Лето — долгожданная пора любого школьника. И каково было наслаждение отправиться исследовать неведомые земли на велосипеде в компании лучшего друга и в прекрасный, но слегка удушающий день. Мы уже минули основную часть города, проехали шлюз и дамбу, когда перед нами возвысилась стела Удмуртской Республики, что ознаменовало не только пересечение границы, но и наш душевный переход через Рубикон. В перекрестном взгляде с моим товарищем у обоих сверкнула в глазах радость и благоговейная мысль о том, что мы действительно в пути и нас ничего не остановит, и что в сей незабываемый момент мы совершаем один из первых решительных поступков, несомненно, количество которых в дальнейших наших биографиях приумножатся ввиду появления новых стремлений и целей. Ведь жизнь есть ничто иное, как длинный маршрут, испещрённый на каждом повороте уникальными возможностями для реализации своего потенциала.

До конечного пункта назначения (п. Новый) оставалось 3 километра. И когда в прохладной тени посаженых вдоль дороги деревьев мы приближались к посёлку, где звуки сладостного шелеста листьев и пение редких птичек сплетались в единую мелодию, меня пронзило состояние действительности, заключающееся в появлении доселе неведомого чувства уверенности в том, что, если есть воля — всё достижимо. Я ощущал себя путешественником, пускай и мелкого масштаба, но для меня было триумфов открыть в себе радость вдохновения перед чем-то доныне неизвестным и далёким. Отныне отпечатки этих сокровенных впечатлений всегда будут озарять теплом и воодушевлением мою глубокую и скромную душу.

Прежде всего, мы посетили продуктовый магазин, чтобы приобрести освежающий напиток. Его насыщенный цвет и апельсиновый вкус дополнял настроение текущего солнечного дня. Освежившись таким образом и немного отдохнув, мы отправились на площадку, находящуюся среди неприметных панельных пятиэтажек, где находилась необыкновенная металлическая горка в виде огромного артиллерийского орудия времен Наполеоновских войн. Взобраться на нее можно было с помощью винтовой лесенки, ведущей к окончанию ствола.

Разок прокатившись по горке, мы отправились вверх по крайней восточной грунтовой дороге вдоль посёлка и, доехав до конца, развернулись обратно, спускаясь, таким образом, под гору. Дорогу покрывал свежий, еще неутрамбованный щебень, что неприятно сказывалось на управлении велосипедом, учитывая всё возрастающий темп нисхождения. Опасения касательно ненадёжности спуска себя оправдали, когда я в попытке сбросить скорость слишком резко прожал барабанный тормоз, и в ту же секунду заднее колесо неизбежно вильнуло вправо, а рыхлые рассыпчатые камешки дестабилизировали байк, что привело к неминуемому падению. Последствия моей неаккуратности были таковы: велосипед в полном порядке, а я, в свою очередь, получил ряд повреждений, в том числе расцарапанное колено, отбитую ягодицу и разодранный локоть, на котором до сих пор "сияет" неизгладимый шрам. Поскольку я был ребёнком весьма незакалённого и мягкого характера, мне было тяжело переносить подобную боль, и мой великолепный друг, смекнув, что дела его товарища плохи, незамедлительно отбыл на поиски помощи — благо недалеко от той площадки, где мы катались с горки, давеча мы заметили пункт скорой помощи, куда он и поспешил. Он вернулся ко мне запыхавшись, но с кусками марли и ватой. Удачно перевязав раны, одноклассник любезно вытащил из своей походной сумки худи, который он припас на случай неожиданной смены погоды, и передал его мне. Одевшись и отдохнувши, я стал чувствовать себя намного легче. Никогда не забуду заботу моего лучшего друга.

И вот я стою на том самом месте, только 10 лет спустя, и вижу, как уезжают вдаль по пыльной дороге, устремляясь домой, к родным и близким, две мнимые размытые фигуры, которые казались в то далёкое лето неразлучными, но по типичному и роковому сценарию бытия всё же разлучившихся впоследствии друзей. Как подчас течение могучей реки раздваивается на две ветви, где каждая продолжает свой неумолимый и настойчивый путь уже без содействия брата. Глубины этих рек и скрытые под гладкой поверхностью каменные валуны и водовороты уже будут недоступны друг для друга, тем не менее, не имея единого истока и устья, в памяти их навсегда осядет доброе отражение их единства.

Несмотря на то, что в этих краях я ранее бывал неоднократно, для меня оставалась неизученной западная часть посёлка, где была размещена местная школа, мемориал ВОВ, церковь и Центральный парк, куда я и отправился далее. Проехав через парк, я выехал на тропу, ведущую в лесную чащу, в глубине которой было образовано небольшое озеро или прудик. В этом месте можно было насладиться тишиной природы и вдохнуть чистое и насыщенное благоухание хвойных деревьев. Здесь я всё еще слышу отдалённые отрывки её смеха, чувствую её взгляд и вижу мелькающую среди сосен тень её безукоризненного синего платья... Она была последней, с кем я имел близкое физическое общение, и посему в здешних местах я доселе ощущал видимость её присутствия. «Но это всё в прошлом», — подумал я и отправился дальше, вглубь леса, где я еще не был, с целью выйти к трассе, проходившей западнее от посёлка. В чащобе было прохладнее, и то ли по причине того, что здесь было зловещим образом тихо, среди ещё не пробудившийся природы, где тишину нарушал только шелест иссохших листьев, плотным ковром застилающих разбитую колею, то ли ввиду нахождения в незнакомой местности, но я начал ощущать стойкую тревогу, когда сосновый лес вдруг сменился лиственным, и теперь по обе стороны меня обступало несметное множество нагих берёзок, ветви которых образовывали надо мной подобие плетёной арки.

