Барон Унгерн - бог войны и последний рыцарь
(В этом тексте очень краткая и сжатая история Романа Федоровича, не все детали и факты были перечислены из за и так большого объема текста, при наличии интереса, будет создана ещё серия постов более подробно описывающая жизнь Романа Федоровича.)
Роман Федорович Унгерн родился 29 декабря 1885 года в австрийском городе Граце, во время путешествия своих родителей по Европе.
Отца Романа Федоровича был барон Теодор Унгерн , он занимал должность в департаменте земледелия Министерства государственных имуществ. Несмотря на отсутствие заметного богатства, он был выдающе образован и оставил научный след. В 1886 году семья вернулась в Россию, поселившись в Ревеле.
Род Унгерн-Штернбергов.
Фамильный герб Унгерн-Штернбергов.
Род Унгерн-Штернбергов представляет собой один из старинных немецких родов, прослеживаемых до времен Аттилы, великого хана гуннов, центральноазиатского племени, оставившего свой след в истории Европы и Азии.
Рудольф Фредерих Унгерн-Штернберг рассказывал Фердинанду Антону Оссендовскому, что кровь гуннов, германцев и венгров течет в его жилах, что объясняет его особый "кровный" интерес к Востоку.
Члены этого рода принимали участие в различных военных конфликтах, среди них были и крестоносцы. Унгерн делился с Оссендовским историями о своих предках, в том числе о том, как один из них сражался на стороне Ричарда Львиное Сердце и погиб под стенами Иерусалима, а другой, едва одиннадцатилетний мальчик Ральф, погиб в детском крестовом походе.
В XIII веке род Унгерн-Штернбергов разделился на германскую и ливонскую ветви. Род Штернбергов в Франконии известен с XI века. Прибалтийская ветвь рода имеет свои корни в Иоганне фон Штернберге, который служил в Венгрии и в 1211 году прибыл в Ливонию во главе отряда из 500 всадников и множества пехотинцев. Он стал вассалом рижского архиепископа и получил земельные владения. Из-за своего Венгерсого происхождения он был известен как Ганс фон Унгерн.
Другим выдающимся предком был Хальзе фон Унгерн-Штернберге, член Тевтонского ордена, который, мечом и огнем, распространял христианство среди прибалтийских народов.
В истории рода также отмечается, что 29 марта 1277 года Рудольф Унгерн-Штернберг заключил договор с магистром Ливонского ордена. Два члена рода Унгерн-Штернбергов погибли в сражении при Грюнвальде 15 июля 1410 года.
Более близкий предок Романа Фёдоровича - Отто Рейнгольд Людвиг Унгерн-Штернберг приобрел печальную известность как последний пират XIX века, распространяя свою славу по всей Европе. По легендам он якобы устанавливал лжемаяки на острове Даго в Балтийском море, который фактически находился под его контролем. Эти лжемаяки использовались для обмана торговых судов, привлекая их на рифы. После этого он, совершенно легально, требовал вознаграждение за спасение грузов. Важно отметить, что в российском морском и судоходном законодательстве 1780 года предусматривалась возможность вознаграждения за спасение грузов. Размер вознаграждения зависел от общей стоимости груза и мог составлять от одной шестой до четверти его стоимости.
В целом нужен отдельный пост про Унгерн-Штернбергов, что бы хоть частично проникнуться всем богатством истории этого рода.
Имение Унгерн-Штернбергов в Латвии
Юность Романа Фёдоровича.
Когда Роман Фёдорович достиг соответствующего возраста, его направили в ревельскую гимназию. Но несмотря на это, он проявлял недостаточный интерес к учебе и, в конечном итоге, вынужден был бросить учебное заведение до завершения полного курса.
Но уже к 17 годам он обладал неплохими знаниями, свободно владея русским, немецким и французским языками, а также обладая высоким уровнем владения английским.
Роман Фёдорович проявлял живой интерес к классической литературе, в числе своих любимых авторов уважал великих мастеров, таких как Гёте, Данте и Достоевский. Также его увлекала философия, особенно средневековая.
