаситель сказал своим ученикам: «...берегитесь, чтобы кто не- прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят» (Мф. 24, 4, 5). Слова Спасителя начали сбываться с первых же дней бытия Церкви. Уже при жизни Апостолов явились еретики, те, о которых Ап. Иоанн сказал: «...вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов... Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами: но они вышли, и через то открылось, что не все наши» (1Ин. 2, 18–19).
Это была антихристовская гордыня ума, стремящаяся исказить христианское учение. В дальнейшей истории Церкви начались страшные внутренние потрясения, гораздо более волновавшие Церковь, чем все внешние нападения на нее мира. Что лежало в основе этих внутренних нападений? Дух антихриста. Стремление создать подделку истинной Церкви, подменить Христа. Это было то, о чем сказал Спаситель ученикам: «многие придут под именем Моим и будут говорить: «я Христос» (Мф. 24, 5).
Что делала Церковь, преодолевая эти нападения? Отделялась от антихриста, очищалась в этом процессе внутренней борьбы. Это была та дифференциация, в которой Церковь достигала все большего и большего самоопределения. Достаточно вспомнить пятидесятилетнюю эпоху борьбы с арианством и столетнюю борьбу с иконоборчеством, чтобы совершенно в конкретных формах представить себе смысл этого процесса. Дух антихриста – это дух самоутверждения, гордыни, самости, рабства, лжи, страстей. Все это составляло сущность и внутренних восстаний на истинную Церковь.
Арианство стремилось подменить непостижимые Богооткровенные истины веры понятною для ума ложью. Церковь боролась с ересью не силой оружия, а силой исповедания истины. Арианские гонения были не менее жестоки, чем языческие. А христиане противоборствовали им терпением, святостью, неизменной преданностью истинной святой Церкви Христовой. И что дала Церкви эта борьба, как не разделение Христа и антихриста? А иконоборчество? Разве и эта ересь не была «подделкой»? Разве под видом борьбы с языческим началом во имя «истинной Церкви» не стремился антихрист ужасающими насилиями, ложью и клеветой исказить истинное учение Церкви? И что дал этот процесс внутренней борьбы с ересью, как не отсев чистой пшеницы от сорных трав? И что такое вообще вся эпоха Вселенских Соборов, как не борьба Христа и антихриста в недрах самой Церкви?
Борьба эта не прекратилась и после Вселенских Соборов, не прекратится и до последних дней земного бытия Церкви. Изменяются лишь условия этой борьбы в зависимости от изменения внешних условий жизни, изменяется повод борьбы в зависимости от того, на что именно нападает враг, который делается все хитрей, и потому подделки его более и более трудно распознаваемы, но дух и сущность нападений остаются теми же. Будет ли вестись борьба за чистоту истинной веры, или за чистоту Богопочитания, или за канонический строй Церкви, или за внутреннюю свободу Христа в ней – в своей сущности все это будет борьба Христа и антихриста, все это будет процесс разделения истинной Церкви от ее подделки. И результат этого процесса – все большее самоопределение истинной Церкви и отсев от плевел чистой пшеницы.
Поэтому и должен быть назван этот процесс прогрессом. В страшных испытаниях и скорбях этой борьбы, отвечая на насилие терпением, на ложь – исповеданием истины, будет сберегаться в безупречной чистоте своей святая Церковь к последним дням мира.
Лжецерковь будет существовать до конца исторического процесса. Внешне она будет сильнее и многочисленнее истинной Церкви. «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24, 24). Не эта кажущаяся могучей лжецерковь, а гонимая, презираемая в миру, ушедшая в пустыню Церковь – будет истинной Церковью Христовой.
Неизвестный. Да, все это очень ясно, и возможно, что все это так. Но ведь все, что ты говоришь о Церкви, нисколько не приближает нас к решению моего вопроса о смысле мирской жизни.
Духовник. Нет, приближает. Мы уже увидели, что мирская жизнь не безразлична в процессе дифференциации, а значит, и в достижении конечной цели мироздания.
Неизвестный. Но это не положительное, а отрицательное значение. Едва ли оно достаточно, чтобы оправдать исторический процесс.
Духовник. Разумеется, недостаточно, но ведь мы о мире сказали не все.
Неизвестный. Я думаю, ты понимаешь, с каким нетерпением я слушаю тебя дальше.
Подписывайтесь на мою страничку. Продолжение следует...
p.s. Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.
На ваши вопросы или пожелания, я готов ответить в Telergram: Prostets2024
Для новых посетителей моей странички, рекомендую прежде размещённый материал:
Серия диалогов неверующего со священником: Диалоги
Серия постов: Наука и религия
Серия постов: Вера и неверие
Пост о «врагах» прогресса: Мракобесие
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
«Докажи мне что Бог есть». Часть 2
Доброго всем вечера, друзья!
