История + Приключения

Нет дороги длиннее короткой. Однажды, курсе на третьем универа, я вышел из трамвая и вместо спуска в подземный переход решил срезать путь — перепрыгнуть ограждение трамвайной остановки и перебежать Лиговский проспект.

Я, конечно, не знал, что ограждение закреплено, как сказала бы моя бабушка, «на живую нитку». Во время прыжка оно подалось чуть вперёд, я на секунду завис в высшей точке, вытянув шею, запутался в ногах и кувырнулся через голову на проезжую часть. Упал на спину и задергал конечностями, как перевернутая черепаха. Хотя бы заранее посмотрел, что машины были далеко.

Когда в следующий раз я решил пойти короткой дорогой, мы всей компанией пёрли девять часов на лошадях по чёрной алтайской тайге. И плакать от бессилия там было нельзя, потому что тогда комары начинали прилипать к лицу.

Поэтому как же остро я почувствовал связь времен и общность человеческих судеб, когда прочёл про Северо-Западный проход! Северо-Западный проход — это воплощение понятия «срезать путь». Самая короткая дорога на Земле.

Представьте себя человеком 15 века: как было бы здорово не идти из Тихого океана в Атлантику в обход возмутительно длинной Южной Америки, а быстренько проскочить поверху — Северным ледовитым океаном вдоль побережья Северной Америки. Дело за малым — найти этот самый проход, потому что на пути лежит Канадский арктический архипелаг, куча островов и в целом довольно холодно. Но эх, где наша не пропадала.

Поэтому в Северо-Западный проход или, лучше сказать, в «идею Северо-Западного прохода» стали бросаться судами и людьми. Британцы, итальянцы, французы и снова британцы, португальцы и русские опять и опять, поодиночке и группами брали курс чуть выше Ньюфаундленда и царапали бортами кораблей арктические льды.

Создавались компании и кампании по поиску Северо-Западного прохода, а короли и королевы не жалели средств отважным мореплавателям. Мореплаватели брали средства и навсегда скрывались подо льдом.

Когда подходил к концу третий век попыток, за дело даже взялся пресловутый и знаменитый Джеймс Кук. У него тоже ничего не вышло и на обратном пути он заглянул на открытые им ранее Гавайские острова, чтобы, так сказать, пережить неудачу. Ха-ха.

Если совсем коротко, то отважные европейские мореходы в поисках славы, научного триумфа и финансового благополучия бились о Северо-Западный проход четыреста лет.

Только в 1906 году норвежец Руаль Амундсен прошёл его полностью по воде — и формально это была чистая победа. В отличие от британцев, например, которых щедро спонсировали, Амундсен отплывал спешно, под покровом ночи, спасаясь от кредиторов, на старой зверобойной яхте «Йоа». Впрочем, яхта была даже чуть модернизированная — Амундсен поставил на неё могучий керосиновый двигатель мощность в 13 лошадиных сил.

На короткую дорогу Амундсену понадобилось три с половиной года.

Правда, в пути он отвлекался то на достижение магнитного полюса на собаках в 57-градусный мороз, то на обнаружение сифилиса у эскимосов. То на взрывание динамитом иглу этих самых эскимосов, когда они позаимствовали из трюмов «Йоа» съестные запасы. То на ещё одну внезапную зимовку во льдах, которую устроил, по мнению его команды, просто потому, что считал двухгодичную экспедицию слишком короткой. Его земляки Нансен и Свердруп, например, плавали три и четыре года соответственно, а он что, хуже, что ли?

Если говорить о том, чем Амундсену аукнулась эта короткая дорога, то по прибытии в Сан-Франциско ему пришлось сразу же продать судно, чтобы хоть как-то разобраться с долгами. А все, кого бы он ни встретил по возвращении, определяли его возраст между 59 и 75 годами. Амундсену меж тем было 33.

Помимо бурных отношений с эскимосами, результат экспедиции был такой: Северо-Западный проход открыт! Но торговое судоходство по нему наладить нельзя. Что? Да.

Слишком холодно, слишком сложно, слишком много льда. А через каких-то четырнадцать лет после экспедиции Амундсена открыли Панамский канал, и огибать возмутительно длинную Южную Америку, отпала всякая необходимость. Справились без всяких там Северо-Западных проходов. Вообще идею построить канал впервые озвучили ещё в 16 веке, но там король Испании запретил подобные проекты по религиозным соображениям: «Что Бог соединил, человек разъединить не может». Или, как говорил товарищ Сухов: «Лучше, конечно, помучиться...»