Можно признать справедливость утверждений тех авторов, которые отмечают выдающиеся способности барона. Его неблестящее образование объясняется скорее ленью, чем отсутствием таланта. В 1902 году его направили в младший класс Морского кадетского корпуса. Но даже здесь ему не удавалось успешно заниматься. Хотя его оценивали как "очень хорошего кадета", предпочитающего физические упражнения и проявляющего активность, в то же время начальство корпуса подчёркивало его лень, малую усердность и недостаточное внимание.
В 1904 году его временно оставили на второй год, но в следующем учебном году он полностью утратил интерес к учебе. Его отношение к начальству стало вызывать беспокойство, и он явно пренебрегал военной дисциплиной. В феврале 1905 года Унгерна исключили из корпуса.
Военная служба.
В феврале 1904 года разгорается Русско-Японская война, и воодушевленный патриотическим волнением, Унгерн вступает в ряды русской армии. С 8 июня 1905 года он служит в 12-м Великолуцком пехотном полку, размещенном на Дальнем Востоке. Хотя к этому времени крупные бои уже остались позади, продолжаются мелкие столкновения между отрядами русских и японцев, и Унгерн активно участвует в них.
По завершении войны в октябре 1906 года Унгерн принимает решение поступить в Павловское военное училище. Чтобы достичь своей цели, ему приходится пересечь всю страну, охваченную революцией 1905 года. В ходе своего пути он видит революционные беспорядки, бессмысленные лозунги оппозиционной интеллигенции и военные мятежи. Заметную роль в подавлении бунтов играет его дальний родственник - П.К. Ренненкампф. Эти события оказывают существенное воздействие на мировоззрение молодого барона, укрепляя его в консервативных взглядах.
Унгерн завершил обучение в Павловском училище со вторым разрядом, не входя в число лучших студентов. После окончания учебы он выбрал Дальний Восток в качестве места службы, где также служил его родственник Ренненкампф. Казачья служба предоставляла ему больше свободы и возможности проявить инициативу, чем служба в пехоте.
В своем полку Унгерн быстро заслужил признание как один из лучших офицеров, преимущественно благодаря руководству П.П. Оглоблина, будущего союзника Унгерна в Белом Движении на Востоке России. Под его руководством Унгерн оперативно заполнил пробелы в своей кавалерийской подготовке. В то время Унгерн сохранял обособленное положение среди своих офицерских коллег (что неудивительно, учитывая, что большинство офицеров в казачьих полках происходили из потомственных казаков, и аристократ-остзеец, естественно, был для них чужаком). Он часто упивался, иногда до состояния буйной пьянки. Не привыкнув к дисциплине, которую даже строгое Павловское училище не смогло в нем укрепить, Унгерн продолжал нарушать правила.
В результате пьяной драки с одним из товарищей по службе, в которой Унгерн получил сабельный удар по голове, ему пришлось покинуть свой полк. В связи с его молодым возрастом суд чести не требовал от него отставки, предоставив барону право выбора места дальней службы. Унгерн выбрал 1-й Амурский казачий полк.
На Дальнем Востоке в период службы в Амурском казачьем полку Унгерн участвует в подавлении народных волнений, таких как столкновения между якутами и русскими переселенцами, которые он вынужден был пресекать при помощи войск.
В 1912 году Унгерн был включен в сотники. Однако в 1913 году в Монголии вспыхивают беспорядки из-за напряженных отношений между монголами и китайцами. Унгерн начинает заботиться о своем переводе в Забайкальское казачье войско, где были все шансы участвовать в войне, если такая вспыхнет. Его ходатайства остаются без ответа, поскольку командир полка видит в нем перспективного офицера и отказывается отпускать его.
Барон решает подать прошение об увольнении в запас с зачислением в Забайкальское казачье войско. Не дожидаясь ответа, он немедленно отправляется в Забайкалье, но Унгерну так и не такпришлось участвовать в боевых действиях. Вмешательство России охладило боевой энтузиазм китайцев, которые стремились вернуть контроль над Монголией, и начались переговоры. Для неутомимого русского офицера, явившегося волонтером для участия в войне, особой необходимости больше не существовало.
Первая мировая.