Наконец, доехав до трассы, я поехал уже по асфальтированному полотну в сторону ГЭС на берега нижнего бьефа реки, подле которого были расположены садовые участки. Это место я бы назвал «Полуостров Прыткой ящерицы», поскольку здесь я впервые в жизни столкнулся с настоящей ящерицей в диких условиях. Меня сильно поразила окраска пресмыкающегося, ярко-зеленые цвета которого красноречиво говорили о том, что это самец, находящийся в поиске самки во время брачного периода. Каких трудов мне стоило бесшумно подойти к нему поближе и сфотографировать! Но эта чудесная встреча того стоила, поскольку позже, уже дома, я не преминул узнать о них больше. И вот о каком удивительном и интересном факте из ряда других я узнал: «Многие виды ящериц в случае опасности могут отбросить часть хвоста, чтобы скрыться от противника. Хвост зачастую окрашен ярко и ещё какое-то время движется, чтобы привлечь внимание врага». Воистину, гениально! Наше знакомство длилась всего несколько десятков секунд, и вскоре ящерка прытким движением нырнула в сухой кустарник, тем самым оправдав своё название.

Я продолжил движение вдоль берега, где верхняя пойма обнажила свои влажные пески и образовала таким образом мыс, вид с которого открывался на небольшой залив справа и находящийся вниз по течению реки грузовой порт, где могучие портальные краны врезали свои стрелы в вечное синее небо.

Подытоживая, можно с уверенностью констатировать, что данная поездка выдалась весьма удачной: я преодолел около 28 километров, окунулся в ностальгию, побывал в новых местах и узрел удивительную ящерицу. Дальнейшие приключения не заставят себя долго ждать. Увидимся на дороге!

Уповаю на вас, мои дорогие читатели, не обессудьте, мол, хорохорюсь и каждый мой день был пропитан опасными приключениями, диверсионными вылазками на чужие территории, возлиянием алкогольных коктейлей сорта «Ёржъ» в тёмных цокольных этажах, похищением сладостей из лавки шоколадника, махачем на спор или убеганием от китайских крестьян по причине воровства у них белокачанной капусты. Нет, это не так!

Чистосердечно засвидетельствованный мною фактаж может знатно увеличить фолиант моего роскошного телеграмъ-канала. Однако поведать намереваюсь об одном курьёзе, дурачеством своим можимый сравниться токмо со взрыванием в костре флакона дихлофоса под окнами трудовика с погонялом Леопольд прямо во дворе гимназии.

Однажды мы бесцельно слонялись по фешенебельным подворотням пятиэтажного зодчества времён застоя, и все наши разношёрстные головы были заняты поиском концепций бон плезира. Мы практиковали мозговые штурмы задолго, как это стало мейнстримом. Отличие заключалось лишь в том, что новые замыслы негодя воплощались в жизнь. Экспромт и неожиданность поступков была непредсказуема даже для нас самих.

В тот день наш пропахший сигаретами и жаренными семечками альянс насчитывал около пяти-шести юнкеров, некоторые из нас были в кожаных эспадрильях мануфактуры Эксис. Мы достреливали остатки боевых зарядов из поднебесной, а по канонам тунеядства любой практикум всегда обречён на извращенный эндшпиль.

Подпоручик Чарский неожиданно смекнул: ежели в алюминиевую тубу из-под таблеток закинуть петарду и закупорить крышку, можно произвести залп, как из настоящего мушкета! Возбудораженные корнеты зачали спорить наперебой, словно цыганские дети, чья из них очередь шмальнуть в эфир и разогнать опостылевшую хмарь. Когда наступил мой черёд, интендант предупредил:

— Сударь, держите пистолю ровно, я в неё бомбочку засуну, а вы сразу пробку вставляйте до упора. И не ссыте вы так, право!

А ссать было чего. Китайские петарды не имели единого времени воспламенения и могли детонировать хоть через пять секунд, хоть через две. Процесс заряда произошёл без прелюдий, я судорожно закупорил тубу и бездумно вытянул руку вперёд. Немногие оставшиеся в здравом уме и твёрдой памяти свидетели тех событий уверяют, что вторую руку я завёл за спину и выпрямил осанку, словно на дуэли. До сих пор ходят споры, был ли на мне цилиндр. Короче, выпрямил я руку и время загустело, будто в слоу мо сестёр Вачовски.

Расфокусировав взгляд от прицела и взглянув чуть дальше по направлению выстрела, я увидел прямо перед дулом два пустых круглых глаза подпоручика Иркутянского. Всё и вся замерло в этот миг на Земле. Кроме петарды, которая с гулким хлопком, облаком дыма и небольшой отдачей выбила пробку и благостное расположение духа из головы подпоручика. Иркутянский взялся за лоб двумя руками и обмяк на кукурки.

Не спойлера ради, а ослабления ажитации для, спешу доложить, что это был последний выстрел в тот день. Реванш подпоручик не взял и остался жив и психически здоров. Собравшись вокруг, мы с сочувствием смотрели на него и распрашивали, словно в американских фильмах: «Ю ол райд?». Иркутянский мог бы ответить, что он вполне себе файн, но на мой вопрос, больно ли ему, предложил мне представить ощущения, если бы мне по лбу киянкой шандарахнули.

Из окон японского экипажа старшей сестры подпоручика Чарского доносился шлягер «Братва, не стреляйте друг друга».

О, этот кайф! Опасливо озираясь, торопливо рыться с фонариком в груде сокровищ, в поисках сокровенного, вполне еще пригодного для твоей армии. О, это ощущение пирата, тащущего домой мешок с великолепной добычей!

Взрослым - никакой современный шоппинг этого и близко не даст. Все их вайдберрисы с озонами, яндекс-маркетами и али-бабами, все доставки... завистливо курят в сторонке.