Впрочем, за последние десятилетия льды в регионе Канадского арктического архипелага так здорово подтаяли, что Северо-Западный проход сделался вполне пригодным для навигации. Поскольку это произошло из-за глобального потепления, спасибо всем — мы вместе закончили то, что начал Амундсен.

Учитывая вышесказанное, ругать себя за желание срезать путь ни в коем случае нельзя. Польстившись в очередной раз на «короткую дорогу» и нарвавшись на неприятности — считайте, что вами двигало не безрассудство, а дух великих первооткрывателей прошлого.

Когда в следующий раз кто-то упрекнёт вас за попытку выбрать неочевидный путь или решение, спокойно бросьте ему через плечо, что вы решили нынче идти Северо-Западным проходом.

Глава 3

Костя был первым, с кем я познакомился в тот день. Я был во втором классе и бывало, после уроков, присаживался на какую-нибудь красивую скамейку с видом на фонтаны, лиственные фигуры или с видом на небольшое озеро.

Одна скамейка мне нравилась больше других, она стояла рядом с ларьком мороженного. Иногда родители давали мне мелочь на мороженое, иногда я потихоньку заныривал в кошелек и брал несколько рублей сам. Ни разу не попался. Мои родители либо не считали всё досконально, либо закрывали на это глаза. Я надеюсь на первый вариант.

Шестого сентября, в ещё жаркий день, после типично тяжелого дня для второклассника, с нелегально добытой мелочью, я подошел к ларьку с мороженным и постучал в окошко. Портфель был особенно тяжелым в тот день и долго у ларька стоять не хотелось. Окошко приоткрылось чуть позже, чем хотелось и на меня посмотрел Жак — владелец ларька и продавец в одном лице, собственной персоной. У меня от него всегда были мурашки по коже. Что-то было в его взгляде неправильное, чужеродное. Говорят, он переехал из Франции к одной русской блондинке, что покорила его сердце. Мать постоянно ставила его в пример моему отцу, рассказывая, как Жак, давно, чуть ли не на лошади, с большущим букетом цветов, запел французскую песню о любви под балконом своей будущей жены. Отец же напоминал ей что с ними произошло не так давно. От того элегантного француза с маленькими ухоженными усиками не осталось и следа. Его будущая жена стала бывшей и теперь, Жак, в желтой, бывшей белой майке, брал из моей маленькой руки мелочь и бросал в меня стаканчик ванильного мороженного, с угрюмым лицом, и резко захлопывал окошко. Ларек был единственным что у него осталось после развода с женой. Отец сказал, что Жаку повезло остаться хотя бы с ларьком — Ох уж эти женщины, — добавлял он, потише, уже мне, когда думал, что мама не слышит. Она слышала и била его полотенцем.

Я сел на лавку и смотрел на безжизненные лица детей, что учились со второй смены. С улыбкой до ушей. Всё могло сложиться совершенно иначе, не начни я злорадствовать на показ.

Один пацан моего же возраста, проходивший мимо, в школу, заметил мою ухмылку и ему было, что сказать по этому поводу.

— Че лыбишься? - выпрыснул он на меня с чистой ненавистью.

— Я не лыблюсь, я улыбаюсь! — поставил я его на место.

Он подошел поближе. Это меня напрягло, но вида я не подавал.

— Ты лыбишься, я тебя уже пятый день с этой лыбой наблюдаю! Я знаю почему ты это делаешь. Потому что с первой смены учишься. И теперь смотришь как я иду в школу и издеваешься!

— Ни в коем случае, — и да, я всё ещё лыбился, облизывая мороженое.

Пацан потратил пару секунд на раздумья.

— Я тоже с первой смены учусь, — он топнул ногой.

— Да, и что же ты тогда в сторону школы идешь? — Спросил я, не скрывая смех.

— Я тебе докажу, двигайся.

Я придвинулся к краю лавки где стоял мой портфель. Пацан снял свой и сел рядом.

Признаться, честно, тогда он меня заинтриговал. Неужели он собирался прогуляет школу только, чтобы бы утереть мне нос?

— Дай-ка мне укусить, — сказал он и ткнул пальцем на мороженое.

— Нет, — ненадолго оторвавшись от мороженного, ответил я.

Наглости ему было не занимать.

— Почему нет?

— Потому что оно мое, я его купил. Тебе надо, сходи и купи себе сам.

— У меня нет денег.

Я посмотрел на него и попытался всей мимикой лица сказать, что мол, «это не моя проблема».