Сразу после начала Первой мировой войны Унгерн-Штернберг немедленно отправился на фронт в составе 34-го Донского казачьего полка, который действовал на Австрийском фронте в Галиции. На поле боя барон проявил беспримерную отвагу. Один из его сослуживцев вспоминал: "Для того чтобы сражаться так, надо или искать смерть, или быть уверенным, что ты не умрешь"
Во время Галицийской битвы в составе своего полка Унгерн-Штернберг проявил выдающееся мастерство не только как безрассудный и смелый офицер, но и как заботливый командир, бережно относящийся к своим подчиненным и избегающий ненужных потерь. За свои подвиги в этой битве он был награжден Орденом Святого Георгия IV степени, который барон с тех пор носил с гордостью. Получил же он его за то что 26 октября 1914 года, находясь всего в 400 шагах от окопов противника и под вражеским огнем, Унгерн-Штернберг передавал точные и верные сведения о местоположении врага, что способствовало успеху боя. Он также часто оставался в тылу врага на протяжении недель, корректируя огонь русской артиллерии. В период с августа 1914 по сентябрь 1915 года он получил пять ранений, но ни разу не был эвакуирован в госпиталь. Участвуя в боях у селений Млады-Цеханов, Швендры-Радзвяны и Пепелянов в составе Нерчинского полка, Унгерн был удостоен Ордена Святой Анны IV степени за храбрость 5 июня 1915 года.
Летом 1916 года Унгерн стал фигурой скандального инцидента. Генерал Леонтович, командовавший 3-й кавалерийской дивизией, обвинил Унгерна в предательстве. Это обвинение, вероятно, было вызвано антигерманским настроем. В ответ Унгерн, прибывший к генералу, уличив его в подозрении, нанес пощёчины и ушел. Согласно военному уставу, за подобные действия следовало передать под суд, но Унгерн был георгиевским кавалером. Вмешательство генерала Безобразова привело к увольнению Леонтовича, а Унгерн получил ордена Святого Станислава и Святого Владимира IV степени за свои заслуги в Конном отряде. 3 сентября 1916 года его повысили в подъесаулы, а на следующий день - в есаулы. Во время прорыва немецкой обороны 22 августа 1916 года, Унгерн вновь в составе Нерчинского казачьего полка захватил множество пленных и получил очередное ранение. 6 сентября 1916 года он был удостоен Ордена Святой Анны III степени.
Гражданская война.
Февральский переворот был встречен Унгерном с крайней враждебностью; тем не менее, он присягнул Временному правительству, как и большинство офицеров Императорской армии. В июле 1917 года А. Ф. Керенский поручил есаулу Г. М. Семенову, будущему атаману, сформировать добровольческие части из монголов и бурят в Забайкалье. Семенов, вместе с Унгерном, отправился в Сибирь, где в 1920 году Унгерн создал Азиатскую конную дивизию из русских, монголов, китайцев, бурят и японцев. Унгерн, зная, что многие крестьянские восстания в Сибири поднимали лозунг "За Царя Михаила", поднял штандарт с вензелем Императора Михаила II, не веря в убийство Великого князя Михаила Александровича большевиками. Кроме того, барон планировал вернуть престол монгольскому Богдо-гэгэну (священному правителю), лишенному этого китайцами в 1919 году. Унгерн утверждал:
"Сейчас думать о восстановлении царей в Европе немыслимо… Пока возможно только начать восстановление Срединного Царства и народов, соприкасающихся с ним до Каспийского моря, и тогда только начать восстановление Российской монархии. Лично мне ничего не надо. Я рад умереть за восстановление монархии хотя бы и не своего государства, а другого."
Барон Унгерн задумал освободить столицу Монголии, Ургу, и спасти пленного Богдо-гэгэна. На тот момент в Урге находилось до 15 000 (по некоторым данным, даже до 18 000) китайских солдат, вооруженных до зубов, с 40 артиллерийскими орудиями и более чем 100 пулеметами. В передовых частях барона Унгерна, наступавших на Ургу, было всего девять конных сотен, четыре орудия и десять пулеметов.