В продолжение ранее начатой мною темы, хотел бы разместить несколько материалов, которые я адресую первым двум категориям людей (о них написано в 1 части).
Автор первого письма, святитель Николай Сербский (Велимирович):
«Один Ваш друг постоянно твердит: нет Бога! Его слова Вас мучают и хлещут, как плеть. Вы боретесь за свою жизнь и за свою душу. Вы правильно понимаете, что, если нет всесильного Бога живаго, Который сильнее смерти, тогда единственный всесильный бог – смерть. Тогда все живые существа на свете просто игрушки в лапах всемогущей смерти, словно мышь в когтях голодной кошки. Однажды Вы, разволновавшись, сказали своему бедному другу: «Бог есть, это тебя нет!». И Вы не ошиблись, ибо те, кто отпал от вечного Жизнодавца в этом мире, будут отлучены от Него и в мире ином. И ни здесь, ни там не узнают они величественного Создателя всех тварей. А быть в разлуке с Ним – это хуже, чем не быть вовсе.
На Вашем месте я бы сказал ему так.
Неверно говоришь, друг: «Нет Бога». Вернее сказать: «У меня нет Бога», ибо и сам видишь, что многие люди вокруг тебя ощущают присутствие Бога и говорят: «Есть Бог!». Следовательно, Бога нет у тебя, а не вообще.
Ты говоришь так, как если бы больной сказал: «Нет на свете здоровья». Он, не солгав, может сказать только, что он не имеет здоровья, но если скажет: «Здоровья в мире вообще нет», солжет.
Ты говоришь так, как если бы слепой сказал: «Нет в мире света». Есть свет, весь мир наполнен светом, но он, бедный слепой, не видит света. Но если бы верно сказал, сказал бы: «Не имею света».
Ты говоришь так, как если бы нищий сказал: «Нет на свете золота». Есть золото и на земле, и под землей. Кто скажет, что нет золота, неправду скажет. А если скажет правду, должен сказать: «У меня нет золота».
Ты говоришь так, как если бы злодей сказал: «Нет на свете доброты». В нем самом нет доброты, а не на свете. Потому не ошибся бы, если бы сказал: «Во мне нет доброты».
Так же и ты, друг мой, неверно говоришь: «Нет Бога!». Ибо, если ты чего не имеешь, не значит, что не имеет этого никто и нет этого в мире. А кто дал тебе власть говорить от имени всего мира? Кто дал тебе право свою болезнь и свою бедность навязывать всем?
Если же признаешь и скажешь: «Я не имею Бога», тогда признаешь истину, и это будет твоя исповедь. Ибо были и есть выдающиеся люди, которые не имели Бога, но Бог имел их, до их последнего вздоха. Если и при последнем вздохе скажут, что не имеют Бога, тогда и Бог отойдет от них. И вычеркнет их из Книги жизни. Поэтому прошу тебя, друг мой, ради твоей души, ради вечной жизни и вечного Царства, ради слез и ран Христовых, прошу тебя: обрати твое дерзкое исповедание в исповедание покаянное. А то, что после этого должен будешь делать, Церковь тебе скажет, спрашивай!
Мир тебе и благословение от Господа».
Автор второй цитаты, святой жизни человек и тоже почти наш современник, живший в прошлом веке, преподобный Иосиф Исихаст:
«Если благодать Божия не просветит человека, то, сколько бы не было сказано ему слов, не будет пользы. На какое то мгновение он к ним прислушивается, а уже в следующее снова возвращается, плененный, к своему мнению. Однако если вместе со словом подействует Благодать, то, при благом произволении и стремлении человека, в тот же час происходит перемена. С этого момента изменяется его жизнь. Но это случается с тем, кто не испортил свой внутренний слух и не ожесточил свою совесть». А со слушающими и остающимися по непослушанию в своих злых пожеланиях, с такими хоть день и ночь говори, хоть всю мудрость Святых отцов в их уши залей, хоть чудеса перед их глазами сотвори, хоть течение Нила на них обрати, они не получат ни капли пользы».
Не знаю, друзья, что вам придётся близко по душе из этих двух материалов. Может вообще ничего.
В завершении поста, я хотел бы сказать о том, что не буду больше отвечать здесь на ваши комментарии и вопросы. Я занимался этим около трёх месяцев и много на что ответил. Начинать вновь переливать из пустого в порожнее, желания и времени нет. Я не ухожу от диалогов или ответов на ваши вопросы, они просто переходят в другой формат. Можете писать мне в Telegram: Prostets2024
p.s. Для новых посетителей моей странички, я буду публиковать ссылки на прежде размещённый материал, который всем рекомендую для прочтения:
Серия диалогов неверующего со священником: Диалоги
Серия постов: Наука и религия
Серия постов: Вера и неверие
Пост о «врагах» прогресса: Мракобесие