— Так укради, я вот у своих родителей же краду.

— Крадешь? Как круто!

Я облизнул мороженое и язык во рту покрылся приятным холодом. Что-то выдало наслаждение на моем лица, раз пацан пододвинулся ближе. Тут у меня зародилось подозрение. Он же делал вид будто его что-то увлекло в случайном кустике напротив нас. Я думал он попытается выхватить мороженое и напряг все мышцы на теле, приводя их боевую готовность. Не зря. Он резко вытянул руки, я также резка убрал мороженое. Пацан облокотился на меня свои туловищем и затребовал:

— Дай!

— Нет!

Его это не остановило. Когда он уже навалился на меня всем телом, я резко выскользнул в сторону и пацан плюхнулся на лавку, ударившись об неё лицом.

Я засмеялся. Его лицо покраснело от боли, мое - от смеха. Это его взбесило. И вот уже тогда, он, оттолкнувшись от скамейки, прыгнул на меня, и мы вмести упали на землю. Мороженое тоже упало, но нам обоим уже было всё равно. Вскарабкавшись на меня лежачего и смеющегося над ним, он пытался пробиться сквозь мои руки, своими кулаками, к лицу. Когда ему это удалось, я перестал смеяться - игры кончились. Две красные, слюнявые и злые морды бились как они думали не на жизнь, а на смерть. В конце концов он получил свое мороженое раздавив его спиной. Казалось, ничто не могло нас остановить. Пока мы не услышали плач.

— Стой! Ты слышишь? — сказал пацан, лежащий на моём мороженом, готовящийся к удару по его щеке, от поднятого мной кулака.

Я ударил его по лицу.

— Ааа, — он скорчил лицо от боли, — да стой же, стой, кто-то плачет, слышишь?

— Да, и вижу, этот ты! — я замахнулся опять, пацан сжался, как черепаха и приготовился к удару, но всё же сказал, - нет, я серьёзно, это не я! У меня всего одна слезинка.

Я прислушался к окружению и вправду услышал плач.

— Откуда он идет? — спросил я.

— За теми кустами где-то, — он указал на кусты позади меня. — Мы можем сходить узнать. Слезь пожалуйста. У меня спина от мороженного замерзла. И промокла.

Мне стало его жалко и честно говоря, я бы встал даже если бы плач остановился.

— Девчачий плач, точно тебе говорю, — сказал он отряхиваясь.

— Ну раз точно говоришь!

Пацан повернулся ко мне спиной.

— Большое пятно?

— С мороженое.

Он попытался руками дотянуться до остатков ванили. Безуспешно.

— Отряхни.

— Ещё чего, буду я руки марать. Ты сам виноват.

— Это потому что ты жмот!

— Это я жмот...

Плач усилился и сбил меня с мысли.

Я надел портфель, пацан взял свой в руки. Мы прошли за кусты и увидели, как на дорожке сидела девочка. Она держалась за стопу и не могла сдержать плач. Даже когда увидела нас.

Я надеялся, что пацан первый что-нибудь сделает или хотя бы подойдет к ней. Он ждал того же от меня. Мы переглянулись, и он указал головой в её сторону.

Я подошел к ней.

— Что случилось? — сказал я отстраненно, держа лямки портфеля.

— Ничего, — ответила она сквозь слезы.

— А что сидишь тогда и плачешь? — спросил пацан.

Она не ответила. Я присел рядом с ней.

— Меня Денис зовут. А тебя как?

— Маша, — промычала она.

— Что с ногой у тебя, Маша? Дай посмотрю.

— Стопа опухла. Я неправильно наступила.

Маша убрала руки от стопы и на её лодыжке, я увидел большую шишку.

— Ёшкин кот, да ты связки растянула! — объявил пацан.

— А ты кто такой? — поинтересовалась Маша.

— Костя, ты можешь встать?

— Сидела бы я здесь если бы могла?

Я рассмеялся.

— Щас один её понесешь, понял? — Костя сжал кулаки. Учитывая, как я отлупил его буквально минуту назад, непонятно, что он хотел этим показать.

— Мы её понесем? — неожиданно сообразил я.

— Понесете? — с надеждой в глазах и в голосе спросила Маша.

— Понесем, — выдохнул Костя.

Мы подняли Машу на:

— Раз.

— Два.

— Три.

— Ой, ой, ой, ой, — завизжала она.

— Тихо, Денис, аккуратно! — запричитал Костя.

— Я аккуратно, это ты не аккуратно.

— Ты слышь...