Штурм Урги начался 30 октября и продолжался до 4 ноября. Не смогши преодолеть отчаянного сопротивления китайцев, части барона остановились в 4 верстах от Урги. Унгерн провел успешную агитацию среди монголов, убеждая их присоединиться к борьбе за освобождение Богдо-гэгэна. В своем обычном монгольском наряде, барон Унгерн въехал в занятую китайцами Ургу, несмотря на сильное вооружение китайцев. Он посетил дворец Чен-И, главного китайского чиновника в Урге, и вернулся в свой стан. Проезжая мимо ургинской тюрьмы, барон заметил китайского часового, спящего на посту. Он отхлестал его за нарушение дисциплины, после чего спокойно продолжил движение.
Этот "необъявленный визит" Унгерна в Ургу произвел колоссальную сенсацию среди населения и поверг в страх китайских оккупантов. Суеверные китайцы уверовали, что за бароном стоят сверхъестественные силы. В конце января 1921 года Унгерн освободил Богдо-гэгэна из плена. 60 тибетцев из казачьей сотни Унгерна перебили китайскую охрану и увели Богдо-гэгэна с женой на священную гору Богдо-Ула, а затем в монастырь Маньчжушри. Этот дерзкий поступок ужаснул китайских солдат и поддержан был монгольским обществом. 3 февраля 1921 года Унгерн взял Ударный отряд и наступил на предместье Урги, сокрушив сторожевые посты "красных китайцев" и очистив предместье города. Столица Монголии была освобождена.
Унгерн получил значительные трофеи, включая артиллерию, винтовки, пулеметы, миллионы патронов, лошадей и более 200 верблюдов, загруженных добычей. Его войска находились всего в 600 верстах от Пекина, вызывая панику среди китайцев. Однако Унгерн не собирался пересекать границу в данный момент. Поход на Пекин с целью восстановления престола свергнутой династии Цин был его планом, но на более поздний период, после формирования панмонгольского государства.
Барон Унгерн разрабатывал практическую программу, направленную на установление восточного типа монархии с центром в Монголии. Он видел эту форму правления наиболее подходящей для текущей ситуации. В своих записях барон утверждал: "Я уверен, что свет исходит только из Востока... Этот свет - восстановление монархий... Европейская культура принесла столько бед для Востока, что наступило время для борьбы". Барон Унгерн полагал, что наилучшие условия для борьбы за монархию сложились к 1921 году (особенно после поражения Венгерской Советской Республики и восстановления монархической формы правления белым венгерским адмиралом Миклошем Хорти в 1921 году), прежде всего в Монголии. В этом контексте он стремился создать орден "буддийских крестоносцев".
Унгерн принял монгольское подданство (вопреки слухам, не принимая ламаизм). Под званием хана и княжеским титулом "дархан-цин-вана", присвоенными ему Богдо-гегеном, он также стал "просто" ваном (князем 2-й степени) после свадьбы с Цинской принцессой. Принцесса, принявшая православие и получившая имя Мария Павловна, была венчана в Харбине по православному обряду.
Барон Унгерн создал местное производство в Урге для своей армии, включая сапожные, портняжные и изготовление знамен. В это время было создано знамя Азиатской Конной дивизии, укрепленной после захвата Урги до четырех полков.
Под командованием барона находилось 10 550 солдат и офицеров, 21 артиллерийское орудие и 37 пулеметов. В это время 5-я Красная армия приближалась к северным границам Монголии. Генерал-лейтенант Унгерн принял решение предпринять превентивную операцию и 21 мая 1921 года выпустил свой знаменитый Приказ №15. В нем говорилось: "Большевики пришли как разрушители уникальных культур народов, и процесс разрушения достиг предела. Россию необходимо восстанавливать постепенно. Однако народ испытывает разочарование и недоверие к лидерам. Ему нужны имена, и единственное уважаемое и дорогое имя - законный владыка Российской Земли, Всероссийский Император Михаил Александрович".
