Так вот уже в сумерках Карл поднял голову, его имя Карл.Там папа немец, а мама дочь бая одного из южно казахстанских племён.Переселившихся из Китая после развала СССР.Поэтому собственно они и оказались в наших местах.Потому что , есть обычаи похуже кровной мести, но почему то в радиусе не далее 1 000 км.От места происшествия.Не силён я их обычаях в общем.

Поднял Карл голову и знатно удивился.Заметьте пока ещё удивился, а не знатно охуел.Это произойдет позже..На перилке кладки сидел человек.Даже в сумерках было видно что сидит он на корточках, на перилке из сухой-но извините жерди.Толщиной хорошо если с детородный орган местного племенного быка Бориса.Кстати, почему этих неугомонных ,я про быков, всегда зовут Борька?

Ну глянул, и глянул.Мало ли кто может там быть.Мало ли как он разместился.Согласитесь демократия подразумевает свободу действий, если ты ни кому не мешаешь.Сидящий точно не мешал.Пока что.

До него оставалось по прямой метров 10 , со слов Карла, а по руслу хороший полтинник метров.Тыкая в кусты бочажки , а иногда и хлопая вершью по воде, добытчик и культуртрегер продвигался вперёд.И всё..... .

Дикий крик, от которого вставали дыбом волосы, волна ужаса и ВОДЫ , внезапно вспенившаяся вокруг него, вывели Карла из приятного , в общем время провождения.Представьте КРИК , ВОДА бушующая вокруг.При полном спокойствии в атмосфере.И ЗАПАХ тухлой рыбы.Тухлой рыбы.

Запомните запах водяного -это запах ТУХЛОЙ рыбы.Сюрстрёмминг-по словам Карла это ни о чём на фоне им изведанного.Благо находился он у берега и рывком выбросил себя из речки.Изрезав руки осокой.И уже выбираясь из воду увидел стоящего на перилке,, человека,, худого как палка .тонкого и равного по толщине по всем конечностям и телу.Закинув голову он КРИЧАЛ.Звук однотонный и высокий.Потом ,,человек,, не отталкиваясь на первый взгляд взмыл над перилкой и нырнул в речку.И всё.... .

Сеть снова осталась в речке.Она так и не нашлась.Вешня тоже благополучно канула в пространство.Карл более года не ходи этой кладкой.Первый раз рискнул зимой.Зимой не страшно.Зимой лёд.

Одним словом .Речушка эта была обычной кормовой базой водяного.Или его разновидности.В замен того что люди не трогали его кормушку, он вполне добросовестно наполнял рыбой соседние речушки.

Но очень и очень не любил когда кто то начинал добывать рыбу,раков да хоть головастиков в ЕГО речке.Снасти изчезали без следа.Ни одного случвая что бы нашлись.Рыбу словить было не возможно.И не дай вам Бог попробовать воспользоваться острогой.Именно ВЫ после этого не поймаете рыбу от слова совсем и в соседних речках.

Местные это давно знали.Не наблюдая самого хозяина местной водяной жизни , прекрасно с ним ладили.И только пониженная коммуникабельность повара Карла и послужила причиной этой истории .И седины.Вопрос о происхождении которой и вызвал изложение самой истории.Как вы помните моя седина имеет похожее происхождение.

Позже Карл стал своим в клубе.Там узнал более подробно причину своего приключения.Был утешен что его ни кто не утопил бы.Потому что ,,наш,, не злой.Но и обижать его не стоит.

Вот в принципе я вся история о водяном и отличном парне , но хреновом грузчике Карле.

Вспомнилось одно из последних моих воскресений в гватемальской клинике.

Пошли с девочками в гости к донне Глории, нашей соседке и большому другу волонтёров — вечно она всех нас подкармливает чем-нибудь: то кастрюльку спросит — атоля в неё плеснёт (такой киселеобразной массы из риса, воды, молока и сахара), то вечером сынишку пошлёт — он узелок тортилий кукурузных в окошко кухни сунет.

Вот и сегодня не просто так позвала, а печь и кушать доблаты.
Доблаты — это такие пирожки традиционные гватемальские. Тесто для них (из чёрной кукурузной муки, воды и соли) за сутки до выпечки делается, не быстро. Кукурузная мука не такая клейкая, как пшеничная — ей время нужно, чтобы расклеиться, как следует. Время долгое и вымешивание частое — каждый два-три часа всю массу нужно тщательно проминать руками.
Оттого-то у донны Глории руки очень болят, она почти каждый день с тестом работает, чтобы напечь тортильи и доблаты для продажи, да сынишек прокормить. Вот и ходит она к нам в клинику, то за таблетками от давления, то за кремом от боли в руках.

Но сегодня мы не про лекарства болтаем.
Хохочем, что не получается у каждой из нас с первого раза слепить аккуратный пирожок — крошится тесто, непривычное. В серединку кладём тёртую морковку, сырую. В глубине души мы рассчитывали на сыр, ну, или на картошечку хотя бы — очень уж соскучились по вкусной еде. Но, что есть.
Сыр в Гватемале невидано дорогой — мы себе в клинику изредка чуть-чуть купить можем, а местные и вовсе почти никогда его не едят. Картошка тоже недешёвая, да ещё и портится со страшной скоростью вне холодильника — через пару-тройку дней уже гнилостные ямки с мошками заводятся. Морковка тут самая недорогая из овощей и хранится как-то подольше, дней пять-шесть хотя бы. Пусть и мягчеет от жары, но всё же не загнивает, и на том спасибо.

Навострились быстро. Из чёрного теста лепим лепёшечки, в серединку каждой кладём ложку моркови, защипываем — и на сковороду, в масло. Не отходим от огня, стоим, ждём — что спечётся из наших творений.
Под масляный треск расспрашиваем старенькую маму донны Глории о самочувствии. Ей на днях у нас операцию сделали, огромную липому из плеча вытащили. Хирурга на постоянной основе в клинике нет, она несколько месяцев ждала, пока откуда-нибудь приедет, удалит. Резали под местной анестезией, бабушка морщилась, но стерпела всё. Теперь уже бодро себя чувствует, и рукой и плечом шевелит без боли, как новенькими.

Узнаём от Глории, что основной цвет национального женского гватемальского костюма в каждом департаменте страны разный. Вот, в нашем Тотоникапане, например, главным цветом является красный. Не знает она — почему так. И мы не знаем. Может с цветков граната на горных склонах, а может с потоков лавы вулканической в ночи списали его здешние майя… Не знаем. Но цветёт-горит алое: и на поясе Глории зигзагами, и на юбке ромбиками, и на блузе перьями птичьими.

Возвращаемся в клинику с узелком, в который запрятана тарелочка с нашим сегодняшним ужином — морковными доблатами и плошкой пряного перечного соуса. Пахнет печёной морковью на всю улицу и дальше — за горы. Для меня многие слова — пахнут. Так вот бедность — она морковью пахнет, единственным доступным ей лакомством. Теперь знаю это. Запомню надолго, кажется.

Клиника, где я жила и работала: https://he-he.org/