— Да всё мальчики, мне уже не больно, я твердо стою.

Частично это было правдой, Маша твердо стояла на одной ноге, насколько вообще можно твердо стоят на одной ноге.

— И чё? Куда мы её? — спросил я

— Где ты живешь? — спросил Костя у Маши.

— Я не хочу домой, я хочу в школу!

— Пфф, ты сказки не рассказывай, никто не хочет в школу. Ты случайно головой не стукнулась, когда связки растянула и упала? — ответил ей Костя.

Я засмеялся, он тоже. Мы посмотрели на Машу, оба ожидая увидеть хотя бы толику улыбки, но безуспешно. От этого и мы перестали смеяться.

— Всё будет хорошо, — попытался утешить её Костя.

Она наконец сказала, где живет и мы медленно зашагали.

Маши держалась за мое плечо мягкой ручкой, постоянно то усиливая, то расслабляя хватку, опасаясь падения. Я держал её крепко, но боялся, что, Костя случайно не так наступит на землю или повернется неудачно, а может слишком быстро, а может не вовремя, и повалит нас за собой в бок. В момент, когда подумал, что может быть, преувеличиваю его неуклюжесть безосновательно, мы повалились набок в сторону Кости. Маша упала на него, я упал на Машу. Она крикнула от боли.

— Прости, прости, — протараторил я, слезая с Маши.

— Аккуратней будь, — запричитал Костя.

Я сжал кулаки от его наглости.

— Это ты упал! Ты аккуратней.

Костя посмотрел на мои кулаки.

— Денис, успокойся, успокойся. Уже не важно кто и где, и когда упал. Главное, что мы сейчас поднимемся.

— Ты упал здесь и сейчас, — сказал я Косте, когда он поднялся.

Мы уставились на Машу.

— Вы что, ждете пока я сама встану? — удивилась она.

Рядом с нами распахнулось окошко. Только сейчас мы заметили, что завалились около ларька Жака и своей суматохой заставили его вытащить голову наружу.

— Вы что шумите? — спросил он недовольно, будто мы его разбудили. Скорее всего там всё и было.

— Можно мороженое пожалуйста, бесплатно? — с надеждой и отчаянием спросил Костя у Жака.

— Что с ногой? — Жак не заметил Костю и сразу обратился к Маше.

— Наступила неправильно, — Маша засмущалась.

Жак вздохнул и закрыл окошко, что-то пробубнив себе под нос.

Мы втроём переглянулись и наверняка у нас всплыла одна и та же мысль — «А помочь?».

Жак снова открыл окошко.

— Ладно, заносите её сюда, посмотрим.

Мы выдохнули, бережно подняли Машу...

— Бережно поднимай её Костя!

— Да бережно я, бережно!

...И занесли её в ларек.

Я был удивлен, как мало было нужно Жаку для жизни в ларьке. Там чудом поместилась армейская кровать и тумбочка, в которой наверняка умещались все его мыльные принадлежности. Из-под кровати торчали два ведра. Один, чтобы умываться. А второй, чтобы ходить в туалет? Видимо да, ведь запах стоявший в ларьке мы почувствовали, как только открылась дверь, он вылетел будто из пасти трехголового зверя.

Слева от кровати, ближе к окошку, стоял холодильник с мороженным. А напротив двери, на стене висел стационарный телефон.

Втроем, мы сели на жесткую кровать. Жак подал Маше мороженое.

— А мне? — спросил Костя.

— Это для ноги, — сказал Жак Маше, опять не замечая Костю.

Маша приложила мороженое к лодыжке.

— Псс, Маша, — зашептал Костя, — ты ему мороженое потом не отдавай, ладно?

Маша кивнула, стирая слезы запястьем.

— Мы можем позвонить тебе домой, и позвать помощь, — сказала Жак. Посмотрел на меня с Костей. - Реальную помощь...

Костя сжал кулаки и оскалился на Жака, готовясь к нападению. Я медленно замотал головой сверля Костю глазами, с надеждой, что тот посмотрит на меня и откажется от этой безумно - идиотской затеи. «Пожалуйста, не надо» - думал я, и это отражалось на моем лице. Я отлично понимал, да и любой здравомыслящий человек, способен осознать, что этот здоровый мужик почти два метра ростом, может сделать с нашими ногами то же самое, что с ногой Маши сделала ямка.

К счастью, зазвонил стационарный телефон Жака.

— Лавка «Сладкий мороженщик», — с фальшивым восторгом сказал Жак в трубку.