1 августа 1921 года барон Унгерн одержал победу у Гусиноозерского дацана, захватив 300 красноармейцев, 2 орудия, 6 пулеметов, 500 винтовок и обоз. Активные действия белых вызвали тревогу в рядах большевистских властей Дальневосточной республики. Территории вокруг Верхнеудинска были объявлены под осадным положением, проведена перегруппировка войск, и на подмогу прибывали подкрепления. Надежды Унгерна на общее восстание оказались тщетными. В итоге барон принял решение отступить в Монголию. Однако монголы, разочарованные и не желавшие продолжать войну, скоро пересмотрели свою "благодарность". Утром 20 августа барона связали и доставили к белым. Вскоре его пленных обнаружила разведывательная группа красных, и барон фон Унгерн оказался в плену.
15 сентября 1921 года в Новониколаевске прошел заслушивший внимание судебный процесс над бароном Унгерном. Главным обвинителем в этом процессе был Е. М. Губельман (Ярославский), будущий руководитель "Союза воинствующих безбожников" и один из ключевых противников Церкви. Весь процесс занял 5 часов 20 минут. Унгерну предъявили обвинения по трем пунктам: сотрудничество в интересах Японии; вооруженное сопротивление советской власти с целью восстановления династии Романовых; совершение террористических актов и зверств. В этот же день барона Романа Федоровича Унгерна фон Штернберга расстреляли.
Наш телеграм - подписаться.
Почему революция 1917 - это афера которой всех развели
Разрешите поделиться своим мнением, почему так почитаемый здесь дедушка Ленин это просто аферист мирового масштаба.
Ленин задел беспросветных потенциально пролетарских бедняков тем, что показывал, будто, предприниматель - просто паразит. Проклятая мразь, наживающаяся на бедных работничках-работницах. Сейчас владельцы бизнеса меня поймут, что это сложная работа, где ежедневно надо быть «антлантом», который расправляет плечи. Такую работу не сможет сделать рядовой слесарь Тимофеевич или упаковщик Афанасьевич Надо разобраться с рынком, знать конкурентов, найти покупателей, подобрать сырье хорошего качества, наладить процесс производства, найти относительно толковых Тимофеевича с Афанасьевичем, организовать логистику, найти инвесторов с денежками и еще множество разных маленьких задач и подзадач, без которых бизнес станет.
Главное -- он рискует всем, если дело не выгорит. И несет ответственность за себя и судьбы Тимофеевичей и Афанасьевичей, которых к себе взял на работу. Вот поэтому и владелец бизнеса получает больше денег, по сравнению с Тимофеевичами и Афанасьевичами. Если проще: толковый бизнесмен может научится аккуратно паковать детали в коробки, но далеко не каждый упаковщик сможет организовать производство и сбыт продукции. Поэтому проклятый буржуй и коммерсант имеет сто тысяч денег, а рабочий - - только тысячу денег и именно в этом главный наеб Ленина и Ко Даже не очень ученый человек с жизненным опытом и рабочими извилинами в черепной коробке поймет проебы в этой теории: нельзя получить что-то, если делать нихуя Но пока молодые, мы горячие и глупые. Поэтому радикальная молодежь (тупые малограмотные малолетки, в основном) собирались вокруг таких же недоучек, которые умели красиво и харизматично ссать в уши. Которые называли себя марксистами, но ни бельмеса не понимали в "теории". Поэтому теорию заменили верой в светлое нефильтрованное коммунистическое "ЗАВТРА". Именно вера стала грунтовым монолито-фундаментом новой идеологии Ленина, Троцкого, Бухарина и Ко
Этот девятихвостый демон-лис из взглядов Маркса, бессмысленных идей анархистов и народников-социалистов, дичайших "экономических" идей Ленина-Троцкого называли большевизмом, а позже это переросло в классический вариант коммунизма. Глупая голытьба поверила в то, что скоро можно будет работать сколько хочешь (совсем немного, потому что кто с головой на плечах выберет зарабатывать грыжу, когда можно чесать мохнатый пузик на солнце, а иметь всего добра вволю). И это не "вволю" хлеба и воды, а соболиных шуб, золотых дворцов и яхт со служанками-эскортницами Голота думала: "делаешь нихуя -- имеешь дохуя", -- и таким образом закрутилась шайтан- машинка революции, Постомели языкатые, помела и болваны -- вот кто приволок свои жопы к власти в 1917-ом.