Я, Костя и Маша переглянулись в недоумении, стоило одному растянуть губы в улыбку, как остальные последовали за ним.

— А, привет, дорогая.

Ехидные улыбки слетели с лица. Это было его бывшая жена и ничего хорошего разговор не предвещал.

— Нет, я знаю, что ты не хочешь, чтобы я тебя так называл. Послушай...

Молчит, слушает жену.

—Зачем нам адвокат. Я сам всё решу... А кто за него платить будет? Опять я?

— Опять? — тихо подчеркнула Маша для нас.

— А если я захочу лично тебя увидеть? Дорогая, ты помнишь тот день, когда я приехал к тебе, встал под окна? Ты помнишь, что я тебе сказал?

Жак снова замолчал и слушал жену.

Может мы станем свидетелями их примирения?

— Ах ты сука! Нет, постой, послушай сюда! Алло?!

Жак размахнулся и со всей дури ударил трубкой о док станцию телефона несколько раз.

— Ааа, три, тридцать восемь, тридцать один - номер домашнего телефона моего, — неуверенно сказал Маша, пытаясь разрядить обстановку, смотря на покрасневшего Жака, дышащего как паровоз.

— Пошли вон отсюда! — заорал он, распуская слюни.

Мы вылетели из ларька за мгновенье. Даже Маша на одной ноге.

— Долбаный псих, прошептал Костя, закидывая правую руку Маши на плечо, —Мороженое у тебя?

Маша подняла руку показывая его.

—Давай сюда, — сказала Костя.

— Сначала донесите меня!

— Ишь какая хитрая! Мы и так тебя донесем!

— Тогда несите. Зачем мне ждать пока ты съешь мороженое и только потом идти домой? Вдруг за это время нога ещё сильнее опухнет!

— Она права, — Сказал я, закидывая левую руки Маши на плечо.

— А у тебя кто дома то? — Спросил Костя.

— Бабушка.

— Может она нам мелочи ещё даст, в качестве вознаграждения? — понадеялся Костя.

Маша кивнула и добавила:

— Может быть.

Спойлер: не дали нам никакой мелочи.

Оставшаяся дорога не вызвала никаких трудностей, мы уже привыкли к походке друг друга. Покачивались в такт, держа хороший баланс.

В подъезде пахло только что помытыми полами. Я постучал в дверь придерживая Машу крепче другой рукой.

— Иду, иду, — послышался откуда-то за дверью, приглушенный старческий женский голос.

— Быстрей иди, - тихо запричитал вспотевший Костя, — идет она... — он посмотрел на Машу, та уже смотрела на него, — Извини.

— Ничего, я тоже устала, я тебя понимаю.

Дверь открылась, бабушка охнула.

— Как тебя так угораздило? - спросила она.

— Не знаю — жалобно выдавила Маша. Она снова хотела заплакать.

— Ну ничего, ничего, сейчас капусты холодной приложим, быстро пройдет.

Бабушка посмотрела на Костю и подозрительно спросила:

— А у тебя откуда синяк на лице?

Я испугался. Сейчас он меня и сдаст.

— Синяк? Какой синяк? А я и не заметил... — Костя надавил на место под глазом давая понять бабушки, что он даже не чувствует боль. Его губы сжались, сдерживая писк. Не лучшая его идея. Но и не худшая. Я оценил его жест и кивнул ему. Он кивнул мне в ответ. Можно сказать, в тот момент и началась наша дружба.

Мы прошли на кухню и наблюдали за тем, как на столе с каждой минутой появляется всё больше и больше еды. Заиграло радио. Бабушка ходила из кухни в комнату, за едой из холодильника в зале. Соленые огурцы к жаренной картошечке. Сметану к оладьям и маленькую пачку шоколадных конфет.

Маша в тихую, пока не видит бабушка, подала мне мороженое, которое сохранила. Это была «Льдинка».

— Ты будешь? — спросил я Машу.

— Отломи мне, — серьёзно сказал Костя.

— Я Машу спрашивал. Я знаю, что ты будешь.

— Нет, но спасибо что спросил, — она мне улыбнулась.

Я отломил половину Косте.

— Ешьте быстрей, пока бабушка не вернулась, она не любит, когда перебивают аппетит! — прошептала Маша будто стояла на шухере.

Мы услышали шаги бабушки из зала, и Костя резко проглотил весь кусок льдинки. Я спрятал свой кусок в карман. Бабушка поставила на стол банку с помидорами и устремилась обратно в зал ещё за чем-то.

— Пронесло, — прошептал я и посмотрел на Костю.