P.S. Автор не хотел унизить работяг и возвысить предпринимателей. Из одного может вырасти другой и наоборот. Также рабочий запросто может зарабатывать руками больше чем предприниматель. Автор хотел показать что "все отнять да и поделить" - от недалекого ума.
Степан Васильченко – украинский писатель-реалист
Меня до глубины души проняло произведение «Чайка» Степана Васильченко, потому я решил просто поделиться им с вами.
События в повести Степана Васильченко развиваются на фоне первой русской революции 1905-1907 гг. В тот период термин «Украина» почти не использовался, но был широко распространён термин «Малоро́ссия» – в этих землях и происходили события повести «Чайка» достойного украинского писателя Степана Васильченко.
«Чайка» была впервые опубликована в журнале «Життя и революцiя» в 1930 г. Степан Васильченко – украинский писатель-реалист, народный учитель по профессии, за свою культурно-просветительскую работу среди народа не раз подвергался репрессиям царского правительства. Васильченко писал о тяжёлой жизни украинского крестьянства при царизме, о пробуждающейся в народе политической сознательности и стремлении к участию в революционной борьбе.
С 1921 года Васильченко работал в Киеве воспитателем и заведующим детского дома, 1921-1928 – учителем школы имени Ивана Франко. В советское время много работал как писатель, в том числе над произведениями о прошлой жизни. Показательным в этом плане является цикл «Осенние новеллы», который Васильченко писал, начиная с 1923 года, почти 10 лет. Одна из художественно совершенных новелл цикла — «Мать» («Чайка»).
Нью-Йорк Таймс, 18 ноября 1917 г (на фото Троцкий и Николай Ленин)
ЛЕНИН И ТРОЦКИЙ В ГРУППЕ ЛИДЕРОВ БОЛЬШЕВИКИ.
Радикальный российский «премьер» Николай Ленин — человек с длинной бородой справа. Рядом с ним стоит большевистский «министр иностранных дел» Леон Троцкий. Фотография была сделана рядом с могилой мятежника, убитого во время беспорядков при первой попытке свергнуть правительство Керенского.
(Фото Дональда Томпсона)
"Грядущие перспективы"
Теперь, когда наша несчастная родина находится на самом дне ямы позора и бедствия, в которую ее загнала «великая социальная революция», у многих из нас все чаще и чаще начинает являться одна и та же мысль.
Эта мысль настойчивая.
Она — темная, мрачная, встает в сознании и властно требует ответа.
Она проста: а что же будет с нами дальше?
Появление ее естественно.
Мы проанализировали свое недавнее прошлое. О, мы очень хорошо изучили почти каждый момент за последние два года. Многие же не только изучили, но и прокляли.
Настоящее перед нашими глазами. Оно таково, что глаза эти хочется закрыть.
Не видеть!
Остается будущее. Загадочное, неизвестное будущее.
В самом деле: что же будет с нами?..
Недавно мне пришлось просмотреть несколько экземпляров английского иллюстрированного журнала.
Я долго, как зачарованный, глядел на чудно исполненные снимки.
И долго, долго думал потом…
Да, картина ясна!
Колоссальные машины на колоссальных заводах лихорадочно день за днем, пожирая каменный уголь, гремят, стучат, льют струи расплавленного металла, куют, чинят, строят…
Они куют могущество мира, сменив те машины, которые еще недавно, сея смерть и разрушая, ковали могущество победы.
На Западе кончилась великая война великих народов. Теперь они зализывают свои раны.
Конечно, они поправятся, очень скоро поправятся!
И всем, у кого, наконец, прояснился ум, всем, кто не верит жалкому бреду, что наша злостная болезнь перекинется на Запад и поразит его, станет ясен тот мощный подъем титанической работы мира, который вознесет западные страны на невиданную еще высоту мирного могущества.
А мы?
Мы опоздаем…
Мы так сильно опоздаем, что никто из современных пророков, пожалуй, не скажет, когда же, наконец, мы догоним их и догоним ли вообще?
Ибо мы наказаны.
Нам немыслимо сейчас созидать. Перед нами тяжкая задача — завоевать, отнять свою собственную землю.
Расплата началась.
Герои-добровольцы рвут из рук Троцкого пядь за пядью русскую землю.
И все, все — и они, бестрепетно
совершающие свой долг, и те, кто жмется по тыловым городам юга, в горьком заблуждении полагающие, что дело спасения страны обойдется без них, все ждут страстно освобождения страны.
И ее освободят.
Ибо нет страны, которая не имела бы героев, и преступно думать, что родина умерла.
Но придется много драться, много пролить крови, потому что пока за зловещей фигурой Троцкого еще топчутся с оружием в руках одураченные им безумцы, жизни не будет, а будет смертная борьба.
Нужно драться.
И вот пока там, на Западе, будут стучать машины созидания, у нас от края и до края страны будут стучать пулеметы.
Безумство двух последних лет толкнуло нас на страшный путь, и нам нет остановки, нет передышки. Мы начали пить чашу наказания и выпьем ее до конца.
Там, на Западе, будут сверкать бесчисленные электрические огни, летчики будут сверлить покоренный воздух, там будут строить, исследовать, печатать, учиться…
А мы… Мы будем драться.
Ибо нет никакой силы, которая могла бы изменить это.
Мы будем завоевывать собственные столицы.
И мы завоюем их.
Англичане, помня, как мы покрывали поля кровавой росой, били Германию, оттаскивая ее от Парижа, дадут нам в долг еще шинелей и ботинок, чтобы мы могли скорее добраться до Москвы.
И мы доберемся.
Негодяи и безумцы будут изгнаны, рассеяны, уничтожены.
И война кончится.
Тогда страна окровавленная, разрушенная начнет вставать… Медленно, тяжело вставать.
Те, кто жалуется на «усталость», увы, разочаруются. Ибо им придется «устать» еще больше…
Нужно будет платить за прошлое неимоверным трудом, суровой бедностью жизни. Платить и в переносном, и в буквальном смысле слова.
Платить за безумство мартовских дней, за безумство дней октябрьских, за самостийных изменников, за развращение рабочих, за Брест, за безумное пользование станком для печатания денег… за все!
И мы выплатим.
И только тогда, когда будет уже очень поздно, мы вновь начнем кой-что созидать, чтобы стать полноправными, чтобы нас впустили опять в версальские залы.
Кто увидит эти светлые дни?
Мы?
О нет! Наши дети, быть может, а быть может, и внуки, ибо размах истории широк и десятилетия она так же легко «читает», как и отдельные годы.
И мы, представители неудачливого поколения, умирая еще в чине жалких банкротов, вынуждены будем сказать нашим детям:
— Платите, платите честно и вечно помните социальную революцию!
Булгаков М.А.
Опубликовано 13 ноября 1919 в газете "Грозный"
Как только какой-нибудь революционер поднимал голову свою — бац! — прикладом по черепу!
Пётр Струве о критике Николая Втрого.
В. В. Шульгин вспоминал об одной его лекции о Февральской революции, на которой присутствовал Струве. После лекции начались прения и Струве заявил, что у него была единственная причина для критики Николая II — что тот был излишне мягок с революционерами, которых, по словам Струве, нужно было «безжалостно уничтожать». Шульгин в шутку спросил, уж не считает ли Струве, что и он сам должен был быть уничтожен. Струве, чрезвычайно разволновавшись, воскликнул
— Да!
И, встав со своего места, зашагал по зале, треся седой бородой.
— Да, и меня первого! Именно так! Как только какой-нибудь революционер поднимал голову свою — бац! — прикладом по черепу!
@philosophicalstandstill - подписаться
А меня это так вдохновляет...
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Окаянные дни...
"Говорят, матросы, присланные к нам из Петербурга, совсем осатанели от пьянства, от кокаина, от своеволия. Пьяные, врываются к заключенным в чрезвычайке без приказов начальства и убивают кого попало. Недавно кинулись убивать какую-то женщину с ребенком. Она молила, чтобы ее пощадили ради ребенка, но матросы крикнули: "Не беспокойся, дадим и ему маслинку!" - и застрелили и его. Для потехи выгоняют заключенных во двор и заставляют бегать, а сами стреляют, нарочно делая промахи."
Иван Бунин
Окаянные дни. Дневник 1917-1918 гг.