Тот сложился вдвое на стуле и двумя руками держался за голову.

— Что с тобой, Костя? — испугались мы с Машей.

— Мозг замерз, — прострадал он.

Маша засмеялась первая, потом я, потом Костя, в самом, в самом конце, когда его слегка отпустило.

— Вы что за столом смеетесь, ешьте! — запричитала бабушка, подходя к столу.

Доев жаренную картошечку, я кое-что осознал.

— Костя?

Он повернулся ко мне с набитым ртом.

— Ты же школу прогулял получается?

Его рука с ложкой у рта рухнула на стол, испугав бабушку.

— Блииииин, я школу прогулял.

Маша толкнула меня локтем.

— А у тебя мороженое растаяло в кармане.

И вправду, растаяло.

Вот так я с ними и познакомился. Через год, Костю перевели из параллельного класса в мой. Из-за драк. Поскольку мы к тому моменту с ним уже дружили, он даже не сопротивлялся переводу.

Ещё через год бабушка Маши умерла. Мы об этом узнали с Костей сидя на скамейке возле кабинета биологии.

— Ничего не понимаю, — говорил Костя держа в руках здоровую книгу, — если книга называется «Божественная комедия», то почему она не смешная? Я не понимаю ни единого слова. И почему всё в стишках? Я что, должен петь? Может в этом и состоит комедия, поющий я? Или в том, сколько она стоит? Ещё и в плёнку завернули, чтобы перед покупкой не посмотреть, что шутки не смешные.

— Можешь мне дать, раз тебе не интересно.

— Ты что, хорошо поёшь?

Девочка из параллельного класса подошла к нам и перебила разговор.

— Привет, мы собираем деньги с желающих помочь. У Маши бабушка умерла. Если хотите можете пожертвовать сколько не жалко.

— Какая Маша? — спросил Костя так и не подняв голову с книги.

— У нас на три класса одна Маша, — огрызнулась девочка.

Я бы встрял в разговор, но моё дыхание перехватило.

— Не знаю никаких Маш. Зачем мне деньги отдавать свои?

— Не зря тебя перевели.

Что-то намечалось. Я смог отвести их внимание друг на друга, достав на то время огромные деньги - пятьдесят рублей мелочью. Натыриные мною из родительского кошелька на протяжении полугода.

Девочка сглотнула.

— Ты уверен?

Костя оторвался от книги на секунду и снова опустил голову. Затем, все-таки осознал, что я делаю, поднял голову и медленно, будто убеждая меня не прыгать с крыши, зашептал опустив книгу:

— Денис, мы же собирались бомбочек накупить на эти деньги, не говоря уже про сигареты.

— Вы что ещё и курите? — вздрогнула девочка.

— Возьми.

Я вложил мелочь в ладонь девчонки.

— Вот дурак! — схватился Костя за голову, — Кто вообще эта Маша? — спросил Костя, когда ошеломленная девочка ушла от нас.

— Мы ей помогли до дома дойти, когда она связки растянула. И её бабушка нас накормила! Как ты этого не помнишь?

— Ну, теперь я точно её буду помнить. Особенно в новый год. Когда буду первые корсары взрывать вместо шестых. И курить «Святого Георгия» вместо «Винстона синего».

— Вот и помни.

Я жалею, что не был рядом с Машей, когда это случилось. Я оставил её одну. Я подружился с Костей, а про Машу, после того дня как все сидели у неё на кухне, мы просто забыли. Ей наверняка было обидно, что мы с ней так поступили. А ещё обиднее было то, что мы с Костей этого даже не осознавали. «Нужны ли ей были друзья? Понравилось ли ей с нами общаться и хотела бы она его продолжить?» - такие простые вопросы не всплыли в нашей голове. Это была наша вина, и никакие пятьдесят рублей этого не исправят.

***

Свет был всё ближе и ближе. Он кружил на большой высоте грациозно, как балерина. Пробивался сквозь темноту, между толстыми стволами деревьев. Все мое существование сузилось до одного клочка света за который я отчаянно цеплялся глазами.

Пролог

Вы знаете это чувство. Когда вот-вот заснете. Всё внутри сжимается. Вы чувствуете, что падаете. Глаза широко открываются, сердце прыгает на лошадь и скачет галопом. Вы не падаете. Вы у себя в кровати. В мягкой, теплой кровати.

То же случилось и со мной. Внутри всё сжалось и падало. Пока не открыл глаза под бешеный стук сердца и не увидел, где нахожусь. Меня встретили макушки высоких деревьев. Я проснулся не в мягкой кровати, как ожидал, а в сумеречном лесу. Я сжимал глаза, пытался проснуться. Ведь как я мог оказаться здесь? Посреди леса, да ещё и в одежде в который никогда не ложился спать – в темно-синих брюках и белой рубашке. Сжимал глаза, но не просыпался. Я действительно оказался ночью посреди леса.

Надо встать, осмотреться. Я уперся локтями в траву и поднял спину. Огляделся по сторонам. Пытался что-нибудь разглядеть между деревьев.

Где я?

Что-то холодное подступало к моему сердцу. Я ещё не понимал, что это был ужас.

— Кто-нибудь! — окрикнул я лес.

Эхо билось о толстые стволы деревьев и уходило от меня. Было сложно разглядеть детали и мои глаза ещё не до конца привыкли к темноте. Вот тогда-то я и услышал хруст ветвей, совсем близко ко мне. Обернувшись, резко, от испуга, я увидел в темноте, в кустах, кошачьи глаза. Они были высоко, выше, чем у домашней кошки. Тигр? Я хотел закричать от страха! Но изо рта вырвался лишь писк, что я быстро прикрыл ладонью.

Зверь не двигался с места.

Что мне делать? Притворится мертвым? Глупости. Он видит меня. Видит, как я смотрю в его страшные глазищи.

Я медленно поднялся на ноги. И с каждым новым сантиметром думал, что именно сейчас он прыгнет на меня и разорвет своей могучей пастью на части. Я так сильно был в этом уверен, что, когда полностью встал на две ноги, был в полной растерянности, почему я ещё жив. Хищник смотрел на меня, а я смотрела на него в ответ. Чего мы ждали? Чего он ждал? Просто прыгни на меня и повали, как ты делал сотни раз со своей добычей.

Ты хочешь, чтобы я побежал? Не дождешься. Я не буду играть в твои игры!

Я побежал. Развернулся в противоположную ему сторону и рванул что есть сил. Заметил, как мало их было на самом деле, хоть я и только что проснулся.

Ноги перебирались быстро. Руки с той же скоростью то опускались, то поднимались. Я боялся повернуть голову. Ещё сильнее боялся почувствовать когти вонзающиеся в спину. Боялся пасти, что раскроет мне шею. Но этого не происходило, сколько бы ни бежал, сколько бы ни думал, что вот сейчас, ещё секунду и меня убьют.

Я запнулся о какие-то ветки. Покатился лицом по земле и уткнулся в ствол дерева. Повернулся телом к небу и кашлем выталкивал грязь, траву, листья.

На секунду — всё как в тумане. А затем вспомнив, от кого бежал, поднял голову. Всматривался между деревьями, всматривался в кусты. Никого.

Не может быть, чтобы я убежал от зверя. Он играет со мной.

Мне нужно было найти убежище. А ещё больше мне нужно было найти людей. Кого-нибудь, кто сможет объяснить мне где я и что со мной произошло.

Я встал и отряхнулся от грязи. Выдохнул посреди холодного леса. Пар поднимался перед глазами.

Вспоминай, Денис. Вспоминай, как ты здесь оказался и с чего всё началось.

Глава 1

Воспоминания возвращают меня на работу. В душную столовую, медленно плетущегося дня. Сидя за пустым и местами липким столом, я держал в руке кружку с надписью — «Лучшему коллеге на свете». Кончики моих пальцев белели от сжатия ручки. Зубы толкали друг друга в противоположные стороны. В шкафу неподалеку от меня стояло ещё около десяти таких же кружек с той же дурацкой надписью. «Шутка» – думал я. Издевательство, да и только.

Один из таких обладателей кружек зашел в столовую. Олег всегда заходил за чаем в это время. И обычно меня в это время здесь не было. Я замечал, как он уходит за чаем из-за своего стола. Мы с ним и ещё кучкой «лучший коллег», продавали ненужные вещи людям, которые думали, что это им нужно. Для этого у нас был целых офис и огромный охват по всей стране. Впрочем, как и у всех людей в этом мире, занимающихся подобным убиванием собственного потенциала.

— Что грустный такой, Денис? — обратился он ко мне, когда увидел, как я завороженно смотрю на струю кипяченой воды, летящей ему в кружку. Да, в точно такую же кружку, как и у меня.

— Мне только что позвонили, пригласили на похороны. Школьный друг умер, — сказал я, опустив голову, на уже ставшую любимой надпись – «Лучшему коллеге на свете». — Это тебя не оскорбляет?

— Что меня не пригласили на похороны? - я так и не понял, пытался ли он меня приободрить шуткой или сморозил чушь и сам этого не понял.

— Я о кружке, что ты достаешь из шкафа. На каждой из них написано «Лучшему коллеге на свете». Не может же быть десять лучших коллег на свете. Они же это знают. Зачем тогда дарить каждому? Я не лучший коллега на свете. Я это знаю. Все это знают. Что они хотели этим сказать?

Олег уселся рядом со мной. Его лысина обычно светится от солнца за окном. В тот день, солнце скрывалось за тучами, и было странно видеть её в таком освещении.

— Может, тебе отгул взять, до конца дня? Осмыслить произошедшее с твоим другом. Не каждый день такое происходит.

— Со мной всё в порядке, — махнул я рукой. — Просто не могу понять. Зачем мне дарить кружку с такой надписью, когда все знают, насколько она лживая. Я не лучший коллега. Мне до него как до луны. Я даже не хороший коллега. Я даже не хороший человек. Или друг. Почему я должен сидеть здесь и смотреть на эту вопиющую ложь? — окончание моей речи я театрально ознаменовал, бросив кружку на пол.

Она разбилась вдребезги, расплескав горячий чай во все стороны. Олег рефлекторно откинулся назад, а после одарил меня восклицательно - вопросительной гримасой. Этого хватило чтобы отрезветь.

«Что происходило со мной? Кто умер и кем он мне приходился? Я же не мог так расстроиться из-за смерти человека, что не видел уже десять лет?» – Пока я стоял в лесу, эти вопросы не покидали мой напуганный разум.

— Мне и правда лучше взять отгул до конца дня, – пришлось согласиться с Олегом, чтобы успокоить его.

Выйдя из столовой и проследовав в туалет, я взял оттуда швабру и ведро холодной воды. Прошел обратно в столовую, под вопросительные взгляды коллег на рабочих местах. Отдельный кабинет был только у начальника. Обычные телефонные продавцы делили большое помещение, аккуратно расставляя столы и прочие принадлежности для работы.

Олег не стал меня поправлять, когда я сказал всем, что случайно разбил кружку. Ещё один из моих коллег, на этот раз женского пола, расстроилась, когда узнала, что это была та самая кружка, которую они выбирали всеми девчонками в качестве подарка на двадцать третье февраля. Я всем сердцем хотел предложить ей засунуть эту кружку в одно место, после того как склею обратно. Предполагая ответ коллеги, как и выражение её лица, всё же не стал склеивать кружку, а просто собрал осколки и закинул их в мусорницу. Протерев пол от липкого чая, ведь я всегда пью его с сахаром.

Олег, допивший свой чай, выходя из столовой сказал:

— Видимо, хороший друг был. Соболезную утрате.

— Нет, не был, — ответил я в пустой дверной проём. А затем, закинул швабру в ведро с такой силой что вода расплескалась на места где был до этого чай. Пальцы снова белели, от сжатия швабры.

Я вернулся за свой рабочий стол. Мыслей взяться за работу даже не возникало. Одно имя крутилось в голове без остановки, как белка в колесе.

Константин Козлов. Константин Козлов. Константин Козлов.

— С прискорбием сообщаем вам что Константин Козлов будет похоронен на центральном кладбище, во вторник. Прощание начнётся в девять утра. Соболезнуем вашей утрате.

— Как он умер?

— Несчастный случай. Упал с лестницы.

— Сам?

— Извините?

— Сам упал? Его не столкнули?

— Кто мог его столкнуть? ...Денис Владимирович? Вы здесь? Алло?

***

Я не могу стоять посреди леса. Мне нужно двигаться. Скрыться от кошачьих глаз, от холода.

Чтобы был шанс согреться и найти помощь, мне нужно было двигаться хоть куда-нибудь.

Ветки деревьев топорщились в разные стороны словно когти на лапах чудищ. Трава вперемешку с землей оставалась на моих ботинках. Я выталкивал из легкий пар и шел вперед. Потому что знал, что позади ничего кроме зверя - нет.

Константин Козлов. Как ты замешан во всем этом? Мы прошли вместе всю школу. Но закончив её, наши пути разошлись. И я не помню, почему. Что-то произошло между нами. Что-то, после чего не возвращаются.

Я шел в темноте, по лесу, был совсем один и не понимал, как Костя и его похороны замешаны в моем нынешнем положении? Знал, что замешаны, но не мог вспомнить, как.